Дженни  (джен)

Гарри Поттеру снилось, что Битва за Хогвартс закончилась совсем по-другому. Он лежал мёртвым на поле для квиддича, а рядом с ним лежали Рон, Гермиона, Невилл, Джинни, мисс Гэмджи, мистер и миссис Уизли и множество других, знакомых и незнакомых людей. Вернее, трупов. В небе ярко сияла полная луна. По полю боя брела одинокая фигура в тёмной мантии. Вот она подошла поближе, и Гарри узнал Минерву МакГонагалл. Госпожа директор выглядела крайне недовольной.

— Безобразие, мистер Поттер, — промолвила она, гневно сверкая очками в прямоугольной оправе. — Вы прогуляли все уроки, как не стыдно? А ещё староста школы! Десять баллов с Гриффиндора! Немедленно поднимайтесь!

Гарри хотел было возразить, что убитые имеют право не ходить на занятия, но не смог издать ни звука.

«Мёртвые не разговаривают!» — вспомнил он и испугался: как же он теперь оправдается? А если директриса разозлится ещё сильнее? И снимет с Гриффиндора все баллы, а с него — значок старосты!..

Но МакГонагалл вдруг перестала сердиться. Её лицо жалобно сморщилось, из-под очков поползли слёзы.

— Проснись, проснись! — тихо всхлипнула суровая леди.

От удивления Гарри действительно проснулся.

В окно и в самом деле таращилась полная луна. Прямо в лицо, чтоб её… Отходя ко сну, Гарри забыл задёрнуть полог. Над соседней кроватью склонилась тоненькая фигурка в пижаме. Молочный свет лился на растрёпанные рыжие волосы.

— Проснись, проснись! — всхлипывала Джинни, тряся за плечо спящего Невилла.

В голову закрались нехорошие мысли.

— Э… любимая, ты случайно кровати не перепутала? — на всякий случай спросил Гарри.

Джинни не ответила. Зато Невилл резко поднялся и сел в постели, широко распахнув глаза.

— Что, Джин, опять Кэрроу? — быстро проговорил он. — Надо сказать профессору Снейпу, он на нашей стороне…

Он моргнул и проснулся окончательно.

— Джин, что случилось? — спросил Невилл, в тревоге глядя на плачущую девушку.

— Моя Дженни! — простонала та. — Она… она… умирает!

Только сейчас Гарри заметил, что левой рукой Джинни прижимает к груди нечто тёмное, похожее на скомканную тряпку. Нашарив на тумбочке очки и напялив их на нос, он разглядел безжизненно висящее крыло.

— Невилл, спаси её, пожалуйста! — девушка с мольбой протянула несчастного зверька туго соображающему со сна Невиллу. — Ты сможешь, я знаю!.. Я слышала, как профессор Спраут говорила, что у тебя добрые руки!.. Помнишь, в прошлом году?.. У неё засох какой-то ужасно редкий кустик…

— Лимонник луноцветный, — сказал Невилл, спуская ноги с кровати и нашаривая тапочки; Гарри сделал то же самое.

— Ну да… Ты же смог его оживить!.. Она сказала — это потому что у тебя такие руки!.. Какая разница — растение или животное?.. Невилл! Пожалуйста!..

Невилл осторожно взял из рук Джинни маленькое обмякшее тельце.

— Идём вниз, там удобнее, — сказал он и первый поспешил прочь из спальни.

И тут случилось чудо: Джинни обернулась к Гарри.

— Прости меня, пожалуйста, — торопливо проговорила она, размазывая по щекам слёзы. — Невилл и я… это не то, что ты думаешь... Это… это как у вас с Гермионой… Мы были вместе на войне… И потом, он правда смог спасти тот дурацкий куст… А тебе Дженни всё равно не нравится… Просто я устала… устала от несчастий… Я не хочу, чтобы ещё кто-нибудь умер… даже если это всего лишь маленькая мышка!..

Последние слова поразили юношу в самое сердце. Ревность, душившая его с самого утра, вдруг куда-то испарилась, и он вдруг осознал, что и сам чувствует то же самое.

— И ничего я такого не подумал! — произнёс Гарри дрожащим от волнения голосом. — Я всё понимаю!.. И Дженни мне вовсе не не нравится… Ну, то есть… Идём скорее!..

Прибежав в гостиную, они увидели перепуганную и расстроенную Гермиону. Она, закусив губу и нервно теребя волосы, смотрела на Невилла, который наклонился над столом.

— Похоже, мы опоздали, — печально промолвил победитель змеи.

Джинни вскрикнула и метнулась к столу. На нём на расстеленном носовом платке лежала бедняжка Дженни. Сейчас это хрупкое и нежное создание не вызывало у Гарри никаких чувств, кроме жалости. Он решительно шагнул вперёд и взял мышку со стола. Со сложенными крыльями в его ладонях она умещалась с трудом. Мягкая шёрстка и впрямь оказалась очень приятной на ощупь, а голая кожица крылышек была похожа на шёлк. Гарри до отчаяния захотелось, чтобы эта горстка тонких косточек и пушистого меха ожила. Но полузакрытые глазки были тусклы, а маленькая головка безжизненно свесилась набок…

— Она перестала дышать, — сказал Невилл, — прямо здесь, как только я её принёс…

Джинни ахнула и накрыла руки Гарри своими. Её пальцы дрожали. Она погладила бархатную тёмно-коричневую щёчку…

— Бедняжка… моя бедняжка… — прошептала девушка, глотая слёзы, — как же так!..

— Искусственное дыхание! — воскликнула Гермиона так, что все вздрогнули.

— Что? — не поняли Невилл и Джинни

— Маггловские врачи так делают, — волнуясь, заговорила отличница, — а ещё непрямой массаж сердца… иногда помогает… Надо ей в носик подуть… и грудку помассировать, чтобы сердечко снова забилось…

Гарри посмотрел на мышку с большим сомнением. Ему, конечно, было её жалко, а ещё больше было жаль Джинни, но…

Впрочем, рассуждать было некогда. Победитель Вольдеморта собрался с духом, вдохнул поглубже…

— Гарри, — Джинни робко тронула жениха за плечо, — пожалуйста, пусть лучше Невилл!..

Гарри отнюдь не возражал. В конце концов, Невилл привык возиться со всякими сомнительными существами вроде Тревора и даже, помнится, не брезговал носить свою жабу на голове под шляпой…

— Так значит, подуть в носик? — деловито осведомился Невилл, забирая у Гарри мышку.

— Да, как будто шарик надуваешь, — кивнула, шмыгнув носом, Гермиона.

— Только осторожно, — жалобно добавила Джинни, — Дженни, всё-таки, не шарик…

— Это и флоббер-червю понятно, — проворчал Невилл.

Положив мышку на стол, он двумя пальцами приподнял поникшую мордочку и прижался губами к маленькому чёрному рыльцу. Гарри подумал, что, в принципе, это не должно быть слишком уж противно, он бы и сам так смог. Но раз уж профессор Спраут сказала, что у Невилла какие-то особенные руки…

Руки как руки… С виду ничего выдающегося. Не пухлые и не худые, довольно крупные. Пожалуй, для такой мелкой пациентки требовалось что-нибудь поизящнее… хотя…

Чем дольше Гарри смотрел на друга, тем яснее понимал: Невилл — как раз то, что нужно маленькому беспомощному созданию. Именно такие руки — большие и надёжные, уверенные и нежные. Чуткие пальцы гладили светлый мех на хилой грудке, и вдруг Гарри увидел, как тощие ребрышки судорожно дёрнулись раз, другой… и задвигались. Дженни снова дышала.

— Молодец, маленькая, — промолвил Невилл, продолжая гладить мышку, — молодец… Девочки, нужно что-нибудь тёплое… Одеяльце или шарф…

Но Джинни и Гермиона замерли с открытыми ртами, растерянно глядя друг на друга. Способность соображать у них, видимо, отшибло начисто. Зато Гарри не растерялся. Подбежав к Живоглотовой корзинке, он вытряхнул из неё безмятежно спавшего кота и, не обращая внимания на сердитое фырканье, достал из корзинки мягкое фланелевое одеяльце. Фырканье перешло в истошный мряв, когда Живоглот увидел, что наглый человек покусился на его любимое имущество.

— Согрей его, — велел Невилл.

— Кого? — не понял Гарри, на всякий случай подхватив под брюхо совершенно обалдевшего Живоглота.

— Да не кота, дубина… одеяльце согрей… И лучше не колдовством, а у живого огня.

Гарри отпустил кота, торопливо пробормотал заклинание и, когда подёрнутые пеплом угли снова вспыхнули ярким пламенем, принялся греть одеяльце, отпихивая локтями обеспокоенного Живоглота.

— Хорошо, — сказал Невилл, подходя и усаживаясь на пол рядом со старостой, — давай сюда…

Он завернул Дженни в тёплую ткань, при этом не переставая что-то бормотать. Гарри сначала подумал, что Невилл колдует, но, прислушавшись, понял, что ничего подобного.

— Хорошая Дженни, — приговаривал новоявленный чудотворец, — умная малышка… красавица… самая лучшая на свете…

— Она должна чувствовать, что её любят, — пояснил он, перехватив удивлённый взгляд старосты, — тогда она захочет жить дальше…

Гермиона и Джинни, присев на корточки, не сводили с Невилла восхищённых глаз.

А Дженни вдруг взяла и высунула язык. Наверно, хотела облизнуться, но у неё ничего не вышло: силёнок не хватило. Розовый лоскуток так и остался торчать из приоткрытого ротика.

— Гарри, сгоняй наверх, — попросил Невилл, внимательно поглядев на свою пациентку, — возьми из моего набора для зельеделия пипетку… Дженни надо напоить.

— Я вчера пыталась, — сказала Джинни, — но…

Дальше Гарри не слушал, потому что уже бежал по винтовой лестнице. Возвращаясь назад, он услышал голос Гермионы:

— …что она чистая? Если на ней остались хотя бы следы, например, того же экстракта белладонны…

— Гермиона, — вздохнул Невилл, — я, конечно, был самым тупым учеником в нашем классе. Но кое-чему профессор Снейп меня всё-таки научил. Например, чистить котлы и прочее оборудование. Думаю, в этом я понимаю больше, чем вы все вместе взятые: меня профессор наказывал вдвое чаще… Спасибо, Гарри.

Джинни сбегала к столику, на котором стоял графин, и принесла стакан воды.

— Ну-ка, моя хорошая, постарайся, — проговорил Невилл, осторожно просовывая кончик пипетки в маленькую пасть.

— Ой, какие у Дженни миленькие зубки! — восхитилась Джинни, глядя на крошечные клыки.

— Как у вампира, — сказал Гарри, — вот погоди, ещё окажется, что она жутко кусачая!..

— Не окажется, — отмахнулась от него Джинни, — моя девочка самая ласковая на свете!.. Ой! Невилл, Невилл, она глотает! Честно!.. Гляди, Гермиона! Дженни пьёт!.. Ах ты, моя радость!..

— Ну, ладно, хватит, — решил Невилл, когда четвёртая капля воды покатилась по взъерошенной мордочке: Дженни смогла сделать лишь три глотка, а потом язычок снова свесился набок. — Через час ещё попробуем…

— Э… через час? — Гарри посмотрел на часы: половина второго пополуночи. — А мы что, спать не пойдём?

— Вы можете пойти поспать, — ответил Невилл, — а мне пока придётся посидеть с Дженни… С тем кустом я почти двое суток просидел…

— Я буду носить тебе еду, — пообещала Джинни, — как тогда…

— Спасибо, Джин, — впервые за эти несколько дней улыбка Невилла не была печальной. — Но, думаю, на сей раз таких подвигов не понадобится. Может, и тогда не нужно было столько сидеть, но куст ведь не дышит, как было узнать, что он ожил?

— Я не пойду спать, — сказала Джинни, — я хочу быть рядом с Дженни.

— Я тоже, — промолвила Гермиона, — а то я буду волноваться.

— Я буду честен, — произнёс Гарри, — мышь, конечно, замечательная, но я хочу быть рядом не с ней, а со своей любимой девушкой.

С этими словами он улёгся на ковёр и положил голову на колени Джинни.

— Обломись, Барашек, — проговорил Гарри Поттер, лукаво взглянув на Невилла. — Теперь это моё место!

— Наконец-то ты это понял, — усмехнулся Невилл, глядя в огонь.

Джинни погладила жениха по голове, и Гарри почувствовал, как волосы снова становятся мягкими безо всякого шампуня. Юноша закрыл глаза.

— Ты волшебник, Невилл, дружище, — пробормотал он, засыпая. — Настоящий волшебник!..