Волчье чадо (джен)

От автора: народ, глава писалась по принципу "одним глазом в монитор, другим в конспект", так что многого не ждите.

Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс, наш волшебный дом... Кому дом, а кому и дурдом. Мне вот, например. Причем не просто дурдом, а дурдом, активно способствующий ухудшению состояния его обитателей.

Нет, серьезно. Меня выводило из состояния крайне нестабильного психического равновесия буквально все: движущиеся лестницы, треплющиеся портреты (у нас дома они, по крайней мере, большую часть времени молчат), толпа мелких орущих колдунов в возрасте от одиннадцати до тринадцати (они вообще могут ходить, а не носиться?!), но больше всего — соседки по комнате, вечно болтающие о всякой ерунде кисейные барышни. Все свои предыдущие школьные годы чудесные я прожила бок о бок с Бертой Руквуд — человеком крайне спокойным, уравновешенным и беззаветно влюбленным в книги по теории магии и моего брата-дегенерата. Если она вставала раньше, то делала все, что ей нужно, очень тихо, давая мне поспать, и я, в свою очередь платила ей тем же. Прибавьте сюда еще тот факт, что любой громкий звук в радиусе двух метров я воспринимаю как сигнал об опасности — от военно-дурмстранговских рефлексов все же никуда не денешься...

В общем, когда в первое мое хогвартское утро у меня над ухом раздался вопль «Миллисента, где моя помада?!», я на автопилоте схватила лежавшую рядом с подушкой палочку и послала Редукто в ту сторону, откуда этот самый вопль прилетел. Когда спустя пару минут я все же вылезла из постели, в комнате наблюдалась чудесная картина: Буллстроуд с отвисшей челюстью в дверях ванной, Грингласс с круглыми глазами на полу, замершая аки соляной столп между нашими кроватями Паркинсон и ошметки паркинсоновского же матраса вокруг. Убиться Ступефаем.

— Лестрейндж, ты... ты больная, да?! — отмерла наконец Панси. — Это что вообще было только что, а?

— Привычка, — я пощупала у себя лоб, подошла к зеркалу и высунула язык. Горло, кажется, не красное. — Нет, вроде я здоровая. Хотя, черт его знает, может, продуло вчера?

— На голову ты точно больная! А если бы ты в меня попала, что бы тогда было?

Что было бы, что было... Одной мертвой чистокровной дурищей было бы больше, вот что. Ну, и моя достославная семейка пару лет выносила бы мне мозг на предмет того, что в сейфах пусто, потому как все на компенсацию Паркинсонам ушло. Короче, хорошо, что я промазала. Нервы целее остались, хотя и ненадолго, буквально до вечера того же дня и знакомства с местными правилами.

Правила меня не взбесили. Правила вогнали меня в состояние коллапса. Нет, в Дурмстранге тоже был какой-то подобный список, но а) пунктов там было не очень много и б) главное негласное правило было таким: «Делай все, что хочешь, но только чтобы об этом не знал педсосостав», и все это правило использовали на полную катушку, учась не только веселиться, но и выживать. Здесь же...

— Колдовать в коридорах — нельзя, — у меня аж голос от злости дрожал, когда я это читала. — В лес — нельзя. Кусачие тарелки — и те запрещены. Да что здесь вообще можно делать?!

— Учиться, — осторожно предположил Драко, собственно, подсунувший мне эту самую хрень. Забыл, что я с ним не разговариваю. — В квиддич играть. Парням глазки строить. А правила и нарушать можно, но только не светиться. Тебе что, мало?

Конечно, мало. Мне проще вообще не нарушать, чем не светиться — почерк уж больно у меня своеобразный; благо, местные препода его пока еще не знают. И квиддич ваш я терпеть не могу, и какие к драклам парни — у меня жених вот-вот с задания вернется. А поучиться я всегда успею. Школьничков погонять, что ли?..

Ага, ага, погонять. Фиг вам, они от меня сами шарахаются как от прокаженной; впервые в жизни практически фотографическое сходство с матерью — некогда первой красавицей магической Британии, между прочим — меня не радовало. А чему радоваться, когда окружающие сначала пялятся на тебя, как на фестрала (хотя, было бы на что пялиться — хмурая растрепанная девица с куницей на плече и охотничьим ножом на поясе), а как только подходишь ближе, так сразу улепетывают во все лопатки. Кое-кто находил это смешным, но меня это откровенно раздражало.

— Ну как же, мать вашу, я же Лестрейндж! — как-то раз на обеде я все-таки не выдержала. Пятью минутами до этого какой-то мелкий... когтевранец, кажется, не разглядела нашивку, при виде меня побледнел и смылся в неизвестном направлении со скоростью звука, хотя я у него только время спросить хотела. — Я же садистка и маньячка! Я же с пеленок должна была кошек вешать и эльфов препарировать!

— Хочешь сказать, ты этого не делала? — съязвила Буллстроуд.

— Конечно, нет, — в тон ей ответила я. — Эльфов я вообще почти не трогала, а кошек только сжигала.

Милли как-то сразу сникла и отстала. Но нормально пообедать в тот день мне все равно не дали.

— Э-э-э... рядом с нашим столом нарисовался какой-то мелкотравчато-лопоухий типчик со здоровенной колдокамерой. — Слушай, а это правда, что ты магглорожденных терпеть не можешь? Ну, понятно, у тебя така-а-ая семья, но ребята интересуются, вот был же Сириус Блэк, крестный Гарри, я читал про него, он нормальный был, может, и ты... как-нибудь... отличаешься...

Психоз, неотступно сопровождавший меня все последнее время, потребовал, наконец, выхода. Я молча вбила нож в столешницу, медленно поднялась, повернулась к парнишке и скрестила руки на груди. Недоделанный папарацци сумел оборвать словесный понос на полуслове, судорожно сглотнул, но не убежал. Хвалю за смелость.

— Грязнокровок, — я специально выделила голосом это слово, — грязнокровок я не люблю. Очень сильно не люблю. Но терпеть могу. В трех видах: жареном, вареном и мертвом. Тебе все понятно или на пальцах разъяснить?!

Паренек полузадушено пискнул и свалил-таки к своим. Я картинно пожала плечами — что, мол, с идиота возьмешь — и уселась обратно. Пару минут в радиусе пяти метров стояла гробовая тишина, а потом все снова принялись за еду, попутно косясь на меня как на что-то дикое, злое и явно опасное. Хрен с ними, пускай косятся. Мне от их взглядов ни холодно, ни жарко.

К десятому дню моего пребывания в Хогвартсе со мной общались только однокурсники-слизеринцы (все остальные, с других факультетов и других курсов — исключительно по большой надобности) и те ребята, чьих родителей или родственников я знала по Кругу. Если на первых мне было, в общем-то, наплевать — никуда не денутся, а для адаптации в местных условиях мне и Нотта с Драко хватит — то вторые были прямо светом в окошке; приятно ведь, когда рядом люди, которых ты знаешь. Правда, не всегда получалось им объяснить, что я здесь делаю.

— Зачем тебе школа? — спросила как-то раз Флора Кэрроу, повисая у меня на шее.

— Ты же большая, — поддакнула Гестия.

Я аккуратно отцепила двойняшек от себя (нет, я, конечно, им тоже была рада, тем более что не виделись давно, но сбивать меня с ног при встрече вовсе не обязательно), присела перед ними на корточки и многозначительно прижала палец к губам. Девчонки переглянулись и важно закивали.

— Понятно. Тебе нельзя болтать.

— Иначе какой тогда из тебя разведчик?

— Гестия, дура, Гвен — боевик!

— Сама дура, она разведчик!

Черт, опять я их перепутала. Назвала Флору Гестией, а Гестию — Флорой. Как их Амикус различает?

— Я боевик, — а то они сейчас поубивают друг друга за право причислить меня к той или иной группе. — Но и сведения мне тоже собирать нужно. И вы, — я сделала паузу, — будете мне в этом помогать.

Близнецы вдохнули и вытянулись по стойке «смирно» Я чуть не расхохоталась. Кто там говорил, что между шестнадцатью и двенадцатью не четыре года разницы, а все сорок?(1)

— Что мы должны делать?

— Ничего особенного. Ходить, смотреть, запоминать — я сама за всем не услежу, а две пары зорких глаз, быстрых ног и две достаточно смышленые головы в таком деле лишними не будут. — Но только так, чтобы остальные ничего не заподозрили.

— Э...

— Не в ущерб общению с друзьями и домашним заданиям. Нам ведь не нужно, чтобы у вас были проблемы, так? И кстати, о проблемах: если до вас будут докапываться старшекурсники, неважно, с какого факультета — бегом ко мне. Ясно?

— Угу, — кивнула Гестия. — Ты сделаешь из них шницель по-гамбургски?

— Вот еще, масло и приправы переводить. Просто на фарш построгаю. Все, бегите, а то к Снейпу опоздаете.

С преподавателями было получше. Собственно, сразу отношения у меня не заладились только с двумя — с Макгонагалл и Спраут. Макгонагалл и хорошее отношение к слизеринцам — это вообще две несовместимые, как мне кажется, вещи, а Спраут... Фея-крестная ложных цветоносов и пестиков нежно любила своего верного пажа Лонгботтома и ревностно оберегала его жизнь и здоровье от любых посягательств. И в первую голову — со стороны дочери тех, кто некогда разнес крепкое аврорское семейство в пух и прах.

Лонгботтом... Ох, Лонгботтом. Муха в моем пироге и заноза в седалище. Причем хорошая такая заноза, с бизань размером. Не то чтобы меня сильно волновало то, как ко мне относится какой-то полусквиб, но когда тебе постоянно сверлят спину откровенно ненавидящими взглядами — согласитесь, между лопатками свербит, да и вообще неприятно. Причем на врагов так не смотрят — так смотрят на того, кого собираются очень долго и медленно убивать.

Твои родители сами виноваты, парень. Виноваты в том, что расслабились, в том, что потеряли ту самую бдительность, о которой талдычил им их одноглазый дружок. Хочешь отомстить моей семье — пожалуйста, вырастай и мсти, кто же тебе мешает. Но не факт, далеко не факт, что твоя месть удастся. Или что после нее уже я или мой брат не будем тебя искать, чтобы вырвать тебе сердце.

А если захочешь сейчас отыграться на мне, то твои останки не найдут даже в самом глубоком ущелье Кардиффа. Или найдут, но не опознают. И мне для этого, в отличие от Драко, даже помощь отца не понадобится.

Я тебе это гарантирую.

* * *

День не задался с самого утра. Накануне я поздно легла, да что там поздно, почти с рассветом — обследовала пару заброшенных коридоров в подземельях — и нифига, соответственно, не выспалась. Однокурсницы чуть не пинками разбудили меня уже после завтрака, помогли одеться, запихнули в сумку Морри — эта пушистая зараза наотрез отказывалась остаться в комнате и отчаянно кусала всех, кто пытался ей помешать — и потащили меня на первую пару. А первой парой была травология...

— Мисс Лестрейндж, чем необходимо кормить Ядовитую Тентакулу?(2)

Что-о? Кто я, где я, кто все эти люди?

— Гвен, тебе вопрос задали, не залипай, — прошипела Дафна, толкая меня в бок.

— А... да, Тентакула... — выдавила я. — Э-э-э... Мясом?

Судя по тому, что все вокруг заржали, ответ был неправильным. Спраут поджала губы:

— Минус пять баллов Слизерину, мисс Лестрейндж. Вам следует быть внимательнее на уроках.

Кто же спорит. Но сначала — научиться спать с открытыми глазами и слушать во сне.

Как выяснилось, кормить эту зеленую травянистую гадость нужно было другой зеленой травянистой гадостью, спрессованной в плитки. Органическое удобрение, мать его. Ну ладно... Эй ты, мухоловка каннибалоидная, жрать хочешь? Я вот так очень. Давай, ты поешь, а потом и я поем, только не эту дрянь, а что-нибудь более съедобное...

Проходившая мимо Спраут бросила дохлого кролика дьявольским силкам. Те радостно схватили свою порцию вкусненького. В это же мгновение из моей сумки вылетело нечто и вцепилось в тушку кроля с другой стороны. Я не сразу сообразила, что это...

— Морри! Морри, падла, твою мать, а ну назад!

Ноль реакции. Силки, прибалдевшие было от такой наглости, замотали своими... э-э-э, хваталками, чтобы сбросить наглую конкурентку, но мой милейший фамилиар вцепился в бедного кролика когтями и зубами. Не отдаст ведь. Знаю — сама такая же.

— Акцио, Морриган!

Как и следовало ожидать, Морри прилетела ко мне в руки вместе с кроликом, и ни секунды не медля, начала его лопать прямо на мне. Мда. Хорошо, что я в защитной мантии(3), а то кровь потом фиг отстираешь.

— Мисс Лестрейндж, а вы не могли бы оставить своего... питомца в спальне?

Ой, Спраут. А я и забыла, что она тут.

— Нет, мэм, — я попыталась отнять у Морри ее добычу, за что была весьма чувствительно прикушена. — Она сбегает.

— А как же клетки?

— Она их открывает.

Точнее, не открывает, а перегрызает прутья. Желеные. Причем как зачарованные, так и обычные. Драклы небесные, да что ж за чудовище я нашла лесу?

— Ох, ну ладно, — Спраут двинулась прочь. — Еще минус пять баллов за ругань в присутствии преподавателя.

А вот это можно было сказать и потише. Я покосилась на Лонгботтома: тот сиял так, как будто Рождество наступило на месяц раньше — ясное дело, пожирательской гадине Лестрейндж дважды досталось! Ничего, тварь, я с тобой поквитаюсь.

На ЗоТИ я предусмотрительно забралась на заднюю парту, отгородившись от мира стопкой учебников. Снейп, влетевший в класс аккурат после звонка, лишь ухмыльнулся и запер дверь заклинанием.

— Тема урока — Непростительные заклятия, заклятие Империус, — он указал палочкой на доску, и по ней ровными рядам побежали строчки. — На следующем занятии — зачет по невербальным заклинаниям, которые мы изучали ранее. Вы должны были тренироваться, так что ничего трудного для вас, если я, конечно, учил не очередное стадо болванов, я не вижу. Если кто-то не справится, ему придется столкнуться с моим... неудовольствием.

Угу, ага. «Сегодня у нас налет на маггловскую деревушку в Мозамбике. Людей там все равно никто не считает, так что сотней больше, сотней меньше — разницы никакой. Отправляемся через портал. Если кто-то принесет меньше пяти голов — будут драить пыточные камеры до второго пришествия Мерлина». Плавали, знаем.

— К сегодняшнему уроку я задавал вам прочитать про класс Подчиняющих заклятий. Лонгботтом, вы отличились на прошлом уроке — взорвать стул невербальным Ступефаем до вас не удавалось никому, так что я жду вашего ответа.

Вот оно. Я потихоньку вытащила палочку.

— Гвен?.. — сидевший рядом Тео взволнованно дернулся. — Ты...

— Успокойся, друг, все законно, — хихикнула я и прицелилась.

Есть тут одна интересная модификация Империуса, не отнесенная к Непростительным; от исходника отличается тем, что подчиняет себе только тело, а не разум. Грубо говоря, человек хочет сделать и сказать одно, а говорит и делает другое, его тело ему не подчиняется. Вот сейчас-то я заклинаньице это и опробую...

Лонгботтом вылез из-за парты, сбив по пути чей-то учебник, уставился на Снейпа честными страдающими глазами и четко произнес:

— Я — ботан.

Снейп чуть не упал, благо, за доску вовремя схватился:

— Что-о?!

— Я — ботан, — так же четко повторил Лонгботтом. — Я, я — ботан-банан...

Я уставилась в парту, шевеля губами. По-идиотски, да, но ничего другого, кроме дебильной песенки, некогда сочиненной Стасем Долоховым, мне с ходу в голову не пришло. Единственное неудобство этого заклинания — накладывающий его должен сам проговаривать и проделывать то же, что и его жертва. Не очень это хорошо, но... разберусь.

— Чищу банан, чи-щу банан, — продолжал Лонгботом тем временем. — Я колбашусь как банан...

Вообще, все три Непростительных относятся, насколько я помню, к ментальным заклятиям: Империус подчиняет разум и волю, Круциатус — психосоматика в чистом виде, провоцирует глубинное расстройство психики и на его почве уже физиологические ощущения, Авада... просто дает команду мозгу, и тот как бы «отключает» все жизненно важные органы. К Непростительным они отнесены за счет того, что могут принести ментальный вред, считающийся много тяжелее физического: так, например, Авада может сработать не до конца (особенно у тех, кто использует ее впервые), человек выживет, но останется слабоумным. Здесь никакого ментального вреда нет, под контролем только тело; человек ясно осознает кто он, где он и что он делает. Другой вопрос, что делать ему этого не хочется...

— Уо-уо-уо! — Лонгботтом закружился на месте как маггловская юла.

Я мирно крутила палочку вокруг своей оси — так, оказывается, тоже можно. Слизеринская часть класса загибалась от хохота, остальные еле сдерживались. У Золотушной Троицы был такой вид, как будто им под нос сунули нечто склизкое и уродливое, вдобавок разлагающееся при этом. Что, не нравится? Мне тоже не нравится, когда надо мной смеются.

Снейп решил, что пора заканчивать:

— Финита Инкататем!

Лонгботтом замер и смущенно заозирался вокруг, словно спрашивая «что это было?». Тут уже грохнули все: Драко в изнеможении рухнул на парту и стучал по ней кулаком, Крэбб и Гойл реготали аки гуси, пара довольно симпатичных рейвенкловок заливались друг у друга на плече. Не смеялись только грифы и светловолосая хаффлпаффка. Ого, да наш Рыцарь Цветов, никак, подружку заимел?

— Минус десять баллов с Гриффиндора за неподготовленный материал, Лонгботтом, — холодно произнес Снейп. — Десять баллов Слизерину за великолепную демонстрацию Подчиняющих чар, мисс Лестрейндж. Перейдем непосредственно к уроку...

Лонгботтом, багровея, сел, оглянулся и показал мне кулак. Я мило улыбнулась ему — так мило, что его аж перекосило. Пусть угрожает, сколько влезет, я хомячков не боюсь, пусть даже с лапами одиннадцатого размера.(4)

Везение мое как началось на Защите, так на ней и закончилось. На следующие за ней Руны я опоздала минут на десять — чертовы движущиеся лестницы! — а когда влетела в класс, на ходу выпаливая извинения за опоздание, там было только одно свободное место. Нет, не с Лонгботтомом. В сто раз хуже.

— А...

— У нас сегодня работа по парам, мисс Лестрейндж, — мягко произнесла Бабблинг.(5) — К сожалению, я уже составила список, так что садитесь и приступайте. Легенда о Сигурде и Гудрун.

Я сухо кивнула и уселась рядом с Грейнджер. Грязнокровка подвинулась с таким видом, будто делает мне великое одолжение. Ну ничего, сучка, попрошу я у мамы плащ из твоей кожи после того, как дружка твоего очкастого пришьют...

Некоторое время в классе стояло только приглушенное бормотание — все переводили текст. Грейнджер постреляла глазками по сторонам (поставить бы эти глазки в банке на каминную полку), оторвалась от «Словника чародея» и зашипела:

— Твоя выходка с Невиллом — это... это нечто!

— Чего? — меня в тот момент куда больше интересовало значение Уруза, чем пищание какой-то гриффиндорской швали. Жизнеспособность или, хм, мужская сила? По контексту подходят оба...

— То, как ты поступила с Невиллом — мерзко и глупо!

— Ну, извини, — огрызнулась я. — Придумывать одновременно легальные и оригинальные шутки я пока не научилась. Терциум нон датур.

— Шутка?! По-твоему, это шутка? Если бы профессор Снейп не вмешался...

— То ничего бы твоему драгоценному Лонгботтому не было, — я с такой силой поставила точку, что прорвала пергамент. — Угомонись, грязнокровка, и переводи уже свой отрывок.

— Не смей называть меня грязнокровкой!

— Как хочу, так и называю, — я пододвинула к себе «Расширенный справочник рун». Гебо в комбинации с Хагалазом... Думай, Гвен, думай, у вас же все шифровки на старом футарке построены, здесь все еще проще. — Родители — магглы? Магглы. Грязнокровка и есть.

Грейнджер поерзала на стуле, вновь оглянулась и зашептала еще яростней:

— Имей в виду, Гарри думает, что Малфой что-то замышляет и что он — Пожиратель Смерти...

Я замерла. Этого белобрысого придурка таки раскрыли. Связаться со штабом, найти потайной ход из замка...

— ...Я ему не верю...

Фух. Камень с души. А с братцем я все же потолкую.

— ...Но ты вполне можешь быть, так что я буду следить за каждым твоим шагом...

Ну давай. Рискни остатками мозгов.

— ...И если с кем-то из наших что-то случится, то я...

А вот угроз я ни от кого не терплю. Ни от кого и никогда.

— Секо Клавис!(6)

Грязнокровка взвыла сквозь стиснутые зубы и подскочила было, чтобы пожаловаться, но передумала. Еще бы — десять сантиметров каленой стали около ребер кого угодно заставят передумать.

— Будешь орать — прирежу, — процедила я. — Скажешь кому-нибудь из учителей — твой труп сожрут гриндилоу в Черном озере. Я не Драко, у меня слова с делом не расходятся. Все ясно?

Грейнджер всхлипнула и закивала. К нам уже неслась Бабблинг:

— Мисс Лестрейндж, что у вас происходит?

Хорошая тетка. Когда я первый раз сюда пришла, она посмотрела на меня довольно скептически и дала что-то из Старшей Эдды. Когда я перевела — что-то про Кухулина. Когда я без особого напряга справилась и с этим (руны я люблю), она печально вздохнула и дала мне пятнадцать баллов, а после урока сказала, что я — дочь своего отца: он мог бы стать Мастером Рун, если бы не свернул на скользкую дорогу... Шаблон я чинила весь оставшийся день.

— Грейнджер руку рассадила, профессор, — вежливо ответила я, убирая под партой нож. — О гвоздь. Я его уже убрала, не беспокойтесь.

Бабблинг засвидетельствовала окровавленную конечность грязнокровки.

— Мисс Грейнджер, вам необходима помощь, кровотечение очень сильное, — еще бы, порез через всю ладонь. — Мисс Лестрейндж, проводите вашу товарку в Больничное крыло.

— А как же...

— Перевод можете закончить дома. Вы обе неплохо себя показали, так что я вам доверяю.

До Больничного крыла мы дошли молча. Перед дверью я придержала Грейнджер за рукав:

— Учти, все в силе. Вякнешь хоть кому-нибудь — присматривай себе место на кладбище. Хотя, нет, не трать силы понапрасну: вряд ли то, что от тебя останется, можно будет похоронить.

Она вырвалась, зло глянула на меня и молча ушла к Помфри. Я вдохнула поглубже. Ну вот, Гвен, поздравляю тебя с еще одним врагом.

— Мисс Лестрейндж, что это сейчас было?

Ой.

— Грейнджер порезалась на Рунах, сэр, мне велели отвести ее сюда.

— Вот как, — Снейп прищурился. — Позвольте вопрос: вы сидели рядом, когда с Грейнджер случилась эта... неприятность?

Вот ведь... легиллимент проклятый!

— Почему вы так решили?

— Потому что в классе Рун нельзя ни обо что порезаться. К тому же я неплохо знаю все варианты Режущего заклятия и то, какие следы они оставляют, тоже.

Я поджала губы:

— Она меня разозлила.

— Хотелось бы верить. Если вы это сделали для своего удовольствия, то ваша выходка безумна вдвойне... как и выходка с Лонгботтомом.

— Но...

— Я знаю, что вы хотите мне сказать, Гвендолин. Ваши однокурсники имеют право на подобные, м-м-м, шалости, но не вы. Если вас заподозрят хоть в чем-либо противозаконном, от Азкабана вас не спасу ни я, ни Люциус Малфой.

— Я не боюсь Азкабана, сэр.

Тем более, что у меня там отец, дядя и брат.

— Я знаю. Но мы с вами находимся на территории неприятеля. Насчет Азкабана я погорячился — Дамблдор такого не допустит, но он может использовать вас в своих целях, — Снейп помолчал. — Вас считают умной девушкой, Гвен, хоть и вспыльчивой. Попробуйте сами проанализировать ситуацию.

А чего тут анализировать? Ситуация — дерьмо. Шаг влево, шаг вправо — Авада, шаг вперед — попытка к бегству, Круциатус и Авада. Если меня возьмут, Внутренний круг останется без связного в Хогвартсе (есть еще все тот же Снейп, но... шпиону веры нет), а Драко — без поддержки. Сильно сомневаюсь я, что он справится с заданием в одиночку...

Так что придется залечь на дно и изображать ветошь.

Но оскорблять себя я все равно никому не позволю.

1 — согласно Поттервики, близняшки Кэрроу поступили в Хогвартс в 1993-1994 г. У меня это девяносто четвертый.

2 — хз, когда в Хогвартсе проходят это милое растение. Пусть будет шестой курс.

3 — надевается поверх обычной. Предположительно :)

4 — 45 размер по нашей шкале.

5 — где-то я читала, то руниста в Хоге звали именно так.

6 — дословно: "Рассекаю гвоздями"