Заметки в дорожной пыли (джен)

Гельда и Сергей вняли совету Рейнира и, оставив Раэлла успокаиваться самого и успокаивать Машу, сбежали обедать. Когда первый голод был утолен, в Сергее взыграло любопытство, и он, поглядывая на Рейнира, спросил:

— Что все-таки случилось с командиром и Машей? С утра вроде нормально все было.

Гельде, которая также не присутствовала при самом начале разыгравшейся драмы, тоже было интересно, тем более, что Рейнир явно был в курсе, но пытался отмолчаться. Под прицелом любопытных взглядов Рейнир неторопливо дожевал кусок мяса и спокойно ответил:

— Поспорили из-за кандидата в команду.

— Что, настолько хорош? — не поверил Сергей.

— Нет, такой идиот.

Гельда не выдержала:

— Рей, ну что из тебя каждое слово как под пытками вытягивать приходится! Если бы из-за каждого идиота так с ума сходили, все бы уже попередохли, а тут только холодной водой отделались.

— Он назвал себя женихом Марии, — ответил Рейнир и, видимо, решив, что всем все понятно, вновь приступил к трапезе.

— Ну и что? — не понял Сергей.

— Эльдрим очень трепетно относятся к такому чувству, как любовь, — пустился в объяснения Рейнир, со вздохом отодвинув полупустую тарелку. — То есть, к настоящей любви. Кратковременные романы, конечно, есть, но это так, преходящее. А если речь идет о любви… Обычно это на всю жизнь. Особенно если она взаимна. Измена в этом случае воспринимается крайне болезненно. Это насчет Раэлла. Насколько я понял, Марию взбесило не то, что у Раэлла что-то с кем-то могло быть, в чем лично я сомневаюсь, а то, что он сразу же поверил какому-то идиоту. Если бы она этого кандидата догнала, могли быть осложнения со стражами порядка из-за ее действий. А так они оба приняли холодную ванну и помирились.

— Подожди, а его что, тоже окунали? — недоверчиво уточнила Гельда.

— Да, мне пришлось его раз пять окунуть головой в холодную воду. Он… — Рейнир на миг замялся, видимо, пытаясь подобрать нужные слова, — ему было очень… плохо.

— Круто, — подвел итог Сергей.

Рейнир укоризненно посмотрел на любопытствующих и вновь вернулся к прерванной трапезе, всем видом показывая, что больше ни на какие вопросы отвечать сейчас не будет. Впрочем, любопытство Гельды было удовлетворено, а Сергей решил, что большую часть возникших у него вопросов логичнее задать непосредственному командиру. И именно этим он и занялся вечером, когда все устроились в гостиной за вечерним чаем.

— Как нас собрали, Сергей? — переспросил Раэлл. — Ну, что касается меня, я раньше преподавал в Высшем училище Военно-Воздушных и Космических Сил, знаешь о таком?

Сергей уважительно кивнул: о ВВиКСе знали если не все, то очень многие. И то, что Раэлл преподавал там, говорило ему об очень и очень многом. Например, об уровне знаний его нынешнего командира.

— В Новосибирске я познакомился с Марией, — едва заметно улыбнувшись, словно вспомнил что-то забавное, продолжил Раэлл. — Я тренировал ее, но обучать в Академии не довелось.

Сергей удивленно присвистнул: он предполагал, что Маша служила, но думал, что это были войска связи или медицина. А диплом ВВиКС говорил о том, что она, как вариант, военный дипломат.

— Я пилот, — в ответ на его вопросительный взгляд ответила Маша.

— Понятно, — кивнул Сергей и вновь взглянул на Раэлла.

— Рейнир с Гельдой пришли по рекомендации, но где и как они познакомились, я не знаю, — закончил свой рассказ тот.

Гельда с Рейниром молча уставились друг на друга, и через пару минут Рейнир улыбнулся:

— Хорошо, я расскажу, — словно отвечая на ее безмолвный вопрос, произнес он, — а ты поправишь, если что. — Он помолчал и, глядя в свою чашку, произнес: — Меня Сид, мой друг и друг Гельды, как-то попросил помочь в одном деле. Оно было простое, но Гельда забеспокоилась…

— Я? Ты не ошибаешься? — неподдельно удивилась та.

— Ты ночью пришла к Сиду и сказала, что могут все погибнуть, если не найти помощи, — пояснил Рейнир. — Сид, кстати, так и думал, что ты не вспомнишь, потому что твой дар только пробуждается. Но как бы то ни было, я случайно оказался рядом к великой радости Сида, и пообещал приглядывать за «деточкой». Так получилось, что сам Сид пойти до конца не смог, маг и боец погибли, я был ранен. Она меня вылечила…

— Чем, заклинанием? — не удержался от удивленного возгласа Раэлл.

— Нет, кровью из кружки, — усмехнулся Рейнир. — Я тоже был удивлен, даже поражен. Но, аргумент, что лучше полудохлый файрэлл, чем мертвый человек признал серьезным. Потом Гельда простудилась, пришлось ее лечить.

— Кровью из кружки? — слегка напряженно усмехнулась Мария.

— Почти, — ответила Гельда. — Представляете, где-то бродил целый день, приходит, пол-лица в крови…

— Я же уже сказал, что тому волку кружка крови не потеря. А моя регенерация требует сил, да и я был очень голоден. — Рейнир говорил так, словно оправдывался. — Лечил я ее травами из-под снега. А если учесть, что на тот момент у нас на двоих была одна рубаха, одна куртка, один плащ… хорошо хоть штаны и сапоги у каждого свои были. В общем, до ближайшего места, где можно купить одежду, дошли на голом ехидстве и шуточках. А когда Сида нашли, расслабились так, что даже у меня утром голова болела. И потом как стали вспоминать, что же происходило, волосы дыбом встали.

— Ага, волосы у него вставали. Лежал, как мраморная статуя! — скептически фыркнула Гельда.

— К вопросу о статуях, — не менее скептически отозвался Рейнир. — Сид говорил, что ты про нежить много знаешь. Как ты думаешь, почему я такой теплый был? — и Рейнир уставился на нее, с удовлетворением наблюдая, как Гельда сначала замолкла, а потом медленно начала заливаться краской. — В общем, едва мы отдышались, как нас нашла работа: доставить письмо на Землю. Вот тут-то Сид и заявил, что он остается, взял с меня клятву, что я лично прослежу, чтобы Гельда в порядке была. Так мы и попали сюда.

Несколько минут все молча переваривали услышанное, наконец Гельда тихо произнесла:

— Извини, я…

— Единственное, за что стоит извиниться, так за этот ваш дуэт, — укоризненно заметил Рейнир. — Представляете, эти двое решили колыбельную петь. Точнее, сначала Сид решил «спеть деточке колыбельную». И запел. Такой колыбельной хорошо врагов пугать. Гельда решила вмешаться, в результате получилось нечто настолько кошмарное, что у меня до сих пор нет слов для того, чтобы это описать. Цензурно описать, я имею в виду. — Он вновь посмотрел на Гельду: — И не смотри на меня так, я был пьян, потому и присоединился. Представляешь, Раэлл, — и Рейнир страдальчески закатил глаза, — эта упрямая девчонка заставила меня дать клятву крови, что я буду себя беречь, дабы она меня могла убить лично. Потом заявила, что будет меня отогревать. Видите ли, — обратился он уже ко всем, — у файрэлл нормальная температура тела ниже, чем у людей. Гельда, умоляю, только не красней опять. В общем, я проснулся утром весь такой весь бодрый и горячий…

Его слова прервал тихий всхлип Гельды. Рейнир подошел к ней, уселся на пол рядом и заглянул в глаза.

— Не плачь, на самом деле такой целеустремленностью гордиться надо. Кстати, извини Гельда, я тебе тогда солгал.

— Что? — тихо и хрипло спросила Гельда, явно готовая вот-вот разрыдаться.

— Солгал, но только в одном — я не храплю, — Рейнир улыбнулся так заразительно, что Гельда не выдержала и тоже едва заметно улыбнулась. Он развернулся к присутствующим и развел руками: — В общем, это была довольно забавная история. Зато сейчас все, кто способны признать во мне файрэлла, решают, что двинулись умом, глядя, как в одной компании расхаживает файрэлл и жрица, особенно, когда мы друг за друга хватаемся.

На лице Сергея огромными буквами было написано недоумение, Маша тоже явно не все понимала, и Гельда, переглянувшись в Рейниром, произнесла:

— Прикосновение к жрецу в полном облачении низшего файрэлла сжигает, а Высший получает сильные ожоги, даже дымится. В моем случае полным облачением считается простое ношение амулета на груди — я получила полное посвящение.— Она опустила глаза и тихо продолжила: — Думаю, лучше сказать про это сразу, чтобы лишнего недопонимания не было. Для служителей Саморы полное посвящение означает соблюдение трех обетов: помощь больным и раненым, запрет на боевые действия, в смысле, что первая нападать я не могу, только защищаться, и безбрачие. Мало кто знает, что я свой амулет ношу на поясе в кошеле. А еще мы во время той пьянки… — Она, явно смущенная, умолкла.

— Я доказывал Гельде, что клыки целоваться не мешают, — тоном пай-мальчика поведал Рейнир.

— В общем, пьянка была знатная. Меня на утро спрашивали, мы хоронили или женили, и я честно ответила, что не знаю. Мы просто уже слегка навеселе были, на улице же мороз был, а Сида мы нашли в четвертом трактире. И в каждом из трактиров этот… лекарь… вливал в меня кружку горячего вина. Дескать, заболею, а ему стыдно будет. Так что Сида я приветствовала, вися на Рейнире.

— Ага, и еще царапину в общем зале продемонстрировать пыталась, — явно утрированно страдальчески простонал Рейнир. — Она накануне за гвоздь зацепилась, бедром, а услышав, что я обещал вернуть ее в целости и сохранности, заявила, что я не справился. В общем, пришлось унести ее из зала. А то представляю, что бы там было: куча подпивших мужиков и наша полуголая жрица.

Первой начала хихикать Гельда, а потом уже к ней присоединились остальные. После того, как стих смех, Маша, подойдя к Гельде, что-то тихо ей сказала, и девушки, извинившись, ушли к комнату Маши. Раэлл проводив их взглядом и едва только за ними закрылась дверь, повернулся к Рейниру.

— Рейнир, я не хотел говорить об этом при Гельде. Тебе не кажется, что ваша утренняя… размолвка…

— Я понимаю, — спокойно ответил тот, пересаживаясь в кресло. — Я надеюсь, что этого больше не повторится, но… Она меня пытается разозлить все время, с тех самых пор как мы познакомились. И сегодня я не выдержал и решил заставить замолчать. Пока это единственное, что действует безотказно.

— А сколько вы знакомы? — не удержался Сергей от вполне логичного вопроса.

— Десятка четыре, — после недолгих подсчетов ответил Рейнир.

— Лет?! — вырвалось у Сергея.

— Дней! И каждый день — это нечто. Ощущение такое, что она состоит из вредности пополам со святостью, причем святость — это по поводу ее жречества. Она действительно хорошая жрица, например, тот же "Молот богов" не каждому под силу, а у нее выходит на уровне рефлексов. Или это из-за меня?

— Рейнир, а ты вообще что такое? — решив по полной воспользоваться ситуацией, опять спросил Сергей. — Эти твои крылья и зубы…

— Я Высший файрэлл, это одна из рас Внешнего мира, — ответил Рейнир. — Точнее, это не совсем раса, скорее, паразитирующая на остальных разумных… некая общность. Ее расой именуют исключительно для удобства. Мы получаемся магическим путем. Сначала, когда слюна файрэлла попадает в кровь жертвы, тело немного меняется: лучше заживают раны, здоровье крепче. Я как-то будучи еще человеком, помню, водички гнилой хлебнул, только проблевался, и порядок, а мои товарищи дня два валялись. Дожить до восьмидесяти не проблема, я, например, дожил до семидесяти трех, и это при моей тогдашней профессии.

— А что за профессия? — уточнил Раэлл.

— Охотник на нежить, я разве не говорил? — Рейнир уставился в никуда тяжелым взглядом. — Да, я дожил до семидесяти трех, а потом за мной пришли. Я надеялся умереть, и тогда бы для меня все закончилось. Но эти твари следили за мной, и когда ко мне пришли, я не успел убить себя и не справился с пришедшим, — он горько усмехнулся. — В семьдесят три с файрэллом только жрец или маг справится. А я… не справился, и он влил в меня свою кровь. И это последнее, что он смог сделать, потому что в двадцать семь с низшими я справлялся в одиночку.

— Постой, тебе же семьдесят три было,— не понял Сергей. — При чем тут двадцать семь?

— Да, но заразили меня в двадцать семь, и после второй инициации тело становится тем же, что и при первой. В моем случае это означало рефлексы молодого, полного сил охотника и опыт старика, — криво улыбнулся Рейнир. — Тварь я убил, а потом задумался. По нашим законам — тогдашним, я имею в виду — семья файрэлл изгонялась из города. А у меня внучка вот-вот рожать должна была и старшему правнуку пять лет. Я понял, что мне надо исчезнуть из мира живых. Поджег дом и ушел, надеясь, что все решат, что я погиб в пожаре — тело-то в доме оставалось. А потом разделался со всеми из клана. Только сначала научился жить заново.

— Подожди, а эти вот низшие — высшие? — снова встрял Сергей.

— После второй инициации становишься низшим файрэлл, — совершенно без эмоций, словно читая лекцию, стал отвечать Рейнир, но Сергей заметил, что Раэлл почему-то забеспокоился. — Сгораешь при солнечном свете и от амулетов жрецов, дерево, оставленное в ране, не дает ей заживать, освященная вода сильно обжигает. Но при этом сила, раза в два превосходящая человеческую, прекрасно видишь в темноте, регенерация. И жажда. Файрэлл каждый день должны пить кровь. Не обязательно людей, животные тоже годятся, но человеческая кровь вкуснее. Ее нужно не много, достаточно одной кружки или даже половины, если еще ешь обычную еду. Организм-то прежний, даже потомство получается. Мертвое, — Рейнир заметил, как передернуло его слушателей и поспешил произнести: — Нет, это я знаю не из личного опыта. Но возвращаясь к питанию — это уже из личного. Так вот, если не питаться кровью дня три, переходишь в боевую форму. Почти то же самое, что сейчас у меня, только без крыльев. Сам из нее не выйдешь, только когда нажрешься, — теперь уже передернуло Рейнира. — Если учишься контролировать себя во второй форме, становишься Высшим. Мне хватило три года. Некоторые и за три века этому не хотят учиться. У Высших еще лучше регенерация, свет не мешает, амулеты только обжигают, контроль над разумом в боевой форме, летаешь, правда, низко. Или откуда-нибудь с высоты. Правда, превращаться при солнечном свете больно, да и свет постоянно жжет, как будто ты в огне. Так что файрэлл предпочитают трансформироваться без света. С заклинаниями тоже получше. Гельда тогда по мне не два раза, а три "Молотом" прошлась. Это заклинание гарантированно убивает оборотней и низших, про обычных поднятых вообще молчу. А я выжил. Нет, она не в меня целилась, — предвосхищая вопрос, пояснил Рейнир. — Вокруг меня три оборотня крутилось…

Он замолк, отвлекшись на появившуюся Гельду, которая с невозмутимым видом прошла к себе, но практически тут же вернулась обратно в комнату к Маше, нагруженная какой-то сумкой. Рейнир проводил ее взглядом, а задумавшийся о чем-то Раэлл встрепенулся:

— Она же в этом бауле свои склянки носит?! — уточнил он и, получив в ответ утвердительный кивок Рейнира, попытался вскочить.

— Лучше сиди, — остановил его Рейнир, — потому что когда она лечит, ее лучше не трогать. Хорошо, если просто выгонит, а может еще и обругать так, что мало не покажется. Сид рассказывал, что она как-то главу храма послала. Принимает Гельда роды, а вокруг он с советами и охами рядом крутится, она и послала. Далеко пришлось бы топать мужику…

— Из вас получилась бы прекрасная пара, — пристально поглядел на него Раэлл.

— Возможно. Но мы оба хорошо помним, кто мы такие.

— А если забудете?

Рейнир ничего не ответил, лишь пожал плечами.

* * *

Известие о том, что у нее начал пробуждаться пророческий дар, Гельду одновременно и обрадовало, и встревожило. Всякий дар стоит развивать и пестовать, особенно тот, который не приносит вреда окружающим. Впрочем, вредоносный стоит учиться контролировать тем более — именно так учили Гельду наставники. А еще всякий дар дается богами не просто так — и чем он сильнее, тем строже спросят за него. Гельда словно вновь увидела себя, умоляющую мудрую жрицу взять ее в послушницы.

...— Девочка, ты уверена, что хочешь стать жрицей? — с сочувствием глядя на плачущую девочку, спросила жрица, которую все уважительно называли матушка Денира.

— Да.

— В двенадцать поздно начинать обучение. Это должен быть либо сильный дар, либо много старания.

— Возьмите меня, пожалуйста! Я… — слезы душат и мешают говорить, — я буду очень стараться… пожалуйста…

— Не плачь, деточка, — погладила ее по голове жрица. — Я верю тебе. Давай слезки вытру, вот так. А родители знают о твоем решении? Они ведь могут быть против.

— Нет, не будут. У меня еще четыре сестры…

Тихий шепот над ухом вернул в настоящее.

— Гельда, ау, ты меня слышишь? — Маша с тревогой смотрела на нее.

— Слышу, просто задумалась.

— Ты же лечить умеешь?

— Умею конечно. Что-то случилось?

— Идем ко мне, хорошо?

Комната Маши практически ничем не отличалась от комнаты Гельды, разве что вещей было побольше, да еще на кровати лежал небольшой плоский ящичек. Маша уселась на кровать и предложила Гельде устроиться рядом.

— Я не знаю, может быть, это глупость, — неуверенно начала она, — но я как-то нехорошо себя чувствую.

— Как именно нехорошо?

— Не знаю, — вздохнула Маша. — Слабость какая-то, вялость, словно простыла или гриппом заболеваю. Но не оно, просто похоже.

— Я не совсем поняла, но, думаю, смогу помочь, — задумчиво произнесла Гельда. — Встань и повернись ко мне спиной.

Гельде понадобилось совсем немного времени, чтобы понять причину.

— Если бы не знала об отвращении нашего кровопийцы к… ну, ты понимаешь, — она немного виновато улыбнулась, словно именно из-за нее Рейнир был тем, кем был. — Я сейчас принесу свою сумку, у меня там все есть, а ты пока приготовь стакан с водой.

Гельда в очередной раз порадовалась, что перед приходом на Землю успела зайти в храм и пополнить свои запасы зелий, пусть и не смогла найти все, что хотела. Между тем в сумке приятно позвякивали флаконы, и среди их содержимого было нужное средство.

Раэлл проводил ее слегка настороженными взглядами, но, судя по тому, что следом за ней он не пришел, Рейнир, чей негромкий голос она услышала, прикрывая дверь комнаты, сумел его убедить не мешать девушкам спокойно пообщаться.

— Вот, держи, — накапав смешав микстуру и вручив Маше стакан, произнесла Гельда. — Оно пахнет, конечно, не очень, да и на вкус тоже, зато помогает хорошо.

— Фу, гадость, — Маша скривилась, едва только уловила запах, идущий от жидкости, но послушно выпила залпом и поморщилась. — Хотя спирт не лучше. А что со мной?

— Ничего ужасного, с каждым может быть, — успокоила ее Гельда. — Ты просто сегодня очень много сил потеряла, когда приходил этот человек.

Маша помрачнела, потом усмехнулась, взглянув на Гельду.

— Знаешь, у нас священникам часто душу изливают, когда хотят о наболевшем поговорить. Или психотерапевтам — смотря кому больше доверяют, — она тяжело вздохнула и уточнила: — Ты не против выслушать?

Гельда удивленно на нее взглянула:

— Нет, я же чувствую — тебя тяжело держать все в себе, и я могу помочь. Почему я должна возражать?

Она слушала негромкий голос Маши и пыталась понять — каково это, жить в этом мире, учиться разным непостижимым вещам, любить того, с кем суждено расстаться, узнать, что вроде бы близкий друг оказался расчетливым и равнодушным человеком…

— И тут он приперся на собеседование, — с горьким смешком закончила свой рассказ Маша. — И представился моим женихом. — Она встряхнула головой, словно пыталась избавиться от вновь нахлынувших чувств и с любопытством спросила: — А у тебя что? Я имею в виду, мужчины были?

— А у меня был подонок, — после небольшой паузы ответила Гельда. — Я уже думала с обрыва на камни, да вовремя храм Саморы увидела. Меня приняли из-за дара предвидения, но он пока почти не проявляется, — она заметила полный искреннего сочувствия взгляд Маши и едва заметно улыбнулась: — Но я не жалею о том, что в жрицы пошла. Меня ждало замужество, причем ничего приличного не светило, потом дети и как итог — могильная плита на семейном кладбище. А так я живу интересно. Иногда даже очень… — Она тяжело вздохнула. — Мне сегодня сон приснился, из-за него и наорала на Рейнира.— Она передернула плечами и, явно смутившись, призналась: — В общем, приснилось, что он меня целует, и мне это безумно приятно. А потом… ничего приличного. Я с утра пошла, разделась в ванной, умылась, поднимаю голову и вижу в зеркало, что он стоит за спиной и на меня смотрит…

— А он что, в зеркалах отражается? — изумленно воскликнула Маша.

— Да, он же не призрак, — в свою очередь удивилась Гельда. — Как ты думаешь, если бы он в зеркалах не отражался, он прожил бы так долго. Его бы быстренько упокоили, и все. Тьфу, нежить!

— А за что ты его так не любишь? — теперь в глаза Маши светилось настоящее любопытство. — Нормальный же мужик вроде, такой спокойный, уверенный.

— Дело не в нем, точнее, не только в нем, — Гельда нахмурилась, пытаясь подобрать наиболее правильные слова. — Я сталкивалась с нежитью уже много раз, и знаю, что ее нужно уничтожить, иначе эта пакость убьет и тебя, и других, а файрэлл — они же почти нежить. Умники могут спорить, кто они такие, но я знаю, что они считают нас кормом. А этот! — Она горестно всплеснула руками. — Наверное, это мне наказание за все разом. Вот представь, как я должна была себя чувствовать, когда впервые увидела его. Я же за то время, что моталась по всяким буеракам и лесам вместе с Сидом и ребятами, почти совсем отучилась себя вести прилично. Я для них была не женщина, а боевая подруга. Даже друг. И тут вот этот, — она махнула рукой, очерчивая что-то вроде человеческого силуэта. — Я же впервые о том, как я выгляжу, задумалась, когда его увидела. На нем даже моя старая рубаха выглядела, как королевский наряд, а на мне даже нарядное платье — как балахон на пугале. Так что я его не "не люблю", — призналась Гельда. — Просто мне нравится выводить его из себя. Ты правильно подметила — он всегда спокойный такой. Холодный.

Она замолчала, почувствовав, что щеки опять начинает заливать румянец. Маша заглянула Гельде в лицо и встревожилась:

— Тебе плохо?

— Нет, — тихо пробурчала та в ответ, — хорошо мне. И надо ему было вспомнить ту пьянку!

— Да ладно тебе, весело же на самом деле. Вы действительно так пробудились?

— Ага. До сих пор вспоминать стыдно.

— У меня тоже как-то раз что-то подобное было, — понимающе произнесла Маша. — Проснулась после пьянки, мои погоны обмывали, старлеевские кажется. Башка трещит, настроение в ноль, а рядом лежит какой-то мужик в моем кителе и штанах от формы технаря, кто такой — не знаю, что было — не помню. У него тоже самое. Представляешь, если бы так проснулась? — Видимо, вспомнив, с кем именно разговаривает, Маша смутилась. — Ой, тебе же нельзя… ну, это…

— «Это» мне можно, — успокоила ее Гельда. — Мне только замуж нельзя. Да и не тянет меня на «это».

— А если найдется тот, кто сможет показать, что бывает хорошо?

— А кто согласится, — невесело усмехнулась Гельда, — чтобы его баба таскалась неизвестно где, в компании всяких разных сомнительных типов, пила вино и все в таком же духе? К тому же, дети пойдут, и их нигде их нормально принимать не будут, они же незаконнорожденные. — Она обреченно махнула рукой. — Так что мне проще когда так. Да и не отвлекает ничего…

За те дни, что Гельда провела на Земле, у нее накопилась куча заметок о травах этого мира. Я с радостью скупала травники, а в одном крохотном магазинчике ей повезло пообщаться с продавцом, который сам был фанатом-травознатцем. Гельда еще несколько раз наведывалась к нему, и даже дала ему парочку сборов из своих запасов. Единственным, что огорчало ее, было то, что читать на местном языке она не умела.

Наутро после «вечера воспоминаний» все дружно решили, что пора переезжать в другой город, и наметили отъезд на вечер. Гельда решила в последний раз прогуляться по городу и попрощаться со знакомым, затем, проголодавшись, зашла в кафе, устроилась за столиком и в ожидании заказа стала осматривать зал.

Человека, сидевшего за столиком напротив, она вспомнила не сразу, и лишь когда он стал пристально и оценивающе разглядывать ее, вспомнила — именно с ним она столкнулась в коридоре и именно о нем рассказывала Маша…

Взгляд со стороны. Эжен Роблар

Ему всегда везло с женщинами. Он привык к этому, как привыкают к вкусу утреннего кофе с бутербродом. О своей притягательности для противоположного пола он узнал еще в раннем детстве, когда соседские девчонки стремились сесть именно с ним рядом, мамочки вздыхали: «Ах, какой красивый мальчик!», а преподавательницы в школе ставили ему на полбалла выше, чем остальным, «за красивые глаза». Примерно тогда же он обнаружил у себя актерский талант, это качество он шлифовал, оттачивал, и с годами внешность и умение вести игру стали его главным оружием.

Его отец был пилотом средней руки, мать — диспетчером станции слежения, и они мечтали, что их единственный, красивый, талантливый и одаренный сын станет самым большим начальником, никак не меньше чем генералом. Однако особой одаренности в нужных областях у самого-самого не обнаружилось, а сидеть часами на тренажере, доводя движения до автоматизма, он не желал, ведь есть так много интересных и увлекательных занятий, например очередная вечеринка дома у парня параллельного курса, и там наверняка будет какая-нибудь симпатичная цыпочка, а может, и две. А завтра он улыбнется какой-нибудь девчонке с их курса, скромно протянет букет фиалок, и та запросто даст ему списать домашнее задание или конспект к семинару. Он хорошо знал, какое впечатление производит на девушек его улыбка, он ведь так долго ее отрабатывал. Именно она помогла ему в свое время поступить в академию. Столкнувшись тогда с одной из женщин-преподавательниц, находящейся в составе приемной комиссии, он, застенчиво улыбаясь, попросил ее помочь ему с одним вопросом, так как в доступном ему секторе библиотеки оказалось недостаточно литературы. Они тогда прозанимались всю ночь, да и сейчас он продолжал иногда наведываться в спальню, отделанную под рубку корабля. Не то чтобы это было ему нужно, но впереди были еще и выпускные экзамены, и их тоже необходимо было себе обеспечить.

Но это все в прошлом, а сейчас…

Он подошел к зеркалу и несколькими взмахами расчески привел в порядок волосы. Он специально носил волосы ровно той, максимальной длинны, которая была разрешена по уставу и ни на миллиметр меньше. Еще один предмет его гордости и еще одна фишка в списке крючков, на которые ловились девушки. Великолепно ухоженные, чуть высветленные прядками, чтобы была видна игра света, тщательно подстриженные золотистые волосы лежали чуть удлиненным каре, и в сочетании с миндалевидными серо-голубыми глазами придавали ему схожесть с эльримом. А на них девушки вешались гроздьями, поэтому и пришлось слегка подправить собственный разрез глаз, чтобы сходство усилилось. Нет, он не изменял их, как это делали некоторые особо эксцентричные модники, он именно чуть-чуть подправил. Он всегда так поступал: там чуть-чуть небрежности, тут чуть-чуть строгости, и вот образ элегантного, красивого и обаятельного от природы парня готов. «Ах, боже мой, он так похож на эльфа!» — привычно шептались за его спиной, и он ценично думал в ответ: «Ах, крошки, вы все такие милые, вы все так подчеркиваете мою красоту. Но вы не нужны мне, мои дорогие, не нужны до тех пор, пока не сможете быть мне полезны. Ну, разве что вот та милашка. О да, детка, а вот ты, возможно, будешь мне полезна — но только на сегодняшнею ночь».

Он перешел на четвертый курс, когда впервые столкнулся с Марией Танаевой — просто на симуляторе их поставили в двойку. Об этой девушке он слышал от одногруппников достаточно много: одна из лучших пилотов своей группы, дочь потомственных военных. Отец пока полковник, но повышение не за горами, участник нескольких конфликтов, герой, на его счету пять спасательных операций повышенной сложности. Мать — военный дипломат со специализацией «конфликтная дипломатия с представителями иных рас», отмечена несколькими высокими наградами, бывший преподаватель школы. Брат — выпускник академии, диплом с отличием, подающий большие надежды молодой офицер. Когда Эжен слышал о Танаевой, то в его воображении представала высокая шикарная девица с длинными золотыми волосами, с огромными синими глазами с мягким тембром голоса. И каково же было его разочарование, когда он увидел ее вживую! Девица, усаживающаяся с ним в соседнее кресло, была ни высока, ни прекрасна. Даже голос был с хрипотцой, таким только приказы строю отдавать, а не шептать слова любви, волосы у нее были русые, слишком коротко остриженные, а глаза зеленые, как у кошки. Однако шел уже четвертый курс, и надо было думать о будущем, а особых перспектив у «прекрасного и одаренного» не предвиделось: либо служба штатным пилотом где-то на окраине, либо иные не менее удручающие перспективы. Поэтому Мария могла быть ему полезна, оставалось только одно — очаровать, влюбить ее в себя до потери памяти. Так, чтобы девица сама выпросила у папочки место в эскадрилье или же у мамочки в составе пилотов дипкорпуса. Чего только не сделает влюбленная девушка для любимого человека, а уж чего не сделают родители для супруга любимой дочери. В том, что это получится, он не сомневался, ведь ему всегда везло с женщинами.

Казалось все шло по плану, девушка клюнула, повелась, как он любил говорить, на волосы и на глаза — видимо, преподаватель Раэлл был, как и у многих курсанток, героем тайных девичьих грез этой серой мышки. Однако он не мог продвинуться дальше определенного порога, девица вовсе не летела знакомить его с родителями, а на размышления о возможности совместной жизни отвечала уклончиво: ей еще служить, а дети могут и подождать. Он пробовал подойти то с одной стороны, то с другой, пробовал заставить ревновать, давил на жалость и сочувствие… Все было бесполезно. Эта серая мышь, зубрила кабинетная, оставалась непробиваема, как броня, его идеальный план, его продуманное и расписанное наперед будущее рассыпалось, как карточный домик. Тогда он решил сыграть ва-банк, пришел в дом Танаевой с цветами, кольцом и попытался сделать предложение. И это был провал. Как он мог такое вообразить?! Она вовсе не собирается замуж, какие дети?! У нее в голове карьера, так что какая может быть любовь, он просто временное студенческое увлечение!

Он, отдавший ей почти полгода своего времени, вынужденный вместо вечеринок и друзей проводить с этой дурой часы в комнате с симулятором и библиотеке, он… Он оказался временным студенческим увлечением. Да что она вообще о себе думает! Он ушел, громко хлопнув дверью, бросив букет на пороге, и три дня не появлялся в Академии. Одногруппники думали, что он переживает разрыв с Танаевой, и он прекрасно знал, что со стороны это выглядит именно так. Однако на самом деле он переживал свой первый в жизни провал, искал, в чем именно он ошибся, где повел игру не по тому сценарию, искал и не мог найти. На третий день позвонила Танаева, извинилась за то, что была с ним груба, и предложила остаться друзьями. Пришлось сделать хорошую мину при плохой игре, сказать, что она разбила ему сердце, и что его любовь к ней будет жить вечно. Однако на друзей согласился, сказав, что в душе она все равно останется его невестой, единственной и неповторимой, и пока недостижимой, как мечта. Она согласилась быть мечтой, сказав, что просто еще не готова к серьезным отношениям, и собирается просто продолжить семейную традицию, то есть сделать военную карьеру.

Главный нашел Эжена на одной из баз во время предполетной подготовки — Эжен был вторым пилотом на огромном туристическом лайнере. Не то чтобы эта работа удовлетворяла его амбиции, но тут было много женщин, и у этих женщин было много денег. И многие из них по-прежнему велись на слегка раскосые голубые глаза, копну шелковистых золотистых волос и спортивную фигуру. Разговор с Главным начался с вопроса — устраивает ли его, Эжена такая жизнь? Потом беседа перетекла на работу и женщин, красивых женщин, дорогих и шикарных. Они выпили, и разговор как-то сам по себе свернул на деньги. А не хочет ли такой великолепный парень заработать на одном дельце сразу много денег, причем столько, что хватит на всю оставшуюся жизнь, путешествовать на таких лайнерах в качестве туриста и иметь любую цыпочку, какую он захочет? Ну да, дельце опасное, но очень прибыльное. А что опасное, ну, он, Главный, все предусмотрит, так чтобы максимально обезопасить партнеров. О нет-нет, все просто, нужно войти в доверие к одному человеку и периодически давать сообщения о том, где он находиться, и где было бы удачно этого человека украсть. Нет, никто его убивать не будет. Просто получат выкуп и отпустят пленника, предварительно удалив из его мозга память о днях в плену. На что он будет жить то время, пока будет наблюдать? Очень просто, Главный будет ежемесячно отсылать ему на счет вот такую скромную сумму. Если учесть, что предложенная сумма была в три раза больше его жалования, то какие же суммы этот человек считал не скромными? Эжен согласился. И вот тут-то оказалось, что наблюдать нужно было не за человеком, а за эльримом, которым оказался все тот же преподаватель Раэлл.

План был разработан идеально. Мария Танаева, оказывается, еще до поступления в Академию, была знакома с Раэллом. Он вернулся на Землю, и Мария была снова рядом с ним, судя по всему, в качестве водителя и пилота. Еще с эльримом есть мужчина и женщина, скорее всего, телохранители.

Эжен хорошо помнил, что обещал Танаевой, что она останется для него его невестой. Именно это он и заявил Раэллу. Однако то, что произошло в этой комнате, план не учитывал. Разговаривала с ним сама Танаева, причем держалась сухо и официально. А потом разработанный Главным план вообще рассыпался как… как дворец от землетрясения. Эта серая мышь заявила, что он, великолепный Эжен, им совершенно не подходит. Конец собеседования.

Он ушел, стараясь не выдать своего гнева и решая, как стоит поступить теперь. Но оказалось, что это было не все, и от возможной расправы его спасла случайность. Он зашел в мужскую комнату и услышал бешеный крик Танаевой: «Где эта белобрысая сволочь? Убью гада!» Осторожно выглянув из-за двери, он увидел разъяренную «невесту», и обрадовался, что она его не заметила.

Второй раз его прекрасное будущее отодвинулось на неопределенный срок из-за этой серой мыши. Третьего раза он не допустит.

Нежели он потерял власть над женщинами? Кстати, можно проверить. Вон за соседний столик уселась цыпочка, и это как раз его тип женщин: явно не красавица, поклонниками наверняка не избалована. Нет, любил он других женщин. Просто такие, как эта, любили его и видели в нем воплощение своих потаенных желаний. И, самое главное, она была очень и очень богата, о чем говорила одежда в стиле «Иной Мир», последняя новинка, как раз для тех, кто о ценах не задумывается.

* * *

Мужчина, немного подумав, встал и подошел к столику, за которым сидела Гельда.

— Извините, — он сладко улыбнулся. — Разрешите присесть?

Гельда молча кивнула, и мужчина, явно рисуясь, опустился на стул, продолжая глядеть на Гельду словно кот на сметану.

— Не понимаю, почему такая очаровательная девушка скучает в одиночестве…

Он разливался соловьем, Гельда периодически улыбалась и иногда кивала, а сама критически оценивала нежданного собеседника. С ее точки зрения, голос у него был средненький, как и внешность, особенно если сравнивать с ближайшим окружением Гельды: завораживающий нечеловеческой красотой Раэлл, обаятельный мужественный Сергей. Даже Рейнир, несмотря на то, что файрэлл, обладал сдержанной красотой, и ему вслед частенько оборачивались. Между тем сладенький мужчинка уже поглаживал руку Гельды, и она с трудом подавила порыв брезгливо отдернуть руку. Вместо этого она мягко улыбнулась и стала поправлять волосы… И почувствовала чей-то пристальный взгляд.

Рейнир стоял в дверях и с нечитаемым выражением лица смотрел то на Гельду, то на ее собеседника.

— Рейнир, дорогой, — Гельда помахала ему рукой. — Я уже тебя заждалась!

Он скептически улыбнулся, но к столику пошел, иронично глядя на «ухажера» и явно собираясь что-то сказать.

— Представляешь, сижу, тебя жду, а этот мужчина решил скрасить мое ожидание! — поспешила произнести Гельда, незаметно для мужчины показывая Рейниру кулак, дескать, не ляпни что-нибудь не то.

— Извини, дорогая, — широко улыбнулся он, легко подхватывая Гельду со стула, и устроился на ее месте, усадив к себе на колени. — Я уж было решил, что ты всерьез восприняла нашу мелкую размолвку.

Сладкий мужчина явно скис, а Рейнир между тем продолжил объяснения:

— Мы утром поссорились, и вдруг приносят записку, что она меня ждет здесь. Я даже сначала решил, что это шутка.

Его собеседник поспешил заверить, что он безумно рад знакомству, стал расспрашивать о чем-то, но Гельда его не слушала, кипя от возмущения: Рейнир умудрялся и вести непринужденную беседу, и якобы невзначай то ласково поглаживал девушку по плечу, то целовал кончики пальцев. То ли почувствовав ее настроение, то ли наобщавшись с мужчиной, Рейнир произнес:

— Извините, нас уже ждут. Пойдем, родненькая!

Шел к выходу он довольно шустро, приобнимая Гельду за талию и не обращая внимания на ее тихое шипение:

— Я тебе покажу родненькую! Ты чего лапы распускаешь, файрэлл бешеный?

— А может, я с ума от ревности схожу? — невозмутимо спросил Рейнир. — Я все жду, когда упокаивать придешь, ночами можно сказать не сплю, а ты тут с посторонними мужчинами романы заводишь.

— Я ничего с ним не заводила, — обиделась Гельда. — И к тому же это не мужчина, а вчерашний идиот. Я на него случайно наткнулась, вот и решила посмотреть, с чем его едят. И я серьезно спрашиваю, руки-то уберешь?

— Посмотрела? — не обратив внимания на последний вопрос, усмехнулся Рейнир.

Гельду передернуло, и она коротко ответила:

— Мерзость!

* * *

После обеда Раэлл объявил, что билеты куплены, и предложил вытащить все снаряжение в общую комнату, дескать, у него есть кое-какие мысли по упаковке. Команда послушно притащила в гостиную вещи, свалила их в кучу и явно зависла, ибо это был настоящий Эверест. Груда свитков и книг Гельды, куча инфокристаллов и планшет Маши, чемоданчик Рейнира, длинные свертки Раэлла, около десятка спальников и многое другое.

Команда посмотрела на ЭТО, потом перевела взгляды на рюкзаки, затем друг на друга и, наконец, на Раэлла.

— Примерно так я предполагал, — кивнул тот. — Сейчас каждый заберет те вещи, без которых ему в самом крайнем случае не обойтись.

Все дружно накинулись на кучу и растащили ее… немного.

— Рейнир, у тебя проблемы с лишним весом есть? — поинтересовался Раэлл.

Сергей увидел, какими глазами девчонки поглядели на Рейнира, а потом вздохнули слаженным дуэтом.

— Вы что? — недоуменно спросил у них Раэлл.

— Мне бы такие проблемы, — с легкой завистью пробормотала Маша.

— Тьфу на вас, — осерчал Раэлл. — Я про тяжести таскать, а вы про что? Рейнир, эту груду поднимешь?

Тот оценивающе поглядел на вещи, прищурился и невозмутимо ответил:

— Конечно подниму, еще и девушек понести смогу.

— Хорошо, — довольно улыбнулся Раэлл. — Держи мою сумку, я ее слегка зачаровал, объема почти нет, а вес сохраняется. Понесешь?

Рейнир молча кивнул, а Гельда въедливо уточнила:

— В смысле, что это, — она указала на сумку у своих ног, — тащим мы, а вот то — он, так? Тогда я сейчас…

И стала резво выбирать из кучи какие-то мешочки, склянки, бормоча при этом:

— Это точно сработает, это лучше не надо, это может полыхнуть… Чего вы так смотрите? — недоуменно воззрилась она на Сергея и Машу. — Если ЭТО понесет ОН, то до конца коридора дойдет лишь дымящийся скелет. И то, если некромант поможет. — И пояснила: — Я же это все в храме взяла, — и стала запихивать отобранное в свою сумку.

Во время укладки «сумочки» Раэлла («И куда в нее только все это помещается?» — подумалось Сергею) Маша задумчиво протянула:

— А ведь катерок тоже могли бы взять...

— Куда? — не понял Сергей.

— В сумочку.

Он в красках представил себе запихивание катера в этот небольшой рюкзачок, а Рейнир спокойно ответил:

— Лестно, конечно, слышать в свой адрес такие слова, но, боюсь, с катерочком бы я не справился, вес-то сохраняется. Хотя… нет, — мотнул он головой. — В этом виде не подниму, а в боевой форме я больше часа по солнышку не похожу. Сгорю.

— Слушай, Раэлл, а ты мог бы катер зачаровать? — явно не собираясь так просто отступать от соблазнительной идеи, Маша подергала Раэлла за рукав.

— Нет, я с техномагией не в ладах, у меня только традиционная магия эльдрим,— и опережая вопросы, быстро произнес: — Это значит зачаровывание некоторого оружия, вещи, которые когда-то были животными или растениями, основные стихии и по мелочи еще. Так что с катером это не ко мне.

— А к кому? — с интересом спросил Сергей.

Словно в ответ на его вопрос раздался стук в дверь. Маша, стоявшая ближе всего к двери, открыла ее и уже буквально через минуту общения посторонилась, приглашая собеседника войти внутрь.

Высокий худощавый молодой человек с острыми чертами лица и не очень длинными рыжими волосами, собранными в аккуратных хвост окинул присутствующих быстрым взглядом темных глаз, коротко кивнул и вновь обратился к Маше:

— Я по поводу работы. Меня к вам направили, сказали, что вам нужен специалист моего профиля.

— Специальность? — без видимого интереса спросила она.

— Врач.

Раэлл едва заметно пожал плечами, и Маша вежливо произнесла:

— Извините, вы нам не подходите.

— Да? — удивился он. — Но мне сказали, что… О, простите, совсем запамятовал, вот, вам письмо.

Он, похлопав себя по карманам и порывшись в сумке, достал и протянул девушке небольшой пакет. Вновь переглянувшись с Раэллом, она вскрыла письмо и принялась за чтение, потом растерянно протянула его Раэллу.

— А это не розыгрыш? — дождавшись, пока тот пробежит короткий текст глазами, спросила она. — Я думала, у нас магов нет...

— Двоечница, — укоризненно ответил Раэлл. — Они есть, просто их мало. А сильных и того меньше, — и очень оценивающе поглядел на парнишку, а потом обратился к остальным: — Это господин Поль Брюер. Его направили к нам в качестве хорошего мага. Что скажите?

После недолгого молчания Маша уточнила:

— Так медицина или магия?

— Видите ли, мадемуазель, я с детства мечтал быть врачом.

«Он что, француз? — удивился Сергей. — Говорит быстро, да еще эта его "мадемуазель"…»

— Я осуществил свою мечту, потом работал, все было просто замечательно. А потом случайно встретился с одним человеком, а тот и говорит: «Поль, не хочешь ли ты поучиться магии? У тебя должно прекрасно получиться!» У меня были, конечно, деньги, но не столько, чтобы отправиться на Орикон…

— Стоп, вы учились на Ориконе? — втиснулся в поток его слов Рейнир. — То есть, вы хотите сказать, что учились в Ориконской Школе Магии? Сколько лет?

— Да-да, — радостно согласился Поль. — Я учился там пять лет, вернулся, и вот, Алекс говорит: «Поль, вот письмо, там нужен такой специалист, как ты!» Алекс — это тот человек, который помог мне попасть в Школу.

— Алекс Элкхарт? — уточнил теперь уже Раэлл.

— Да. И вот, я пришел к вам.

«Надо же и врач, и маг, и когда он это все успел? Двадцать-то ему хотя бы есть?»

— Вы француз? — поинтересовался Сергей.

— Да, я из Монпелье. А вы бывали в Провансе?

— Нет, не был. Вы хорошо говорите по-русски.

— Нет, что вы, по-русски я знаю всего несколько слов, — улыбнулся Поль, и Сергей невольно улыбнулся в ответ. — Просто я узнал, что надо будет лететь к вам, и вот, сделал себе переводчик.

С этими словами он достал из-за пазухи и показал небольшой кулон на цепочке.

— Предметник, — подвел итог Раэлл.

— Нет, нет, — протестующее воскликнул Поль, — я телепортист, просто мой наставник любил повторять: «Хороший маг учится всю жизнь!» Я взял несколько книг по магии, в свободное время кое-что делаю. Так вам не нужен врач?

— Нет, врач нам не нужен, — ответил Раэлл. — Но нам нужен телепортист. Ну что, берем?

— Ориконская Школа Магии, — вроде бы ни к кому не обращаясь, произнес Рейнир, — считается очень даже неплохой. По крайней мере, бездари вылетают там после первого года, а к четвертому выживают лишь специалисты.

— Гельда, он нам подходит? — быстро спросил Раэлл.

— Да, — отстраненно ответила Гельда, но уже в следующее мгновение она заморгала глазами и спросила: — Извини, Раэлл, задумалась, ты что-то спрашивал?

— Я спросил, подходит ли нам этот человек? — терпеливо повторил Раэлл, но Сергей заметил, что он чем-то очень доволен.

— Не знаю. А что случилось? Что вы на меня уставились? У меня что, крылья прорезались?

— Нет, крылья еще не растут, — ответил за всех Рейнир. — Просто ты, кажется, опять прорицала.

— Замечательно! — Раэлл повернулся к Полю. — С командой познакомишься позже. Тебе двух часов хватит, чтобы собрать свои вещи?

— Да, да. Я остановился недалеко, и приехал только вчера, не успел вещи до конца разобрать.

— Хорошо, тогда через два часа ждем внизу с вещами для дальнего путешествия.

* * *

Через два часа команда, уже полностью снаряженная и готовая к дальнейшему путешествию стояла у входа и ждала Поля. Гельда, глядя на мелькающие перед глазами машины, к которым она так и не привыкла, поморщилась, тяжело вздохнула, и тут на нее накатила волна чужих чувств: недоумение… растерянность… напряжение… отчаяние…

— У него что-то случилось, — прошептала она.

— Где он?

— Вот.

По улице, странно вихляясь, мчалась машина. Она с ревом пронеслась мимо команды и скрылась за углом, а потом оттуда раздался дребезжащий грохот. Все помчались туда, Рейнир с Сергеем рванулись к груде дымчящегося железа, Раэлл застыл и начал делать пассы руками, а Гельда стала готовить заживляющее заклинание. Мужчины быстро расшвыривали куски машины, а потом раздался растерянный вопрос Сергея:

— А куда он делся?

Действительно, никаких людей в машине не обнаружилось, ни живых, ни мертвых. Пока все озадаченно пытались понять, что это значит, сзади раздался голос Поля:

— Я не опоздал?

Живой, без единой царапины, он стоял и виновато улыбался.

— Видите ли, у меня что-то случилось. То есть, у машины случилось. Я вспомнил, что видел тупик, и понадеялся, что здесь никого нет. Свернул и телепортировался, правда, сначала ошибся с векторами и попал на крышу…

Его слова заглушил звук приближающихся сирен местных стражей порядка.

Разбирательства с ними заняли довольно много времени, и Гельда подозревала, что если бы Раэлл не обратился к кому-то из ГРУ, то они потеряли бы гораздо больше времени. А так только опоздали на рейс.

— Из плохого — следующий рейс только завтра, — выйдя из участка и попрощавшись с вызволившим их человеком, произнес Раэлл. — Из хорошего — мы свободны. Какие будут предложения?

Задумчивое молчание нарушил Поль.

— А вообще, куда вы собирались?

— Полагаю, что туда, куда нам уже не надо, — разглядывая его так, словно видел в первый раз, ответил Раэлл. — Поль, а ты нас всех телепортировать с Земли сможешь?

— Да, конечно. Я на экзамене десятерых смог.

— Отлично. Мария, вызывай такси, — велел Раэлл. — Едем за город.

Городской шум, который буквально давил Гельде на уши, исчез, и она впервые за эти дни вдохнула полной грудью — запах этого мира, резкий и непривычный, никуда не делся, но немного смягчился и стал более приятным. Раэлл понимающе улыбнулся ей, а потом, отведя в сторонку Поля, негромко стал с ним что-то обсуждать, а затем обратился к вольготно расположившимся на травке товарищам по команде:

— Предполагалось, что наша команда будет состоять из человек… то есть существ десяти, но это была рекомендация, а не приказ, так что мы спокойно можем пренебречь этим. Тем более, что теперь с нами маг.

— А еще я всех чувствую, — тихо произнесла Гельда.

— Даже так? — вскинул брови Раэлл. — Тогда тем более пренебрегаем. А теперь рассказывайте, кто на каких планетах и мирах побывал. Сергей?

— Кроме Земли нигде.

— Мария?

— Земля, Луна, Фобос.

— Конфликт на Фобосе? — вырвалось у Сергея.

— Да, — коротко ответила она. — Практически весь.

Гельда решила потом узнать, что за загадочный Фобос такой, после которого в глазах у Сергея появилось понимание и восхищенное уважение.

— Рейнир? — вернулся к своему допросу Раэлл.

— Ориентиры по памяти? — уточнил Рейнир и, получив утвердительный кивок, мотнул головой. — Я неподходящий образец. Сложности с контактом.

— Гельда, сможешь дать ориентиры?

— Конечно, — ответила Гельда. — Поль, иди сюда…

Они с Полем устроились друг напротив друга, Гельда прикрыла глаза и, почувствовав на висках теплые пальца мага, расслабилась. Словно сквозь толстый слой ваты она слышала голос Раэлла:

— Можно вслух спрашивать, мы им не помешаем. Да, конечно, я знаю, что сейчас происходит. Поль мало где бывал, а при телепортации необходимы ориентиры точки отправки и прибытия. С первыми проблем нет, а вот второе… Поль сейчас считывает у Гельды эти ориентиры, она самый подходящий проводник. Побывала в нескольких мирах, я прав, Рейнир? К тому же у жрецов с магами почти одинаковая техника… хм…медитации, пожалуй, вернее всего будет…

Через некоторое время Поль мягко коснулся ее плеча:

— Спасибо, — и когда Гельда открыла глаза, улыбнулся ей и помог встать. — Я готов. Куда идем?

— А куда можем? — в свою очередь спросил Раэлл.

— Римон, Исфара, Ковдор.

— Команда, пожелания есть? — Команда промолчала, и тогда он решил: — Тогда пусть будет первое.

Поль кивнул, вдохнул-выдохнул, а потом начал размеренно читать заклинание, чеканя каждое слово, что совершенно было не похоже на его манеру речи. Потом он плавно повел рукой, словно очерчивая арку, и в воздухе растекся радужный водопад, чуть искажая находящиеся позади него деревья, заставляя их искриться в последних лучах солнца.

— Ну, что, готовы? — явно предвкушая приключения, спросил Раэлл. — Тогда вперед.

И первым шагнул в портал.