В поиске и странствии (гет)

Небо приобрело хмурый темно-голубой цвет, когда Кэссиди аппарировала к своему дому. Накрапывал мелкий противный дождь, но она не торопилась пройти путь по дорожке от ворот ко входной двери. И все же она оказалась у крыльца слишком быстро.

Кэссиди тяжело вздохнула и взялась за ручку, но нажать не торопилась. Все-таки она уже не девочка, чтобы можно было провести напряженную ночь на ногах и не чувствовать себя невероятно усталой. А мысль о том, что ей придется начать очень тяжелый разговор, который откладывать ни в коем случае нельзя, и вовсе навалилась на ее плечи неподъемным весом. Ей просто хотелось забраться в свою постель, забыться сном, а, проснувшись, обнаружить, что все произошедшее было всего лишь ночным кошмаром.

Дверь открылась сама по себе, и на пороге появилась бледная Элис. Из ее ослабевших пальцев с тихим шуршанием выпала газета, и девушка, всхлипнув, обняла Кэссиди за шею. Значит, все уже знают… Когда только успели отпечатать и распространить?

— Когда я прочитала про Метку… — прошептала Элис, прижимаясь к ней всем телом. — Я так испугалась. Если бы я только могла аппарировать, я сразу примчалась бы… Он… Его же там не было, да?

— Если бы он там был, одной Меткой дело не ограничилось бы, — негромко ответила Кэссиди.

Она должна была сразу же оттолкнуть Элис, но ей хотелось еще на мгновение продлить тот мир, где она ни в чем не подозревает свое бедное дитя. Разве могла эта девочка совершить столь ужасное преступление? Но Камария права — нож в спину обычно прилетает от тех, от кого меньше всего этого ждешь. Так зачем же продолжать агонию? Кэссиди на мгновение прикрыла глаза, а затем осторожно расцепила руки Элис. Та удивленно распахнула глаза, не понимая, что происходит, не зная, какой молот сейчас обрушится на ее голову.

— Нам нужно поговорить, — наконец сказала Кэссиди.

— Да? — растерянно переспросила Элис. — Я сделаю чай…

— Не надо. Идем.

Если она и предчувствовала, о чем сейчас пойдет разговор, то играла мастерски. На мгновение Кэссиди даже засомневалась, стоит ли вот так сразу предъявлять подозрения. Но ход уже был сделан, и если сейчас она пойдет на попятную, то у Элис будет достаточно времени, чтобы уничтожить другие улики.

Вдвоем они зашли в гостиную, и Кэссиди жестом велела воспитаннице сесть. Та устроилась на краешке софы и сцепила руки. Ее большие пальцы нервно терли фаланги указательных. Видимо, вспоминала, в чем она могла бы провиниться, и внезапно это поведение вызвало у Кэссиди жуткое раздражение. Нет, есть все-таки на душе Элис какой-то грех.

— Почему ты всегда отказывалась, когда я предлагала отправить тебя на какие-нибудь магловские образовательные курсы? — как-то слишком резко спросила Кэссиди.

Элис удивленно взглянула на нее исподлобья. Она явно не ожидала подобного вопроса, но все же промямлила:

— Я не знаю… Почему ты спрашиваешь?

— Потому что это ненормально, Элис. Тебе двадцать четыре года, и за все это время ты практически ни разу не выходила из поместья одна, не хотела заводить подруг, не интересовалась мальчиками. Каждый раз, как я спрашивала, есть ли у тебя какая-нибудь мечта, ты отмалчивалась или говорила, что у тебя и так все уже есть. Возможно, это моя вина. Я в свое время не настояла…

— Нет! Неправда! — воскликнула Элис. — Мне и правда хорошо здесь.

— В том-то и дело. Когда Алистер привел тебя, ты была запуганным олененком, который шарахался от любого прикосновения и боялся смотреть в глаза. Я позволила тебе слишком ко мне привязаться, а потом Алистер погиб, и ты осталась один на один со мной и нескончаемыми запасами огневиски… Но появилась Корина со своей семьей… — Кэссиди замолчала, чтобы перевести дух. Нельзя поддаваться эмоциям в такой момент. — Мое внимание переключилось на маленьких Криса и Кэрри, и ты наверняка чувствовала себя брошенной. Особенно в такой хрупкий период как подростковый возраст. Я совсем забыла, что в этом доме есть еще один ранимый ребенок.

— Но я была рада, когда в доме появились Дэниэлсы. Мне нравилось возиться с Крисом и Кэрри, они были как младшие брат и сестра, — робко сказала она. — Кэссиди, я совсем не понимаю, к чему ты клонишь.

«Наверное, я не права. Я должна быть не права…»

— И ты никогда не ревновала? Ты не думала о том, что у тебя может быть другая жизнь, за пределами поместья, где ты практически превратилась в бесплатную прислугу?

— Я не… Кэссиди, я, правда, не понимаю. Я никогда не думала о себе так. Я просто хотела быть полезной… Почему ты все это говоришь? — чуть ли не со слезами на глазах спросила Элис. — Если хочешь, я пойду учиться.

— Если я хочу? А чего ты хочешь, Элис?

— Просто хочу быть полезной тебе. Хочу отплатить за все, что ты для меня сделала.

— Отплатить, да? — Кэссиди горько усмехнулась. — Покажи мне свой алтарь.

— Зачем?..

— Просто покажи. Тебе ведь нечего скрывать, верно?

— Конечно нечего! Просто… просто… ты словно в чем-то хочешь меня обвинить.

Из ее глаз потекли слезы. Первым порывом Кэссиди было броситься к ней, обнять за плечи и молить о прощении, но она сдержала себя. Элис явно лукавила. Невозможно быть настолько бескорыстным, неэгоистичным и лишенным амбиций человеком. Хотя, скорее, отсутствие амбиций и толкнуло Элис на то, что она сделала.

Точнее, часть Кэссиди все еще сомневалась в вине воспитанницы, но разум холодно подсчитывал факты. Больше некому… Корина была беззаботным мотыльком, и даже ее попытка найти Чашу (к слову, совершенно бесполезная, все, что сестра посчитала доказательствами, оказалось обычными сказками) была очередной глупостью. Она могла обидеть и совершенно не подозревать об этом. Ее мог убить либо кто-то из конкурентов Грейсона, либо некто, снедаемый ревностью, либо психопат. Но Корину убило Знание, в ту ночь бедняжка Кэрри видела птицу, а духовное животное Элис — галка. Даже если птица была лишь галлюцинацией, сверхинтуиция наверняка пыталась дать девочке подсказку.

— Покажи алтарь, — холодно велела Кэссиди.

Элис жалобно всхлипнула, затем ладонью вытерла глаза, медленно встала и поплелась к своей комнате. Она словно бы оттягивала тот момент, когда нужно будет показать алтарь, и Кэссиди ее не торопила. Если доказательства там есть, они никуда не денутся. А в том, что Элис что-то прячет, она не сомневалась.

Но вот они уже почти рядом. Элис взялась за ручку двери, и, прежде чем повернуть ее, повернула голову к Кэссиди и хриплым от слез голосом произнесла:

— Сначала я хочу сказать…

Кэссиди молча метнула взгляд в сторону двери, и та открылась сама собой. Элис слегка стукнулась лбом о створку и тихо охнула.

Ее комната поражала скромностью обстановки. Здесь не было никаких украшений, кроме горшков с цветами, никаких милых девичьему сердцу вещей. Даже на прикроватной тумбочке не лежало никакой книги или открытой шоколадки. Кровать застелена так аккуратно, что на покрывале не было ни единой морщинки. Как же давно Кэссиди не заходила в комнату Элис? Или же никогда не обращала внимания на серость, царившую здесь? Вновь ее сердце заточил червячок вины, но Кэссиди отмахнулась от него и решительно зашагала к угловому шкафу.

Она потянула на себя дверцу, и в нос сразу же ударил запах засушенных растений. Алтарь, представлявший собой небольшой стол на массивной резной ноге, полностью закрывала светлая ткань с растительным узором. На поверхности лежало несколько кристаллов, ступка с пестиком, а на нити, протянутой над ним, висели травы. На первый взгляд, ничего особенного.

Кэссиди присела на корточки, подняла ткань и застыла. Всю ногу стола покрывали узкие черные трещинки, очевидный результат магического вмешательства. Когда Кэссиди попыталась прикоснуться к одной из них, то почувствовала, как ее пальцы неприятно покалывает темная энергия.

— Так уже несколько дней, — Элис снова всхлипнула. — Я не знаю, что это.

— Почему не сказала?

— У-у тебя и так забот хватало. Я думала, что сама смогу справиться, н-но становилось т-только х-хуже…

Вдруг Кэссиди почувствовала легкую вибрацию в кармане своей куртки. Она достала тонкий осколок, который дала ей Камария, и тот беспокойно запрыгал на ладони. Его явно тянуло к алтарю. Кэссиди снова сунула осколок в карман, взмахнула рукой, и покрывало мягко поднялось в воздух и перелетело на кровать. Что бы Элис ни натворила, но с алтарными принадлежностями нельзя грубо обращаться.

— Откройся, — негромко произнесла она, держа раскрытую ладонь над поверхностью стола. — Так сказала Та-Кто-Знает.

Послышался скрежет и тихий стон. Столешница медленно разъехалась на две стороны, обнажая полую структуру ноги, и Кэссиди сразу же увидела причину появления трещин — посреди ноги висел черный кристалл, а вокруг него, уходя вниз, как лепестки, отделившиеся от цветка, парили тонкие пластинки. Точь-в-точь, как та, которая сейчас находилась в кармане Кэссиди. Она еще раз достала осколок и сразу же нашла ему место.

— Ты убила мою сестру… — медленно произнесла Кэссиди, борясь с растущим гневом.

— Что?.. Нет! Клянусь, я не…

Кэссиди молча махнула рукой, заставляя Элис мгновенно оказаться рядом. Та не справилась с собственными ногами, споткнулась и не упала лишь потому, что схватилась за руку Кэссиди.

— Я не знаю, что это! — с отчаянием сказала Элис, взглянув на кристалл. — Правда, не знаю.

— О, я тебе расскажу. Создается кристалл, наполняется змеиным ядом, и чем гаже и агрессивнее характер у рептилии, тем лучше получится. Затем ловишь черную собаку, во время убывающей луны вешаешь ее на умершем дереве, разрезаешь бедному животному брюхо, помещаешь кристалл внутрь, читаешь заговор и ждешь, когда труп начнет гнить. После помещаешь кристалл в вещи жертвы, но, если хочешь проклясть знающего, то кристалл помещается непосредственно в алтарь. Внешне жертва цветет и пахнет, но в ее голову уже проник яд. Появляются навязчивые идеи, галлюцинации, мания преследования, паранойя, сильные головные боли, бессонница. В итоге измученная жертва уже не понимает, где правда, а где — реальность, и все они либо погибают от несчастных случаев, либо кончают жизнь самоубийством. Ах да, если проклят был знающий, то бонусом можно получить его силу, поместив кристалл в свой алтарь. Что ты и сделала, но, видимо, с небольшим опозданием, кристалл уже начал разлагаться, и один лепесток остался в алтаре Корины.

— Это не я! Я даже проклятия такого не знаю! Я бы не смогла убить собаку…

— Тогда объясни мне, что это, и как это здесь оказалось.

— Не знаю… — совсем тихо пробормотала Элис. — Кэссиди, пожалуйста, поверь… Да, я не очень любила Корину, но я бы не стала… Я ни за что не пожелала бы Крису и Кэрри расти без мамы. Крис так плакал, аж сердце рвалось…

— Я хотела бы, Элис. Но, видимо, моя жалость к тебе породила монстра. Ты слишком ко мне привязалась и не смогла принять тот факт, что в моей жизни теперь есть не только ты. Ты видела, что Дэниэлсы не слишком дружны, и Корина — единственное, что их объединяет. Не будет Корины, не будет Дэниэлсов.

— Нет! Нет. Нет… Если кто и мог убить Корину, то это… — она запнулась. — Это Камария Синклер. Я видела, как на похоронах она постоянно что-то выискивала, а потом внезапно куда-то пропала на долгое время.

— Откуда мне знать, что ты не врешь?

— Я никогда не врала тебе.

— Никогда не поздно начать, — Кэссиди мрачно усмехнулась. — И, может быть, это просто я слишком тебе верила. Что же мне делать с тобой, Элис? Доказательства твоей вины налицо.

— Это была Камария, — звенящим от слез голосом сказала Элис. — Она подбросила мне это… эту гадость.

— Назови хоть одну причину, по которой Камария могла бы это сделать.

— Чтобы Дэниэлсы уехали обратно в США, и у тебя остался бы только Ковен. Камария стала Верховной только благодаря тебе, вся ее власть держится на твоем авторитете, и если ты снова решишь покинуть Ковен, то она быстро перестанет быть Верховной. Видимо, сейчас она особенно нуждается в твоей поддержке.

— Не говори глупостей! Ты даже не в Ковене, и не знаешь, как там относятся к Камарии в качестве Верховной. Она сильный лидер, и я очень ее уважаю. То, что ты говоришь, не доказательства, а просто твои додумки. С меня достаточно!

— Нет! Кэссиди… — ноги Элис подкосились, и девушка упала на колени. Она смотрела на Кэссиди снизу вверх покрасневшими мокрыми глазами, и вся ее поза выражала полное отчаяние. Но в тот момент в душе Кэссиди словно бы что-то умерло. Перед ней сидела не замученная собственной семьей девочка, а молодая женщина, которую она словно бы никогда и не знала. Как она могла верить этой незнакомке, бормочущей жалкие оправдания, когда очевидная улика была прямо перед ней? Хотя, возможно, Элис действительно верит в то, что не сделала ничего плохого…

Кэссиди положила руку на ее лоб. Элис всхлипнула, ее глаза закатились, и девушка без сознания рухнула на пол. Кэссиди махнула рукой и заставила тело Элис плавно опуститься на кровать. Затем она направилась в свою комнату. Нужно написать Камарии, что все подтвердилось, и попросить собрать суд. И надо сделать крюк через бар…

* * *

Поспать Кэролайн совсем не удалось. Сначала сон просто не шел, затем ее одолела дремота, но в этот момент в комнату зашла тетя Кэссиди и сказала, что пора идти. Она отвела племянницу к тому самому месту, куда она прибыла вчера, и подождала вместе с ней Уизли. Затем сообщила, что Кэролайн может не беспокоиться насчет США, мол, она уговорила отца повременить с переездом, и аппарировала. Ну, хоть одна хорошая новость за это утро…

У пересадочного пункта уже собралась огромная толпа, и все кричали, требуя от диспетчера Бэзила, чтобы тот немедленно отправил их по домам. Мистер Уизли пробился через взволнованных людей, коротко переговорил с Бэзилом, и еще до рассвета вся компания была на Стотсхед Хилл.

Все были усталые, помятые, и даже у Фреда с Джорджем не было никаких сил шутить. Кэролайн и Джинни обменялись парой вялых реплик о том, как ужасно прошла эта ночь, и остаток пути проделали в полном молчании.

Миссис Уизли встретила их у «Норы». Она уже знала о происшествии из газеты и первым делом бросилась обнимать мужа и детей. Она ужасно переживала, что накричала на близнецов перед уходом, и, рыдая, просила у них прощения. Немного ее успокоила чашка крепкого чая, в которую, по настоянию мистера Уизли, влили глоток огневиски. Сам мистер Уизли тем временем принялся читать статью в газете, украшенную черно-белой фотографией Метки. Так она выглядела даже более зловещей.

— Этого я и опасался, — мистер Уизли горестно вздохнул. — «Ошибка Министерства… преступники не задержаны… небрежность службы безопасности… Темным магам удалось скрыться неопознанными… национальный позор…» Кто все это написал? А… Ну разумеется… Рита Скитер…

— Эта женщина постоянно нападает на Министерство! — воскликнул охваченный праведным гневом Перси. — На прошлой неделе она заявляла, что мы впустую тратим время на крючкотворство по поводу толщины котлов, когда необходимо заниматься истреблением вампиров! Как будто параграфом двенадцатым Директивы по обращению с немагической частью общества конкретно не установлено, что…

— Перси, сделай милость, — зевнул Билл. — Заткнись, а?

— Тут и обо мне есть… — глаза мистера Уизли за стеклами очков широко открылись, когда он дошел до конца статьи.

— Где? — всполошилась миссис Уизли, поперхнувшись своим чаем с виски. — Если бы я видела, я бы хоть знала, что ты жив!

— Имя она не называет… но вот послушай: «Если испуганные волшебники и колдуньи, которые, затаив дыхание, ожидали новостей у опушки леса и надеялись на какие-то разъяснения со стороны Министерства магии, то их постигло жестокое разочарование. Официальный представитель Министерства, подошедший некоторое время спустя после появления Черной Метки, ограничился голословным утверждением, что никто не пострадал, и от дальнейших комментариев отказался. Достаточно ли подобного заявления для того, чтобы пресечь слухи о нескольких телах, вынесенных из леса часом позже, покажет время». Ну, я вам доложу… — раздраженно произнес мистер Уизли, передавая газету Перси. — «Никто не пострадал…» А что я должен был им сказать? «Слухи о нескольких телах, вынесенных из леса…» Вот теперь точно пойдут слухи… после того, как она это напечатала.

Он тяжело вздохнул:

— Молли, мне придется пойти на службу, надо улаживать все это дело.

— Я с тобой, отец, — с важностью проговорил Перси. — У мистера Крауча сейчас каждый человек на счету. И я смогу лично вручить ему свой доклад о котлах.

И он в спешке покинул кухню.

Миссис Уизли ужасно огорчилась:

— Артур, у тебя же отпуск! Ничего там без тебя на службе не произойдет, как-нибудь управятся!

— Мне надо идти, Молли, — еще раз вздохнул мистер Уизли. — Кажется, я наломал дров… Я только переоденусь в мантию и отправлюсь…

Вслед за ними ушли Гарри, Рон и Гермиона. Джинни тоже предложила Кэролайн пойти в комнату и распаковать вещи. Она с огромной радостью согласилась. Наверное, дело было в отсутствии сна, но для Кэролайн кошмарная ночь все еще продолжалась.

— О, мама собрала мне учебники, — сонно пробормотала Джинни, зайдя в комнату. На тумбочке рядом с ее кроватью стояла стопка потертых и полурваных книг, видимо, доставшихся в наследство от братьев. — Нужно будет потом подклеить…

Кэролайн покосилась в сторону своих новеньких учебников, аккуратно перевязанных бечевкой, и поспешила бросить их в чемодан. Помимо книг на кровати обнаружился запакованный сверток от тети Кэссиди. Интересно, что там такое Крис купить не смог? Кэролайн сорвала упаковку и с изумлением обнаружила внутри воздушное желтое платье с двойной юбкой из тюля и шелка.

— Красивое, — с легкой завистью отметила Джинни.

— По-моему, лиф слишком открытый… Зачем тете Кэссиди присылать мне платье?

— Не знаю. Мне мама тоже положила.

Подруга продемонстрировала ей платье в мятных и розовых цветах с многослойной юбкой и кружевным воротником. Выглядело оно не так роскошно, как платье Кэролайн, но очень мило и будто бы уютно.

— Ну… оно ведь не могло быть в списке предметов для школы, — неуверенно протянула Кэролайн. — Или могло?

— Мой список у мамы.

— А мой — у брата. Знаешь, Драко говорил мне что-то о грандиозном событии, которое в этом году пройдет в Хогвартсе. Может быть, платье понадобится там?..

— Надо спросить у Гермионы, она точно знает.

Гермиона себя долго ждать не заставила. Правда, вид у нее был хмурый, и с порога она осуждающе заявила, что совершенно не понимает этих мальчишек. Только что с ног от усталости валились, и вот уже пошли играть в квиддич.

— Я тоже хочу! — всполошилась Джинни и бросилась к окну.

— Я одна здесь хочу лишь лечь спать?..

— Они забрали все метлы… — разочарованно протянула Джинни, наблюдая за тем, как в саду мальчишки носятся на метлах, играя с зачарованными яблоками, вместо мячей.

— А мне даже не предложили…

— Ты бы хоть раз намекнула братьям, что тоже можешь играть, — сказала Гермиона и зевнула.

— Я пыталась! Но никто не воспринимает меня всерьез… Ну я им покажу, когда вступлю в команду по квиддичу, — зло добавила она. — И Гарри тогда пожалеет, что…

На этом моменте Джинни запнулась и слегка покраснела. Видимо, она пока так и не смогла перешагнуть через свои чувства. Чтобы не смущать ее дальше, Кэролайн спросила у Гермионы про платья.

— В школьных списках было написано, что в этом году понадобится выходной костюм. Правда, не сказано для чего. Но, я думаю, об этом объявят во время приветственного пира… А сейчас, извините, но я действительно очень хочу спать.

— Я тоже лягу, — согласилась с ней Кэролайн. — У меня такое чувство, что вчерашний день никак не закончится…

Когда она забралась в постель и закрыла глаза, Салем запрыгнул на нее, немного потоптался и устроился так, чтобы его голова лежала на плече хозяйки. Под его сонное мурлыканье ночь ужасов начала растворятся в дымке прошлого, и Кэролайн почувствовала, что она со всем справится. Все, что ей нужно сейчас, это немного отдохнуть…