Завещание Тёмного Лорда. Продолжение... (гет)

Гермионе понадобилось добрых два часа, чтобы прийти в себя после случившегося. Это был лишь сон, успокаивала она себя. Но какой сон — реалистичный до жути. Нет, она определённо себя загоняла с мыслями об Албании, об угрозах будущему, если Том ступит на прежний путь...

«Это всего лишь сон», — вновь повторила она себе.

— Держи, — Элен заботливо протянула ей чашку с горячим чаем и села рядом. — Не думала, что ты так к ней привязалась...

Морель очевидно решила, что её непрекращающейся озноб и подавленное состояние связано со смертью мадам Моро, но она никак не могла знать, что Гермиона переживает вовсе не о том. Слова пожилой женщины, хотя это и был лишь сон, задели больную тему, к которой она не редко обращалась, но которой безмерно боялась.

Тело никак не могло согреться. Гермиона до сих пор ощущала на своей коже ледяное прикосновение весеннего воздуха и мертвенно бледной руки Клодетт Моро.

— Мадам Моро говорила мне об Александре, — начала Гермиона обернувшись к подруге, — у неё всё же есть родные?

— Нет. Я не знаю никакого Александра, — озадачено ответила та. — Да и за две недели прибывания здесь никто её так и не навестил.

Гермиона вздохнула свободнее, но тут же вновь мысли вернули её ко сну. Если связанные с Томом переживания могли вылиться в столь причудливое видение, то причём тут Моро, и уж тем более какой-то там Александр, ведь они никого подобного ранее не обсуждали.

— Тебе немедленно надо отправиться домой и как следует выспаться. Принять горячую ванну и напиться зелья «Сна без сновидений», что бы аж до самого утра не просыпаться. А завтра выходной и мы могли бы прогуляться по Ивуару...

— Хорошая мысль, — слабо улыбнулась Гермиона, глядя на подругу.

— Вот и отлично. Идём, — Морель решительно поднялась с места, — я провожу тебя до камина, — и протянула ей руку, чтобы та взялась и проследовала за ней.

В который раз Гермиона ловит себя на мысли, что домой ей вовсе не хочется. И все эти обстоятельства были, так или иначе, связаны с Томом. Нет, дело вовсе не в привидевшемся сне, не в страхе перед возможным, просто она не хотела, чтобы он видел её такой подавленной и унылой. В такие моменты Гермиона предпочитала оставаться наедине со своими мыслями, дабы привести их в более или менее сносный порядок. Том же терпеть не мог этого. Его раздражало, когда она закрывалась и погружалась в сомнения и переживания, роящиеся в её голове. Но на сей раз причины куда весомее прочих. Ей было что скрывать, и Гермиона молила Всевышнего, чтобы Том по её приходу уже отбыл на работу.

Путь до камина был недолгим и уже спустя минут пять они стояли напротив него, прощаясь.

— Завтра в два пополудни на площади Мира, — Гермиона кивнула, — где позавчера расстались, — вновь кивок. — Ну, иди, а мне уже пора бежать. Больные не ждут! — бодро закончила Элен, и Гермиона уже было хотела бросить порошок в камин, как в нём взвилось зелёное пламя, и появился человек.

— Адриан? — на выдохе воскликнула Морель. Более она ничего не сказала, казалось бы, от удивления она даже забыла как двигаться, столь неподвижна была её фигура и выражение лица. Но тут же быстро пришла в себя и засобиралась поспешно удалиться.

— Гермиона, — тем временем почтительно поприветствовал он миссис Риддл.

Но его взгляд тут же перешёл к Элен, заставив ту отложить свой побег на более удобное время.

— Мне бы хотелось с вами поговорить, мадемуазель Морель.

Столь официальное обращение вызвали неудовольствие Элен и с тем горькое разочарование. Было видно, как с его появлением в глубине её голубых глаз вспыхнула призрачная надежда, но только слова слетели с его уст, как тут же огонёк погас, сменяя себя тоской и очевидной грустью.

— Как вам будет угодно, мисье Розье, — в тон ему отозвалась Морель и обернулась к подруге. — До завтра, Гермиона, — она натянуто, но сердечно ей улыбнулась и, не дожидаясь её ухода, попросила Адриана проследовать за ней в более спокойное место.

Проследив за парой пока те не скрылись за первым поворотом коридора, Гермиона поторопилась кинуть порошок в камин и, войдя в него, исчезла с зелёным пламенем.

Не успела она насладиться блаженной тишиной дома, где, судя по безмолвию, никого не было, как в гостиной появился Винсент.

Они не виделись с того самого дня, как встретились в «Гроте» и распрощались на площади Мира. Он то и дело пропадал днями, занимаясь неведомыми ей делами, а вечерами и до самой поздней ночи засиживался у дяди в лаборатории. Её это устраивало. Не то чтобы Винсент был ей неприятен, нет, напротив, Дюран был весьма начитан и образован, был интересен в общении (это Гермиона заключила из их кратких бесед в отсутствии Тома, путешествующего по Албании), но она не желала пускаться в прежние рассуждения о диадеме, а то, что у Винсента были по этому поводу ещё некоторые мысли, Гермиона не сомневалась.

— Вы неважно выглядите, — без предисловий заявил он и, сочувственно улыбнувшись, уселся на диван.

— Тяжёлая ночь выдалась, — ответила она и двинулась в сторону лестницы.

— Миссис Ридддл, Гермиона, — окликнул он.

Гермиона нехотя оборотилась на его призыв, но лишь за тем, чтобы пресечь всякие ненужные и с тем пустые разговоры. Она тут же заявила:

— Если вы намерены продолжить прежний разговор... — и, не успев окончить свою речь, была перебита.

— Нет, — коротко отозвался Дюран. — Присаживайтесь, — указал он на диван против него.

Она проигнорировала его предложение, по-прежнему продолжая стоять на выходе из гостиной, говоря, мол, поторопитесь! "Ну как знаете", — отвечает ей его взор.

— Ваш разговор не подождёт до вечера? Я действительно очень устала.

— Боюсь, если не сделать этого сейчас... Я редко вижусь с вами, Гермиона, что очень печально. Ваш муж против всякого нашего общения...

— Это он вам сказал?

— Нет, что вы. Всё это я прочёл по его лицу.

— Не думаю, что Том так уж против, как вы обрисовали. Просто вы, мисье Дюран, разговоры заводите престранные, не вызывающие расположения.

— Я лишь пытаюсь вас уберечь от неразумного.

— Ну, вот, мы вновь вернулись к былой теме. Не стоило полагаться на ваш ответ.

— Простите. Я и вправду собирался поговорить о более приятном и отвлеченном.

— Ну, так я слушаю, — нетерпеливо, а с тем дерзко воскликнула она.

Ей очень хотелось побыстрее отделаться от пустого и вконец утомляющего разговора с Винсентом и подняться к себе в комнату.

— Я бы хотел, чтобы вы устроили мне встречу с мадмуазель Морель.

Он при этом так пристально вглядывался в лицо Гермионы, что у неё закралась мысль, будто он ищет в ней какую-то особенно важную эмоцию на свои слова, но она ответила лишь лёгким удивлением.

Винсент непонятно чему ухмыльнулся и продолжил:

— Мистер Кигнус любезно пригласил меня и мою даму на своё торжество по случаю дня его рождения, но вот незадача — у меня нет дамы. И я был бы рад пригласить Элен составить мне компанию.

Сразу вспомнился Адриан и его сегодняшнее неожиданное появление в больнице. Может, потому он туда и явился, чтобы самому её пригласить? Ответ Гермионы для Дюрана родился сам собой.

— Не думаю, Винсент. Боюсь, она уже может быть приглашена другим.

— А всё же, я бы попытался.

— Ну, как знаете. Я передам ей ваши слова, и, если ей будет угодно встретиться с вами, я дам вам знать. А теперь я, пожалуй, действительно пойду...

— Благодарю, — он открыто улыбнулся, — это всё, что я хотел сказать.

— Приятного дня, — манерно ответила Гермиона и немедля, дабы Дюрану вновь не нашлось что сказать, покинула комнату.

По совету Элен, Гермиона, только войдя в свою спальню, тут же направилась в ванную комнату, а после, отыскав в ящичке прикроватной тумбы зелье «Сна без сновидений» выпила его и, устроившись поудобнее в постели, почти тут же уснула.

Проснулась она от тихого шороха и стука. Стараясь действовать аккуратно и бесшумно Том, пытался отворить створку окна, чтобы впустить припозднившегося почтальона. Он быстро отвязал письмо от лапы совы и, отпустив её обратно в путь, плотно закрыв за ней окошко.

— От кого письмо? — сонно пробормотала Гермиона, усаживаясь на кровати.

— Прости, я разбудил тебя.

— Ничего. Так от кого оно?

Том всмотрелся в обратный адрес на конверте и с деланным безразличием кинул письмо жене при этом, сказав:

— Морель.

Позже, распечатав и перечитав записку на два раза, она вымолвила лишь два слова:

— Завтра похороны.

Том ответил ей озадаченным взглядом.

— Сегодня я потеряла своего пациента, — и впервые за это время Гермиона расплакалась, а ведь обещала себе держаться и не показывать мужу своего состояния, но не сдержалась.

Она плакала и плакала. Том нежно поглаживал её по спине в знак утешения, приговаривая, что, мол, всё образуется и такое бывает. И благо думалось ей, что он не видит в её глазах другой печали и страха.

Наутро в половине одиннадцатого состоялись похороны Клодетт Моро.

Могила её была окружена множеством благоухающих цветов, а проводить её явились с полсотни людей, не меньше. Глядя на их скорбные лица Гермиона, поражалась, как, имея стольких близких друзей, Моро умирала в одиночестве и всеми покинутой.

— Прихлебатели! — тихо, но твёрдо и с большой долей презрения в голосе раздалось рядом. Миссис Риддл тут же обернулась на говорящего, как, собственно, и Элен, тоже находившаяся рядом.

По правую руку последней, стояла приземистая старушка, с копной серебристых волос, едва ли убранных в приличную причёску, и опирающуюся на клюку одной рукой, держа букет свежих цветов в другой, и с откровенной ненавистью взирала на окружающих её людей.

Услышавшие её слова благоразумно промолчали, но Элен позволила себе где-то поддержать её:

— Столько людей, а никто так и не навестил Моро.

Пожилая леди, отвлекшись от созерцания ненавистной ей картины, глубокомысленно поглядела на девушек. Не было в её взгляде того презрения, что она, очевидно, питала к присутствующим, он выражал согласие и печаль, а потом она заговорила:

— Эти бесчувственные создания не знают жалости и сострадания. Скольким они обязаны моей дорогой Клодетт... И чем они ей отплатили?! Холодным равнодушием, вот чем! Пока была жива-здорова каждый наровился спросить её совета, просил помощи «третьего ока». А стала худа-безнадёжна, так никому и дела нет. Ироды!

Гермиона встрепенулась после её слов. Значение «третьего глаза» были знакомы ей ещё со школы, Трелони часто спекулировала им на своих уроках, да и так просто, лишь бы эффект таинственности вокруг себя создать. Казалось невероятным и с тем пугающим, что мадам Моро могла владеть силами ясновидения.

— Она что же, могла видеть будущее там, настоящее... Вы хотите сказать, что она была ясновидящей? — с долей недоверия поинтересовалась Гермиона у старухи. Та живо закивала.

— Ещё какая! Равных ей не было и каждый знал её силу, уважал и почитал её. И глядите, каков же бесславный конец!

— Но вы ведь тоже не пришли к ней ни разу. Так чем же вы лучше? — открыто упрекнула её Элен.

Старушка ничуть не смутилась подобным заявлением и спокойно ответила на это:

— А когда же мне прикажете ходить? Даже сейчас я не могу, как следует проститься с любимой подругою. Я вся в заботах, которые она же мне и поручила, а уж, чтобы являться в волшебную больницу... так силы уже не те и ноги едва меня слушаются.

— Вы сквиб, миссис... — спросила её Гермиона, похоже, угадав, в чём состоит проблема этой леди.

— Мадам, мадам Ив, но можете называть меня Иви. Да, такой уж уродилась, но знаете, с магией я тесно знакома и кое-что всё же умею. Не стоит меня считать уж совсем немощной.

— Простите, — старушка на извинения Гермионы по-доброму улыбнулась, готовая и дальше к разговору, и она продолжала: — Мадам Иви, а родственники мадам Моро... Они вообще есть?

— Да нет у неё никого... — отмахиваясь, ответила мадам Ив.

Гермиона в который раз облегчённо вздохнула, а старушка тем временем всё говорила и говорила, но она уже едва слушала ее, радуясь про себя, что сон действительно оказался лишь сном.

Тут её легонько толкнула в плечо, а следом...

— Ты слышала? Александр, про которого ты меня утром расспрашивала и на самом деле существует! — воодушевлённо сообщила ей Элен.

На том всё рухнуло, и страх вновь завладел ею.

— Да, да, — вещала мадам Ив. — За ним-то я и приглядываю уже которую неделю, а теперь не знаю, что и делать. У него же никого больше нет, а теперь он и вовсе лишился всякой надежды иметь при себе хоть одного близкого человека, да и я недолговечна.

— Простите, — Гермиона упустила значительную часть разговора потому, едва понимала, — о ком это мы сейчас?

— Да как же, я ведь только рассказывала вам! — упрекнула её старуха, прицыкивая. — Я ж об Александре, внучке моей дорогой Клодетт.