Normal Rules did not Apply (джен)

Деревья расступились перед ней, и Анна наконец нашла то, что искала. Корень зла. Плотину. В занимающемся свете дня ее было едва видно, и все же принцесса различила массивное каменное строение, похожее на стену, прямо посреди ущелья. Вокруг клубился туман, но Анна не взялась бы сказать, был ли он магическим или обычным. По краям плотины вздымались две вроде бы сторожевые башенки. Девушка горько усмехнулась. От кого защищаться нортульдра в отдаленном лесу, кроме как от слишком предприимчивого короля Эренделла? Но это все в прошлом. Сейчас она положит этому конец, а защитить сама себя плотина не сможет, несмотря на всякие там башни.

Анна занесла руку и мысленно обратилась к Ветерку, но тот не поспешил откликнуться. Девушка хмуро обвела взглядом застывшее ущелье, спрашивая себя, куда девался ветер. И потом, разве уничтожить плотину не в интересах духов леса? «Это… это не только месть, — она все-таки призналась себе в неприглядной правде, — но и освобождение и новое начало для всех».

— Ветерок! — позвала она вслух. — Явись ко мне!

На этот раз она почувствовала на щеках легчайшее шевеление воздуха, а потом Гейл все же явился, окатив ее снежными брызгами. Анна выдохнула: ей уже было показалось, что и в этом последнем, что она могла бы сделать, ее постигнет неудача. Она ведь не колдунья и не хранительница. Просто ее по какой-то случайности слушается один из элементарных духов. Хорошо еще, если его силы хватит.

— Ветерок, — твердо обратилась она к нему, — видишь плотину? Это злой дар Эренделла, который вредит нортульдра и всему твоему лесу. Давай разрушим плотину!

Вихрь завращался быстрее и загудел, однако даже не полетел в сторону плотины. Вместо этого он воздушной стеной окружил Анну и скрыл из виду и плотину, и лес вокруг.

— Да что же ты делаешь?! Ветерок, остановись! — замахала руками Анна. — Я велю тебе разрушить плотину!

Словно бы обидевшись, Ветерок поставил ее на ноги и посторонился, шелестя ближайшим кустарником. Анна огляделась и никакой плотины рядом с собой не обнаружила. Она опять была где-то в чаще леса.

— Ветерок, ну что ты наделал?! — вскричала тогда принцесса. — Это же наш долг, понимаешь?! Верни меня назад! Это не обсуждается!

Вместо ответа Гейл ухватил ее за подол платья и потащил за собой. Анна сопротивлялась, но элементарный дух был сильнее, и ей оставалось только покориться и зашагать следом, а иначе Ветерок просто приволок бы ее по земле.

— Здесь один только дремучий лес, — вполголоса возмущалась Анна. — Почему ты не хочешь мне помочь? Что мы тут ищем?

Ветерок, не отвечая, истаял в воздухе. Туманная завеса, змеившаяся между деревьями, вдруг спала, и Анна увидела в просвете между деревьями чей-то силуэт. У нее занялся дух. Человек оглянулся, а потом быстро зашагал к ней. С громко стучащим сердцем, не смея верить своим глазам, Анна стояла и ждала. А потом из сплетения света и тени навстречу принцессе выступила ее дорогая сестра.

* * *

Первым его ощущением были какие-то необычные запахи, которые не то чтобы казались несовместимыми, но вызвали темное, сонное недоумение. Там было что-то от древесной сладости и влажной земли, овеваемой свежим бризом. Локи не знал, где находится, но ожидал, по-видимому, чего-то другого.

Если вообще ожидал. Его затуманенный разум лениво отметил, что по сравнению с ничем Локи ощущает чересчур много всего, а еще — что он лежит не в своей постели. Нужно приподняться? Но его бессильная рука тут же подвернулась под весом его тела. Открыть глаза? Но зачем — он ведь и так что-то видит.

Неотчетливо, но Локи различал, как его обволакивают приятные иллюзии, для поддержания которых он не прикладывал никаких усилий. В частности — над ним склонилась какая-то водяная девушка, русалка, как их тут называют. У нее была бежевая с бронзовым отливом чешуя и невидимое лицо, скрытое за сиянием, как за вуалью. Тем не менее, Локи просто знал, что она прекрасна, и не нуждался в доказательствах этого.

Как рябь на воде, мерцает перед глазами полуреальный образ. Русалка что-то говорит ему на неведомом, точнее, давно забытом, языке, и ее голос льется подобно ручью — живому ручью, в противоположность… чему? Локи становится холодно и жутко, но это чувство быстро отступает в темноту, и он снова ощущает умиротворение. Потом в его поле зрения вновь вплывает русалка, нежной рукой приподнимает его голову, и он чувствует на лице влагу. Что это? Уклониться от непрошеного дара он не может и ощущает во рту что-то теплое, ароматное, жгучее. По телу прокатился жар, и Локи начал слабо сопротивляться, чтобы его не поили насильно… но непроизвольно сделал еще глоток и немного пришел в себя.

Бронзовое сияние приглушается, хотя рядом с кроватью и впрямь кто-то есть. В робком замешательстве, слишком заторможенный, чтобы испугаться по-настоящему, Локи пытается понять, кто перед ним, друг или враг. Странно, но вместо той же русалки или хотя бы Эльзы, которую могло бы нарисовать сбитое с толку воображение, он видит другую девушку, с каштановыми волосами и быстрыми глазами. «Надо бежать», — когда Локи пронзило ощущение тревоги, в его голове смутно оформилось и решение.

Вместо этого его взгляд опять затуманивается, голова медленно сползает на подушку, и он снова проваливается в беспамятство.

* * *

Эльза проснулась, чувствуя в мышцах какую-то странную слабость. Кроме снега и веток кругом не было ничего, и королева села и поморщилась, с трудом восстанавливая в памяти события вчерашней ночи. Воспоминания пришли обжигающей вспышкой осознания: все кончено, все непоправимо разрушено.

Эльза поднялась на ноги и огляделась. Если бы в этот момент ей на глаза попался Локи, она бросилась бы на него с кулаками, даже не прибегая к помощи магической силы. Однако ее ненадежного союзника уже и след простыл, поэтому Эльзе оставалось только сделать несколько шагов и попытаться нащупать энергетический барьер, который не пропустил ее ночью. Но теперь чужеродных чар не ощущалось, и королеву ничто не оттолкнуло. Тогда она на мгновение зажмурилась и велела себе выйти из укрытия. Отчасти она ожидала подлого нападения со спины или какой-нибудь магической ловушки, но опасности не было. Эльза прижала руки к щекам, пытаясь собраться. Что ей делать? С чего начать? И она осторожно зашагала через лес в направлении, противоположном лагерю, так как на ходу ей лучше думалось.

Итак, Локи зачем-то ее предал. И речь совсем не об оскорбительных для любой девушки оценках мага, который выбрал лучший момент, чтобы поделиться своим мнением. Тут дело куда глубже, ведь за одну ночь он разрушил все, к чему Эльза стремилась. Эренделл лишился правительницы. Отныне все ее люди считают, что их королева мертва. Анна так считает. Олаф и Кристофф так считают. Все, кто ее любил чистой и преданной любовью, теперь страдают из-за этой нелепой лжи. Она может их найти и разубедить. Да! Именно так Эльза и сделает. Скорее! Но… но где их теперь искать? Остались ли они в лагере нортульдра? Ушли ли в Эренделл? Надо подать Анне знак, а встретиться лицом к лицу они смогут и позднее. Да? Ведь верно? Королева не видела, что было вскоре после того, как иллюзорная Эльза пала под ударом меча. Не пострадала ли Анна? Жива ли?

Эльза призвала ледяную магию и сжала кулак. Если только сестра жива, она получит ее сообщение. Пусть его принесет ей ветер. Но… для этого нужен Гейл, а он верен Анне. Послушается ли он Эльзы, если она позовет его на помощь? Ее снежинки сию же секунду затанцевали в воздухе, как маленькие балерины. Однако Эльза так и не поняла, был ли это ответ духа ветра или только ее собственная магия, которая, конечно, не могла распространиться на весь Зачарованный лес, а ведь сестра сейчас может быть где угодно. Надо подождать. Если Анна получила весточку, она придет. Ветерок приведет ее…

Если только она жива. Эльза чувствовала, как начинают дрожать руки и трепещет сердце. Вчерашняя ночь была очень опасной. И не только для самой королевы. Все это время Эльза боролась, чтобы не допустить такой ситуации. Хотела примирить народы. Хотела счастья для всех. Готова была поделиться волшебством и знаниями. А они… все эти люди, которые охотнее казнили бы колдунью, чем поверили бы ее словам! Почему они так жестоки, так беспощадны? Королева знала ответ: такими их сделал страх. Они боялись слишком многого. Своих соседей, саму Эльзу, обладающую силой, которая и не снилась простым смертным. Боялись охранных чар леса, которые почитали страшным проклятием. Даже элементарные духи казались им не крепким фундаментом самой жизни, а дикими и страшными демонами, которых нужно было усмирить…

Должно быть, теперь в этих мелких душонках расцвело спокойствие. Они должны быть довольны тем, как все обернулось: мир между несколькими государствами заключен, нарушить его никто не посмеет, боясь возмездия. Но сама магия — повержена. Зачарованный лес, так и не дождавшись от людей раскаяния и взаимного прощения, все же освободил всех из ловушки. И теперь стоит, холодный и равнодушный, погруженный в тяжелый сон. А Эльза, не случившаяся хранительница древних знаний и пятый дух, вообще мертва. О, теперь они могут торжествовать. Да здравствует мир без магии.

Куда теперь идти, как восстанавливать то, что в одночасье рухнуло? Эльза может восстать к жизни, призвать духов, вернуть себе трон в Эренделле и место в племени нортульдра. Но заключенное перемирие это обесценит. Локи зачем-то обставил все так, будто жертва была необходима. В сумбуре вчерашнего конфликта Эльза не сумела быстро найти другой путь, но неужели его не было? Локи умнее, хитрее и опытнее, чем она. Он мог найти решение. И не захотел.

Эльза сжала зубы и зажмурилась. Перед мысленным взором танцевали тени. Ей казалось, достаточно вытянуть руку, и она коснется того, что было лишь воспоминанием. Сошедшиеся в отчаянном поединке солдаты. Вновь и вновь соприкасающиеся посохи и мечи. Падающие наземь люди. Их движения, ломаные и отрывистые, почему-то приходящие ей на ум в малейших деталях. Мгновение, растянувшееся в вечность. Щиты, мечи, посохи, рукопашный бой. Раскрывающиеся в немом крике губы, под странными углами замершие тела. Воины, падающие в снег… Эльза не раз говорила, что она не воинственна, однако ее армия была хорошей. Досталась от отца. Теперь королева впервые задумалась, не такой ли папа получил ее от деда. Наследие жестокого, расчетливого короля Рунарда, который не гнушался насилия ради… блага страны. Эльза закрыла лицо руками. Как по-разному они понимали эту любовь к родине. Для девушки не было ничего важнее счастья обычных людей, что жили в маленькой деревушке рядом с замком. И если бы на Эренделл напали, она дралась бы бок о бок с рядовыми солдатами до последней капли крови. Но она никогда не посягнула бы на чужое. Не все представляют «безбедную» жизнь народа именно так.

А нортульдра… разве они желали чужого? Нет, они только пытались отстоять свое. Каждый был по-своему прав. И по-своему виновен. А на совести Эльзы теперь чернильными пятнами проступало вчерашнее сражение, где у дочери и наследницы обоих народов не было своих и чужих. Были ли в схватке погибшие? Что готовит будущее? С чьей стороны ждать удара?

Эльза не понимала, как и когда все зашло так далеко. Теперь казалось, что все их планы и расчеты, которые она полагала такими важными, были фикцией. Чего-то Локи ей недоговаривал или же не знал сам. Но сейчас, когда королева раз за разом прогоняла в памяти эпизоды прошлой ночи, она убеждалась, что Локи лучше владел ситуацией и лишь вел игру. Он мог одурачить зрителей, но не ее. Ему зачем-то было нужно, чтобы все кончилось фальшивой жертвой. Увести Эренделл с арены. Показать мощь духов, а затем — низвести их до уровня простой нечисти из сказки. Ему было нужно на показ уничтожить Эренделл при свидетелях со всего мира. Лишить страну господствующего положения и самой правительницы.

Но зачем? Если это месть, то за что Локи мстит? С точки зрения Эльзы, это сам маг был перед ней в неоплатном долгу, учитывая, что без ее волшебной силы его уже и на свете бы не было. Может, как раз поэтому? Зная характер Локи, одна только мысль о том, что он чем-то обязан другому существу, должна быть магу невыносима. Он скорее уничтожит источник своей ненависти, чем попытается развязать узел. Как Эльза пыталась развязать свой, вернее, перешедший ей по наследству от деда и старейшин нортульдра… И она не справилась.

Эльза поморщилась, отгоняя предположения. Они казались ей не самыми правдоподобными. Локи странно обошелся с нею, однако унижать Эльзу было для него бесполезно и потому бессмысленно. Вот если он желает воспользоваться ее отсутствием, чтобы… Чтобы что? Захватить власть? Это ведь он пытался сделать у себя дома и теперь намеревался повторить в Ётунхейме? Но зачем ему крохотное царство в мирке смертных, о котором он, судя по всему, до сих пор невысокого мнения? И вообще, после гибели Эльзы законной королевой должна стать Анна. Если только ее не…

У Эльзы замерло сердце, и она остановилась как вкопанная. Ветерок, где же ты? Отчего не передаешь весточку Анне?

Словно в утешение, утренняя прохлада погладила Эльзу по щеке, и девушка обернулась, замечая между деревьями чей-то силуэт. Первым порывом Эльзы было пригнуться и спрятаться. Слишком свежи в памяти были враждебные выкрики толпы и скользящие за спиной тени. Потом наваждение рассеялось, и королева узнала силуэт. Тогда она с благодарностью к небесам выдохнула и быстро зашагала навстречу.

* * *

— Если это не Вальхалла, не смей будить меня, — споря с русалкой, пробормотал Локи. Он застрял где-то между ночью и утром, будучи не в силах ни раствориться в уютной дреме, ни пробудиться. Ему хотелось покоя. Размеренного парения в пустоте. Но что-то его удерживало.

— Тогда сладких снов, мой царь, — золотинками насмешки вплелось в его сон пожелание русалки.

Локи поморщился и открыл глаза, терпеливо дожидаясь, пока взгляд не прояснится. Сначала он никого рядом с собой не обнаружил, хотя и чувствовал чье-то присутствие. Стараясь не обращать внимания на ватную слабость, он приподнялся на локтях и осмотрелся.

Теперь, когда он полностью пришел в себя, ему хотя бы стало понятно, отчего в бреду ему явилась русалка. Ложе действительно по форме своей напоминало ракушку, на полу вместо досок или камня обнаружился утоптанный песок, а выход из комнаты драпировала идущая легкой морской рябью иллюзия лазурных волн. Он был в какой-то обжитой пещере, и за ним ухаживала… чародейка?

Его дыхание мгновенно участилось, и Локи нервным движением вытер со лба пот, будто надеясь, что так в голову быстрее придет какая-нибудь здравая мысль. Кажется, он не дома и не в Хельхейме. Тогда где же он? В любом случае, к столкновению с волшебницей, даже если у той и дружественные намерения, он не готов. К тому же, много ли в Девяти мирах найдется магов, которые захотят помочь своему собрату по ремеслу просто по доброте душевной? Он не знает, что русалке нужно, поэтому самое очевидное решение — бежать, пока есть шанс.

Локи откинул шелковистое одеяло и спустил ноги с кровати, чувствуя, что скорость его движений упала в несколько раз. Сколько же часов он проспал? Сил ему достало только на то, чтобы медленно, стараясь не шипеть от боли, подняться с кровати и тут же опереться на нее, тщетно заговаривая дрожь в ногах. В глубине души Локи уже понимал, что в таком состоянии далеко не уйдет, разве что ползком. Но он все равно сделал глубокий вдох, сжал зубы и отпустил свою опору, делая шаг. Песок зашуршал, но не только под его ногами.

Повинуясь рефлексам, Локи мигом развернулся на звук, и у мага тут же потемнело в глазах. Проклиная себя за такую поспешность, он поймал равновесие и замер, вглядываясь в пустоту перед собой. Со временем зрение пришло в норму, и Локи различил даже причудливые завитки орнамента на противоположной стене, однако в комнате так никого и не заметил. Он был уже готов отступить и предпринять вторую попытку сбежать, как воздух перед ним пришел в движение и стал более плотным, постепенно формируясь в человеческую фигуру.

Локи ее сначала не узнал. А когда вспомнил, то в его душе, как волны, столкнулись два противоположных чувства, радость и страх. Это была Ханимарен. Преграда между ними была весьма условна: только кровать, с которой Локи с таким трудом поднялся. Ханимарен была в каких-то шелковистых одеяниях и держала в руке дымящуюся чашу. Чем-то это напоминало первую встречу с целительницей, однако Локи чувствовал, что нортульдра сменила личину. Это была она и не она. Так они и смотрели друг другу в глаза несколько долгих мгновений: он — с усталым вопросом, она — с покровительственным любопытством. Не дождавшись, что нортульдра произнесет хоть слово, Локи оттаял и медленно отвел взгляд, делая крадущийся шаг назад. Ноги подгибались от слабости, но решились на компромисс. Видимо, наполовину обоснованные опасения придали его телу немного сил.

— Отчего же ты убегаешь, не сказав ни слова в знак признательности? — тем же самым голосом, каким говорила с ним давешняя русалка, осведомилась Ханимарен. — Я думала, царевичей Асгарда лучше воспитывают.

«Откуда она знает, кто я? — холодея, подумал Локи и опять попятился. — Она меня пленила, знает, что я царевич… что же ей нужно?» Должно быть, хочет что-то получить у Одина в обмен на Локи? Маг чуть было не усмехнулся, вспомнив, что Всеотцу теперь беглый приемыш без надобности. Локи ему не сын, он… он предатель. Несостоявшийся убийца двух царей, который до сих пор не понес наказания. «Не важно, из любви или из ненависти совершится этот обмен — Одину он выгоден!»

Теперь уже отступление сделалось менее осторожным. При каждом шаге что-то отдавалось лютой болью, но Локи не смел даже приподнять руку, чтобы зажать левый бок. «Никогда не показывай врагу свою слабость», — так его учили еще в детстве. Некоторые наставления очень въедаются.

— Хочешь уйти? — спросила Ханимарен, которая, судя по звуку шагов, обогнула кровать и неспешно приближалась. Локи не сможет с ней сразиться, он не в силах даже ровно стоять, не то что дать отпор… — Ну зачем же? — с ласковой укоризной произнесла она вдруг и положила руку ему на плечо. — Я хочу помочь, а ты бежишь. Твое недоверие естественно, но…

— Я все равно уйду, — прошипел Локи, стряхивая ее руку. Перед глазами плавал туман, сворачиваясь кольцами, словно черные змеи, кусающие за хвост золотых.

— Остановись! — распорядилась нортульдра таким властным тоном, что Локи чуть не вздрогнул, а потом у него вырвался смешок напополам со стоном. Кем эта женщина себя возомнила, что смеет помыкать им? — Ты ведь и пяти шагов не пройдешь. Не надрывайся.

Локи сглотнул, тщетно пытаясь согнать с языка привкус крови, а потом стиснул зубы. Первый шаг дался тяжело, второй — чуть легче. Третий… и четвертый, пятый и еще, и еще… а потом комната перевернулась перед глазами, закрутившись в восьмерку. Ханимарен успела его подхватить — все с той же бесцеремонностью, которая драпировалась в заботливость.

— О, так я могу менять действительность, — жгучим шепотом раздалось у него над ухом.

— Что ты… хочешь сказать? — с трудом ворочая языком, угрюмо уточнил он. Битва проиграна. Из плена не сбежать — не в таком состоянии. Но она целительница… может, подлечит его немного, а потом он усыпит ее бдительность и…

— Я видела, как говорю тебе о трех шагах, и ты проходишь четыре. Сказала тебе про пять — и ты преодолел семь! Это… впечатляет.

— Я могу пройти и сто, лишь бы не пришлось волочь тебя за собой, — кажется, после такой длинной фразы силы окончательно его оставили, но ему повезло, и Ханимарен сама разжала пальцы. Локи сразу почувствовал себя чуть менее уязвимым.

— Если бы я сказала «сто», ты прошел бы двести из чистого упрямства, — усмехнулась она и заботливо добавила: — Но тебе не стоит перенапрягаться!

Казалось, что она играет с ним с такой же нежностью, как кошка — с пойманной добычей. У Локи немели мышцы то ли от слабости, то ли от страха, и ему было слишком плохо, чтобы пытаться разобраться в искренности целительницы. Она с удивительной легкостью приподняла его и помогла снова лечь в кровать. Потом взяла с пола и чашу с каким-то зельем, протягивая питье ему. Колдунья? Богиня? Он знал, что она не так проста…

— Так это ты тот дух, которого искала Эльза? — предположил Локи, больше всего мечтая закрыть глаза и покориться настойчивому давлению усталости. Но смежить веки и расслабиться… он не смел.

— Нет, — прикрывая щеки в знак смущенного удовольствия, отозвалась нортульдра. Ее игра была хорошей, и все-таки Локи чувствовал фальшь… в мимике, но не в тоне голоса. — Тот дух привязан к Ахтохаллэн, а я живу здесь.

— Может, ты вездесущая? — усмехнулся Локи, и это легкое движение ощутимо отдалось у него в висках.

— О, а ты ведь и не догадываешься, насколько прав, — заговорщическим шепотом изрекла Ханимарен. Трикстер приподнял брови в немом вопросе, но девушка, посерьезнев, протянула ему чашу. — Все вопросы потом. Это целебный настой. Он тебе необходим. Пей.

Локи с подозрением уставился на протянутую ему чуть подрагивающую руку. Чаша едва заметно искрилась, и казалось, что свечение распространяется и на саму целительницу. Маг поморщился и отстранился, насколько это позволяла его поза. «Пить или нет? — пронеслось у него в голове. — Если это поможет усмирить боль и придаст мне сил, то я смогу уйти отсюда. Следовать плану. Но теперь договор с Хелой в прошлом; строго говоря, она выполнила свое обещание и легко может от меня избавиться и чужими руками. Момент и случай идеальные». Наверное, что-то изменилось в выражении его лица, потому что Ханимарен обиженно нахмурилась и произнесла:

— Это не яд.

— Ну конечно же нет… — выдохнул Локи, чей пульс слишком громко отдавался в голове, мешая думать. Любое решение — риск. Поэтому страшнее всего даже не последствия, а сам факт принятия решения. Он хотел бы избежать этого. Но откуда она знает о его подозрениях? И разве эти слова — не косвенное подтверждение ее злого умысла? Она заранее продумала, как его успокоить, если Локи начнет что-то подозревать…

— Я догадываюсь, о чем ты думаешь, — не громче, чем шелест листвы, произнесла Ханимарен. И все же в ее тоне была какая-то стальная нотка, от которой у Локи занялся дух. — Ты мне не доверяешь. Хочешь во всем полагаться только на себя. Но ты очень слаб. А предыдущие настои тебе ничем не повредили. — Локи вскинул на нее взгляд, надеясь, что сумел скрыть охвативший его страх. Так вот, что за влагу он помнит? Та русалка, которая чем-то поила его в бреду… Это было на самом деле? Не подвергся ли он уже каким-то чарам? Может, она нарочно ослабила его?

— Мне нет никакого дела до твоих отношений с Асгардом, — четко и ясно проговорила нортульдра. — Как и с другими твоими врагами и друзьями. С ними решай все вопросы сам. Я не хочу твоей смерти и не обязана сохранять тебе жизнь. Но я решила тебе помочь. Ты эту помощь примешь.

Локи содрогнулся, поднимая руку ко лбу, будто это могло заслонить его от ментального вмешательства. Она точно не так проста… теперь ясно, кто в лагере нортульдра отвечал за этот тип магии. Кто ставил на важные сооружения отвод глаз. Кто заставил все племя на время забыть о том, что Елена приняла двух дочерей Агнарра в свою семью. Вот настоящая колдунья лесного народа…

— Я не умею читать мысли, — покачала головой Ханимарен, своей рукой медленно отводя руку Локи от лица и прислоняя к его губам теплую чашу. — Но я знаю твой тип мышления. Все твои допущения нетрудно угадать.

Локи глотнул зелья и закашлялся: оно было не таким, как он помнил из своего сна. Горькое, обжигающее, оставившее на языке солоноватый привкус. Оно показалось магу смутно знакомым, но только лишь по вкусу он не смог угадать ингредиенты, вспомнил только, что когда-то и сам варил что-то подобное. Это было так давно. В годы, когда он только постигал магическое искусство. Дома… в Асгарде…

— Молодец, — нежно проговорила Ханимарен и убрала чашу, просто развеяв ее в воздухе. — Попробуешь лечь?

Локи кивнул, из последних сил стараясь, чтобы прерывистое дыхание не перемежалось всхлипами.

— Что со мной? — все же спросил он, хотя у него было ощущение, что лучше бы ему этого не знать.

— Разве ты к этому готов? — разделяя его сомнения, качнула головой вбок Ханимарен. — Ты так торопился покинуть мое убежище, что до этой минуты тебе даже не пришла мысль осмотреть рану. Взгляни, но предупреждаю, что тебе будет больно.

«Мне уже больно», — подумал Локи и откинул одеяло, вглядываясь в левый бок. Потом дотронулся рукой, и она прошла сквозь плетение, рассеивая иллюзию.

— Нет, — выдохнул Локи, зажимая окровавленными пальцами свою прежнюю рану — ту, которая уже когда-то исцелилась! «Опять?! Нет-нет, о нет! Только не это…» Точно такая же сквозная рана, неизлечимая и фатальная, судя по близости от сердца. Он надеялся перехитрить Хелу, однако был готов и к мгновенной, теперь уже окончательной, смерти… но только… только не к этому. Исцелиться сам он в прошлый раз не сумел. Пройти заново весь тот же путь? Он не готов… У него не достанет на это сил. «Я не в состоянии больше бороться. Норны, пощадите меня…»

Да, с самого первого мига этот мир поприветствовал его смертельным ранением, и Локи долгое время считал, что не справится, но Камень Жизни даровал ему спасение… «Я исцелен! И мне… не пришлось платить за это той непомерной цены, которую вселенная могла бы потребовать!» — вспомнил собственное изумление трикстер. Это было всего несколько дней назад. Мгновение всеобъемлющего счастья, переполнившее воскрешенное сердце благодарностью норнам и всему сущему. Мир, залитый солнцем. Летящие к небесам блестки снега. Новая жизнь, дарованная ему просто так.

Ничто не бывает просто так. Он был нужен вселенной, чтобы восстановить баланс в Зачарованном лесу. И Локи выполнил то, что судьбе было от него угодно. Но мир не обязан расплачиваться услугой за услугу.

Все вернулось на круги своя. Смертельная рана. В Хельхейме с распростертыми объятиями ждет та, которой Локи обещан с рождения. И ведь Хела наверняка уже раскусила его хитрость и вновь вписала его имя в Книгу Жизни. В других мирах его считают предателем. Никто его не ждет и не может желать его спасения… Будут ли они рады его смерти или даже не заметят ее?

Он остался при том же, с чего начал свой путь после падения в Бездну. Бег по кругу, мучительный сам по себе и все же особенно ужасный потому, что теперь уже точно приведет к бесславному концу.

Оставляя на шелковистых простынях алые отметины, Локи сполз на постель и притянул к груди колени, хотя боли это отнюдь не уменьшило. Его дыхание сделалось громким и беспорядочным, и скоро Локи не сознавал уже ничего, кроме ощущения вечного падения сквозь прорастающую ледяными шипами Бездну. Она терзала его тело, его разум, его душу, по кровинке выпивая его физические и моральные силы. Он один, покинут всеми. У него не осталось никого близкого, и магия истощена так, что ее уже не восстановить — он уже все отдал, исчерпав запас! Сама жизнь бежит от него…

Из этой пустоты не спастись и не скрыться. Все, что он в этой жизни видел и знал, — это лишь иллюзия. Когда она развеется, рассыпаясь пригоршнями цветного песка, наступит конец. Ничто не вернет ему его вселенной. То, что существовало, навсегда отступит в небытие. Словно никогда и не видело света.

- Ночная прохлада на город легла, — вдруг услышал он тихое пение, прорезающее свистящую тьму. — Мы за день устали, давно спать пора…

Это верно. Довольно он боролся, довольно бежал от неизбежного. Эту битву невозможно выиграть, и все, что ему остается, — это с честью принять свое поражение, как делали многие до него и будут делать многие после.

- Оставь все тревоги, усни, мой малыш, — ему действительно до смерти хочется спать. - Все Девять миров ты во сне посетишь…

«А норны будут так милостивы, что напоследок дадут мне такую возможность?» — отрешенно спросил Локи у пустоты. А потом — вдруг — ему пришла в голову другая мысль: «Почему я знаю эти слова? Они кажутся такими родными…» Повинуясь ритму дрожи, сотрясающей его тело, заворочались крошечные кристаллы мироздания, выстраиваясь в картинку…

В воздухе витают неуловимые запахи, из которых он узнает только лаванду и что-то медовое. За окном в саду тихо шепчутся деревья. Сквозь неплотно прикрытые веки он видит, как танцует на свечах огонь. Теплая рука нежно проводит по его волосам, и он выдыхает уже спокойнее.

Мама сказала, что сны — это все равно что волшебное плетение. Разум создает их так же, как заклинание, соединяя кусочки правды и вымысла в причудливую мозаику. Вселенная каждого человека уникальна и удивительна. Никто не может знать, что скрывают тайны его души. Иногда, например, во сне, завеса приподнимается. Но если увидел что-то страшное — помни, что это все равно лишь греза. Сны не определяют реальность.

- Все хорошо, мой любимый, - тихо шепчет Фригга и, предугадывая его просьбу, начинает петь. Локи любит такие ночи, и даже стыд отступает перед удовольствием. Да, он боится кошмаров. Но если бы не боялся, разве бы мама пела так часто? Удовлетворение обнимает его сердце, словно маленькая солнечная змейка. Кончики губ дрожат, а потом Локи сонно улыбается. Как мама ухитряется петь почти шепотом? Эта колыбельная — только для него, ведь остальные во дворце давно спят… Маленький маг жадно впитывает каждое слово из маминой песни, хотя и знает их все наизусть. Каждый раз, когда она поет, он отправляется в путешествие по Девяти мирам. Это тоже иллюзия — совсем как сон. Но если она может заставить кошмары отступить — тогда почему нет?

Сквозь полудрему Локи слышит, как шелестит мамино платье, а потом его щеки касается шелк одеяла. В глубине души жаль, что песня кончилась, но Локи так явно видит перед собой то, о чем только что слышал! Целая вселенная, лучащаяся загадочным волшебством, играющая неизведанными гранями подобно тысяче самоцветов. Ее наполняют звуки и краски, знакомые и незнакомые люди, коварные твари, порождения тьмы, и сказочные создания, дети света. Локи озирается по сторонам, выбирая, куда пойти сегодня. Путей так много, но он знает, что времени у него достаточно, чтобы пройти каждую из дорог. Вся эта вселенная — для него. Куда бы он ни пошел, он дома.

- Ведь ты, словно птица, умеешь летать!..

Эту колыбельную Локи помнит с детства. Только Фригга знает эти слова, ведь она сама их и сочинила. Звуки колыбельной были подобны глотку воды в пустыне. Но, вспышкой света разогнав морок, пришло осознание: он не в Асгарде. Наваждение рассеялось, и безумие Бездны отступило, стоило во тьме расцвести тем полузабытым образам из давно сотворенной вселенной. Локи понимал теперь, что он все еще жив. Но также знал и то, что прошлого не воротишь. Шелест маминого платья, осторожная ласка ее ладони — этого Локи-предателю не вернуть. Отчего Ханимарен знает эти слова и почему решила произнести их сейчас?

«Это путь к спасению или к гибели? Издевательство это или утешение?»

Как бы то ни было, он узнал слова и вздрогнул, приподнимая голову. Боковым зрением он заметил голубой шелк маминого платья, распущенные на ночь золотистые локоны… Иллюзия Фригги, более настоящая, чем все вокруг. Локи рвано выдохнул и сел. От резкого движения по его щекам покатились слезы, и он вдруг отдал себе отчет, что до этого мига плакал навзрыд. «Она ничего не заметила», — ложью утешил он себя, снова медленно опускаясь на подушки. Его ресницы дрожали, но дыхание постепенно выравнивалось. Ханимарен в облике матери допела колыбельную до конца, но тактично не поднимала на него взгляда.

«Она не видела», — снова начал убеждать себя он. Вот тогда-то она таким знакомым и давным-давно забытым движением поднесла к его щекам руку. И мягкими заботливыми пальцами осушила слезы.

* * *

Все смешалось в круговерти слез, объятий, восторженных возгласов и тихих-тихих благодарственных молитв. Две дочери Агнарра и Идуны вновь воссоединились. Позабыв обо всем на свете, Эльза и Анна сначала долго сидели в обнимку, будучи не в силах наглядеться друг на друга. Обе считали, что уже навсегда лишились сестры и теперь уже никогда не восполнят той пустоты, которая на веки вечные останется в сердце после этой утраты. Как сладостно было сознавать, что все прошло, будто страшный сон!

Эльза гладила сестренку по голове, шепча ей нежные слова и успокаивая. Наконец ее слезы унялись, а дыхание стало более размеренным. Кажется, она начала засыпать, но, как ни жаль было королеве сна сестры, пришлось его прервать.

— Что произошло ночью? — с тревогой спросила Эльза. — Как Кристофф и Олаф? Они не пострадали?

К счастью, с обоими все хорошо. Но у них разбито сердце! Даже у Олафа, который, может, и вылеплен из снега, но его душа нежнее и горячее, чем у тех, кто сделан из плоти и крови. И вот Анна сбивчиво рассказала о том, что успела перечувствовать за прошлую ночь. Щеки Эльзы пылали от стыда и ярости. Ей никогда не приходило в голову, что можно испытывать к кому-то столь сильную ненависть, но Локи заслужил это все до последней искры. Он заставил Анну поверить в смерть сестры! Пройти все круги ада и лишь затем увидеть, что страшная иллюзия рассеялась с наступлением дня. Она ему этого никогда не простит.

— Как вышло, что ты бродишь по лесу одна? Ветерок прилетел за тобой туда, где ты спряталась?

— Нет, — качнула головой сестра. Она встала и начала расхаживать, оживленно жестикулируя. — Я не пряталась. Когда я подумала, что... что тебя больше нет… все, что мне оставалось, это завершить начатое тобой! И Ветерок должен был мне помочь, хотя словно был против этого… Может быть, я чего-то просто не заметила, но… Когда я его попросила разрушить плотину, он сделал вид, будто меня не слушает! А потом, наверное, получил твою весточку и перенес меня сюда…

Эльза замерла, уронив руки на колени.

— Ты… что ты собиралась сделать?! — вскричала она.

— Разрушить плотину, — повторила Анна. — Это же символ зла, а я еще вчера догадалась, что духи могли бы…

— Только не говори мне, что плотины больше нет, — скорбным тоном осведомилась она. Сестра замотала головой. — Слава богу! — выдохнула Эльза, и ее плечи расслабились.

— Но почему? — удивилась Анна. — Разве я не права, желая уничтожить символ несвободы и предательства?

— Разрушить плотину, — быстрым и прерывистым шепотом пояснила Эльза, — значит обречь на гибель Эренделл. Я видела эту плотину раньше и еще тогда поняла, что мы находимся в том же фьорде. Если ее сломать, нас просто смоет водой.

Анна бросилась на колени, то ли моля о прощении, то ли попросту испытав слишком сильное потрясение, чтобы стоять. Эльза покачала головой, в своих мыслях в очередной раз за утро благодаря высшие силы за то, что уберегли ее близких от страшной кары. Потом приобняла сестру, утешая ее. Так они и сидели.

— Ничего же не случилось, — чуть погодя спокойно произнесла Эльза. — Лучше расскажи, что еще нам известно? Похоже на то, что нас ждет война?

Из того, что Анна смогла описать, Эльза сделала удивительный вывод о примирении народов. Из слов сестры явствовало, что их умы смущены, а души — растерянны. Они в ужасе от той жестокости, до которой опустились. Их еще можно объединить, пусть и не так, как планировалось. Все, как ей и подумалось поначалу: народы больше не враждуют, так как их связывает клятва. А мифическая магия природы якобы — или даже правда? — проследит, чтобы народы перестали проливать кровь, а иначе на все государства, которые участвовали в соглашении, обрушатся новые несчастья, как это было с войском вероломного короля Рунарда.

Обдумав все, Эльза кивнула и переменила позу.

— Вероятно, все сложилось не так уж и плохо, — стараясь сделать голос бесстрастным, признала она. — Теперь нам нужно понять настроения людей, особенно — подчиненных Варавского. Нортульдра сейчас морально разбиты, так как считают, что духи покинули их. Эренделл под твоим руководством. Если поймем, что и вверенные Варавскому страны согласны на мир, то сможем упрочить нынешнее хрупкое равновесие.

— Ты так спокойно об этом говоришь, — покачала головой сестра. — Будто в домино играешь.

— О нет, Анна, — кривовато усмехнулась Эльза. — Это другая игра. В которую я играю лишь по принуждению. Я хотела бы, чтобы между нашими странами было больше доверия. Тогда все карты мы могли бы держать открытыми. Увы, но это не так, поэтому кое-что мне придется утаить.

— Имеешь в виду… — Анна даже замерла, пораженная догадкой. — Ты скроешь, что жива, да?

— Да, — кивнула Эльза. — Мы до сих пор не знаем мотивов Локи. Понятно только то, что он во что бы то ни стало хотел помешать мне раскрыть его игру сразу же. Потом исчез, не удосужившись даже объяснить. У нас с ним разные дороги, но обязательно еще пересекутся. Надо держать ухо востро. Как бы ни обстояла ситуация с ним, мы должны сами по свежим следам разрешить ситуацию с нортульдра и Варавским. Ведь мы обе королевы Эренделла…

— Как смешно звучит, — против воли заулыбалась сестра.

— Ну да, — пожала плечами Эльза. — В принципе, сейчас я вообще неизвестно, кто. А вот ты королева. Хочешь, я отрекусь от титула перед лицом… хм, у деревьев нет лиц, но сути это не меняет. По-другому скажу. Возьмем лес в свидетели, что законная королева теперь ты. А я останусь в стороне, и будем надеяться, что так я лучше смогу защитить тебя и наш народ.

— Вот еще! — сразу же замахала руками Анна. — Как только все прояснится, ты обязательно должна воскреснуть, иначе все королевство зачахнет.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивилась Эльза.

— Эренделл — твое королевство, сестренка, — серьезно проговорила Анна. — Ты просто прирожденная королева. Ты бы видела… хотя нет-нет, я никому не пожелала бы увидеть такое! Я хотела сказать, ты бы видела, как горюют о тебе твои воины. Ты для них больше, чем шахматная фигурка или карта. Ты и есть душа Эренделла.

— Ну что ты, — потупив глаза, смущенно пробормотала Эльза. — Они и знают-то меня всего три года.

— За это время ты дала им столько, сколько иные не успевают сделать для народа за все свое правление, — торжественно заверила ее Анна.

Эльза не ответила, просто пожав сестре теплые пальцы. Но на душе стало отчего-то легче и спокойнее.

Примечания:

Полный текст колыбельной здесь: https://ficbook.net/readfic/10871495