Десять дней августа (гет)

Пение неожиданно пресеклось на высокой ноте и после паузы продолжилось низко и обманчиво спокойно:

Дай мне заморозить время,

Пока оно совсем не охладело,

Мгновения проходят,

А жизнь продолжается.

— Крысиную печень не покупаю. — Я попытался закрыть дверь.

— Драко, подожди!

— О, это вы, мисс Грейнджер? Я вас не признал в столь… непривычных декорациях.

Её лицо изобразило мольбу, но моя невозмутимость была непоколебима как никогда. Если бы где-то проводились соревнования по мгновенному обрастанию коконом презрения, я бы точно взял гран-при. В конце-то концов, есть у меня хоть какое-то подобие гордости?

Мучительные звёзды

Отбирают каждый вздох, который я хотела задержать,

Любовь в моём сердце

Никогда не иссякнет.

Самое время проверить.

— Нам нужно поговорить.

— Часы приёма вторник и четверг с двенадцати до двух. Запишитесь у моей секретарши.

Я снова попытался захлопнуть дверь, но Грейнджер вцепилась в неё рукой, так что если бы я не остановился, то придавил бы ей пальцы. Борьба с соблазном оказалась короткой, но крайне мучительной. Взгляд зацепился за безымянный палец, где по-прежнему красовалось обручальное кольцо. Заметив это, она спрятала руку за спиной, а я воспользовался моментом и выпихнул её за порог, на этот раз намереваясь закрыть дверь, даже если при этом разобью ей нос.

Куда ведёт нас этот свет?

Кого мы зовём на исходе ночи?

— Драко, прошу тебя! Это очень важно!

Я остановился, обругав себя последними словами за безволие, высунул голову на улицу и попытался испепелить её силой своей ненависти. Но Грейнджер и не подумала испепеляться, а с упрямой решимостью смотрела в ответ.

— Мисс Грейнджер, ваше поведение не соответствует вашему положению. Покиньте мой дом, иначе я решу, что вы меня домогаетесь или на вас наложили Империус.

Она ошарашенно выгнула брови.

Не отпускай меня,

Удержи меня в своём бьющемся сердце,

Я не отпущу…

— Прекрати нести чепуху, Малфой, — досадливо ответила Грейнджер. — Впусти меня, я всё объясню.

Она вглядывалась в моё лицо, словно ища что-то, а я чувствовал себя музейным экспонатом или зверушкой в зоопарке: смотри кто хочет! Но у меня всё-таки был выбор. Злость тугим горячим комом собиралась в животе, и я ухватился за спасительный негатив, позволяя ему управлять моими действиями.

— До свидания.

— Прекрасно! — вспылила Грейнджер. — Можешь закрыть дверь сегодня, но я приду завтра, и послезавтра, и через неделю — пока ты не впустишь меня!

Ты меня не видишь,

Но ещё ощущаешь,

Я живу лишь в твоей памяти,

Я значу что-то,

Ты же — всё.

— Ваша настойчивость крайне трогательна, — прошипел я, едва сдерживаясь, чтобы не проклясть наглую выскочку на месте, — но советую вам приберечь её для вашего ненаглядного жениха.

Ничто не смогло бы сейчас сбить меня с цели закрыть наконец чёртову дверь и оставить Грейнджер мяться на пороге. Двойное упоминание Уизела уязвило посильнее равнодушия бывшей начальницы.

— Я слышала твоё признание!

Не отпускай меня,

Удержи меня в своём бьющемся сердце,

Я не отпущу.

Вечности мало,

Дай преклонить голову в тени рядом с тобою,

Не отпускай меня,

Удержи меня в своём бьющемся сердце.

Голос вновь оборвался на высокой ноте, и на этот раз всё кругом погрузилось в звенящую тишину. Меня словно швырнуло обо пол с высоты трёх футов. Дверь замерла, чуть-чуть не коснувшись косяка. Я с трудом сглотнул — у основания шеи, под рёбрами, стало больно — и шагнул назад в попытке удержать равновесие. Я видел побледневшую Грейнджер сквозь узкую щель и невпопад подумал, что у неё лицо в форме сердечка. А потом мир сузился до тёмных омутов, просверливавших меня насквозь. Я был почти уверен, что если ощупаю лоб, то обнаружу там две дыры.

К реальности вернул леденящий душу вой Чёрной Монахини, донёсшийся сверху. Меня тряхануло от неожиданности, желудок сжался и сделал сальто. Замутило. Грейнджер отреагировала мгновенно: подобралась, в ладони появилась волшебная палочка.

— Что это было? — она беспокойно оглядывалась.

Я проигнорировал вопрос, в ушах грохотала кровь.

— Что ты сказала? — вместо свирепого рычания вырвался жалкий хрип.

Во второй руке всё ещё была бутылка, и я судорожно сжал горлышко, как будто это могло спасти меня от падения в пропасть.

Грейнджер спрятала палочку, подозрительно косясь на окна второго этажа. Я вдруг подумал, что ей действительно необходимо войти сегодня в мой дом. Вот только готов ли я опять окунуться с головой в это болото, зная, что ничего хорошего в итоге не выйдет? Гордость саднила в висках, но что-то тянуло меня к ней через порог, словно между нами была протянута нить, и если она оборвётся, я сдохну на месте.

— Впусти меня, и я всё объясню, — повторила Грейнджер.

Распахнув перед ней дверь, я невежливо развернулся спиной и отправился в гостиную, на ходу делая затяжной глоток вина и второй рукой слепо шаря по пуговицам рубашки.

— Ну? — буркнул я, рухнув в кресло и запустив пальцы в волосы.

Полы распахнулись, и мой торс предстал во всей красе. Поймав её замысловатый взгляд, я нахально улыбнулся одними губами. Грейнджер возмущённо отвернулась.

Она передвигалась медленно и нерешительно, как, в общем-то, и должен вести себя человек в чужом доме. Вот только ей это обычно было не свойственно, так что её поведение даже всколыхнуло на дне моей развороченной пьяной души зачатки вялого интереса. Что такого вселенски важного она хотела донести до меня, что с таким тщанием штурмовала особняк?

— Можно присесть?

Я издал нервный смешок.

— С каких пор тебе требуется моё разрешение?

— Драко, пожалуйста…

Я закатил глаза.

— Мордреда ради, Грейнджер, сядь уже и валяй, пока я не передумал и не вышвырнул тебя на улицу. — Я демонстративно отпил вина и развалился в кресле.

Нарочитая грубость была лишь прикрытием, и любому это наверняка стало бы ясно, как белый день. Но мне не было никакого дела до любого, мне было нужно, чтобы Грейнджер почувствовала себя нежеланным гостем. И, кажется, я добился своей цели.

— Очень гостеприимно.

Обиделась. Я только фыркнул и снова глотнул вина.

— Прикройся, пожалуйста, — чопорно попросила она.

— И не подумаю. Я у себя дома, что хочу, то и делаю. Могу хоть голый перед тобой сидеть.

Грейнджер вспыхнула.

— Я…

— Что, мой гость? — с милой улыбкой перебил я.

Грейнджер угрюмо потупилась.

Сверху опять донёсся вой, гораздо тише, но по-прежнему достаточно ужасающий. Грейнджер поёжилась.

— Как можно жить в таком окружении…

— Тебя вроде никто и не принуждает здесь жить, — небрежно заметил я, вогнав её в краску. — Вернёмся к нашим фестралам, — по старой, уже подзабытой привычке лениво протянул я и посмотрел на часы. — Ты до утра будешь с духом собираться? Завтра рабочий день, так что я планирую выспаться, прежде чем идти на встречу с представителями Международной магической транспортной компании.

Грейнджер скептично глянула на бутылку.

— Не сомневаюсь, им понравится лёгкий флёр перегара, они будут просто очарованы, — едко прокомментировала она.

Я вдруг почувствовал себя таким уставшим и измотанным, будто мне не двадцать пять, а сто. Мелькнула и исчезла мысль ответить шпилькой на шпильку. Осталась только нежданно накатившая апатия. Молча встав, я направился к лестнице.

— Стой!

Я обернулся. От меня исходили столь явственные пары безразличия, почти осязаемого, что даже странно, как это они не заразили Грейнджер и не превратили в новый подвид лохматого овоща.

— Извини, — промямлила она и наконец-то опустилась на краешек дивана.

Я прислонился к высокому комоду и отставил на него бутылку — сил возвращаться в кресло категорически не осталось.

— Так о каком признании речь?

Казалось бы, я должен ощущать себя униженным или хотя бы пойманным врасплох. Но внутри было спокойно, словно бушевавшее адское море вдруг уснуло. Никаких эмоций по этому поводу я не испытывал. Разумеется, раз во мне, похоже, больше не осталось эмоций. Чёрт его знает, зачем я тогда собрался её слушать.

Ведь мне уже всё равно.

— Помнится, однажды я признался Поттеру, что обожаю котят. Он обещал сохранить мой секрет, но, как вижу, оказался вшивым сплетником.

Грейнджер шутку не оценила, смерив меня кислым взглядом.

— В тот день… — она прочистила горло. — В тот день, когда я пришла в первый раз, это действительно была случайность. То есть, конечно, я нарочно трансгрессировала именно к тебе, потому что не хотела никому ничего объяснять. Но у меня не было… Знаешь, я не хотела… То есть… О боже.

Она уткнулась лбом в ладони. Потом провела ими по лицу и с шумом втянула носом воздух. Я сложил на груди руки.

— В общем, у меня не было никакой другой цели, кроме получения… хм… поддержки и койки на ночь.

Я вяло фыркнул.

— Я была благодарна за разрешение переночевать и только в комнате осознала, что мы не так уж тесно общаемся, чтобы я могла так запросто заявиться в твой дом чуть не ночью и попросить о ночлеге…

— Сенсация: Гермиона Грейнджер не всегда соображает сразу!

— …и я вышла в коридор с намерением извиниться за вторжение и поискать другой вариант. Но оказавшись на лестнице, услышала твой голос, и… — Она выдохнула остатки воздуха и сцепила пальцы. — Я подумала, что мне послышалось. Растерялась, но тут раздались твои шаги, и я не придумала ничего лучше, как спрятаться в комнате. Утром я ничего не могла с собой поделать: всё всматривалась в тебя, наблюдала, пыталась понять, не приснилось ли мне… После этого всё и завертелось. Я боялась, что в тот вечер, когда я… когда я была немного…

— Пьяная, — подсказал я.

— …немного не в себе, — выкрутилась Грейнджер, — я думала, что вернулась в твой дом не потому что забыла документы, а потому что…

— Что? — Впервые за весь вечер мой тон был серьёзен.

Она провела руками по коленям, шумно вздохнула.

— Потому что меня тянуло… сюда, — сообщила Грейнджер китайскому ковру под её ногами. — Но это просто бред, конечно. Не знаю, как мне такое вообще в голову пришло. Я так много думала, что почти физически ощущала, как устал мой мозг. Я совсем запуталась, и ещё мне было страшно, ведь… — Она замолчала на секунду, а потом зачастила: — Я почти ничего не помню о той ночи, так что решила прийти и спросить напрямую, но не смогла задать вопрос в лоб, поэтому завела эту беседу про войну, надеясь в процессе…

— Стоп. — Я пристально смотрел ей в глаза. В душе глухо заклокотало раздражение. — Ты с какого-то перепугу взяла, что я воспользовался ситуацией?

Голос был так тих, что Грейнджер даже застыла, прислушиваясь.

— Ну а что мне было думать?

— Вот какого ты обо мне мнения. — Я оттолкнулся от комода и прошёлся по гостиной. — Как ты вообще могла такое вообразить? По-твоему, я не в состоянии держать себя в штанах? Да ты хоть представляешь, каких усилий мне стоило добиться того, что у меня сейчас есть? По-твоему, я бы наплевал на всё ради…

— Ради чего?

Я скривился.

— Как будто тебя интересует ответ.

Грейнджер внезапно успокоилась. Встала. Отстранённая, горделивая, собранная. Чужая.

— Ну что ж. Полагаю, мы всё выяснили. Я пришла лишь потому, что посчитала: ты имеешь право знать причины произошедшего.

— О, премного благодарен за великодушие, — с убийственной иронией отозвался я.

Грейнджер смерила меня высокомерным взглядом. От растерянной скованной девушки не осталось и следа.

— Спокойной ночи, — сухо объявила она и направилась в прихожую.

Мне бы обратить внимание, что она не трансгрессировала прямо из гостиной, а дала эту оттяжку — себе или мне, — решив пойти в прихожую, где не оставила даже шейного платка. Но я ни о чём не мог думать, кроме истории, которую только что услышал. «Потому что меня тянуло сюда». Алкоголь вперемешку с горячей кровью с новой силой ударил в голову.

— То есть ты только за этим сейчас явилась, я верно понимаю? По доброте душевной решила мне всё объяснить, да? — Я изо всех сил старался, чтобы голос звучал ровно, но меня колотило, как пса на помойке.

— Не понимаю, к чему ты ведёшь. — Она даже не потрудилась нахмуриться.

— А с чего ты взяла, что я к чему-то веду?

К моему глубочайшему изумлению, Грейнджер покраснела. Я так удивился, что даже забыл испытать удовлетворение от того, что всё-таки задел её и разбил ледяную маску.

— Похоже, у тебя тоже не всё в порядке с эмоциями. Ты всё ещё уверена, что хочешь замуж за Уизли?

Её лицо на миг исказилось от злости, и она даже шагнула в мою сторону, уже открыв рот, но резко развернулась и чуть не бегом бросилась прочь.

— Ты злишься только потому, что сама себя обманываешь! Между нами что-то происходит, но тебе духу не хватает это признать!

Тяжело дыша, я затормозил на пороге прихожей. Нёсшаяся ураганом Грейнджер тоже остановилась, словно в неё попало замораживающее заклинание. Я не успел двинуться с места, как она обернулась и обрушилась на меня, будто спятивший гиппогриф.

— Ладно! Хорошо! Ты прав! Ты это хотел услышать?!

Грейнджер принялась метаться по прихожей, заламывая руки.

— Я разозлилась после танца, потому что ты был прав во всём. Между мной и Роном никогда не было ничего подобного. И меня это взбесило! Потому что я не должна так чувствовать. Потому что это неправильно. И вообще тебя всё это не касается! Мои отношения с Роном — это мои отношения, и мои сомнения — это только мои проблемы!

Я подался вперёд и поцеловал её.

Грейнджер дёрнулась от неожиданности. Мои пальцы зарылись в её густые волосы, и на мгновение она расслабилась, но тут же с силой оттолкнула меня и вылетела на улицу. Я кинулся следом в чём был, босой и в расстёгнутой рубашке. Поймал за руку, прежде чем она успела трансгрессировать. Она стряхнула меня лишь под самый конец, и я вывалился в реальность, едва устояв на ногах и с трудом переводя дыхание. В ступни больно врезались булыжники тротуара. Подняв глаза, я уставился на возникший меж двух зданий дом с чёрными стенами и массивной дверью. В нижних окнах только что зажёгся свет.

Никогда не думал, что увижу дом Поттера при таких обстоятельствах.