Ирония судьбы, или Час от часу не легче (гет)

Урок не заладился с самого начала. Ученики зашли в кабинет, сели на свои привычные места, и тут же возникла проблема. Карина непременно хотела сесть рядом с Драко, но на этом месте уже сидела Панси Паркинсон и совершенно не собиралась ей уступать.

— Ты не могла бы пересесть на другое место? — убийственно вежливо спросила Карина, хотя вопросительной интонации в её голосе не было.

— Нет, не могла бы. С чего бы мне это делать? — Панси вызывающе ухмыльнулась. Она хотела показать новенькой, кто тут главный.

— Ну, тебе наверняка хочется сесть рядом с Форестером. Ты же так к нему липла за завтраком, — Карина перешла в открытое наступление.

— Пф, еще чего. Садись с ним сама. Хотя он вряд ли захочет с тобой сидеть: спорю, за время совместной учебы ты ему окончательно опротивела, — не осталась в долгу Панси.

— Эмм... мы могли бы сесть в другом месте, — осторожно сказал Малфой. Он крайне не любил женские ссоры.

Но Карина, ведомая теперь не столько желанием сесть рядом со своим новоприобретённым бойфрендом, сколько утереть нос Паркинсон, которая вызывала у неё необъяснимо сильную неприязнь, не собиралась сдаваться.

— Нет, что ты, я уверена, что Панси может сесть с кем-нибудь другим, — сказала она с милейшей улыбкой. — Она же понимает, как мне важно быть рядом с тобой, правда?

Панси прищурилась. Эта русская явно слишком много о себе мнила. Пусть даже она в первый же день умудрилась отхватить себе самого завидного парня в школе (не иначе как обманом и дурманом), это не давало ей права лезть в споры с ней, Панси Паркинсон, самой краси… черт, уже не самой. От этой мысли Панси распалилась еще больше.

— Знаешь что, валила бы ты отсюда подобру-поздорову, пока я не сильно разозлилась, — с нескрываемой злобой в голосе сказала она, решив оставить слащавое лицемерие.

— То есть ты мне угрожаешь? — поинтересовалась Карина, подняв брови. — Прежде чем выпендриваться, научилась бы глаза ровно подводить.

Панси окончательно вышла из себя. Что эта дура о себе мнит? Тем более что Карина попала в ее больное место: ну не получалось у Панси нарисовать себе ровные стрелки! Поэтому она решила применить запрещенный прием.

— Профессор Снейп, — нарочито громко сказала она. — Вольф меня оскорбляет.

— Минус десять… — Снейп осекся, вспомнив, что сегодня уже снимал со своего факультета баллы. И опять из-за этой русской! — Мисс Вольф, будьте добры, сядьте на другое место.

Карина категорично покачала головой. Она не боялась Снейпа и была уверена, что он не заставит ее сесть на другое место.

— Тогда, может, вы, мисс Паркинсон, проявите чудеса терпимости и пересядете? — сказал профессор, начиная выходить из себя. Сегодня же только первый день учебы — а уже проблемы!

Панси удивилась. Она ожидала, что Снейп встанет на её сторону, ведь она была старостой и всегда исправно доносила профессору на всех и вся, и все-таки заставит эту несносную девчонку сесть куда-нибудь еще.

— Но, профессор, я же… — начала было она, но напоролась на его угрожающий взгляд.

— Ну же, Панси, вы же староста, должны подавать пример, — мягко сказал Снейп. Опасно мягко.

Панси с ненавистью глянула на Карину, но все же встала со своего места и пересела к Блейзу Забини, который, похоже, был рад неожиданному соседству. На Карину он больше не претендовал — непонятным образом она досталась Малфою, хотя тот и пальцем не пошевелил для этого, — но его любвеобильность требовала от него постоянно за кем-то ухлестывать, а растроенная, но все ещё весьма симпатичная Паркинсон была доступной добычей.

Урок начался. Снейп, пребывая в отнюдь не радужном расположении духа, приказал им сварить одно такое сложное зелье, что я даже не буду пытаться воспроизвести его название, ибо оно просто непроизносимо.

Снейп снимал баллы с Гриффиндора каждые две минуты. Гарри злился, потому что зелье не получалось. Рон безнадежно смотрел в свой котел, понимая, что ничего все равно не получится. Гермиона жутко нервничала, боясь, что зелье будет не превосходным. Невилл, после того как Снейп наорал на него в пятнадцатый раз, хлопнулся в обморок. Малфой замечтался, вновь вспомнив о том, какой он красивый, и перепутал ингредиенты. Громкий хлопок и последовавший за ним взрыв оповестили всех, что зелье у него не получилось. Карина методично помешивала зелье (неправильно, кстати) и размышляла о том, как здорово было утереть противной старосте Слизерина нос.

Артур же, совершенно ничего не понимавший в зельеварении и никогда не стремившийся понять, решил, что его пресытило однообразие этого урока. Единственный ярким событием стал взрыв зелья Малфоя, после которого тот выглядел как экспериментатор-неудачник. И тогда Артур решил, что всем им нужно немножко посмеяться. Шутку он придумал быстро и немедля претворил ее в жизнь.

Он прошептал заклинание, направляя палочку на Снейпа, и довольно улыбнулся. Все сработало, и даже лучше, чем он ожидал.

Первой перемены во внешнем виде профессора зельеварения заметила наблюдательная Гермиона. Она так удивилась, что даже забыла, что зелье надо мешать против часовой стрелки, из-за чего оно тут же из светло-зеленого стало коричневым. Но Гермиона этого не заметила. Она не могла оторвать взгляда от Снейпа, который выглядел, мягко говоря, необычно. Наконец, не выдержав, она издала короткий смешок.

Гарри услышал и поднял голову, чтобы поинтересоваться, что развеселило Гермиону, проследил за направлением ее взгляда и остолбенел. Это — Снейп? Не в силах поверить в увиденное, он несколько раз моргнул, но ничего не изменилось. Гарри слегка толкнул Рона, обращая внимание того на профессора. Тот, посмотрев на декана Слизерина, не смог сдержаться и захихикал.

Многие подняли голову, чтобы посмотреть, над чем мог смеяться Рон на зельеварении. Они обратили свои взоры на профессора Снейпа… и кабинет взорвался смехом.

Снейп вскинул взгляд и прищурился, из-за чего ученики развеселились еще больше. Гарри, как всегда, от безудержного смеха свалился на пол (привычка такая у парня, что поделаешь), Гермиона в истерике била рукой по столу, лицо Рона стало похоже на помидор, Малфой, забыв, что должен держать марку, в приступе смеха бился головой об парту. Что делали другие ученики, описывать не берусь, но могу сказать точно, что в этот момент больница Святого Мунго рыдала по ним горючими слезами.

Снейп попытался снимать баллы, но понял, что это бесполезно, и решил все-таки выяснить причину безудержного смеха учеников. Он стал оглядываться и вдруг заметил, что рукав его мантии был… розового цвета. Дальнейший осмотр показал, что вся его мантия была отвратительного, до омерзения девчачьего розового цвета в… фиолетовый крупный горошек. На ногах у него красовались синие туфли на шпильке, а запястья украшали браслеты с котятами. Сразу вспомнилась Амбридж.

Он в панике бросился к зеркалу (и что оно делало у него в кабинете?). Что ж, лучше бы он этого не делал. В отражении его лицо было обрамлено мелко завитыми оранжевыми кудряшками, а глаза были жирно подведены зеленой подводкой. Это был просто кошмар, не говоря уже о свекольном румянце и ярко-алых губах.

— Кто? КТО ЭТО СДЕЛАЛ? — в ярости завопил Снейп, заставляя учеников расхохотаться еще больше. Снейп с оранжевыми волосами и подведенными глазами страха как-то не вызывал.

— Профессор… знаете… вы просто… изумительно выглядите, — задыхаясь от смеха, сказал Малфой. Впервые в жизни его шутка вызвала приступ смеха не только у слизеринцев, но и у гриффиндорцев.

— Да, оранжевый цвет вам очень к лицу, — подхватила Паркинсон, движимая желанием отомстить профессору.

— А можно с вами сфотографироваться? — Невилл настолько обнаглел от смеха, что посмел задать такой вопрос.

И это стало последней каплей для бедного преподавателя зельеварения.

— Минус сто пятьдесят баллов с Гриффиндора! Минус сто пятьдесят баллов со Слизерина! — заорал Снейп, брызгая слюной от ярости. — И всем — ВСЕМ — неделю отработок!

И с этими словами он скрылся в подсобке, оставив изнемогающих от смеха учеников корчиться в новом приступе хохота.

* * *

Снейп так и не вышел из подсобки. Видимо, не мог снять заклинание. Все последующие уроки зельеварения в этот день вел в спешке вызванный из Министерства молодой аспирант. Преподавать у него получалось плохо, и ученики его совсем не слушались. Профессор Снейп был бы в ужасе, если бы узнал, что творили с его кабинетом дети, пока он отсутствовал.

Сам же он отправился к Альбусу Дамблдору, которому стоило больших усилий воли не расхохотаться над незадачливым преподавателем, и вместе они выяснили, что заклятие, наложенное на Снейпа, имеет минимальный срок в неделю и снять его раньше будет невозможно. И если мантию можно было бы еще заменить, то прекрасный макияж Снейпа скрыть было бы трудно. Поэтому ему было суждено провести в отдельных, тщательно скрытых покоях как минимум неделю.

Ученики ушли с урока без домашнего задания, но даже Гермиона не расстраивалась по этому поводу — Снейп-«очаровашка» стоил того.

На следующий урок — травологию с хаффлпаффцами — гриффиндорцы шли, непрерывно хихикая. Ученики с барсучьего факультета удивились — прийти с зельеварения в хорошем настроении? Невиданное дело. Впрочем, веселье однокурсников она разделили быстро — когда те ввели их в курс дела.

Травология прошла без приключений, правда, все ученики постоянно хихикали, и мадам Спраут была недовольна. Собственно, гриффиндорцы и слизеринцы веселились целый день, чем немало раздражали преподавателей.

* * *

После второй пары был обед. Первый обед с русскими. Разумеется, не обошлось без происшествий.

Сначала не слишком сообразительный Петров никак не мог найти стол своего факультета. Он умудрился даже сесть за слизеринский стол, но его оттуда быстро прогнали разгневанные Малфой и Забини. После некоторых бесплодных попыток поиска Джон, наконец, заметил Нину за одним из столов и радостно туда направился. Большой зал приветствовал аплодисментами наконец-таки правильный выбор ученика. Петров невозмутимо прошествовал к своему столу, не обращая внимания на смешки, и с остервенением принялся за еду.

Он поглощал уже четвертую порцию супа с грибами, когда вдруг остановился и недоуменно уставился на стол, уставленный всевозможными яствами.

— А где борщ? — спросил Петров, пребывая, судя по выражению его лица, в глубочайшем изумлении. — И пельмени?

Хаффлапффцы изумленно воззрились на однокурсника.

— Какие еще пельмени? — спросил Энтони Голдстейн.

— Ну…какие…они вот такие вот, — Петров безуспешно пытался жестами показать размер и форму пельменя. В его исполнении пельмень получался слишком большим, размером с целую котлетищу, а о его очертаниях догадаться было решительно невозможно. — Ну… они вот… пельмени, — закончил свое объяснение Джон, не найдя более убедительного описания.

— Эм… Нина? — позвал Энтони. Бейгел обернулась. — Что такое пельмени?

Нина, которую довольно грубо выдернули из ее фантазий о Малфое, попыталась вникнуть в суть вопроса.

— Что? — переспросила она. — Какой глупый вопрос! Пельмени — это пельмени! — отрезала Бейгел. Это был чуть ли не первый случай в истории человечества, когда Нина Баранкина в ответ на заданный вопрос не пустилась в долгие пространные разъяснения, а практически его проигнорировала. В данный момент ее гораздо больше интересовала разыгранная в мечтах свадьба с Малфоем.

— Эй, народ! — крикнул Энтони, которого почему-то очень сильно интересовал этот вопрос, на весь зал. — Кто-нибудь знает, что такое пельмени?

В воздух тут же взвилась рука всезнающей Гермионы, у которой уже выработалась привычка перед ответом на любой вопрос поднимать руку. Русские ученики лишь хмыкнули и промолчали, хотя, разумеется, прекрасно знали, что такое пельмени. Карина презрительно скривилась — как всякая заботящаяся о фигуре девушка, она не особо жаловала пельмени и прочие полуфабрикаты.

Не встретив сопротивления, Гермиона бодро оттарабанила:

— Пельмени — это блюдо в виде отварных изделий из пресного теста с начинкой из рубленого мяса или рыбы. Пельмени хранятся в замороженном виде и готовятся непосредственно перед употреблением. Пельмени были заимствованы севернорусским населением в середине второго тысячелетия нашей эры у летописной Перми — предков коми-пермяков и зырян… — бесперебойно вещала лучшая ученица Хогвартса, лишь иногда прерываясь, чтобы сделать глубокий вдох.

У учеников из России немедленно завяли уши. Для них понятие «пельмени» было куда более простым. Как сказала Нина, пельмени — это пельмени, и этим все сказано.

— Кто-нибудь, заставьте ее замолчать! — громко простонал Малфой. — Я больше не могу слушать этот раздражающий голос!

Гермиона сбилась и недовольно посмотрела в сторону слизеринского стола. Ее сбили на самом интересном месте — она как раз собиралась рассказывать про этимологию слова «пельмень».

— Молчи, Малфой, это только тебе неинтересно… — начала она, но тут ее прервал сам Альбус Дамблдор, незабвенный директор Хогвартса, который дальновидно решил не дать разгореться перепалке между старостами в неизбежную ссору и так враждующих факультетов.

— Я полагаю, с теорией мы все ознакомились, — сказал он, улыбаясь. — Пора перейти к практике, — Дамблдор щелкнул пальцами, и на столах появились блюда с горячими, свежеприготовленными пельменями. — Угощайтесь!

Петров, не медля ни секунды, тут же схватил ближайшую тарелку с пельменями и с видом «все мое, никому ничего не отдам, а кто покусится — пожалеет» принялся их поглощать. Пельмешки исчезали у него во рту, как дрова в печи. Остальные ученики с изумлением наблюдали за этим процессом, и лишь Энтони Голдстейн, изнывавший от любопытства, осторожно подвинул к себе другое блюдо с пельменями и стал их втихаря есть.

Вскоре пельмени были попробованы и на других столах, их вкус был найден удовлетворительным, и постепенно удивление от произошедшего спало.

Артур же, не теряя времени даром, каким-то способом оказался рядом с Гермионой и теперь страстно шептал ей, насколько он восхищен её интеллектом. Та краснела и смущенно отводила глаза. Она уже была готова броситься Форестеру на шею, но за ней неусыпно следил Рон, с которым они только что помирились.

И тут Артур, которому надоело, что она все время молчит и никак не отвечает на его комплименты, вдруг выдал:

— Ты мне очень нравишься, давай встречаться?

По его подсчетам, Гермиона сейчас уже должна была умирать от любви и взирать на него восхищенным взглядом, как на господина. Она же, хоть и явно была к нему неравнодушна — Артур это видел, — тщательно это скрывала и вообще никак не хотела бросать своего рыжего дружка. Поэтому Форестер и решился на крайние меры. Он рассчитывал, что от такого предложения Гермиона не сможет отказаться и все-таки сдастся, признав таким образом его, Артура, всепоражающее обаяние и притягательность.

— Что? — вспыхнула Гермиона. — Встречаться? Но у меня уже есть парень!

Артур раздраженно дернул головой.

— Какая разница! — шепотом воскликнул он. — Я уверен, он не любит тебя так, как я!

Гермиона окончательно смутилась. Почему к ней проявляют такой повышенный интерес? И почему из всех девушек Хогвартса, среди которых были куда более красивые, чем она, Артур выбрал именно ее?

— Нет, — услышала она и поняла, что произносит эти слова сама. — Я не буду с тобой встречаться, потому что у меня уже есть парень, которого я люблю.

Здравый смысл, который у Гермионы всегда был сильнее чувств и не давал совершать опрометчивые поступки, спас ее и в этот раз. Ей было видно, что Артур к ней совершенно никаких чувств не испытывает и просто с ней играет. Поэтому она и произнесла эту ложь. Ложь — потому что Рона она уже не любила и вообще хотела с ним поскорее расстаться: как друг он устраивал ее гораздо больше, а в роли парня постоянно превращался в ревнивого огнедышащего дракона.

Артур изумленно моргнул. Что? Ему отказали? Такое случалось с красавчиком явно в первый раз. Однако он быстро взял себя в руки и произнес:

— Как хочешь, но учти, я предлагаю только один раз, — тут он пакостно ухмыльнулся. — Но твоего дружка тебе все равно придется бросить — слишком уж он меня раздражает.

И с этими словами Артур, не давая Гермионе ни малейшего шанса на сопротивление, впился в нее губами. Она даже не успела начать вырываться, как он ее отпустил, но Рону хватило и этого.

— Изменщица! — заорал он на весь Большой зал. Все, включая преподавателей, удивленно замолчали. — Теперь я все про тебя знаю! Ты только и ждала этого! Гнусная, подлая изменщица! Дрянь!

Если вначале Гермионе и было стыдно, то после последних слов Рона всякое смущение пропало окончательно. Она не выносила оскорблений в свой адрес. Особенно от друзей. И тем более от парня. Гермиона медленно поднялась, глаза ее метали молнии.

— Как ты смеешь меня так называть? — ее голос звучал тихо, но был куда страшнее беспорядочных воплей Рона. Стальные нотки в нём заставили взрогнуть даже Дамблдора. — Это низко и подло, и я не желаю иметь с тобой ничего общего. С этой минуты мы больше не встречаемся, и я не буду с тобой даже разговаривать, пока ты не попросишь прощения. И ты, — сказала она, обращаясь к Артуру, — по тебе может сходить с ума каждая вторая девушка в Хогвартсе, но я теперь знаю, какой ты на самом деле, и всеми силами постараюсь помешать тебе охмурить любую, — она подчеркнула это слово голосом, — девушку в этом зале.

С этими словами Гермиона решительно вышла из-за стола и покинула Большой зал, оставив его в немом изумлении. Никто не думал, что Гермиона Грейнджер может быть такой устрашающей и холодной.

Джон Петров восхищенно вздохнул — Гермиона впечатлила его настолько, что он даже оторвался от еды. Влюбился парень, короче.

Рон, красный как рак, сел обратно за стол, опрокинув при этом дюжину кубков.

Постепенно все пришли в себя и стали тихо переговариваться. Слизеринский стол явно радовался. Вот это прилюдное унижение! Даже Малфой невольно зауважал Гермиону. Так унизить Уизли он не смог бы и сам.

Артур злился. Его блестящий план с треском провалился. Конечно, Гермиона бросила своего рыжего недоумка, при этом еще и выставив его перед всеми идиотом. Но, соплохвост ее подери, она и ему репутацию подмочила! Девушки теперь поглядывали на него с опаской, и даже верные прежде Парвати и Лаванда испуганно на него косились. «Это война», — мрачно заключил Форестер.

* * *

Снейп негодовал. Снейп рвал и метал. Он томился в своей новой отдельной комнате, доступной только ему и Дамблдору, и строил коварные планы мести этим мерзким детишкам.

Больше всего бедному профессору зельеварения хотелось выскочить из своего убежища и наказывать всех подряд, разбрасываясь Непростительными заклятиями направо и налево. Перво-наперво он хотел заавадить всех русских. Он был уверен, что это их проделки. Особенно подозрительно выглядел этот Форестер — слишком уж гадкая ухмылочка была у него на лице.

Ррр! Как же Снейп ненавидел детей! Еще когда он сам был ребенком, остальные дети постоянно над ним издевались. Особенно отличалась этим знаменитая гриффиндорская четверка, гордо именующая себя Мародерами.

Вспомнив о них, Снейп аж зубами заскрипел от ненависти. Все годы, проведенные в Хогвартсе, Северус вынашивал планы страшной мести ненавистным гриффиндорцам, но так никогда их и не осуществил.

Нежелательным лицом №1 для него был Сириус Блэк. Еще двадцать лет назад это почетное место занимал Джеймс Поттер, по после смерти оного ненависть Северуса стала неактуальной, хоть и вспыхнула с новой силой, когда в Хогвартсе оказался сын Джеймса, полная его копия — такой же заносчивый, тупой и с неизлечимым комплексом героя-спасителя.

Но теперь главным врагом Снейпа вновь стал Блэк, который, ко всему прочему, еще и занял столь желанную для зельевара должность!

Выскакивать из комнаты было точно нельзя — если ученики и будут смеяться, то с ними он потом разберется на зельеварении, а вот если его увидит Блэк! Он не даст ему забыть об этом инциденте и будет напоминать о нем при каждом подходящем (да и неподходящем тоже) случае.

Поняв, что если он и дальше будет думать о ненавистном ему Блэке, то просто лопнет от злости, Снейп решил перевести мысли в другое, более безопасное русло. Правда, не получалось. На глаза ему то и дело попадался рукав мантии (оказывается, снять ее теперь было невозможно), и он вновь и вновь начинал думать о том, как он ненавидит этих русских детей и всех детей в целом, затем думал о своем детстве, и так постепенно вновь скатывался к мыслям о Блэке.

Это был замкнутый круг, и бедный профессор явно начинал сходить с ума. Он то со страшной скоростью бегал по комнате, повторяя: «Вы мне за все заплатите! Не меньше миллиона галеонов! Нет, то есть кровью! Или все-таки галеонами? В любом случае заплатите!», то вдруг подходил к зеркалу и начинал пристально вглядываться в свое отражения, неожиданно зажмуривался и вновь распахивал глаза, надеясь, что нелепая мантия станет черной, волосы приобретут нормальный цвет, а этот ужасный макияж исчезнет.

Наконец этот цикл безумия был прерван. Северус почувствовал жжение на левом предплечье. Он задрал рукав своей смехотворной мантии и посмотрел на Метку. С нескрываемым ужасом Снейп обнаружил, что Метка стала малиновой. Но его больше взволновал другой факт: Метка четко выступила на коже, а это значило, что Темный Лорд вызывает его! Но не может же он явиться к Волдеморту в таком нелепом наряде! Но, с другой стороны, не может же он не явиться! Дилемма была явно неразрешимой.

Между тем Метка жгла руку все сильней.

— Что же делать?! — трагически воскликнул Снейп, и тут к нему пришел ответ. Дверь открылась, и в комнату вошел директор Хогвартса. Северус с мольбой во взгляде бросился к нему, с ужасом показывая Метку. Дамблдор нахмурился и сказал:

— Ну и чего ты ждешь, Северус? Тебе пора.

— Но как я пойду… в таком виде? — возопил Снейп. — Меня все Пожиратели на смех подымут!

— Ну да, конечно, лучше проигнорировать Волдеморта, чтобы он стал сомневаться в твоей преданности, — с сарказмом сказал Дамблдор. — И вообще, по-моему, нужно показать Тому, какие могут быть последствия у его разрушения. Не думаю, что ему очень хочется иметь розовую мантию — это на случай, если он решится сунуться в Хогвартс.

Снейп насупился. Идти на собрание в таком виде ему не хотелось. Это значило вновь стать посмешищем — то есть вернуться в старые добрые, столь «любимые» Северусом школьные годы. Но взгляд Дамблдора был тверд, а осанка величественна, так что Снейпу волей-неволей пришлось подчиниться. Он стремительно сорвался с места и исчез розовым вихрем.

Альбус довольно хмыкнул. Волдеморту действительно стоит это увидеть. Ну, чисто поржать, хотя бы. И вообще в образовательных целях — если такого заклинания не знает Дамблдор, то и Темный Лорд тоже вряд ли с ним знаком — заклинание-то не черномагическое, но действует не хуже какого-нибудь Круцио, только муки доставляет не телесные, а душевные. В общем, в причинах того, зачем Снейпу все-таки надо было отправиться на это собрание, Дамблдор слегка запутался, но своими очочками чувствовал, что так надо.

* * *

— Мерлин всемогущий, что с тобой, Северус? — сказать, что Волдеморт был удивлен, увидев Снейпа, значит, не сказать ничего. Он даже нечаянно помянул Мерлина, хотя крайне не любил этого персонажа, да и вообще всемогущим считал только себя.

Надо сказать, к огромной удаче Снейпа, собрание, на которое он был вызван, оказалось сугубо конфиденциальной встречей между ним и Темным Лордом. Поэтому счастья лицезреть профессора зельеварения в розовой мантии и с оранжевыми волосами удостоился от Провидения только Волдеморт.

— Эмм… — замялся Снейп. — Это ученики. Из России.

На змееподобном лице Темного Лорда появилось непонятное выражение одновременно и смеха, и ужаса, и все-таки немного удивления, и ненависти, которая была с ним всегда и везде, и еще многих разных эмоций.

— Значит, какой-то ребенок из России сумел наложить на тебя такое заклятие, что ни ты, ни даже доблестный старикашка Дамблдор не могут его снять? — уточнил Волдеморт.

— Мы даже не смогли выяснить, что это за заклятие, — с тяжким вздохом ответил Снейп. — Единственное, что нам удалось узнать, это то, что мне в таком виде ходить еще минимум неделю.

Волдеморт нахмурился. Эти русские знают слишком много такого, о чем не ведают даже два самых могущественных мага столетия. Конечно, это заклинание довольно безобидное, но кто знает, вдруг у них в арсенале есть что-то посерьезнее? А они еще и летать умеют… — Это плохо, — высказался Лорд. — Но сейчас несущественно. Ты мне лучше расскажи об этих учениках: какие они из себя, как там с магическими способностями дела обстоят. Тебе же хватило сегодняшнего дня, чтобы это выяснить?

Снейп поспешно закивал головой, ставя мыслеблок, чтобы Темный Лорд не понял, что на самом деле он не узнал практически ничего, кроме того, что у него самого на факультете учится копия Поттера и еще одна какая-то противная упрямая девица, которая уже умудрилась закадрить Люциусоевского сынка.

— Ну, расскажи мне, что ты узнал, Северус, — с некоторым недовольством сказал Волдеморт, удобно устраиваясь в большом кожаном кресле.

Темный Лорд и его приближенный находились в поместье Малфоев, в кабинете его непосредственного хозяина, Люциуса Малфоя, которого они безжалостно оттуда выперли. Малфой-старший попытался подслушивать, но наткнулся на мощную защиту от подслушивания, оглушающую любого, кто пытался сунуть нос не в свое дело.

— Пожалуй, Вам будет интересно узнать, мой Лорд, что теперь в Хогвартсе учится копия Поттера, — с почтением ответил Снейп, наблюдая за реакцией Волдеморта.

Если бы тот мог побледнеть, он бы непременно это сделал, но так как в силу природной бледности сделать это был не в состоянии, он ограничился тем, что сильно выпучил свои узкие красные глаза.

— Копия Поттера? — от шока голос Лорда стал еще более похожим на шипение змеи. — В Гриффиндоре теперь учится два шрамоголовых идиота?

— Эм, надо сказать, единственное отличие этого мальчишки от Поттера — отсутствие шрама и тупых круглых очков, — пояснил Северус. — И да, он учится не на Гриффиндоре…

— Не на Гриф… — Лорд вдруг хищно прищурил глаза. — Значит, на Слизерине?

Догадливость Волдеморта ничуть не удивила Снейпа. Где еще может учиться копия Поттера, если на Гриффиндор не попал?

— Хм… очень интересно, — пробормотал Лорд. — Ну и что же это «второй Поттер»? Как его зовут, кстати?

— Алекс Блэк, — Волдеморт усмехнулся, увидев, как поморщился Снейп, произнося фамилию мальчишки. Неприятные ассоциации, что поделаешь. — Ничем особенно не выделяется, — продолжил Северус. — Тихий какой-то. Я его разговаривающим видел максимум пять раз. Ни к чему интереса не проявляет, предпочитает от всего держаться в стороне. Полная противоположность нашего дорогого мистера Поттера, в общем, — он ухмыльнулся.

— Любопытно, очень любопытно, — проговорил Волдеморт. — У мальчишки есть двойник, его противоположность во всем… как бы ни вышло чего плохого… Ладно, что там с другими учениками?

— На Слизерин попала еще одна ученица — Карина Вольф, — с готовностью ответил Снейп. — У нее явно в роду были вейлы: красивая, что наши Малфои, и такая же стервозная.

— Типичная представительница моего любимого факультета, — хмыкнул Темный Лорд. — Посмотрим, что с ней можно сделать. Может, удастся привлечь ее в наши ряды.

Снейп воздержался от комментариев, но в мыслях сильно усомнился в том, что Вольф захочет становиться последовательницей Волдеморта. Покопавшись у нее в голове (ну, не удержался), Снейп выяснил, что Карина была очень недовольна своим вынужденным пребыванием в Хогвартсе и больше всего хотела вернуться домой, на историческую родину. А так как причиной отбытия Вольф из России был как раз Волдеморт, это явно не добавляло ему очков в глазах своенравной ученицы.

— А что насчет Гриффиндора? — прищурился Лорд.

— Туда тоже попало двое учеников, — бесстрастно ответил Северус. — Один из которых, судя по всему, и подарил мне сей изумительный наряд.

Волдеморт хихикнул. Все-таки мантия никого не могла оставить равнодушным, даже самого темного волшебника всех времен и народов. Снейп сделал вид, что не заметил хихиканья Темного Лорда, но по раздувшимся ноздрям можно было определить, что он в бешенстве и сдерживается с большим трудом, чтобы не сокрушить что-нибудь в безупречном кабинете Люциуса.

— Ну-ну, Северус, не обижайся, — Лорд миролюбиво похлопал Снейпа по плечу. — Лучше расскажи, как его зовут, а я, так и быть, попрошу моих знакомых ведуний из России и Беларуси навести на него страшнейшую порчу, чтобы отомстить за тебя.

Волдеморт откровенно глумился. Снейп подумал, что зря пошел работать двойным агентом (эти мысли он, разумеется, тщательно скрыл от Темного Лорда) — мог бы сейчас сидеть спокойно в своей отдельной комнате, чай пить, а тут стой, слушай насмешки какого-то земноводного и рассказывай про каких-то психов из России.

— Артур Форестер его зовут, — отвечал Снейп с легким вызовом. — Сочетает в себе крайнюю тупость с крайней степенью самовлюбленности. Половина девчонок Хогвартса уже по нему сохнет. Натуральный идиот, в общем.

Волдеморт с сомнением посмотрел на Снейпа. Его оценка явно не была объективной: во-первых, розовая мантия ему не нравилась, и, во-вторых, в его голосе слышалась зависть: Снейпу о поклонницах приходилось только мечтать.

— Ну, а кто второй?

— Это девушка, Элен Уайт, — ответил Северус, все еще немного злившийся: на Волдеморта — за то, что тот над ним насмехался, на Форестера — за то, что превратил его любимую мантию в розовую хрень, на Дамблдора — за то, что не мог найти контрзаклятие, да и вообще на весь мир — просто за то, что жизнь такая несправедливая. — Обычная девушка, совершенно ничем не выделяется, во всяком случае, пока.

— Ну хорошо, а что остальные? — спросил Волдеморт. Он был недоволен — сведений было мало.

— Оставшиеся двое попали в Хаффлпафф, — продолжил рассказывать Снейп. -Девчонка примечательна только своей отвратительной внешностью и болтливостью, а парень — непроходимой тупостью.

— Ясно, ясно, — ответил Лорд, погруженный в какие-то свои мысли. — Ладно, я все узнал, можешь возвращаться в это заведение для малолетних недоумков.

Снейп не стал медлить. Ему хотелось поскорее отказаться подальше от Лорда — допрос ему надоел.

Когда Снейп исчез, Волдеморт еще некоторое время посидел за столом, напряженно размышляя о чем-то. Затем он неторопливо встал, прошелся по кабинету и остановился перед зеркалом, рассматривая свое змееподобное лицо.

— Я идиот, — спокойно сказал он, легко касаясь зеркала своей волшебной палочкой. Стекло беззвучно треснуло миллионом мелких трещинок и тут же осыпалось на пол белой пылью.