Стеклянное Сердце Хогвартса (джен)

Прошла неделя.

Хогвартс жил своей тихой, привычной жизнью — или делал вид, что живёт. Магические колебания исчезли, Стеклянная Башня перестала мерцать, и лишь редкие сизые отблески иногда пробегали по её поверхности, будто напоминая: она помнит.

Никто не знал, что произошло.

Профессора ощупывали стены, изучали магические следы, но видели только след ритуала, старше самого замка. Башня снова стала бесполезным памятником эпохе, о которой почти не осталось записей.

Но трое учеников знали больше.

Аделина сидела у озера, держа в руках небольшой, идеально гладкий кристалл — соединённый артефакт. Сейчас он был безмолвен, как спокойная вода перед штормом.

Иногда в нём мелькало едва заметное тепло — словно слабая память о прикосновении.

Она думала, что будет бояться его — но нет. Кристалл стал частью её пути. Подарком.

И обещанием.

— Ты опять с ним разговариваешь? — раздался знакомый голос.

Роуэн подошёл сзади, сел рядом, вытянув ноги к воде.

— Я не разговариваю, — улыбнулась Аделина. — Он молчит.

— Зато ты молчишь слишком много. — Он легонько ткнул её плечом. — Это подозрительно. Обычно ты в десяти местах одновременно: библиотека, практические занятия, очередные тайные проходы…

— Я думаю.

— Да ладно! — он театрально ахнул. — Наш мозг-перформер, звезда Когтеврана, задумалась о чём-то целую неделю? Что же это может быть?

Аделина рассмеялась.

Но взгляд всё равно невольно вернулся к кристаллу.

Страх исчез. Но чувство ответственности осталось — тяжёлое, но правильное.

— Я думаю о том, что Лиор был один, — сказала она тихо. — И что его память теперь хранится… здесь. Внутри. И что мне нужно решить, что с этим делать.

Роуэн помолчал, потом обнял её одной рукой.

— Ты не обязана решать всё сразу. И не обязана проходить это одна. У тебя есть мы. И… — он неожиданно замялся, — я.

Она улыбнулась — мягко, благодарно.

Её пальцы сомкнулись на его руке на секунду, достаточно долгую, чтобы тот перестал дышать.

— Я знаю, — ответила она.

Чуть дальше по берегу стоял Эйден. Он смотрел на них с расстояния, не вмешиваясь. Лёгкий ветер трепал его волосы, а в руках он держал старый блокнот — уцелевший дневник того самого Лиора.

В нём оставались пробелы.

Страницы, испорченные экспериментами.

Загадки, на которые не существовало ответов.

Но Эйден больше не выглядел потерянным.

Он подошёл к ребятам только тогда, когда солнце приблизилось к горизонту.

— Я уезжаю завтра, — сказал он, когда они поднялись.

Аделина кивнула.

— Ты найдёшь следы других экспериментов?

— Да. — Он взглянул на кристалл в её руке. — Но не ради артефактов. Ради него. Чтобы понять, как сделать так, чтобы подобное больше не повторилось.

— Ты ведь вернёшься? — спросил Роуэн.

Эйден усмехнулся:

— Если Хогвартс опять решит разбудить древние силы — меня снова сюда потянет. Видимо, это семейное.

Они рассмеялись — впервые легко, без напряжения.

Эйден посмотрел на Аделину — серьёзно, чуть печально.

— Он тебе благодарен. Это… чувствуется. И если когда-нибудь он захочет ещё раз поговорить… — взгляд скользнул к кристаллу, — ты услышишь.

Аделина спрятала артефакт в карман.

— Надеюсь, его голос теперь — мирный.

Эйден тихо кивнул.

— Теперь — да.

Поздним вечером Аделина поднималась по лестнице в свою гостиную. Коридоры были полутёмными, тихими — и вдруг она остановилась.

Стеклянная Башня, видимая из высокого окна, мерцнула.

Едва-едва.

Как знак. Как вздох.

Аделина приложила ладонь к холодному стеклу окна.

— Я знаю, — прошептала она. — Ты тоже помнишь.

Кристалл в её кармане слегка нагрелся — не зовом, не предупреждением.

Только тёплым откликом.

Как если бы память сказала:

«Я рядом.»

На следующее утро Хогвартс проснулся в обычной утренней суете. Пернатые почтовики хлопали крыльями, ученики спешили на завтрак, старшие преподаватели спорили о новых правилах безопасности.

Но никто — кроме троих — не заметил, как на поверхности Стеклянной Башни появилась едва заметная волнистая линия света, напоминающая улыбку.

Не угрозу.

Не предупреждение.

Просто память.

О том, как одна девочка услышала голос того, кто давно забыл, как звучит собственное имя.

И помогла ему вспомнить.