О мышах и совах (гет)

Джордж был зол. Зол не потому, что ему пришлось тащиться обратно к хижине Хагрида через хмарь и холод за забытым учебником, и даже не потому, что по дороге он споткнулся и кубарем скатился в холодную вязкую грязь. Но потому, что ладонь царапали острые края значков, отобранные им у кучки четверокурсников. Что за люди, черт возьми! Поттера разве что еще посреди Большого зала к позорному столбу голышом не привязывали, сколько уже можно?

Джордж даже не сомневался, что Гарри не кидал свое имя в кубок. Они с Фредом перебрали все варианты, так что вряд ли не шибко блиставший в учебе Гарри обладал каким-то сакральным знанием. Да и зная Поттера, его хлебом не корми, дай пару месяцев спокойно пожить, какой уж тут Турнир. А Рон… Рон подуется и поймет.

Вдохнув поглубже морозный влажный воздух, Джордж натянул шарф до ушей и с размахом кинул горсть значков в озеро, зацепив глазом на прощание мерцающую надпись: «Поттер-смердяк!». Жаль, что всех, кто их носит, в озеро не выкинешь.

Как бы торжественно-трагично Джордж не ощущал себя сейчас, стоя на берегу под раскачивающейся от ветра ивой, внимая взглядом в мутный горизонт, словно герой старого викторианского романа, ноги мерзли. И руки. А нос вообще уже не ощущался. Мутировать из трагического героя в промерзшего до костного мозга Джордж не собирался, поэтому отправился обратно в замок, где в уютной и прогретой гриффиндорской гостиной его ждали Фред и Ли.

Вестибюль встретил его сухим теплом и запахом лимонов. Опять Пивз рассовал их по углам, прекрасно зная, что у Филча на них аллергия. Джордж усмехнулся и свернул на боковую лестницу. Через гобелен, в потайной коридор, еще одна лестница, восточное крыло — и вуаля: так быстрее на целых десять минут, что было крайне принципиально для человека, у которого промокли ноги, в носоглотке противно зудело, а нос подавать признаки жизни так и не собирался. Скорее в гостиную, в тепло, а там и за горячим какао на кухню можно сгонять. Здешнее какао было поистине лекарством от всех болезней.

Но в Восточном крыле от мечтаний о сухих шерстяных носках Джорджа отвлек знакомый, звенящий от негодования голос:

— Прости, что я делаю?!

Ого. Это ж кто довел Тернер до такой кондиции? Тут постараться нужно. На самом деле, злить ее по-настоящему — себе дороже. Это она с виду только невинная лапочка. Ага. Джордж это уже проходил, и не раз.

Джордж осторожно выглянул за угол и наконец увидел, что ж это за дебил испытывал терпение Грейс Тернер на прочность. Им оказался не кто иной, как бывший загонщик команды Пуффендуя, семикурсник Макс Палмер. Джордж закатил глаза — если в потасовке участвует Макс Палмер, то шоу с налетом идиотизма и легкого членовредительства обеспечено. Он словно был создан, чтобы выводить людей из себя. Даже его внешность раздражала каждой своей мелочью: от вечно немытых курчавых волос грязно-бурого цвета до совершенно омерзительной привычки постоянно пускать пузыри из жвачки, которую он никогда не вынимал изо рта. Загонщик, на место которого его взяли в надежде на его внушительную комплекцию, из него вышел еще хуже, чем из безрукого призрака-инвалида, и Палмер не продержался в команде и месяца. Впрочем, сборной Пуффендуя и этого месяца было достаточно, чтобы заработать себе пару лишних глазных тиков на каждого. И сейчас, судя по всему, Палмер методично выводил Тернер из себя своей беспросветной тупостью.

— Ты! — чуть не орал он, тыкая в Грейс своим большим указательным пальцем. — Ты предаешь наш факультет! И Диггори!

Джордж красноречиво прижал ладонь к лицу и глухо застонал. А Грейс, судя по обескураженному виду, еще не могла выбрать, то ли истерически засмеяться, то ли впечатать зеленый значок, которым тряс у нее под носом Палмер, ему же в лоб.

— Охохо. Надеюсь, Диггори до смерти не оскорбился. Ты сбегай проверь, а я тут подожду.

— Ты что, болеешь за Поттера? Хочешь, чтобы этот выскочка победил?! Он мошенник!

— А ты ходячий образец наичистейшей тупости, раз считаешь, что лучший способ поддержать Седрика — это гнобить четырнадцатилетнего мальчишку. Если тебе некуда девать свою энергию, найди себе подружку, если тут водятся особи твоего вида, конечно.

Для Палмера это предложение было достаточно длинным, но он понял, что его оскорбили. Вена у него на лбу моментально вздулась, лицо покраснело, а огромные руки сжались в кулаки, которые, судя по выражению его лица, он бы с удовольствием пустил в ход.

— Значит, ты на стороне вшивых гриффиндорцев?! — пробасил он, нависая над Грейс, словно скала.

— О боже, мне надоел этот цирк. Тебе лечиться пора, — отрезала Тернер и совершила самую большую ошибку, которую только могла совершить в данный момент: повернулась к Палмеру спиной. Грейс, вероятно, была о нем лучшего мнения, чем тот заслуживал, но Джордж не понаслышке знал, что Палмер и грязные приемы — это как майонез и кетчуп: созданы друг для друга.

И не успел пуффендуец выкрикнуть заклинание, как палочка выпорхнула из его пальцев, прямо в ладонь вовремя подоспевшего Джорджа. Палмер взбесился еще больше и бросился на Джорджа с кулаками, но идея изначально была обречена на провал: секунда, и Макс грохнулся на пол, сраженный Петрификусом Тоталусом.

Джордж обернулся: Грейс стояла и смотрела на Палмера со странным выражением, сочетающим в себе испуг и отвращение одновременно.

— Не стоило к нему спиной поворачиваться, — пробормотала она.

— Не стоило, — отозвался Джордж, немного разочарованный равнодушной реакцией на свое довольно эффектное появление. Что ж, не судьба. Тернер все равно не его дама сердца. И все-таки…

— Да перестань ты на него так пялиться, Тернер. Он от этого не поумнеет. Лучше… — «посмотри на меня», чуть не брякнул он и ужаснулся. Это что такое было вообще?

— Лучше что? — спросила Грейс, наконец переводя на него взгляд, неожиданно оказавшимся таким ясным и пронзительным (Мерлин, да что с ним такое?!?)

— Лучше не зевай в следующий раз, — отрезал Джордж, в свою очередь избегая смотреть ей в лицо.

Это было странно. Очень. Возможно, он просто от нее отвык? В последнее время они не так часто виделись, как раньше. Все наказания за последний год Джордж отрабатывал вместе с братом, и Грейс к ним не присоединялась. Если так подумать, последний раз, когда они нормально разговаривали, был еще в том году, в Хогсмиде. С того времени Грейс изменилась. Немного вытянулась и стала выше. Отрастила волосы, которые, правда, упорно отказывалась распускать, собирая их то в хвост, то в пучок на затылке. А было бы красиво, наверное. Хотя ей и так все шло. Холодок пронесся по венам, и Джордж окончательно впал в ступор от таких мыслей. Это Тернер. Грейс Тернер. И он не припоминал, чтобы ему приходилось так из-за нее волноваться. Однозначно, нет.

Грейс же не собиралась помогать Уизли разрядить атмосферу, поэтому они немного постояли. Помолчали. Полюбовались на Палмера, бешено вращающего глазами, обещая им медленную и мучительную смерть, как только, так сразу. Но инсталляция быстро им наскучила, и Джордж решился нарушить тишину первым:

— Пойдем? Уже почти девять.

— Угу, — откликнулась Грейс все еще тем же странным голосом. Джордж недоумевал, что с ней такое. Тернер, конечно, всегда была странной, но чтобы она упустила лишнюю возможность сказать ему какую-нибудь глупость, вот это на самом деле настораживало.

Они шли по коридору в полнейшей тишине, и Джорджу это все меньше и меньше нравилось. Эта незнакомая, молчаливая и избегающая его взгляда Грейс его беспокоила. Ему вдруг остро захотелось увидеть прежнюю: ту, которая устало закатывала глаза, когда снова видела Джорджа входящим в кабинет для отработки, ту, которая так легко злилась на его шутки, заявляя ему, что он самый безнадежный идиот на свете, хмуря свои прямые темные брови, хотя смеющиеся глаза выдавали ее с головой.

Достигнув конца Восточного крыла, они остановились. Теперь им было нужно разойтись: гостиные Гриффиндора и Пуффендуя находились в противоположных сторонах замка.

— Держи, — сказал Джордж, протягивая Грейс палочку Палмера. — Вернешь ему, когда извинится.

— Хорошо, — коротко кивнула Грейс. Джордж едва подавил в себе желание тряхнуть ее за плечи, но вовремя остановился.

— Пока, — махнул он ей на прощание рукой и уже повернул к лестнице, но тут же застыл как вкопанный, чуть не споткнувшись от звука мелодичного голоса позади:

— Спасибо тебе. За сегодня, — выпалила Грейс и покраснела. Джордж оторопело смотрел на ее порозовевшее лицо, но не смог придумать ничего лучше, чем:

— Да не за что.

После чего Грейс резко развернулась и удалилась так быстро, словно кто-то за ней гнался. Джордж остался стоять на месте, вглядываясь в полумрак коридора, где уже пару минут как не мелькал знакомый русый хвост, и только тогда, словно опомнившись, пошел в свою сторону. Сейчас, именно сейчас что-то произошло. Но он не мог пока сказать, что именно. Мог лишь сказать, что Грейс Тернер с покрасневшими щеками — зрелище на удивление милое. Милое? Ну и дела...

А тем временем, вся выдержка Грейс уходила лишь на то, чтобы не сорваться на бег. Хотя сердце уже колотилось так, будто она бежала уже не первый километр. Да что с ней такое? С каких пор она при Уизли (Уизли!) теряет дар речи? Или Палмер таки успел в нее пальнуть заклинанием невменяемости, например. Она ничего не понимала и не хотела понимать. Только сейчас она осознала, что все еще держит в руке палочку Палмера, все еще теплую от рук Джорджа. Грейс понимает, что это глупо, бессмысленно и совершенно смешно, но она не убирает палочку в карман, а, наоборот, крепче сжимает в руке, чтобы сберечь в этом кусочке вишневого дерева тепло чужих пальцев.