XOXO, Gossip Witch (гет)

Утро нового дня было почти прозрачным, наполненным солнечным светом, который отражался в стеклянных панелях у лестниц и превращал Хогвартс в что-то почти сказочное. Гермиона любила такие утра, не слишком громкие, не слишком пустые. Она спускалась к завтраку в хорошем темпе, с лёгким ощущением предвкушения, хотя сама себе в этом не признавалась. Просто денёк обещал быть… мягко говоря, странно хорошим. Иногда ты просто просыпаешься с таким ощущением внутри, и всё.

Рон и Гарри сидели на своих обычных местах, оживлённо о чём-то споря, и когда она подошла, Рон тут же подпрыгнул и помахал ей рукой так, будто не видел её три недели.

— Гермиона! Смотри, только посмотри! — он протянул ей потрёпанный учебник.

Она уже знала, что речь пойдёт о полях. Но Рон был так радостно возбужден, что она позволила ему пересказать всё ещё раз — живо, с жестами, с демонстрацией всех «гениальных исправлений», которые кто-то сделал.

Гарри же сидел рядом и улыбался виноватой, но искренней улыбкой.

— И он реально работает, — сказал Гарри. — Я сделал зелье идеально. Снейп даже бровь поднял, представляешь?

Гермиона коснулась страниц пальцами, бумага была тёплой, как будто книга хранила энергию того, кто работал с ней раньше. Она понимала Рона: книга дышала жизнью. Даже ей, любительнице холодной логики и выверенных фактов, это было… интересно.

— Он талантлив, кто бы это ни был, — тихо признала она.

Рон просиял:

— Вот! Слышал, Гарри? Она признала!

Гарри покачал головой:

— Впишите дату. Исторический момент.

Гермиона усмехнулась.

— Не преувеличивай.

Она закрыла книгу и вернула её Гарри. Но не успела она сделать глоток чая, как что-то легонько ткнуло её в плечо. Она обернулась и увидела лиловое, блестящее, переливающееся перо. Оно зависло в воздухе, дрогнуло, и… взмыло вверх, описав широкую дугу над столами. Одно. Потом второе. Потом третье.

— Мерлин! — взвизгнула Лаванда. — Что это такое?!

Лиловые перья начали сыпаться сверху, плавно, как снежинки. Но когда одно из них коснулось Парвати, оно вспыхнуло ярко-розовым светом… и заговорило.

— Экспресс-новость! Новая сплетня дня! Внимание, студенты Хогвартса! — прокричало перо писклявым, но невероятно энергичным голосом. — ВЫЯСНЕНО: ОДИН ИЗ СТУДЕНТОВ ПОЛУЧИЛ ТАЙНОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ НА СВИДАНИЕ НЕ ОТ ОДНОГО, А СРАЗУ ОТ ДВОИХ ПОКЛОННИКОВ!

Раздался взрыв смеха, пересмешек, восторгов. Парвати всплеснула руками:

— Я НИ ПРИ ЧЁМ!

Лаванда закашлялась:

— Подожди-подожди, может быть, это я?!

— Извините, Лаванда, — прокричало перо, повернувшись к ней, — но вы в списке не значитесь.

Лаванда обиженно ахнула. Перо сделало ещё круг, расплескав над столами искры:

— Имя счастливчицы будет раскрыто позже! Оставайтесь с нами, дорогие слушатели Gossip Witch!

Гарри попытался поймать одно из перьев, но оно увернулось. Рон попытался отмахнуться, и перо, казалось, специально ударило его в нос. Гермиона же смеялась.

— Тебе-то что смешного? — спросил Рон, потирая нос. — Это же… кошмар!

— Это забавно, Рон! — Гермиона едва держала себя в руках. — Это перо! Летающее! Будто магическое радио! Посмотри, оно даже двигает крыльями не в ту сторону.

Перо действительно летало нелепо, слишком активно вращая собой, будто крыло и хвост перепутали функции.

— Давай мы отсюда уйдём, — предложил Гарри, — пока оно не сообщило, что мистер Малфой тайно красит ресницы или что-то в этом духе.

Гермиона фыркнула:

— Даже перья знают, что Малфой не тратит время на ресницы. Он слишком занят тем, чтобы задирать всех вокруг.

Рон поперхнулся смехом.

— Гермиона! — простонал он. — Ты убьёшь меня.

Она улыбнулась, и улыбка вышла мягкой и тёплой.

— Эй… — сказал Рон немного тише, чем обычно. — Я подумал… может, после школы… ну… — он покраснел, — прогуляемся?

Её сердце не подпрыгнуло, будто это было так же ожидаемо, как день сменяет ночь.

— Прогуляемся? — повторила она.

— Угу. В Хогсмид или куда хочешь. Можно даже просто до озера. Я… ну… хотел давно.

Рон говорил так искренне, что Гермиона почувствовала ту редкую теплоту, когда мир вдруг становится очень простым. И очень правильным.

— Да. Конечно, — сказала она.

И в этот момент… как по сигналу… перышко, что летало рядом с ними, перелилось золотом и выкрикнуло:

— СРОЧНАЯ НОВОСТЬ! ОДИН ИЗ ГРИФФИНДОРЦЕВ ГОТОВИТСЯ К СВИДАНИЮ!

И улетело, оставив за собой струйку блеска.

Рон побелел. Гарри поставил локоть на стол и уткнулся в него, пытаясь не расхохотаться.

— МНЕ ПИЗДЕЦ, — прошептал Рон. — Оно следит. Оно всё слышит. Гермиона, мы обречены.

Гермиона закрыла лицо руками.

— На этот раз оно не про меня, — сказала она, смеясь.

— Хуже! Про меня! — простонал Рон. — Гарри, если кто-то подойдёт и скажет «ну что, наш Казанова», клянусь, я сбегу в Запретный лес.

Гарри захохотал:

— Туда перо тоже прилетит.

Гермиона поднялась, пытаясь вернуть себе хоть видимость серьёзности.

— Идём, — сказала она. — У нас через десять минут занятие по травологии.

— Я не могу идти на травологию в таком состоянии, — простонал Рон. — Я… я проклят.

— Нет, просто на тебя смотрит перо.

Он медленно повернул голову… И действительно — маленькая лиловая дрожащая точка зависла над ним, как миниатюрная сова.

Гермиона хохотала, пока они выходили из зала.

* * *

Теплица №3 была тёплой, даже жаркой. Влажность висела в воздухе мягким паром, листья растений шуршали, как будто перешёптывались. Гермиона завязала волосы потуже, ведь работать с мандрагорой и плющами всегда было безопаснее, когда волосы не лезут в глаза.

Профессор Спраут уже стояла у центрального стола.

— Доброе утро, дети! Сегодня мы займёмся подрезкой оживлённых лиан! Они… слегка упрямые. Слегка агрессивные. Будьте осторожны!

— Прекрасно, — пробормотал Рон. — Теперь меня побьют не только перья, но и растения.

Гермиона прыснула и взяла секатор.

— Ты справишься. Просто держи их крепко — они любят делать рывки.

Гарри попытался завязать лиану на узелок. Лиана попыталась завязать Гарри. Рон ржал до слёз, пока лиана не обвила его ногу в знак равенства. Гермиона ловко перехватила растение, надавила секатором под нужным углом и быстро отпустила.

— Спасибо, — выдохнул Рон. — Я знал, что ты меня спасёшь.

— Это просто растение, Рон.

— Для тебя — растение. Для меня — воплощение зла.

Работа была шумной, мокрой, хаотичной, и удивительно весёлой. Гарри пару раз чуть не упал, Рон трижды заорал, что его «судьба — умереть в лианах», а Гермиона смеялась чаще, чем за всё прошлое лето.

После травологии тепло теплиц всё ещё держалось в их одежде и в волосах, немного в голосе. Гермиона, подбирая сумку, ощущала, как где-то под лопатками всё ещё лежит приятная усталость. Рон шёл рядом, оставаясь верен себе: неуклюжий, немного громкий, но удивительно внимательный, когда хотел быть внимательным. Гарри шёл чуть позади, он умел давать им пространство, не делая это слишком очевидным.

— Значит, после уроков? — переспросил Рон, когда они поднимались по лестнице. Тон у него был осторожный, но не тревожный, как у человека, который всё ещё не верит, что ему сказали «да».

— После уроков, — повторила Гермиона, улыбаясь. — Мы можем выйти сразу после библиотеки. Мне нужно на пять минут забежать туда за книгой Макдональда. Ты подождёшь?

— Я буду ждать как герой, защищающий мост, — заявил Рон. — Если кто-то подойдёт — скажу: «Нет! Я жду Гермиону Грейнджер!»

Гарри фыркнул.

— Ему нужна табличка, — пробормотал он. — «Занято. Это свидание».

— Гарри! — возмутился Рон, но покраснел так, что Гермиона чуть не засмеялась.

Она обернулась к Гарри с мягкой улыбкой.

— Ты идёшь на Квиддич в четыре?

— Да. У нас тренировка. Но вы идите, правда. — Он махнул рукой. — Мне нужно, чтобы хотя бы у кого-то из нас был нормальный день.

* * *

Идти по коридорам рядом с Роном было… обычно. Всё началось тихо, без вспышек и без великих признаний. Сначала они просто сидели ближе. Потом делали домашние задания вместе. Потом Рон начал приносить ей чай, если видел, что она слишком увлечена книгами. Потом Гермиона ловила его взгляд чаще, чем раньше.

Потом были те злосчастные каникулы, когда она написала ему просто чтобы спросить, как он там. И он ответил так быстро, будто сидел с пером в руке, ожидая её письма. А потом… наступила то ночь в Норе, когда Рон, красный до корней волос, сказал:

— Я… мне нравится быть рядом с тобой. Просто… нравится.

И она сказала:

— Мне тоже.

И больше уже ничего не нужно было добавлять. Они стали парой, будто по-другому просто не могло быть. Это один из тех случаев, когда окружающим это было понятно раньше, чем им самим.

Когда занятия наконец закончились, Рон, как и обещал, стоял у входа в библиотеку, переплетя руки на груди и изображая охранника. Гермиона вышла и замерла на секунду, потому что вид у него был слишком… старающимся.

— Господи, Рон… — она рассмеялась. — Ты что делаешь?

— Жду. — Он расправил плечи. — Как и говорил. Никто не прошёл.

— Ты не обязан так… защищать вход.

— Обязан, — сказал он уверенным, почти важным тоном. — Это же свидание.

Гермиона почувствовала, как внутри что-то тёплое внутри тихо растет.

— Тогда идём.

Они вышли во двор. Небо было светлым, но у горизонта собирались мягкие дождевые облака. Ничего грозного, только обещание лёгкого дождя.

— Куда хочешь? — спросил Рон. — Хогсмид? Магазин сладостей? Три Метлы? Или… ну… можно просто прогуляться вокруг озера?

Она посмотрела на него и увидела, как он старается угадать именно то, что будет хорошо ей.

— В деревню, — решила она. — Только не в Три Метлы. Просто прогуляемся. Там сегодня должно быть спокойно.

— Прекрасно, — выдохнул он так, как будто выиграл матч.

Они шли по дорожке, ведущей к воротам. Ветер был мягкий, почти весенний, хотя это ощущение было обманчивым. Он трепал края мантии, колыхал траву и заставлял волосы Гермионы слегка подниматься, щекоча щёки.

Рон шёл рядом, и через пару минут его рука стала двигаться ближе, ненавязчиво, но заметно. Гермиона сделала шаг ближе сама. Пальцы коснулись, нежно, неловко, но привычно.

Рон улыбнулся, так искренне, что даже глаза стали ярче.

— Спасибо, что согласилась, — сказал он. — Я… думал об этом давно.

— Я тоже, — призналась Гермиона.

— Правда?

— Правда.

Она видела, как его уши начали теплеть, и хихикнула. Когда они подошли к воротам, капли дождя уже начинали тихо падать невесомой рябью.

— Чёрт, — сказал Рон. — Кажется, ты будешь мокнуть из-за меня.

— Это всего лишь дождь. Никакого заклятия не наложит.

— Я… мог бы… эээ…

Он жестом попытался накрыть её собой, но получился комичный боковой наклон. Гермиона остановилась, взяла его за мантию и подтянула ближе.

— Рон, — сказала она мягко. — Мне нравится дождь.

Он моргнул.

— Да?

— Да.

Она подняла лицо вверх. Мелкие прохладные капли касались кожи. В воздухе пахло мокрым камнем и зеленью, и это был самый спокойный запах на свете. Рон смотрел на неё так, будто впервые видел, без изумления, но с чем-то вроде… трепета.

— Ты… — начал он. — Ты очень… ну…

— Какой восторг, — протянула она. — Рон Уизли потерял слова.

Он сделал вид, что хочет её толкнуть, но на самом деле только притянул поближе к себе.

— Я не потерял!

— Да? Тогда скажи что-нибудь впечатляющее.

— …ты красивая.

Гермиона застыла. Это не было для неё новостью. Она знала, что он иногда смотрит на неё так, будто забывает моргать. Но услышать… Она поцеловала его в щеку и дернула за руку, предлагая двигаться дальше.

Они дошли до деревни уже под мелким, ровным дождём, который больше походил на туман. Хогсмид выглядел так, будто его окутали мягким серебристым покрывалом: крыши блестели, окна отражали небо, а камни мостовой были чуть темнее обычного.

— Хочешь зайти куда-то? — спросил Рон.

— Хочу пройтись. Просто так.

Они прошлись мимо небольшого магазина зелий, где над входом висело новое объявление: «АКЦИЯ: эликсир бодрости — 3 галлеона за два!». Мимо лавки с перьями, где перья в окне сами себя перепушивали в зеркале. Мимо кафе «Мадам Паддифут», где сидела парочка третьекурсников, и Гермиона тихо усмехнулась:

— Помнишь, Гарри приводил сюда Чо?

— Да, — Рон поёжился. — Один из самых неловких дней в истории человечества.

— Не преувеличивай.

— Нет, Гермиона. Это было эпично неловко.

Она смеялась так легко, что даже прохожие улыбались, не понимая причины. Когда дождь чуть усилился, они забежали под низкий козырёк у лавки сладостей. Доски над головой тихо стучали. Рон стоял близко-близко, вплотную, и их дыхание смешивалось.

Гермиона сказала:

— Я люблю такие дни. Когда всё… обтекаемое.

— Это потому, что дождь, — сказал Рон.

— И потому, что ты рядом.

Он выдохнул, собирась с мыслями.

— Я… могу сказать тебе кое-что? — спросил он.

— Конечно.

— Когда ты согласилась быть со мной… — он почесал затылок, — я думал, что упаду в обморок. Правда.

— Вот как? — Гермиона улыбнулась.

— Вот так, — признался он. — Я… я тебя люблю, Гермиона.

Она моргнула. Потом снова. Кажется, пауза слегка затянулась.

— Я тоже тебя люблю.

Рон покраснел от волос до воротника.

— Можно я… — он сделал жест рукой, — ну… поцелую тебя?

— Можно, — ответила она.

И первое мгновение их поцелуя было таким же лёгким, как дождь, словно касание парного тумана. А потом чуть глубже, чуть увереннее, как будто в этот момент весь мир стал тише, чтобы уступить место двум людям под маленьким козырьком.

Гермиона подумала, что такие дни надо собирать, как драгоценные камни. Чтобы потом, когда шумно, когда тяжело, когда грустно, можно было достать и вспомнить.

* * *

Возвращение в замок всегда ощущалось как пересечение невидимой границы. В Хогсмиде воздух был другой, пропитанный сладким запахом печёных булочек и сотней разговоров, перемешанных дождём. А внутри Хогвартса везде камень, тепло факелов, чуть влажный воздух коридоров, который всегда звучал эхом.

В этот вечер Гермиона ощущала, будто несёт в груди тёплый свет, который ещё не остыл от прогулки. Она и Рон возвращались неторопливо: руки переплетены, шаги синхронны, и даже Гарри, который случайно встретился им у входа, не успел ничего спросить, достаточно было одного взгляда.

— Хорошо погуляли? — спросил он, улыбаясь как человек, который заранее знает ответ.

— Да, — сказала Гермиона.

Рон сжал её руку чуть сильнее.

— Очень, — добавил он с гордостью. — И без катастроф.

— Это впервые, — поддел Гарри.

— Гарри! — возмутился Рон, но смех у него в глазах сиял ярче любого факела.

Гарри поспешил дальше, унося с собой хитрую ухмылку. Гермиона и Рон остановились под лестницей к башне Гриффиндора. Она собиралась подняться, но Рон снова наклонился к ней, будто хотел сказать что-то важное.

— Гермиона?

— Ммм?

— Спасибо за сегодня.

— Мне тоже было очень хорошо.

Он задумался и, похоже, решился.

— Это было… лучше, чем я думал. Намного.

— Это что значит? — чуть приподняла она бровь.

— Нет! То есть… да… то есть я никогда не ходил на свидания и боялся, что всё пойдёт не так. Как обычно. — Он почесал шею. — Но с тобой всё как-то… идёт правильно.

— Я рада, что ты так думаешь.

Его уши тут же стали того красивого оттенка красного, который она уже начинала считать почти родным.

— Эй… могу я завтра… — Рон прикусил губу. — …ещё раз пригласить тебя? Уже… без дождя?

— Можешь, — сказала она.

Он чуть наклонился и поцеловал её снова, коротко, тихо, как будто боялся, что кто-нибудь появится из-за угла. Потом быстро выпрямился:

— Я пойду. Увидимся утром… да?

— Да, — повторила она и смотрела, как он идёт по коридору, пока он не скрылся за поворотом.

* * *

В гостиной Гриффиндора было уютно: камин шептал остывающему дню, первокурсники спорили о правилах какой-то нелепой карточной игры, старшекурсники работали над написанием эссе. Гермиона поздоровалась с несколькими знакомыми, но почти сразу направилась в спальню. Тело приятно ныло от долгой прогулки, а мысли хотелось сложить в спокойное, личное пространство.

Там было тихо. Ткань штор мягко колыхалась от тепла воздушного потока. Несколько кроватей были пусты: Парвати и Лаванда где-то бродили, Лили из шестого курса, кажется, ушла в библиотеку.

Гермиона опустила сумку на кровать, сняла мокрую мантию, встряхнула волосы. В зеркале на неё смотрел человек, которого она не видела уже давно — не напряжённая отличница и не вечный голос разума всего Гриффиндора, а девушка с розовым румянцем после дождя. Её отражение выглядело… счастливым. Немного смущённым. Чуть растерянным. Но определённо счастливым.

Она провела пальцами по щеке и неожиданно улыбнулась себе. Это было… непривычно. Не внешнее, а внутреннее ощущение, будто весь день писал на её коже невидимые строки, и они оставались.

Она принесла с собой запах дождя.

Села на кровать, достала свой планшет чтобы удалить старую заметку по расписанию, но пальцы сами потянулись к иконке «Gossip Witch», и она даже не остановила их.

Просто открыла. Думала ли она о PureSoul весь этот день? Нет.

Сегодня было иначе: слишком много реальной близости, настоящего тепла рядом с человеком, которого она любит. И всё же…Стоило приложению открыться, как её взгляд инстинктивно искал его ник среди последних комментариев.

Не нашла, и только потом поймала себя на этой мысли.

— Ну вот, — вздохнула она. — Это глупо.

Пожалуй, глупо. Та уж не пожалуй, а точно.

Её внимание всё равно задержалось на верхней строке ленты: появилась новая сплетня.

💋 Хогвартс, внимание!У нас новый преступник — Конфетный Воришка.За последние три дня исчезли:— 4 шоколадные лягушки,— 7 карамелек «Липкие лапы»,— и целая банка ореховых драже из кухни.

Все улики ведут к одному:злоумышленник маленького роста, быстро передвигается…и оставляет за собой очень подозрительные следы.

Ясно одно:кто-то в этой школе слишком любит сладкое. (И я узнаю, кто.)

XOXO, Gossip Witch.

Сама формулировка новости была смешнее, чем обвинения. Она щёлкнула по комментариям, часть из неё хотела быть выше этого, но другая часть… просто интересовалась реакцией.

Комментарии были предсказуемые:

«Это точно Олли с четвёртого курса!»

«Да какая разница, пусть хоть кто-то будет счастлив в этой школе...»

«СЕГОДНЯ ВСЁ УКРАДУТ, ЧУЮ!»

«Ставлю 2 галеона, что это пикси из оранжереи.»

Она собиралась закрыть, но заметила строки, которые появились минуту назад.

PureSoul: «Если те самые подозрительные самые следы — коричневые, то логичнее всего начать с проверки нижнего белья всех подозреваемых. На всякий случай.»

Гермиона застыла, а потом громкий смешок сорвался с ее губ. Она даже зажала рот рукой, чтобы не расслышали за дверью. Это было смехом, который случается редко, не из вежливости, не из нервов, а будто кто-то дотронулся до какого-то спрятанного механизма внутри и щёлкнул по правильному рычагу.

— Ох, Мерлин… — прошептала она, уткнувшись лбом в экран.

Смех прошёл, но след от него остался как мягкое, искрящееся тепло под рёбрами. Она перечитала комментарий ещё раз.

Он был неожиданно смешной, и почему-то именно это и зацепило.

Гермиона медленно, с непрошеной улыбкой, закрыла приложение и отбросилась на подушки. И только потом, уже почти готовая идти в душ и смыть с себя дождь и тёплое волнение дня, она поймала себя на том, что думает: Забавно. Он умеет быть смешным.

И почему-то это ощущалось как маленькая тайна, которую приятно держать в руках.

Лаванда и Парвати ворвались в комнату через пару минут — мокрые от дождя, смеющиеся, с двумя пакетами сладостей.

— Мягкие карамельки! — закричала Парвати. — Покупали в Хогсмиде, пока не начался ливень!

— О, Гермиона! — Лаванда сразу заметила её. — Ты не поверишь, что сейчас обсуждают!

— Сплетницу? — сухо спросила она.

— Всегда её! — Лаванда уронила пакет на кровать. — Говорят, что вся школа пытается вычислить вора.

Парвати села рядом.

— Ты же это не читаешь? — поддела она с лёгким, беззлобным смехом. — Ты слишком занята… настоящей любовью.

Гермиона покраснела так внезапно, что Парвати захлопала глазами.

— Ооооо, — протянула Лаванда. — Кажется, сегодняшний день был удачным, да?

— Мальчики начинают говорить комплименты только если на них падает дождь, — сказала Парвати. — Может, нам всем стоило промокнуть.

Гермиона закрыла лицо ладонями.

— Девочки…

— Да-да, мы всё понимаем, — Лаванда мягко подтолкнула её плечом. — Просто счастлива за тебя.

— Очень, — добавила Парвати.

Гермиона улыбнулась, тепло расплывалось по груди. Они смеялись, жевали конфеты, обсуждали дождь и оценки и то, что профессор МакГонагалл снова взяла слишком много домашних заданий на следующий день. Когда девочки наконец легли в свои кровати, Гермиона снова взглянула на свой планшет.

Экран был тёмным. Она не стала его включать. Она знала: и так хватит. Сегодня был прекрасный день, и всё, что было на сайте, было просто отражением мира: иногда загадочным, иногда смешным, иногда глупым.

Девочки выключили свет. За окном тихо стучал дождь.

Она думала о Роне. О том, как он смотрел на неё под козырьком. О том, как легко было держать его руку. О том, что завтра будет ещё один хороший день.

И почти на самом краю мысли, перед самым сном: «Это и есть та самая первая любовь, которая одна и на всю жизнь, о которой пишут книги и поют серенады?»

Как будто тихий отзвук чужих слов.

Она перевернулась на бок, улыбнулась в темноту и закрыла глаза.