День святой Эдме (гет)

— Гелла, положи нож. ПОЛОЖИ НОЖ... ради всего святого, Гелла, не делай глупостей, о которых можешь пожалеть!

— А кто сказал, — зашипела аристократка, шире взмахивая кулаком, — что я пожалею?! Выблядок крысиный!

Феарарон[1] отступал, в уме поспешно перебирая, за что любовница в гневе на этот раз. Из последних проступков, следы которых он не успел надёжно скрыть, вспоминалось разве что свидание с герцогиней Эйре. Происходило оно на приёме Его величества Виэта... и о нём вполне могли разболтать злые языки. В этом случае, увы, Гелла права и в оскорблениях, и в ноже...

— Любовь моя, клянусь, что это было ради нас!

Юная женщина остановилась, красная от ярости и дышащая так, будто тысячу лет не покидала пыльных катакомб. Жадно глотнул воздуха и виновник, обтирая потный лоб.

— Гелла, — сипло пробормотал Феарарон, на секунду прижимаясь спиной к стене, — я не лгу. Поверь мне, этого требовали наши интересы. Только так мы...

— Могли остаться вместе?

Гелла, поджав губы, опустила руку и села на край стола, по-хозяйски закинув ногу на ногу. Юбка задралась выше колен, и Феарарону пришлось отвести взгляд, рискуя быть зарезанным собственной подругой. Что ж, что дозволено графине Л'Инси, того не может позволить себе простой лекарь.

— Не совсем, — решил не завираться и рисковать отношениями он. — Эта маленькая интрижка позволила мне подобраться к мужу герцогини. Значит, есть все шансы или раздобыть компромат, или втереться к нему в доверие и получить доступ к новым и новым знакомствам... Ты ведь понимаешь, насколько это важно. В моём случае.

Женщина глядела на него бесстрастно и спокойно, будто не её руки пытались зарезать изменника ещё пару минут назад. Кивнув, она и вовсе отложила нож, переплетая смуглые пальцы поверх округлого колена.

— Я хочу знать обо всех твоих авантюрах.

— О, Гелла...

— Потому что я за них плачу, — отчеканила она.

— Мы... — осторожно поправил Феа, но надменная девчонка только презрительно скривилась.

— Ты вкладываешься только в подарки, чтобы меня умаслить. И помни, — нахмурилась она вдруг, — если я брошу тебя, то ты будешь лечить бездомных и их собак. Если повезёт.

Лекарь закатил глаза. Справедливо. Связался с аристократкой — не попадайся на изменах. Благо, что Гелла немедля не вышвырнула его прочь.

— Я люблю только тебя.

— Пока ради дела не понадобится отлюбить кого-то ещё. Значит, герцогиня...

— Герцогиня Эйре и баронесса Дейн, — решил сразу признаться во всех грехах Феарарон, покаянно склонив голову. — У отца этой девицы есть связи, и мне могут дать работу на флоте. Корабельный лекарь получает столько золота, что тебе не придётся оплачивать все мои счета.

— Верно, — протянула Гелла, сузив глаза. — Только половину. Потому что всё прочее ты будешь тратить на подарки этим двум заразам. И на лечение самого себя после портовых девок.

Мужчина, заломив брови, подошёл ближе, опустившись перед Геллой на колени. Ножом в горло не получил, и то хорошо.

— Любовь моя, — проникновенно пообещал он, целуя покачивающуюся ножку, — клянусь всеми богами, которых придумали в нашем мире, что мне не нужны ни эти дамы, ни портовые девки, ни матросы, ни даже их капитаны. Я принадлежу тебе от кончиков ногтей до макушки.

— От скальпелей до нелегальных зелий, — подхватила чуть оттаявшая графиня, гладя чёрные кудри. — И клянусь всеми богами, которых придумали в нашем мире, что если ты найдёшь себе другую женщину, я вытяну из тебя душу. И жилы. А член отрежу и заспиртую, чтобы он принадлежал только мне.

— Не заспиртуешь, — с нахлынувшей нежностью покачал головой Феарарон, — ты же не умеешь.

* * *

— Если я стану толстой, мне придётся носить корсет? — пискляво спросила Гелла, запихивая в рот пирожное. Лекарь, пытающийся отпить чай из крохотной посудины, в шутку названной чашкой, ухмыльнулся:

— Мять такое тело корсетом? Могу спорить, что если ты и попытаешься, то взбесишься через четверть часа, разденешься прямо на улице и изобьёшь этим пыточным орудием всех, кто заикнётся о приличиях и нормах красоты.

— Четверть часа? Ты так неуклюже льстишь... Феа, — пихнула она любовника локтем, округлив глаза и протягивая опустевшее блюдце, — слуг я отпустила по случаю праздника, поэтому сходи в дальнюю кладовую. Очень хочется кушать.

— Спешишь стать большой и мягкой? — почти с облегчением поставил «чашку» мужчина.

— Если такова плата за сладости, то почему бы и нет? Тогда я смогу лежать в гамаке, а на моём боку станет дремать ангельская пророчица[2].

Растянув губы шире, Феарарон отправился за добавкой. Склонив голову, Гелла разглядывала его спину, а когда та исчезла из виду, тоже заулыбалась. Вытащив припрятанную конфету, стала ждать.

Чудовищный визг и грохот посуды разнёсся по дому через несколько минут. Беспечно поднявшись и отряхнув домашнее платье, Гелла пошла в сторону дальней кладовой.

Феарарон, бледный и вздрагивающий, сидел в углу среди осколков блюда, глядя на содержимое кладовки, рвущееся за порог. Графиня остановилась в арочном проёме, облизывая шоколадные пальцы.

— Любовь моя, объясни, почему в моём доме заперт оживший труп? — С чмоканьем расправившись с указательным, она заправила выбившуюся прядь за ухо и поглядела искоса на лекаря. Тот ошалело моргал, открывал рот, но и слова вымолвить не мог. — Я с радостью оплачу расходы на новую лабораторию, расположенную где-нибудь подальше от города, чтобы твои эксперименты не привели сюда инквизицию. Но ты мог просто попросить, глупый некромант.

— Это не некромантия, — едва слышно просипел Феа, стараясь и говорить, и не цапнуть себя за язык. — Это наука...

— Так ты хотел похвастаться? Ох ты моя радость, — всплеснула руками женщина, бесстрашно проходя мимо мертвеца на толстой, в руку толщиной цепи, и садясь рядом с лекарем. — Но почему он провалялся здесь месяц? А?

Он не мог посмотреть на это невинное, мило раскрасневшее лицо. Только молился, чтобы у Геллы не нашлось ещё одного ножа.

— Я не думал, что он оживёт.

— И использовал мой дом как свалку.

— Я забыл!

— Герцогиня, интриги... — Гелла оглушительно фыркнула. — Я обмочила юбку, когда это выпрыгнуло на меня в первый раз! Твоё счастье, гений ублюдочный, что у меня под рукой был сервиз.

— Тот самый? — тише, чем прежде, спросил лекарь. Гелла сурово кивнула.

Талантливый учёный, смелый врач и опытный соблазнитель герцогинь ощутил, как у него отнимаются ноги. Интрижка на стороне — это одно, но фамильный сервиз за восемьсот золотых милая графиня ему никогда, никогда, никогда не простит.

* * *

Примечания:

[1] Феарарон Сильский — имперский лекарь, лет через двести ставший Бальзамином Вторым, чиновником Дома Аркс.

[2] По легендам, провидицы проводят свою бесконечно долгую жизнь во снах, наблюдая за людьми, сплетая миры и вслушиваясь в пение Вселенной. Вполне понятно, что проводить вечность они предпочитают в комфорте.