Играя по правилам (гет)

Мы с Клео грелись на солнышке, удобно устроившись на небольшой полянке в Запретном лесу, которую мы с парнями обнаружили в свой самый первый выход в анимагическом облике во время полнолуния. Здесь было тепло и тихо, летали бабочки и цвели цветы. Словом, красота и романтика, которую девчонки просто обожают. Я никогда не приводил сюда своих подружек, но Клео была особенной. Щедрые домовые эльфы Хогвартса вручили мне корзинку со всевозможной вкуснятиной. Хорошенько покопавшись в ней, Клео вытащила арахисовое масло и тосты.

— Обожаю пикники, — заявила она, намазывая масло на тост, — особенно в приятной компании.

Я притянул ее к себе и зарылся лицом в ее волосы.

— Аналогично, ангел мой. Как насчет тоста?

Она разлила сливочное пиво по кремовым стаканчикам. Я приподнял свой:

— Выпьем за то, чтобы столы ломились от изобилия, а кровати — от любви!

Она усмехнулась и чокнулась со мной:

— Верно. За нас и мою новую жизнь в Соединенном Королевстве!

После того, как все припасы были уничтожены, я лег на покрывало и положил голову на колени Клео, и она тут же принялась перебирать мои волосы.

— Ну, мисс Девлин, что новенького вы мне расскажете? Как проходит ваша адаптация в Хогвартсе?

— Представляешь, позавчера Филч поймал Алекто Кэрроу, бродившую по школе в неположенное даже для старост время. Как она умудрилась проколоться, до сих пор не могу понять. Мы с тобой столько раз возвращались в свои гостиные после отбоя и не попались ни разу. Но интересно другое: Слизнорт очень разозлился на нее и снял с должности старосты факультета. Мне это было только на руку, и я предложила свою кандидатуру.

— И что ответил Слиззи? — от удовольствия, которое доставляли мне пальчики Клео в моих волосах, я закрыл глаза.

— А у него были варианты? Естественно, он согласился.

— Так тебя можно поздравлять с новой должностью? И почему я узнал об этом так поздно?

— Как представитель другого факультета, ты узнал об этом первым. К тому же, я краем уха слышала, что Макгонагалл подумывает снять с должности Главной старосты Эванс, поскольку, по ее мнению, она не соответствует статусу. Она все время витает в облаках, не замечал?

Я неопределенно хмыкнул. Честно признаться, у меня были дела поинтереснее, чем наблюдать за Эванс.

— Словом, если ее уберут, тогда я могла бы предложить свою скромную персону. Судя по тому, что творится в школе, твердая рука ей просто необходима.

— Я и не думал, что у тебя такие амбиции, — усмехнулся я. Почему-то Клео никак не представлялась мне занимающейся школьными делами.

— Мне надоело быть безымянной новенькой. К тому же, оставить свой след тоже было бы неплохо.

После я отправился на поиски друзей и нашел Бродягу в библиотеке. Тот сидел где-то в ее недрах, по возможности стараясь быть незаметным, и что-то усердно строчил в пергаменте. Видимо, составляет новый список достойнейших из достойных. Я плюхнулся рядом с ним и по привычке взъерошил волосы.

— Салют, блохастый, — я хлопнул его по спине, но тот лишь поморщился.

— Тише ты, — шикнул он, — это все-таки библиотека.

Сказать, что у меня отвисла челюсть — ничего не сказать. Я буквально уронил ее на стол, рассыпав зубы. Кто этот человек? Надо признать, сочетание Блэка и Люпина в одном человеке изрядно выбило меня из колеи. Я прокашлялся и подпер кулаком голову, уставившись на своего лучшего друга, который, казалось, ничего дальше своего пергамента не видел.

— Вот тебе раз, а я полагал, что очутился в ночном клубе, — фыркнул я. — Слушай, последнее полнолуние у меня как в тумане. Лунатик не погиб? В тебя, судя по всему, вселился его бренный дух.

Бродяга раздраженно зачеркнул предложение и отбросил перо.

— Сохатый, уймись. Луни жив и здоров, ничего в меня не вселялось. Просто Вектор ясно дала мне понять, что если я не сдам все эти чертовы эссе, она оставит меня после уроков до самого Рождества. А в мои планы это не входит.

— Черт возьми, катастрофа, — закатил глаза я. — Ну и сколько эссе тебе нужно написать?

Сириус обреченно вздохнул, закрыл глаза и откинулся на стуле.

— Семь, — я снова уронил свою челюсть.

— Ну, ты бестолочь африканская. Ты что же, до сих пор ни одного эссе не сдал?

— Угу. Дьявол забери того, кто придумал цифры, — перед ним высилась устрашающего вида стопка книг по нумерологии. Честное мародерское, Сириус Блэк в библиотеке, окруженный учебниками — зрелище воистину нереальное. Я уж подумал было, что сплю.

— Мерлиновы кальсоны, зачем ты тогда нумерологию посещаешь? — я придвинул к себе его пергамент и бегло просмотрел написанное. Одного взгляда хватило, чтобы увидеть грубую ошибку в вычислении тройного интеграла, из-за чего все дальнейшее решение покатилось мантикоре под хвост.

— Первое время мне нравилось, — буркнул он. — Квадратные уравнения и всякое такое. Но когда началось вот это... — не договорив, он махнул рукой и отвернулся, задумчиво глядя в окно. Мне показалось, что проблемы с нумерологией были лишь жалким прикрытием, на самом деле Бродяга, скорее всего, снова заморачивается из-за Регулуса. Совсем недавно мы узнали, что брат моего друга изъявил желание стать одним из сторонников Волан-де-Морта. Тогда им не удалось поговорить, поскольку завязалась обыкновенная драка, а на следующий день мать Бродяги прислала ему Громовещатель. Склонный всегда и во всем винить себя, Сириус вот уже четвертый день если не в запое, то в какой-то прострации. Надоело.

Я вернул ему пергамент с несчастным интегралом, на этот раз решенным верно, и задумался, как бы поднять хвостатому настроение. Решение созрело моментально.

— Значит так, — начал я тоном, который называю «заткнись и слушай». — Завтра после уроков берем Лунатика и мотаем ко мне. У мамы день рождения, она нас всех пригласила, — я, конечно, немного приврал, но почему бы не взять с собой парней, раз уж я все равно собирался навестить мать. После смерти отца она продала наш дом в Годриковой Впадине и купила небольшой коттедж на окраине Хогсмида, чтобы быть поближе ко мне. Я часто навещал ее прямо посреди учебной недели, и маме оставалось только догадываться, как именно мне удается покидать замок. После переезда она была очень одинока, так ни с кем и не завела дружбу, хотя соседи делали такие попытки.

— Лучше возьми с собой Клео, — поморщился Блэк, и я подавил в себе желание запустить ему в нос толстенным учебником по вышеупомянутой нумерологии. — Она же любовь всей твоей жизни. Или ты не собираешься знакомить ее с матерью?

— Всему свое время, — отмахнулся я. — И имей в виду, мать отказов не терпит. Если не хочешь нас с ней обидеть, то будь добр, бери своих блох в зубы и иди к ней на день рождения. Дарить ничего не надо, она будет счастлива, улицезрев твою физиономию, только не такую прокисшую.

Неожиданно Блэк ткнул меня кулаком в плечо и криво улыбнулся.

— Спасибо, старик.

— Я сейчас расплачусь, — фыркнул я, взмахом волшебной палочки отправляя книги на места. Заметив возмущенную физиономию Блэка, я закатил глаза. — Брось, напишем мы тебе эти эссе, в крайнем случае, наложим Империус на Эванс, она поможет.

— Тогда уж лучше на Нюнчика, — ухмыльнулся Бродяга. — Давно мы не устраивали ему сладкую жизнь. Непорядок, он, наверно, уже расслабился.

— Со следующей недели займемся, — кивнул я.

Мы вышли из библиотеки, и Блэк заметно повеселел, даже вогнал какую-то малолетку в краску, плотоядно улыбнувшись ей и послав воздушный поцелуй.

— Тебя за нее посадят, дружище, — хохотнул я. Тот ничуть не смутился.

— Да кому они нужны, — досадливо крякнул он. — В этой школе нет ни одной приличной девчонки.

— Не преувеличивай, — возмутился я, собираясь высказаться насчет Клео. Но Бродяга меня опередил. И сказал совсем не то, что я ожидал услышать.

— Естественно, мисс Девлин вне конкуренции. — В его тоне было чуть ли не ведро сарказма. — Спустись с небес на землю, Сохатый. Она определенно не та девушка, в которую стоит влюбляться.

— Если это только потому, что она имела несчастье оказаться в Слизерине...

— Не только поэтому. Клео просто ищет развлечений. Уж прости, но ты для нее... вроде трофея. Это называется бартер — ты приятно проводишь с ней время, а она пользуется тем, что тебя все знают и любят. Значит, автоматически любят и ее. Она карьеристка, это за милю видно.

— Да что ты вообще понимаешь в женщинах? — разозлился я. — Посмотрю я на тебя, когда ты сам влюбишься в какую-нибудь девицу, вроде Эванс.

— За последнюю неделю на фамилию Эванс у меня аллергия выработалась, — заявил Бродяга. — Куда ни плюнь, везде она. Ты вообще можешь думать о ком-нибудь, кроме нее?

Я опешил.

— Бродяга, ты не хуже меня знаешь, что я ее не выношу. На кой лысый дементор мне думать о ней?

— Тебе виднее, — он пожал плечами и отвернулся, видимо, не желая видеть мое разъяренное лицо.

Удостоверившись, что в подсобке «Сладкого королевства» никого нет, мы выбрались наружу. В самом магазине народа тоже не было, исключение составлял только Слизнорт, которого сопровождал неизменный спутник — пакет с засахаренными ананасами. Уже на улице я, наконец, снял с нас мантию-невидимку, да от нее, честно говоря, толку было мало, поскольку нам приходилось сгибаться втрое, чтобы оставаться невидимыми. Каланча Блэк вообще чуть ли не полз, да и мы с Лунатиком не такие уж и маленькие.

Середина октября — не самое лучшее время для посещения Хогсмида. Погода в это время непредсказуема: вчера вовсю светило непривычно теплое для осени солнце, но ближе к сегодняшнему вечеру набежали тучи, которые грозились вот-вот вылить на нас все свои запасы воды. Мантию я не взял и сейчас дрожал от холода в одной рубашке. Кретин. Все-таки не май месяц на дворе.

— Шухер! — прошипел Бродяга. — Уэбер идет!

Мы присели у обочины, и я набросил на всех мантию-невидимку. Преподаватель древних рун шел нам навстречу, и было бы очень некстати, если бы он нас поймал в Хогсмиде. Интересно, где это он прохлаждался? Да еще и такой довольный.

— С днем рождения, мамочка, — я терпеть не могу эти нежности, но мама есть мама. Я обнял ее, а она наградила меня поцелуем в щеку. После смерти отца она тоже скупилась на проявление чувств. Мне казалось, что вместе с ним умерла и какая-то частичка моей мамы. Сегодня ей исполнилось пятьдесят два года. У них с отцом разница в возрасте была восемнадцать лет, брак был обговорен между моим отцом и бабушкой и дедушкой по материнской линии. Но неожиданно он оказался очень удачным, мои родители искренне полюбили друг друга. Отец буквально носил маму на руках, но вот детей у них не было долго. А потом я родился, и не совсем понятно, на радость или же на огорчение. Неудивительно, что меня порядком избаловали.

Я вручил маме букет ее любимых белых гербер, перевязанных белой же атласной лентой, который мне любезно предоставила Выручай-комната. Пока Лунатик с Бродягой осыпали маму поздравлениями и комплиментами, я прошел на кухню, откуда доносился аппетитный запах моего любимого пирога с почками. Мама любила готовить без помощи волшебства, и получалось у нее ничуть не хуже, чем у домашних эльфов.

— Спасибо, мальчики, — доносилось из прихожей. — Мне так приятно, что вы пришли.

Не договорив, она расплакалась. Я вернулся к ним и обнаружил плачущую маму и моих друзей, стоявших с крайне смущенным видом. Я обнял ее.

— А вдруг обнаружится, что вы снова убежали из замка?

— Не волнуйтесь, миссис Поттер, мы еще никогда не попадались, — гордо выпятил грудь Бродяга. — А чем это так вкусно пахнет?

— Обжора, — без обиняков заявил я, и все рассмеялись. — Тебе бы только пузо набить.

— Неправда, — широко улыбнулся Блэк. — Просто перед кулинарными талантами твоей мамы еще никто не мог устоять.

— Проходите, мои хорошие, сейчас будем обедать, — мама мягко высвободилась из моих объятий и убежала на кухню. Блэк тут же пошлепал за ней. Лунатик редко бывал у меня дома, поэтому ему было слегка не по себе. Я хлопнул его по плечу, не дрейфь, мол.

Отдав должное жареной картошке с овощами, стейку и ростбифу, я почувствовал, как мне жмут брюки. Мама уговаривала нас попить еще и чаю с шоколадным тортом, но мы стойко сопротивлялись, и в итоге мама вручила этот самый торт мне с собой в Хогвартс.

— Угостишь ребят, — улыбнулась она мне такой маминой улыбкой, что я почувствовал себя пятилетним.

Тяжело вздохнув, я заклинанием уменьшил блюдо с тортом и попрощался с мамой, клятвенно пообещав, что приду домой на выходные. У меня вообще были подозрения, что она обращалась к Дамблдору с просьбой отпустить меня жить дома, а не в общежитии Гриффиндора. Как бы я ни любил свою маму, но коротать с ней вечера для меня стало бы пыткой.

— Народ! — я сложил ладони рупором и приставил их к губам. — Короче, не буду ходить вокруг да около, в общем, всех любителей сладкой жизни прошу к столу!

Гриффиндорцы возбужденно загалдели и стали подходить к нам, где Бродяга уже с радостной улыбкой резал мамин торт. Разумеется, всех желающих угостить не получилось бы, вернее, я так думал. Мама каким-то образом умудрилась заколдовать торт так, что он практически не уменьшался, когда от него отрезали очередной кусок. Вскоре многие обнаглели и попросили вторую порцию. Ну а мне что, жалко, что ли? Словом, мамин день рождения мы отметили всем факультетом.

Хотя нет, не всем. Эванс сидела в углу гостиной и пыталась читать какую-то древнюю книгу. Я не раз ловил ее взгляд на нашей компании. И ежику было понятно, что ей очень хочется присоединиться к компании ждущих угощения, но подойти не позволяла гордость. Так и сидела она одна со скорбной миной, что даже мне стало ее жаль. Плевать на принципы, сегодня праздник у всех.

— Эй, Эванс! — обратился я к ней, стараясь перекричать галдевшую толпу. — Хватит сидеть в одиночестве, иди к нам и помоги уничтожить, наконец, эту выпечку.

Эванс покраснела и спряталась за книгой, оставшись глухой к моему призыву. Меня это неожиданно развеселило. Она что, хочет, чтобы я начал ее уговаривать? Ладно, мы еще посмотрим, кто кого.

— Ну, ты чего? — я подошел к ней, держа в руках огромный кусок торта, при одном взгляде на который даже у самого отъявленного противника сладкого потекут слюнки. — Угощайся.

— Спасибо, не хочу, — натянуто ответила она, переворачивая страницу. Заметив, что я по-прежнему не ушел, она вдруг выпалила: — Кто знает, что у тебя на уме? Вдруг там внутри вместо глазури сушеный помет докси?

Ее слова не просто задели меня. Мне стало жутко обидно за маму. Она старалась, готовила этот чертов торт, заколдовала его так, чтобы на всех хватило, а эта дура... да что она вообще о себе возомнила?! Мое терпение лопнуло, я был готов буквально взорваться от злости, что переполняла меня и, казалось, вот-вот повалит прямо из ноздрей. Титаническими усилиями мне удалось сохранить лицо, я ловко швырнул несчастный кусок в мусорную корзину, которая чуть не подавилась от такой неслыханной щедрости.

— Ты права, ты меня раскусила, — мой тон, наверное, был близок к отметке ниже нуля по Цельсию. Вся гостиная разом притихла, наблюдая за нами. Брови Эванс взлетели вверх, а зеленые глаза расширились. — В следующий раз придумаю что-нибудь более действенное и все-таки засуну дерьмо в твою глотку.

С этими словами я побрел прочь из гостиной, ссутулив плечи, как обиженный на весь мир сопляк. Нормальное такое завершение праздничного вечера, ничего не скажешь.

Утро я бы наверняка проспал, поскольку мне снился просто потрясающий сон, в котором Эванс тонула в драконьем навозе. Лунатик, чтоб его, растолкал меня и нарушил эту идиллию. Недовольно ворча, я поплелся вслед за ними в Большой зал, по пути гриффиндорцы снова благодарили меня за вчерашнее угощение. Черт, больше всего на свете мне сейчас хотелось стать невидимым. Я смотрел в тарелку со своими хлопьями и размышлял о том, что вовсе не прочь сейчас ими подавиться, да так, чтоб насмерть. Но вспомнив всех тех, кому я отравлял жизнь — Эванс, Нюнчика и большую часть слизеринцев — снова захотелось жить хотя бы ради того, чтобы им жизнь малиной не казалась. Слегка повеселев от этой мысли, я прислушался к рассуждениям Бродяги — тот травил очередную байку, которой было уж лет сто, для того, чтобы очаровать наивных девочек. Настроение вернулось окончательно после того, как рядом со мной села Клео и нежно поцеловала в шею. На другом конце стола сидела Эванс в полном одиночестве. Интересно, куда это подевалась Маккиннон? Временами рыжая принималась коситься на нас. Вид у нее был не самый счастливый, и я снова ощутил себя человеком, а не дохлым лукотрусом. Что может поднять настроение лучше, чем подавленный вид того, кто тебя раздражает?

Но радовался я недолго. На трансфигурации мне удалось превратить енота в зонт уже с четвертой попытки, и я от нечего делать рисовал всякую фигню на обрывке пергамента. Клео тоже управилась с заданием и сейчас исподтишка дописывала работу по рунам. На ее мантии сверкал серебряный с зеленым значок старосты, и она то и дело выпячивала грудь, явно демонстрируя окружающим свою новую должность. Я подавил усмешку. Все-таки это выглядело очень мило, хоть и глупо. Неужели я сам точно так же рисовался, когда меня назначили капитаном команды по квиддичу на пятом курсе?

Макгонагалл о чем-то говорила с Эванс, у нее работа, похоже, застопорилась. Внезапно я различил в галдеже свою фамилию. Я поднял голову и увидел, как Макгонагалл махнула мне, подзывая к себе, а лицо Эванс было искажено ужасом. Нехотя поднявшись со своего места, я лениво подошел к ее парте.

— Вы меня звали, профессор? — равнодушно осведомился я, игнорируя красную, как редиску, Эванс. Собственно, она и есть редиска, только в человеческом облике.

— Мистер Поттер, — начала Макгонагалл тоном, не предвещавшим ничего путного. — Я хочу, чтобы вы пересели к мисс Эванс.

От удивления я даже заикаться начал. Сама мысль о том, что остаток урока мне придется провести рядом с ней, была мне противна.

— За-зачем? — я изо всех сил старался, чтобы мой голос звучал ровно. Эванс демонстративно отвернулась от меня.

— Затем, что мисс Эванс требуется помощь. Вы прекрасно владеете трансфигурацией, значит, сможете ей помочь.

Мне показалось, или я действительно сошел с ума? Сначала зелья, а теперь еще и трансфигурация! Мерлин, да за что же мне такое наказание?!

— Профессор, — жалобно проскулил я, досадуя, что не умею делать глаза побитой собаки, как Бродяга, — почему именно я? Например, Люпин тоже неплохо справляется, — я попытался перевести стрелки на друга, он, в конце концов, был единственным, кто мог терпеть эту Эванс.

— Потому что мне так захотелось, — Макгонагалл была непоколебима. — С сегодняшнего урока и дальше вы будете сидеть вместе. Пошевеливайтесь! — вдруг прикрикнула она, отчего я подпрыгнул. — А мисс Маккиннон пересядет к мисс Девлин.

Кипя от злости, я схватил свое имущество с парты, чмокнул Клео в щеку и шепнул: «У меня к тебе просьба: сделай мне петлю, я в ней расстанусь с жизнью», на что она лишь сухо улыбнулась и заявила, что я ей нужен живым. Марлин тоже выглядела недовольной, но с моей яростью ничто в тот момент в сравнение не шло. Я плюхнулся на освобожденное рядом с Эванс место и отвернулся. Помогать этой всезнайке? Ха!

— Мисс Эванс, что-то я не вижу результата, — раздался голос вездесущего профессора. — Мистер Поттер, как это понимать?

— А что я могу? — я развел руками. — Не виноват я в том, что Эванс такая... — я долго не мог подобрать приличное слово, — ... нерасторопная.

— Мне не нужна твоя помощь, — прошипела она, размахивая палочкой, однако несчастный енот, сидевший перед ней, по-прежнему оставался енотом.

— Ну-ну, — скептически хмыкнул я и снова принялся черкать на пергаменте.

В конце концов, жалостливый взгляд енота, которым он буравил то Эванс, то меня, достиг своей цели. Животное словно умоляло меня прекратить его мучения, и я тяжело вздохнул и повернулся к непутевой соседке, которую страстно мечтал впечатать носом в парту. Взмокшая, взъерошенная, злая, она вдруг умилила меня, и я снова над ней сжалился. Интересно, после моей помощи она на меня не выльет ведро помоев?

— Ты так размахиваешь палочкой, что сейчас снесешь полстены, — фыркнул я, наблюдая за ее действиями. Она не ответила и, кажется, вообще сделала вид, будто не слышит. — Движения должны быть сначала плавными, а затем резкими и четкими. И в конце должен быть узор в воздухе из восьмерок.

— Без тебя знаю, — буркнула она, продолжая делать по-своему. Я отвернулся к окну. Там, похоже, собиралась гроза. Вот черт, а у меня сегодня тренировка...

— Получилось, — прошептала Эванс. Я резко обернулся и увидел на парте перед ней коричневый зонт-трость. Не такой, разумеется, красивый, как у меня, но тоже довольно пристойный.

— Неужели? Я думал, что усну, — фыркнул я. В этот момент прозвенел звонок, я вскочил и неаккуратно покидал в сумку свои вещи. Затем, не сказав Эванс ни слова, подошел к Клео. Она, конечно, обещала прийти на тренировку, но вдруг из-за погоды передумает.

Нет, не передумала.

Вечером в гостиной я валялся на коврике перед камином и уплетал леденцы Берти Боттс на пару с Лунатиком. Бродяга сражался с логарифмами и интегралами, строча для Вектор пока только третье эссе. Надо признать, что с каждым разом у него получалось все более точно. Он клятвенно пообещал, что устроит в башне Гриффиндора вечеринку за свой счет, когда зачет по нумерологии будет у него в кармане. Чувствую, что такими темпами вечеринка будет нескоро.

Скрипнул портрет Толстой Леди, и в гостиную шагнула чем-то сильно подавленная Эванс. Заметив меня, она резко развернулась и поменяла курс, устроившись в кресле у лестницы в девчачьи спальни. Гостиная потихоньку пустела, и вскоре в ней остались только мы с Бродягой и Лунатиком, Эванс с Маккиннон и несколько хихикающих третьекурсниц. Эванс погнала их спать, и я подумал, что тоже пора бы баиньки. Однако едва я сделал шаг в сторону своей спальни, как Эванс меня окликнула.

— Поттер, подожди...

Я нехотя обернулся. Она стояла в трех шагах от меня и нервно теребила свой галстук. Маккиннон пожелала всем спокойной ночи, да и Лунатик тактично удалился, прихватив с собой упирающегося Бродягу. Тьфу ты, как будто мы поссорившиеся влюбленные, которых непременно нужно помирить.

— Чего тебе? — недружелюбно спросил я. Настроения для разговоров с ней у меня не было.

— Я... хотела тебе спасибо сказать, — промямлила она, изучая свои туфли. — На трансфигурации я попробовала сделать так, как ты сказал, и у меня получилось.

— К вашим услугам, мадемуазель, — скривился я. — Приятных снов.

— Поттер, — снова начала она. Я поджал губы. Что у тебя на уме, о, Главная староста?

— Еще я хотела бы извиниться, — она, наконец, перестала смущаться и посмотрела мне прямо в глаза. — За вчерашнее. Прости. Я вела себя отвратительно.

— Жаль, что ты признала это только сейчас, — у меня уже отпало всякое желание обижаться на эту нелепую девчонку. Хоть она и ненормальная, но точно одна такая на миллион.

— Мир? — она улыбнулась, но как-то вяло.

Я сделал вид, будто задумался, но весь ее вид говорил о том, что она и вправду сожалеет о вчерашнем конфузе.

— Перемирие, — я пожал плечами и дернул ее за волосы. — Если не будешь так раздражать меня, мы даже можем стать каким-то подобием приятелей.

— У меня были аналогичные мысли, — усмехнулась она. — Приятных снов, Поттер.