Вслед за солнцем (Chasing The Sun) (гет)

"Многие упорны в отношении раз избранного пути,

немногие — в отношении цели".

Ницше

Той ночью Гермиона плохо спала. Еще бы, ведь Амбридж их чуть не сцапала. Зря они болтали с Сириусом! Крестный Гарри не шел у Гермионы из головы. Опасную затею придумали они с друзьями, и Сириусу следовало посоветовать им вести себя осторожнее, помочь обдумать всё как следует, а не подначивать. Эти мысли ей не нравились. В глубине души Гермиона все еще хотела быть маленькой девочкой, которая верит, что взрослые всегда знают, как лучше. Да уж, взрослеть совсем не весело.

Снейпа Гермиона увидела за завтраком, и ей стало еще хуже. Полночи она старалась забыть о поступке Сириуса. Каждый раз, бросая взгляд на зельевара, Грейнджер чувствовала себя без вины виноватой. Она никогда не участвовала в издевательствах над ним. Ну да, пару раз напала, но это было абсолютно оправданно и уж точно не со зла.

Грейнджер даже не произносила отвратительные клички, которыми его награждала вся школа. Подумаешь, мысленно окрестила сволочью, но ведь он такой и есть! А во время злополучного происшествия с боггартом старалась не смеяться. Так почему она мучается из-за того, что случилось задолго до ее рождения?

Может потому, что зачинщикам все равно?

Вспомнив о случае с боггартом, Гермиона поняла, что ей в тот момент было немного неловко. Подбивать учеников смеяться над другим преподавателем непрофессионально, и для профессора Люпина совсем нехарактерно. Над Снейпом тогда потешалась вся школа. Гермионе стало стыдно: почему она только сейчас задумалась, каково пришлось зельевару? А Сириусу, конечно, было плевать. Она снова бросила беглый взгляд в сторону Снейпа и вспомнила, как Рон с Гарри смеялись, услышав прозвище “Нюниус”. Гермиона знала, что такое травля: обидные детские прозвища сильно ранят. Выжившие Мародеры явно не стыдились своих действий, а при упоминании о давней вражде просто пожимали плечами. Дамблдор тоже велел Снейпу просто смириться, словно тот не имел права даже злиться на обидчиков. Гарри и Рон как-то рассказывали Гермионе о шляпе в рождественской хлопушке — по сути, директор тоже высмеял зельевара. Всё это было просто несправедливо.

Весь её мир перевернулся с ног на голову. Она знала об истинной роли Снейпа всего пару месяцев. На дворе стоял октябрь, а Гермиона уже всё воспринимала по-другому: она осознала, что Мастер зелий тоже человек, и происходящее вокруг — не то, чем кажется. Гермионе вдруг стало удивительно одиноко, ведь её друзья были еще слишком незрелы, чтобы все понять.

* * *

На уроке заклинаний, обсуждая с друзьями, как далеко была готова зайти Амбридж, Гермиона хотела поговорить и о Сириусе, но не набралась смелости. Разозлившись на себя, она решила обсудить тему на перемене и принялась всё тщательно обдумывать. Мальчики тем временем галдели, что им все же разрешили собрать команду по квиддичу.

"Совсем еще дети, — с грустной улыбкой подумала Гермиона. — Вокруг мир рушится, а они радуются квиддичу".

Она уставилась на капли дождя, стекающие по стеклу.

— Да что с тобой, Гермиона? — спросил Рон, отвлекая её от невеселых мыслей.

— Да вот подумала...

— Про Си... Нюхалза? — спросил Гарри.

Гермиона все же набралась решимости.

— Нет... Не совсем... — медленно проговорила она. — Скорее... Правильно ли мы поступаем... Как по-вашему?

Боже, неловко-то как. Кто бы ни подбросил мысль, идею высказала Гермиона. Значит, если что-то пойдет не так и их поймают, виновата тоже будет она.

Следовало бы обсудить это со взрослыми, но кроме Снейпа пойти было не к кому, а с ним Гермиона разговаривать боялась, да и смущалась тоже. Она твердо верила, что он ее терпеть не может, да и сама его до сих пор не переваривала. Гермиона не представляла, как завязать разговор с зельеваром. Кроме того, вряд ли он беспристрастно отнесется к Гарри или Сириусу.

— Ага, это сильно проясняет дело, — съехидничал Рон. — А ты не могла бы выразиться членораздельнее?

Три ха-ха, Рон!

— Я просто подумала, правильно ли мы поступаем, затевая этот кружок по защите от Темных искусств, — наконец выдавила Гермиона, понимая, что такие вещи не следовало произносить вслух, хотя вроде бы никто не подслушивал.

— Это же была твоя идея! — возмутился Рон.

— Знаю, — неловко пробормотала Гермиона. Она ненавидела спорить и выступать голосом разума, знала ведь, что друзья только разозлятся, и ей будет больно. — Но после разговора с Нюхалзом...

— Он целиком за это, — перебил Гарри.

— Да, — согласилась Гермиона, снова уставившись в окно. — Поэтому я и засомневалась, так ли хорошо мы придумали.

— Давай начистоту, — сердито сказал Гарри. — Сириус нас поддержал, и поэтому ты думаешь, что нам надо отказаться?

Услышав гнев в голосе друга, Гермиона содрогнулась. Оставалось только гадать, надолго ли на этот раз они перестанут с ней разговаривать.

Конечно, Гарри обиделся. Именно крестного, а не ужасных дядю и тетку, он считал единственной своей семьей. Гарри отчаянно любил Сириуса, ведь любить ему было больше просто некого. Именно поэтому он и не мог мыслить ясно.

— А ты доверяешь его мнению, если честно? — тихо спросила она.

Кроме всего прочего, Сириус провел в Азкабане больше десяти лет. Даже анимаг не вышел бы оттуда в трезвом уме и здравой памяти. Гермиона сомневалась, что они видят мир одинаково.

— Да, доверяю, — огрызнулся Гарри. — Он всегда давал замечательные советы.

Посоветовал вести себя осторожнее уже после того, как тебя кто-то чуть не подставил? Не считается, Гарри. Это было только раз.

У неё перехватило дыхание. Гермиона знала, Гарри обидится, а Рон его поддержит. Выйдет неприятный скандал. Почему именно ей всегда приходится выступать крушителем надежд?

— Вам не кажется, что он стал... ну... опрометчивым с тех пор, как его упрятали в дом на площади Гриммо? — осторожно поинтересовалась она. — Что он... как бы... живет через нас?

— Что значит «живет через нас»? — удивился Гарри.

— В смысле… Конечно он будет в восторге, что под носом у Министерства устраиваются тайные общества по Защите... По-моему, Сириус в отчаянии, что сам ничего не может, сидя взаперти... — И это было объяснимо. Дамблдор, пряча Блэка, не очень-то хорошо справился, да и насмешки Снейпа только усугубляли дело. Но все же Сириус должен вести себя ответственнее. — По-моему, как бы сказать... он нас подстрекает.

Гарри и Рон молча вытаращились на Гермиону.

— Сириус прав, — наконец сказал Рон, — ты в самом деле рассуждаешь, как моя мать.

Ну кто-то же должен!

Прикусив губу, Гермиона отвела взгляд в сторону и сдалась. Они ничего не поняли, а ей не хотелось ругаться. Им-то что… У Гарри был Рон, а у Рона — Гарри. Если они ссорились, то бежали к ней или к другим приятелям. А у Гермионы… С однокурсниками она ладила, но тесно общалась только с этими двумя, и когда они переставали с ней разговаривать, ей больше не к кому было обратиться. Гриффиндорская храбрость — дело хорошее, вот только мир становился всё опаснее, и ей не хотелось оставаться в одиночку даже на несколько дней.

* * *

Северус отрешенно взирал на свое отражение. Нужно было взять себя в руки до того, как отправляться на ужин. Снейп всей душой ненавидел Хэллоуин. Время шло, но легче не становилось, и вряд ли боль утихнет. Его жизнь закончилась тридцать первого октября восемьдесят первого года. Жить Снейпу стало попросту незачем. В целом мире что-то для него значила лишь Лили, именно она заставила его поверить в себя, но он её потерял. Темный Лорд был чудовищем, но он точно знал, что за ложь жаждал услышать утративший все юный Северус. С тех пор Снейп существовал в какой-то пустоте, ожидая возвращения хозяина.

Вспоминать роковую ночь он не любил. Правда, мало что помнил — всё тонуло в тумане боли. Когда Снейпу всё же удавалось заснуть, щиты окклюменции ослабевали и он погружался в кошмары. С тех пор как в Хогвартс поступил Поттер, дела пошли еще хуже. Неудивительно — само существование мальчишки всё делало хуже. Иногда — очень редко, — Снейп гадал, мучается ли кошмарами и Поттер.

Но все же Хэллоуин — событие значимое. Почти все волшебники обожали кутнуть в эту единственную в году ночь, когда они могли безнаказанно попасться на глаза маглам. Пожиратели смерти жаждали доказать, что их хозяин жив, как, впрочем, и сам Темный Лорд. Северус предупредил Дамблдора, что его обязательно призовут. Намечается что-то важное. После встречи Пожирателей Снейпу надлежало прибыть на собрание Ордена, хоть он не представлял, в котором часу и в каком состоянии туда доберется. По крайней мере, ему хватило ума на всякий случай не есть и не пить.

Наконец на его руке запылала Метка, и, хотя Северусу показалось, что прошла вечность, часы пробили только девять вечера. Он молча ускользнул из подземелий и поспешил прочь, на ходу надевая маску Пожирателя. Второй — ментальной — маской Снейп закрыл сознание. Затем нащупал под рукавом горящую Метку и отозвался на зов хозяина.

На сей раз собрание проходило посреди какого-то леса. Весьма необычно. Поклонившись высокой фигуре в центре поляны, Северус отыскал в кругу Пожирателей своё место и опустился на колени. Темные глаза под покровом маски бегали по лицам собравшихся, проверяя, все ли на месте.

Похоже, сегодня Лорд вознамерился произнести речь. Как только перед ним склонилась последняя фигура в темной мантии, он заговорил. Северус слушал, едва ли не корчась от стыда.

Господин ораторствовал великолепно. Когда-то его слова волновали и воодушевляли Снейпа, он мечтал присоединиться к армии Лорда. Сейчас Северус те воспоминания ненавидел, но из песни слов не выкинешь. На каждом собрании он заставлял себя признавать: да, ты этого хотел. Когда-то Снейп чувствовал себя истинным Пожирателем, ему было больно предавать хозяина даже ради Лили, даже зная, что его заставляли творить мерзость. Увидев в прошлом году вернувшегося Лорда, развалину, в которую превратился хозяин, Северус испытал ужас и боль.

После вступительной речи господин перешел к планам на будущее: объявил, что собирается вновь сделать свою армию такой же сильной, как раньше, пополнив ряды Пожирателей. Северус навострил уши. Лорд разглагольствовал о верных слугах, которые предпочли отправиться в Азкабан, нежели отречься от веры. Когда Снейп не мог справиться с кошмарами, его мучили сны об Азкабане. Вряд ли кто-то из заключенных сохранил достаточно сил, чтобы хоть как-то помочь.

Но Темный Лорд, видимо, считал иначе. Он планировал на определенном этапе их освободить. Господин презрительно заявил, что это будет нетрудно: охраны на острове почти нет, только дементоры, а они для него угрозы не представляют. Возможно, до Нового года он ничего не предпримет, но вскоре ряды Пожирателей должны умножиться.

Казалось, все радуются новости, но Северус знал, что это не так. Пожиратели опасались новых соперников за благосклонность господина. Освобожденным узникам мало кто обрадуется. Услышав, как Люциус тихо выругался, Снейп от души ему посочувствовал. С сестрой жены, Беллатрикс Лестрейндж, Малфой не ладил. Если честно, она слетела с катушек еще до Азкабана. Северус вспомнил, как Белла хохотала, играя со своими жертвами, и чуть не передернулся.

После обсуждения так называемой стратегии Темный Лорд обычно позволял своим приспешникам развлечься. Возвращение хозяина держалось в тайне. Северус считал, что это к лучшему: Пожиратели не устраивали облавы, не зверствовали, не совершали убийств, разве что для добычи информации. Только изредка похищали какого-нибудь безымянного магла, чтобы проверить чью-либо преданность. Могли и отдать кому-то в качестве вознаграждения.

Северус знал, долго это не продлится. Но чем дольше он не пачкал руки в крови, тем спокойнее себя чувствовал.

Прошел лишь месяц с тех пор, как ему пришлось убить, доказывая свою верность, а Северус все еще не мог забыть, как уставилась на него Грейнджер. Такой взгляд… Неважно, кто на него смотрел, но легче от этого не становилось.

Сегодня хотя бы не было пленников. Зато Темный Лорд потребовал отчитаться о проделанной работе. Северус собрался с духом, зная, что ничего хорошего из этого не выйдет. Сначала хозяин разобрался с младшими Пожирателями из внешнего круга, затем с теми из внутреннего, кто работал над доступом к Министерству. Северус искренне пожелал беднягам удачи — она им ох как понадобится. Сам он понятия не имел, почему пророчество не сработало и о чем говорится во второй части, однако Дамблдор явно не позволит легко это выяснить.

Наконец пришел и черед Снейпа.

— Северус.

— Мой Лорд…

Он поднялся, вышел вперед и поклонился. Когда-то он должен был ползать у ног господина, но с тех пор его позиция упрочилась. Теперь Северусу позволяли стоять, словно это что-то меняло.

— Докладывай.

— Министерство продолжает создавать сложности, мой Лорд. За мной внимательно наблюдают, как и за остальными учителями, но хватка Дамблдора с каждым днем все слабее. Амбридж почти захватила власть.

— Хорошие новости, но меня они пока мало интересуют. Хогвартс — это лишь будущая цель. Меня волнует Орден, Северус, что они затевают?

Снейп в глубине души содрогнулся.

— Мой Лорд, ситуация не изменилась. Они из шкуры вон лезут, чтобы сохранить своё положение, не потерять доверие людей и привлечь новых сторонников. По-прежнему охраняют Отдел тайн, ведут переговоры с другими расами, но на открытое выступление против нас нет и намека.

“Большинство людей сочли бы эти вести добрыми”, — недовольно подумал Снейп.

Сейчас перевес сил был бы на стороне Пожирателей, если бы только господин перестал терзаться из-за той чуши, которую нагородила Трелони, и хоть что-то предпринял. Конечно же, Северус не желал победы Темного Лорда, но в глубине души чуть сожалел об упущенной возможности.

Алые глаза уставились на него в упор.

— Сними маску, Северус.

Тот повиновался, зная, что последует.

— На колени.

Сосредоточившись на дыхании, Северус опустился на колени, концентрируясь на щитах окклюменции.

— Посмотри на меня. Легилименс!

В глазах нарастало давление, затем резкий всплеск боли, и вот господин достиг его разума. Ментальные прикосновения были быстрыми, равнодушными и небрежно жестокими. Темный Лорд безжалостно вторгался в воспоминания Снейпа, не заботясь, как шпион это перенесет.

— Тебе нечего предложить мне, Северус, — опасным тоном произнес Волдеморт, когда все кончилось.

Снейп склонил голову.

— Приношу извинения, мой Лорд. Вы же знаете, я служу вам изо всех сил.

— В последнее время сил у тебя немного…

— Как скажете, мой Лорд. — Северус ненавидел себя за подобный угодливый тон, но еще более — за то, что когда-то произносил эти слова искренне.

— Посмотри на меня.

Северус подчинился, заставляя себя не отводить взгляд от нечеловеческих красных глаз, фокусируясь на дыхании и пытаясь расслабить мышцы в ожидании неминуемого.

— Круцио.

За последние годы его несколько раз спрашивали о Круциатусе. Когда-то Поппи пыталась выяснить, есть ли способ помочь юному Снейпу, со стонами приползшему в лазарет и скорчившемуся в агонии. Затем Дамблдор — ему Северус не ответил из принципа. Потом пристала Минерва. Была чья-то именинная вечеринка, Макгонагалл надралась, расчувствовалась и полезла с расспросами. Снейп не ответил никому. Не только из-за того, что не желал обсуждать проклятие, просто не сумел подобрать слова.

Его словно окунули в расплавленный лед или леденящий огонь. Неописуемое ощущение, бегущее по венам. Целую вечность оно по нервам растекалось от груди к кончикам пальцев. Поток мучительно медленно продвигался к конечностям, хотя на деле процесс занимал лишь доли секунды. Наконец, достиг головы, и в мозгу ожили все болевые рецепторы, а мир прекратил существование. Лишь огонь и лед, чувство столь острое и ошеломляющее, что было даже не болью, но чем-то абсолютно иным. А затем все погрузилось во тьму.

Во время пытки Северус всегда испытывал жуткий страх. Иногда казалось, что он уже умер. Умри Снейп под Круциатусом, узнает об этом, лишь очнувшись в загробной жизни, каким бы адом та ни оказалась. Сдохнуть, даже не понимая, что происходит, — вот что его пугало. Боль отключала все чувства, Северус не ощущал собственное тело, словно уже с ним расстался. На самом деле в этот момент он уходил глубоко в себя, зарывался под всевозможные защиты разума, оставляя плоть агонизировать.

Все ощущения, помимо мучений, затихали, и Северусу приходилось делать усилие, чтобы не потерять связь с действительностью. Иногда, хоть и нечасто — ведь он привык к боли, — Северус не выдерживал и кричал. Гортань перенапрягалась, и горло потом до чертиков саднило. Из-за агонии открывались незажившие раны, болезни обострялись: сейчас, например, нещадный удар приняла печень. Бывало, Северус корчился так, что сам себя калечил. Несмотря на его высокий болевой порог, мышечные спазмы, вызванные Круциатусом, были неконтролируемы. Но поскольку на сей раз собрание проходило в лесу, Снейп лежал на сырой земле и не мог разбиться. Изредка боль становилась настолько сильной, что тело уже не поддавалось контролю, и тогда даже окклюменция не помогала удержаться от непроизвольного мочеиспускания. Но чтобы дошло до этой стадии, его должны были очень долго пытать.

Время тянулось бесконечно. Поппи пыталась замерить тяжесть страданий, уточняя, много ли раз его проклинали и сколько длились пытки. Вместе с ней они разработали несколько неопределенную шкалу, но Северус так и не сумел ответить целительнице достоверно. В агонии взломанного Непростительным сознания времени не существовало. Наконец спустя несколько секунд, а может, несколько часов, пламя угасло, оставив за собой лишь лёд.

Кромешная тьма сменилась знакомым просветом век, в ушах неровно застучала кровь. Мозг снова взял тело под контроль, и Северус понял, что лежит на правом боку, весь мокрый от пота. Он услышал собственное тяжелое дыхание, ощутил, что трясется в ознобе, но холод постепенно отступал, и оставалась лишь привычная боль. Рот наполнился кровью, что тоже было знакомо: Снейп часто прикусывал язык или губу. Не обращая внимания на свое состояние, Северус сосредоточился, неуклюже поднялся на колени и открыл глаза. Он пристально глядел на землю перед собой. Встать без приказа — самоубийство, но лежать, скрючившись, — признак слабости, в итоге столь же фатальный.

— Тебе известна цена поражения, Северус.

Голос хозяина шел словно издалека и отдавался странным эхом, как если бы они находились глубоко под водой. Тоже привычно, если к подобному можно привыкнуть. Голос Северуса звучал, как всегда, безразлично, но в бархатные интонации вкрался болезненный трепет.

— Да, мой Лорд.

— Больше не подводи меня.

— Нет, мой Лорд, — покорно ответил Снейп.

Вранье. Еще до конца войны он не раз подведет обоих своих повелителей. Темный Лорд наказывал его физически, Дамблдор — эмоционально. Северус не знал, что ранило сильнее.

— Возвращайся на место.

Он медленно встал. Мир бешено закрутился вокруг, но Снейп постарался не обращать на это внимания. Кровь отлила от головы слишком быстро, перед глазами все поплыло. По опыту Северус знал, что сознание не потеряет, хотя был на волоске. Надев маску, он медленно прошел на свое место в круге и снова опустился на колени. Сглотнул кровь, ощупывая языком рот в поисках прикушенного места. Обошлось. Ночью ему придется туго, а весь завтрашний день он будет мучиться и дрожать, но все равно справится, не впервой.

* * *

В начале ноября вернулся Хагрид, и Северус совсем приуныл. Как и ожидалось, поход к великанам провалился. Более того, присутствие полувеликана в Хогвартсе лишь подстегнуло Амбридж и укрепило инспекторшу в решимости уничтожить остатки стабильности. Удивительно, но первый ход она сделала не против учителя ухода за магическими существами и даже не против остальных преподавателей.

Северус вяло проверял эссе третьекурсников, но тут в его кабинет ворвалась Минерва и шваркнула за собой дверью, испепеляя Снейпа взглядом.

— Довольны, профессор? — процедила она.

Такой накал гнева был ей не свойственен. Ошарашенный Северус слегка вздрогнул и непонимающе взглянул на коллегу.

— Не я после матча по квиддичу затеял драку, — ответил он. — Обычное дело, почти традиция. С чего вы так разъярились?

— Она их исключила! — рявкнула Минерва.

— Исключила кого? — поднял бровь Снейп.

— Поттера и близнецов! Я потеряла половину команды!

Северус неосторожно фыркнул вслух. Роковая ошибка! Если тебе дорога шкура, не подшучивай над Минервой по поводу квиддича. Однако Снейп просто не сумел сдержаться. Со стороны жабы это было потрясающе мерзко. Гарри руку бы дал на отсечение, лишь бы не бросать любимый спорт, а без ловца или загонщиков Гриффиндор почти наверняка финиширует в Кубке нынешнего года последним.

Глаза Минервы горели яростью, казалось, она вот-вот влепит Снейпу пощечину.

— Несмешно, Северус! Вы же понимаете, Малфой их сознательно спровоцировал!

— Разумеется, спровоцировал. Он всегда провоцирует, а они всегда клюют, — ответил Снейп. — Им следовало бы уже нарастить шкуру потолще. Песенка даже остроумной не была, я слышал куда более оскорбительные квиддические дразнилки.

— Заваруха началась не с песни. Ни один из детей Молли Уизли и Лили Поттер никому не дал бы спуску за такое, — мрачно парировала Минерва, и Северус на мгновение застыл.

Верно. Никто не потерпит оскорблений в адрес матери. Северус не слишком любил свою и думал о ней пренебрежительно, но никому не позволил бы высказать презрение вслух. Драко счастливчик: поблизости не оказалось главы Слизерина. Уж он-то не спустил бы Малфою с рук оскорбления в адрес Лили. Впрочем, везло Малфою-младшему последние несколько лет, ведь Снейп ни разу не слышал из его уст слово “грязнокровка”.

— Как бы то ни было, вам стоит пойти к Дамблдору и заставить его пересмотреть решение. Это не конец света, — после паузы отозвался Северус, убедившись, что может говорить бесстрастно.

— Не могу, — беспомощно уронила Макгонагалл. Ярость её уже улетучилась. — Издали еще один чертов Декрет об образовании.

— Восхитительно. Это который по счету, двадцать четвертый?

— Двадцать пятый. Дает Амбридж право главенства по всем дисциплинарным вопросам. Абсолютная власть над студентами, и у нас нет полномочий её остановить.

— Свинство! — подытожил Северус.

По правде, он не удивился. Очередное постановление, по сути, не меняло ничего, Амбридж и так творила, что хотела. Снейп не был уверен, что остальные учителя знают правду о наказаниях Долорес. Если бы он не преподавал зельеварение, тоже ничего бы не заметил. Но во время уроков Северус много следил за движениями рук учеников и достаточно знал о Темной магии, чтобы распознать шрамы от Черного пера. Конечно, оставался призрачный шанс, что мальчишка ради показухи занялся селфхармом, но это было бы чересчур даже для Поттера.

— У нее слишком много власти, Северус. Понятия не имею, как её угомонить.

— Есть у меня одна идейка, только, чур, между нами, — сумрачно ответил Снейп, лихорадочно размышляя.

Жаба надоела ему до чертиков, пора было подкинуть ей другую задачку.

Ради достижения сей цели на следующее собрание преподавателей Северус опоздал. Согласно традиции, последний прибывший готовил напитки для всех, поэтому, как правило, Северус поторапливался, но не в этот раз.

Он уселся на свое любимое кресло в углу — по крайней мере, никто не занял его место, — попивал кофе и любовался на снег за окном, вполуха слушая разговор и отсчитывая про себя время.

Ровно через семь минут одутловатое лицо жабы побледнело, и Снейп с огромным трудом сохранил невозмутимый вид, наблюдая, как Амбридж ёрзает на кресле. Спустя еще четыре с половиной минуты Долорес громко охнула, прервав на полуслове Филиуса, и чуть не пролила чай. Все взоры обратились к ней.

— Что-то не так, Долорес? — искренне разволновался Дамблдор.

Северус радостно заметил, что жаба еще больше побледнела и начала потеть.

— Я… я… — Она жадно хватала воздух, потом со стуком поставила чашку на блюдце, разлив половину содержимого. Сходство Долорес с земноводным стало необычайно очевидным. — Простите, директор… Неважно себя чувствую… Могу я вас покинуть?

— Конечно. Надеюсь, ничего серьезного?

— А я надеюсь на обратное, — пробормотала Минерва.

Губы Северуса чуть дернулись, однако он быстро восстановил контроль над мимикой и хладнокровно дождался, пока дверь не захлопнулась.

Амбридж практически выбежала вон, и Снейп приложил массу усилий, стараясь не расхохотаться.

— Хочется верить, что с ней все в порядке, — проворчал Дамблдор, провожая инспекторшу взглядом. — Думаете, она съела что-то не то?

— Возможно, — иронично заметил Северус, больше не скрывая ухмылку. Взмахом палочки он заставил исчезнуть содержимое чашки Долорес.

— Вы… Северус, что вы наделали?

— Я, директор? — невинно переспросил Снейп.

За спиной старика Минерва начала расплываться в неудержимой улыбке: видимо, догадалась, в чём дело.

— Не шутите со мной, Северус. Вы её отравили?

— Обойдемся без оскорблений, — фыркнул Снейп. — Отрави я Долорес, она бы уже дух испустила. Это ей только на пользу.

Дамблдор потер переносицу.

— Что вы ей дали?

— Ничего смертельного. К сожалению, в понедельник утром она уже придет в норму. Подумаешь, немного… очистится. Однако нас ожидают спокойные выходные.

Некоторые учителя уже хихикали в открытую, а сам Снейп широко усмехнулся. К концу года горшок с галлеонами будет полон, и Северус намеревался сорвать весь куш. Если дела и дальше пойдут, как сейчас, деньги ему понадобятся.

— Но почему? — разозлился директор.

— Потому, — бесстрастно ответил Северус, начиная театрально загибать пальцы. — Потому, что она это заслужила. Потому, что она меня раздражает. Потому, что я хочу хоть несколько дней её не лицезреть. Потому, что благодаря Министерству я больше ничего не могу предпринять. К тому же, это просто смешно.

— Северус, это не игра. Министерство…

— Ох, оставьте, — огрызнулся Снейп. — Я все же не идиот и понимаю, каковы ставки. Она не сдохнет, всего лишь животом помучается. Ей не повредит, зато, по крайней мере, пару дней она не сможет пакостить. — Он скривился. — Вы добились куда меньшего.

Старику, по крайней мере, хватило совести отвести взгляд.

* * *

Ранним воскресным утром Гермиона сквозь снег пробралась к Хагриду, но тот был явно не в настроении сотрудничать и не поверил рассказу про Амбридж. Гермиона попыталась объяснить, что план урока надо составлять так, чтобы не вляпаться в неприятности, однако лесничий даже слушать не стал. В конце концов Грейнджер сдалась и перешла к другим интересующим её вопросам.

— Я только кое-что спрошу и сразу пойду. — Гермиона одарила полувеликана самой невинной улыбкой.

Её мама на такое сроду бы не повелась, да и Снейп тоже, но прочие охотно верили. От отличницы притворства не ждали. Весьма удобно порой, только совесть иногда мучила. — Я тут гадала: где у нас можно побегать без опаски?

Гермионе пришлось долго убеждать Хагрида, что она отнюдь не целится в сердце Запретного леса (если Снейп бегает там, пусть и дальше проветривается в одиночестве). Наконец, полувеликан указал ей путь вдоль озера и назад по самой опушке леса. Пройдясь по тропинке, Гермиона заметила, что снег утрамбован, а кое-где видны отпечатки кроссовок. Взглянув на замок, она убедилась, что большая часть пути скрыта от посторонних глаз даже сейчас, когда деревья стоят голые. Превосходно. Длиной тропинка была несколько миль. Теперь Гермиона радовалась, что тренировалась, так что подобная пробежка ее не прикончит, хоть и потребует изрядных усилий.

— А на меня никто не нападет? — на всякий случай переспросила Грейнджер. На тропе Гигантский Кальмар её не тронет, да и опушка леса была вполне безопасной, но в Хогвартсе лучше ничему не доверять.

— Не, там ничо опасного нетути, — весело заверил гостью Хагрид.

Да ну, даже Мастеров зельеварения? Произнести это вслух Гермиона не осмелилась, даже губу прикусила, а Хагрид продолжил.

— Вам, болтунам, не вредно хоть чутка пошевелиться.

Истинная правда: если ученик Хогвартса не играл в квиддич, то вся его зарядка состояла в пробежке до классных комнат. А питались эти ученики так, что оставалось лишь удивляться, почему полшколы еще не растолстело до размеров Крэбба или Гойла. Гермиона и сама заметила, что даже после коротких регулярных пробежек стала лучше спать и чувствовать себя бодрее.

— Как думаешь, получится уболтать Гарри и Рона присоединиться? — невинно поинтересовалась у Хагрида Гермиона, и они вместе искренне расхохотались, настолько невероятно прозвучало предположение. Бег трусцой не интересовал никого, в том-то и смысл.

На следующий день, во время обеденного перерыва Грейнджер пробежала пробный круг по тропе. Все вышло не так страшно: больше, чем она привыкла бегать, но дорога была ровной, а снег утоптанным, не провалишься. Удостоверившись, что не опозорится, Гермиона решила воплотить план в жизнь, пока погода не испортилась окончательно. Легла спать пораньше и завела будильник на пять утра.

Утренняя темнота сбивала с толку. Гермиона выпустила из виду, что в ноябре в Шотландии раньше завтрака солнце не всходит.

“Могло было быть и хуже, — жестко одернула себя начинающая спортсменка. Через замок пришлось аккуратно пробираться, ориентируясь почти по памяти и молясь, чтобы все лестницы оказались на месте. — Например, снова пошел бы снег”.

Снег и в самом деле пошел, да еще какой! Гермиона его любила, но бежать сквозь метель?

— О, черт! — пробормотала она, крадясь вокруг здания.

Наконец ей попался укромный уголок, там Грейнджер немного согрелась и взглянула на часы: половина шестого. Если повезет, Снейп уже приступил к пробежке. Дойдя до тропы, Гермиона определила, куда ведут следы, и потрусила в противоположном направлении.

У озера плясали отблески света. Были ли это блики на воде, или сама вода светилась, Гермиона не поняла. Но здесь — о, счастье, — уже не требовалось освещать себе дорогу палочкой, к тому же в темноте снег словно сиял. Главное сегодня — как можно дольше остаться незамеченной. Только сейчас до Гермионы наконец дошло, какую глупость она затеяла. Нервы пошаливали. Грейнджер безмолвно старалась успокоиться, сконцентрировавшись на беге.

Вскоре она заметила вдали темную фигуру, и беспокойство переросло в панику. Близость Запретного леса спокойствия не добавляла: среди деревьев могло таиться что угодно, и бегать тут в одиночку было абсолютно неразумно. Конечно, именно на этом и основывался план, но Гермиона все равно волновалась. Приблизившись к темному пятну, она убедилась, что это таки Снейп, а не чудище из глубин озера, однако успокаиваться не спешила: профессор-то куда опаснее лесных монстров. Ну, пожалуй, за исключением одичавшего "Форда Англия", который все еще колесил где-то в чаще.

Гермиона сразу поняла, когда Снейп её узнал: он оступился, соскользнув в глубокий снег с протоптанного пути, чуть не врезался в дерево и только потом остановился. Гермиона сосредоточилась на дыхании. Втихомолку молясь всем богам подряд, Грейнджер собрала остатки храбрости и пробежала прямо перед носом профессора. Головы она старательно не поворачивала и с курса не сбивалась, изо всех сил стараясь не смотреть на Снейпа. По спине поползли мурашки, но Гермиона старательно держала ровный темп, пока не завернула за поворот тропы, а уж там рванула со всех ног, искренне надеясь, что Снейп слишком потрясен и не станет её преследовать.

Весь день во время трапез Гермиона старалась не смотреть в сторону преподавательского стола. Ночь выдалась тревожной, но на утро Грейнджер все-таки решилась повторить свое показательное выступление. На сей раз Снейп обратил на неё более пристальное внимание. Завидев Гермиону, он замедлил бег и приостановился, поджидая её приближения. Та сбавила темп, но поняла, что профессор отступил в сторону, пропуская её. Грейнджер очень надеялась, что поступает правильно. Она снова ускорилась, внимательно глядя на визави.

А посмотреть было на что. Снейп совершенно не походил на привычного учителя зельеварения. Взять хотя бы одежду: затасканные темно-серые спортивные штаны, облепленные снегом, разбитые кроссовки и темно-синяя футболка с длинными рукавами, местами потемневшая от пота. Вдобавок Снейп не побрился, темная неопрятная щетина ему не шла, но выглядел он не так пугающе, как обычно, особенно вблизи, когда стало слышно его тяжелое дыхание и видны раскрасневшиеся щеки. Однако неодобрительное выражение лица и хмурая физиономия в точности соответствовали профессору Снейпу. Он раздраженно наблюдал за Гермионой, скрестив на груди руки, при этом не предпринимая попыток преградить ей путь. Набравшись смелости, Гермиона протрусила мимо, мимоходом кивнув преподавателю. Тот не сказал ни слова, но даже завернув за угол и скрывшись из виду, она затылком ощущала его взгляд.

* * *

В тот же день Гермиона с тревогой изучала свою контрольную по зельям. Остроконечный, мелкий почерк Снейпа и в лучшие времена не отличался разборчивостью, а теперь испортился окончательно. Гермиона даже не могла разобрать вторую цифру в оценке своей работы, хотя явно получила больше восьмидесяти баллов. Но вот слова “Надо увидеться” сразу за отметкой были выведены очень четко. Слегка вздрогнув, Гермиона просмотрела эссе, разбирая красные каракули. Все как обычно: попытки придраться, несколько кратких комментариев, дескать, снова она целыми абзацами цитирует учебник вместо того, чтобы сформулировать собственную идею. Ни малейшего намека, по какой причине Снейп желает задержать ее после лекции… Выходит, повод — явно не её опус. В свою очередь, это означало, что безумный план начал работать.

После уроков Гермиона с трепетом подошла к учительскому столу.

— Вы хотели видеть меня, профессор.

Снейп внимательно посмотрел на Грейнджер, удостоверился, что у нее в руках нет домашнего задания, и продолжил складывать ученические работы, валявшиеся беспорядочной кучей на краю стола, в аккуратную стопку.

— Разумеется, вам известно, что шататься в одиночку в окрестностях замка небезопасно?

— Сэр?.. — Гермиона решительно подавила дрожь нервного возбуждения. Сработало!

— Еще раз произнесете “Сэр” таким идиотским тоном, мисс Грейнджер, и получите неприятности, — холодно ответствовал Снейп. Он прошел мимо нее к доске, поднял палочку и быстрым движением стер остатки записей урока. — Вы отнюдь не дура, и когда пытаетесь изображать черти что, у меня зубы сводит. Вы же отлично поняли, о чем я.

О, это был почти комплимент! Ничего подобного из уст профессора Гермиона не слышала. Сделав мысленно пометку на будущее, она вежливо ответила:

— Я не шаталась по окрестностям, сэр. Обычная пробежка. С тропы не сходила, а Хагрид заверил, что там безопасно.

Снейп взглянул на нее, подняв бровь.

— Тот самый Хагрид, что вывел соплохвостов и завел себе цербера, дракона и акромантула? — столь сухо поинтересовался профессор, что Гермиона с трудом удержалась от смеха. — У него своеобразное понятие безопасности, мисс Грейнджер. Вряд ли он хоть на минуту задумался, что может случиться с самой известной маглорожденной ведьмой, останься она там в одиночку.

— Сомневаюсь, что Пожиратель смерти нападет на меня прямо у озера, сэр.

Снейп поднял вторую бровь, смерив собеседницу насмешливым взглядом, и Гермиона прикусила губу, сообразив, что именно ляпнула. Ведь с расстояния всего лишь три фута прямо сейчас на нее смотрел как раз-таки Пожиратель смерти.

Поверить не могу, как же я забыла!

Надеясь, что её щеки не полыхают пожаром, Гермиона пробормотала:

— Ну, вы понимаете, о чем я, профессор.

Пренебрежительно фыркнув в ответ, Снейп начал приготовления к следующему уроку.

— Храбритесь сколько угодно, мисс Грейнджер, но факт остается фактом: лес опасен. Сколько раз вы с дружками вляпывались в истории потому, что упорно лезли куда не следует?

Гермиона открыла было рот, но увидела, каким злобным взглядом уставился на нее зельевар, и осеклась.

— Вопрос был риторический, как вам отлично известно! Не обсуждается. — Профессор нахмурился. — Поскольку все прочие обитатели замка считают смертным грехом любые виды спорта, в которых не задействована метла, если хотите бегать — бегайте со мной.

В голосе Снейпа явственно сквозило отвращение. Это было не очень-то приятно, но разве его можно винить? Ключевым моментом плана было понять, сможет ли она вынести компанию профессора, он-то свою ученицу на дух не переносил.

— Да, сэр, — кратко ответила Гермиона. — Спасибо, сэр.

В ответ Снейп наградил её возмущенным взглядом.

Ну надо же! Она всего лишь вежливо его поблагодарила за то, что он сделал усилие и предложил нечто неприятное для себя. Не очень-то приличная реакция!

Снейп в ответ отрывисто прорычал:

— Будем встречаться возле этого кабинета в полшестого утра, ежедневно с понедельника по пятницу. Не опаздывать! Если вас поймают вне спальни — ваши проблемы. Защищать вас ни от Филча, ни от... профессора Амбридж я не намерен.

Гермиона прикусила губу. Эта почти незаметная пауза перед титулом Амбридж, учитывая обычно подчеркнутое уважение Снейпа к преподавателям, многое говорила об отношении Снейпа к учительнице Защиты.

— Понимаю, сэр.

— Можете идти.

Гермиона мысленно станцевала победную тарантеллу, кивнула и тихо ушла, скрывая триумфальную улыбку.

Тем же вечером, прямо перед сном, к ней заглянул Финеас.

— Умно, мисс Грейнджер, — отметил он.

— Спасибо. Неплохое начало? — с надеждой поинтересовалась Гермиона.

— Поживем — увидим. Вот в доведении Снейпа до ручки ты, безусловно, преуспела.

— Я же еще дышу, — загадочно возразила Гермиона, поглаживая Крукшанкса, — следовательно, по умолчанию его раздражаю.

— Ха! В точку. Но поосторожнее. Обучение целительству, плюс пробежки... Полагаю, скоро Северус станет задаваться вопросом, сколько же свободного времени ему придется проводить с тобой. Если у тебя в рукаве припрятаны еще какие-то козыри, придержи их.

— Ничего у меня не припрятано. Всему свое время.

— Хороший ответ. Тогда слушай: завтра утром повернешь на втором этаже налево, а не направо, а затем по небольшой винтовой лестнице спустишься к старым винным погребам. Там я тебя встречу и направлю к тайному проходу, ведущему в подземелья. В этом случае по дороге ты никого не встретишь.

— Спасибо, — удивленно ответила Гермиона.

Финеас пожал плечами.

— Не представляю, что будет, если тебя сцапает Филч. Кроме того, проход, который я завтра покажу, ведет к малоизвестному пути наружу. Северус им пользуется, если ему надо быстро уйти, например, когда его призывают, и возвращается той же дорогой.

— Понятно. В любом случае спасибо.

Финеас кивнул.

— Больше ничего не затеваешь?

— Надеюсь, вскоре узнаю профессора получше. И тогда уж станет ясно, нужен новый план или нет.

— Боюсь тебя разочаровать, — неприятно ухмыльнулся бывший директор, — но ты не в курсе кое-чего важного.

По спине Гермионы пробежал холодок.

— Вот как? И чего же?

— Северус Снейп отнюдь не жаворонок! — фыркнул Финеас.