Спасение и утрата (джен)

"Вопреки традиции, я скажу что загадал, задувая свечу… — Чтобы вам в жизни везло как мне. Чтобы однажды утром вы проснулись, и сказали: «Больше желать нечего»".

( Знакомьтесь, Джо Блэк (Meet Joe Black))

Не смотря ни на что, мы остались живы, по крайней мере, я на это надеялся, проснувшись, а вернее придя в сознание одним прекрасным и солнечным утром в знакомом помещении. Это была городская больница, та самая, в которой я оказался так недавно, та самая, в которой я повстречал высокоуважаемого доктора Фролова. Теперь, хоть прошло и достаточно маленькое количество времени, но все же, этот человек вызывал у меня в душе только спокойствие, умиротворение и неограниченную щедрость, сложную для чужого восприятия штуку.

Еще раз осмотрев помещение вокруг, я понял, что с тех самых пор, как я, как казалось, навсегда покинул здание больницы, облик учреждения изменился кардинально, разумеется для меня. Яркое зимнее смолнышко, пробиваясь сквозь задвинутые шторки пускало лучики, которые красочными бликами спускались на соседние кровати , пол, тумбочки. Все было заполнено светом. Не спорю, так мне казалось и раньше, но разве это было так превосходно? Само собой нет. Больше в палате не стояло гробового молчания , за окном слышалось пение птичек, шум проезжающих машин и трамваев. Но самое главное, разумеется, состояло не в этом, совершенно.

Совсем рядом, буквально в двух метрах от меня, а вернее от моей кровати, спала Светка. Под ее глазами, ярко выражаясь на бледном лице, сияли синяки. Вид был явно уставший. Но это по прежнему оставалось не главным. Главное что мы выжили, что я, перешагнув сквозь препятствие, твердо ступил на ровную поверхность ногой, не оступившись или споткнувшись. И это действительно важно.

Лежа в тот момент в палате я понял, что такое жизнь. Ведь жизнь состоит не только из определенных действий, поступков и чувств. Жизнь — это полет. В судьбе каждого случаются взлеты и падения, крахи и поражения, но и для того он человек, чтобы выстоять все и остаться в этом мире с гордо поднятой головой и чистым сердцем.

Через такие моменты проходит каждый, вернее нет, не так. Каждому человеку рано или поздно приходится выбирать бороться или же наоборот сдаться, уйти из жизни с гнусными или же ужасающими мыслями.

В моей, а точнее нашем случае, все было не так. Мы, а точнее я, преодолели все страхи, выбравшись вперед, на новый уровень. Ведь жизнь это игра. Кому что больше нравится, у кого-то это стратегия, у кого то симулятор, у кого тол квест. И все таки я надеялся, что у нас будет симулятор, спокойный и умиротворенный.

Не смотря на столь храбрый и неожиданный даже для самого себя поступок, хотелось счастья и свободы. Все.

На секунду оторвавшись от мечтательных мыслей, я огляделся вокруг. Ничего не изменилось. Лишь лицо моей жены. Теперь, как и прежде, на меня смотрела та молодая и жизнерадостная девушка, которую я однажды встретил и полюбил на всю оставшуюся жизнь.

— Все хорошо, все прошло, я понял, — прошептал я, хотя конечно же прекрасно понимал, что жена все равно меня не услышит.

Но мне было приятно находится здесь, как бы странно это ни звучало, я был словно дома, в спокойствие и покое, которого мне хватало столь долгое время.

"Тем и отличен от дурня мудрец, что руководствуется разумом, а не чувствами".

( Эразм Роттердамский "Похвала Глупости")

Снова, а вернее во второй раз, я находился в этом кабинете. С каждой секундой мне казалось, что мир становится все добрее, еще лучше и краше. Возможно, так оно и было.

Итак, я медленно попивал чай, глядя в глаза столь уважаемому человеку — доктору Фролову.

Каким бы новым мне не казалась окружающая среда, но доктор остался тот же, ни капельки не изменившись. Он, как и прежде спокойно сидел, словно ни в чем небывало, и легонько похлебывал больничный чай, который конечно не отличался роскошью, но все же от этого не переставал оставаться лучшим напитком всех времен и народов.

— Вкусный чай, — начал беседу я, понимаю, что просто так сидеть и премиленько попивать чайок не слишком-то эстетично.

В тот момент я вспомнил ту одинокую старушку на улице, которую я повстречал по дороге на своем автотранспорте. Вспомнил, какие у нее были тогда жалкие глаза, вспомнил картину в целом. Я был не прав в тот раз, когда расстолкавал ее мысль словно — переведите пожалуйста через дорогу. Нет, рядом с ней лежал до смерти пъянный мужчина. У него была противная внешность, грязная одежда — в общем мерзопакостная личность. Помню, он кричал на нее. Это был ее сын. Она просила ему помочь, как-то довести его до дома, чтобы он не замер на улице, но никто не откликался. Ей вовсе не надо было перейти дорогу.

Да, люди поступили не очень хорошо, но теперь их можно было понять. Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь из нас, вас, всех помог бы пьяному мужику, который хамит всем подряд. Я бы тоже не помог.

Старушка ведь просила не для себя, для другого, плохого человека, и, не смотря ни на что, таким людям не надо помогать, потому что они портят общество. Рано или поздно его забрали бы в вытрезвитель, все было бы хорошо, но бабушка не понимала этого, заботясь о собственном сыне больше чем о себе. Так нельзя.

— Да, неплохо получился, кажется сейчас он сделался полностью, — произнес Фролов отгоняя от меня посторонние мысли.

Я вернулся в реальность. В комнате было жарко. Не знаю от чего, может слишком сильно грели батареи, может чайник отдавал большое количество тепла, но факт оставался фактом.

— Спасибо вам, — сказал я, чувствуя в голосе огромную гордость за человека.

Доктор поднял на меня свой удивленный взгляд. Очки, которые очень смешно сидели на его носу, чуть съехали, брови поднялись на лоб, а глаза по-прежнему блестели неистовым светом.

— За что? За то, что вы вновь очутились здесь? — спросил он меня с мягкой ухмылкой на лице.

Теперь наступило время удивляться мне. Как же за что? За то, что он помог мне преодолеть страх, за то, что я понял, каково это отвечать не только за себя, но и за окружающих.

— Если бы не вы, Петр Денисович, я бы вообще мог не быть здесь, — ответил я кротким и спокойным голосом.

— Возможно, — лишь сказал он, чему я очень удивился, но вскоре добавил, — раз теперь вы выжили, перебороли смерть, нужно сделать все, что угодно душе, ведь в этом и есть смысл человеческого существования.

— Думаете? — лишь спросил я, быстренько обдумывая сказанное.

— Полностью уверен, ведь жизнь, как чай, вкусна, ароматна, но слишком быстро кончается, ее нужно пить без сахара.

Я все понял, все то, что нужно было делать.

— Спасибо за совет, я так и сделаю, — произнес, вставая с удобного кресла, которое за время пока я пил чай уже изрядно потеплело.

— Главное, чтобы чай доварился, — с улыбкой сказал Фролов и вновь отвернулся от меня, показывая все своим видом, что разговор закончен.

Больше мне нечего было тут сделать. Но я понял все до малейших подробностей, я знал, что нужно делать, и, наполненный гениальными планами, направился в палату, где, свернувшись калачиком на кровати, спала моя любимая и неповторимая, где меня ждало счастье.

"Тот, кого хоть раз в жизни угораздило вплотную познакомиться с фонарным столбом, по опыту знает, что любая скорость, превышающая ноль километров в час, уже опасна для жизни".

(Мартин Эмис "Другие люди: загадочная история")

Несмотря на суровый период в климатической шкале норм нашего города, на улице вовсе не было холодно, разумеется относительно стандарта, ведь все в нашем злополучном мире относительно. Относительнs дома, деревья, улицы, проспекты — все без исключения. Относителен и я. В одно и то же время я счастлив относительно произошедшей ситуации, жизнь пошла вверх, я смог перебороть себя, но в то же время я грустен относительно одного факта, о котором я расскажу чуть позже, дабы сохранить интригу на последний кусосек моей небольшой повести.

Итак, я стоял прямо пропорционально относительно больницы держа за руку свою любимую жену.

— Все хорошо? — спросил я слегка насупившись.

В последнее время я вообще был очень суровым, то есть нет, не суровым, я был задумчивым, мало улыбался, следую одновременно в реальности и в своем, придуманном мире, четкими и стройными шагами.

— Угу, — ответила она, по крепче впиваясь в мою руку холодными, полусиними пальцами.

У нее всегда были очень холодные руки. Не знаю от чего, говорят, что это плохо, мне же наоборот очень нравилось, особенно когда я болел, лежал с высокой температурой.

— Свет, помоги, — кричал ей я.

И она приходила. Садилась рядом, нежно кладя мне на лоб свои прохладные пальчики.

— Всегда рада, — с полуулыбкой произносила она, пристраиваясь рядом.

Именно такие моменты я очень любил, моменты счастья и умиротворения.

Мои размышления прервала жена, которая, по видимости, окончательно замерзнув, решила поскорее выбраться в любое имеющееся вблизи теплое местечко:

— Федь, кажется у нас был уговор, мы собирались это сделать.

— Да помню, — лишь ответил я.

Честно говоря, душу терзало смутное сомнение, а стоит ли все это делать, проворачивать, справимся ли мы?

— Я верю, мы справимся; — произнесла Светка, словно читала мои мысли все это непродолжительное время.

— Ты точно в этом уверена?, — еще раз задал дурацкий вопрос я, прекрасно понимая какой ответ получу и каким взглядом меня наградит любимая женщина, но все таки вопрос вырвался из моих уст, даже не знаю почему.

— Да, и все, хватит, кажется это была твоя идея или нет?, — слегка нахмурившись начала читать речь жена, она в принципе любила читать морали людям, что немного раздражало окружающих, но только не меня.

Помню, как однажды она сильно разозлилась. Мы тогда поспорили как то по дружески и Светка, забыв обо всех делах, начала доказывать мужу, то бишь мне, его неправоту, мне всегда нравилось как она это делает, ее слова в такие моменты звучат с особым чувством, трепетом что ли, и расстановкой.

— Ты меня не слушаешь,— расстроившись заявила она тогда.

— Я тобой восхищаюсь, — лишь вымолвил я, и этого было достаточно.

Так же было и в этот раз.

— Это была моя идея, просто, просто перенервничал, вот и все, — ответил я, поспешно направляясь к трамвайной остановке, так как прекрасно понимал, что таких случаях лучше не медлить.

— Вот и отлично, не вешай носа,— ухмыльнувшись произнесла моя женушка и чмокнула пожилого мужчину, то бишь меня, в кончик закрасневшего от температуры носа.

— В путь, так в путь, — подумал я тогда, и, завидев где-то впереди трамвай, глубоко вздохнул предчувствуя что то новое и необыкновенное, что то что должно было вновь круто поменять нашу жизнь.

"Насчет лени еще далеко не все ясно. Она — начало всякого счастья и конец всяческой философии".

(Ремарк "Три товарища")

Немного странно была вновь оказаться в этом здании. Все проходило как-то волнительно, быстро, что я даже слегка растерялся то и дело нервно поглядывая на жену. Но она твердо стояла на своем то и дело нежно поглаживая меня по руке, что само собой придавало мне сил и бодрости, в результате чего я все еще стоял тут, а не убежал, как хотелось изначально.

— По закону вы не имеете права отказывать нашей семье, — упорно доказывала моя Света, смотря ненавидящим взглядом на противную женщину с косой ухмылкой.

— Закон всегда можно обойти, — лишь отвечала женщина, продолжая настаивать на своем.

Но моя Светка никогда не отступала от своего, стараясь как можно дольше оттянуть время, дабы придумать какие-либо новые отговорки.

Помню, однажды мы уже выиграли из-за ее упорства и упрямства. Я тогда поспорил со своим лучшим другом, что не буду спать трое суток и действительно не спал. Каждый раз, как мои глаза закрывались, рядом оказывалась любимая и своими словами так стимулировала меня, что я продолжал бороться вновь и вновь.

— Борись, ты обещал, — говорила она, и я боролся.

Наверное, из аварии мы вышли живыми тоже благодаря ей, моей единственной и неповторимой. Она всегда меня стимулировала всю жизнь, возможно, я даже жил только из-за нее, выходил из депрессии только из-за нее, также как и впадал в нее тоже только из-за Светы. Моя жизнь, моя жена, эти понятия невозможно было разделить, да и сейчас они неразделимы.

— Действительно, я хорошо знаю закон, благодаря профессии и могу с уверенностью сказать, что вы, в данном случае, не правы, — вступил в беседу я, стараясь хоть как то помочь жене в ее нелегкой борьбе с мерзким человеком.

Женщина лишь с укором посмотрела на меня, больше ничего не сказав. Сидя за своим столом, она подписывала какие-то бумаги. Я видел ее лицо, в отличие от прошлого раза и, наверное, лучше бы все происходило иначе, но увы, все было именно так. Лицо было жестоким, очень жестоким. Пока мы, с моей женой, разъясняли директору все плюсы и минусы, все проблемы и их решение, ни один мускул на ее лице не дернулся.

— Может чаю? — лишь спросила она, и нам со Светкой принесли омерзительный напиток, полностью потерявший свой вкус в необъятном количестве сахара.

— Спасибо, вкусный чай, — сквозь зубы процедил я, стараясь сделать так, чтобы никто не заметил моего отвращения к данному напитку.

— Вы должны нам помочь, это в ваших интересах, — подытожила много часовую беседу света.

Уже несколько часов подряд мы находились в этом ужасающем здании, сидели в этом темном кабинете и разговаривали с неприятной женщиной. Без толчку, могу сказать.

Но в какой то момент, мне показалось, что она хочет нам помочь, правда хочет, все это лишь маска, одетая на человека для самозащиты, возможно так оно и было, не знаю, но из ее уст донеслась фраза, которая дала нам надежду:

— Я сделаю все, что смогу, обещаю.

— Спасибо, — ответила жена ,и из ее глаз потекли неподдельные слезы радости, которые делали ее такой беззащитной и небной что хотелось поскорее скрыть ее от чужих взоров и подозрительных взглядов, чтобы она стала только моей и больше ничей.

— У нас получилось, — произнесла она, мило улыбаясь мне.

— Ага, — ответил я, обнимая ее все крепче, — мы это сделали, я же говорил — все будет хорошо.

— Жизнь прожита не зря, сказала она и засмеялась.

Я тоже засмеялся прекрасно понимая, что на подразумевает, то, чего вы, пока, мои дорогие читатели не знаете, но вскоре, уверяю вас, буквально через пол странички поймете, и , надеюсь, будете так же счастливы, как и мы.

А пока я сидел так, в этом жутком здании вместе со своей людимой и ждал того, чего мы ждали всю свою долгу. и счастливую жизнь. Наступила радость, ярко освещая наш уголок, в этом огромном мире.

"… она уже давно знала, что благородные дары, данные ей судьбой при рождении: красота, очарование, ум, мужество — были не бесплатными подарками, но оружием, благодаря которому, может быть, ей удастся завоевать счастье"

(Жюльетта Бенцони "Марианна")

В тот прекрасный вечер, мы, всей семьей, стояли на автобусной остановке. Нас было трое, теперь трое. Мы со Светой стояли обнявшись, умиленно глядя на маленькую девочку Иру. Нам все таки разрешили взять ее из детского дома, удочерить. Это правда было большое счастье, очень большое. Не смотря ни на что, ни на жуткую и невыносимую усталость, не смотря на некую нелепость ситуации, но мы были вместе и это, как и прежде, оставалось главным.

— Хочешь конфетку, — слегка испуганным голосом произнесла девочка, протягивая к Свете замерзшую ручку, на которой, словно на блюдечке, лежала яркая обертка.

— Нет, спасибо. Оставь себе. Ты наверное голодна...— ответила жена слегка подрагивающим голосом.

У нас ведь никогда прежде не было детей, поэтому всю эту ситуацию мы проживали впервые, не зная как реагировать на ту или иную реплику ребенка.

— Наверное, но я привыкла, главное что у меня появились вы, — сказала девочка и по ее румяной щечке потекла неподдельная слезинка, такая прозрачная и легкая, что ветер сразу же убрал ее, унося с собой далеко далеко.

— Все будет хорошо, — произнес я свою любимую фразу, и мы обнялись.

Нет, это не была минута слабости или еще что то в этом духе, просто счастье и все. Не знаю, как слабой половинке нашей семьи, но мне точно ничего не было нужно, просто продлить навечно этот момент и все. Жизнь складывалась как нельзя лучше. Все было отлично. У меня была любимая, была дочь, родители, родственники, друзья — больше ничего не нужно человеку, поверьте, для счастья этого достаточно. Положение человека, его состояние — все зависит только от самого себя. И все таки нужно быть оптимистом, искать в обычной и скучной существовании что-то такое, что заставило бы хоть на миг засмеяться, на мгновение почувствовать себя снова ребенком.

Так мы простояли около десяти минут, пока наконец-то из-за угла не повернул старенький автобус. Он был пуст, рядом с нами тоже никого не было. Мы вошли с него одни, крепко держась за руки. Мы сели у окна и поехали вперед, в новую, не менее счастливую жизнь.

Эпилог.

Как я и обещал с самого начала, история кончилась хорошо, словно сказка. Думаю, не стоит описывать то, что было дальше, потому что конец, он для того и конец, чтобы на нем закончить и больше к этому не возвращаться.

Скажу лишь одно, жизнь, как кончилась, так и продолжалась счастливо. Мы вместе с любимой женой, моей единственной, растили Иру, учили ее, давали ей нужное образование, все, что ее душе было угодно. Она же, в свою очередь, радовала родителей, то есть нас.

Так проходили дни, недели, месяца, годы. Дочь выросла. Мы стали совсем стариками. Вскоре я стал дедушкой, Света — бабушкой. Счастье. Счастье — это трудное понятие. Наверное скоро мы умрем, уж слишком много нам лет со Светкой, но все же, ни я, ни она никогда не забудем всего того, что было в нашей жизни, того количества радостных и прекрасных моментов. Всех наших друзей, знакомых, не забудем ничего.

И пусть жизнь каждого рано или поздно заканчивается, но ведь она заканчивается счастьем, словно сказка и это отлично.