Термы Нерона (джен)

— Я устал, хочу есть и у меня от этого шума скоро треснет голова, — в десятый, наверное, раз за последние полчаса заныл Феликс.

— Не треснет, — отмахнулся Фабий, сосредоточенно перебиравший в руках кипу бумажек.

— Боюсь недолго осталось, — брат заерзал на неудобной, узкой скамейке, опасливо трогая лоб. — Вдруг через трещину вытекут мозги? Что тогда делать?

— Не бойся, ты не почувствуешь, — Фабий устало положил пачку документов на колени и откинулся на холодную, шершавую стену, пытаясь успокоиться и в точности вспомнить, что делал отец.

Они сидели в углу возле маленького окна в тесном душном помещении. В дальнем конце виднелись широкие массивные столы, за которыми с царственным видом восседали местные чиновники. К каждому из них тянулась длинная, змееобразная очередь. Прием посетителей проходил невероятно медленно. Посетители от образовавшейся внутри жары обливались потом, тихо ругались, жаловались на потерю времени и любезничали с проходящими мимо служащими.

“За что надо платить? А за что нет? За что необходимо сегодня, иначе товар не пустят на склад, а за что можно позже?”

Надменный портовый работник с каменным, ничего не выражавшим лицом наотрез отказался доходчиво объяснить и лишь сунул ему в руки пухлую пачку квитанций.

— Выбери нужные, — важно проскрипел сотрудник порта и, не слушая возражений, повернулся к стоявшему позади Фабия низенькому коротышке в серой, давно вылинявшей тоге. — А у вас что?..

Самое время хвататься за голову. Разгрузка шла полным ходом, и через пару часов товар следовало отправлять на склад для подсчета, дальнейшего учета и определения необходимой суммы таможенных пошлин. А он сидел тут и не знал, как все правильно оплатить и, главное, за что необходимо платить…

“Портовая пошлина, дорожная пошлина, — мысленно произнес Фабий, разглядывая квитанции. — Сбор за выписку квитанций, сбор за прикладывание печати, сбор за размен денег… А вот еще акциз на ввоз вина, порториум, пошлина на ввоз товара, пошлина на вывоз… Это мне хоть точно платить не надо. Еще за разгрузку, перевозку, хранение, выписку квитанций и сами квитанции… Они с ума посходили? Как со всем разобраться?”

Голова от сильного переутомления закружилась и, желая глотнуть свежего воздуха, Фабий с трудом встал и медленно направился к выходу.

— Сынок преступника до сих пор на свободе? — из толпы стоявших к ближайшему столу людей вынырнул Лупус и, скалясь, сложил руки на груди.

— Пойдем, не стоит с ним связываться, — прошептал на ухо Феликс.

— О чем шепчетесь? — Лупус резким движением головы покосился в сторону. — Дам тебе бесплатный совет… — Он хитро посмотрел на Феликса. — Опасайся родственника, вдруг однажды решит утопить. Сын своего отца, как говорится…

Фабий решительно сунул квитанции за пазуху.

“Как все надоело! Хватит! Лопнуло терпение!”

— Не надо, он сильней. Побьет, — попытался остановить Феликс, — еще и виноватым выставит.

— Ой, боюсь-боюсь, — Лупус притворно отшатнулся, бросая взгляд вправо. — Только не убивай! За правду страдаю?

— Постой, одумайся! — Феликс сделал тщетную попытку схватить Фабия за локоть, но тот уже занес руку, намереваясь отомстить обидчику.

Вдруг неожиданно Лупус съежился и скорчил перепуганное лицо.

— Не бей! Ты что? Я ничего тебе не сделал!

“Что это с ним?”

Тот попятился, озираясь по сторонам.

“Чего он постоянно крутит головой?”

Рука со сжатым кулаком описала дугу. Злость и обида на сложившиеся обстоятельства буквально пульсировали в каждом пальце, ища единственный выход в зубодробительном соприкосновении с челюстью противника.

— Сыночек весь в папаню… — раздался ленивый, исполненный глубочайшего презрения голос.

Фабий, готовый нанести удар, резко остановился и повернулся к говорившему. Перед ним стоял соперник, он же конкурент отца, виноторговец Сервий Порсена, отец Лупуса.

— Здравствуй, Феликс. Куда только смотрит всеми нами уважаемый начальник стражи? Я тут вижу явное упущение в работе. Пока он ночью гоняется за пьянчужками и хулиганами, у него под самым боком разгуливает потенциальный преступник, будущий убийца. Я теперь плохо сплю, боюсь за жизнь членов моей семьи. Надо будет зайти к вам в гости, поговорить с отцом. А лично тебе советовал бы поменьше общаться с ним, ты еще не до конца пропащий.

— Не знаю, не знаю… — Лупус покачал головой. — Они хотели вдвоем напасть на одного. Трусы.

— Что ж, жаль, — скривился Сервий Порсена. — Не всегда у достойных родителей рождаются порядочные отпрыски, встречаются и негодяи, с гнильцой.

— Я с гнильцой? — возмутился Феликс. — Да знаете ли вы… Да вы в курсе того… Да ваш несравненный сынок…

— Что? — начиная терять терпение, деланно улыбнулся отец Лупуса.

— Он… Он еще более худший сын, чем вы думаете про меня. Вот!

Теперь Сервий Порсена улыбнулся уже искренне:

— Сынок, ты лучше держись подальше от обоих. Один сын преступника и в недалеком будущем сам преступник, а второй… — Он, задумался, но так и недоговорив, махнул рукой. — Пойдем, нечего с ними общаться. Мало ли что окружающие про нас подумают. Еще, чего доброго, решат, что они вместе с нами.

Лупус состроил вредную рожу и вместе с отцом отошел в противоположную часть помещения.

“Он специально все подстроил, — глядя им вслед, думал Фабий. — Только и ждал момента, когда отец посмотрит на него. Вот и выделывался…”

С оплатой квитанций справиться все же получилось. Спустя час безрезультатных мучений ему посчастливилось познакомиться с торговцем папируса. Добродушный, с седыми висками и аккуратной, причесанной бородкой он помог, объяснив, какие счета необходимо оплатить в первую очередь и даже показал, как правильно заполнить все нужные документы.

Покончив с самым трудным, Фабий поспешил обратно на пристань. Выгрузка почти закончилась, длинные ряды крепко сколоченных бочек, поставленные одна на другую, заняли большую часть причала. Отыскав нужных людей и распорядившись о транспортировке товара на склад, Фабий, наконец, смог облегченно выдохнуть. Он справился.

— Теперь мы можем поесть? — нетерпеливо поинтересовался Феликс, поглядывая на него круглыми, умоляющими глазами. — У меня живот давно к спине прирос. Боюсь, я в таком состоянии долго не протяну.

Более-менее приличное заведение отыскалось неподалеку от терм Нептуна. В Остии, в отличие от Рима, в харчевнях разрешалось готовить горячую пищу и Фабий, а вместе с ним Феликс, сполна этим обстоятельством воспользовались. Каждый заказал себе большую тарелку кровяных свиных колбасок с луком, гору ячменных лепешек, крабовый суп, медовые пирожные и подслащенную воду.

Спустя полчаса они довольные, поглаживая сытые животы, лениво вышли на улицу.

— Люди добрые, подайте сироте обездоленному, — со ступенек маленького храма, посвященного Геркулесу, поднялся грязный, оборванный пацаненок и, подскочив к ним, принялся канючить милостыню.

Громко топая стоптанными сандалиями, прикрывая субтильное тельце серой, драной туникой, он протягивал в их сторону тоненькие ручки. Феликс порылся в одном единственном кармане и, убыстряя шаг, бросил:

— Сам беден, — и для убедительности вывернул карман.

Попрошайка в отчаянии завыл и схватился за спутанные, торчавшие клоками волосы.

— Сытый голодного не поймет, мне любая, самая мелкая монетка сгодится, — и попытался ухватить Феликса за плечо.

— Да, отстань ты, — увернулся тот. — Сходи лучше в порт, поработай.

Фабий тихо ткнул брата в бок. А нищий скороговоркой запричитал:

— Без мамки я, без отца, сирота круглый, помогите, чем сможете, ради всех богов. Работал в порту проклятом, надорвался, еле в себя пришел, вот и побираюсь, не проходите мимо, вижу люди вы хорошие, по глазам вижу.

Фабий вытянул из висевшего на груди кошелька первую попавшуюся монету, серебряный сестерций, и кинул пацаненку. Тот ловко поймал и, засунув за щеку, принялся благодарить:

— Спасибо добрый человек, не прошел мимо, не остался равнодушным…

Однако, продолжал следовать за ними, не отставая ни на шаг.

— Мы тебе уже подали, — не выдержал, оборачиваясь, Феликс.

— Ты нет, — возразил мальчуган и принялся хватать его за рукав туники.

— Приставучий какой! — возмутился тот. — Фабий, забери обратно свою монету, он ее недостоин.

— Кто ты такой, чтобы судить, достоин или недостоин? — попрошайка резво обогнал их и оказался впереди, повернувшись к ним лицом. — Оскорбляете хорошего человека… — И неожиданно закричал: — Убогого легко обидеть. На такого всякий горазд голос повысить, руку поднять.

Шедшие рядом принялись оборачиваться в их сторону, некоторые начали хмуриться. Феликс с Фабием смутились и попытались скрыться. Внезапно рядом мелькнуло знакомое лицо и Фабий узнал в идущем навстречу человеке Авла Цинну, адвоката нанятого им вчера. Тот также заметил его и остановился.

— Какая встреча… — он расплылся в радостной улыбке. — Какими судьбами тебя сюда занесло?

— Дела… — уклончиво ответил Фабий и, представив брата, поинтересовался: — Как продвигается освобождение отца из камеры?

Адвокат потер небритый подбородок:

— Сегодня, к сожалению никак не получается… Завтра, видимо, тоже… А вот послезавтра…

— Только послезавтра? — возмутился Фабий. — Мы же договаривались!

— Подайте, пожалуйста, — продолжавший крутиться рядом пацаненок, вновь запричитал. — Юпитера ряди, Изиды, Нептуна… — И самым наглым образом принялся хватать Цинну за руки.

— Пошел прочь, наглец! — тот попытался оттолкнуть мальчишку. — Иначе, получишь не деньги, а тумаки!

— Неужели? — удивился попрошайка. — На родную дочь руку поднимешь?

— Ты мне не дочь… — мгновенно отозвался Цинна, но Фабий почувствовал в его голосе неуверенность. Адвокат отступил на шаг и внимательно оглядел попрошайку.

— Дожили… — рассмеялся мальчишка и, схватив рукой за волосы, с силой потянул. К невероятному изумлению они легко оторвались.

— Парик! — ахнул Феликс и секунду спустя добавил. — Ты девчонка.

— Туллия, — изумленно промямлил Цинна. — Ты что здесь делаешь? Да еще в таком виде?

— Работаю, папочка, — тряхнув черными, до самых плеч, локонами, рассмеялась та. — Гортензий попросил кое-что разузнать. Ну и жара… — Она с ненавистью взглянула на парик и выкинула в сторону.

— Гортензий говоришь, — нахмурился адвокат. — Почему не сказала?

— Не начинай, — девочка обиженно надула губы. — Дома все объясню. — Она игриво сверкнула глазами. — А кто с тобой? Познакомишь?

— Фабий Марцелл и его брат Децим Регул, — ответил Цинна.

— Значит, ты не попрошайка? — Феликс упер руки в боки. — Верни деньги!

— С какой стати? — удивилась Туллия. — Хотя, если Фабий скажет, я отдам. Желание клиента — закон.

— Не стоит, — отмахнулся тот. — Я бы хотел вернуться к нашей теме. Вы освободите отца?

— Знаешь, Фабий, — адвокат заметно помрачнел. — В твоем деле возникли заметные осложнения.

— Папа, ты еще ему не сказал? — удивилась девочка.

— Отстань, я еще просто не успел.

Фабий, слушая их спор, быстро переводил взгляд с дочки на отца.

“Угораздило же меня нанять семейный подряд мимов. Хоть бы маме удалось найти толкового юриста…”

— Дело, Фабий, знаешь в чем… — Цинна пожевал губами. — Твой отец почти осужден…

— Вы-то откуда знаете? За что? Он же не убивал.

— Вся загвоздка в том, что наш император думает по-другому.

— Нерон? Ему какая разница?

— Он в гневе и ярости. Требует мщения и правосудия… — Цинна почесал затылок.

— Весь Рим обсуждает это, — прибавила Туллия. — Поэтому твоего отца отказывается защищать большинство адвокатов.

— Считают дело проигранным, — хмуро улыбнулся ее отец.

— Почему проигранным? — удивился Феликс. — Я чего-то не пойму…

— Поговаривают, — принялся объяснять Цинна. — Когда Нерону доложили об убийстве, то преподнесли в таком виде, что он теперь полностью уверен, будто отец Фабия главный виновный. А вы знаете, как у нас работают... В первую очередь стараются угодить Цезарю, а уже потом все остальное.

— И все же… — повторил свой вопрос Фабий, отказываясь верить в услышанное. — Почему Нерона так сильно заинтересовало это дело?

— Петроний Вер являлся его ближайшим другом и соратником. Теперь понимаешь, в какую передрягу угодил твой отец? Выход-то из нее я вижу, вот только дадут ли через него выбраться невредимым…