Сейчас или никогда (гет)

Весной в Хогвартсе стало намного тяжелее. Кэрроу, и без того отличающиеся изощренной фантазией и жестокостью, будто и вовсе обезумели. Вытаскивали малышей прямо с уроков и пытали, пытали, пытали. Дети боялись покидать гостиные, и самым сложным было убедить их в том, что они должны пойти на занятия. Не потому, что пропустят какую-то важную тему, отнюдь. Потому, что за пропуск пытали еще больше. Мы обещали их защитить, и они верили. А удавалось не всегда. И слезы в их глазах вызывали желание биться головой о стену. И ненавидеть в первую очередь себя — за то, что солгали, не смогли уберечь — и только потом Кэрроу.

Уже позже нам стало известно, что Гарри, Рон и Гермиона были схвачены егерями и отправлены в поместье Малфоев. Что они бежали и проникли в сейф Лестрейндж, похитив оттуда какую-то реликвию. Что улетели из «Гринготтса» на драконе. Причина буйства Кэрроу стала ясна, но спокойствия это не прибавило. Было очевидно, что продолжаться так будет до тех пор, пока Гарри не вернется в Хогвартс, чтобы доказать: это не Школа Темных искусств. А нам оставалось лишь ждать.

К тому времени, когда Гарри оказался в Хогвартсе, противостояние с Кэрроу достигло своего пика. Все мы — и старшекурсники, и преподаватели — были готовы стоять до последнего, но мы, в отличие от многочисленных Пожирателей, были далеко не всесильны. Дети были измождены, а каждый из нас в какой-то степени изувечен. Кэрроу не позволяли себе убивать чистокровных, нет. Они просто развлекались.

Одним поздним вечером, когда мы уже почти перестали надеяться, Гарри пришел. Своим появлением ему удалось вновь вселить в нас уверенность в том, что мы справимся. И мы действительно поверили. Что сможем противостоять Волдеморту. Что отстоим школу, как только эвакуируем желающих. Что победим.

Я прекрасно видел лицо Джинни, когда Гарри появился в Выручай-комнате. За последние месяцы она нечасто выглядела такой счастливой. Привычно подумал о том, что из этого момента получился бы отличный кадр, и грустно улыбнулся. Куда мне тягаться с Избранным? Да и стоит ли? Не главное ли, чтобы она была счастлива?

Я видел ее лицо и в тот момент, когда ей приказали оставаться в Выручай-комнате. В безопасности, в стороне от битвы. Сидеть одной и бесконечно думать о том, все ли выжили? А не убил ли в этот самый момент Пожиратель кого-то из членов Армии Дамблдора или Ордена Феникса? Джинни не умела оставаться в стороне. Но так было бы гораздо спокойнее. Как Гарри, так и мне.

Я покидал Выручай-комнату одним из последних. Несмотря на вполне доступно донесенную МакГонагалл мысль о том, что я должен покинуть Хогвартс, я все же не мог не участвовать в Битве. За Хогвартс, за мир, где Темные искусства под запретом. За Джинни. За свой дом.

Ну же, Колин. Сейчас или никогда.

Я развернулся и, прикрыв дверь, подошел к Джинни, которая покачивалась в гамаке, сложив руки на груди. Обиделась, что ее не посчитали достаточно сильной. Конечно, обиделась. Но зато так будет спокойнее.

— Джин...

— Ты еще не ушел? — вскинула брови она. — Или решил все же составить мне компанию?

Проигнорировав язвительные вопросы, я набрал воздуха в легкие и тихо произнес:

— У меня к тебе всего один вопрос.

Наверное, что-то было особенное в моем голосе. Она перестала качаться и внимательно посмотрела на меня.

— Задавай.

— Скажи мне, что будет после... ну, после войны?

— После... войны? — повторила она, сбившись в середине вопроса. — После войны будет мир, Колин.

— Если... если Гарри останется в живых, ты ведь... — Так и не сумев закончить, я посмотрел на нее, взглядом умоляя ответить честно. Я никогда не претендовал на то, чтобы занять место Гарри, но... мне и мое место нравилось.

А Джинни все молчала. Молчала десять секунд, двадцать, тридцать. И надежда растаяла.

— Ты останешься с ним? — спросил я и не узнал своего голоса. Конечно, она останется с ним, разве могло быть иначе?

— Колин, Гарри и я... мы...

— Не нужно, не продолжай, — усмехнулся я и, наклонившись, поцеловал ее в лоб. — Пожалуйста, будь осторожна и не делай глупостей.

— Колин! — окликнула она, когда я снова подошел к двери. Я обернулся. — Ты тоже.

Я улыбнулся и вышел в коридор.