Хрупкое счастье хранят дневники (гет)

28 августа, среда

Обычный школьный денёк слегка разбавился моими шпионскими поползновениями. Как и пообещала самой себе, накануне перед сном я старательно продумала, какими способами можно было бы уберечь Шинву от ревности Раэля. Но все они сводились к следующему: либо надо не пускать Шинву в школу и в гости к директору, либо срочно занять чем-то благородного. Ясное дело, Шинву рад был бы прогулять школу, но официальных возможностей сделать это пока не предвидится, а в гости он вообще всегда мчится на всех парах. Так что для решения проблемы надо всё-таки устранить Раэля… Эх, проще сказать, чем сделать.

В итоге у меня возникло несколько идей. Можно было бы отвлечь Раэля какими-нибудь мелкими неприятностями — ну, например, его одежду заляпать чем-нибудь. Но я тут же отмела этот вариант: во-первых, вдруг Раэль умеет очищать одежду силой мысли, а во-вторых, обидчика не простит никогда. А я не хочу нажить себе такого врага-психопата. Так что отметаем. По той же причине нельзя его где-то запереть: вырвется, сломав дверь или стены, и пойдёт рвать и метать дальше. Поговорить напрямую? Да кто я такая, чтобы с его высочеством разговаривать? Он меня пошлёт не глядя. К тому же, если бы всё-таки выслушал, пришлось бы сознаться, откуда мне известно про его любовь и почему я считаю, что это тупиковый путь. Как результат: спалю свою способность, а Раэль — меня. Силой своего гнева, в смысле.

Э, нет, сама я тут бессильна, решила я, ворочаясь с боку на бок. Мне нужен кто-то другой, более неуязвимый и авторитетный. М-21 и других модифицированных я отмела сразу же: не хочу их подставлять, ведь худой мир лучше доброй ссоры. Не дерётся с ними Раэль — уже хорошо. Так что остались только благородные и Франкенштейн. Ну а вернее, Раджек и Франкенштейн. Так что с этой-то мыслью я и уснула. Кого встречу первым завтра в школе, того и попрошу помочь…

Первым мне встретился директор. Они с Рейзелом как раз проходили по коридору мимо нас, когда учитель раздавал нам задания по дежурству. У нас как раз класс должен на этой неделе за порядком в коридоре следить, а ещё стенгазеты новые мотивационные развесить. Как же, у нас тут сезон олимпиад намечается, скоро в нашу школу столько чужих людей придёт, надо, чтобы всё было идеально… На самом деле, нам несложно всё это сделать, пусть и неохота. Но я тут же ухватилась за эту возможность, подбежала к Рею и начала «жаловаться» на то, что нам не хватает рабочих рук, и у нас физкультура следующая, так что мы не успеем переодеться, если нас так завалят поручениями, и вообще… Рей непонимающе смотрел на меня, да и директор тоже. Они не привыкли, чтобы я выступала против школьных порядков. Этим Шинву обычно занят. А вот и он! Увидев, чем я занята, он тоже подбежал и включился в борьбу за свободные перемены.

Директор стоял со слегка растерянным видом, пока в его поле зрения не попал топчущийся по школьному двору пасмурный Раэль. (Да-да, я была права, он так и околачивался всё утро рядом со школой в ожидании удобного момента.)

— Не беспокойтесь, я решу проблему, — деликатно прервал наши жалобы директор Ли, а заодно — предупредил попытку Мастера взяться за скотч. А то Рейзел под аккомпанемент наших причитаний уж пошёл было сам эти стенгазеты клеить!

— Спасибо, господин директор, — мило поблагодарила я. — Наверняка в школе найдётся кто-то посвободнее, чем мы. Надеюсь, он не откажется помочь!

Не сомневаясь в том, что не приспособленный к такой работе благородный быстро точно не управится, я спокойно ушла переодеваться. Как хорошо, что на физкультуре нам ничто не угрожает, а за остальные предметы я так и не переживаю, потому что в школу Раэль не заходит — не выносит шума. Ну и, собственно, пропуска у него нет. А станет использовать контроль разума — брат почувствует и придёт его уму-разуму учить.

* * *

Так что с одним школьным днём я худо-бедно справилась, но всю литературу задавалась вопросом: а как быть завтра или, скажем, послезавтра? Ведь Раэль словно и не собирается обратно в Лукедонию? Не могу же я каждый раз просить директора чем-то занять Раэля? Хотя Франкенштейну эта идея понравилась. Наверное, мелкий благородный его и дома достал, так что его шныряние по школьному двору директора ещё как раздражает… Забавно, что Раэль вообще послушался, дома-то его ни за какие коврижки не уговорить прибираться. И откуда только во мне взялась уверенность, что всё получится, когда я проворачивала эту махинацию?

А получилось на самом деле всё вот как. Франкенштейн вышел в школьный двор и просканировал его взглядом. Раэль был занят тем, что нервно дёргал лепестки у ни в чём не повинных цветочков. (Не гадал же на них? Просто нервы, наверное). Неподалёку проверял периметр Тао. Тогда директор подозвал охранника к себе и дал ответственное поручение. Тао мгновенно приуныл, но вида не подал, и взялся за новую трудную задачу.

Твёрдой и уверенной походкой он приблизился к Раэлю, который, разумеется, сразу же понял, куда Тао направляется, но игнорировал его до последнего. А стоило услышать про «важнейшую миссию», то ощетинился и приготовился к словесной или даже не только словесной баталии. Но Тао всё просчитал.

— Вы не представляете, господин Раэль, как сильно вы нас выручите, — сказал Тао негромким вкрадчивым голосом, в котором не слышалось ни заискивания, ни уговоров. Таким разговаривают, чётко ведя свою линию, гоночные инструкторы с гонщиками, если те начинают высказывать свои претензии. Я знаю, потому что когда-то смотрела с Шинву «Формулу-1».

— Мне дела нет до ваших забот, жалкие людишки… — начал было Раэль, но тут Тао отступил чуть в сторону, и перед Раэлем возникла возмутительная картина: сияющая в солнечных лучах, струящаяся серебром Сейра в этот момент совершенно бесстыдно и буднично сматывала в рулоны предыдущие стенгазеты, которые надо было унести в подсобку. Она это делала на улице, потому что по двору идти ближе, и нам открыли эту дверь, а не внутренние.

Стоит ли говорить, что Раэль тут же прикусил язык и со всей скоростью, какую позволял развить внешне степенный шаг, помчался на помощь Сейре. Теперь думаю, что, спасая Шинву, я могла невольно подставить Сейру, но Раэль (дурачок!) не просёк, что можно было работать вместе со своей наречённой, а не вместо неё. Поэтому он просто избавил её от «неподобающей работы», и Сейра вернулась в класс, где совершенно спокойно провела перемену за чтением методических пособий, которые у нас на задней полке хранятся. Никто их не читает, даже учителя, но вот зато Сейре показались увлекательными…

Так вот, возвращаясь к Раэлю. Светило солнышко, пели птички. Тао живописал нашему стихийному бедствию, как устают все без исключения школьники, а сам благородный постепенно пропитывался чувством безысходности перед неотвратимостью собственного вмешательства в этот ужасный процесс школьного дежурства. Потом Раэль от души подумал: «Тао, как же я тебя ненавижу», и устремился к скотчу и рулонам ватмана. А я спросила себя: «Почему он именно Тао так выделил? Только за то, что сейчас его услал работать?» Но оказалось, что нет.

Ассоциация была так сильна, что мне несложно было её считать. Опять та бесконечная ночь в разрушенной школе. На этот раз восприятие Раэля. Я теперь до конца года буду видеть то похищение? Хорошо хоть, мы все были без сознания, и мне не снятся собственные кошмары. Только чьи-то чужие…

Раэль, кипя праведным гневом, отбил чью-то атаку, и тут за спиной послышался голос Региса. «Чего тебе?» — спросил Раэль раздражённо, и тот бросил ему что-то мелкое и твёрдое. Оно было круглое, похожее на жучка. Хотя… больше на искусственный гриб, потому что у него была ножка. (Заметим в скобках, что это всего-то был беспроводной наушник, которых Раэль раньше и в глаза не видел).

— Раз-раз, господин Раэль, вы меня слышите? — прозвучало в наушнике. Ну точно, не зря ему показалось, что кого-то не хватает. Но прежде, чем он успел вывалить на вечно прячущегося Тао свои угрозы, как тот… сказал, что ему надо что-то сообщить о Сейре. Вернее, что этот недостойный модификант-приспешник «Союза» глаз положил на Сейру…

— Сейру?! — воскликнул Раэль, и в его душе всколыхнулось нехорошее какое-то ощущение. У него и так в последнее время было паршивое настроение: городской шум раздражал, люди-муравьишки торопливо семенили мимо, где бы он ни решил прогуляться, еда была отвратительной и только за деньги, а улицы — такими вонючими, что, кажется, дышать полной грудью можно было, только поднявшись на крыши высоток. А теперь ещё и модифицированные марионетки затеяли свою возню в непосредственной близости от него. Бесит. Но теперь это было не презрение, брезгливость или обычное раздражение, а что-то незнакомое… Я могла бы помочь Раэлю описать это ощущение: это было гнетущее беспокойство.

— Да… Хотя… Вот даже и не знаю, говорить или нет… — замялся хитрый Тао, прекрасно играя на нервах. И это возымело ожидаемый эффект:

— Живо говори, а не то я!..

Наверное, такого бедняга Раэль никогда в жизни не слышал и даже не мог бы вообразить. А Тао, обладающий живым (и хорошенько испорченным) воображением тут же нарисовал шокированному благородному картинку. Даже во мне вспыхнул гнев и отвращение, хотя я всего лишь считала воспоминание Раэля. А Тао ему наплёл, что тот «приспешник Юрий» хотел сделать с Сейрой… Теперь вот невольно задаюсь вопросом: Тао всё это просто выдумал, да ведь? Или у Юрия были какие-то виды на Сейру? Какой кошмар, если так!

Он во всех красках описал сначала, что Юрий хочет добиться благосклонности Сейры. И имеет на это некоторые шансы, ведь он всегда так элегантен, сладкоречив и обманчиво галантен. Для неопытных барышень это сродни липким паучьим сетям: единожды попадёшься, уже не выпустят… Но Раэль, видимо, не сомневался, что Сейра не заинтересуется таким мужчиной, даже если он и принадлежит к так обожаемой ею расе людей. Тогда Тао сменил концепцию и описал горячее желание Юрия Сейру пленить. Как бы ни сильна была юная глава клана, у Юрия ведь все ресурсы «Союза» есть. А в том, чтобы поймать женщину против её воли, многие находят садистское удовольствие… И, распалённый битвой, Юрий — по словам Тао, «он сам об этом упоминал, щурясь в предвкушении», — придёт к израненной и беззащитной Сейре. Она будет как сорванная роза, которую уже не спасут никакие шипы. Сквозь её растрёпанные лохмотья одежды будет видно только голое тело и потёки крови, и тогда… Нет, мне слишком противно записывать ту сцену, которую Тао подразумевал, а Раэлю — довольно и простого воспоминания о точных, опаляющих словах Тао, чтобы теперь его всю жизнь ненавидеть даже не за те пули и датчики, которые просчитывали его движения тогда, в Лукедонии. А лишь за то, что озвучил эти грязные, пошлые, отвратительные слова в одном предложении с божественным именем Сейры…

Короче, он не стал даже дослушивать, а выхватил Грандию, чтобы принести негодяям, которые посмели такое говорить или даже думать о его драгоценной Сейре, заслуженное возмездие. Нет, ну вообще-то при всём неуправляемом нраве Раэля, в тот раз он даже правильно сделал. Если Юрий действительно намеревался — или просто хотел бы, или мог бы — такое с ней сделать, то и поделом бы ему. Да вот только этот гад вроде всё-таки вовремя ретировался.

Мне вот интересно, а Раэль понимает, что оба раза Тао по большей части навешал ему лапши на уши, приукрасив факты? Может, и догадывается, да только зачатки какого-то удивительного в нём, но нормального в любом мужчине, джентельменского поведения не дали Раэлю, как обычно, презрительно отмахнуться ото всех. А с другой стороны, может, я и переоцениваю его умственные способности… Иногда даже с чтением мыслей не разобрать, вот ведь забавно.

Но даже если его стремление изничтожить негодяя, который посмел мечтать о Сейре, понятно, то меня интересует следующее: как Тао уболтал человеконенавистника Раэля дотащить четверых детей до лаборатории?

29 августа, четверг, на перемене

Всё утро я была как на иголках, пытаясь не пропустить тот момент, когда Раэль опять окажется в опасной близости от моих друзей, но тот как в воду канул. Интересно, это профилактическая расклейка плакатов так помогла? Вчера он, бедный и несчастный, весь вечер тёр пальцами пальцы или нервно растопыривал кисти рук, вспоминая о том, как к ним вероломно прилепился и никак не хотел отставать такой незаметный, клейкий и плебейский, как и все выдумки человеческого мира… скотч.

За всеми этими переживаниями о клейких лентах Раэль уже даже не замечал, что и куда клеил, так что только чудом не прилепил ничего вверх ногами или обратной стороной. Переделывать бы он точно не стал! Но зоркий взгляд брата, которому этот неугомонный Тао успел доложить о том, какой полезной деятельностью занят младший Кертье, неустанно следил за его действиями, поэтому пришлось довести их до конца. А потом даже Сейра вышла из класса и, чуть склонив голову, негромко произнесла: «Благодарю за помощь, господин Раэль!» Он даже растерялся. Никогда ни от кого благодарность не принимал, что ли? И вот ещё вопрос на засыпку: раз Сейра его невеста, почему зовёт его господином? У них в Лукедонии так принято, что ли? Ещё один пережиток прошлого нашла! Наверное, у них там женщины не боролись за свои права! А зря… И даже странно, что не боролись, вспоминая, какие они сильные и способные…

На другой перемене

Пока я ходила по школьным коридорам и двору, опасливо озираясь и выглядывая везде Раэля, меня разнашёл М-21.

— Ты тоже в охранники записалась? — шутливо поинтересовался он. — Ты уже наш периметр дважды обошла! Думаешь, без тебя не справимся?

— Ха! — сказала я. — Я тут школу от Раэля спасаю! Так что сам понимаешь, я вам просто необходима.

В ответ М-21 чуть приобнял меня, и я почувствовала на себе его дыхание, но тут же заозиралась. Мы же в школе! Он вообще бессмертный меня обнимать в общественном месте? А вдруг кто увидит?!

— Раэля не бойся, — сказал М-21, и в его глазах запрыгали смешинки, — Тао вчера в наилучшем свете представил «благородный поступок» Раэля, когда описывал всё Раджеку. Так что они оба теперь хорошо представляют, какую пользу Раэль может принести школе, ну и… стоит ему тут появиться, тут же его припашут! Это… ты такое решение придумала?

— Ага, — гордо сказала я, и М-21 назвал меня гением и опять обнял. А потом вдруг вытащил у меня из-за уха шоколадную медаль.

— Это тебе, — сказал он. — За находчивость и спасение школы от Раэля.

Я засмеялась и взяла шоколадку. М-21, наверное, не знает, что вкуса у таких шоколадок никакого. Но зато как она блестит! И как приятно получить целую «медаль» за свою сообразительность!

Дома

Больше почти ничего особенного не было. У нас в школе всё как обычно, а в доме у директора новое — это только двое Кертье, которые постепенно социализируются. Раджек то ли польщён нашими постоянными взглядами, которые мы кидаем украдкой, но он-то всё видит, то ли испытывает облегчение от того, что младший брат наконец-то проявил себя с лучшей стороны. Но сегодня он даже немного поговорил с нами о том, кто он такой и что любит делать.

По его версии вышло, что он в чём-то коллега наших охранников. Тоже в основном занят тем, что следит за безопасностью и за физической формой — своей и подчинённых. У них там в Лукедонии и правда подчинённые есть? Хм… мне вот помнится, какие-то тени там по джунглям сновали… Какие-то «рыцари» фигурировали… Может, это его подчинённые и были? Да нет, не думаю, что это они. Или он «подчинённым» брата обозвал? Вон он как надулся и сердито чай пьёт…

Короче, сошлись на том, что Раджек — секретный фитнес-тренер. Тогда Шинву сразу стал просить показать пару приёмчиков, и мы все остальные тоже подтянулись. Он с лёгкой полуулыбкой отказывался, да оно и понятно: как благородные могут показать что-то такое, что не выдаст существование сверхлюдей? Как бы там ни было, а он всё равно себя чуть-чуть выдал. Когда мы все стали носить посуду со стола на кухню, у Шинву из рук (они были в чём-то жирном) выскользнула чашка. Но Раджек, который был вообще в коридоре, как-то успел подскочить и поймать её. Как жонглёр прямо! Шинву так и встал с раскрытым ртом. Он-то знает, какие скорости обычно у тех, кто занимается боевыми искусствами. Но тут это было что-то запредельное.

А кроме ловкости Раджека я только душевными терзаниями Раэля и любовалась. Он так и ходит сам не свой, но в открытую с Шинву не конфликтует.

Зато все остальные как будто вернули себе внутренний покой. Модифицированные восстановились после предыдущей битвы: раньше их движения были самую малость чуть более скованными, а вокруг них было такое нестабильное эмоциональное марево, похожее на абстракции, которые программы на компьютере рисуют, пока воспроизводят звуковые дорожки. А сейчас эти эмоциональные «протуберанцы» как будто успокоились немного.

А разительнее всего перемена в Рейзеле, и теперь я знаю, почему. Я это воспоминание увидела вчера во сне (наверное, оно «прицепилось» ко мне в доме директора, просто я отрефлексировала не сразу). Этот сон был короткий, но оставил очень глубокое впечатление, такой он был… значительный. Наверное, это было несколько дней назад. Как раз после этого золотой щит вокруг Рейзела и восстановился, и он перестал терять энергию.

Рейзел стоял на балконе, глядя вдаль. Такой привычный силуэт, от которого душу Франкенштейна, как волной, захлестнуло какой-то горькой радостью. Столько лет он мечтал вновь видеть безмолвно стоящего у распахнутого окна Мастера, но даже и не мог предположить, что вместо безмятежности и умиротворения эта вновь проявившаяся привычка Рейзела принесёт с собой… такое сложное чувство. Раньше Франкенштейн не боялся так, до замирания сердца и колебания тьмы в разуме, потерять Мастера.

— Вернулся? — не оборачиваясь, спросил Рейзел. Разумеется, он его узнал моментально. По шагам, по красноречивому молчанию или по ауре — не всё ли равно? Главное, Мастер его всегда ждёт, когда бы и откуда бы Франкенштейн ни вернулся. Теперь Рейзел встал вполоборота и окинул его изучающим взглядом. — Выглядишь ещё хуже, чем перед отъездом, — заметил он слегка укоризненно и тут же резко отвернулся, стоило Франкенштейну сказать, что он-то быстро восстановится, в отличие от самого Рейзела.

Разумеется, от Франкенштейна тоже не укрылось то нестабильное золотистое поле энергии, которое слабело на глазах, будто его по крупицам уносил ветер. Даже я ведь это поняла, а Франкенштейн давно ломает голову над тем, как улучшить состояние Рейзела. Директор сунул руку за пазуху и вытащил что-то, напоминающее коробочку для ювелирных украшений. Наверное, когда мужчины дарят украшения своим избранницам, они волнуются даже меньше, чем беспокоился Франкенштейн, протягивая этот дар своему Мастеру. Не потому, что переживал, понравится ли… А вот приживётся ли эта энергия, сможет ли стабилизировать состояние Рея — да.

— Я чувствую в ней присутствие Тёмного копья, — разглядывая крестообразную серьгу, произнёс Рейзел. — Она даже мощнее кольца, что ты мне дал…

Так Франкенштейн не впервые ищет способ удержать энергию Рейзела? Но отчего тогда в прошлый раз это не сработало? Он не знает, как сделать энергетическую печать? (Вроде так он это мысленно назвал.) Или же ради защиты города Рейзелу приходится уничтожать эти печати? Если так, то я догадываюсь, когда это случилось в прошлый раз.

Несмотря на то, что серьга должна была существенно улучшить его состояние, Рейзел без восторга держал её в руке, водя по ней печальным взглядом.

— Вот почему ты изранил себя, — наконец, произнёс он, и Франкенштейн молча закрыл глаза, понимая, что отпираться нет никакого смысла.

Рейзел вздохнул и надел серьгу. У Франкенштейна даже возникло секундное предположение, что если бы печать не стоила ему такого физического и морального истощения, Мастер бы её не принял. Значит, даже хорошо, что Рейзел заметил его раны. Что бы там ни было, какую бы цену ни пришлось заплатить, у Франкенштейна цель всего одна — защитить Мастера, передать ему хоть немного силы или хотя бы помочь сохранить то, что есть.

Пространство вокруг Рейзела озарилось ярким белым, переходящим в сиреневый, светом. Он долго стоял совершенно неподвижно, а от него, как от прожектора, расходились мощнейшие лучи света — и энергии. Франкенштейну сделалось ещё тревожнее, чем было.

— Вы в порядке, Мастер? — дрогнувшим голосом спросил он, и Рейзел вновь повернулся к нему. Его глаза светились рубиновым.

— …Не в моём вкусе, — произнёс он и на недоумение Франкенштейна пояснил: — Я уже говорил прежде, что не люблю этот цвет.

— Э-э, простите, Мастер, — подскочил в растерянности Франкенштейн, а потом всё понял.

Ну разумеется. Чёрный. Какой ещё могла быть серьга, сделанная из энергии Тёмного копья? Франкенштейн и сам знал, что делает что-то кощунственное, создавая из убийственной энергии печать для великого Ноблесс. Он опасался диссонанса энергий — и того также, что Мастер не примет его дар. Но у Франкенштейна не было иного выбора.

И он сам, и я прекрасно понимали, отчего Рейзел всеми силами души противился принять эту новую печать, но… Кажется, я в этом вопросе согласна с директором: не так и важно, тёмная это была энергия или светлая. Если она сохранит Рейзелу жизнь, это того стоило. Почему только Рей должен по крупицам отдавать всю свою жизненную силу, жертвуя всем ради человечества?

30 августа, пятница, на перемене

Сегодняшние мысли, разговоры и переживания в основном касались отношений. И нет, не только моих.

Для начала, на первом же уроке я поймала какие-то мысленные терзания Шинву, отчего сразу смутилась и расстроилась: ну вот, столько прошло времени, а он всё меня забыть не может и на что-то надеется. А вот сейчас стала записывать и задумалась: вроде и не было ощущение Шинву похоже на то, как он меня обычно представляет. Я для него такая простая, милая и хорошо знакомая, как, скажем, большая игрушечная собака, которая у Шинву чуть ли не с самого детства в комнате живёт. Не знаю уж, кто ему её подарил, но обнимались мы с этой собакой очень часто, когда были маленькие. И верхом «скакали»… на месте.

В общем, вокруг меня такая аура счастливого возвращения в безоблачное детство. А тут что-то странное было, как будто Шинву сам толком не представляет, как подступиться, что сказать… Между нами, конечно, поселилось некоторое отчуждение, когда я его отвергла, но не до такой же степени!

Потом я нечаянно узнала, как жёстко мы с М-21, оказывается, спалились с нашими «обняться в самом безопасном кабинете во всей школе» и «украдкой подарить шоколадку». Короче, я правда думала, что если рядом никого нет — никто и не заметит. Ведь моя предыдущая-то проблема приключилась только из-за того, что я с головой нырнула в восприятие Рея и совсем не видела, что нас фотографируют. А тут я очень даже благоразумно вертела головой во все стороны и даже про камеры задумалась, но всё было в порядке!

И вдруг выясняется, что мы с Аджосси — два наивных простачка. Он мне это рассказывать не хотел. Просто так уж вышло. Мы с ним встретились на обеденной перемене и сели рядом есть на школьном дворе. У меня вся еда была с собой в ланчбоксе, а М-21 вынул из не кажущегося таким уж огромным кармана пачку печенья и начал его с аппетитом грызть. Сидим мы, значит, наслаждаемся тёплым (хм… скорее «спасибо, что не палящим») солнышком, я с М-21 делюсь бутербродами, потому что печеньем он ну уж точно не наестся, как вдруг… М-21 отдёргивает руку с бутером, и я смеюсь. Мне-то сначала показалось, что он просто с голоду такой резкий: вижу еду — хватаю еду. Потом я проследила… нет, не за взглядом М-21, а за тем, куда он мог быть направлен секунду назад. Потому что сейчас М-21 уже сосредоточенно читал состав на перевёрнутой вообще боком упаковке от печенья.

Рано или поздно, а придётся оторваться от такой деятельности. У нас все ученики, прибегающие к такой уловке, неизменно попадаются. А Тао, которого М-21 ещё где-то вдалеке высмотрел, уже подошёл вплотную и смерил неодобрительным взглядом сначала его, потом меня. Выразительно хмыкнул, и между нами с М-21 вдруг образовалась дистанция метра в три. Мне даже обидно стало. Ну я понимаю, что перед учителями, школьниками и другими охранниками нам светиться вообще не стоит. Но Тао-то что тут такое поучительное выражение лица строит? Он же знает, что мы друзья. Да мы с ним самим не раз и не два нашими полдниками делились и на перемене болтали! Было такое или нет? Что-то не припомню, чтобы М-21 или Такео в этот момент многозначительно хмыкали и смущали людей!

И не только из-за Тао стало обидно, но и из-за реакции М-21 поначалу тоже. Чуть что — он от меня со всех ног бежит? Мы же ничего недозволенного не делаем… Если бы не его суета и взгляд шкодливой собачонки, никто бы и не подумал, что у нас тут с ним роман, а не простой обед на бегу…

Но это я только в первую секунду вскипела, а мгновение спустя до меня дошло, почему М-21 так резко отскочил. Просто я опять не всё знаю! А у него в голове мелькнул обрывок разговора с тем же Тао. Без понятия, было это вчера или сегодня, но суть в следующем: нас рассекретили! Для Тао и так-то большая часть моих тайн — и не тайны вовсе, и вообще он товарищ проницательный. А фантазирует даже покруче, чем всё примечает. (Привет Раэлю, который переполошился из-за приукрашенных притязаний Юрия на Сейру в интерпретации всё того же Тао!) Но тут у него… и улики тоже подоспели.

Во-первых, в классе по музыке у Тао, оказывается, есть и камеры, и прослушка. Зачем она ему, судить не берусь. Может, он меломан просто? Сидит такой на дежурстве, нашу музыку слушает?.. Хотя нет, определённо не меломан. Он бы не выдержал того, как мы поём: кто фальшивит, кто хрипит, а кто просто подвывает. Может, он это слушает, чтобы посмеяться вволю? Типа комната смеха, только не с зеркалами, а со звуками?

Во-вторых, в том коридоре на третьем этаже тоже есть камеры! А я ведь говорила М-21, что нельзя в общественном месте обниматься! И шоколадки дарить — тоже! Знаем мы уже, к чему такие подарки в нашей школе приводят… Для М-21 эти новые камеры стали сюрпризом, конечно же. Он-то считал, что расположение всех камер в школе знает.

Я прямо-таки увидела в его воспоминании, как непривычно суровый Тао вышел к нему из комнаты охраны и позвал «на пару слов». Входит М-21 в полутёмную комнату, Тао что-то нажимает на клавиатуре, и на экране возникает довольно-таки неплохого качества фотография! Моё лицо видно смутно, потому что я от камеры отвернулась, но сумочка и причёска всё равно меня выдают. А М-21 вообще ни с кем не спутать. Сидим — обнимаемся.

— И что ты на это скажешь? — сухо спросил Тао. — Ладно хоть, я на смене был, а не кто-то другой!

— Удали, — сквозь зубы выдавил М-21. — Задолбал твой компромат уже. Мало тебе домашних камер, ещё и тут развлекаешься?

— Ты, я вижу, вообще не просёк, зачем я тебя позвал, — вздохнул Тао. — Я не компроматом хвалюсь, а предостерегаю тебя вообще-то! Тебе, может, всё равно, что о тебе подумают, но выглядит это как совращение малолетних!

М-21 только поморщился в ответ на эти непонятные претензии.

— Юне и так тяжелее, чем остальным, — гнул своё Тао. — Она изо всех сил упирается с учёбой, и тут уж ни до каких отношений! Я вообще в шоке, что она находит время ещё с остальными тусоваться. Понятное дело, ни Суйи, ни Шинву поступать не собираются, а насчёт Икхана я спокоен, но Юна… таким, как она, много усилий приходится прикладывать.

Ну спасибо тебе, Тао. Ты меня серой посредственностью обозвал, что ли? Или… да нет, он прав вообще-то. Как и большинству, мне надо прикладывать 250% усилий, чтобы хоть куда-то поступить. Так что Тао просто за мою успеваемость переживает. И от этого вдвойне противнее.

— И как тут твои камеры участвуют? — скептически вклинился в его выкладки юного абитуриента М-21. — И откуда они там вообще взялись, не было же их! Втихаря прикрутил что-то, а на меня всех собак вешает!

— И совсем не втихаря, — от души оскорбился Тао. — Мы же все вместе на брифинге обсуждали, когда школу заново отстраивали, ты не помнишь?

«Ой», — вдруг М-21 озарило. Они и правда это обсуждали, но Аджосси был насколько выбит из колеи предательством М-24 и размолвкой со мной, что расположение камер — это последнее, что его вообще в тот момент интересовало. Так что он всё прослушал, а теперь мы с ним так глупо попались!

— Так вот, я к тому, что не забивай девчонке голову! — выложил-таки, что хотел, Тао. — По нам полшколы сохнет, окей, но остальные-то меру знают. Мы их не поощряем — они не лезут. С Юной мы общаемся ближе, вот она и осмелела, но это ж катастрофа, если она на что-то серьёзное от тебя рассчитывает!

— С чего ты это взял? — холодно и ядовито проговорил Аджосси. — Думаешь, я её обману и брошу? Или я просто по определению хуже любого другого человека?

Тао только громко вздохнул. Препираться с М-21 — нахватать от него кучу аргументов, которые ещё надо уметь переспорить. А если М-21 что-то в голову себе вбил, то так на своём стоять и станет. Но Тао, видать, уж очень наши с Аджосси отношения обеспокоили.

— Чтоб больше не видел вот такого! — грозно сверкнув очами, заявил он. — В первый и последний раз компромат стираю!

А потом он снова на нашу парочку наткнулся. Вот и пышет в нынешней сцене праведным гневом. Мол, втолковывал этим непутёвым, а они не слушают моих резонных замечаний!

Вообще-то я чувствовала в его ауре и неловкость, и сомнение. Он не хотел с нами это обсуждать. Так и надеялся, что мы сами как-то всё поймём и выводы сделаем, да только мы его вынудили пойти на крайние меры… Ну не сплетник Тао на самом деле и не соглядатай, но жизнь заставила… Постоял Тао, постоял, а потом и говорит:

— Что бы вы тут такое ни затеяли, выглядит очень подозрительно. Доедайте уж, если я тоже рядом постою, вы хоть не будете скомпрометированы.

Мы с М-21 хором фыркнули. Тао и думает, и разговаривает как шпион.

— Это ты так яблочко себе выпрашиваешь? — играя в добродушного охранника, попробовал подлизаться спросил Аджосси. И протянул Тао моё яблоко, которым я с ним поделилась. Но Тао был неумолим.

— А вы в курсе, — так, будто нас отчитывал, произнёс он, — что когда вы там фокусы с монетками в коридоре показывали, вас могли человек десять застукать? Там как раз педсовет закончился, учителя по классам расходились. Я уж как увидел вас по камерам, выскочил и наплёл им, что на третьем этаже ступеньки меняют, чтобы их с маршрута сбить.

— Ну… спасибо, что ли, — неуверенно пробормотал М-21.

— Не «спасибо», а не хочу я вас покрывать! — отрезал Тао, перебрасывая яблоко из руки в руку. И повернулся ко мне. — Юна, этот взрослый дядя совсем не понимает. Но ты ведь разумная девушка, сто раз подумай, прежде чем его поощрять, ладно?

Я широко раскрыла глаза и даже не знала, что ответить. Тао явно в курсе наших отношений, но как-то неправильно их интерпретировал, да ещё и не знает, насколько далеко они зашли. Поздновато нам менять курс и спасаться друг от друга бегством! Но он так безапелляционно высказал своё «фу», что оставалось только промолчать. Не объяснять же ему, в самом деле, что люди влюбляются не из-за кучи удачно совпавших параметров и условий, а… просто так. Ну младше я, ну он модифицированный… Ну большая часть нашего общения происходит в школе. Ну даже если общество порицает такое… И что теперь? Что конкретно мы такого аморального сделали?

— Не психуй, — только и сказал М-21, потому что я так рта и не открыла. — И не лезь не в своё дело… А за предупреждение… и правда спасибо.

— Хочешь сказать, сами во всём разберётесь? — уныло уточнил Тао, чей гнев как-то сдулся, оставив место бесполезному несогласию. — Я ведь давно в курсе, что между вами двоими что-то происходит. Ещё та поездка в Пусан подозрительно выглядела… — Тут нам с М-21 просто обоим захотелось вскочить и заткнуть ему рот. — Но я решил просто понаблюдать. В последнее время… вы уж слишком черту переходите.

— А кто эту черту провёл, ты? — тихонько так, с оглядкой, рассвирепел М-21. — Если тебе так боязно, могу поклясться, что Юне я только добра желаю, вот и хочу её защищать — всегда, постоянно. Разве это не моя прямая обязанность? Давай каждый свою работу делать, ладно? Я школьников охраняю, ты — с камерами возишься. И не надумывай тут всякого.

«Ох и непробиваемый тип, — подумал Тао с горечью, но спорить не стал. А потом скользнул по мне взглядом, и я прямо-таки ощутила его беспомощное сочувствие. — Юна ещё такая маленькая. Она верит, что вся эта любовь из фильмов и сказок существует, вот и ищет её там, где сумеет дотянуться. Ей и невдомёк, что это только система штампов, вбитая людям в головы». Потом Тао по моему изменившемуся лицу понял, что я считала его мысль, дико смутился и предпочёл ретироваться к камерам, куда его М-21 с почти шипящим жаром мысленно и посылал.

Когда Тао ушёл, мы с М-21 неловко поворошили в контейнере остатки перекуса, наши пальцы соприкоснулись, и я почувствовала, как по нам прокатилась словно бы одна и та же волна тепла. Ну нет… что бы там Тао ни говорил, а любовь не вымысел и не обманка. Вот же: мы чувствуем одно и то же, улыбаемся и смущаемся одному и тому же… Нам хочется всё время проводить рядом. А если кто-то или что-то против — они нам не указ! Но надо быть осторожнее.

Уж как М-21 извинялся передо мной за то, что не знал про те камеры в коридоре! Но с кем не бывает? Прослушал, забыл, не учёл — это же с нами каждый день случается! И если не ведёт к каким-то ужасным последствиям, то в этом и нет ничего плохого.

Позже

Но на этом «денёк отношений» не закончился. Когда мы встретились после школы во дворе, дождались всех копуш и потеряшек и двинулись в сторону дома директора, я уловила какой-то весьма язвительный взгляд Региса. Ну, это само по себе необычно, и я знаю только одного человека, на которого Регис обычно так исподтишка поглядывает. Но М-21 шёл сейчас в компании Тао и Такео, подчёркнуто далёко от меня (спасибо Тао, удружил!), замыкая наш строй. На кого же Регис поглядывал?

А это на почтительном расстоянии от нас Сейру сопровождал Раэль. Нет, его я не смогла даже разглядеть, настолько он был скрытен. Просто почувствовала его присутствие, ну и плюс Регис точно знал, что младший Кертье тут. И что-то такое забавное пробежало в восприятии нашего благородного, что я просто не могла не ухватиться за это воспоминание. Между прочим, почему мне кажется, что мои способности всё больше откликаются на мои желания? Захотела — считала! Здорово же! И почему так сразу нельзя было, а?

А думал Регис вот о чём. Было это, наверное, несколько вечеров назад, а может, и нет, но явно уже ближе к ночи, после того как мы ушли из гостей. Регис проходил по коридору второго этажа, намереваясь прогуляться, но на излюбленном балкончике наткнулся на Раэля. Тот, по своему обыкновению, стал его задирать, а Регис — тоже уже привычно защищаться. Только раньше эти нападки были обращены на самого Региса. (Мелкий, бездарный, сопляк, белоручка, коротышка, дитя малое — ух, как только Раэль не обзывал его во время их взросления! Ну, сам-то Кертье считал, что к тому моменту был уже взрослым, а Регис — совсем карапузом, но на самом-то деле все мы знаем, что Регис всегда был и остаётся более зрелым, чем сам Раэль. Да Раэль даже хуже самого отъявленного хулигана в нашем классе, а вот уж кто ведёт себя, как детсадовец!) А теперь Раэль нападает на Региса уже по другому поводу: придраться-то к нему самому становится всё труднее, ведь Регис всё совершенствуется! Зато вокруг появились «модифицированные людишки», которые Раэля бесят просто страшно. Что всё-таки за пунктик у него насчёт модификаций? Ну вот вообще непонятно.

Так что Регис наслушался всякого о своих друзьях, соратниках и соседях, отстоял их честь и достоинство, пожалел, что вообще решил проветриться на балконе, вдохнул, выдохнул и уж намеревался скрыться от вечно недовольного Раэля в стенах дома, как услышал вздох и оклик. Повернулся — Раэль молчит и что-то там за пределами улицы разглядывает. У них же у всех зрение ого-го! Нет, ну что за тип? Позвал, а сам молчит!

— Это насчёт Сейры, — вдруг сказал Раэль, и я уже улыбнулась на этом моменте воспоминания. Уж я-то наслушалась ревности Раэля, а вот Регис, избавленный от этого, так и подскочил. Уж не знаю, замечал ли он что-то странное в поведении Раэля до того дня, или это сделать трудно, потому что этот товарищ просто всегда странный, но такого вот разговора не ожидал. — Почему она так добра с людьми? — прозвучало это как крик души, хотя Раэль постарался вложить в эти слова побольше презрения. Но вышло скорее как-то жалобно. — И особенно… с тем человеком?

Ну, после некоторых объяснений Регис уловил, что речь о Шинву. И был вынужден признать, что тот действительно «слегка бестолковый», «в нём нет ни капли элегантности» и «молчит он, только когда спит». Думаю, если бы Шинву услышал эти определения, он бы нисколько не обиделся, потому что на правду не обижаются. Да и потом, о ком из нас Регис хоть раз чего-нибудь похожего не говорил или не думал? Получить его высшую оценку — это надо Ноблесс родиться!

— И проблема в том, что даже по человеческим меркам он спит не тогда, когда следовало бы, — припечатал Регис, и Раэль вообще вспылил.

— То есть, даже среди людей он тот ещё отщепенец?!

Ну а вот за такое Шинву бы Раэлю показал, где раки зимуют. Правда, тот ему ответил бы тем же, так что хорошо, что при выяснении отношений они лицом к лицу не встретились. Так что отстоявший достоинство модифицированных Регис снова кинулся в бой, теперь защищая Шинву. Пребывавший в меланхолии Раэль даже не стал особо кидаться оскорблениями, а решил поунывать, почему же Сейра выбрала не того, что она в нём нашла и всё такое… Ну, наверное каждый, кто столкнулся с неразделённой любовью, так думал. Регис заметил, что решать всё равно только самой Сейре, только Раэль это пропустил мимо ушей.

Тогда Регис вдруг решил воззвать к авторитетам. Он и сам не понял, как его посетила эта светлая идея, а я вообще в шоке от его находчивости. Но он взял и послал Раэля поговорить… с Рейзелом!

— Регис, ты что… думаешь, он правда меня выслушает? — с сомнением спросил Раэль, отклеившись от перил, которые он стискивал руками, грозя просто-напросто раскрошить деревянные перекладины. Опять же, не он первый, не он последний, кто на этом балконе стоит и тяжкие думы думает! Особая аура у этого места в доме какая-то, что ли? Но я вот точно помню, что охранники тоже вот так же как-то стояли и о чём-то важном разговаривали!

— Разумеется, — кивнул Регис, светясь от творческой гордости. — Он выслушает тебя. И укажет верный путь… Доверься ему.

— Л-ладно, — выдавил вмиг притихший Раэль, который наверняка пожалел уже, что и с Регисом этот разговор завёл, и что на такое рискованное предприятие с самим Ноблесс согласился… Но отступать уже было позорно, поэтому он и правда пошёл!

Хитрого выражения Региса он в темноте не разглядел. Зато с каким удовольствием юный благородный тем вечером стоял на балконе! Да и сейчас вспоминал об этом разговоре тоже!

31 августа, суббота

Собственно, эта история ещё получила продолжение, когда мы сходили в гости, и там ко мне нечаянно восприятие Франкенштейна прицепилось. Нет, я ненарочно. Я вообще всё пыталась понять, следит ли Тао за нами с М-21. А то я хотела с ним в одной команде играть, а тут эта неожиданная напасть. Ну уж дома у директора ничего страшного бы не произошло, если бы сели с М-21 рядом, правда? И даже если бы коснулись друг друга, клея на лоб стикеры или передавая фишки? Но на всякий случай мы перестраховывались весь вечер, и от этого нам обоим было слегка досадно. Но как он сам мне сказал, мы хотя бы вместе и веселились ничуть не хуже, чем обычно, так что не всё потеряно…

Ну так вот, директор Ли. Он к нам вышел с кухни весь какой-то уставший, но со счастливой улыбкой на лице. То ли соскучился, то ли за Мастера рад, что печать пока держится, то ли просто предвкушает вкусную трапезу, которую сам же и приготовил, то ли ликует, что все документы за рабочий день перечитал (а то накопились, понимаешь, за время его отсутствия!), а может, и всё это вместе взятое. Ну и тоже, стоило ему Раэля увидеть, как в восприятии Франкенштейна что-то такое ироничное мелькнуло. Нет, на лицо он эту эмоцию не впустил, но вот в душе… прямо громогласно посмеялся. А смех у нашего директора разный такой бывает, и тот приглушённый, вежливый и мягкий, который мы обычно слышим, вообще не похож был на то, что у него там в душе творится!

Мне прямо завидно стало. Что там за выкрутасы Раэлю припоминают, а я не в курсе? Моя способность догадливо «подключилась» к незащищённому директорскому соединению, и я… такое увидела!

В общем, Раэль настойчиво довёл начатое до конца. Раскрутили его пойти к Ноблесс — чисто из упрямства (а может, от безнадёжности, уж не знаю!), пошёл к Ноблесс! Вообще Рей отдыхал в гостиной и пил чай, но при появлении Раэля вежливо проявил участие и попытался в его проблеме разобраться. Раэль был в восторге! Какая необычная перспектива! Какая глубина мысли! И ведь верно, совет Рейзела такой неожиданный, но при том как он прост и очевиден! И как только Раэль сам не додумался до такого элегантного решения?

А присоветовал Рей, судя по тому, что слышал и понял Франкенштейн, который случайно оказался неподалёку и решил в важный разговор не вмешиваться… «просто поговорить с самой Сейрой»! Да-да, «а уж потом принимать какое-либо решение»! Ангельская забота на лице Рейзела обманула даже Франкенштейна, но уж я-то знаю: он после этого случая со мной и фоткой «в горе и в радости» прокачал свою хитрость! Ох и не зря же он ушёл от опасной темы таким вот образом…

Но вот о том, что это было элегантное уклонение, Франкенштейн тоже без труда догадался. «Думаю, Мастер посоветовал ему поговорить с Сейрой только потому, что сам не знал, что ответить… — задумчиво рассуждал он сам с собой, всё ещё деликатно не появляясь из-за угла. — Нет, я просто уверен в этом…»

А довольный Рейзел, на этот раз не наломавший дров и не подбросивший их в чей-нибудь костёр любви, продолжил пребывать в радостной неге, попивая тёплый чай и размышляя о том, что стал чуть лучше разбираться в такой сложной вещи как взаимоотношения.

Эх, всем бы этому немножко научиться! Но у меня вот, например, завтра точно будет шанс, потому что я уговорила М-21 взять меня на выставку инсталляций! И не важно, что я не знаю, что это вообще такое, как и он сам, кстати. Я просто долго рылась в интернете в поисках того, куда сходить на выходных, и вот эта выставка мне попалась аж пять раз в разных афишах и пабликах. Ну да не важно, что это и где это, главное, что мы целый день будем с ним вдвоём! И никаких тебе Тао на горизонте.

1 сентября, воскресенье, в автобусе

Ну правильно, зачем нам Тао, когда бывает Такео? Уж не знаю, Тао ли его прислал, или это просто какая-то космическая случайность, но Такео радостно материализовался из воздуха, когда мы с М-21 стояли на остановке и ждали автобус. Как мы только ни пытались объяснить, что мы тут случайно столкнулись, направляясь в одну и ту же часть города (просто автобус уже приехал, и мы в него сели, а значит, стало очевидно, что едем куда-то в один и тот же район), да только Такео всё-таки выманил у нас главную информацию: мы едем на выставку!

Вы бы видели, как загорелись его глаза. Такео ведь больше всех работает и меньше всех где-нибудь бывает. М-21 вот нас с Шинву сопровождал в Пусан хотя бы. А Такео разве что в лагере с нами был, но и там на его плечи легло столько неожиданных поручений, что он не успел проникнуться отдыхом. А тут такой шанс! Он никогда не был на выставках.

Мы с М-21 бросили друг на друга многозначительные взгляды. Кажется, это испытание судьбы нам придётся преодолеть. Каждый раз вместо «только мы вдвоём» оказывается «мы в толпе народу». Повезло ещё, что это Такео, а не весь дом директора Ли!

Так что вот, едем мы такие в автобусе. М-21 с подчёркнутым равнодушием в окно уставился, мол, я совсем не с Юной еду, так просто совпало, что мы сели рядом. Такео сидит напротив меня, довольный, как школьник на экскурсии. И правда жаль было бы его с собой не взять!

Ну и в довершение картины — я. Записываю всё это в тетрадь, а сама всё пытаюсь глаза скосить и проверить, не читает ли он! А то понапишу тут про него всякого… Ой, нет, что-то боязно. Да и писать пока особо нечего, мы же ещё не приехали. Так что продолжу-ка я, пожалуй, уже после экскурсии.