Проверено на грамотность 
9:36, середина элувиеста(1)
Свинцово-серое море затихло, словно затаилось перед прыжком и бурей, плавно неся корабль на юго-запад. Скрипучие доски палубы разорялись особенно сильно, практически заглушая даже мысли в голове, и мне хотелось попросить их замолчать; останавливал только тот очевидный факт, чтобы давно мертвое и просоленное дерево вряд ли мне ответит.
…В Киркволле пришлось задержаться почти на месяц: Мерриль выздоравливала долго и тяжело, а уехать и оставить ее я не могла. Пусть вокруг и без меня хватало сиделок, но они-то — не я; к тому же я бы сошла с ума от беспокойства еще до того, как корабль покинул бы киркволльскую бухту. Весь месяц я почти безвылазно провела в особняке Хоуков, помогая Андерсу в лечении, сидя рядом по ночам — и Хоук, и Китти явственно начали ревновать, но молчали.
Закончилось все хорошо, даже шрамы удалось свести — не везде, правда, но лицо осталось целым, а на руку, которой эльфийка явственно стеснялась, я посоветовала набить татуировку. Мерриль эта идея так понравилась, что она едва ли не сразу же засобиралась на Расколотую гору, в клан; Хоук за такие идеи пообещал меня лично придушить и девушку никуда не пустил — ходила она еще с трудом, а вечерами и так постоянно заходила Маретари. Кажется, если бы не дела клана, она поселилась бы в особняке вместе со мной и Хоуком.
Поначалу, пока Мерриль еще не очнулась, делать мне было особенно нечего: утром приходил Андерс, и я помогала ему, потом меня прогоняли спать, а караулить больную оставался Хоук, а вечером и до утра снова заступала я. Времени было много, и ночами я вспоминала наш поход в Тюрьму Стражей. Поначалу перебирала все те моменты, где могла бы сделать что-нибудь по-другому, и ругала себя — хотя, надо признать, ругать было особо не за что, — а потом начала думать.
Почему Корифей настолько сильный? Связан ли он и правда с Архитектором, и если да, то как? Правда ли он еще из тех жрецов, про которых так любит рассказывать Церковь? Но если это так, то и Архитектор, выходит, был в Золотом городе.
О древних жрецах я знала существенно меньше, чем об их богах — а о богах я знала преступно мало. Собственно, только тот факт, что их было семеро, все они стали архидемонами, и пятеро уже мертвы. Еще я помнила два имени: Думат, архидемон Первого Мора, он же Дракон Тишины, как любезно сообщил нам Корифей, и Уртемиэль, архидемон Пятого Мора. Его прежнего титула я не знала, как-то в голову не пришло поинтересоваться — равно как и именами остальных Древних богов.
В поисках знаний я снова закопалась в дневник Эразма, в найденные записки, письма, отчеты и прочую макулатуру, что мы вынесли из своего похода. По-хорошему, половину стоило бы выкинуть еще там, но я банально забыла: до того ли было, чтобы сумки чистить? Зато теперь это чтиво пригодилось — и скуку помогало развеять, и мысли выстроить в какой-то порядок. И в итоге у меня возник закономерный вопрос: почему Корифея оставляли в живых? Вряд ли Джанека была первым Стражем, который поддался посулам этого порождения тьмы; исследований пленника тоже явно не вели — хоть дневник и пестрел идеями и планами, нынешнее состояние крепости явственно указывало на ее заброшенность. Чудо, что Стражи там вообще еще оставались; но их было всего четверо да еще Ларий — не иначе как об их миссии вообще помнил только Первый Страж или даже Камергер, по сути, архивариус.
Для каких-то выводов не хватало информации, но пока мне казалось, что про Корифея просто забыли. Но это никак у меня не вязалось с репутацией Ордена: во всем, что касалось Мора и порождений тьмы, Стражи должны быть безупречными, разве нет? «Бдительность в мире» была второй строкой их девиза.
А потом проснулась в первый раз Мерриль, и я надолго выбросила все мысли из головы. Однако теперь, на палубе корабля, несущего меня к брату, они снова меня догнали. Обдумывать было особенно нечего: все факты и догадки я обмусолила уже не по одному разу. Под рукой, правда, были Стражи из Тюрьмы, даже Джанека, и Андерс — и поначалу я пыталась расспросить их об ощущениях, когда в голове водятся чужие мысли.
Но посторонние Стражи делиться со мной информацией желанием не горели: судя по тому, как безропотно они проводили команду Хоука в Киркволл и месяц ждали сопровождение, чтобы показаться на глаза хотя бы Стражу-командору, свой провал они пережили довольно тяжело. Ехать в Вейсхаупт в одиночку они и вовсе отказались. Андерс тоже никак не мог забыть своего нападения на друзей, так что, едва Мерриль оправилась, засобирался в Амарантайн, мол, уж лучше оставаться со Стражами, им он в случае чего вреда причинить не успеет. С таким настроением рассказывать подробности о своем нападении маг тоже не хотел.
Оставалась надежда, что Айдан, как Страж-командор, знает хоть что-то. Или сможет выудить из младших по чину членов Ордена.
* * *
— Мне надо поговорить с Архитектором, — вздохнула я. В кабинете брата было привычно прохладно благодаря открытым окнам; на стене по-прежнему висела карта эрлинга, теперь утыканная разноцветными булавками, а стол оказался завален бумагами.
Надежда выведать что-то у Айдана оказалась не то чтобы совсем напрасной: с ним приезжим Стражам все-таки пришлось откровенничать. Вот только рассказать ничего особенного сверх того, что я уже знала, они не смогли, а ведь Страж-командор их расспрашивал уже после моего рассказа и очень подробно. К сожалению, к пониманию сути Корифея никто из исследователей так и не приблизился: в историю про жреца Думата верили постольку-поскольку, все-таки и храм в Тюрьме был, и Корифей активно к своему богу взывал. Но вот в то, чтобы это был «тот самый» жрец, не верил никто.
— Зачем? — спокойно поинтересовался брат. — Мы, кажется, уже выяснили, что о своем прошлом Архитектор ничего не помнит. Стоит ли напоминать? Если он и вправду окажется жрецом-магистром, то может вспомнить и что-то из своих амбиций. Нынешний, тихий и увлеченный, Архитектор мне нравится больше.
— А вдруг он вспомнит что-то важное? — возразила я, прохаживаясь по комнате. — Про Мор или про Черный город… или про Корифея.
— Вы его уже убили, — Айдан наблюдал за мной, откинувшись в своем кресле и потягивая какое-то очередное вино. Я на алкоголь посмотрела неодобрительно, мне больше импонировал чай в королевском кабинете, но комментировать не стала. Ответила по основной теме:
— Убили, да. Но у меня такое чувство странное, как будто что-то в этой истории не то. Сначала меня приводят к стенам Золотого города, а потом на дороге начинают попадаться бывшие жрецы, родоначальники Моров. Архитектор, теперь этот Корифей… Кто дальше?
Я остановилась и глубоко вздохнула, неуверенно потеребила рукав и, сдавшись, подошла поближе к брату. Его кресло размерами не уступало королевским, так что я удобно устроилась на подлокотнике и снова вздохнула:
— С Архитектором я смогла худо-бедно подружиться, но этого хотел и он сам — общения со Стражами. Корифей плевать хотел на Стражей, и, если честно, я его понимаю… но с ним пришлось воевать, и не скажу, что мне это понравилось. Чем же придется пожертвовать, когда найдется следующий жрец?
— Если найдется, — поправил меня брат и обнял. — Мелкая… хотя какая ты уже мелкая, вполне крупная заноза.
Я улыбнулась, и он удовлетворенно кивнул, словно того и ждал. Продолжил:
— Я догадываюсь, откуда у тебя эти мысли. Но совершенно не обязательно будущие проблемы будут связаны с этими жрецами. Я тут услышал любопытную поговорку: дважды скверной не заразишься. Вот и они свою роль в истории уже сыграли.
— Я тоже знаю кучу поговорок на эту тему, — я вздохнула в третий раз. — Проблема в том, что в жизни они не работают, и даже один процент вероятности — это очень много. А с этим Корифеем… Мне не дает покоя еще один вопрос. Почему его не убили раньше? Нас ведь было немного: шестеро воинов, два мага, Варрик с Бьянкой и я. А у Ордена тысячи лучших бойцов со всего мира. И почти тысяча лет времени.
— Его изучали, — напомнил Айдан, но я тут же возразила:
— Поначалу. Ты бы видел эту Тюрьму, там дыра на дыре, разруха что в головах, что в клозетах… Там явно давно никаких исследований не вели. Но Корифея оставили в живых, хотя о том, что он может подчинить Серого Стража, знали еще до становления Церкви. И о том, что печати приходится подновлять, тоже знали. Так почему?
— И у тебя уже есть ответ? — предположил брат с улыбкой, но я только покачала головой. Ответа у меня не было, потому что возможности Серых Стражей по сравнению с возможностями отдельно взятого Хоука почти безграничны — а значит, дело точно не в способности убить.
Айдан согнал меня с подлокотника и встал сам, прошелся вдоль карты, внимательно изучая свои булавки. Нахмурился и негромко проговорил:
— Ты знаешь, мне периодически приходится ездить в Вейсхаупт с отчетами. В этот раз помимо проблем вы с Андерсом приволокли мне еще и четверку Стражей… Кстати, спасибо за Андерса, целитель мне не помешает, а с его опытом решать городские проблемы… Отправлю в Амарантайн. Так вот. Что Джанека, что ее подчиненные ехать в Вейсхаупт сами не хотят, опасаясь выволочки от Первого Стража. На мой вкус, напрасно, в последний раз мне показалось, что его больше интересуют местные дела, чем Орденские.
— Айдан, — перебила я, нахмурившись и сверля брату спину взглядом. — Ближе к делу, а то у меня прям надежда начинает появляться, боюсь, сейчас ты ее обломаешь.
— А ты не бойся, — хмыкнул он и повернулся. — Я думаю взять и тебя, и Андерса с собой. Во-первых, похвастаетесь своими успехами, может, и награду какую дадут… хотя бы Андерсу. А на Посвящение тебя точно не заберут, ты все еще слишком мелкая для этого… Во-вторых, расскажете, что видели в этой Тюрьме, пусть Джанеке будет спокойнее в присутствии свидетелей. Подтвердишь заодно, что она была одержима. Ну, и попутно задашь свои вопросы тому, кто точно должен что-то знать.
— Айдан, — торжественно проговорила я. — Я тебя обожаю, ты знаешь?
Брат рассмеялся, покосился на свою карту и покачал головой.
— Поездку придется немного отложить, возникла тут пара проблем. Но за неделю, надеюсь, они рассосутся, тогда и поедем. А пока что, любимая сестра, расскажи-ка мне о своей дружбе с Архитектором. Я-то наивно считал, что последний раз вы виделись на Глубинных тропах вместе с Хоуком.
— О, — чуть ошарашенно пробормотала я. — Ну да, ты немного пропустил…
— Я так понимаю, в Пике Солдата ты бываешь часто, — резюмировал Айдан. Я потупилась и пожала плечами:
— Не очень, но бываю. Я ведь вижу магию, с такими возможностями все опыты идут быстрее, вот я иногда и заезжаю, — и, подняв голову, упрямо заявила: — Если уж можно ускорить поиски лекарства, я в стороне стоять не буду!
Ругаться, как я ожидала, брат не стал, покачал головой и поманил к себе; а когда я подошла, крепко обнял. В первое мгновение я даже растерялась: так привыкла, что Айдан и Фергюс постоянно пытаются меня, каждый по-своему, защитить от всего подряд, что одобрения своей научной деятельности никак не чаяла. Даже мелькнула мысль, не рассказать ли Айдану вообще все — и про взрывчатку, и про Недозволенных, и про Китти… Но потом решила, что это будет уже перебор. Особенно про взрывчатку — про демонов-то брат и так кое-что знал, а Китти рядом уже так давно, что пугаться ее поздновато.
— Спасибо, — шепнул мужчина. — Я очень ценю твою заботу, но надеюсь на твое благоразумие. Я все-таки шел в Стражи по собственной воле и все последствия — на моей совести. Мне бы не хотелось, чтобы ты пострадала, ты-то к этому решению отношения не имеешь.
— Неважно, ты же мой брат, — я высвободилась из объятий. — К тому же опасности никакой, я прилетаю туда птицей и улетаю тоже птицей, никто меня не узнает. Архитектор достаточно дорожит твоей поддержкой и моими возможностями, чтобы пытаться мне как-то навредить. А магию крови ты Авернусу запретил, помнишь? Он держит слово.
— Рад слышать. Ладно, раз уж так хочешь поговорить с Архитектором, слетай, неделя у тебя точно есть. Только осторожнее, если заметишь с ним что-то странное — уходи сразу.
— Не учи ученого, — насмешливо отозвалась я. — Я уже пять лет знакома с тобой и с Хоуком, неприятности одним местом чую.
Айдан рассмеялся, а потом со вздохом покосился на бумаги, и я поняла, что пора заняться чем-нибудь еще. Кажется, госпожа Вулси опять выловила брата и напрягла проверкой финансовых отчетов эрлинга.
* * *
Бескрайняя алая равнина простиралась внизу, под моими крыльями. Местами на ней белели шапки нерастаявшего снега или поднимались из земли костяные пальцы и валуны — единственные ориентиры на много километров вокруг. Ни куста, ни деревца не росло в этих пустошах, по которым почти четыреста лет назад прокатился Четвертый Мор. Сейчас, по весне, растаявший снег превратил красные пески в грязь, густо оседающую на копытах лошадей и одежде всадников, так что единственным спасением была хорошо укатанная дорога: сойди хотя бы на шаг в сторону и утонешь по колено. Айдан рассказывал, что летом пески просыхают и во время путешествия покрывают тебя с ног до головы, пробираясь под одежду, в волосы, даже в еду — так что ездить с отчетами к Первому Стражу летом мой брат крайне не любил.
Я же не любила грязь в любом виде, и при виде этой красноватой жижи, похожей на ржавчину, только плюнула и решила добираться до места своим ходом, на крыльях. Леди Ванда такой роскоши была лишена, по поводу чего мысленно ворчала; я к ее стенаниям оставалась глуха: нет ничего глупее, чем оставаться в неприятной обстановке просто за компанию. Лучше я потом помогу ей шерстку отмыть. Хотя она вряд ли будет в этом нуждаться: Андерс укрывал кошку так заботливо, словно это была его любимая бабушка. Я подозревала, что он скучал по сэру Ланцелапу, оставшемуся в Башне Бдения, и перенес любовь к кошкам на мою подругу, забыв, что она не настоящее животное.
По равнине мы тащились уже третий день, но раньше дорога была лучше, а грязи — меньше, поскольку вела она в сторону Хоссберга, столицы Андерфелса. Сегодня же, незадолго до полудня, лошади свернули на более узкое ответвление от основного тракта, по которому как раз и можно было доехать до Вейсхаупта. Следовало только преодолеть равнину и добраться до гор удивительного цвета слоновой кости, где высилась одинокая скала Сломанный Зуб — опора для величественной крепости, оплота Серых Стражей. Айдан рассказывал, что внизу, у подножия скалы, дорога была перекрыта огромными воротами, через которые вполне могли пройти и пара огров. Но вот дальше она почти сразу сужалась и на склоне превращалась в узкую тропинку, где едва ли могли разойтись два не слишком упитанных человека. Высота Сломанного Зуба была под триста метров, и наверх вела вот эта одна-единственная тропинка, на самых крутых участках сменяющаяся вырубленными в скале и истертыми от времени ступенями.
Рассказывал мой брат об этой тропинке с таким непередаваемым выражением лица, что я порадовалась возможности летать. Кажется, по сравнению с дорогой в Вейсхаупт и лестница Киркволла, и та, что соединяла этажи Тюрьмы, покажутся детским препятствием. Андерс слушал своего командира мрачно, и на подначки — его отец прибыл в Ферелден как раз из Андерфелса, — только огрызался. Возвращение на историческую родину мага явно не радовало; да и вообще после Корифея он все время ходил мрачный и старался поменьше общаться с людьми. Вернуть ему хорошее настроение пока никому не удавалось, но надежды я не оставляла.
Едва я увидела горы, появившиеся на горизонте сперва туманной дымкой, а затем и каменной грядой, как решила, что путешествие наконец-то подошло к концу, и обрадовалась — все-таки почти месяц в пути. Но оказалось, что с выводами я поторопилась: грязь на равнине коварно затягивала копыта лошадей, замедляя их ход, и дорога на деле вышла все-таки длиннее, чем хотелось бы, так что к обещанным железным воротам мы добрались уже к ночи. Вернее, они — я нашла крепость еще засветло и с интересом осмотрела в ней все, что можно было увидеть снаружи: и тропинку-лестницу, действительно очень крутую и наверняка утомительную — на ней даже попадались каменные скамейки, хоть и нечасто; внутренние дворики, вымощенные белыми и зелеными плитками, в центре которых стояли фонтаны; прекрасный витраж в огромном панорамном окне — за ним просматривались какие-то крупные помещения, видимо, общие залы; и, конечно, сами стены, мощные, сложенные из крупных каменных блоков светлого, почти белого цвета.
Цветовая гамма крепости живо напомнила мне руины сильверитовых шахт в лесу Вендинг, и я задалась вопросом: каков шанс, что Вейсхаупт был построен не древними тевинтерцами? Выходило, что невысокий; хоть об истории самой крепости я по-прежнему знала немного, но перед поездкой углубила свои знания об Ордене и Морах: Вейсхаупт Стражи выбрали своим штабом из-за близости Тевинтерской империи. Во времена Первого Мора это было особенно актуально, поскольку он бушевал как раз на территории империи, да и основой Ордена стали солдаты именно оттуда.
За всю вторую половину дня, что я провела в Вейсхаупте, на глаза мне не попалось ни одной живой души, если не считать мелких коричневых птичек в крапинку. Учитывая, что на равнинах до сих пор я не видела никакой живности, птички привлекли внимание сразу; меня они побаивались и улетали, стоило только подкрасться поближе — видимо, ястребы для этих малюток были непривычны, — но зато я рассмотрела кормушки с небольшим количеством зерна. Кажется, кто-то в крепости любил птиц.
Темнота в Андерфелсе наступала внезапно, почти как в горах. Вот еще совсем недавно я сидела напротив витража и пыталась угадать, что на нем изображено — внутри было темно, и рисунок приходилось больше угадывать, чем видеть, — а уже через пятнадцать минут поняла, что с трудом могу рассмотреть собственные когти на лапах. Пришлось спешно ковылять по стене в сторону внешней двери — лететь я не решилась, — и уже там оборачиваться человеком. А потом и спускаться ниже по тропинке, чтобы не вызывать лишнего интереса у обитателей крепости.
Сама дверь, кстати, совсем не впечатляла, в отличие от нижней. Размерами она скорее соответствовала ширине тропы, и на фоне мощной каменной стены казалась совсем крошечной и хрупкой; но крепкий засов с внутренней стороны намекал на то, что относятся к этой двери вполне всерьез.
Стражи во главе с моим братом появились только спустя два часа. За это время я успела изрядно заскучать: вокруг было так темно, что даже свои пальцы я видела с трудом, что уж говорить об окрестностях? Наверняка с вершины открывался потрясающий вид на голые равнины и светлые скалы — не самое захватывающее зрелище, прямо скажем, но лучше, чем темнота. К тому же, я читала, что где-то неподалеку от Вейсхаупта находится известная на весь Тедас статуя Андрасте, высеченная прямо в скалах. В ее руках сияет негасимое пламя — видимо, то самое, что согласно Песне Света, пылает в сердцах, — так что я рассчитывала ночью увидеть хотя бы его отблески.
Но тут мне не повезло, так что пришлось развлекать себя размышлениями.
...Беседа с Архитектором оказалась неожиданно тяжелой. Гарлок, похоже, и правда ничего о себе не помнил, но стоило рассказать про Корифея, как что-то такое вспоминаться начало. И после этого пришлось приводить его в чувство: воспоминания вызвали такую боль, что несгибаемый Архитектор выл, сидя на полу, а я виновато пыталась как-то эту боль унять.
И, что особенно печально, оказалось, что затеяла я этот разговор зря. Свою жизнь маг так и не вспомнил, от нее остались только мелкие проблески во тьме, что скрыла собой все: похоже, эту тьму он и увидел в Золотом городе. Возможно, это было удачей — Мать, вспомнив себя, сошла с ума, и такой судьбы я другу не желала. Но информации мне не добавляло ни капли...
Китти прибежала первой; ее лестница не особенно впечатлила, усталость демонессе была, похоже, неведома, так что последний час я даже не скучала, выслушивала жалобы на ужасную дорогу и гладила кошку по спинке. А потом появился Айдан, я подхватила Китти и бросилась ему навстречу. Брат с явным удовольствием меня обнял и насмешливо поинтересовался:
— Неужели устала ждать?
— Я за вас волновалась, — распахнув глаза пошире, почти честно ответила я. — Ночь ведь уже, темно, вдруг вас кто-нибудь обидит?
— Разве что твоя кошка, — тяжело дыша, проворчал Андерс и плюхнулся на скамейку, с которой я только что встала. Китти тут же зашипела вслух и продублировала мысленно:
«Больно надо, он и сам себя угробит на этой лестнице».
Я со смешком согласилась с подругой и вслух ехидно отозвалась:
— Спешите видеть, на королевской сцене новая комедия абсурда — «Андерс против кошек».
Маг раздраженно фыркнул, и я порадовалась: это была первая эмоция, отличная от мрачной угрюмости, за последние два месяца. Айдан тоже улыбнулся.
А потом из-за спины раздался удивленный голос Дарстена, одного из Стражей из Тюрьмы:
— Как ты здесь оказалась раньше нас?
Он оказался самым общительным из выжившей четверки: Джанека сурово поджимала губы и разговаривала только с Айданом, Ролан и Алек были подавлены и на всех косились с подозрением, кроме, пожалуй, Андерса. И только Дарстен сумел наладить приятельские отношения со Стражами из Башни Бдения. Правда, со мной все равно почти не разговаривал — не воспринимали меня обитатели Тюрьмы всерьез.
— Это мелкое чудовище куда угодно может влезть, — пробормотал Андерс. Кажется, усталость все-таки пошла ему на пользу, заменив угрюмость раздражением; брат осмотрел подчиненного с иронией и, подойдя поближе, аккуратно постучал носком сапога по икре:
— Подъем, гордость и надежда Тедаса. Мы еще не пришли.
Я подскочила с другой стороны и погладила приятеля по плечу:
— Тут недалеко осталось, пара пролетов.
Руку мою Андерс сбросил, и я заподозрила, что к усталости примешивается мелочная зависть: мне ведь не пришлось топать триста метров вверх. Но комментировать маг ничего не стал, послушно поднялся с лавки и отправился следом за ушедшими вперед Стражами под предводительством Джанеки. Хоть поначалу они и не горели желанием ехать в Вейсхаупт пред очи начальства, все же Серых не зря считали самыми умелыми и храбрыми воинами: по мере приближения к штабу Ордена губы Джанеки только сжимались, а в глазах появлялась решимость.
— Жаль, что Ларий ушел, — вдруг пробормотала я, глядя на спины удаляющихся Стражей. Андерс заметно передернул плечами и буркнул:
— А мне нет. Лучше уж подольше не видеть, чем я стану.
— Почему? — Айдан мага проигнорировал, повернулся ко мне.
— Он вел себя очень разумно, — пояснила я. — Особенно под конец. Значит, у него очень сильный дух, раз он смог сопротивляться скверне и Зову даже в таком состоянии, хотя другие Стражи не смогли. Я бы хотела познакомить его с Архитектором.
— Аль, — брат остановил меня, развернул лицом к лицу и заговорил, сильно понизив голос. — Давай-ка договоримся, пока мы здесь — никакого Архитектора. Забудь о нем вообще, если не желаешь ему проблем.
— Первому Стражу наш договор с ним не понравился? — тихонько уточнила я. Айдан качнул головой:
— Первому Стражу, как мне кажется, уже давно дела Ордена интересны куда меньше политики Андерфелса. Об этом не принято говорить, но я не удивлюсь, если даже сейчас его придется вызывать из Хоссберга. Но в Вейсхаупте живут несколько орденских ученых, здесь же находится Камергер Серых, и они очень интересуются Архитектором. Не уверен, что ему понравится этот интерес, а разборки между Стражами и порождениями на территории Ферелдена мне точно не нужны.
— А как же Авернус? — неуверенно спросила я. — Он ведь пишет отчеты для начальства, я точно знаю.
— Я просил его быть… лаконичнее в отчетах, — уклончиво отозвался брат. — И не писать лишнего. Ладно, идем, а то нас потеряют.
Все произошло ровно так, как и говорил Айдан.
Калитку в стене нам открыл невысокий человек в плаще с глухим капюшоном. Я успела заметить только очертания подбородка и губы — на удивление изящные, как у девушки, — а потом из основного здания появилась высокая суровая женщина с большим шрамом на лице и велела:
— Каронел, возвращайся в крепость.
— Да, Сулвэ, — мелодично отозвался этот Каронел, едва заметно поклонился в нашу сторону и быстрым шагом ушел внутрь. Сулвэ тем временем подошла ближе к нам, и я заметила, что шрам уже старый, белесый, но лицо искажает совсем как свежий. Когда женщина заговорила, под шрамом блеснули серебром зубы.
— Страж-командор Кусланд. Решился на внеочередной визит?
— Да брось, Сулвэ, — рассмеялся Айдан. — Ждать меня летом было бы и правда странно, а весной, по холодку? Самое то. К тому же в этот раз у меня отчетов целая куча и есть разговор к Первому Стражу.
— Первого нет, — с легким, едва заметным осуждением отозвалась женщина. — Но я отправлю весточку, если он сочтет твой приезд серьезным поводом, завтра к вечеру будет здесь.
— Передай ему, что это касается крепости в Виммаркских горах, — заговорила вдруг Джанека. До этого она держалась за спиной Айдана, как, впрочем, и другие Стражи, — видимо, соблюдала субординацию. Только я вылезла вперед: в конце концов, это ведь мой брат, да и я не из Ордена.
— Джанека? — Сулвэ при виде магички удивилась так явно, что я заподозрила — не все забыли о Тюрьме и ее пленнике, кое-кто все же помнит. Но нет, женщина мои подозрения тут же развеяла: — Говорили, что ты уже никогда не вернешься в Вейсхаупт. Ты выполнила задание Первого Стража?
Джанека промолчала, и Айдан перехватил нить беседы:
— Вот об этом задании у меня и есть разговор. Проводишь нас пока по комнатам? День выдался очень долгим.
— И очень грязным, — проворчал из-за спины командора Андерс. Сулвэ окинула всех прибывших взглядом, отметила явно хорошо знакомую ей картину — все Стражи оказались заляпаны красной андерской грязью едва ли не по самые уши, — а потом остановилась на мне. Я на фоне других явно выделялась: во-первых, не была Стражем, во всяком случае, Серым, во-вторых, мои сапоги оставались все такими же белыми, как и при выезде за ворота Башни Бдения. Тщательно меня осмотрев, Сулвэ уточнила у Айдана:
— А это?.. Новый рекрут? Не рановато ли ей?
— Еще не хватало, — хмыкнул брат и притянул меня за плечо поближе. — Это моя сестра. Она у нас в качестве свидетеля приехала.
— А, тот самый Белый Страж Ферелдена, — лицо у женщины почти не изменилось, но в голосе мне почувствовалась насмешка. Выяснять точнее я не стала, вывернулась из-под руки брата и присела в книксене. Представилась:
— Леди Алиена Кусланд. Но можно также «мелкая зараза», «маленькое чудовище» и… что еще?.. ах да, и «Белый Страж», конечно.
Теперь в глазах Сулвэ явственно заплясало веселье, а Айдан рассмеялся открыто. После этого знакомства нас все-таки провели по комнатам, не сказать, что очень удобным, но я была рада любому закрытому помещению. Две ночевки на улице в Андерфелсе оказались куда более утомительными, чем почти полгода путешествий во время Мора — в Ферелдене. К тому же в комнате стояла каменная ванная с лириумными знаками, что меня несказанно порадовало: хоть по грязи топать ногами мне и не пришлось, от пыли все-таки отмыться хотелось. К тому же такая роскошь вообще оказалась приятным сюрпризом: не все могли себе позволить эти гномьи артефакты — к примеру, Мерриль в эльфинаже обходилась тазиком и кувшином.
Стоило только двери за нашими спинами закрыться, как Китти шепотом предложила:
— Ну что, на разведку?
— А смысл? — так же негромко отозвалась я. — Замок огромен, тут заблудиться можно. Лучше дождаться завтра, пусть нам все покажут. А завтрашней ночью сходим, покопаемся в библиотеке. Что-то я подозреваю, Первый Страж нам ничего не скажет. Раз уж эта Сулвэ не знает, куда ездила Джанека… А она ведь местная.
— И ты собираешься всю ночь спать? — с разочарованием протянула демонесса. Но я в своем решении была непреклонна: горячая ванна, чистая постель и перспектива хотя бы шестичасового сна отбивали у меня всякое желание бродить по незнакомому огромному замку, где никто не знает, кто я такая.
Подруга вздохнула и посмотрела укоризненно, но стоило только покинуть каменную лохань, как она, поколдовав над рунами, забралась туда сама. Сибаритствовать леди Ванда любила не меньше меня. Когда я засыпала, она, обнаженная и очень красивая, как раз устроилась в кресле с моими конфетами и моей книжкой — Варрик, как и обещал, подарил один из первых экземпляров своего нового романа.
Зато утро началось почти так же, как и пять лет назад, когда демонесса только привыкала жить вместе со мной. Она уселась мне на грудь, сложив передние лапы прямо на горло, и замурлыкала, периодически выпуская коготки. От такого проснулся бы и менее чувствительный человек, я подскочила после первого же «когтеукалывания».
За окном все еще стояла темень, но уже не такая кромешная: воздух потихоньку серел, позволяя рассмотреть свою комнату и без свечей. Стоило этой мысли мелькнуть в голове, как Китти спрыгнула на пол, обернулась в человеческую форму и щелкнула пальцами: на фитильках трех свечей, что я оставила на столе, тут же заплясало пламя. До сих пор такие тонкие манипуляции демонессе не давались, так что я послушно восхитилась:
— Здорово! Давно научилась?
— Не очень, — честно отозвалась подруга, но гордости в голосе скрыть не смогла. — Андерс научил. Он, конечно, зануда, а дух его вообще невыносим, но сейчас его можно развести на что-то полезное.
Я хихикнула от такой характеристики, хотя сердце все же кольнула жалость к магу: он все еще переживал, что напал на нас с Хоуком. Если бы не его страдания, я бы уже давно и думать об этом забыла, но Андерс сам не позволял выбросить тот случай из головы. Видимо, Китти этим чувством вины и воспользовалась, когда просила чему-то научить.
Не дав мне довести мысль до конца, подруга, снова сменив обличье, заскочила на кровать и шепнула:
— Хватит валяться. Я нашла дорогу во внутренние дворики. Ты же хотела потанцевать в тевинтерской крепости?
От такого соблазна отказаться я не смогла. Быстро натянула платье — спасибо матушке Хоука, у меня была пара вполне приличных платьев, компромиссных между здешней модой и моей любовью к удобству, — накинула плащ, пояс с кинжалами на всякий случай, подхватила шест и отправилась следом за подругой. С оружием я с некоторых пор предпочитала не расставаться.
Широкие коридоры шли, казалось, нескончаемым потоком; я запуталась уже через пару поворотов, но кошка шла уверенно, и я позволила себе посмотреть по сторонам.
Освещали Вейсхаупт обычные факелы, что казалось непривычным: изумрудное пламя Башни Бдения давно стало обыденным и воспринималось как должное. Кроме них на стенах висели щиты и гербы — точь-в-точь такие же, как и в Тюрьме, что навевало не самые лучшие ассоциации. Впрочем, здесь кроме них были еще и гобелены, и оружие — причем не только человеческое, я узнала иззубренные кинжалы крикунов, двуручную секиру огров — обычно эти твари сражались голыми руками, но в Амарантайне я видела и вооруженного гиганта. Некоторое оружие все еще несло на себе темные отпечатки не то крови, не то скверны; разглядывать внимательнее я не стала, поспешила побыстрее пройти неприятный участок.
За то время, что мы шли, на улице рассвело, хоть и не до конца — нежными розово-оранжевыми оттенками крепость еще не окрасилась, но теперь хотя бы было возможно различить основные цвета.
Прямо у входа Китти останавливаться не стала, повела меня через арку в первый дворик, потом коротким каменным коридором — во второй, и только в третьем, наконец, запрыгнула на лавочку и предложила:
«Ну, давай. Танцуй».
Я огляделась и сразу поняла, почему выбор демонессы пал именно на этот участок крепости: двор был глухим, сюда не выходило ни окон, ни проходов, кроме того, что привел нас сюда; в центре негромко журчал небольшой фонтан, а стены покрывал чахлый, но упрямый вьюнок. Полы, как и в других двориках, покрывала замысловатая мозаика бело-зеленого цвета, чуть потемневшая от времени и оттого ставшая еще привлекательнее. Лавочку с одной стороны украшала нашлепка лишайника, а с другой — живописная трещина, широкая, длинная, но так и не сумевшая развалить каменную ножку надвое.
Танцевать без музыки не выходило, было не то настроение, и для начала я решила размяться, внимательно прислушиваясь к окружающему миру: чтобы вовремя уловить нежный посвист ветра, вплести его в журчание воды и тяжелые звонкие удары где-то вдали… Первый шаг я сделала сама, тщательно намечая рисунок танца, а потом к ветру и фонтану внезапно присоединилась гитара, и я забыла, где нахожусь. Осталась только музыка.
Закончился танец внезапно. Вначале стихли звуки, и я в недоумении остановилась, переводя дыхание. Успела заметить, как демонесса сменила ипостась с человеческой на кошачью, попутно пряча гитару куда-то в воздух — точно так же, как она прятала раньше лук. А потом во дворик вошел молодой мужчина, даже юноша.
При виде него у меня даже дыхание перехватило: настолько красивых мужчин мне видеть до сих пор не доводилось. Совершенные черты лица, темно-медовые кудри, рассыпавшиеся по плечам, и необычные глаза, голубые с золотистыми крапинками — я увидела эти искорки даже со своего места. Он выглядел изящно, но при этом мужественно, так что с девушкой перепутать его было нельзя даже в темноте. А еще он был эльфом — кончики ушей кокетливо выглядывали из-под волос.
На меня эльф смотрел с таким удивлением и даже восторгом, что я невольно смутилась и отвела глаза. И сразу же поняла, что именно привлекло его внимание: отнюдь не моя неземная краса, а щит, снова легший платьем на плечи, пока я танцевала. И, кажется, впервые в жизни я была не рада этому сверхъестественному одеянию. Подобный восторг я бы предпочла в отношении себя.
Разозлившись на глупые мысли, я снова посмотрела на эльфа и присела в глубоком реверансе, надеясь компенсировать недостаточную привлекательность манерами.
— Доброе утро. Простите, если нарушила какие-то правила…
— Ничего страшного, — эльф отозвался знакомым мелодичным голосом, и я узнала вчерашнего паренька, открывшего дверь. Так вот, значит, что пряталось под капюшоном. — Здесь не так много правил, которые могла бы нарушить красивая девушка.
Я снова смутилась и, спохватившись, заставила щит растаять и только после этого представилась:
— Алиена, сестра Стража-командора Кусланда.
— Я слышал вчера, — кивнул молодой эльф, едва заметно улыбнувшись, и подошел поближе. — А я Каронел, как ты, несомненно, тоже слышала. Посидим?
Я поспешно кивнула и опустилась на скамейку. Китти с нее уже успела сбежать, и теперь сверкала глазами из уголка двора, наслаждаясь и моим смущением, и красивым собеседником.
— Расскажешь, зачем приехала в Вейсхаупт? — предложил он. — Гости к нам заезжают редко, слишком тяжела дорога. К тому же в гости к Серым Стражам вообще стараются не заходить без очень веской причины.
Я рассмеялась на это:
— Я живу в Башне Бдения, среди Серых Стражей. И большинство Посвящений прошло у меня на глазах — так что Орден меня не пугает. А разве ты уже Страж?
За разговором я успела рассмотреть Каронела получше и с удивлением отметила, что он, если и старше меня, то совсем не намного — год, может, два. Но глаза у него были серьезными, взрослыми, что и обмануло поначалу.
— Нет, мое Посвящение отложили, пока я не повзрослею, — он покачал головой. — Я здесь уже пять лет, с самого Мора.
— Так ты из Ферелдена? — в первое мгновение я удивилась, а потом вдруг поняла, что речь нового знакомого мне и правда кажется чистой, без акцента. Как, кстати, и у вчерашней провожатой, Сулвэ. А ведь у андеров точно был акцент, я слышала его у Корзника. — Ты потерял кого-то во время Мора?
И тут же поняла, что вопрос был совсем не тактичный. Прокляла свой язык и сразу же исправилась:
— Прости, я не хотела тебя обидеть или расстроить. Мозги еще не проснулись, совсем не думаю, что говорю.
— Я не обиделся, — Каронел рассмеялся, судя по всему, забавляясь моим смущением. — Что же до твоего вопроса… Я ведь из эльфинажа. У нас все… непросто.
Мор и эльфинаж складывались у меня во вполне конкретное воспоминание, и я почти уверенно произнесла:
— Тевинтерцы. Ты сбежал из-за них?
— Не гадай, — покачал головой эльф и нахмурился. — Тевинтерцы или нет, какая разница? Это всегда люди.
— Ну, я ведь тоже человек, — напомнила я. — И мне стыдно за то, что мои соплеменники частенько творят. Не знаю, что у тебя случилось, но мне жаль. Если тебя это немного утешит, сейчас эльфам в Денериме, да и вообще в Ферелдене, живется легче, Его величество за этим следит. А тех тевинтерцев, что орудовали в эльфинаже, мы перебили.
— Мы? — уточнил Каронел. Он больше не улыбался, и я пожалела, что вообще заговорила об эльфинаже. Без улыбки его лицо становилось суровым и более взрослым. Но отвечать все же пришлось:
— Во время Мора я все время была рядом с братом. Когда он отправился разбираться с проблемами эльфинажа — тоже. Так что я сама видела, как убили этого Каладриуса, главного тевинтерца.
Эльф пару секунд меня разглядывал, а потом в глазах снова появилось лукавое выражение, и он проговорил:
— Поправь меня, если я ошибаюсь. Значит, и архидемона ты тоже видела?
Сказано это было таким тоном, словно подразумевало отрицательный ответ. Но я на это только усмехнулась, вытащила один из своих кинжалов и протянула новому знакомому. Представила:
— MiLin. Видишь гравировку на лезвии? Это архидемон. Мой лучший друг, Зевран, решил, что это хорошая шутка — делать гравировку на оружии после каждой жертвы. Архидемона, конечно, моей жертвой не назовешь, но хвост я ему перепилить пыталась.
Каронел провел пальцем по лезвию, повторяя очертания драконьего хвоста, и посмотрел на меня совсем иначе. Восторга в его взгляде поубавилось, когда я сняла щит, и его место заняла добродушная насмешка; теперь же она сменилась уважением. Но спросил он совсем не то, что я ожидала:
— MiLin, «кровавое лезвие». Это ведь эльфийские слова.
Теперь уже с уважением на эльфа посмотрела я. Мерриль очень сокрушалась, что ее городские сородичи помнят о своем прошлом даже меньше долийцев, и не могут говорить на старом языке — хотя бы на том же уровне, что и кланы.
— У меня есть друзья среди долийцев. В Ферелдене я часто езжу в клан, который обосновался на юге, на землях, которые отдал им Алистер. Ланайя, Хранительница клана, как раз и помогала мне с именами для оружия. Это Enansal, — я коснулась прислоненного к стене рядом шеста, потом похлопала себя по ножнам, — а это Assan.
— Занятно, — проговорил Каронел, возвращая мне кинжал. Я видела, что пальцами он прошелся и по двум другим гравировкам — гномьей голове и пылающему мечу храмовников, — но задавать вопросы не стал, и мне снова стало стыдно, что я так нахально влезла в наверняка болезненные воспоминания. — Я ни разу не встречал девушку, к тому же такую молодую, с поименованным оружием, да еще и на эльфийский манер.
— Hahren dirthara`ma(2), — тщательно проговорила я, стараясь произнести фразу так же напевно, как это выходило у Мерриль. Последний месяц, что я провела у постели подруги, выдался богатым на новые знания: ходить эльфийке куда-то запрещали, а лежать просто так было скучно, и она взялась продолжить со мной занятия Ланайи, учить долийскому языку. Вспомнив, я улыбнулась: — Но, как видишь, пока не очень успешно.
Каронел явно попытался сдержаться, но все же рассмеялся:
— У тебя получается очень мило. Жаль, я бы поболтал еще, но вообще-то меня отправили тебя найти: скоро завтрак.
Встал и протянул руку, явно собираясь помочь мне подняться. Я в очередной раз смутилась, но помощь вежливо приняла, пробормотала:
— Завтрак пропускать никак нельзя.
Эльф снова рассмеялся, а потом, вместо того, чтобы отпустить мою руку, положил себе на локоть. С тонкой, почти незаметной иронией предположил:
— Кажется, так благородные леди предпочитают принимать приглашения?
Мне же, кроме иронии, послышалась еще и затаенная горечь. Похоже, как бы мой новый знакомый ни улыбался, людей он все же не любил, а аристократов — особенно. Так что руку я все-таки отняла и резко, может, даже, слишком резко, ответила:
— Я не из тех благородных, о которых ты сейчас подумал. Если хочешь знать, мой самый лучший друг — эльф, но вообще-то я не делаю различий по расе.
— Кажется, теперь моя очередь извиняться, — пожал плечами Каронел. — Я не хотел тебя обидеть, но отношения с шемленами у меня не слишком складываются. Иногда это прорывается.
Резко вспыхнувшая обида тут же сменилась сочувствием, но я постаралась заглушить на корню и то, и другое. Выдохнула и старательно улыбнулась:
— Все в порядке. Так что… завтрак?
Путь мы продолжили все-таки под руку: Каронел предложил локоть второй раз, и я не стала строить из себя обиженку. До сих пор мне доставались только восхищенные взгляды Рика и нескольких мальчишек из Башни Бдения да подначки Зеврана. Пройтись, хоть и недолго, рядом с красивым мужчиной, было приятно, хотя это и немало смущало, особенно когда Китти примерно на середине дороги заметила:
«А он тебе нравится. Может, задержимся в этой дыре? Смотри, какой красивый».
«Разумеется, он мне понравился, — огрызнулась я, чувствуя, что краснею. — Внешне, потому что он и правда красивый. Но это же не повод…»
Продолжить мысль я не смогла, потому что для чего это «не повод» придумать не успела. Нахальная демонесса только рассмеялась и исчезла где-то в хитросплетении коридоров, не пожелав отправляться с нами на завтрак.
В столовой мне достался недовольный взгляд брата, который сменился просто убийственным, когда он увидел Каронела. Андерс удивленно вскинул брови, явно выходя из своей мрачной меланхолии, и я только мило улыбнулась на его насмешливый взгляд. Кажется, он собирался снова припомнить шутку про «замуж», но посмотрел на Айдана и промолчал.
Мой спутник оказался куда устойчивее ко всяким взглядам, потому что, не дрогнув, проводил меня к столу и даже отодвинул стул. Мелькнула мысль, где бы мальчишка из эльфинажа мог так поднатаскаться в манерах, но потом двери столовой, противоположные тем, откуда мы пришли, открылись и в комнату торжественно вплыл высокий крепкий мужчина, чья молодость, тем не менее, осталась далеко позади. Следов скверны у него заметно не было, хотя я впервые видела такого пожилого Стража, а вот привычная для стариков медлительность присутствовала. Его лицо казалось невыразительным, но очень запоминающимся: кустистые брови над темными, как спелая вишня, глазами, глубокие морщины, делающие лицо похожим на маску из коры дерева. Седые волосы были расчесаны аккуратно, а мантия Стража сидела как влитая.
Все присутствующие тут же встали, демонстрируя уважение, и я поторопилась последовать их примеру. Кажется, источник хороших манер в этой крепости я обнаружила.
Завтрак, в отличие от манер, особой изысканностью не отличался: это была овсянка с изюмом. И то, и другое я ненавидела, но позволить себе сейчас капризы не могла: хоть главный Страж и сидел с полуприкрытыми глазами, я чувствовала, что он наблюдает за всеми сотрапезниками, в том числе и за мной. Приходилось делать вежливо-равнодушное лицо и аккуратно, как учила Анора, запихивать в себя склизкую мерзость. К счастью, королева уделила в свое время застольному этикету достаточно времени, чтобы я могла без гримас съесть даже таракана… впрочем, нет. Жука бы еще могла, но только не таракана.
Когда с кашей было покончено и все перешли к чаю — густому и горькому, далеко не такому вкусному, как угощал меня Алистер, — за столом наконец-то начались разговоры. Поначалу я только прислушивалась, но ничего интересного не говорили, и я рискнула снова обратиться к Каронелу — эльф сидел рядом со мной.
— А кто этот Страж? Я думала, во главе стола должен сидеть Первый, но его вроде как нет?
— Это Камергер Серых, — негромко отозвался тот. — Заведует архивами, принимает все отчеты. Он сейчас является старшим из всех Стражей. Библиотека тоже его вотчина.
— О, — я посмотрела на Камергера с куда большим уважением. Целая библиотека, и вся его! К тому же нужные мне сведения если где и есть, то именно там. Вздохнула: — Вот бы там побывать! А то в Круге я перечитала уже большую часть книг, а других приличных библиотек под рукой нет.
— Хроники, я думаю, можно читать и не членам Ордена, — проговорил Каронел. Я тут же отставила чай и умоляюще сложила руки на груди:
— А ты мне покажешь их? Пожалуйста!
— С удовольствием, — уголком губ улыбнулся эльф. Но его тут же перебил сидящий рядом незнакомый Страж:
— Не выйдет, Каро. С госпожой Белым Стражем уже пожелал побеседовать Камергер.
Голос его звучал немного непривычно из-за акцента, а еще насмешки над моим титулом. В Башне Бдения меня им никто не звал, в Денериме относились уважительно — может, не лично ко мне, но к моей дружбе с королевской семьей, в Киркволле тоже воспринимали всерьез. И теперь насмешка даже слегка обидела; поэтому ответила я снова резковато:
— А вас так смешит мой титул? Может, я и не Серая, зато архидемона видела ближе, чем вас.
Незнакомец слегка опешил, а вот эльф со смешком тихо проговорил:
— Не сердись. Так ты и есть Белый Страж? Девушка тысячи сюрпризов.
После такого комплимента я едва не подавилась чаем, который как раз решила отпить, чтобы чуть успокоиться, и снова смутилась. К сожалению, в этот момент завтрак закончился, и меня действительно пригласили для беседы. Айдан проводил меня неодобрительным, но при этом обеспокоенным взглядом, и значение его я поняла, только когда меня вежливо отконвоировали в кабинет Камергера Серых. Беседовать со мной он собрался наедине, без брата, и меня это слегка напрягло: чего он от меня хочет? И не выйду ли я из этой комнаты прямиком в зал Посвящения, если тут такой есть?
Но поначалу разговор старший из Стражей начал очень мирно, даже участливо задавая разные вопросы. Его интересовало все: Мор, степень нашего родства с Айданом, мои родные, мой титул… Выспрашивал он подробно, и через некоторое время вопросы начали даже повторяться. Поначалу я не придала этому значение — все-таки мужчина не молод, к тому же скверна на него действует, вдруг маразм тоже подкрадываться начал? Но примерно на пятом повторе до меня дошло: а ведь это допрос, самый настоящий. Пусть мне никто не угрожает, лампой в лицо не светит и даже предлагает нормальный чай взамен того, что подавали за завтраком, обольщаться не стоит.
Удачей оказалось то, что Камергер так подробно выспрашивал про Мор, дав мне время догадаться. Потому что следующие вопросы пошли про войну в Амарантайне и, особенно, про Архитектора. Архитектор интересовал Стража особенно сильно, и, если бы не предупреждение Айдана, я бы обязательно рассказала о наших исследованиях. Но пришлось ограничиться тем, что после убийства Матери я его больше не видела.
Впрочем, про исследования тоже пришлось рассказать: Авернус, как оказалось, все-таки упоминал меня в отчетах, и теперь Камергер хотел знать, как я вижу магию.
На этом вопросе и обнаружилось, что в помещении мы не одни. Прикрывшись амулетом, возле окна сидел все тот же Каронел и тщательно конспектировал всю беседу. Я с досадой поджала губы и поинтересовалась:
— Полагаете, я бы говорила меньше, если бы ваш секретарь сидел здесь открыто?
Но Камергер ничуть не устыдился и продолжил допрос. Я думала, после Архитектора от меня, наконец, отстанут, но не тут-то было — дальше мужчину заинтересовал Хоук и Первозданный тейг. На эти вопросы я отвечала совсем неохотно, всячески демонстрируя усталость. Но, кажется, актриса из меня была куда хуже, чем танцовщица, потому что в эту усталость явно не поверил никто из присутствующих. Старший Страж прозорливо уточнил:
— Ты не хочешь рассказывать об этом путешествии? Почему?
— Потому что мы нашли нечто очень опасное, — не стала отпираться я. — Зараженный скверной лириум. Пусть он там и остается, не знаю, на что он способен, но скверна добра еще не приносила, насколько я знаю. Будь моя воля, я бы обрушила все проходы туда.
Камергер покачал головой, но спрашивать не перестал. Обед мы пропустили, отпустил меня Страж только на ужин, причем провожал меня снова Каронел. Правда, теперь я относилась к нему с меньшей симпатией, и он это, кажется, почувствовал. Повторил утреннюю просьбу:
— Не сердись. Если бы я мог, запретил бы так тебя допрашивать, но я даже не Страж пока.
— Я не сержусь, — проворчала я, понимая, что парень прав. — Просто устала.
Ужин особыми изысками тоже не отличался, но на этот раз нас кормили, по крайней мере, мясом. После него меня перехватил брат, сурово взглянул на Каронела и утащил к себе в комнату. Как оказалось, не просто так: у Айдана нашлось бодрящее зелье, из простых, не по рецепту Дагны, которому я обрадовалась как родному.
Брат смотрел на меня с беспокойством и заботой. Едва я допила, поинтересовался:
— Ты как?
— Как будто целый день говорила, — отозвалась я. Потом фыркнула: — Хотя стой, я же этим и занималась!
— Боюсь, день еще не закончился, — мрачно отозвался Айдан. — Первый Страж прибыл во время ужина, и, боюсь, он тоже захочет задать тебе пару вопросов.
— Если б только пару, — вздохнула я.
1) Третий месяц весны в древне-тевинтерском календаре
2) Хранительница учит меня (элв)
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу