Если вдруг тебя не станет... (джен)

Отдохнуть в эту ночь Гарри так и не смог. Вернувшись в спальню, он практически сразу погрузился в сон, но в этот раз, как и все прошедшее лето, его мучили кошмары: Министерство, леденящие душу крики и Сириус, исчезающий в проклятой арке. Следующим утром Гарри чувствовал себя совершенно разбитым. Выплеск эмоций, случившейся с ним прошлой ночью, не только не принес должного облегчения, а, как сейчас казалось Гарри, напротив, только усугубил ситуацию. Еще и эти возобновившиеся кошмары. Заметив, что однокурсники стали просыпаться, он поспешил покинуть спальню. Не хотелось объяснять Рону или Невиллу, почему у него вновь такой усталый вид.

Первой парой сегодня стояла трансфигурация; решив в очередной раз проигнорировать завтрак, Гарри направился к кабинет, намереваясь еще какое-то время провести в одиночестве. Спустившись на первый этаж, он остановился возле нужной двери и устало прислонился к стене. Размышляя о событиях вчерашнего дня, Гарри вдруг понял, что ничего не изменилось. Да, он был рад наконец покинуть больничное крыло, окончательно восстановиться после отравления, провести время с друзьями в Гриффиндорской башне; возможно, что, когда вновь начнутся тренировки по квиддичу, Гарри и этому будет рад. Но самое главное так и останется неизменным: Сириуса не вернуть, он уже никогда не будет рядом, и даже тот факт, что крестный простил его, ничего не меняет.

— Ты простил меня, но что делать, если я не могу простить себя сам? — прошептал Гарри, зажмурившись. — Я не справлюсь с этим в одиночку.

— Тебе и не нужно!

Вздрогнув, Гарри резко открыл глаза и улыбнулся. Он был настолько поглощен своими мыслями, что даже не заметил прихода друзей.

— Серьезно, ты не обязан держать это в себе, — вновь обратился к нему Рон.

— Рон прав, мы твои друзья и всегда готовы тебя выслушать. Если, конечно, ты сам этого захочешь, — тихо добавила Гермиона.

— Я знаю, просто… Просто я не уверен, что смогу это объяснить, — ответил Гарри и, не желая, чтобы друзья решили, что он в очередной раз от них закрывается, поспешно добавил: — Но я хотел бы попробовать. Как насчет сегодняшнего вечера?

— О, было бы здорово! Мы могли бы пробраться в выручай-комнату и спокойно все обсудить.

Еще раз улыбнувшись, Гарри кивнул, попутно размышляя о том, что пока у него есть такие друзья, он никогда не будет один.

В целом день прошел без происшествий, Гарри даже сумел добиться хороших результатов по нескольким предметам. Направляясь вместе со всеми обратно в башню, Гарри был в приподнятом настроении. Может быть, он все же сможет начать жить заново? Оказавшись в гостиной, он с воодушевлением составил компанию Гермионе и принялся за уроки. Пока Рон горестно вздыхал и размышлял о том, что несправедливо по всем предметам задавать длиннющие эссе, Гарри старался последовательно изложить свои мысли по поводу свойств и классификации долголетних эликсиров. К счастью, будучи в больничном крыле, он посвятил достаточное количество времени чтению не только учебника, но и дополнительной литературы, поэтому, как Гарри казалось, в этой теме он разбирался довольно неплохо.

Закончив и еще раз внимательно перечитав написанное, Гарри устало вздохнул. На первый взгляд эссе вышло довольно сносным, но ему казалось, что он не смог достаточно полно и четко обосновать причины усложнения составов зелий и увеличения числа компонентов. Поразмыслив над этим вопросом еще какое-то время и признав свое поражение, Гарри обратился за помощью к Гермионе.

— Ну, смотри, в состав любого зелья входят магические ингредиенты, которые сами по себе имеют особые свойства или же приобретают их в комбинации с другими составляющими, — принялась объяснять девушка. — Таким образом, если мы увеличиваем число используемых компонентов, то количество возможных комбинаций тоже увеличивается, а именно большим количеством комбинирующихся магических свойств и характеризуется особенность данных видов зелий.

Вздохнув, Гарри записал слова подруги, понимая, что так и не разобрался в этом вопросе, несмотря на ее попытки объяснить. Дополнив эссе и отложив перо, Гарри посмотрел на часы. До отбоя оставалось чуть больше получаса, значит, если они собирались поговорить, им нужно было поторопиться. То, что этот разговор абсолютно точно будет не быстрым и не самым легким, понимали все, поэтому, отложив все оставшиеся дела, друзья покинули башню.

Оказавшись в выручай-комнате, Рон и Гермиона потрясенно переглянулись: внешне комната напоминала собой гостиную дома Блэков. Усевшись на небольшой диванчик, они приготовились слушать.

— Понимаете, мне сейчас очень тяжело, — вздохнув, принялся объяснять Гарри. — И тот факт, что я сейчас делюсь своими переживаниями с вами, только все усложняет. Я никогда еще никому не говорил о своих чувствах, потому что первые одиннадцать лет мой жизни говорить было просто некому, а потом я даже представить себе не мог, как это вообще возможно — поделиться своей болью с кем-то другим. Но сейчас я понимаю, что держать все в себе тоже больше нельзя; я пытался делать это долгое время и, как мы все знаем, ни к чему хорошему это не привело. Я действительно вел себя как идиот. Сейчас впервые за все эти годы я готов признать: мне нужна ваша помощь и ваша поддержка. У меня такое чувство, что моя жизнь постепенно превращается в ад, и с каждым днем все хуже и хуже. Когда оказалось, что Сириус невиновен и у нас появился призрачный шанс на то, чтобы стать одной семьей, я был безумно счастлив. Я верил, что весь этот ад, в котором я жил до этого, наконец закончился, но, видимо, не суждено. Я знаю, что не имел право вас бросать, на мне лежит большая ответственность за судьбу целого мира, но мне было так тяжело. Сейчас временами становится легче, я начинаю снова радоваться мелочам, видеть положительные моменты, но, если говорить совсем открыто, ничего не изменилось, вслед за этими светлыми минутами вновь и вновь приходят вся эта боль и тьма, в которой я сейчас живу. Мне кажется, она останется со мной навсегда. Говорят, что время лечит, я верил в это. Вернее, хотел в это верить, но сейчас понимаю, что это полная чушь. Время не лечит, не помогает забыть, оно просто учит с этим жить.

— Гарри, мы все понимаем, но и ты нас тоже пойми, — мягко ответила Гермиона. — Нельзя всю жизнь взращивать в себе свое горе, ты должен идти дальше.

— Да, дружище. Уже почти полгода прошло, пора забыть, — начал говорить Рон.

— Забыть?! Ты вообще понимаешь, о чем ты говоришь? Я потерял самого близкого мне человека, а ты предлагаешь просто забыть?

— Гарри, да пойми ты, нельзя все время жить только этим горем. Да, Сириус умер, да, нам всем его очень жаль, но на этом все. Прошло уже достаточное количество времени, и ты вполне мог бы уже полностью оправиться, если бы не занимался той глупостью, которой сейчас занимаешься.

— Глупостью? — изумленно переспросил Гарри. — О какой глупости ты сейчас говоришь, Рон? Глупость в том, что я в очередной раз столкнулся со смертью и болью потери? В том, что потерял шанс обрести семью? В том, что в очередной раз остался совсем один? В том, что лишился единственного человека, который меня понимал? В чем, скажи пожалуйста, заключается моя глупость?

— Я еще раз тебе говорю: то, что ты делаешь сейчас, и уж тем более та история с ядом, это глупость. И ты сам об этом знаешь! — сказал Рон, покидая комнату.

— Прекрати говорить мне про глупость! — закричал Гарри, вслед за Роном выходя в школьный коридор и хватая его за руку. — Вы просили меня рассказать вам о том, что именно меня волнует, я впервые попытался довериться хоть кому-то, однако вместо поддержки и помощи я услышал только упреки в собственной глупости. Ты не думал, что мой поступок был вызван безысходностью? Что я попросту не знал, что мне делать и как достучаться хоть до кого-нибудь?! Не думал, что я просто хотел быть услышанным?

— Прекрати строить из себя жертву! Не у тебя одного есть проблемы, и никто не обязан помогать тебе их решать! — яростно заорал Рон, отталкивая Гарри.

— А я не просил тебя их решать, я просто просил вас о поддержке! Тебе легко судить: у тебя огромная семья, ты никогда не бываешь один! В отличии от меня. У меня больше никого не осталось. Я всегда один! — тяжело дыша, закричал в ответ Гарри, в свою очередь набрасываясь на Рона.

Гермиона, вышедшая вслед за мальчиками, не сдерживала слез, глядя на эту сцену. Гарри стало искренне жаль ее, ведь она ни в чем не была виновата и не заслуживала слышать всю эту ссору. Он уже собирался объяснить, что не имел в виду ее, но его перебили.

— Позвольте узнать, по какой причине три студента Грифиндора устраивают драку в коридоре вместо того, чтобы быть в своих спальнях за пять минут до отбоя? — стремительно приближаясь к ним, поинтересовался Снейп, останавливая свой взгляд на Роне.

Испугавшись, что профессор мог слышать слишком многое, Гарри судорожно сглотнул. Кроме того, произошедшая в коридоре сцена и потенциально возможное нарушение школьных правил явно были плохим началом налаживания отношений.

— Мистер Уизли, что же вы молчите, неужели проглотили язык? — вкрадчиво произнес Снейп. — Совсем не похоже на храброго гриффиндорца.

Заметив, что уши Рона опасно покраснели, Гарри поспешил взять удар на себя. Несмотря на ссору, он не хотел, чтобы у друга были неприятности.

— Это моя вина, профессор. Я захотел поговорить вне стен гостиной, поэтому Рон и Гермиона пошли со мной.

— Двадцать баллов с Гриффиндора за нахождение вне стен гостиной после отбоя. — сухо произнес Снейп, не глядя на Гарри. Уизли, Грейнджер, идите к себе. А вы, Поттер, следуйте за мной, — добавил Снейп, направляясь в противоположную от Гриффиндорской гостиной сторону.

Гарри уныло поплелся за ним, все еще злясь на Рона. У него в голове не укладывалось, как мог его лучший друг говорить такие ужасные вещи. Особенно после того, как сам Гарри попросил их с Гермионой о помощи. Он не раздумывая шел за Снейпом, полагая, что они направляются в кабинет зельеварения, поэтому очень удивился, когда понял, что оказался около незнакомой дубовой двери. Гарри еще никогда не был в этой части подземелья, поэтому с трудом мог представить, где именно они сейчас находятся.

Оказавшись в помещении, Гарри не смог сдержать удивленного вздоха: это была личная лаборатория Снейпа. Смерив его странным взглядом, Снейп жестом пригласил Поттера сесть. Решив не злить профессора еще больше, Гарри опустился на предложенный стул и принялся ждать.

— Полагаю, нам нужно прояснить некоторые моменты, — ровным голосом произнес Снейп, чем безмерно удивил Гарри. — Так уж вышло, что уже дважды я невольно стал свидетелем ваших откровений. Да, Поттер, дважды, — повторил профессор, заметив, что Гарри намеревался задать вопрос. — Совет на будущее: держите все свои мысли при себе, пока не убедитесь, что рядом с вами никого нет. И прежде чем вы ударитесь в истерику, отмечу, что в некотором роде это можно считать своеобразной расплатой за мой омут памяти.

Заметив, что при упоминании об окклюменции и ситуации с омутом памяти Гарри пробила дрожь, профессор вздохнул и поспешил перевести тему.

— Поймите, Поттер, в смерти Блэка нет вашей вины. Во всяком случае, ее явно не больше, чем моей и вины профессора Дамблдора и уж тем более вины самого Блэка. В ситуации с омутом также присутствует часть и моей вины: я должен был предусмотреть, что подросток вроде вас непременно захочет сунуть свой любопытный нос туда, куда ему не следует. Кроме того, вы имеете полное право скорбеть по своему крестному столько, сколько сами посчитаете нужным. Это ваша боль и ваше право.

Гарри судорожно вздохнул, не зная, как реагировать на происходящее. Снейп не просто не кричал на него, но и пытался успокоить. Все это выглядело просто нереальным.

— Почему вы говорите мне все это? — тихо сказал Гарри, не решаясь взглянуть профессору в глаза. — Сэр, — поспешно добавил он, опасаясь возможной реакции Снейпа.

Долгое время в кабинете царила тишина. Гарри уже успел трижды проклясть себя за несдержанность, но Снейп наконец ответил.

— Потому что я прекрасно понимаю, какого это — жить с чувством вины за гибель человека, которого любил всем сердцем, — тихо ответил профессор.

— Вы тоже живете с этим чувством? — воскликнул Гарри, глядя ему прямо в глаза. К удивлению мальчика, впервые за все эти годы в них не было ни жгущей ненависти, ни всепоглощающего презрения. И, вспомнив разговор с профессором Дамблдором о пророчестве, тихо добавил. — Это из-за мамы, да?

Снейп ничего не ответил, задумчиво глядя на Гарри, словно видел его впервые. Такое пристальное внимание смущало, и Гарри поспешил вновь завести разговор.

— Профессор, вы сказали, что были там, в то время, когда я разговаривал с Буклей. Я, — Гарри стушевался, не зная, как лучше затронуть эту тему. Наконец, решившись, он выпалил: — Как много вы слышали?

— Достаточно, чтобы понять, что я несколько заблуждался на ваш счет.

Услышав ответ, Гарри вновь изумленно посмотрел на Снейпа, стараясь найти хоть намек на усмешку или издевку. Осознав, что профессор говорит искренне, он не смог сдержать вздох облегчения. Казалось, его желание наладить отношения с грозным зельеваром исполнялось само собой, главное сейчас все не испортить.

— Я тоже очень сильно ошибался на ваш счет, сэр, — тщательно подбирая слова, начал говорить Гарри. — За все время после гибели Сириуса вы единственный, кто хотя бы пытается мне помочь. Простите, что я так глупо вел себя все эти годы, — сглотнув, Гарри продолжил. — Профессор, может, мы могли бы попробовать начать все заново? Ну, я имею в виду, что я буду стараться не нарушать правила и должное время уделять учебе, а вы не будете меня так ненавидеть? — Сообразив, что, а главное, кому он это сказал, Гарри поспешно добавил. — Я не хочу сказать, что вы ненавидели меня без причины, я понимаю, что дело не только в моем отце, но и во мне, но сейчас, если я постараюсь исправиться, может, вы могли бы ненавидеть меня чуть меньше?

Гарри, затаив дыхание, ждал, что ответит ему Снейп. Долгое время тот молча стоял, внимательно глядя Гарри в глаза. Почувствовав легкое покалывание в голове, Гарри сообразил, что происходит, но не стал делать никаких попыток, чтобы помешать проникновению в свое сознание. Если Снейп хочет убедиться в его искренности, он не станет ему мешать. Закончив, профессор еле слышно вздохнул и вновь внимательно посмотрел на Гарри. Казалось, что он тщательно взвешивает все за и против, прежде чем тихо сказать:

— Я не ненавижу вас, мистер Поттер. Уже нет.

Услышав это, Гарри счастливо улыбнулся, он и сам не понимал таких резких перемен своего настроения. Возможно, это было связано с тем, что его наконец услышали?

— Сейчас вам лучше вернуться в свою спальню. Если встретите по пути кого-то из преподавателей, скажите, что это я вас задержал. Можете быть свободны, — сказал Снейп, махнув рукой в сторону двери.

Решив больше не злоупотреблять терпением профессора, Гарри направился к выходу, еще не до конца осознавая происходящее, и замер стоя у самой двери, словно не решаясь выйти. Затем развернулся и, собравшись с духом, сказал:

— Спасибо, сэр. Вы, наверное, даже представить себе не можете, как много вы сейчас для меня сделали, — Гарри замолчал, словно решаясь сказать что-то очень важное, и очень тихо добавил: — Вы можете мне не поверить, да и прозвучит это странно, но… Просто впервые после гибели Сириуса я почувствовал, что кому-то не все равно, что я не один. Спокойной ночи, сэр, — выпалил Гарри, буквально вылетая из лаборатории.

Испугавшись собственных слов, он настолько спешил покинуть подземелья, что не увидел горькой улыбки зельевара.

— Ты никогда не будешь один, Гарри…