Наследие Полуночного Чародея (джен)

Хогвартс всегда умел хранить тайны, но после битвы в его коридорах появилось новое ощущение — будто замок стал внимательнее, живее. Гарри стоял у окна Большого зала и наблюдал, как над озером поднимается лёгкий серебристый туман. Но теперь он не вызывал тревоги. Он был спокойным, почти ласковым.

— Ты всё ещё чувствуешь его? — спросила Лиора, подойдя тихо, бесшумно, как сама ночь.

Гарри кивнул.

— Его больше нет, но отпечаток такой силы не исчезает сразу.

Лиора улыбнулась — мягко, чуть грустно.

— Магия тени не зло сама по себе. Просто ею слишком часто пытаются владеть те, кто хочет разрушать.

— Я знаю, — Гарри повернулся к ней. — Благодаря тебе.

Она отвела взгляд, будто смутилась, но поймав его взгляд снова, сказала:

— Мы не завершили всё, Поттер. Полуночные Чародеи — это не один человек. Это цикл. И то, что произошло… лишь начало.

Гарри тихо рассмеялся.

— Я уже привык к тому, что в моей жизни ничто не бывает окончательно.

Лиора подошла ближе, почти вплотную.

— Тогда тебе стоит знать ещё кое-что. После сегодняшней битвы ты… стал другим. Баланс в тебе укрепился, и теперь именно ты — удерживаешь границу между светом и тенью. Хочешь ты этого или нет.

— И что теперь? — спросил он.

Лиора посмотрела на звёзды, рассыпанные по тёмному небу.

— Теперь нам предстоит найти остальных. Тех, кто способен чувствовать оба потока. Таких немного. Но они нужны миру, если мы хотим подготовиться к тому, что грядёт.

— Грядёт? — Гарри вскинул бровь. — Ты говорила, что самый опасный уже побеждён.

— Да. Но древняя магия никогда не исчезает окончательно. Она ждёт. И иногда… выбирает новых носителей.

На мгновение между ними повисла тишина. Хогвартс мерно дышал, будто слушал их разговор.

Гарри сделал шаг вперёд.

— Ну что ж. Если мир снова меня выбирает… думаю, я готов.

Лиора протянула руку.

— Тогда начнём рассвет там, где всегда начинается ночь.

Гарри взял её ладонь — тёплую, уверенную.

И когда они вышли из замка к светлеющему горизонту, первые звёзды над озером начали медленно гаснуть, уступая место новому дню.

Но одна — самая яркая — не исчезла.

Она вспыхнула сильнее, чем остальные, словно знак.

Словно обещание.