Берег моей надежды (гет)

Ночью Якову не спалось. Нет, боль не унялась, казалось, она навечно поселилась в левой руке. Шов то поднывал, то почти совсем не беспокоил, пока посреди ночи не пришлось вставать, чтобы добавить себе обезболивающего. На этот раз мужчина решил справиться сам. Плох тот доктор, который не может сам себе сделать инъекцию. Уж чего, а решительности в этих вопросах у него хватало. Яков прекрасно справлялся сам, причем ставил он не куда-нибудь, а в ягодицу. В этой области было достаточно мышечной массы. Техника постановки была его собственная, оригинальная — зажимаешь шприц между средним и указательным пальцами, разворачиваешься эдак в пол-оборота и... хлоп себя иглой по ягодице, да посильнее!

Главное, долго не раздумывать. Конечно, намного приятнее, когда за тобой ухаживает прекрасная, как зимнее утро, дева, но не будить же эту самую прекрасную деву в самый сон.

Он же мужчина, в конце концов, хоть и немного подстреленный.

Спасибо коллеге Зимину, рану он, конечно, немилосердно разворошил, но восстановление протекало неплохо, может, и ревизия не понадобится. Штольман придирчиво покосился на отделяемое из полихлорвиниловой дренажной трубки. Все неплохо. Больше того расковыряли.

В итоге он спал всего лишь несколько часов, поверхностно и проснулся под утро от подскуливания из прихожей. Светало. Лабрадор-подросток негромко давал понять, что хочет в туалет. Наверное. А может, Малыш захотел внимания. Надо гулять, кормить... Кошка Анны спала в кресле и просыпаться пока не собиралась.

Яков посмотрел на девушку рядом. Когда-то недоверчивая, чуть ли не испуганная хамским обращением, сердитая, холодная, недосягаемая, а теперь нежная и единственная в мире! Анечка крепко спала, для уюта покрепче обняв одеяло. Хорошенькая, с восхитительным юным розовым личиком, не тронутым ни усталостью, ни чрезмерным уходом, которым зачастую грешат дамы постарше Встречается же еще такая естественная красота! Хороша, что и говорить. Яков подавил желание прижаться к розовым манким губам, только смотрел.

Через полчаса он был уже на ногах — живой, прямой, одетый в джинсы, которые всегда придавали ему скорости и силы. Бодрый. Розовощекие деды морозы все так же жизнерадостно подмигивали с пододеяльника и прямо таки кричали о том, что до самого главного праздника осталось всего ничего. Пусть Аня спит, сегодняшний вечер вновь обещает быть долгим.

Он выгуляет зверя и вновь рассмотрит варианты квартир, что присмотрел на первое время для съема. Четыре просторных комнаты им вполне пока хватит, если Егор с Аней опять не притащат кого-нибудь. Две спальни, кабинет, гостиная. Они с Егором снимали похожую квартиру, тоже четырехкомнатную, но она будет маловата по площади и простовата в плане интерьера. Будущую жену, такую долгожданную и любимую хотелось поселить в красивом месте, под стать ей самой.

Пристегивая поводок к ошейнику прыгающего от радости щенка, Яков иронично думал о том, что хочет произвести на Анну впечатление. Эдакий самовлюбленный мальчишка. Да, хочет, и что такого?! Это дело принципа. Он успешен, платежеспособен и сам любит все самое лучшее. Якову хотелось наглядно продемонстрировать, какой может быть их будущая жизнь — удобной, комфортной, радостной. Не хуже, чем с родителями.

Штольман в последнюю неделю выделил время и подбирал максимально презентабельное жилье, и заранее предвкушая, как Анне понравится. У самих Мироновых был чудесный дом. Штольман оценил и уют, и чистоту, и душевность. Родители Анны обставили комнаты со вкусом и с большой любовью. Или же Марии Тимофеевне помогал талантливый дизайнер. Бежевая мебель с позолотой в классическом стиле не смотрелась эдаким китчем, она выглядела стильно, воздушно и очень мило.

Выбравшись с Малышом из теплого нутра дома Мироновых, Штольман поежился. Воздух пах настоящей морозной зимой — свежо и нежно. Можно было отпустить собаку с поводка, пусть побегает. Малыш тут же взрыхлил большими лапами снег и аж захрюкал от удовольствия. Оставалось только дождаться, когда щенок перестанет активно шнырять по кустам и обнюхивать одни и те же листья.

Аня проснулась одна. Где же ее Штольман?!

На комоде обнаружилась сухая записка: "ушел гулять с собакой".

И это одной то, так нужной ему рукой, ну что за упрямец! Но не бежать же за мужчиной, вырывая поводок из рук? Ее мама бы именно так и сделала. Но то мама, она любит нарушать границы других людей. Якову, наверное, важно быть самостоятельным. Она лучше тоже позаботится о нем, приготовит завтрак.

Близким — все самое лучшее. Пусть это будет пышный омлет с овощами, и, наверное, каша. Утром Яков любит есть гречку или овсянку, что же, пусть будет и каша.

Ранний звонок заставил Анну отложить венчик. Звонил дядя. Наверняка уже слышал о произошедшим накануне. Еще бы!

— Аннет, с наступающим! Как у тебя дела? — с волнением спросил Петр Иванович.

— У меня?! Сейчас вроде бы неплохо, за исключением того, что Яков ранен в руку и я за него очень переживаю. Ты же знаешь, что вчера произошло?! — уточнила племянница.

— Я знаю лишь то, что Штольман и Кирилл Владимирович подрались, вроде как из-за тебя, вроде как даже имел место случайный выстрел, и теперь Разумовский задержан. Вот что твой хирург за человек, везде нагадит...

Анея вытаращила глаща от возмущения.

— Но в офисе "Медлюкса" все спокойно. — продолжил родственник. С утра приехал Елагин, взволнован, конечно, но уверяет, что стройка продолжится. Кто будет вместо Кирилла Андреевича, пока не ясно. То ли родственник, то ли управляющий. Капиталы и заемные средства из государственного бюджета там огромные, больше миллиарда. Их уже перечисляют. Но мне почему-то кажется, что в полиции ошибаются, Разумовский — хороший человек, очень! Он не способен на подлости.

— Этот хороший человек, как ты выражаешься, дядя, стрелял в Якова, а меня и вовсе хотел изнасиловать! — закипая от возмущения, заявила Анна. — Он забрался в наш дом. А несколько дней назад и вовсе угрожал, что отравит Тоню!

— Подожди, подожди, столько обвинений сразу! А мне накануне Кирилл Владимирович говорил, вы в театр ходили! По магазинам он тебя водил, тоже со мной делился... Как-то это не вяжется с твоими словами! Может, ты преувеличиваешь, дорогая? Тоню нашу Кирилл Владимирович и вовсе не знал.

— В театр я с ним ходила исключительно по просьбе сотрудников следственного комитета, это был отвлекающий маневр. Подожди, еще показания давать будешь насчет своего бывшего начальника, — сердито пообещала Анна.

— Что значит, бывшего? У Разумовского сейчас прекрасные адвокаты, уверен, всё в скором времени выяснится. Может быть, он стал жертвой оговора. Кто тебе все гадости про него сказал? Штольман? Так они его бывшую жену не поделили, Нину. У Штольмана есть резон оговорить Кирилла Андреевича, и я непременно расскажу об этом следователям.

— Я не узнаю тебя, дядя! — вскипела Анна.

— А я что? Я на стороне правды и объективности. Пусть следствие разбирается. Что касается того, что Разумовский оказался у тебя дома, так ты сама впустила его. Еще и предварительно дала понять, что не против ухаживаний, — сомневался дядя. — Вас, женщин, не поймешь...

— Странно, что ты защищаешь не меня, племянницу, которую знаешь с рождения, а человека, с которым знаком от силы пару недель! — возмущалась Анна, дивясь, как ловко Петр Иванович обошел все обвинения против Разумовского.

— А что? Ты знаешь, в меня редко кто-то верил. Я все время был в тени твоего отца. Более талантливого, более успешного. Всю жизнь считал себя бестолковым. Никаким. О чем там говорить, я даже семью не создал!

А Разумовский поверил в меня и дал работу. И у меня, знаешь, начало получаться, хоть вы и сомневались все, отговаривали. Истину говорят, враги человека — домашние его. Теперь твой Штольман вбил клин между мной и тобой. Ты, Аннет, тоже давно меня знаешь, и мне есть в чем тебя упрекнуть. Стал бы я работать на преступника?

— Ты наивен, как ребенок, дядя! Я уверена, что Разумовского осудят. За ним много грехов и много трупов. Не знаю, как насчет происшествия у нас дома, но я надеюсь, что это тоже так просто не оставят! Это еще папа не знает.

А вот что с тобой будет? Вдруг и тебя привлекут?!

— А что будет? Я чист перед законом. Медлюкс будет достраиваться. Елагин с утра звонил, заверил меня, что деньги Разумовского останутся в проекте, у них есть запасной план. Не лезь во взрослые, мужские дела, Аннет, мы сами разберемся, — заявил дядя.

Аня подумала и примирительно сказала:

-Увидимся на банкете и обо всем еще раз поговорим. Там будет много людей, значит, не подеремся. Ты же сегодня будешь?!

— Я? Конечно буду. У меня серьезная должность теперь, если ты еще не поняла..., — опять начал говорить о своем Петр Иванович.

— Будь осторожен, — вздохнула Анна.

— И ты, дорогая. А лучше гони своего доктора...

Аня не успела возмутиться, потому что Штольман мягко забрал у нее трубку и решительно скинул звонок.

— Он мне не нравится, — сердито сказал мужчина. — Я не хочу, чтобы ты с ним общалась.

Аня развела руками, давая понять, что нравится — не нравится, но от родственников не отказываются. На то они и Мироновы, чтобы помогать друг другу!

На кухню зашел Малыш. Принюхиваясь, он безошибочно направился к миске, лизнув по дороге обалдевшую от дружелюбия "лохматой жопы" кошку.

— Сами помылись? Как рука? — обеспокоилась Анна.

— Так себе, — немного хмурясь, признался Яков.

— Я была готова бежать за тобой на улицу и отбирать поводок. Тебе хоть чуть-чуть лучше?

— Думаю да, восстановление идет своим чередом. Забавное было бы зрелище, если ты бы выскочила отбирать поводок. Аня, я сам, в основном, о себе забочусь, ты вовсе не должна хлопотать обо мне как наседка. Я старше, опытнее, выносливее. Пошел прогуляться, значит мне это по силам. А рука...Что поделаешь, она пока будет болеть.

— Покажешь? — озадаченно спросила Аня.

— Потом, когда перевязку будем делать, — отмахнулся мужчина. — Или у тебя научный интерес?!

— Издеваешься, — кивнула Анна, укладывая куски пышного омлета на тарелку.

— Шучу я, шучу, студенточка моя...

Яков разглядывал ее грудь, туго очерченную белой трикотажной футболкой. В глубоком вырезе тесно устроились две молочно белые грудки. Зрелище было таким остро-возбуждающим. Осторожно проведя рукой по небольшим полушариям, он поцеловал девушку.

— Завтрак, — отрываясь от губ, напомнила Анна.

Прогоняя наваждение, Яков тряхнул головой. Хотелось сказать: "Аня, мне не завтрак необходим, а нечто другое, так нужное здоровым мужчинам по утрам..." Но он не мог. Пока.

"Аня, я безумно хочу тебя, вот только инициативу взять в свои руки не могу. Поэтому мечтаю только об одном — чтобы ты оседлала меня и немного подвигала своими шикарными крепкими бедрами."

Яков мечтательно вздохнул. О, Боже. Хотел девушку из хорошей семьи? Получай...

Вспомнились их прошлые ночи, просто волшебные. Он по этой девушке просто с ума сходил. Якову едва удавалось сдерживать себя, когда Аня выдыхалась к утру — было страшно измучить ее вконец и надоесть до чертиков. Натереть ей что-нибудь неосторожно. Ему было мало их дней и ночей. Ему постоянно было мало ее!

Мужчина наконец заставил взглянуть на стол и оценить все старания девушки.

На уголке стола блестел пузатый заварочный чайник, стояли красивые белые чашки, от небольших пиалочек с кашей шел густой пар.

Старалась, сервировала.

— Романтика, — вздохнул Яков, еще раз тоскливо покосившись на грудь девушки.

В его мыслях были совсем другие удовольствия, но рука вдруг заныла, напомнив о существовании совсем свежей раны.

Как-нибудь в ближайшее время он наберется смелости и попросит ее сесть на него в позе наездницы или еще что-нибудь попросит... Честно говоря, Штольман опасался пока открывать перед невестой все грани своего желания. Не сейчас.

Аня вдруг отчаянно покраснела.

— О чем ты думаешь? — невзначай спросил Яков.

— У тебя все на лице написано, — иронично ответила девушка и вдруг предложила:

— Может, не пойдем на вечеринку? Пусть ловят преступников без нас? Ты будешь болеть, а я тебя лечить...

— Заманчиво, конечно, безумно, но еще как пойдем! Дело нужно довести до конца. Иначе что же, всю жизнь бояться?! Вдруг подельники Разумовского и правда явятся? Их будут ждать сотрудники следственного комитета.

— Дядю, думаешь, не тронут? — сомневаясь, спросила Анна.

— Полиция? Я надеюсь, что он не успел натворить что-нибудь эдакое. Хотя твой дядя может. Он такой... хм. Прошло, к счастью, всего лишь несколько недель с того момента, как Петр Иванович стал работать на Разумовского.

Анна помрачнела.

— А я ему говорила, пыталась убедить! — всплеснула руками она.

— Аня, свадебных генералов не арестовывают. Тем более, у него такой брат. Виктор Иванович не позволит! — уверенно заявил Штольман.

— Твои бы слова, да Богу в уши! — покачала головой девушка.

— Мне нужно съездить домой за одеждой... Может быть, съездим вместе, купим тебе новое платье заодно.В последние дни я сходил с ума и даже не задумывался, в чем ты пойдешь на вечеринку, — признался Яков.

— Ну что ты, перед новым годом в магазинах не протолкнуться. Платье и дома найдется, — покачала головой Аня. — А с тобой все съезжу...

— Ничего-то тебе не нужно, — немного иронично сказал Яков, взяв ее за руку. — В моем понимании мужчина должен свою женщину обеспечивать, в том числе и одевать, а не брать у родителей "готовенькую". Одетую, обутую, скромную.

— Ты и будешь, если захочешь, — кивнула Аня. — У меня нет никаких предубеждений на этот счет. Просто пока все есть, ничего эдакого не нужно, да и настроение не то. Я жутко тревожусь за тебя.

— Лучше иди к мне на колени, — улыбнувшись, предложил Штольман.

Аня, недолго думая, с комфортом присела к мужчине. С собой она взяла чашку с чаем.

Пиликнул телефон. Яков хитро показал девушке на голосовое сообщение от Алексея.

— Его только не хватало! — рассердилась Анна.

Штольман включил громкую связь. Послание загружалось.

— Интриган! — нахмурилась девушка, протестуя.

Яков прижал ее к себе. Аня фыркнула и прислонилась щекой к его щеке. Ее горячие губы оказались возле его уха.

— Интриган — это я или он? — подняв бровь, спросил мужчина.

— Оба, — поджала губы девушка. — Один за мной шпионит, другой веселится.

— Я знаю, что ты ему нравишься, — с ноткой превосходства над приятелем заметил Штольман. — Вот и бесится. Прости меня за эту небольшую игру, просто он так долго подтрунивал надо мной и моими мнимыми проблемами, что сейчас я откровенно злорадствую.

Сообщение, наконец, загрузилось.

"Твое дело, конечно, отрицать очевидное, но я тут провел свое расследование, — говорил приятель. — Приложение в "телеге" знаешь? Глаз Бога? По фото находит паспорт, телефон, соцсети, даже судебные иски. Стоит услуга, ну в смысле "пробить" человека совсем не дорого. Пара баксов. Я так своих подписчиц с сайтов знакомств пробиваю...

— Избавь меня от этого бреда! — зажала уши Аня в знак протеста. — Я не слушаю.

Яков примиряюще чмокнул девушку в затылок и дослушал.

"Так вот, этот "дедок" настоящий денежный мешок, бизнесмен, сечешь? Скрины я тебе отправил. Так что никакой он не дедушка Анны. Его фамилия — Разумовский. Почти олигарх, там такие бабки, тебе и не снились. Бросай свою экскортницу, у тебя уже рога заветвились, потолок подпирают..."

Яков отключил воспроизведение.

— Что улыбаешься, — оскорбленно ткнула его девушка, очевидно тоже все услышавшая.

— А что, мне плакать что ли?! — смеялся Штольман.

— Ну и друзья у тебя, — возмутилась Анна.

— Он хороший. Просто переживает и немного с комплексами человек. Я ему сегодня расскажу все, еще извиняться перед тобой будет. Тоже мне, сыщик...

— Смотри, ты обещал, — погрозила пальчиками Анна. — А то я обижусь.

— Не нужно обижаться, я все решу, — заверил ее Яков.

После завтрака в дверь позвонили.

— Кто? — подозрительно спросил Штольман.

— Стилист! — бойко ответили в домофон.

Уже одетая в куртку Аня застонала, для верности постучав лбом о дверь.

Яков вздохнул, едва успевая подставить ладонь между головой девушки и обивкой двери.

— По твою душу, — утвердительно заметил мужчина и впустил гостью.

В дом зашла молодая женщина, не без труда волочившая огромную торбу. Аня знала, что там — сумка с косметикой, и еще одна, скорее всего с парикмахерскими принадлежностями.

— Меня отправили помочь вам собраться на мероприятие. Мама ваша побеспокоилась, — объявила стилист. — Мы же на днях списывались! Забыли?

— Но мы даже не прорепетировали макияж и прическу, — жалобно сказала Аня, еще надеясь отвертеться. — Будем рисковать? Тем более, я не очень настроена на смену образа.

— Я — профессионал! — гордо сказала женщина, представившаяся минуту назад Эллой.

Она цепко оглядела потенциальную "модель".

— Исходник шикарный, — объявила свой вердикт стилист. — Заявка вашей родительницей не снята, поэтому будем работать! Тем более, что предоплату я уже получила!

— Сколько времени вам потребуется? — обреченно вздохнула Анна.

— Часа 3.5 — 4, — бодро ответила гостья. — Голову сейчас быстренько помоем...

— Придется тебе одному ехать, — расстроенно кивнула девушка Якову.

— Аня, — взял ее за плечи Штольман. — Я съезжу за фраком, в "травму" загляну, чтобы потом не таскаться, а потом вернусь за тобой. Посмотри на это с другой стороны. Помощница — это ведь неплохо?!

Элла утвердительно закивала, а Яков продолжил:

— У тебя неважное настроение, ты переживаешь, а тут свежие, положительные эмоции. Нос выше, уверен, тебе еще понравится, — заверил ее мужчина.

— Конечно понравится, — поддакнула Элла, таща за собой баул в гостиную. — От меня еще ни одна невеста недовольной не уходила. У всех макияж до самого вечера держался и фата тоже... хм. Я же на свадьбах в основном работаю!

— Будем знать, — вежливо кивнул Штольман.

— Вам тоже могу красноту с лица убрать! — покосилась на него оценивающим взглядом Элла. — Жених? — уточнила она.

— Жених, — согласился Яков. — Пожалуй, мне не нужно ничего убирать.

Штольман ехал домой. Он задумал сделать все как можно быстрее.

Надо готовиться к срочному переезду, числа эдак десятого, после того, как они с Аней съездят на отдых. Как раз все грузчики отойдут после новогоднего запоя и дело попрет!

По пути он набрал номер собственной помощницы:

— Ирина Витальевна? — нетерпеливо спросил он.

— Да, Яков Платонович, — бодро отозвалась женщина.

— Я определился с квартирой, куда буду переезжать с Анной и сыном, нужно будет организовать переезд, — попросил Штольман.

— У вас на старом месте оплачено до конца года, — недовольно напомнила секретарша.

— Да, пока так. Не планировал я съезжать под новый год, но обстоятельства так сложились, — попытался объяснить Яков.

— Я пока разрывать договор с арендодателем не буду, мало ли что... — вдруг отозвалась помощница.

— Вы о чем? — посуровел Штольман. — Может быть, вы о том, что мы с Анной через неделю разъедемся?! Не будет такого. Не много ли на себя берете?

— Может быть вам на новом месте не понравится. Упаси Боже, я ни на что другого не намекаю, и в мыслях не было! — заверила собеседница.

— Вы знаете, где мой фрак? Давно его не видел, — сменил тему Яков Платонович. — Боюсь, дома не найду.

— Естественно не найдете. Он у нас в приемной, в шкафу. Я как забрала его из химчистки, так он и висит. Вы должны ценить такую помощницу, а вы только ругаетесь... — беззлобно упрекнула его Ирина Витальевна. Она до ужаса любила своего молодого шефа.

— Ладно, разворачиваюсь, — вздохнул Штольман. — Я думал, он дома.

— Езжайте лучше на перевязку, я привезу, — заверила его секретарша.

— Вы откуда знаете о больнице? — насторожился Яков Платонович.

— Анна Викторовна предупредила, — с превосходством на глупым шефом отозвалась Ирина Витальевна.

Яков покачал головой. Ко всем-то его помощница нашла подход. Опасная женщина!

— Что там у нас с билетами? — продолжил спрашивать ее Штольман.

— Билеты в Санкт-Петербург и обратно куплены, сейчас перешлю их вам на почту. Яков Платонович, вам кто там будет оказывать медицинскую помощь? — поинтересовалась помощница.

— Вылет второго, я надеюсь к тому времени мы уже завяжем шов, — подумав, ответил Яков. — В любом случае, разберусь!

— Лучше бы вы вообще никуда не ездили, — проворчала секретарша. — Сумки же носить дорожные будете... и прочее.

— Нам с Анной нужно сменить обстановку, — мягко объяснился начальник и отключился.

* * *

— Ну что, ты довольна? — спустя несколько часов спросила у Анны стилист.

Аня присмотрелась к своему отражению в зеркале.

— Немного не привычно, но красиво, — подумав, признала девушка. — Очень аккуратно накрасили, — сказала Анна, рассматривая себя.

Ее глаза казались еще больше и ярче, хотя сам макияж был довольно естественным.

— До глубокой ночи все прекрасно продержится, — подмигнула Элла. — Насчет прически я бы поспорила, хотела для вас высокую. К этому платью сам бог велел! Такая линия плеч всех мужчин с ума сведет. Тем более, длина макси, все очень гармонично...

— Не нужно никого сводить, я уже ревную, сердито раздалось с порога.

— Яков! — обрадовалась Анна, обернувшись.

Мужчина разглядывал любимую, лаская взглядом.

— От тебя глаз не отвести! — наконец признал Штольман, оглядывая темно-зеленое платье в пол, чуть прикрытую грудь и восхитительно открытую хрупкую спину.

— Есть накидка, — хитро улыбнулась Анна.

— Эмм, накидка? Да, это то, что нужно, — беспокойно сказал Яков, ревностно разглядывая невесту.

Через полтора часа они уже ехали на банкет. За ними приехал сам Иван Алексеевич Шумский, решивший еще раз проинструктировать Штольмана.

— Будьте предельно внимательны и осторожны с едой и питьем, Яков Платонович! Вчера в заведение взяли двоих официанток, за ними ведем самое пристальное наблюдение, но и других из поля зрения не выпустим, — пообещал следователь.

— Так что же, мне не есть и не пить? — усмехнулся Яков. — Я голодный и волнуюсь за свой тост...

— Яков! Как ты можешь шутить в такую минуту! — возмутилась Анна.

Иван посмотрел на девушку, на взгляд Якова, слишком заинтересованно. Черт, может быть, зря они ему так доверяют?! Захочет Анну себе, а его позволит отравить, чтобы не мешал...

Штольман, пожав губы, проследил за взглядом следователя и понял, что того интересовали изгибы платье Аннушки. Правильно женщины говорят, все мужчины одинаковы!

— Для вас отдельное питье, все запечатано. Я лично буду в зале. Ну, а блюда все выносят с общей кухни, на 300 человек расставляют абсолютно рандомно, — объяснял Шумский.

* * *

Зал был украшен по-новогоднему, стильно и современно. На полу в кадках рядами стояли одинаковые серебристые елочки. Штольман искоса наблюдал, как Анна, отчего-то сердитая, отдавала пальто в гардероб.

— Что такое? — спросил он.

— Мне страшно, — нехотя призналась девушка. — Все так смотрят на тебя. Ты просто неотразим в этом фраке. Вокруг доктора, профессура. Я чувствую себя самозванкой!

Тут мимо них прошагала опальный физиотерапевт Караваева, смерив Штольмана восхищенно-заинтересованным взглядом, а Анне совершенно беззаботно подмигнув. Лицо докторши украшали очки с трогательными снежинками. Девушка проводила богиню салатов ревнивым взглядом.

— Понятно. Так ты не страшных преступников боишься, а косых взглядов?

Вот уж не ожидал! Привыкай, дорогая. Отдельно сесть не позволю, — объявил Штольман, жестом предложив взять его под руку. Увидев, что девушка мнется, он сам взял ее за руку.

Они зашли в главное помещение. Аня смутилась. В центре главного зала отдельным ареопагом восседало все начальство. Человек 40-50 самых — самых. Мужчины во фраках, женщины в вечерних платьях.

Все очень-очень внимательно смотрели на них. Аня сделала шаг назад.

Алексей Волков посмотрел прямо на нее, вызывающе подняв бровь. Видимо воображал психическую атаку. Мол, погоди, коварная бесстыдница. Сегодня ты у меня попляшешь!

— Не сметь убегать! Сядешь со мной, — проворчал на трусиху Яков. — Тут все с женами и мужьями, и даже не все медики. У страха глаза велики! Вон, супруга анестезиолога — библиотекарь.

Все с парой. Может, кроме бедняги Волкова. Никто тебя на ужин не съест.

Анна молчала.

— Расправь плечи, малышка, и пойдем, — скомандовал Яков и повел девушку за главный стол.