Еретик (джен)

Судя по тому, как тяжело утром просыпался Скорпиус и по тому, на сколько страниц продвинулось чтение Библии, бывший рейвенкловец уснул лишь под утро. Толком не понимая, что вдруг заставило напарника окунуться с головой в религию, Гарри не ощутил абсолютно никакой жалости, разбудив его в семь утра.

— С добрым утром! — наигранно бодро поздоровался Гарри.

— Горите в аду, — зевнул Скорпиус, опять рухнув на подушку.

— Давай-давай! — отрывая его от кровати, сказал Гарри. — Сегодня у тебя очень насыщенный день.

— Какой интересно? — буркнул Скорпиус, потянувшись так, что кости захрустели.

— Сегодня ты опрашиваешь всех горничных, дворецких, нянь и охранников в квартале.

Скорпиус подавил ругань зевком.

— Ну и если будет время и желание, пообщайся еще раз с Ксавьером, — улыбнулся Гарри.

— У меня всего один вопрос, — натягивая футболку, спросил Скорпиус. — Чем все это время будете заниматься вы?

— Дорогой мой, — снисходительно произнес Гарри. — На мне — сорок два члена семьи Эйбрамсон, уж поверь, скучать я не буду.

Скорпиус закатил глаза, и, подхватив с кровати потрепанную Библию, собрался уже уходить, как Гарри его окликнул.

— Кстати, а что это вчера были за посиделки над святой книжкой в ванной?

Скорпиус накинул на плечи кожанку и обернулся к Поттеру.

— Мистер Поттер, мы имеем дело с очень религиозными людьми, один из которых убийца, — пояснил он. — Надо же знать, что у них в голове.

— Они так религиозны? — недоверчиво спросил Гарри.

Скорпиус кивнул и поманил Гарри за собой на кухню. Гарри облокотился на холодильник, милого красного цвета, а Скорпиус, умудрившись по-турецки сесть на стул, открыл лежащий перед ним ноутбук.

— Я поискал информацию про эту семью, — поймав взгляд Гарри, сообщил он. — Итак, долгий и нудный путь развития корпорации я читать не буду, а вот дальше интереснее.

— Читай, — кивнул Гарри, прикуривая от плиты

— Вы курите? — со смесью удивления и осуждения спросил Скорпиус.

— Сам в шоке, оказывается, курю, — согласился Гарри.

— Нестандартный способ поджога сигарет, — усмехнулся Малфой. — А не дано у меня зажигалку взять?

— Я же Гарри Поттер, парень, я не ищу легких путей! Дальше читай, что ты пристал ко мне?

Скорпиус тоже закурил, и, выдохнув густой дым, продолжил читать.

— Лет пятнадцать назад, Ксавьер со своим братом Адамом финансировали строительство церкви имени Святой Вероники, выкупали иконы из-за границы и регулярно жертвовали деньги на нужды какого-то монастыря.

— Ну что ж, молодцы, — согласился Гарри, глядя в окно.

В церковь, небольшую церковь, на которую выходили окна их коттеджа, направлялось около двадцати человек. Эйбрамсоны шли на воскресную службу.

— Слушай, а ты в Бога веришь? — неожиданно спросил Гарри.

— Верю, — послышался еще более неожиданный вопрос.

Гарри даже обернулся, едва не выронив сигарету.

— Серьезно? — удивился он.

Скорпиус стряхнул пепел с конца сигареты и ответил:

— Если честно, я не отличаю католицизм от протестантизма. Я ни разу не был на церковной службе. Библию я вчера впервые открыл. Но это не мешает мне верить в Бога.

— С каждым днем, я все больше тебе удивляюсь, — произнес Гарри. — Но раз уж ты веришь в Бога, может, в церковь сходишь? Уверен, тебе есть, за что попросить прощения.

— Мистер Поттер, между верой и религией нет никакой связи, — сказал Скорпиус, вытягивая из пачки еще одну сигарету. — Смысл веры не в том, чтоб обвешаться крестами, цитировать Старый Завет и замаливать грехи, а в том, чтоб тихонько верить, не показывая этого никому. Я знаю свои грехи, Бог знает мои грехи. Зачем посвящать в них еще и священника?

Гарри невольно открыл рот.

— У меня всего один вопрос.

— Задавайте.

— Как? Как семнадцатилетний парень без образования и совести может выдавать такие правильные вещи?

Скорпиус рассмеялся.

— У меня было время подумать над этим, — ответил он.

— За чтением Библии? — спросил Гарри.

— Нет, в полицейской камере. И вообще, мистер Поттер, я еще слишком трезв, чтоб говорить о Боге, тем более с вами. У нас, между прочим, целый список дел!

— Вперед, — кивнул Гарри. — Будь на связи.

Скорпиус вышел из дома, прикрыв дверь, не пуская в комнату холодный ветер. А Гарри от новых открытий понял, что ему срочно надо выпить.

* * *

— Как все проходит? — перекрикивая порывы ветра, громко спросил Гарри, прижимая к уху телефон.

— По старой схеме — никто ничего не видел, никто ничего не знает. А вы что, уже со всеми родственниками переговорили?

— Если честно, меньше половины опросил, — признался Гарри, застегивая плащ на верхнюю пуговицу. — А ты?

— Не спрашивайте, — сухо ответил Скорпиус.

— Ну тогда у меня к тебе просьба. Пошли со мной к Катарине.

— А кто это? — после секунды молчания, спросил Скорпиус.

— Кузина Логана, — сообщил Гарри. — Я один к ней идти боюсь.

— Я заинтригован, — усмехнулся Скорпиус. — У Катарины расскажете почему.

И по излюбленной манере, завершил разговор первым.

* * *

— Это я звонил вам, Катарина, спасибо, что согласились уделить мне время, — поздоровался с порога Гарри. — С моим напарником вы знакомы, ведь так?

— Так, — согласилась Катарина. — Заходите, пожалуйста. Я заварю чай.

И, изящно покачивая бедрами, она прошла на кухню.

— Я понял, — торжествующе произнес Скорпиус, не сдерживая улыбку. — Вот зачем я вам здесь нужен...

— Ни слова, — прошипел Гарри.

— Нет, ну то, что вы жене изменить боитесь, это похвально...

— Я тебе сейчас нос сломаю....Да, Катарина, мы заходим.

Опасения Гарри были вполне обоснованы. Тридцатишестилетняя Катарина была действительно очень красивой. Она бы запросто могла дать фору Флер Делакур, на памяти Гарри самой красивой женщины из ныне существующих. Она была высокой, стройной, ее красивые и идеально ровные черные волосы, затянутые в высокий хвост, казались необычайно мягкими. Гарри еле сдержал себя и чуть не протянул руку в надежде погладить их.

И тут ему показалось, что Скорпиус читает мысли. Судя по тому, как он фыркнул, прикрыв рот рукой.

— Вы хотите знать, где я была в момент смертей? — помогла с вопросом Катарина, совершенно не заметив, что Гарри не в силах отвести взгляд от ее обтянутого водолазкой бюста.

— Именно, — ответил вместо Гарри Скорпиус.

Катарина, постукивая длинными ногтями по фарфоровой чашке, вкрадчиво улыбнулась и ответила:

— Я была там же, где и все остальные члены семьи. На званом обеде в доме Ксавьера. Нас было около семидесяти человек.

— Насколько нам известно, все смерти случились как раз во время званых обедов. Сначала, в августе, погибла Эмма. Потом, в ноябре случился пожар в доме Джоша и Ребекки, а в январе повесился Адам. Так?

— Точно, — кивнула Катарина. — Ужасные события, мы толком не пришли в себя после этого.

— Когда следующий званый обед? — спросил Скорпиус.

— Через неделю. Семья в ужасе, мы ждем новых смертей. А отменить обед нельзя. Это традиция.

Гарри еще о чем-то расспрашивал Катарину, она отвечала в основном односложно, а вот Скорпиус явно переваривал какую-то информацию. В диалоге он не участвовал, а с каким-то немного фанатичным взглядом, осматривал дом Катарины.

— Ну, если у моего напарника нет вопросов...— протянул Гарри, толкая Скорпиуса в бок, больно ударив по ребрам.

— У вас много портретов, — заметил Скорпиус.

— Да, и не только у меня, многие мои родственники имеют коллекции портретов членов нашей семьи, — отозвалась Катарина.

— А этот человек? — спросил Скорпиус, указав на портрет блондина средних лет с ледяными синими глазами. — У него одежда как будто из прошлого века.

— Так и есть, — кивнула Катарина. — Это репродукция портрета Уильяма Эйбрамсона, написанного в 1904 году, это мой какой-то предок. Странный был человек.

— В каком смысле? — спросил Гарри.

Катарина откинула за спину волосы и произнесла:

— Ксавьер настаивает на том, чтоб этот портрет висел в моем доме, но лично я считаю Уильяма черным пятном фамилии Эйбрамсон. В 1912 году, он обезумел, и по его приказу было расстреляно более сотни протестантов.

— А вы католики? — уточнил Гарри.

Катарина кивнула.

— Тогда вопросов нет, — сказал Скорпиус, встав с дивана. — Всего доброго.

Он вышел на улицу, оставив Гарри и Катарину одних. Катарина проводила его взглядом, и произнесла то, что меньше всего ожидал услышать Гарри.

— Феерично красивый мальчик.

— Ему семнадцать, — буркнул Гарри, мгновенно потеряв к женщине интерес.

На лицо Катарины словно тучка набежала.

— Печально, — вздохнула она. — Но прекрасно.