Стеклянное Сердце Хогвартса (джен)

В Хогвартсе редко бывает по-настоящему тихо. Даже глубокой ночью в стенах бродят эхо заклинаний прошлых столетий, ученики разговаривают во сне, а портреты шепчутся между собой, переругиваясь из-за пустяков. Но именно в эту ночь тишина была иной — тяжёлой, вязкой, словно пропитанной тревогой.

Аделина Фрост, шестикурсница Когтеврана, сидела у окна общей гостиной. Взгляд её был прикован к далёким теням над школьным двором. Полная луна освещала замок, но в одном месте, у основания Стеклянной Башни — старого, почти неиспользуемого крыла — виднелось странное мерцание. Оно казалось неправильным, будто бы свет исходил не от луны, а от чего-то, что пыталось пробиться наружу.

О башне ходили легенды: будто когда-то её использовали для проведения особо сложных магических экспериментов, но после несчастного случая вход был закрыт. Никто не помнил, что именно произошло. Даже профессора уходили от ответа.

Аделина уже собиралась отвести взгляд, как вдруг свет погас — резко, будто кто-то защёлкнул выключатель.

— Ты опять не спишь? — тихо спросил голос за спиной.

Это был Роуэн Треворс, её друг с третьего курса. Высокий, слегка взлохмаченный, вечный герой всех групповых наказаний.

— Я видела там свет, — сказала Аделина. — У Стеклянной Башни. Он был странный.

Роуэн нахмурился.

— Только не говори, что ты снова хочешь что-то расследовать. Помнишь историю с самопишущими мелками? Нас неделю заставляли полировать кубки!

Но Аделина не слушала. Она уже стояла на ногах.

— Я должна убедиться, что всё в порядке.

Роуэн вздохнул, но последовал за ней — как всегда. Они крались по коридорам, стараясь не потревожить ни портреты, ни дремлющих бронзовых рыцарей. Когда они дошли до внутреннего двора, воздух стал прохладнее. Луна скрылась за облаками.

Стеклянная Башня возвышалась перед ними — внушительная, тёмная, с застывшими в свете луны осколками стекла, украшавшими стены, как замёрзшие капли воды.

— Смотри! — прошептал Роуэн.

У подножия башни, едва различимый, лежал какой-то предмет. Аделина наклонилась и осторожно подняла его.

Это был осколок стекла. На его поверхности мерцали символы — тонкие, вытянутые, будто написанные светом. Они исчезали, стоило моргнуть.

— Это не просто стекло, — выдохнула она. — Оно… живое, или что-то в этом духе.

— Оно точно мне не нравится.

Но прежде чем Аделина успела ответить, ледяной ветер взвился вокруг них. Ветер, которого в безветренном дворе быть не могло. На стене башни зажглось новое свечение — более яркое, почти болезненное. На секунду им показалось, что внутри, за стеклом, мелькнула чья-то тень.

— Там кто-то есть, — прошептала Аделина.

Роуэн схватил её за руку.

— Аделина, нам нужно уйти. Прямо сейчас.

Но башня словно услышала его слова. Свет погас, и тишина снова опустилась на двор.

Только теперь она была другой — предвещающей неприятности.

И в ладони Аделины лежал осколок, который едва заметно пульсировал, будто сердце.

Наутро Аделина проснулась раньше всех — от странного ощущения, будто кто-то стоял рядом с её кроватью и наблюдал. Она резко села, оглянулась — никого. Только солнечные лучи пробивались сквозь окна, высвечивая пыльные полосы в воздухе.

Но тревога никуда не исчезла.

Под подушкой лежал тот самый осколок. Стоило Аделине прикоснуться к нему, как лёгкое тепло разлилось по пальцам, будто стекло узнало её. Девушка быстро спрятала находку в карман мантии. Чувство неправильности не покидало её.

В общей гостиной Роуэн уже ждал — мрачный, недовольный и явно не выспавшийся.

— Ты опять спала с этим? — спросил он, заметив, как она поправила карман.

— Его нельзя оставлять без присмотра, — ответила Аделина. — Он… реагирует.

— Да мне кажется, он реагирует только на твоё упрямство.

Но прежде чем она успела что-то сказать, произошло странное. На мгновение все звуки будто отступили, приглушились, и прямо у неё под пальцами осколок вибрировал, лёгкий импульс прошёл по руке.

И — она услышала голос.

Не громкий. Не отчётливый. Скорее — шёпот, едва различимый, как дальний эхообразный звук.

“…найди… остатки… ключ… стеклянная… башня…”

Аделина застыла.

— Ты это слышал? — прошептала она.

— Что? — Роуэн насторожился.

Она подняла осколок — он был совершенно неподвижным и мёртвым, как обычное стекло.

— Он сказал… что-то про ключ, — произнесла она.

Роуэн побледнел.

— Аделина. Мы должны отдать его профессорам.

— Нет!

Её собственный голос прозвучал слишком резко. Она смягчила тон:

— Если мы отнесём его кому-то, они просто спрячут его в хранилище. Или уничтожат. А он… он ведь позвал меня. Значит, хочет что-то сказать.

— Да, например: «Привет, я артефакт, который сведу тебя с ума», — пробормотал Роуэн. — Аделин, ты сама слышишь себя?

Но она уже приняла решение.

К обеду осколок повторил шёпот — вновь едва слышный, словно ветер пытается говорить.

На этот раз слова были яснее:

“…в башне… ждёт… верни…”

Верни. Кому — или чему?

После последнего урока Аделина направилась в библиотеку. Она листала старые хроники, книги о Хогвартсе, дневники исследователей. Стеклянную Башню упоминали редко и всегда туманно.

«Аркания Кристаллис» — так называли эксперимент, проводившийся здесь 300 лет назад.

Участвовали трое волшебников-теоретиков. Один исчез. Другие — будто вычеркнуты из истории.

Но самое странное — в одном из описаний было сказано:

«В результате опытов стекло стало не просто материалом. Оно обрело свойства проводника — памяти, эмоций… и, возможно, голоса».

Аделина сжала осколок. Он тёплый. Слишком тёплый для обычного стекла.

— Ты правда живой? — шепнула она. — Или это магия, которая ищет выход?

“…найди… меня…” — снова донёсся голос.

На этот раз он был ближе.

Словно кто-то стоял за её плечом.

Аделина вскрикнула и обернулась — никого.

Но Роуэн, выскочивший между стеллажей, тоже вздрогнул.

— Я услышал что-то. — Его голос сорвался. — Аделин… кажется, теперь это слышу не только ты.

Она прижала осколок к груди.

Теперь сомнений не было. Артефакт активировался.

И это означало только одно — кто-то или что-то пытается выйти на связь.

Вечером они снова вернулись к Стеклянной Башне. На этот раз — подготовленные: Роуэн принёс заклинания защиты, Аделина — карту старых переходов Хогвартса. Воздух вокруг башни стал холоднее, чем утром. Тени удлинились.

Когда они приблизились, Осколок вспыхнул слабым светом — и стена башни дрогнула, словно её поверхность была не каменной, а жидкой.

— Это… вход? — прошептал Роуэн.

— Или ловушка, — отозвалась Аделина. — Но голос говорил «верни». Возможно, он хочет попасть внутрь.

Она коснулась стены.

И мгновенно пол вокруг них провалился — мягко, но стремительно, будто их втянул невидимый водоворот. Они упали на гладкую полупрозрачную поверхность. Башня встретила их внутренним светом — голубоватым, пульсирующим, похожим на дыхание гигантского существа.

В центре комнаты висела огромная стеклянная сфера, внутри которой вращались тени, похожие на дым.

И когда Аделина подняла осколок — сфера отозвалась.

“…нашла… меня…”

Роуэн дрожал.

— Аделина… там внутри что-то живое.

Но она смотрела на сферу с растущим ужасом.

Потому что среди вращающихся теней она увидела силуэт человека.

И этот силуэт повернул голову — прямо к ней.

И улыбнулся.

Силуэт внутри стеклянной сферы двигался медленно, будто сквозь вязкую дымку. Черты лица были размыты, но улыбка — слишком отчётливая, слишком человечная. И слишком знакомая, хотя Аделина не могла вспомнить, где могла видеть такую улыбку.

— Не подходи ближе! — резко сказал Роуэн и инстинктивно выставил перед собой палочку.

Но сфера сама притянула Аделину взглядом — будто в глубине находилось нечто, что знало её лучше, чем она сама.

Осколок в её руке нагрелся так сильно, что она едва удержала его. Свет внутри сферы вспыхнул ответно — и по полу прошла волна сияния, похожая на разрыв света.

— Аделина… — прошептал Роуэн дрожащим голосом. — Это зовёт тебя.

Но перед тем как она успела шагнуть вперед, пространство внутри башни дёрнулось — резкий импульс прокатился по стенам, стекло затряслось, и из сферы вырвался крик.

Не человеческий. И не звериный.

Это был звук, будто кто-то с усилием рвал ткань мира.

Аделину отбросило назад, и она ударилась о стену. На секунду всё погасло — свет, сфера, даже голос. Когда зрение прояснилось, перед ней плавал маленький осколок света — крошечная частица от сферы. Он завис прямо на уровне её глаз и, колеблясь, приблизился.

И потом — вошёл в осколок у неё в ладони.

Стекло вспыхнуло так ярко, что она едва не выронила его.

“…ключ…” — прозвучал голос.

Теперь ясно. Громче. Не шёпот — ровная, отчётливая речь.

“…не хватило… частей… найди остальные…”

Сфера медленно угасала, словно отключаясь.

Аделина прижала ладонь к груди, пытаясь перевести дыхание.

— Часть? — спросил Роуэн. — Это был… один кусок целого?

— Да, — прошептала она. — Стекло. Оно было разбито. И этот артефакт… он складывается из частей.

Внутри неё росло понимание, пугающее и завораживающее одновременно.

— Они ищут друг друга. И когда сложатся — то, что внутри сферы, освободится.

Роуэн побледнел.

— Аделина, это плохая идея. Максимально плохая. Типа «выпусти древнее существо, которое кричит так, будто его веками держали в ловушке».

Она подняла голову.

— Но это не похоже на зло. На… злость, да. На отчаяние. На боль. Но не на зло.

И тогда, к их ужасу, стеклянная башня снова содрогнулась.

Выбраться наружу было сложнее, чем войти: стены словно держали их. Только когда свет внутри сферы полностью угас, трещина в пространстве — тот самый провал, через который они попали внутрь — открылась вновь.

Они спрыгнули на двор, обеими ногами приземляясь на холодный камень. Башня снова стала обычной — тёмной, молчаливой.

— Никто нам не поверит, — прошептал Роуэн. — Нам даже сами себе трудно поверить.

Аделина крепко сжала осколок.

— Должны разобраться. Сами.

Но когда они вошли в замок, воздух казался другим — тяжёлым, электризованным.

Ученики шептались, напряжённо поглядывая в окна.

— Что происходит? — спросила Аделина у первокурсницы Пуффендуя.

— Вы разве не видели? — девочка выглядела испуганной. — На севере появилась вспышка. Над горами. Такая яркая, что у всех стеклянные колбы в зелийной лопнули.

Аделина и Роуэн обменялись взглядами.

— Вспышка… — пробормотал он. — И это произошло в тот момент, когда мы были в башне.

Тем вечером профессор Флитвик объявил:

— В Хогвартсе фиксируются нестабильные магические колебания. Все ученики просят оставаться в спальнях после наступления темноты. Это временная мера.

Но «темпоральная мера» звучала плохо, учитывая, что Аделина чувствовала: магические колебания идут именно от её осколка.

Когда она легла, стекло у неё в руке слегка светилось. И снова послышался голос:

“…ключ… второй… под башней… следуй за трещинами…”

Она резко села.

— Трещины? Какие трещины?

Как будто отвечая, на стене её спальни тонкой линией проступило слабое свечение — едва заметная, но совершенно чёткая светящаяся трещина. Она тянулась к окну.

И к Стеклянной Башне за пределами.

Аделина замерла, осознавая:

Башня показывает ей путь.

И вторая часть артефакта где-то под ней.

Ночь была тёмной. Правила — в туманном далеке. Страх — огромный.

Но она понимала одно:

Остановиться уже невозможно.

Ночь была такой плотной и густой, будто сама тьма решила спрятать Хогвартс от всего мира. Луна скрылась за облаками, и замок казался вырезанным из чёрного мрамора. Аделина ещё раз взглянула на светящуюся трещину на стене — тонкую, как волос, но яркую, как серебристая нить.

Она накинула мантию, схватила осколок и бесшумно вышла из спальни.

В коридоре её уже ждал Роуэн — мрачный, тёмные круги под глазами, но решительный.

— Если ты думала уйти без меня — поздравляю, попытка провалилась, — прошептал он.

— Я думала, ты хотя бы попытаешься отговорить.

— Пытался. Внутренним криком. Не помогло.

Они двинулись за мерцающей трещиной, повторяющей узор, который мог видеть только тот, кто держал осколок. Свет вёл их вниз, по узким лестницам, мимо сонных портретов, и в тёмный коридор, которым почти никто не пользовался.

— Я здесь никогда не был, — сказал Роуэн, щурясь. — Хогвартс любит скрывать свои секреты, но это место даже не пахнет пылью. Как будто его только что открыли.

Светящаяся трещина упиралась в массивную каменную стену. Аделина коснулась её свободной рукой — и стена дрогнула. Медленно, со скрипом опускаясь, словно признавая её.

За ней открылась винтовая лестница, уходящая в глубину.

— Отлично, — пробормотал Роуэн. — Если где-то и прячут древних монстров, то точно в подвалах.

Лестница казалась бесконечной. С каждым шагом воздух становился холоднее, сырее. Внизу слышался далёкий гул — ровный, похожий на биение сердца.

В конце коридора они вышли в странное подземное помещение. Стены были гладкими, будто отполированными, а потолок — слишком высоким для подвала. В центре комнаты возвышалась конструкция, похожая на пьедестал.

И прямо на нём — вторая часть осколка.

Она сияла голубым светом, а вокруг её поверхности искрились тонкие символы — похожие на те, что исчезали на их первом осколке.

Но рядом, прислонившись к стене, стоял человек.

На секунду Аделине показалось, что это профессор — пока он не поднял голову.

Ему было около семнадцати. Тёмные волосы, бледная кожа, глаза — слишком яркие, слишком светящиеся, словно отражали то же сияние, что и осколок.

— Я ждал вас, — произнёс он спокойно.

Роуэн вскинул палочку:

— Кто ты такой?

Незнакомец медленно поднялся на ноги.

— Можете звать меня Эйден. Хотя сомневаюсь, что это имя что-то вам скажет.

Аделина почувствовала, как осколок в её руке затрепетал.

Эйден посмотрел прямо на него — и в его глазах вспыхнул знакомый отблеск.

— Ты… слышишь голос? — спросила она.

— Слышу. — Эйден шагнул ближе. — И давно. Намного дольше, чем ты, Аделина.

Она вздрогнула.

— Ты знаешь моё имя?

— Конечно. Башня шептала его. Она показала тебя. Показала, что именно ты сможешь открыть путь.

Роуэн шагнул вперёд:

— Отойди от неё.

Эйден усмехнулся — но без злости. Скорее… печально.

— Ты думаешь, я хочу ей навредить? Нет. Я здесь, чтобы помочь. Потому что если вы не завершите сбор… — он посмотрел на сияющий фрагмент, — то Стеклянная Башня разрушится. Не выдержит давления. И всё внутри выйдет в наш мир без контроля. Без хозяина.

Слова повисли в воздухе.

Аделина коснулась второго осколка — он сам поднялся в воздух, словно узнав своего «собрата», и медленно полетел к ней. Два фрагмента соединились — тихий звон прошёл по комнате.

И в этот момент Эйден закрыл глаза.

“…ещё… две… части…” — прозвучал голос.

Теперь он звучал у всех троих. Громко. Почти оглушительно.

Пол задрожал. Стены покрылись сеткой светящихся трещин.

— Башня просыпается, — прошептал Эйден. — Теперь у неё есть проводники. Все трое.

— Трое? — Роуэн отшатнулся. — Я вообще-то просто друг, случайно попавший в историю!

Эйден покачал головой.

— Никаких случайностей. Башня редко выбирает больше одного. Но в этот раз… что-то пошло иначе.

Аделина прижала два соединённых осколка к груди. Они пульсировали будто единое сердце.

И тут — из глубины зала донёсся звук.

Тяжёлый. Массивный. Как будто что-то огромное пробудилось.

— Что это? — прошептала она.

Эйден побледнел:

— То, что охраняет третью часть.

Тени начали растворяться в дверном проёме, а в воздухе появился холодный вихрь.

В нём проступила чья-то фигура — вытянутая, нереальная, словно вытканная из стеклянных осколков.

— Бежим! — крикнул Роуэн.

Но Аделина не двинулась. Потому что сущность обратила к ней лицо — и она узнала его.

Это было то же самое улыбающееся лицо из стеклянной сферы.

Тот, кто звал её из башни.

И теперь он был свободен.

Существо из стеклянных осколков двигалось плавно, будто каждое его движение проходило сквозь воду. Его тело мерцало, переливалось, и каждый осколок отражал свет так, что глаза начинали слезиться. Лицо было тем самым — размытым, но с пугающе знакомой улыбкой, как у человека, который слишком долго наблюдал из-за стеклянного барьера.

— Это страж, — прошептал Эйден. — Он должен удерживать части артефакта, пока хозяин не соберётся. Но… — он бросил тревожный взгляд на Аделину, — похоже, он решил, что это уже произошло.

Существо сделало шаг — плавный, будто скользящий. Пол под ним звенел, как натянутая струна.

Аделина почувствовала: осколки в её руках светятся всё ярче.

Пульсируют.

Отзываются на присутствие стража.

— Он реагирует на нас… — прошептала она.

— Нет. — Эйден отступил на полшага. — Он реагирует на тебя.

Страж поднял руку — на ней образовалось длинное, изогнутое лезвие из стеклянного света.

Роуэн резко толкнул Аделину в сторону.

— Беги!

Лезвие ударило в пол, и комната вздрогнула. Треснули стены, осыпались искры кристаллического света.

— Он не хочет убить нас! — сказала Аделина, поднявшись. — Он хочет… вернуть меня. В башню.

Страж остановился. Его голова наклонилась к ней, как будто он слушал.

И в этот момент в сознании Аделины прозвучал голос.

Чёткий. Близкий.

«Ты — связующее. Ты должна завершить начатое. Вернись. Мы ждали тебя…»

Аделина схватилась за голову — слова были слишком громкими, резкими, будто в мозг вбивали ноты древней музыки. Она ощущала в этих словах не зло, но намерение — тяжёлое, неизбежное, как судьба.

— Аделина! — Роуэн подбежал к ней. — Эйден, сделай что-нибудь!

Эйден не двигался. Он смотрел на неё так, будто видел не только её, но и что-то внутри неё.

— Внутри стража… — произнёс он наконец. — Там не чудовище. Там человек.

Аделина подняла глаза.

— Что?

Эйден сделал шаг вперёд.

— Тот, кто участвовал в «Аркания Кристаллис» три века назад. Тот, кто исчез. Он стал частью экспериментa. Стекло впитало его душу. Они срослись. Он — и есть артефакт.

Страж медленно повернул голову к Эйдену, и его улыбка стала шире — печальная, узнающая.

— Ты знаешь его, — прошептала Аделина.

Эйден не ответил сразу.

— Он был моим прапрадед… Прадедом. Его зовут Лиор. Я пытался найти источник голоса всю жизнь. Это он звал меня. Но когда башня выбрала тебя — я понял: ей нужен кто-то другой. Кто-то достаточно сильный, чтобы не сломаться под его памятью.

Аделина сжала осколки.

— Но почему я?

— Потому что ты — единственная, кто услышал его сердце, а не его силу.

Страж снова сделал шаг вперёд.

И Аделина поняла: убегать невозможно. Лиор — страж — пришёл за ней не как враг. Он пришёл завершить ритуал, который тянулся три века.

Она подняла осколки.

Они загорелись почти ослепительным светом.

Страж отозвался — его тело засверкало в такт, резонанс нарастал.

— Если я соединю их… что произойдёт? — спросила она.

— Он освободится, — сказал Эйден. — Но не в материальном теле.

— Тогда как? — Роуэн побледнел.

Эйден перевёл взгляд на стража — и тихо произнёс:

— Он станет частью тебя. Его память. Его сила. Его… привязка к миру.

Существо сделало последний шаг. Оно стояло прямо перед Аделиной.

Её сердце колотилось так сильно, будто готово было выскочить из груди.

— Аделина… — Роуэн схватил её за руку. — Не делай этого. Мы найдём другой способ. Любой.

Она взглянула на него — тёпло, тихо.

— Я не могу бросить того, кто столько лет просил о помощи.

Страж медленно поднял руки — и свет от его груди потянулся к осколкам, словно нити, стремящиеся вернуться в родную ткань.

Осколки задрожали, начали вращаться вокруг ладони Аделины, соединяясь, притягиваясь.

— Если станет слишком больно — отпусти! — крикнул Роуэн.

Но она знала: отпустить — страшнее, чем удержать.

И в следующую секунду — осколки слились.

Мир взорвался светом.

Это был не свет, а поток сознаний.

Память. Голоса. Чувства.

Она увидела Лиора — молодым, талантливым магом, поглощённым идеей создать стекло, которое способно хранить душу. Увидела ритуал, в котором что-то пошло не так, и его сущность была вырвана из тела и поглощена артефактом.

Увидела, как он веками ждал, теряя себя, теряя время… пока стеклянная башня не нашла в мире того, кто мог бы услышать его зов.

Её.

«Прости…» — тихо прошептал голос.

«Прости за всё, что сделал с тобой мой зов…»

— Я не злюсь, — прошептала Аделина сквозь слёзы. — Я пришла помочь.

И тогда свет начал угасать.

Страж медленно растворился — его тело превращалось в пыль из сияющих осколков, которые кружили вокруг Аделины, пока полностью не исчезли.

Осколки, соединённые в единый кристалл, мягко опустились ей на ладонь.

Он больше не пульсировал.

И в её голове теперь звучал только один голос — спокойный, тихий.

«Спасибо.»

Эйден подошёл ближе — бесконечно уставший, но с каким-то облегчением в глазах.

— Он свободен. Теперь он… внутри памяти мира. И в тебе — частично. Но это не опасно. Просто… связь.

Роуэн обнял Аделину так крепко, что она едва смогла вздохнуть.

— Я думал, что потеряю тебя.

И в его голосе впервые был страх без шуток.

Она улыбнулась ему сквозь слёзы:

— Я здесь.

Впереди ждали объяснения профессорам. Тайны. Новые сложности.

Но сейчас — только тишина подземелья, спокойная, как глубокий выдох.

Аделина смотрела на кристалл в руке.

Он был целым.

Но уже не опасным.

— Что теперь? — спросил Роуэн.

Эйден посмотрел в сторону лестницы наверх.

— Теперь башня заснёт. А вы… решите сами, рассказывать ли правду миру. Или позволить легенде остаться легендой.

Аделина закрыла кристалл в ладони.

И впервые за долгое время — тишина внутри неё была настоящей.

Прошла неделя.

Хогвартс жил своей тихой, привычной жизнью — или делал вид, что живёт. Магические колебания исчезли, Стеклянная Башня перестала мерцать, и лишь редкие сизые отблески иногда пробегали по её поверхности, будто напоминая: она помнит.

Никто не знал, что произошло.

Профессора ощупывали стены, изучали магические следы, но видели только след ритуала, старше самого замка. Башня снова стала бесполезным памятником эпохе, о которой почти не осталось записей.

Но трое учеников знали больше.

Аделина сидела у озера, держа в руках небольшой, идеально гладкий кристалл — соединённый артефакт. Сейчас он был безмолвен, как спокойная вода перед штормом.

Иногда в нём мелькало едва заметное тепло — словно слабая память о прикосновении.

Она думала, что будет бояться его — но нет. Кристалл стал частью её пути. Подарком.

И обещанием.

— Ты опять с ним разговариваешь? — раздался знакомый голос.

Роуэн подошёл сзади, сел рядом, вытянув ноги к воде.

— Я не разговариваю, — улыбнулась Аделина. — Он молчит.

— Зато ты молчишь слишком много. — Он легонько ткнул её плечом. — Это подозрительно. Обычно ты в десяти местах одновременно: библиотека, практические занятия, очередные тайные проходы…

— Я думаю.

— Да ладно! — он театрально ахнул. — Наш мозг-перформер, звезда Когтеврана, задумалась о чём-то целую неделю? Что же это может быть?

Аделина рассмеялась.

Но взгляд всё равно невольно вернулся к кристаллу.

Страх исчез. Но чувство ответственности осталось — тяжёлое, но правильное.

— Я думаю о том, что Лиор был один, — сказала она тихо. — И что его память теперь хранится… здесь. Внутри. И что мне нужно решить, что с этим делать.

Роуэн помолчал, потом обнял её одной рукой.

— Ты не обязана решать всё сразу. И не обязана проходить это одна. У тебя есть мы. И… — он неожиданно замялся, — я.

Она улыбнулась — мягко, благодарно.

Её пальцы сомкнулись на его руке на секунду, достаточно долгую, чтобы тот перестал дышать.

— Я знаю, — ответила она.

Чуть дальше по берегу стоял Эйден. Он смотрел на них с расстояния, не вмешиваясь. Лёгкий ветер трепал его волосы, а в руках он держал старый блокнот — уцелевший дневник того самого Лиора.

В нём оставались пробелы.

Страницы, испорченные экспериментами.

Загадки, на которые не существовало ответов.

Но Эйден больше не выглядел потерянным.

Он подошёл к ребятам только тогда, когда солнце приблизилось к горизонту.

— Я уезжаю завтра, — сказал он, когда они поднялись.

Аделина кивнула.

— Ты найдёшь следы других экспериментов?

— Да. — Он взглянул на кристалл в её руке. — Но не ради артефактов. Ради него. Чтобы понять, как сделать так, чтобы подобное больше не повторилось.

— Ты ведь вернёшься? — спросил Роуэн.

Эйден усмехнулся:

— Если Хогвартс опять решит разбудить древние силы — меня снова сюда потянет. Видимо, это семейное.

Они рассмеялись — впервые легко, без напряжения.

Эйден посмотрел на Аделину — серьёзно, чуть печально.

— Он тебе благодарен. Это… чувствуется. И если когда-нибудь он захочет ещё раз поговорить… — взгляд скользнул к кристаллу, — ты услышишь.

Аделина спрятала артефакт в карман.

— Надеюсь, его голос теперь — мирный.

Эйден тихо кивнул.

— Теперь — да.

Поздним вечером Аделина поднималась по лестнице в свою гостиную. Коридоры были полутёмными, тихими — и вдруг она остановилась.

Стеклянная Башня, видимая из высокого окна, мерцнула.

Едва-едва.

Как знак. Как вздох.

Аделина приложила ладонь к холодному стеклу окна.

— Я знаю, — прошептала она. — Ты тоже помнишь.

Кристалл в её кармане слегка нагрелся — не зовом, не предупреждением.

Только тёплым откликом.

Как если бы память сказала:

«Я рядом.»

На следующее утро Хогвартс проснулся в обычной утренней суете. Пернатые почтовики хлопали крыльями, ученики спешили на завтрак, старшие преподаватели спорили о новых правилах безопасности.

Но никто — кроме троих — не заметил, как на поверхности Стеклянной Башни появилась едва заметная волнистая линия света, напоминающая улыбку.

Не угрозу.

Не предупреждение.

Просто память.

О том, как одна девочка услышала голос того, кто давно забыл, как звучит собственное имя.

И помогла ему вспомнить.