Буква  (гет)

ЛАНЬ. — Expecto Patronum!

Мог ли он думать, что эти драгоценные слова вернутся к нему в минуту, когда вся его жизнь опять полетит под откос? А ведь он самонадеянно полагал, что раз и навсегда оградил себя от новых ударов беспощадной судьбы. И вдруг она поразила его прямо в спину! Сколько раз проклинал он день и час, в который услыхал то проклятое пророчество. До сих пор вся кровь леденеет от ужаса, охватившего его при известии, что передав бессвязные слова полусумасшедшей колдуньи, он занес меч над Ее головой. Он, который с радостью отдал бы за Нее жизнь, подверг Ее смертельной опасности! Это звучало невероятно, дико, слишком ужасно, чтобы быть правдой. Все дальнейшее было словно в жуткой тяжелой грезе — разговор с Темным Лордом — вот когда пригодились ему блестящие навыки окклюменции; снисходительное обещание повелителя и глаза, полные таким чудовищным равнодушием, что он едва не отшатнулся. Поразительно, как с одного взгляда можно мгновенно разочароваться в человеке, бывшем прежде твоим кумиром. Мерлин знает, как ему удалось дожить до конца того длинного дня, ничем не обнаружив своего отвращения и ненависти. Ночью он ходил из угла в угол по комнате в своем убогом доме и перед ним вставала простая ясная и неумолимая истина: он больше не верит Темному Лорду, не может полагаться на чужие обещания там, где на кону стоит Ее жизнь. Это он навлек на Нее беду, а значит он и должен спасти Ее любой ценой. И помочь в этом может только один-единственный человек…

Разве что в самых ужасных ночных кошмарах мог он представить себя склонившимся у ног Дамблдора, молящим о милости. Раскрыть перед врагом самые сокровенные тайники своей души, смиренно выслушивать полные презрения упреки — да он скорее умер бы десять раз, чем согласился на это. Но ради Нее... Пока он стоял там, на холме и гадал, убедит ли его письмо руководителя Ордена Феникса прийти на встречу, сердце его колотилось от страха так, как никогда в жизни. То был страх не за себя, а за Нее. Маглорожденную, бывшую гриффиндорку, активную участницу Ордена, жену его злейшего врага, мать ребенка, которому назначено уничтожить Темного Лорда, женщину, оттолкнувшую его, не ответившую на его чувства. За рыжеволосого ангела, чьим Патронусом была серебряная Лань… Он знал: что бы ни потребовал от него директор Хогвартса — он согласится на все, не колеблясь. Ничто не может быть слишком высокой платой за Ее жизнь. Даже спасение Ее мужа и сына...

На холме ему с трудом далась та просьба спрятать их всех. Слишком сильна еще была ненависть, владевшая им. Зато потом, оставшись в одиночестве на пустынной холодной вершине, он осознал, что готов сделать все, чтоб спасти и их тоже. Потому что любит Ее больше жизни. Ни разу за все время, что знает Ее, он не понимал этого так ясно, как в тот миг, когда впервые за два с половиной года вновь произнес заветные слова и перед ним снова возникло чарующее видение. Любуясь им, он видел, что на этот раз его Лань пришла к нему, желая помочь признать собственные заблуждения, направить его душу к раскаянию и очищению. И, ловя дрожащими пальцами белый призрак, он чувствовал, как по его щекам струями текут слезы. Он раскается, он будет бороться со злом, шпионить за теми, кого недавно называл друзьями, он станет спасать всех, кого может. Он сделает все, что угодно, лишь бы снова не потерять серебристой Лани, воплощающей его любовь к Ней. Любовь которая все это время жила в глубине его сердца. И будет жить там, пока бьется пульс под тонкой кожей на его запястье, чуть выше того места, где горит Черная Метка, навсегда лишившаяся власти над ним...

ЛЕТО. У него было правило — никогда не думать о лете зимой или поздней осенью, когда прошлое лето уже позади, а до следующего еще далеко. Он считал, что это только расслабляет и заставляет предаваться пустым мечтам и воспоминаниям, мешает заниматься делом. Однако теперь ему до смерти хочется наплевать на все свои прежние правила, в том числе и на это…

Безудержное желание увидеть Ее охватило его сразу же после беседы с Дамблдором на холме, но он боялся признаться в нем даже себе самому. Ему было известно, что чета Поттеров с недавно родившимся сыном живет сейчас в Годриковой Лощине, в доме, где родился и вырос его счастливый соперник. Само название деревни уже не могло не возбуждать неприязнь в слизеринце, да и он признавал справедливость доводов Дамблдора, отговаривавшего его от рискованной затеи. И все же не мог противиться зову сердца…

Проходя по улицам, по обе стороны которых приветливо светились окна уютных домов, веселые витрины деревенских магазинчиков, разноцветные витражи маленькой церкви, он дивился, как не похоже все здесь на строгие унылые кварталы Манчестера, где он встретил Ее в один из летних дней больше десяти лет назад…

Впрочем, было и сходство. Например, домик, мимо которого он прошел только что, надежно прикрытый Маскирующими Чарами, был точь-в-точь как тот дом, возле которого он стоял тогда. В тот день небо было также покрыто тучами, но он предпочитал промокнуть, чем возвращаться домой к пьяному отцу и плачущей матери. Как вдруг услышал частый стук по камням мостовой, по таким же камням, как те, которые сейчас лежали под его ногами. Она была в светлом платьице с широкими зелеными полосками по подолу и манжетам. Подошвы Ее нарядных туфелек уже начинали сбиваться, хотя башмачки явно купили еще совсем недавно, а на одной из тонких коленок красовалась совсем свежая ссадина с запекшейся кровью. В тот жаркий летний день для него в один миг перевернулась вселенная. Перевернулась потрескавшаяся от зноя земля под его ногами и летнее небо, готовящееся вот-вот разразиться грозой, перевернулось все внутри него. И когда все пришло в норму, он долго удивлялся, почему же никто другой, судя по всему, не заметил неожиданного катаклизма. Он физически ощутил, как мир перевернулся, а все вели себя так, словно ничего не случилось.

Также точно шел он тогда по дороге, будто сомнамбула до самых дверей Ее дома. Также стоял под дождем, глядя, как стекают капли по блестящей только что выкрашенной двери. Коттедж, где жили Поттеры немного похож на дом Ее семьи там, в их родном городе. Зачем он пришел, ведь, скорее всего Она не выйдет сегодня из дома... И все же судьба смилостивилась над ним. Дверь отворилась, и она скользнула на мокрое крыльцо. Материнство ничуть не повредило Ее красоте — Она показалась ему самим солнцем, внезапно осветившим промозглый осенний вечер. Длинные рыжие волосы падали Ей на лицо, зеленые глаза глядели настороженно и серьезно. Она сошла с крыльца, оглянулась вокруг и аппарировала с легким хлопком. Несколько минут он стоит, впивая взглядом место, где она исчезла, потом тоже аппарирует. Ему нечего больше тут делать. Он видел Ее всего пару секунд, но даже на смертном одре он сможет воспроизвести Ее образ до малейших черточек, с такой же точностью как образ девочки, навсегда оставшейся в том далеком лете…

ЛИЛИЯ. «Посмотрите на полевые лилии, как они растут? Не трудятся, ни прядут…». Когда-то давно Она показала ему эти слова в Евангелии. Она читала эту книгу с детства вместе с сестрой и родителями и, как ни поразительно, верила всему, что там написано. Напрасно он уверял Ее, что это просто ерунда, которую только маглы могут принимать всерьез. Часто раскрывала Она перед ним эту книгу и читала вслух те места, которые особенно нравились Ей, а потом спрашивала, что он думает об этом.

Фраза про лилии сначала не понравилась ему — он не любил праздности. Тех, кому все доставалось просто так, без труда, подарком судьбы он презирал, потому что сам всегда работал много и упорно. Он был уверен, что лишь успех, достигнутый с помощью таланта, настойчивости и усердия достоин уважения. Конечно же, он не мог понять, что в тех словах так восхитило Ее. Она попыталась объяснить ему смысл, но объяснения не доходили до его сердца. Они тогда чуть не поссорились — слава Мерлину, ему хватило ума признать Ее правоту. Она согласилась простить его, однако с тех пор больше не читала с ним Евангелия.

Удивительно, насколько кстати те слова о лилиях пришлись сейчас, когда он не знал, что делать дальше, где найти ответ, как распутать этот клубок, выйти из лабиринта, в который он сам себя загнал. Быть может, именно вспомнив Ее любимую фразу из Евангелия, решился он переступить порог церкви. Он чувствует, что это необходимо ему, это часть его раскаяния. Только так сможет он освободиться от зла, которого столько видел и совершил за последние годы. Узнать свое настоящее предназначение, после того, как пять лет назад так страшно ошибся в выборе…Тут, под темными высокими сводами его окружает только красота и умиротворение — как раз то, что больше всего нужно ему сейчас. Именно здесь он оказывается способным понять — сердцем, а не умом, то, что Она имела в виду в их споре о том евангельском отрывке. Не все определяется пользой для дела. Есть на свете вещи, добиться которых тебе не помогут усердие, старания и труд. Потому что их не добиваются — они даруются свыше, и в этом нет ничего зазорного. Наоборот — только так и должно быть, иначе во всем этом вообще не было бы никакого смысла.

Полевые лилии… Они созданы для красоты и мира. Как и Она. Встреча с Нею озарила всю его жизнь, наполнила его душу миром и красотой, вместе с тем причинив самые сильные страдания в его жизни. Он пытался избавиться от этих страданий, избавиться от всего, что дала ему любовь к Ней, причем имел даже глупость думать какое-то время, будто ему это удалось. На самом же деле он только обманывал себя самого. Его любовь к Ней похожа на полевые лилии — она существует лишь потому, что ее даровало ему провидение. Ему не нужно ничего делать для того, чтобы эта любовь жила, а вот убить его чувство ничто не в силах. Вопреки всему, что их разделяло и продолжает разделять, он готов ради Нее на все. Ради Нее он уже совершил поступок, изменивший для него все. Ему пришлось заключить союз с теми, кого он прежде считал врагами и сделаться врагом тем, кто, как он теперь осознал, никогда не был друзьями для него. Теперь же, как сказал всезнающий Дамблдор, он должен ради Нее сделать не менее трудное дело — примириться с собою самим.

ЛОВЕЦ. Ненависть. Еще совсем недавно он думал, что никогда и никого не будет ненавидеть сильнее, чем Джеймса Поттера. Казалось, что ненависть к гриффиндорской квиддичной звезде, члену Ордена Феникса и, главное, Ее избраннику вряд ли сможет пересилить ненависть к кому-либо еще. Теперь он убедился, что ошибся снова. Нет, он ненавидит своего соперника по-прежнему, только еще больше ненавидит двух человек — Темного Лорда и себя самого…

Нельзя сказать, что те обвинения в равнодушии к участи Ее мужа и ребенка полностью несправедливы. Если б Она могла быть счастлива без них, он, возможно, и впрямь не задумался бы, что с ними будет. И нет смысла говорить о его долге жизни перед этим самодовольным позером. Ведь тот ничуть не изменился со школьных времен — не далее как несколько дней назад ему рассказывали, как в компании со своим закадычным дружком Блэком он умудрился ввязаться в стычку с несколькими противниками — так и осталось неясным, были то действительно Пожиратели смерти из числа не слишком близких повелителю, или просто кто-то «работал» под них. Так или иначе — два любителя приключений долго обменивались с преследователями заклинаниями, а потом, кажется, подняли в воздух магловский автомобиль, сбили кого-то из них и удрали на своих метлах. И это в то время, когда на семью Поттеров идет охота! Просто поразительное безрассудство!

Порой у него чешутся руки самому встретиться с лохматым идиотом и напомнить тому о клятве, данной у алтаря. Защищать и беречь Ее. Всегда. До конца дней своих. Но он знает, что это невозможно, он не имеет права раскрывать себя никому, потому что Ее жизнь зависит от этого. Связи с Дамблдором вполне вписываются в план, ведь Темный Лорд приказал ему найти способ подобраться поближе к директору. А вот встреча с потенциальной жертвой едва ли вызовет у повелителя сочувствие. И хотя ему наплевать на собственную жизнь куда больше чем Поттеру, рисковать Ею он не станет.

Противнее всего то, что сейчас его душит еще более жгучая зависть к Джеймсу Поттеру. Не к его богатству, красоте, беззаботности, верным друзьям, а к тому, что у проклятого гриффиндорца есть право беспокоиться о Ней открыто, не скрываясь. Не притворяться, не призывать на помощь все свои силы и знания, лишь бы не выдать себя. Не бояться, что кто-нибудь вдруг догадается какой бесконечный трепет он испытывает каждую секунду... Конечно, ему нет равных в искусстве контролировать свои мысли и чувства. Он умеет воздвигать в сознании стены во много раз тоньше самой тонкой паутины, но куда более прочные, чем любой алмаз. Даже сам Темный Лорд ни разу не заподозрил самого факта их наличия. И все же никогда еще ему не было так тяжело.

О, нет, он не жалуется, ни в коем случае. Ради Нее он выдержит что угодно. Да, он не супруг Ее, не возлюбленный, даже не Ее друг, хоть и был им когда-то. И в отличие от Джеймса Поттера, он не может находиться с Ней рядом, не может сам охранять Ее днем и ночью, не может говорить Ей о том, как Она ему дорога. Но у него тоже есть одно-единственное право, которого никто на свете не властен отнять: отдать жизнь во имя любви к Ней.

ЛУНА. Недавно ему пришлось наведаться в Хогвартс, чтобы повидаться с Дамблдором. Ведь директор, как это ни странно, довольно редко покидает школу. По правде сказать, возвращение в замок — место, где он провел долгих семь лет, единственное место, ставшее для него единственным настоящим домом взволновало его. Снова нахлынули воспоминания школьных лет. Как нарочно стояла одна из тех ясных лунных ночей, которые в былое время он так любил. Белые лучи, пробивающиеся сквозь ветви деревьев, рябь лунной дорожки на поверхности озера, диск, повисший среди облаков прямо над верхушкой Астрономической Башни… Мерлин всемогущий, как же это все было смешно и наивно... А ведь он расстался с этими стенами не так уж давно. Меньше трех лет прошло с тех пор, как он в последний раз смотрел из окна спальни на луну, думая о Ней. Он совсем забыл, что ему только двадцать лет, настолько старым и умудренным опытом ощущает себя. Впрочем, за короткое время он успел испытать столько, что хватит, пожалуй, на целую жизнь.

Возвращаясь от директора, он едва не поддался искушению спуститься в подземелья, увидеть гостиную, где провел столько ночей над книгами в бледном лунном свете, льющемся из зачарованного окна, заставляя себя не врисовывать в схемы по астрономии или трансфигурации Ее силуэт. Спальню, где после их роковой ссоры зажимал в зубах уголок наволочки, сдерживая рвавшиеся наружу рыдания. Кабинет зельеварения, где они с Ней так часто вместе работали над какой-нибудь его новой идеей или просто над домашним заданием. Но трезвый разум, как всегда пришел на помощь, подсказывая, что чем меньше людей заметят этот ночной визит, тем будет лучше для него. А значит и для Нее тоже.

Когда он вышел из дверей замка, луна скрылась за тучами и в его голове снова возникла неизвестно откуда поэтическая ассоциация: вот таким же образом тьма покрыла и его самого, когда он выбрал сторону Темного Лорда. А потом тучи начали рассеиваться и луна снова залила весь его мир волшебным серебристым светом, так живо напомнившим о Ней. Впрочем, тут, в Хогвартсе все о Ней напоминает слишком ярко и живо. На что бы ни упал его взгляд. Ведь Она — это чистота и нежность лунного сияния, отвергающего всякую тьму. Шпион Ордена Феникса…Зато теперь они сражаются на одной стороне, хотя надежды, что она когда-нибудь узнает об этом почти никакой.

Здесь они были ближе друг другу, чем в любом ином месте. Хогвартс был для них обоих нечто большее, чем просто школа. Может поэтому так хочется вернуться сюда? Впрочем, Темный Лорд не раз упоминал что ему не следует исключать для себя такую возможность. Правда, сам он никогда не думал об этом всерьез. И все же он очень хотел бы сюда вернуться. Вернуться, чтобы снова испытать все то, что он чувствовал в детстве, когда верил еще, что Она… Он привычно останавливает абсолютно неуместные проявления эмоций. В его положении недопустима излишняя сентиментальность — он получил уже достаточно подобных уроков в прошлом. Ошибки совершают все, но повторяют их, бесспорно, только круглые дураки. Он еще раз провожает взглядом матово-белый шар луны, снова появившийся из облаков и громаду замка. Семь лет. Семь трудных, горьких, но самых счастливых лет. Семь лет, которые он провел рядом с Ней…

ЛЮБОВЬ. За последние два с половиной года он не мог пожаловаться на скуку и однообразие жизни — события сменялись как узоры в калейдоскопе. И только одно оставалось неизменным — его любовь. Искать себе оправдания — занятие, которое всегда претило ему. Собственная совесть — самый беспощадный судья. Он был преданным последователем монстра, он служил злу, он оставлял за собой страдания, боль и кровь, он, пусть и ненамеренно, но сделал Ее семью мишенью Темного Лорда. Ему не нужны проповеди Дамблдора для того, чтобы понять глубину своей вины перед Ней. Вины, которую ему не искупить никогда и ничем.

И все же все это время он любил Ее, любил даже сильнее, чем сам предполагал. Любовь повернула его от края пропасти, не дала ему превратиться в преступника, заставила переосмыслить свою жизнь. Иначе разве смог бы Пожиратель Смерти обнажить сердце перед руководителем Ордена Феникса, разве отказался бы от всего, во что так истово верил? Разве мог он отшвырнуть все: мечты, амбиции, славу, знания и тайны магии, ради одной лишь возможности знать, что Она в безопасности.

Конечно же, Ее есть кому защитить и кроме него. У Нее есть Дамблдор — Ее учитель и руководитель Ордена, самый великий маг не только в Британии, но и в целом мире. У Нее есть много верных друзей, на которых она может положиться в любой беде. Наконец, у Нее есть Джеймс Поттер, обязанный оберегать Ее больше, чем кто бы то ни было. Их тревога и забота о Ней понятны и естественны. А кто он? Всего-навсего, бывший друг детства, с которым она рассталась на пятом курсе, который оскорбил Ее, который так виноват перед Ней, что уже не надеется заслужить Ее прощение… Да ему и не нужно прощения, он хочет только отвратить от Нее опасность. Он не связан с Ней никакими узами, у него нет перед Ней никаких обязательств, он не обещал Ей любить Ее до конца своих дней. Его любви ни к чему обещания, они не могут сделать ее крепче, чем есть. Нужно было тронуться умом, чтобы вообразить, будто можно забыть дождливое лето их встречи, цветок на Ее ладони, мокрое крыльцо, луну над древними башнями Хогвартса, серебристые струйки дыма, вылетавшие из волшебной палочки — первые неудачные попытки вызвать Патронус.

Хогвартс… Школа для него стала настоящим домом, которого он никогда не имел. Если он все-таки когда-нибудь вернется туда — он вернется к колыбели своей любви к Ней. Туда, где она расцвела, распустилась, как расцветают полевые лилии, о которых Она читала ему давным-давно в незапамятные времена... Мерлин ведает, что произойдет с ним дальше. Судьба его отныне в руках единственного человека, которому он открылся. Парадокс: он думал, что никто из ныне живущих никогда не узнает того, что он не говорил даже Ей. Однако ему в очередной раз не оставили выбора. Да и есть ли он? Любовь не выбирает и не дает выбора, тем она прекрасна и тем страшна одновременно. Повесть его любви развернула новую чистую страницу, но сохранила свои вечные слова, что были на всех предыдущих листах. Ни один провидец в мире не предскажет ему, много ли еще остается страниц до конца этой повести. Зато без всяких пророчеств он знает, что кончится она вместе с жизнью.