Недетская сказка (джен)

И так текут дни и ночи, и вот уже прошел целый месяц… Рыцарь сидит у окна и смотрит на серебряные листья, слушает ветер…сколько себя помнит, лет с двенадцати, он всегда слушал ветер и ветер всегда отвечал ему, он приносил ему истории из других времен и рассказы о том, что случится завтра. И вот он снова слушает ветер, а ведь ещё этим летом он думал только о том, не слишком ли сильно ветер треплет розовые ветви, не срывает ли он лепестки с его драгоценной Розы….

Но теперь он снова слушает голос ветра, и этим утром ветер шепнул ему: «Она идёт…она на границе твоих земель». Рыцарь вышел из замка и направился в лес, чтоб встретить гостью. Но сначала он прошёлся некоторое время как тень, наблюдая за ней и за единорогом, за скользящим над деревьями драконом, и у опушки вышел вперёд, как будто только подошёл от замка.

Волшебница уже спешилась, просто она не была уверена, что слезает с единорога достаточно изящно, и не хотела это демонстрировать. Она стояла, держа единорога за узду, и рассматривала Рыцаря при свете туманного утра. Он был бледен, с тенями под глазами и она подумала, почему-то с неожиданной для себя нежностью — «видно и его измотала эта история». Рыцарь тоже рассматривал гостью. Он видел, что Волшебница нервничает, потому что она вертела в руках повод и притоптывала ногой, но лицо её было спокойно. «Сколько же у неё терпения», — подумал он, — «ждать целый месяц». Вообще, она показалась ему странной, но, наверное, Волшебницы и должны такими быть.

-Доброе утро, — наконец сказала Волшебница, окинула замок взглядом и заметила про себя, что не все ставни закрыты, хоть что-то теперь изменилось.

-Доброе. Я вас ждал. Пойдемте замок. Выпьем чаю, может ещё что-нибудь, а вы мне всё расскажете.

— О чём? Откуда… то есть, почему ты ждал меня?

— Пойдёмте. И можете не привязывать единорога к дереву, можете его взять с собой и поставить в стойло. Ему не будет там скучно, там есть еще…другие… Что же касается Дракона, то пусть тоже заходит, накормим.

Они шли по лесу и молчали, наконец, среди деревьев показалась стена конюшни и Рыцарь открыл дверь. Конюшня была огромной, но, несмотря на это, здесь было всего 5 коней, точнее 4 коня и один пегас. Пегас! Самый настоящий пегас, мой дорогой.

Дракон уставился на него и молчал, даже у него в этот раз не было слов что-нибудь сказать. Он многое видел, но чтоб пегас был чёрным, как самая безлунная и беззвёздная ночь?! Но больше всего его удивили глаза, они были серебристыми, как зимний лёд, даже мурашки побежали по телу Дракона. Единорог смотрел на его крылья, большие, с чёрными перьями, его и правда крылья интересовали больше, он ведь глубоко внутри завидовал дракону, потому что всегда хотел летать, а Пегас, он был почти как единорог, и эти большие чёрные крылья…. А на левом крыле серебристое перо, что довольно странно для такого животного, хотя для пегаса это вообще был не тот цвет, как полагается.

Но ужаснее всего себя чувствовала Волшебница. До этой минуты она, оказывается, вообще плохо понимала, с кем имеет дело. Ей-то казалось, что это просто не совсем обычный человек, диковинка. А оказалось, что это сокровище. И дело не в том, что она так и не удосужилась посмотреть внимательно и не знала до сих пор об этой конюшне и этом пегасе. Дело не в том… всё оказалось сложнее, чем она думала, гораздо сложнее. Да и мне как-то не по себе, мой дорогой, но ты-то меня понимаешь? Сказка становится уж очень ночной, может, просто потому, что сейчас в ней наступает зима и дни короче? А может потому, что пегас всегда стоял в стойле, а мы с Волшебницей не знали о нем, а может, потому, что в глаза Рыцаря так легко возвратились сумеречные тени. А может потому, что у неё, и у меня, и у нас обоих странное чувство, что сказка уходит у нас из-под рук и начинает жить сама по себе, и всё, что мы можем — просто смотреть, затаив дыхание, и надеяться, что она закончится хорошо? Хорошо для неё, хорошо для меня, хорошо для Рыцаря с Розой?

А потом они сидели в гостиной, у камина в креслах и молчали. Ну что же делать, в этой сказке всё всегда происходит у камина, просто дворцы и замки и даже дома в этой стране так отапливаются холодными ночами и холодными зимами.

— Я не знаю, что вам сказать, — наконец начал Рыцарь, — наверное, мне надо вас благодарить? За Розу?

— Тебе неловко, у тебя такое чувство, словно я влезла в твою душу. Ты думал, что всё происходит само собой, а оказывается — за тобой все время подглядывали, так?

— Вообще-то, похоже, что так…

— Да просто ты мне нравился всегда, давно. Как-то я, знаешь, мимо не смогла пройти. Но разве тебе не нравится, что получилось? А то, что ещё получится, будет совсем хорошо!

— Ну так пойдемте за этим ядом. Когда?

— Всё же кошка моя очень болтлива, — Волшебница улыбнулась, — за ядом мы, конечно, пойдём, просто я никогда не ходила так далеко, я плохо понимаю, что надо взять с собой, да и вообще…

— Оружие, — Рыцарь даже удивился.

— Ну да. Да, наверное, просто я лично не имею никакого оружия, кроме кухонных ножей, ведь я занимаюсь любовью, а не войной. И еще у меня плохо с географией, я до сих пор не очень хорошо знаю дорогу. У меня вообще-то к тебе просьба… ты не мог бы поговорить со Смертью? Не пугайся, это мой сосед, он ничего плохого тебе не сделает!

— Я не боюсь, — улыбнулся Рыцарь, но объяснять ничего не стал. Просто сказал — я не боюсь, и пусть понимает, как хочет. Впрочем, разве ты не делаешь так же, когда говоришь с людьми? Просто сообщаешь им, что думаешь, не объясняя ничего лишнего, ну, или того, что тебе кажется лишним?

— Ну, мне кажется, что для начала нам надо хотя бы познакомиться, — произнесла Волшебница с облегчением, ведь на её взгляд этот вопрос с географией был самым сложным, — а то я внутри себя называю тебя просто Рыцарь, но ведь имя-то у тебя есть?

— Ивэйн.

— Красиво. А меня зови — Роксана. Это не совсем так, но это мне нравится больше всего, я предпочитаю, чтобы меня так называли. А можно спросить тебя, Ивэйн? Откуда у тебя чёрный пегас?

— Он достался мне по наследству, от моего... от моих ... я не знаю, кто они, я их не видел, только чувствовал.

— Он умеет разговаривать? Мои животные умеют говорить, сами по себе, я не наделяла их речью…

— Иногда, очень редко, он — что-то вроде меня, прошлого меня.

— Он у тебя постоянно в стойле? ты за ним ухаживаешь?

— Он в стойле, когда появляется солнце, он не любит свет и привлекать к себе внимания. Да, ухаживаю, правда он и не такой уж грязнуля и ест ночью...

— Ты на нём ездил верхом? Он показался мне злым, он хорошо объезжен?

— Да, ездил и летал, если это был бы ваш следующий вопрос.

— Ну да, он и был, — Волшебница усмехнулась, — а почему ты не с ним полетел искать розу?

— Потому что, во-первых, это был день, и мы не очень любим привлекать к себе внимания...

А что во-вторых, она не стала спрашивать. Только подумала, что идти с ним в поход будет тяжело, он так неразговорчив, да и вообще, совсем не похож на неё. Ивэйн задумался и уже не обращал внимания на гостью, поэтому Волшебница тихо встала из кресла, осторожно закрыла тяжелую дверь и, забрав своих животных из конюшни Рыцаря, поехала к себе домой. Единорог восторженно рассказывал всю дорогу о черном пегасе, дракон хихикал и язвил, а Волшебница думала, что он, Рыцарь Ивэйн, конечно, был не очень вежлив, но, в конце концов, это предложение такое странное, что человек, даже такой, вполне мог задуматься и забыть её проводить. «Нужно наведаться к Смерти»,— думал Ивэйн, — «Я смогу его найти, это не так уж и сложно, она говорила — сосед. Но он может быть занят, приду к нему ночью, самое верное». И вот, через день, уже после полуночи Ивэйн пришёл в дом к Смерти. Хозяина пока не было, поэтому Рыцарь уселся в кресло, но света не зажигал, ждал во тьме, ему пришлось ждать не долго, каких-то полчаса и Смерть открыл дверь, как ни в чём не бывало, он прошёлся по комнате и хотел разжечь огонь, он уже наклонился к камину, и тут Рыцарь произнёс:

— Здравствуй, Смерть.

Смерть замер растерянно, наклонившись и протянув руку.

-А говорят — спокойно продолжал Ивэйн, — что Смерть нельзя удивить и застать врасплох.

Смерть улыбнулся и разжёг огонь, только потом он повернулся и пристально посмотрел на Рыцаря.

— А ты не такой как все, я тебе про это уже говорил, — его голос звучал весело, словно он и не заметил легкую усмешку Рыцаря в его адрес.

— Что ж, теперь это так. Я пришёл узнать дорогу, и что ожидает нас впереди.

— Хорошо, я тебе расскажу, но для начала выпьем по чашечке чая, у нас с тобой вся ночь впереди, точнее — до рассвета.

Тут он неожиданно достал китайский сервиз, фарфоровый, с хризантемами, не забыв заметить, что это подарок соседки, Волшебницы, и по всем правилам долго готовил зелёный чай, следил, чтобы не перекипела вода, позвякивал чашками, наконец, протянул одну Рыцарю и сел в кресло напротив, положив ногу на ногу.

Дорогой мой, ты можешь себе представить что-нибудь более странное, чем Смерть, который готовит зелёный чай? Мне всегда казалось, что такие персонажи пьют расплавленный свинец или хотя бы драконью кровь!

— Так-с. Всё-таки она решилась, — тихо сказал Смерть, — очень хорошо. Всего-то месяц думала, хотя, для неё это много, она нетерпелива. Слушай и запоминай, как пройти. Идти тебе 7 дней и ночей. Идти надо на запад. Для того чтоб дойти до Страны без Времени, ты понимаешь, что должен будешь перенести? Это как болезнь, чтоб она прошла — должна усилиться, так будет и тут, только с ветром. Ты поймешь по ветру. Ветер и время, почти одна стихия. Знаешь, люди иногда говорят верные вещи. Ветер времени, говорят люди. Ветер времени, заносящий всё песком забвения. Когда ветер стихнет, ты поймешь, что нашел то, что нужно. По пути будет один городок, с гостиницей. Можешь там остановиться. Потом тебе придётся отдыхать в пути. Захвати всё, что нужно в дороге. Одеяла, воды, может что-нибудь из еды. Оружие, хотя я думаю, ты и так про него не забудешь, — Смерть посмотрел на заплечные клинки.

— Что будет в той стране?

— Не знаю, никогда там не задерживался. Но, думаю, тебе будет не уютно.

— Почему?

— Не знаю, как объяснить. Сам увидишь, там странно. Только одно могу тебе сказать — бойся своих мыслей и желаний. Больше я ничем не смогу тебе помочь, — он помолчал, — Ещё чашку чаю?

— Спасибо, но мне пора.

И Ивэйн встал с кресла, коротко попрощался и ушел. А Смерть остался сидеть в кресле, вертя в руках тонкую чашку с остатками чая. На дне плавали два листочка, никак не желая приближаться друг к другу, хотя он наклонял чашку в разные стороны, встряхивал и крутил по-всякому…