Отражение (гет)

— За что?! — Гарри ошарашено глядел на вломившуюся в квартиру Джинни, держась за мгновенно покрасневшую щеку.

— О, ну да, конечно, — ехидно протянула рыжая, — Теперь мы будем невинность играть, как же. Сюда посмотри, пидор министерский!

Девушка зашуршала газетой и, нисколько не озаботясь последствиями, ткнула ею в лицо Поттера. Гарри непонимающе уставился на кричаще скандальный заголовок: «Герои — геи?» И фотография Гарри и Дамблдора. Нахмурившись, Гарри сел в кресло и начал сосредоточенно просматривать статью. Оставшиеся трое молодых людей напряжённо следили за ним.

Неестественно спокойный Поттер отложил газету и медленно поднялся из кресла.

— Ложь. Я не гей, и Дамблдор никогда не оказывал мне подобного внимания.

— Ну конечно, — снова протянула Джинни и скрестила руки на груди, — А что, удобная позиция: профессор мёртв, и никто ничего не сможет доказать. Кроме меня.

— Что, прости?

— У меня есть фотографии, где ты, — пальчик, увенчанный длинным острым ногтем, ткнул в Гарри, — целуешься вот с этим вот магглом.

— Ну так неси их в редакцию «Пророка», что к нам-то пришла? — всё так же спокойно отозвался Гарри, жестом велев Хэнку молчать, — А ты что, думаешь, я стану истерить и бить стёкла? Не стану.

— Надо же, как на тебя повлияло общество таких снобов, как Малфои, — хмыкнула Джинни, но потом тихо добавила, чем свела конфликт на «нет», — Я до последнего надеялась, что написанное в газете — неправда.

— Я сразу сказал, что статья — ложь. Думаю, тебе лучше уйти.

— Я и сама знаю. Reparo, — Джинни подошла к восстановленной двери, но на прощание обернулась, — Мне вот только интересно: что тебе дали за возможность разорвать тебе задницу?

— Убирайся.

Хлопнула дверь, эхом ей вторил звук трансгрессии. Гарри обессилено опустился в кресло. Минута тишины, две…

— Поттер…

— Заткнись, мать твою! — рявкнул Хэнк, опасливо косясь на Гарри, однако тот не шелохнулся. Хозяин квартиры ушёл на кухню, где загремел чашками, поставил греться чайник. На диване неприякаянным призраком остался сидеть Драко, не знающий, оскорбиться ему или нет; напротив него неподвижно замер Поттер, застывшим взглядом глядя куда-то на стену.

— Не думал, что она так низко опустится, что будет мстить…

От тихого голоса Поттера Драко вздрогнул:

— Что? Думаешь, она отнесёт снимки в редакцию? Тебе тогда не поздоровится…

— Плевать, честно говоря, — парень горько усмехнулся, — Она всегда была непредсказуемой, а сейчас я даже предположить не могу, каким будет её следующее действие. Не могла немного подождать, что ли?

— Вы, гриффиндорцы, никогда терпением не отличались. Да и логикой поступков тоже, — Драко поперхнулся воздухом, словно острый взгляд Поттера встал ему поперёк горла. Однако в следующий момент его отпустило. Ошалело глядя на Героя, Драко вдруг отчётливо заметил бьющуюся вену на его виске: Поттер был невероятно напряжён…

— Знаешь, за свою жизнь я усвоил простую истину: люди все разные. Их поведение не определяется наличием у них магии или древней родословной; факультет тоже не является частью человека. Но почему-то из-за этого глупого деления на людей вешают ярлык. Гриффиндорцы всегда очень смелые, а слизеринцы — злые… А вот что бы делали обыватели, окажись я под серебряно-зелёным флагом?

— Ты бы не попал туда, — фыркнул Малфой, но осёкся, услышав откровение Поттера:

— Мне предлагала Шляпа. Я отказался.

— Что? Почему?

— Отчасти потому, что меня запугал Хагрид, отчасти потому, что в Слизерин уже определили тебя.

— А я-то тут при чём?..

— Я всё ещё очень чётко помню нашу первую встречу у мадам Малкин, — плотно сжатые губы Поттера тронула слабая улыбка, — Там я, впервые увидевший волшебство, увидел мага своего возраста. Он был похож на моего кузена, а тот, скажу честно, не самый приятный человек. А ещё по этому мальчику сразу было видно, что его любят и балуют родители. Я этого никогда не знал…

— Но Дамблдор сказал, что ты в семье, где тебя любят…

— Дамблдор, Дамблдор, Дамблдор!!! — взорвался Гарри, — Вы все только и делаете, что ссылаетесь на его слова. Да, великий волшебник, невероятно опытный и мудрый, но, одно большое и мерзкое «но»! Он взял на себя роль… не знаю, какого-то пастыря, планировал каждый свой шаг и шаги окружающих людей. И делал это под предлогом будущего блага, свято в это верил. И где оно? — Гарри обвёл глазами комнату и развёл руками, — Нет его, этого самого блага. Я доверял Дамблдору, а в итоге даже после смерти он принёс мне несчастье.

Под конец тирады голос Поттера скатился до шёпота, а блуждающий по комнате взгляд снова остановился на трёклятой газете. Тёплый воздух резко остыл и стал легче; появился отчетливый запах грозы.

— Гарри, вот твой чай, — Хэнк поставил перед Поттером ароматно пахнущую чашку, затем положил ладонь на вихрастую макушку, — Держи себя в руках, ты всё ещё нужен мне живым.

— Я знаю, — Поттер залпом выпил горячий чай, сморщился из-за обожженного языка и извинился перед парнями, — Не волнуйся, Хэнк, со мной всё хорошо. Я просто устал. Прошу прощения, мистер Малфой, я не приду на ужин. Передайте вашей матери искренние извинения.

Даже не выходя за дверь, Гарри исчез. Драко посмотрел на то место, где секунду назад стоял Поттер.

— Что с ним происходит? — спросил блондин скорее у себя, однако всё равно получил ответ:

— Он умирает. И ему страшно.

* * *

Пустыня тянулась во все стороны, песчаные дюны вздымались над ним серо-жёлтыми волнами, грозя поглотить последний осколок жизни, заброшенный сюда волей случая. Это был всего лишь человек, обессиленный жарой и жаждой; он не помнил своего прошлого, не знал своей цели, но всё ещё упорно шёл вперёд, туда, где, думалось, есть что-то, что поможет ему.

Однако казалось, что он не продвигается ни на дюйм, топчась на месте, медленно умирая в этой страшной пустыне. Она выпивала его энергию, ничего не отдавая взамен. Сердце в любой момент могло остановиться от перенапряжения — человек молил его об этом. Солнечное марево в небе раскаляло глаза, обжигало обнажённую грудь. Рядом появилась смутная тень. Это была Смерть. Она встала, взглянула человеку в лицо и положила руку с длинными костлявыми пальцами ему на лоб. Ледяное прикосновение было ещё хуже, чем палящие лучи солнца.

— Нет, — простонал человек, — Остановись, прошу… Убей меня…

— Ты болен, — тихо отозвалась мрачная фигура, однако голос, казалось, лился отовсюду, — Проснись, пожалуйста… Проснись…

— Нет.

— Открой глаза, ну же…

— Нет, пожалуйста, нет! — человек в ужасе отшатнулся от тёмной фигуры, на миг показавшейся ему вернувшимся Волдемортом, однако лёд на лбу никуда не исчез. Волдеморт торжествующе засмеялся, откинув голову назад, и протянул руки к нему:

— Идём со мной!

— Нет! — завопил Гарри, и его подбросило на кровати. Стук сердца отдавался в ушах, перекрывая леденящий душу хохот Волдеморта. Тело бил озноб, однако одного прикосновения к шее оказалось достаточно, чтобы понять: он вспотел. Рядом на кровати обнаружился Хэнк.

— Как ты, парень?

— Н-нормально, — однако, у Гарри зуб на зуб не попадал, — Что это было?

— Это я у тебя должен спросить, что. Сначала это была пустыня, так?

— Да, — Гарри придвинулся ближе к тёплому телу друга, отчаянно борясь с желанием обхватить его руками и ногами, — Я шёл по ней, и, кажется, почти пришёл — только я не помнил, куда и зачем.

Хэнк подал ему тёплой воды, которую Гарри с жадностью выпил; озноб медленно отступал. Жестом блондин велел парню продолжать:

— Потом появилась фигура смерти. Она ничего мне не сделала, только положила руку на лоб. И я услышал голос… Наверное, это было твой?

— Наверное. Я звал тебя, но никак не мог докричаться — у тебя даже зрачки на свет не реагировали…

— Ясно… Потом смерть превратилась в Волдеморта — и он смеялся, как всегда… Это было ужасно…

— Ты просто заболел, Гарри. Галлюцинации в твоём состоянии — это нормально. Если бы ты не был ослаблен магически, то болезнь вообще осталась бы незамеченной.

— Думаешь, я сам этого не понимаю?

— Конечно, понимаешь. Давай-ка измерим твою температуру.

Хэнк старался как можно больше времени проводить с Гарри, чахнувшим буквально на глазах. Одежда мешком висела на исхудавших плечах, скулы заострились, кожа на лице побледнела и стала будто бы пергаментной, придавая парню вид бумажного человечка. Хэнк всё чаще со сжимавшимся сердцем думал о той страшной, давящей тени, что нависла над Гарри. Смерть ещё не дышала парню в затылок, но уже точила свою косу, глумливо улыбаясь и насмешливо фыркая темнотой из-под капюшона своего древнего, как мир, плаща.

— Хэнк, разве сегодня ты не встречаешься со Стефаном? — Гарри отвлёкся от чтения, зябко поёжившись.

— Нет, я не хочу, — покачал головой молодой человек, затем вышел на кухню и уже оттуда спросил, — Гарри, если я предложу тебе кое-что безумное, ты согласишься?

— Не знаю, — Поттер выпростал костлявую руку из-под пледа и пригладил отросшие чёрные пряди волос, — Смотря, что ты мне предложишь.

— Мне кажется, это поможет тебе прийти в норму. Вот, держи, — Хэнк подал ему горячий чай; слабая рука дрожала от напряжения, и чашечка мерно стучала о блюдце. Однако помощи Хэнк не предлагал: знал, что Поттер откажется.

— Ты же знаешь: то, что со мной происходит, отменить нельзя, — фыркнул в чай Гарри. Его собеседник кивнул:

— Да, этого не отменишь, но задержать-то можно!

— Не вижу в этом смысла, но всё-таки спрошу: как? — Гарри пытался выглядеть скептически настроенным, но напрягшееся под пледом тело и заблестевшие, забегавшие по комнате глаза выдали его с головой.

— Давай переселимся в твой дом? Я знаю, — не дал возразить другу Хэнк, — что тебе тяжело там находиться, но ты ведь не один! С тобой буду я, если позволишь! И Кричер тоже, он к тебе отлично относится! И Драко будет спокоен…

Повисла напряжённая пауза, затем Гарри медленно проговорил:

— А вот с этого места подробнее.