Valentine Encounter — Встреча в День святого Валентина (гет)

И всё было хорошо, по крайней мере какое-то время.

* * *

По общему молчаливому согласию, Драко и Гермиона восстановили свои еженощные — за исключением единственной ночи с субботы на воскресенье, когда оба нужны были своим друзьям, — "учебно-целовальные" занятия... Хотя, по правде говоря, оба предпочли бы остаться в компании друг друга.

Для себя лично они оправдывали это лишь тем, что поскольку экзамены были все ближе и ближе, им необходимо было все больше и больше времени для подготовки. Но на деле — после того памятного первого поцелуя — количество учебных часов не изменилось: теперь Драко и Гермиона предпочитали «изучать» друг друга.

Но всё зашло не очень далеко, — по крайней мере, не так далеко, как того хотелось бы Драко, — поскольку Гермиона довольно чётко обозначила рамки дозволенного: глубокие поцелуи и небольшие ласки, но строго выше талии. Ничего больше, она и так жаловалась, что теряет много времени, которое могла бы потратить на учебу.

И хотя её уверенные шлепки по шаловливым Малфоевским рукам держали его в постоянном возбуждении вот уже на протяжении нескольких недель — раньше он не потерпел бы такого отношения к нему ни от кого, — Драко с удивлением обнаружил, что вовсе не против дать ей немного времени и личного пространства... Оправдывал он это лишь постоянным напоминанием самому себе, что чем дольше он ждёт, тем слаще будет награда в конце.

По правде говоря, у него было настолько хорошее настроение, что это заметили даже его сокурсники-слизеринцы. Кто бы мог подумать, но наибольшую выгоду из его нового благодушного настроя извлекала Панси, поскольку теперь Драко был намного более благосклонен и терпелив с ней днём, а постоянное отсутствие сексуальной разрядки из-за закрытости Гермионы выгодно выделяло достоинства Панси ночью.

Драко даже зарвался настолько, что, вернувшись однажды в пятницу около часа ночи в общую гостиную и найдя там Панси, сидевшую, скрестив ноги, у камина и увлечённо болтавшую с подругой из Дурмстранга, сам начал к ней приставать.

Памятуя о недавних горячих поцелуях с Гермионой, Драко подошел к Панси сзади и, обхватив её руками, легко поднял девушку на ноги. Затем, игнорируя её удивленные возгласы, взял Панси за руку и повёл мимо камина и застывшей в изумлении подруги прямо в свою спальню, откуда Панси вышла лишь на следующее утро, пропустив завтрак, — подпрыгивающая походка, триумф в глазах и потерянная девственность.

После того случая Панси часто ждала возвращения Драко поздно ночью в общей гостиной, и он никогда не обманывал её молчаливых ожиданий.

Ему и в голову не приходило, что Гермиона, узнай она об этом, мягко говоря, не одобрила бы его новую привычку сначала страстно целовать и обнимать её, а затем жёстко трахать Панси. Драко был убеждён, что Гермиона и Панси — две совершенно разные части его жизни, между которыми нет ничего общего. Ну... Кроме, пожалуй, одного: с одной он нагуливал «аппетит», а со второй утолял свой «голод». Панси была девушкой, на которой он всё ещё собирался жениться, а Гермиона...

Гермиона была его наркотиком.

* * *

Терпение Драко подходило к концу.

— Черт бы тебя побрал, Грейнджер, — бурчал он себе под нос, в -дцатый раз глядя на часы и сомневаясь, там ли он ждёт...

Из всех возможных мест, где они могли бы встретиться в это чудесное воскресное утро — день похода в Хогсмид, — Гермиона, к огромному удивлению Драко, выбрала именно это. Нет, они, конечно, должны были вести себя осторожно и по возможности скрываться, если хотели провести целый день вместе, но... Подвал «Сладкого Королевства»? Это смешно!

Он пробыл тут уже двадцать минут. В подвале было прохладно и сыро, стены влажно поблёскивали, и если бы Драко пришлось ещё раз прятаться на полу под шаткой лестницей, когда жирный муженёк здешней владелицы спускался за коробкой сахарных свистулек или ящиком сахарных тараканов...

Драко жёстко ругнулся и продолжил метаться из угла в угол — останавливался он лишь на секунду, чтобы в очередной раз посмотреть на часы. Он бы многое отдал за то, чтобы с комфортом сидеть сейчас в «Трёх Метлах», потягивая сливочное пиво.

Внезапно он резко остановился и обернулся — звук шёл снизу, словно кто-то скрёбся из-под пола, просясь наружу. Сердце Драко пропустило удар. То, что он увидел, поразило его: тяжелый люк в полу, настолько хорошо замаскированный, что Драко даже не заметил его раньше, подрагивал, словно подталкиваемый изнутри.

Через секунду в дыре в полу показалась голова в капюшоне, а затем Гермиона быстро скользнула наверх в обтягивающих джинсах и не по размеру большом свитере — она что, позаимствовала её у Поттера или Уизли? Драко внезапно почувствовал внезапный и довольно ощутимый укол где-то в районе сердца — это могла быть лишь ревность.

«Я просто забочусь о своей собственности, и никто больше не имеет на неё права, а уж тем более Уизли, так поступивший с ней той ночью», — с яростью подумал Драко и молча наблюдал, с какой гибкостью и грацией Гермиона вылезла из-под люка.

Лицо его было мрачным, пока она закрывала люк и отряхивалась, но наконец Гермиона выпрямилась и посмотрела на Драко — однако, в отличие от Панси, которая, заметив выражение его лица, тут же попятилась бы назад, бормоча извинения за опоздание, Гермиона даже не казалась смущенной.

— Откуда у тебя этот свитер? — вместо приветствия выпалил Драко.

Она, казалось, удивилась такому вопросу:

— Это старьё, что ли? — она окинула себя взглядом. — Это бывший свитер Виктора Крама. Он отдал его мне летом между четвёртым и пятым курсом.

При ближайшем рассмотрении Драко заметил поблёкшие, некогда золотистые буквы «сборная Болгарии» на грязновато-бордовом фоне. Драко почувствовал облегчение: Крам — дело отыгранное. Не из-за чего беспокоиться.

Дальше его взгляд упал на волосы Гермионы.

— А это что?

Драко протянул руку и дотронулся до толстой длинной косы, перекинутой на плечо и выглядывавшей из-под всё ещё накинутого капюшона свитера. Он откинул его и увидел, что Гермиона и в самом деле убрала волосы с лица, заплетя их во французскую косу.

— Никогда не видел тебя с косой, — протянул он, не замечая хмурость, засквозившую в его лице.

— А, да просто... — теперь Гермиона явно была немного смущена. — Мои волосы... понимаешь, они могут привлечь внимание. По ним меня узнают. Я решила, будет лучше их несколько... укротить. Тебе нравится?

Этот вопрос совершенно сбил Драко с толку. Гермиона никогда прежде не спрашивала так по-девичьи о его мнении касательно своей внешности. И, честно говоря, ему не нравилось. Ни капельки. Её непослушные волосы — вот то, что Драко искал в каждой комнате в Хогвартсе, в которую заходил. И он, к огромной своей досаде, не раз ловил себя на том, что неосознанно ищет эту копну волос даже в общей гостиной Слизерина.

Но она была права: сегодня ей действительно следовало, как она выразилась, «укротить» свои волосы. Кроме того, Драко разбирался в девушках достаточно, чтобы понимать, что ни при каких обстоятельствах нельзя давать негативный ответ на вопрос, касающийся их внешности. Никогда. Если, конечно, он не хотел прекратить общение с этой девушкой навсегда. А это было последнее, чего он хотел в данном случае: говорить с Грейнджер, как оказалось, было почти так же приятно, как целоваться с ней.

— Я... Ты просто... — черт возьми, Малфой, соображай быстрее. — Ты просто выглядишь несколько иначе, — он выдавил из себя что-то вроде улыбки, но, увидев выражение её лица, быстро добавил: — Неплохо. Я бы даже сказал, круто!

Кажется, этого ей было достаточно.

— Ну что, пойдём? — улыбнулась она. — Я бы не отказалась начать этот день с кружечки сливочного пива. Ты же не против?

— Что ты, — едко бросил Драко, — я же мечтаю провести остаток дня в этом подвале с толстым мужиком в качестве компаньона!

Как по заказу, дверь наверху с грохотом открылась. Драко схватил Гермиону и толкнул её под лестницу как раз в тот момент, когда грузный хозяин лавки начал медленно спускаться. Он взял ближайший ящик с «Берти Боттс» и, заворчав, потащился наверх.

Драко, притаившийся рядом с Гермионой, хотел было одними глазами дать ей знак... но это желание исчезло в ту же секунду. Она так и манила, сидя на каменном полу в своем выцветшем свитере, пыльных джинсах — неизвестно какими тайными путями она шла сюда, навстречу ему, — с широко распахнутыми тёмными глазами и сдерживаемым дыханием. А потому прежде чем он успел подумать и прежде чем дверь над ними закрылась, Драко приник к её губам страстным, дерзким поцелуем.

* * *

— Кстати, а где начинался тот тоннель? — спросил Драко, когда они сидели за самым дальним, темным столом и потягивали сливочное пиво.

Гермиона сидела спиной к двери, а потому каждый человек, заходивший в паб, видел лишь её толстую косу... Хотя, по правде говоря, никто и не смотрел в их сторону. В последнее время, предвидя прогулку в Хогсмиде, Драко намеренно был крайне груб и вспыльчив со своими софакультетовцами, — что на самом деле было не так уж сложно, поскольку в это время проводилась Ж.А.Б.А., которая, хвала Лорду, наконец-то подошла к концу. Окончание экзаменов и праздновалось в это воскресенье выпускниками в Хогсмиде. И Драко был уверен, что, памятуя о его поведении, ни один слизеринец не подошёл бы к ним сегодня.

Что касается гриффиндорцев, Гермиона сразу сказала Драко, что едва ли кто-нибудь из них обратит внимание на «девушку-Драко-Малфоя» (она слегка зарделась при этих словах); лишь Гарри и Рон вызывали у Гермионы некоторые опасения, хотя, с другой стороны, они ушли в Хогсмид часов в десять утра, поскольку на середину дня у них была запланирована тренировка по квиддичу. Сейчас же на часах было около часа, а потому Гермиона надеялась, что Гарри и Рон уже возвращались в Хогвартс — если ещё этого не сделали. И единственная причина, по которой Гермиона кралась по тому тоннелю, заключалась лишь в том, что она боялась пересечься с ними, потому что с утра она соврала, что у неё раскалывается голова из-за недавних экзаменов, а потому она должна была остаться в спальне на целый день и отдохнуть. Она пожелала им хорошей прогулки и удачной тренировки, попросила не беспокоить её, сказав, что может проспать большую часть дня, что звучало весьма правдоподобно, ибо за последнюю неделю Гермиона едва ли сумела урвать хотя бы двенадцать часов сна.

Последнее, кстати, было чистой правдой, и в последнее время Гермиона жила в состоянии дикого недосыпания... Но тем не менее предложение Драко оказалось слишком заманчивым, чтобы отказаться.

И вот они здесь.

— Тоннель начинается за статуей в одном из коридоров Хогвартса, — сказала она. — Если хочешь, я могу провести тебя по нему обратно, чтобы ты сам всё увидел, — она слегка приподняла одну бровь — такое типичное для Малфоя выражение лица стало обычным и для неё. — Теперь ты мне скажи, как тебе удалось ускользнуть от своих прихвостней, а?

Драко наградил её своей фирменной усмешкой:

— Ну помнишь, как ты отмазалась от Поттера и Уизли — «не могу подняться с кровати после экзаменов»? Так вот с Креббом и Гойлом то же самое. Ж.А.Б.А. нехило так их подкосила. Хотя они, по-моему, сдали-то всего два или три экзамена, — он отвлёкся на свои мысли и лишь задумчиво повторил: — По-моему.

Гермиона с трудом выдавила улыбку, но в душе не всколыхнулось совершенно ничего: она не испытывала никаких чувств к этим отродьям с той памятной ночи в День святого Валентина, кроме лютой, жгучей ненависти.

— А что касается Панси, — продолжил Драко, — я отправил её в салон красоты на целый день, чтобы она немного побаловала себя. Вряд ли она высунется оттуда вплоть до пяти часов — я позаботился об этом. Так что она не проблема. И я очень надеюсь, что остальные слизеринцы будут держаться сегодня от меня подальше.

— Да, я видела, насколько ты был «любезен» с ними... Все ради меня, не так ли?

Драко сощурился. То, что Гермиона пришла к выводу, что из-за неё он намеренно отдалился от своих сокурсников, не обещало ничего хорошего... Пусть даже это была истинная правда. От осознания этого факта любая девушка могла потерять голову и зазнаться, а это было бы... Грейнджер, в конце-то концов, даже не была его девушкой — так, небольшой трофейчик, который очень хочется получить.

Трофей. Ничего больше.

— Не льсти себе, — фыркнул он.

Гермиона откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

— Даже и не мечтала, — парировала она, и Драко заметил небольшие искорки в её глазах и не знал наверняка, волноваться ему или веселиться.

Она не повелась.

Он снова недооценил её: Грейнджер видела его насквозь.

Черт, а эта девчонка умна.

И догадлива.

И красива.

И бесстрашна.

И независима.

И остроумна.

И горда.

«Другими словами, идеальная пара для тебя», — прошептал предательский голосок где-то в глубине души, разбуженный, по всей видимости, болезнью и вероломной речью профессора, которому он верил, как себе.

Нет! Измена! Ересь! Позор семьи! Грейнджер — это так, интрижка. И всё, черт побери, и все!

Драко потряс головой, чтобы избавиться от назойливых мыслей, а когда он поднял голову и встретился с Гермионой взглядом, её проницательный взгляд совершенно обезоружил его. Залпом допив сливочное пиво, Драко поставил пустую кружку на стол и поднялся на ноги.

— Прогуляемся, Грейнджер, — как обычно растягивая слова в попытке казаться беспечным, предложил он. — Сегодня прекрасная погода.

* * *

Никто из учеников Хогвартса не обращал на них внимания в этот прекрасный, залитый солнцем день. А потому Драко и Гермиона могли спокойно и неторопливо прогуливаться по улочкам Хогсмида, держась за руки и останавливаясь то у одной, то у другой витрины. Порой, когда кто-то из них замечал нечто интересное для него, они оба заходили в магазин. На целых полчаса они остановились в причудливой библиотеке Хогсмида, притаившейся на самой окраине деревни. Но самое приятное было ещё впереди: в конце дня Драко арендовал небольшую лодочку в доке, расположенном ровно напротив Хогвартса, по другую сторону Черного озера, и уверенными гребками направил судно на середину озера, чтобы полюбоваться вместе с Гермионой на потрясающий закат. Ну и поцеловаться, конечно, — всего лишь пососаться, ничего больше, никаких чувств.

Ночная синь уже начала сменять багровый закат, когда Драко и Гермиона вернули лодку в док, привязав её. Было около семи вечера: ужин в Хогвартсе был в самом разгаре, однако, по всей видимости, он уже завершился бы к тому моменту, как они вернулись в школу. К тому же, по подсчётам Драко, Панси вот уже два часа, как должна была покинуть салон красоты, и он был уверен, что та будет искать его, дабы похвастаться результатом. А потому Драко решил, что лучше бы им с Гермионой снова воспользоваться тем тоннелем в «Сладком королевстве». Заодно он и узнал бы, где же этот тоннель начинается.

Гермиона, естественно, шла впереди с зажженной палочкой, показывая дорогу, а Драко просто следовал за ней. Гермиона так сосредоточилась на туннеле, его поворотах, спусках и подъёмах, что совершенно не замечала оценивающих и явно одобрительных взглядов Драко.

А тот с удивлением обнаружил, что вплоть до сегодняшнего дня он и представить не мог себе девушку, которая смогла бы сексуально смотреться в потертых, пыльных джинсах и огромном бесформенном свитере... А Грейнджер, черт побери, смогла: вот оно, живое доказательство его неправоты, уверенно идет сейчас впереди него. Старые джинсы выгодно подчеркивают женственный изгиб бёдер, покачивающихся при походке; длинная коса, перекинутая за спину, покачивалась им в такт. Это смотрелось так просто и так невинно. Драко был уверен: Гермиона даже не пыталась ничего сделать специально, и это сводило его с ума: осознание того, что она была сексуальна, даже не стремясь такой показаться. Её привлекательность в наибольшей степени заключалась в её чистоте и искренности.

Этим она очень отличалась от Панси. Та тоже умела вилять бёдрами, безусловно, однако это было лишь специально отточенным мастерством — приёмчик для привлечения внимания противоположного пола и Драко в частности. И ей это удавалось: порой он и заглядывался на ее походку, однако она не шла ни в какое сравнение с Грейнджеровской — Драко должен был это признать, будучи до конца честным с собой. Сомнений не возникало: неподдельная природная походка Гермионы была намного сексуальнее Пансиных виляний бёдрами.

Грейнджер была совершенно другой, нежели его суженная... «Другой и... лучшей», — снова раздался этот предательский голосок в голове.

НЕТ. Он рьяно потряс головой. Не важно, насколько Грейнджер умна и привлекательна: гриффиндорская грязнокровка никогда не сможет быть лучше чистокровной слизеринской невесты с отменной родословной. Никогда.

Такие мысли становились опасными. Он решил завершить эту битву и наконец разделаться с Грейнджер. Выбросить её из головы, оттолкнуть её всем своим существом. Он не мог больше выносить это, необходимо было оставаться верным своим принципам!

* * *

Стоило лишь им выбраться из горба статуи одноглазой ведьмы, и не успела Гермиона бросить что-то свое раздражающе целомудренное вроде «доброй ночи и спасибо за чудесный день», как Драко прижал её к каменной стене коридора чуть сильнее, чем собирался, однако успев подставить руку под голову Грейнджер, дабы избежать несвоевременного сотрясения мозга. Он так отчаянно и дерзко обрушился на её губы, что даже не успел подумать о том, что творил. Опасно было остановиться вот так, посреди просматриваемого со всех сторон коридора — опасно, запретно и крайне волнительно. Они не скоро ещё сумели оторваться друг от друга — словно по команде, но с явной неохотой. Они оба с трудом переводили дух, Драко прижался лбом ко лбу Гермионы, продолжая по-собственнически обнимать Грейнджер.

— Приходи ко мне сегодня, — тяжело выдохнул он. — Останься у меня на ночь. Скажи, что придёшь...

Её глаза распахнулись ещё шире:

— Драко...

— Ж.А.Б.А. позади, — резко оборвал её Драко. — Теперь у нас есть время. Скажи, что ты придёшь. Пожалуйста. Гермиона.

Он намеренно впервые назвал её по имени, и это оказало именно тот эффект, на который он рассчитывал. Гермиона едва слышно выдохнула — если бы чувства и внимание Драко не были сейчас напряжены до предела, он бы в жизни не услышал этот вздох, — а затем позволила себе положить голову ему на плечо.

Он обхватил её за талию левой рукой, а правой неспешно и очень бережно провел по всей длине её густой косы: такой нежный жест с его стороны убедил Гермиону, что всё было в порядке, что всё было правильно и что она вполне может ответить «да».

«Скажи «да», скажи «да», черт бы тебя побрал, Грейнджер, я же сейчас с ума сойду от желания, скажи это чертово «да»...»

— Да, — наконец приглушённо выдохнула она ему в плечо. — Да, я приду. Я хочу прийти. Драко.

— Хвала Мерлину, — не удержался Малфой и на секунду обмер от ужаса, поняв, что позволил себе так явно показать облегчение, но всего на секунду.

Глаза Гермионы блестели и буквально светились изнутри, и Драко понял, что он не смог бы сказать ничего лучше специально, чтобы упрочить её в своём решении.

Драко бережно вывел Гермиону на середину коридора и, наклонившись, быстро прошептал ей на ухо:

— Встретимся в библиотеке в полночь. Возьми мантию. Мы...

Он резко смолк, застыл на месте и со свистом вздохнул, неотрывно глядя на что-то за спиной Гермионы в конце коридора.

На Панси, если быть точнее.

Она только что вышла из-за угла и замерла как громом поражённая, уставившись на него.

— Драко? — Панси не верила своим глазам.

Даже на расстоянии нескольких ярдов Драко видел, как на лице Панси отразилось понимание, а затем яркий румянец залил её щеки. Она кинулась к ним, не сказав больше ни слова, с выражением жестокости, боли и гнева на лице. Катастрофа.

Драко соображал очень быстро.

Гермиона, все это время наблюдавшая за игрой чувств на лице Малфоя, хотела было повернуться и своими глазами увидеть то, что так поразило Драко. В ту же секунду он обхватил руками её плечи, не позволяя сделать этого. Он так крепко держал её, что практически причинял боль. Заставляя Гермиону стоять неподвижно одной рукой, другой Драко повелительным жестом приказал Панси остановиться. Но он был уверен, что долго он её сдерживать не сможет.

Едва шевеля губами, Драко шепнул Гермионе:

— Ударь меня.

— Что? — недоверчиво переспросила Гермиона.

— Панси стоит прямо у тебя за спиной. И выглядит она достаточно безумной, чтобы натворить глупостей.

Теперь уже понимание отразилось на лице Гермионы.

— Она тебя не узнала, не могла узнать, — быстро-быстро шептал Драко. — Ударь меня, затем пройди мимо меня, закрыв лицо руками так, словно ты плачешь. И не оборачивайся ни в коем случае. Увидимся в полночь. А сейчас, ради Мерлина, ударь меня!

Гермиона тяжело сглотнула, пытаясь собраться с силами. Но в тот момент, когда Панси уже было двинулась опять к ним, Гермиона отступила на шаг от Драко и, замахнувшись, влепила Драко самую мощную затрещину, на которую только была способна в данный момент, а затем, не оборачиваясь, сорвалась с места и бросилась в противоположном от Панси направлении, специально задев Драко плечом с такой силой, что чуть не сшибла его с ног. Через секунду она уже скрылась за углом в другом конце коридора.

Это было потрясающе убедительно, подумал Драко с некоторой гордостью и осторожно потёр горевшую щёку. «Это — моя девочка!»

Но нет... Не так. Это была его девочка: вот она, стоит прямо перед ним. Сконфуженная, злая и оскорбленная до мозга костей. Да, это была именно та девушка, с которой ему предстояло строить своё будущее, и не важно, выбрал ли бы он её сам при других обстоятельствах — хотя ответ определенно был отрицательным. Но это уже не имело никакого значения: выбор сделан, и Драко решил смириться с ним. Его родители возлагали на него большие надежды, как на единственного наследника, и Драко твёрдо решил, что не подведёт их. Грейнджер ничего не меняла.

Ничего.

Поэтому нужно было со всем этим разобраться и как можно быстее.

— Панси, — в несколько больших шагов он преодолел разделявшее их расстояние, схватил Панси в охапку и чмокнул в макушку, не обращая внимания на то, как она застыла в его руках. — Я скучал по тебе сегодня.

Она немного отодвинулась и взглянула на него: Драко видел, как она изо всех сил боролась с надеждой, и эта битва явственно отражалась на её несимпатичном личике.

— Драко, — неуверенно начала она, — кто..? Что это..?

— Пустяки, — без запинки выпалил Малфой, — мне жаль, что тебе пришлось это увидеть. Какая-то ненормальная пуффендуйка с шестого курса набросилась на меня, — он театрально вздохнул. — Ты сама знаешь, такое часто бывает. Но, — он слегка нахмурился, — ты же достаточно хорошо меня знаешь, Панс, чтобы хоть на секунду допустить мысль о том, что...

— Я не представляла, что она из Пуффендуя, — хныкнула Панси, — я не знала, что и думать!

— Понимаю, — ответил Драко, — потому мне и жаль, что ты это увидела. Мне невиносима мысль о том, что ты огорчаешься из-за меня.

Панси снова всхлипнула, но выглядела уже более спокойной.

— А что ты ей сказал? — спросила она. — Чтобы она тебя даже ударила...

— Что я не стал бы мараться о какую-то мерзкую пуффендуйку — судя по грязным маггловским джинсам, ещё и грязнокровку — даже за деньги. Серьёзно, Панс, я лучше опущу все эти жуткие подробности. И, эй, не надо, — он погладил Панси по щеке и вытер невольно скатившуюся слезинку большим пальцем. — Все старания мастеров пойдут насмарку. Ну-ка, покажись, дай мне посмотреть, какую красотку из тебя сегодня сделали!

Сделав шаг назад, он окинул её оценивающим взглядом.

— Исключительна, — объявил он, — хотя они просто подчеркнули твои достоинства. Ты и так у меня красивая.

Драко вздохнул с облегчением, когда Панси наградила его улыбкой — почти незаметной, но искренней.

Он приглашающе раскинул руки, и на этот раз она порхнула в его объятия без раздумий. Крепко прижав её к себе, Драко прошептал ей на ухо:

— Я бы очень хотел убедиться, что каждый дюйм твоего тела так же прекрасен.

Он исподтишка глянул на часы: без пятнадцати восемь. Куча времени для небольших потрахушек, ещё и в душ успеет сходить, прежде чем встретиться с Грейнджер в библиотеке. А если он сейчас удовлетворит свои потребности с Панси, то потом он сможет в полной мере продемонстрировать свои навыки Грейнджер, двигаясь медленно, смакуя каждую секунду. Конечно, нужно было ещё придумать, под каким предлогом выставить Панси за порог до полуночи, ибо она привыкла оставаться у него на ночь после секса... Но Драко не думал, что это будет очень трудно. Какую бы историю он ни выдумал, Панси не станет докапываться с расспросами. Она никогда это не делала. Панси никогда не могла прочитать, что творилось в его голове.

В отличие от Грейнджер.

— Так что скажешь, — шепотом предложил он, — если мы зайдём ко мне, и я завершу свою инспекцию? Я должен удостовериться, что эти мастера уделили внимание каждому дюйму твоей кожи — так, как я им и велел.

Панси хихикнула, кивнула, затем соблазнительно качнула бёдрами, задев Драко, и отстранилась. Усмехнувшись, Драко обхватил её за плечи, и они направились по коридору прочь от того места, где несколько минут назад скрылась Гермиона; слизеринские «принц и принцесса», предназначенные друг для друга с самого рождения.

— А как хоть звали ту пуффендуйку? — спросила Панси, пока они шли, и в её голосе не было уже и капли обиды. — Может быть, я... перекинусь с ней парой словечек завтра.

Драко фыркнул:

— Ты думаешь, я заморачивался такой херней, как запоминать её имя?

— О, — Панси несколько сникла, но тут же просияла вновь. — Ладно, не бери в голову. Я всё равно узнаю её по косе, если увижу снова, — её взгляд посуровел, — а когда узнаю, то вырву эту дрянную косу с корнем. Какая-то пуффендуйка положила глаз на моего парня.

Не отдавая себе отчёта, Драко обеспокоено оглянулся в ту сторону, куда ушла Гермиона. Теперь у него была ещё одна причина надеяться, что Гермиона никогда больше не уложит волосы подобным образом.