Хрупкое счастье хранят дневники (гет)

Спустя пару дней, когда было время вернуться к записи о поездке. [Написано мелко, чтобы уместиться в оставленные пустыми несколько страниц.]

Добираться пришлось действительно долго. Наверное, стоило поехать на метро, но тогда пришлось бы много раз пересаживаться, а вот автобус был, как ни странно, прямой. Пока мы ехали, М-21 устал пялиться в окно, поэтому всё-таки рискнул со мной поговорить на всякие отвлечённые темы, которые Такео не показались бы подозрительными.

Саму выставку мы искали минут пятнадцать. Здание оказалось старым и промышленным, как будто кто-то переоборудовал для экскурсии бывший цех. Может, так оно и было. Райончик мне показался глуховатым, но с двумя охранниками бояться было нечего, так что я спокойно прошлась с ними по всяким закоулкам, в одном из которых мы и нашли, наконец, вход на выставку.

В помещении нас встретила тягучая темнота и гул от музыки где-то в другом зале. Мы купили билеты (они влетели нам в копеечку — вернее, М-21, потому что он заплатил за троих) и пошли по указанному маршруту. Надо сказать, этот путь едва угадывался, потому что тонкие светящиеся стрелки были нарисованы чем-то прямо на стенах, но полумрак всё это успешно скрадывал.

— Что за тема-то хоть у этой экспозиции? — спросил М-21, когда мы встали перед какой-то странной каркасной штукой, которая красовалась в центре первого зала и, понятное дело, первой привлекла наше внимание.

Хотя я и читала про эту выставку, но факты все перемешались у меня в голове, и я не могла толком сказать, чьё это творение и что отражает. Вроде что-то про самопознание. И ещё я точно помнила, что фестиваль этот международный, так что это и наши умельцы, и кто-то приезжий эту выставку создавали. От этого задумка понятнее, пожалуй, вообще не стала.

— Вроде это показывает сложный путь развития личности, — сказала я то, что помнила. — Вот все эти перекладины… Смотрите-ка, их что, можно двигать?

Выставка и правда оказалась интерактивная. Мы все по очереди подёргали за рычажок, и какие-то проволочки изменили своё расположение, так что вся большая скульптура перестроилась. И хотя у нас у всех получилось что-то разное, никто ничего не понял.

— Если моя душа похожа на вот это, то немудрено, что я вечно не знаю, что со мной такое творится! — засмеялся Аджосси.

— Наверное, автор и хотел это чувство проиллюстрировать, — пожала плечами я, и мы пошли дальше.

Со следующим экспонатом мы далеко не сразу смогли пообщаться, потому что перед ним собралась целая толпа, и нам пришлось бы встать в очередь. Но в итоге мы решили не тратить время и вместо этого пошли фотографироваться.

— Только никуда не выкладывай эти фото, — напомнил мне Такео, и я часто закивала. Да знаем-знаем, вы это каждый раз нам говорите. Все ребята уже выучили, хотя точной причины и не знают. А я-то знаю точно.

— Какой у тебя хвост эффектный, — фыркнул М-21, когда увидел фотку с Такео и инсталляцией на фоне. Сама скульптура была похожа на пучок торчащих в разные стороны светодиодных трубочек, а на фото они из-за моей «удачной» композиции все торчали из шевелюры Такео, которая в здешнем освещении перекрасилась в тёмно-бордовый цвет.

— Чур меня, — в шутку испугался Такео, тоже заглянув в экран. — Юна, ты что за дикобраза сфотографировала?

— Да был тут один, — пошутила я, — светящийся пришелец-дикобраз, но вроде дружелюбный…

— По вот этим шипам особо не скажешь, вон как топорщатся воинственно, — ухмыльнулся М-21. — Давай-ка заново! Может, лучше на фоне вот этой штуки?

Эта «штука» оказалась ещё меньше пригодна для фотографирования, потому что это был светящийся экран с кучей цветных разводов, и вместо Такео и М-21 на фото оказались только два их грозных силуэта. Привидится же такое! Зато они могут эти фото в резюме себе прикрепить, очень внушительные фотки для спецов-то! И при этом никто их лиц не разглядит…

Мне только непонятно, откуда тогда в интернете красивые и разноцветные фотки посетителей со всеми этими экспонатами? И выглядели они так живенько, что казалось, что это фестиваль красок какой-то… А в итоге у меня одни размазанные контуры и силуэты среди засвеченных пятен. Как остальные-то люди свои камеры настраивали? Во всяком случае, это не я не умею фотографировать. Это мы с Аджосси и Такео не умеем. Кто бы ни пытался — выходит ровным счётом то же самое.

Вообще экран для фотосессий и не был предназначен. Там перед ним стояли кресла-мешки и лежали коврики для йоги. Можно было расположиться и посмотреть на всякие переливы цвета и формы, которые вроде как под музыку там показывали какие-то сокровенные абстракции. Мест свободных не было, так что мы встали рядом, старательно пытаясь осмыслить увиденное.

«Галлюциногенно как-то», — подумал М-21, наклоняя голову и так, и эдак, но упрямая инсталляция всё так и оставалась непонятной, под каким углом ни взгляни.

«Автор этой выставки D не принимал часом? — спросил себя Такео. — Когда эффект начинал проходить, у меня вот такая же хроматическая аберрация была…» Кто кого «обирает»? Я сначала даже не в курсе была, как это пишется, пришлось в интернете искать. Хотя вот сама суть была мне сразу понятна, потому что Такео это явление мысленно представил. Не знаю, где он таких слов нахватал, может, это ему кто из учёных возможные последствия и противопоказания расписывал…

Мы переминались с ноги на ногу где-то сбоку от экрана. Потом освободилось одно кресло-мешок, и мы с М-21 одновременно дёрнулись, готовые плюхнуться в него, но тут же застыли. Мы же чуть было не забыли про Такео! Нельзя перед ним вести себя, как парочка! Эх… А мы оба уже так живо представили, что сядем сейчас в обнимку в этом полутёмном зале, прижмёмся друг к другу щеками и попытаемся вместе додуматься, что сие произведение искусства значит… М-21 будет поворачивать голову ко мне и щекотно говорить мне на ухо свои догадки… А то тут такой атмосферный гул стоит (наверное, авторы хотели в нас трепет перед неизвестным вселить), что просто так ничего и не слышно…

Но нетушки. У нас же тут глазастый Такео. Что ж такое! В итоге я села на это кресло одна, а парни остались стоять где-то у меня за спиной. Ну так же неинтересно совсем… А как нам болтать? А как мне на М-21 любоваться? Ему-то меня хотя бы видно. Я же буквально затылком чувствую (ну и мысли читаю, конечно), что он не столько на экспозицию любуется, сколько на меня… Что ему эти абстракции? Дорогостоящий бред, как и с современным искусством в Пусане было… А вот возможность со мной побыть — бесценна. Считала я эту мысль и аж покраснела от гордости. В темноте мой силуэт, оказывается, выглядит особенно интересно, со всеми этими случайными отблесками отражённого света на лице и горящими чем-то флуоресцентным пятнами на одежде. Ну и ногти тоже светятся в полумраке, а так как я постоянно поправляю рукой волосы и вообще нервно играю ремешком от сумочки, то эти ногти оставляют за собой как будто световые дорожки, словно тайные послания. Мне кажется, М-21 выставку с квестовой комнатой перепутал. Или это я для него по жизни такая загадка?

Вообще сколько бы мы на эти шевелящиеся, мерцающие, переливающиеся и периодически исчезающие из поля зрения объекты ни смотрели, выставка нам особенно ни о чём не говорила. Я никак не могла собрать какой-то один понятный и приемлемый месседж, который закладывали в выставку авторы. Ведь есть у этих разрозненных экспонатов что-то общее? Но я как-то не вижу… М-21 образным мышлением не страдает, поэтому немножко поразмышлял о том, как и из чего всё это сделано, понял, что мало в этом смыслит, а потом заскучал. И можно было бы, кажется, на этом экскурсию и завершить, перейдя к следующему пункту нашего плана, а именно — пойти в кафе и вкусно поесть, но тут всё опять упёрлось… в Такео.

Во-первых, ему на выставке было реально интересно, и он бы не оторвался от созерцания ради какого-то кафе. Во-вторых, мы его с собой брать не собирались! Хотелось-то заказать уютный столик на двоих где-нибудь в укромном уголке зала и тихонько там посидеть… Втроём это же никакое не свидание!

Так что мы пребывали в некоторой растерянности: как бы нам всё-таки спровадить Такео, чтобы не возвращаться вместе домой? Я ещё понимаю, если бы это ему было скучно на выставке, а не нам — мы бы просто его отпустили, а сами задержались. Но вышло-то всё наоборот! И тут М-21 вспомнил о том, что сегодня у Такео плановый осмотр у Франкенштейна, так что его дома ждут к трём. Уж не знаю, почему директор Ли у нас так помешан на пунктуальности, но раз сказал «к трём», Такео и поедет к трём… Всё отлично, надо просто прогулять тут ещё минут пятнадцать и сказать, что мы не всё ещё рассмотрели, так что тут немного задержимся… Я незаметно кивнула М-21, давая понять, что план одобрен. Но куда деть ещё четверть часа?! Ну нечего нам тут больше делать!

К счастью, группа туристов, которая мешала нам у одного из главных экспонатов, наконец-то прошла в другой зал, так что мы вернулись к огромной фигуре, состоящей из экрана и каких-то скульптурных элементов. Всё вместе это выглядело, как какое-то гуманоидное существо из сериалов про космос. Посередине на полу была метка, куда надо было вставать. Мы встали, но экран показал ошибку, и мы поняли, что что-то сделали не так. А-а, так надо было по одному… Выяснилось, что эта штукенция определяет настроение по лицу. Там искусственный интеллект как-то анализирует нашу мимику и в зависимости от этого выдаёт весьма абстрактную картинку. Что-то вроде карикатуры на тебя с цветом твоего настроения… Не знаю, кто это делал, как и зачем, но мы дурачились довольно долго, строя всякие гримасы. Только почему-то я всегда получалась нервная, а Такео — злой. Хотя где вы злого Такео видели? Вот у М-21 то ли с мимикой получше, то ли с экспрессией, но он почти весь спектр эмоций перебрал. Зато ясно теперь, почему те туристы до нас никак от этой штуки не отлипали. Они тоже хотели добиться от искусственного интеллекта отражения кто своего настоящего настроения, а кто — всех возможных вариантов!

Потом Такео всё-таки засобирался домой, и мы его отпустили. Он, конечно, уговаривал и возвращаться тоже вместе, но мы слаженно его заверили, что от такой интересной выставки глаз не отвести, и пока мы тут всё до конца не досмотрим (а это долго, у некоторых объектов видеоряд очень долгий, по несколько минут надо до конца ролика смотреть), то не уйдём. И Такео нам даже поверил, потому что ему самому очень даже понравилось. На выходе он поставил пять звёзд этой выставке и пружинистым шагом удалился. Мы с М-21 выдохнули. И Такео рад, и мы сейчас тут ещё минут пять потопчемся и наконец-то начнём наше свидание…

Ну, на самом-то деле далеко не всё там было скучно или непонятно, нам и правда было весело. Хотя были на этой выставке и слегка пугающие моменты. Как я уже сказала, всё происходило в темноте или при свете очень контрастных лампочек, которые то вспыхивали, то гасли. Ощущение само по себе не очень комфортное, а тут ещё и темы у некоторых экспозиций… В одной комнате был настоящий стеклянный лабиринт, только между рядами стёкол были ещё какие-то каркасные же статуи, похожие то на коряги из какого-нибудь дремучего леса, то на искривлённые человеческие фигуры. Впечатление самое угнетающее, скажу я вам, даже безо всей этой светомузыки! Я пожалела, что мы с М-21 решили покрасоваться перед друг другом и сунулись в этот лабиринт, совершенно того не желая. Я просто взвизгивала от каждого погасающего луча и жуткой тени, кидаясь к М-21. Ему-то поначалу было даже забавно наблюдать за моими реакциями и приятно, что я искала у него защиты, цепляясь за руку или прячась в объятиях. Но потом ряды стёкол начали сходиться, и ему тоже стало не по себе. Ассоциативно он связал их с теми стеклянными колбами, которые были в «Союзе», а те фигуры тогда — что, неудачные эксперименты?

Я почувствовала, что его как-то начинает потрясывать, а в голове вот точно так же, как эта светомузыка, скачут отрывочные воспоминания о годах, проведённых в стенах лаборатории. И о том, как он потом побывал в другом, в уже разрушенном исследовательском учреждении, где вот точно так же царили тьма, хаос и торчащее из дверей и оборудования битое стекло…

Мой собственный страх тут же отступил, будто я смогла одолеть иррациональное силой убеждения (чему сама очень удивляюсь), а потом я его буквально вытянула за руку наружу. М-21 панике не поддался, но я прямо-таки чувствовала, что мы подошли к опасной грани вплотную.

— Может, достаточно на сегодня тёмных лабиринтов? — жалобно спросила я и так с намёком добавила: — Я уже проголодалась…

М-21, может, и догадался, что я просила не только ради себя. Но предпочёл сделать вид, что ему самому было совсем не страшно. Понимаю… Ему всё-таки хочется лицо сохранить, а для девушки бояться в таких местах — нормально. С чего он, правда, это взял, непонятно. Откуда же ему знать обычные стереотипы? Или это он не избавлению от выставки радовался, а на самом деле только мыслями о кафе руководствовался?

Как бы то ни было, мы вышли на улицу, щурясь после долгого пребывания словно бы в каком-то технологичном подземелье. В голове стоял всё тот же чуток напрягающий сверхъестественный гул, и ноги тоже чуть-чуть гудели — от усталости. Мы всё-таки долго ходили, а сесть удалось только перед тем экраном. Хотя к концу нашего осмотра людей стало как-то резко меньше, как будто они спешно покинули выставку. «Странно, — тогда ещё решила я, — но, может, за ними автобус экскурсионный уже приехал и ждать не станет?»

Мои наблюдения были верными, а вот размышления — нет. Потому что когда мы вышли, то обнаружили, что небо резко потемнело, а в воздухе разлилось напряжение, как перед грозой. Поднялся такой сильный ветер, что небольшие деревца чуть ли не сгибались пополам, а провода так и вообще раскачивались на столбах, как качели, угрожая вот-вот порваться.

— Вот это поворот, — только и сказала я, — как думаешь, все из-за этого по домам разбежались? И как только узнали-то, на выставке-то ни одного окна… — Но вообще-то у людей есть мессенджеры и интернет. Так что узнать погоду — так-то не проблема. Только вот кто же прогнозам-то верит? Они же всё равно не сбываются! — Ну ничего, — продолжила я с оптимизмом, пока М-21 сосредоточенно озирался. — Зато наверняка в кафе будет свободно, всех буквально ветром сдует… — я и счастливо улыбнулась, но М-21 моей весёлости не поддержал.

— Кафе до следующего раза отложим, — сказал он не терпящим возражений тоном, и я уж собиралась было всё равно поспорить, как он продолжил: — не зря все разбежались, похоже, буря будет серьёзная. Надо домой ехать.

Я, разумеется, расстроилась, и хотя не стала канючить, как ребёнок, которому не купили мороженое, но М-21 расценил моё внезапное изменение настроения как обиду и ощутимо насторожился. Даже перемена погоды его не так напрягла. Что, меня он боится больше?

— Так, идём, надо успеть до дождя, — хватая меня за руку, велел он, и быстрыми длинными шагами устремился к остановке. Я за ним еле поспевала, никак не могла подстроиться. Но потом мы с ним вообще побежали, потому что минуты через три внезапно просто полило как из ведра.

Мы с ним неслись по стремительно намокающему асфальту, и я ничего не видела, так как закрывалась от ветра — и тщетно, потому что в лицо всё равно летели и мои волосы, и какие-то листья. Так я и бежала, не разбирая дороги, пока не оказалась совсем не на остановке, как я думала, а под крышей какого-то небольшого магазинчика. Мы с М-21 встали, едва умещаясь под узеньким козырьком, но ветер всё равно был в нашу сторону, так что дождь хлестал и под крышу. Тогда мы вошли в магазин.

Я с каким-то весёлым ужасом смотрела через прозрачную дверь наружу, на лужи, которые пузырились и чуть ли не пенились от часто летящих капель, а М-21 потыкался в телефоне во всякие карты, убедился, что транспорт резко встал, пролистал экран дальше и почему-то вдруг заметно приободрился. Я вот в этой ситуации не видела никаких поводов для радости. В кафе не попали, автобусы не ходят, до метро — теперь уж разве что вплавь добираться! И всё из-за того, что вовремя из цеха не ушли! Надо было всё-таки послушаться Такео… Он-то наверняка успел нормально добраться… Что, мы прогневили небеса тем, как старались от него отделаться?

Пока я то ли занималась самобичеванием, то ли сожалела о несъеденном десерте, М-21 уже успел оказаться рядом с кассой. Расплатившись, он вернулся ко мне с очень яркой коробкой в руках. Я против воли усмехнулась. Там были самые простецкие конфеты, и тех не много. Самое классное, что в этой коробке есть — это сама коробка. Но М-21 этого, конечно не знал. Не думаю, что он вообще хоть раз в жизни покупал конфеты. О-о, так это значит, что впервые купленные им конфеты — это для меня? Я умилилась и разрумянилась, а он вложил эти конфеты мне в руку, и вид у него был одновременно и извиняющийся, и скромно-довольный. Кажется, он быстро понял, что сумел сделать мне приятное, и его душу заполнила горделивая уверенность.

— Это тебе компенсация за кафе, — сказал он, чуть снисходительно улыбнувшись. И тут я поняла, что я для него всё равно та самая маленькая девочка-капризуля, которую обязательно надо кормить сладким, раз уж пообещал. Но я совсем не обиделась. Иногда нам просто очень хочется побыть вот такими вот маленькими девочками.

— Жаль, что есть придётся, стоя под козырьком, — сказала я, — но это всё равно классно! И такие воспоминания останутся яркие!

— Да? — притворно расстроился он. — Ну раз это яркое событие, не буду портить, а то я… — он коварно сделал паузу, и я прямо-таки вытянулась вверх за продолжением фразы. — А то я хотел тебя к себе позвать…

— В смысле? — я аж брови изогнула на манер Суйи. — Домой, что ли? А как…

— Ни к тебе, ни домой-домой, к Франкенштейну, то есть, — поправился или пояснил он, — сейчас не добраться. Но тут у меня съёмная квартира неподалёку есть, так что это вариант… Можем там перекантоваться, пока дождь не утихнет… Только не знаю, не будешь ли ты против, что…

Он даже и не представлял, насколько я не то что не буду против, а буду за. Ну вот так мы и оказались на съёмной квартире, о которой я до того дня даже и знать не знала, да и сам М-21 сначала вообще не соотнёс, насколько близко это было к цеху с экспозицией.

* * *

На улице бушевала непогода. Порывы ветра качали рекламные щиты. По асфальту текли целые реки. Движение в городе и правда встало. Зря мы с М-21 не верим прогнозам погоды. Вот, поднялись теперь на двенадцатый этаж незнакомого дома и уселись перед окном пережидать ливень.

— Трудновато будет сейчас найти безопасный транспорт, — сказал М-21. — А нам, как назло, на другой конец города. Вон как всё затопило!

— Ага, — задумчиво отозвалась я, пытаясь наскоро все обдумать. Что, если?..

— Я мог бы отнести тебя на руках, — внезапно предложил он, и у меня от умиления ладошки сами потянулись к щекам. «М-м, как романтично, между прочим!» — подумала я и тут же представила, как порывом ветра нас уносит куда-нибудь… скажем, в Австралию.

— Я могу очень быстро перемещаться, — заметив некоторые сомнения на моём лице, заверил меня М-21. И засомневался сам: — Хотя… ты мне немного подпортишь аэродинамику, но всё равно… Вот только ветер встречный и дождь ещё…

Ну разве не прелесть? М-21 с серьёзным видом сыплет умными словами, давая монолог на тему: «Как нести девушку на руках: плюсы и минусы». Спорим, если бы нам такие монологи на английском задавали, у нас бы гораздо интереснее получались обсуждения?

— М-21, — спокойно заявляю я, — дело-то в другом чуть-чуть. Я просто не хочу мокнуть. Как насчёт…

— Но у нас нет зонта… — мой недогадливый вервольф никак не видит, к чему я клоню. — Да и не поможет он.

— Я вообще никуда отсюда не пойду, пока нормальная погода не наступит, — уже совсем категорично говорю тогда я, но М-21 упрямо гоняет в голове способы доставить меня домой и под другим углом на проблему вообще не смотрит.

— Так это надолго, похоже… Не сидеть же тут всю ночь? — сходу отмёл как невероятный он тот единственный вариант, к которому я так долго подбиралась. А у меня тем временем вспотели ладони и сердце застучало быстро-быстро — и всё от мысли о том, какой представился шанс провести с М-21 так много времени подряд! Неужели он об этом не подумал? Я что же, всё-таки больше влюблена, чем он?

— Короче, я тут остаюсь, а ты как хочешь! — объявила я. М-21 так на меня и уставился: у него словно неполная карта какой-нибудь игры достроилась до целого мира. В его взгляде так и читалось: «А что, так можно было?» И ещё: «Ну и как нам это провернуть?»

Если честно, это и правда проблема. Но пока он про «аэродинамику» рассуждал, я уже прикинула, что Суйи могла бы меня прикрыть. Конечно, я ещё не придумала, как с ней объясняться: не могу же я так и заявить, что осталась ночевать с парнем! А правдоподобных объяснений вот так сразу не нашлось, но… Я тут же решила, что обязательно что-нибудь придумаю. Просто, с одной стороны, мне действительно не хотелось добираться домой по улицам, которые даже вброд не перейти. Мало того, что долго, неприятно и даже опасно, меня же дома наругают, что так вымокла и вымазалась! Уж лучше эту ночь пересидеть на съёмной квартире, а потом ливень закончится, реки утекут, ну я и вернусь… А с другой стороны, уж очень заманчива была перспектива столько времени — целую ночь! — провести с М-21… так, чтобы ни от кого не прятаться.

М-21 немного поразглядывал меня как-то загадочно, а потом пробормотал: «Ну, а что тут ещё поделаешь?» Я на это «поделаешь» предпочла отозваться буквально, потому что не поняла, рад он всё же такой возможности или нет.

— У меня в вечерней программе немного тупого листания каналов, чего я дома никогда не делаю, — случайно заметив на стене телевизор, нарочито весёлым тоном начала я, — роскошный обед из банана, недогрызенного печенья (они у меня в сумочке, если что) и конфет, которые ты мне подарил, и поиск подушки, желательно чистой… Если интересует, можешь присоединиться!

— Чистая подушка тут есть, — так же по-бытовому, как когда мне сушку подручными средствами после незапланированного купания в лагере устраивал, подтвердил он, проглотив мое предложение с ещё более неоднозначным выражением лица. — Это хоть и явочная квартира, но не времён «Союза». Эту мы уже самостоятельно ведь нашли, совсем недавно, с Тао и Такео… Так что есть шанс, что Тао снял нормальную квартирку, и разруха тебя особо не шокирует, и всё нужное найдём… Тут даже манду, может, в морозилке остались… ⁽¹⁾

— О-о, — с воодушевлением навострила уши я. То ли на меня так смена обстановки повлияла, то ли я после прогулки такой зверский аппетит нагуляла, вот только не заметила, потому что мы так эпично от дождя спасались. Но при упоминании манду враз оголодала. — Так мы вообще как короли тут живём! Надо…

— А что у тебя дома скажут? — озабоченно вклинился в мечты о вареничках М-21.

— По поводу манду? — почти искренне удивилась я. — Да я тебя умоляю…

— Да нет, по поводу того, что ты фиг знает где ночуешь. — «И с кем», — добавил он мысленно. Ну да, как я уже писала выше, это проблема. Так что мы сели, как два заговорщика, рядышком, и призадумались. Но решения получше у меня так и не нашлось:

— Ну… Я Суйи попрошу подыграть… — ни разу не убедительно промямлила я. — Скажу, что у неё осталась…

— Юн… — М-21 прожёг меня укоризненным взглядом. Иногда я задаюсь вопросом: с какой эмоцией он на меня смотрит чаще? Кто скрывается за этими серыми глазами: взрослый, которому доверили школьницу родители этой самой школьницы (ну, может, не напрямик, но они же отдали меня в Ё-Ран, а он там работает); слишком привыкший осторожничать молодой человек; друг, готовый поддержать, даже если пущусь во все тяжкие; или всё-таки возлюбленный? И каким должен быть этот возлюбленный? Как думали бы все остальные, я знаю, а вот он… может, это комбинация из всего перечисленного?

— Ну, врать нехорошо, я знаю, — виновато кивнула я. — Но ты как себе представляешь, что будет, если я правду скажу? Добраться домой не выйдет, а скажу, что остановилась в гостинице или хостеле — беспокоиться будут просто жутко! Ещё и, глядишь, за мной прибегут… Уж лучше я им скажу, что ночую у Суйи, а самой Суйи — что в гостинице… Она-то меня не сдаст и переживать не будет! Она знает, что мы обе уже взрослые!

М-21 молча подивился гибкости моей логики, но мокнуть ему хотелось не больше, чем мне, а провести приятный вечерок рядом со мной — перспектива заманчивая… Аджосси долгих-предолгих несколько секунд честно боролся с искушением, а потом проиграл эту неравную борьбу.

— Будешь манду? — кардинально сменил курс он.

— А то! — понимая, что тема закрыта, возликовала я. Ура, я буду целую ночь болтать с М-21 о всякой всячине! И никто не будет нас подслушивать! И он не считает, что я такая подлая, раз вру родителям… (Ну, может быть, только чуть-чуть.) И даже накормит меня, так что как жизнь-то прекрасна! Спасибо этому дождю, что пошёл… Кстати, я заметила, что дожди в последнее время особенно способствуют развитию наших отношений.

Пока я торжествовала, М-21 бодро отправился на разведку на кухню. Пойти-то пошёл, но никаких манду там не нашёл. Более того, холодильник был выключен из сети и предварительно опустошён. Зато в шкафу нашлись чай, несколько упаковок с лапшой быстрого приготовления и шоколадка.

— Опя-ять, — простонал М-21, обманутый в своих надеждах. — Вермише-ель, даже тут она!

У него перед глазами возникли бесконечные тарелки рамёна, которые приходилось изо дня в день дегустировать в лаборатории, пока Франкенштейн не нашёл «ту самую» идеальную формулу «рамёна, достойного Мастера». И когда период экспериментов подошёл к концу, наступила… пора получать это всё на ужин всякий раз, когда приходится есть дома. То есть, почти каждый вечер. Уж сколько замечательных блюд М-21 мечтал отведать, и иногда даже получалось — когда Сейра затевала очередной кулинарный шедевр. Но рамён при этом всё равно присутствовал на столе как неизменно главное блюдо!

— Я думала, ты не привередливый, — подразнила его я.

— Да нет, — согласился он. — Но вермишель реально достала.

Но выхода у нас не было, а на аппетит М-21 никогда не жаловался. Даже вермишелевая диета тут не помеха. Так что мы погрели кипяточку и уселись каждый со своей плошкой, сверля их взглядами. «Заваривайся, заваривайся!» Думаю, порция М-21 могла и правда быстрее завариться под его голодным волчьим взглядом. А вот я никакими подходящими способностями не обладаю, так что сколько бы ни открывала крышку — эх, не готовы ещё макароны…

Когда лапша, наконец, заварилась, поужинать спокойно нам всё равно не дали. Хотя порции получились не ахти какие огромные, не успели мы их доесть, как у М-21 зазвонил телефон.

— Это Тао, — глянув на экран, сказал М-21, собираясь подняться с дивана, где он удобно расположился, но я удержала его. Наверное, ему было слишком лень куда-то уходить (или просто нечего скрывать), так что М-21 нажал на кнопку, совсем от меня не шифруясь.

Слова Тао были не очень хорошо слышны: то ли из-за помех, то ли я всё-таки слишком далеко сидела. Но вообще я поняла, что телефон у М-21 довольно палевный: даже без громкой связи, если сильно постараться, то разберёшь, что звонящий человек говорит.

— Да? Что такое, Тао? — с непроницаемым лицом начал М-21, как будто Тао мог его видеть. Я знаю это лицо и этот взгляд. Когда М-21 хочет что-то скрыть, он весь напрягается, и его аура наполняется фальшивой невозмутимостью. Наверное, это действительно может обмануть людей, которые плохо или недавно его знают. Но точно не нас… — Нет, Тао, никуда меня не смыло… Да я тут в нашей «пещере». Да, именно тут, я так и сказал…

Основной эмоцией М-21 было запоздалое раскаяние. Он жалел, что вообще ответил на этот звонок. Видимо, Тао уж слишком активно расспрашивал, как, что и почему. Но успокаивал себя Аджосси тем, что Тао и так докопался бы до правды… Он ведь не из тех людей, которые пасуют из-за нехватки информации.

— Нет, Тао, вы меня сегодня не ждите, я до завтра не вернусь… Да не надо меня искать! — нервно воскликнул он. — Я правда тут. Что значит по видеосвязи показать?..

Это он озвучил, наверное, специально для меня, так что я проворно соскочила с дивана и убежала прятаться. Недалеко убежала, потому что в растерянности заметалась, а М-21 слишком быстро нажал кнопку видеозвонка, так что я просто присела на корточки и спряталась за подлокотником дивана.

— Ну, доволен, что ли? — иронически протянул М-21. — Это Франкенштейну я понадобился? Тебе? Обойдёшься и без меня. Ох, ну зачем я тебе сдался? — жалобно протянул он на какие-то неразборчивые сетования Тао. — Сегодня не день тестов… и даже не приборка… — Кажется, в ответ Тао сказал, что ему слишком тихо без «детей», а Такео и благородные все разбрелись по своим комнатам и с ним болтать не хотят. Ну Тао даёт! Мы же почти каждый день к ним приходим! Привычка, это, конечно, сила. Но разве не хочется иногда выходной чисто для себя устроить? Отдохнул бы, пока в доме тишь да благодать… Так нет же! Ему, понимаете ли, скучно! — Нет, я переночую тут, — между тем, продолжал отпираться М-21. — Не могу, нет-нет…

Я перемешивала вермишель, которую впопыхах уволокла с собой, и с любопытством наблюдала, осторожно высовываясь сбоку, за тем, как меняется его лицо. М-21 умеет врать — но не Тао. Спорим, ему ещё придется в итоге сказать правду?..

— Нет, Тао, я полностью здоров и ни с кем не дрался, — настойчиво прорывался тем временем М-21 через ворох помех и восклицаний Тао. Какой он заботливый, оказывается! Видимо, решил, что М-21 скрывает от него своё ранение или ещё какую-нибудь неприятную историю. — С чего бы мне врать? Я просто не хочу сейчас выходить на улицу — там такой потоп… Тао, успокойся, я просто не могу покинуть эту квартиру сейчас! Будь добр, ничего не спрашивай. Нет, со мной всё хорошо… просто я не один… да, с ней.

И вот это случилось! Всё-таки рассказал. А я знала, что Тао кого угодно уболтает.

— Ты показал ей явку?! — возмутился Тао так громко, что я уже не смогла бы сделать вид, что не слышала разговора. Это восклицание и так на всю комнату прозвучало. А, вру, он не так уж громко крикнул. Просто у М-21 с видеозвонком громкая связь включилась. — Ты чем думал?!

— Сам знаешь, тут такой дождь полил, нам негде больше было переждать. Не под козырьком же магазина стоять часами! Да мы всё равно этой квартирой не пользуемся… — оправдывался М-21, как пойманный с поличным на списывании ученик. — Да-да, знаю… Но она же одна из нас!

Я не могла не улыбнуться. М-21 не умеет говорить такие вещи в лицо, чтобы сделать приятное. Он просто не догадается так сделать. Но когда он говорит с друзьями, он искренний — насколько это вообще возможно. Я всё-таки добилась своего! Сколько раз я себе представляла, как охранники и благородные меня примут в свою крутую тусовку. Эх, и почему бы им и правда не принять меня? Уверена, что это просто вопрос времени. Ох, вот только без суперспособностей мне путь в их тайное общество заказан, а объявишь, что читаешь мысли — вообще пиши пропало.

— Ты нарочно всё подстроил, — заявил в этот момент Тао холодным, совершенно несвойственным ему тоном, и я напряглась. Ну подумаешь, явочную квартиру мне показали. Тао что, всерьёз боится, что я побегу его комнатушку «Союзу» закладывать?!

— Нет! — рявкнул М-21, которого докучливость Тао начала выводить из себя. — Мы понятия не имели, что дождь как из ведра польёт.

Разумеется, Тао не поверил. А очень даже напрасно. Мы с М-21 действительно абсолютно не интересуемся прогнозами погоды, сообщениями о чрезвычайных ситуациях, изучением улицы через окно и подобными скучными вещами, которые неизбежно делают взрослые, выходя из дома… То есть, конечно, иногда мы интересуемся аномальной погодой (в будни — вдруг школу отменят), но не тогда, когда у нас большая часть дня прошла в разглядывании редкостных закорюк с инсталляции в совершенно не напоминающей о дожде обстановке! Мы и правда поначалу ничего не заметили, а когда заметили, было уже поздно. Но Тао — аналитик. У него в голове миллион различных вариантов, и он все помнит, все изучил. Зато он иногда забывает, что не все люди такие же, как он. Ему трудно поверить, что у нормальных людей в голове даже одного сценария может порой не быть… Когда эти люди влюблены, например… Серьёзно, в этой четверти я с трудом вспоминаю, что мне нужно по какому предмету учить, настолько моя голова забита более важными вещами! Впрочем, может, это только у меня так. Наверное, другие люди, у которых нет таких проблем, как у меня, не читающие мыслей и не прячущиеся от «Союза», Франкенштейна, друзей и собственных родителей, способны удержать в голове больше информации? В любом случае, за нас обоих отдувается М-21. Ему приходится думать за нас обоих, потому что я, в силу неопытности, возраста или природной бестолковости, всегда в растерянности…

— Ну а что мне остаётся! — сердитым шёпотом оправдывался параллельно с моей рефлексией М-21. — Проведём ночь тут, побудем вместе, я буду с ней…

— Ты что, совсем… — по-моему, Тао добавил ещё каких-то ругательств, но, может, и нет. — Не смей к ней даже прикасаться, понял?!

М-21 страдальчески закатил глаза, а у меня мгновенно вспыхнули уши и щёки из-за неловкости. Он ведь… Тао ведь так это понял, как мне показалось, да? Нет, ну как так-то?! Как же Тао, зараза ты эдакий, мог обо мне настолько плохо подумать? Я же приличная девочка и вроде не подала никакого повода… Стоп. А как понял сам М-21, когда я его всеми правдами и неправдами уговаривала остаться на съёмной квартире? Неужели… тоже вот так?

— Если тебя не убьют Франкенштейн или её родители, а они очень даже могут… в смысле, Франкенштейн может, — разумно внёс коррективы в собственные рассуждения Тао, — то это сделаю я, понял?! — Угрозы от Тао нам приходится слышать нечасто, так что эта произвела впечатление. — Юна же ещё даже школу не кончила, ей рано вести взрослую жизнь! Даже если она сама считает себя взрослой, даже если будет соглашаться! Подумай о том, как ей ещё дальше жить. То, что вы встречаетесь — это уже большая ошибка!

Ну вот, приплыли. Опять «любовь — большая ошибка», только теперь в исполнении уже другого модифицированного. Что они все так взъелись на мою любовь? И по каким стандартам проверяют её ошибочность? Ну всё, я обиделась. Я надулась и поставила пустую тарелку на пол. Зачем Тао позвонил и внёс такую смуту в наши обычные посиделки?

— Тао, заткнись, а? — дружелюбно посоветовал М-21, одновременно слизывая кровь с прикушенной губы. — И не думай о нас хуже, чем мы есть…

— Мы и сами всё прекрасно понимаем! — я не выдержала и, поддавшись импульсивному желанию, выскочила из-за дивана и радостно крикнула: — Кстати, от меня Тао тоже привет!

— Привет, — судя по удивлению в его голосе, гениальный аналитик не просчитал такого банального варианта, как подслушивание частного разговора самой девушкой, за чью честь он так отважно вступился. Во-о-от, почему его на самом деле так покоробило от того, что М-21 меня привёл на съёмную квартиру. Он не мне не доверяет насчёт сохранения секретности, а нам обоим — насчёт здравомыслия. И уж не потому ли до М-21 так дозванивался, когда увидел, что Такео вернулся домой, а Аджосси — нет? Вот точно же какую-то интригу с моим участием придумал… и даже почти угадал.

— Можно попросить? — ласково и беззаботно продолжила я, хотя у меня в сердце чёртики отплясывали что-то странное. — Не рассказывайте никому, что мы тут вместе, ладно? Я сейчас «в гостях у Суйи», если что… И уж тем более никому не рассказывайте свою версию наших отношений, а? Потому что всё совсем не так…

— Ладно, — односложно ответил он и сбросил звонок. Похоже, это был один из тех немногих случаев, когда Тао было нечего больше сказать. Стоило М-21 погасить экран, как я громко расхохоталась. И смеялась долго и прямо до слёз — и никак не хотела останавливаться, потому что вот так замолчишь — и придётся разруливать неловкую ситуацию. М-21 сидел нахохлившийся и какой-то неспокойный и думал, наверное, о том же, о чём и я.

— Не сердись на него, — после продолжительной паузы сказал М-21. — Он просто не понял, что ты сидишь тут рядом.

— Действительно, — пожала плечами я. — Но знаешь, я даже рада, что он так за нас переживает… Друзья не только в беде познаются, но и в принципиальных некоторых вопросах… Мда, до того переживает, что даже угрожать тебе начал. Это у вас всегда такой стиль общения?

— Ну, вообще-то нет… — опять всерьёз задумался М-21, наверное, чтобы потянуть время. — Просто он не…

— Он тоже против наших отношений, как и весь остальной мир, — подтвердила его невысказанные опасения я. — Но он готов их скрывать и не мешать нам. И то хорошо. Давай сделаем вид, что этого разговора не было, и просто продолжим есть?

— Давай, — с готовностью согласился он и мгновенно вернулся к своей подостывшей лапше.

Я считала его молчаливую благодарность. Для него огромное облегчение, что я не сержусь на всякие шероховатости в нашем общении, которые нет-нет да возникают. Но честно. Чаще всего я действительно на него и на остальных модифицированных не могу злиться. Мне редко приходится скрывать свой негатив, потому что обычно любой вот такой шероховатости находится достойное оправдание.

Вермишель была вкусная, правда, М-21 пришлось её заново греть, а мне — завистливо смотреть, как он её перемешивает. Под аккомпанемент голодных мыслей он свою порцию поделил пополам и выделил мне ещё пару-тройку… вилок лапши.

Несмотря на удовольствие от быстрой и вредной еды, в комнате повисло неловкое молчание. Может быть, М-21 ни о чём таком не думал, пока Тао нечаянно не подсказал ему идею. А может, обо всём уже успел подумать, просто стыдно было теперь обсуждать это со мной… Но если раньше я вообще склонялась к мысли, что М-21 меня в таком ключе не воспринимает, то теперь эта уверенность серьёзно покачнулась.

— Вот тебе и переночевали «вдвоем», — криво улыбнувшись, сказал он. Наверное, прощупывал почву: точно ли не обиделась и ничего себе не надумала. Уфф, значит, и правда повезло? А то мало ли, во что я по глупости ввязалась? Вдруг это такой негласный кодекс: вызвалась ночевать «не дома» с парнем, ну и…

— Да ничего, тут очень мило! — легкомысленно откликнулась я. — Ну подумаешь, что моя репутация немного пострадала… — Я вообще отсылалась к какой-нибудь героине европейского романа. Им вроде даже нельзя было в каретах кататься с юношами слишком долго. Уехали за поворот — всё, теперь пусть женятся!

М-21 поёрзал на диване, устраиваясь поудобнее, и посмотрел на меня с явным недоверием.

— Юн, ты это сейчас серьёзно?

— Да не то чтобы, — пожимая плечами, поспешила заверить его я. — В смысле, ничего моей репутации не будет, ведь только Тао знает, что мы тут остались. — М-21 нервно отбросил чёлку назад, но она, к его неудовольствию, опять упала на лицо. — А что?

— Да ничего… — уставившись на свои руки, сказал он негромко. По-моему, он за всеми этими мелкими движениями был бы рад спрятать от меня свои настоящие эмоции. Да не может быть! Неужто его от замечания Тао покоробило больше, чем меня? Ни за что бы не поверила, что он такой стыдливый… Но тут мой мозг обрадованно уцепился за единственный мысленный поток, который я могла бы тут поймать, и… Короче, М-21 лишь тщательно делал вид, что слова Тао проигнорировал и вообще — только за мои чувства беспокоится. А сам-то…

Хотя опыта жизни в качестве обычного человека у М-21 ноль, его фантазия оказалась настолько же испорченной, как и у любого другого мужчины его возраста. Ну, я так подозреваю, во всяком случае… Кто уж их там на самом деле разберёт, правда?

У меня никогда не было особых опасений на этот счёт. Ведь М-21 как-то так себя ведёт, что я всегда кажусь маленькой по сравнению с ним. Эта опека, это желание оградить меня от опасностей… Как он мне всякие вкусности покупает и по выставкам водит… Ну, хотя в Пусане это я их с Шинву, скорее, водила, но не суть. Главное, что желание пойти куда-то — моё, а он мне во всём потакает. Он всегда со мной как с ребёнком или питомцем — любимым, милым и трогательным. А не с равной, такой же взрослой, как и он сам…

В то же самое время, я никогда не ловила таких его мыслей или реакций, которые впору было бы цензурить. Теперь думаю, а откуда бы таким было браться? В школе все — несовершеннолетние, а на телевизор с красотками, рекламирующими разные бренды, М-21 плевать. Когда по улице идёт, прохожих разглядывает не с целью полюбоваться, а оценивает уровень их опасности… Даже та Мэри, с которой он работал, уж на что отличалась характерной… м-м, внешностью, соблазнительной ему никогда не казалась. Да просто потому, что лучшим способом выжить было держаться от неё на почтительном расстоянии.

Теперь до меня дошло: я сделала неверные выводы. М-21 раньше не доводилось чувствовать ничего подобного, но теперь в его теле поселилось странное напряжение. Не тогда, когда Тао всё своими именами назвал, конечно, а раньше. Просто М-21 не очень хорошо понимал собственные ощущения, а ещё очень хорошо шифровался от меня. Ну я и наивная, если думала, что для любви достаточно томных взглядов и шоколадок!

Нет, мне даже удивительно, что я считываю мысли всех вокруг с такой лёгкостью (знаю печали Ноблесс, видела во сне битвы глазами разных людей, иногда без труда узнаю о страхах и надеждах обычных прохожих), а вот о желаниях любимого человека — даже и не догадывалась. Да тут же люди в принципе как-то и так всё понимают, даже без чтения мыслей… Почему же тогда меня прямо-таки огорошило это откровение?

— О чём думаешь? — вроде как совсем буднично спросил он, хотя внутренне был весь как на иголках. И я из-за него — тоже. Видимо, я тут же вспыхнула, поэтому он угадал ответ. — О том же самом, да?

Нас разделяет всего-то несколько сантиметров, и эта близость его одновременно и будоражит, и действует, как холодный душ. Даже если хочется притянуть её к себе, здесь, сейчас удовлетворить какую-то неизведанную раньше жажду ласки… Какое странное всепоглощающее чувство. Так не было ни тогда, когда его ломало от проходящего эффекта стабилизирующих таблеток, ни когда ему не давали пить во время экспериментов, и искусанные в кровь губы становились похожи на застывающую лаву… Почему-то всё кажется таким карикатурно-контурным на фоне этого желания просто почувствовать запах её кожи, прикоснуться к ней носом, щекой, губами, всем телом… Но даже если хочется, нельзя, нельзя, нельзя…

Я подняла на него польщённо-укоризненный взгляд. Нет, конечно же, я считала его мысль, и он теперь не отвертится. Но я особо отметила это его «нельзя», и мне стало сразу и приятно, и грустно. Я же не виновата, что встретила его так рано? Если бы я была студенткой, он бы не возвёл себе эту стену запретов, а я была бы смелее и опытнее… Не допускала бы таких двусмысленностей хотя бы. Сама же его раздразнила этим предложением переночевать вместе! Или мне всё-таки следует винить во всём Тао?

Но даже и без провокационных реплик со стороны… Разве мне не полагалось чуть раньше понять смысл этих голодных взглядов? Наверное, М-21 не на лапшу совсем смотрел, а на меня. И тогда, в Пусане, когда я в красивом мамином купальнике играла в воде… Может, тот проблеск беспомощного вожделения в глазах совсем не к водным забавам относился?.. Вдруг М-21 просто увидел во мне девушку, которой нет возможности даже коснуться, но развидеть меня такую не сумел?

М-21 совсем издёргал чехол телефона, который вертел в руках. (Куда ты его так теребишь, это же мой подарок, истреплется раньше времени, чего доброго! А ну-ка не трогай!) Совершив глобальное усилие, М-21 заставил себя отложить телефон в сторону и поднял на меня глаза. Я тут же опустила свои, потому что мне показалось, что его модифицированный взгляд с лёгкостью проникает под мою одежду. Да при чём тут глаза? Даже если он их закроет, то мысленно будет проводить пальцами по моей спине и плечам (я сижу вполоборота к нему), а потом они соскользнут куда-то на бок живота где-то поверх рёбер (ну не знаем мы с ним анатомию), пройдутся по бёдрам и уйдут к стройным голеням, с которых наконец-то исчезли эти проклятые носки!.. (Хм… он вообще гольфы имел в виду).

Я невольно начинаю представлять то же самое, и эмоции разливаются у меня где-то под кожей, потом наталкиваются на моё смущение и словно по щелчку переключателя исчезают, оставляя за собой почти болезненное опустошение. Очевидно, он понимает ход моих (его? наших?) мыслей и мысленно ругается. М-21, да какая разница, вслух или про себя, я же и так всё слышу…

— Прости.

За что извиняется? За слова, мысли, чувства, влечение? И точно ли он должен извиняться, учитывая, что это во мне проблема? Это то самое дурацкое чувство, когда бы рада отдать ему всё, что есть, вот только у меня нет практически ничего, что могло бы ему понадобиться. Я бы свернула горы или научилась летать — сделала бы столько всего возвышенного и романтичного ради него. Но когда доходит до низменного и такого… естественного и простого, я не могу дать ему и самой малости.

— Да ничего, — беспечно отмахнулась я, за напускным весельем пряча гудящее где-то в горле не то раскаяние, не то сожаление о недоступном. — Кстати, я очень рада, что тебе нравятся м-мои… м-м… ноги… Если хочешь, можешь меня обнять… только не так, как ты только что представил, конечно!

«И вот зачем я его дразнить-то продолжаю?» — хоть я и подумала об этом, но слишком поздно. М-21 и впрямь сделал какое-то неуловимое движение, словно только моего разрешения прикоснуться ко мне и ждал, но тут же одёрнул себя. Вид у него был совершенно несчастный. Мало того, что собственное тело что-то странное творит, и в мыслях полный разброд, ещё и передо мной неловко.

«Чёрт, Юна… Да я же не нарочно!» — сквозит беспомощным раскаянием его восприятие. Если бы он умел читать мысли, мы бы замечательно пообщались. И может, он нашёл бы в моих ощущениях некоторое облегчение: по крайней мере, меня лихорадило так же, как и его. И стыдно было так же.

Если честно, с того момента мне стало очень неловко оставаться с ним в одной комнате, и захотелось вскочить и убежать. Но куда тут убежишь? Вот и пришлось смущённо сидеть рядом, чувствуя, как он пытается направить свои мысли в другое русло. Но не может. И да, вообще-то мне действительно сделалось боязно оставаться с ним ночью в одной комнате один на один… Я его люблю, но мне же ещё учиться. И домой возвращаться. Как я одноклассницам и маме с папой в глаза смотреть-то буду, если вдруг что?

Он сделал вид, что проверяет почту на телефоне, а я — электронный дневник. Постепенно мысли чуть-чуть пришли в порядок, а сердце перестало так бешено скакать, но буквы всё равно в задание абсолютно не складывались. Не любящий делать первый шаг М-21 так упрямо пялился в телефон с примерно такими же тщетными попытками въехать в смысл написанного, что разве что слёзы на глазах не выступили.

— Честно говоря, ты мне очень поднял самооценку сейчас, — я подсела к нему и шутливо ткнула М-21 в бок. Тот как-то на автомате сгрёб меня в охапку, и мы уселись в обнимку, слегка недоумевая, что мы тут такое делаем. — В следующий раз вместо того, чтобы представлять меня во всей красе, просто сделай мне комплимент, ладно? Тогда я хоть точно узнаю, о чём ты думаешь…

Окей, М-21 явно не в теме, что такое нормальный здоровый комплимент и как их делать. Он у нас по части тонких оскорблений, скорее. Ну что ж, иногда эти вещи разделяет весьма тонкая грань… вот как сейчас в отношении моих ног, например, получилось. Надо поучить его нормальному человеческому общению на досуге. (И себе самоучитель купить.)

— Ты не сердишься? — осторожно поинтересовался он. Его понять можно. Раньше он не смел допускать ошибок. Чуть не то скажет или сделает — поплатится своим же здоровьем. И хоть я его бить не собираюсь, ссора со мной может оказаться такой же болезненной. Он просто… боится снова остаться один, зная, что недостоин меня. И как ему втолковать, что он ни в чём не виноват, просто у нас не совсем обычная… ситуация?

— Неа, — помотала головой я и случайно заехала ему забранными в хвост волосами в лицо. Вместо того, чтобы от них отмахиваться и отплёвываться, он зарылся носом мне в волосы, и я мысленно взвыла. Они же грязные! Ещё и мокрые слегка после дождя-то. Но он так балдел даже в такой неидеальной ситуации, что мои уголки губ сами поползли вверх. — Не сержусь. Не загоняйся слишком сильно из-за всех этих мыслей. Мы с тобой взрослые люди, так что я всё понимаю…

— Ну да, — с неприкрытой иронией хмыкает он, и «Юн, ты слишком мелкая!» читается одновременно в его взгляде, интонации и мозгу, до кучи. — Юн… ты не читай пока мои мысли, ладно? — как можно более деликатно просит он. Ох, М-21… Мне бы и самой так проще было, вот поверь. — Это от тебя не зависит, да? — тут же догадался он, когда я красноречиво промолчала.

— Ну да.

— Знаешь… сегодняшняя ночёвка — это же вынужденно. А я могу на кухне спать… ну, или в ванной. Чтобы тебе комфортнее было. Чтобы тебя не смущать. Ты только не обращай внимания на то, что я думаю. Главное, это что я делаю или не делаю, правильно?

— Значит, так, — скомандовала я. — Никакого «буду спать на кухне». Подумаешь, что там Тао себе нафантазировал. А уж моё чтение мыслей — это от нас не зависит, как и твои ощущения. Давай на что-нибудь другое отвлечёмся, тогда всё само и пройдёт? Будешь тут. Я тебе доверяю, понял?

«Я сам себе не доверяю», — отчётливо пронеслась мысль Аджосси, хотя он не стал её озвучивать, а только кивнул, соглашаясь с моими словами.

Ох, М-21, ну что с тобой как тяжело-то? Не только себя контролировать, а ещё и тебя…

* * *

Дальше вечер наладился. Самое неловкое мы уже обсудили, а всё остальное можно пережить. Так что мы по-честному поделили конфеты, потом передумали и назначили их призом. Играли в слова, потому что никаких настолок, разумеется, на съёмной квартире не предполагается. За каждый раунд победителю полагалось три конфеты, а проигравшему — одна. М-21 встал перед очередной дилеммой, но не такой ужасной, как предыдущая. С одной стороны, ему очень хотелось позволить мне выиграть. С другой — он был голодный, и конфет хотелось. А главное, про оба аргумента он всё равно периодически забывал в процессе, увлекаясь игрой. Он такой азартный! Прямо чуть ли не по квартире скакал, пытаясь мне объяснить некоторые слова. (Мы объясняли и словами, и мимикой, и жестами.)

После пяти раундов игры, когда все конфеты оказались съедены, а голоса — слегка охрипли от болтовни, мы развалились на диване, не торопясь убирать фантики и пустые тарелки. Хорошо вот так лежать в обнимку, положив голову Аджосси на руку. Вот только если не менять позу слишком долго, начинаешь ловить мысленные посылы М-21 о том, что у него рука затекла, так что лежать становится чуть-чуть совестно. Но вставать всё равно неохота! Это сколько же уже времени мы так лежим? А сколько играли? Наверное, спать уже давно пора, а то нам ни свет ни заря завтра вставать придётся, чтобы через весь город до школы доехать. Эх, надо на диван одеяло из шкафа притащить, а ещё в ванну идти и посуду мыть… Что ж как сразу глаза-то слипаются?

— М-21? — не открывая глаз, зову я.

— М-м? — так же откликается он.

— Помоешь тарелки?

— Лее-ень, — зевнул он. И то верно, лень. Пустые тарелки другой эмоции вызвать в принципе не могут. Но их там всего две…

— Мне тоже лень, — я всё-таки села и сунула ему в руку пустую тарелку. — Ты же их всё время моешь в доме Франкенштейна. Иди, а я пока всё постелю.

— Тут-то нет никакого Франкенштейна, — резонно заметил М-21, нагло игнорируя мою просьбу.

И где же мой услужливый и заботливый джентльмен, готовый с полувзгляда угадать мою просьбу? То есть, если мы когда-нибудь поженимся, мне придется упросить Франкенштейна, чтобы он тоже жил с нами? Мне стало смешно, как только я представила себе такое вот решение проблемы, так что я хихикнула. М-21 на меня вопросительно уставился, так что озвучила это шикарное умозаключение вслух, и мой вервольф ухмыльнулся. Наверное, Франкенштейну в нашем доме он был бы не очень рад, а про «поженились и жили долго и счастливо» он вообще не в курсе, но неожиданный вариант продолжения отношений ему понравился. (В смысле, про собственный дом, а не про Франкенштейна.)

— Ладно, так и быть, сама сполосну, — милостиво согласилась я и взяла свою тарелку обратно. При этом я дотронулась до его пальцев, и мои мысли внезапно убежали совсем не в ту сторону. Я напрочь забыла о тарелке, поставив её на столик, и вкрадчиво поинтересовалась: — М-21, знаешь, что?..

— Неа, — с улыбкой покачал головой он. Его тоже слегка разморило, и он больше напоминал большого разнежившегося кота, а не волка. Может, именно потому я и не побоялась попросить:

— А покажи… свои когти?

— Чего? — улыбка исчезла с его лица. На нём появилось какое-то потерянное выражение, которое, впрочем, тут же сменилось на его обычное, пофигистично-спокойное. М-21 хорошо себя контролирует. Внешне. Но не в душе. Я-то знаю.

— Ну… трансформацию свою? — я сразу смешалась. Мне приходило, конечно, в голову, что трансформация — это очень сложно и требует много энергии… Но мне так хочется знать об М-21 всё, видеть, каким он может становиться, так сказать, его внутреннюю суть… Мне же интересно всё, что с ним связано! Я вправе видеть, чего он уже добился! Это ведь всё его стараниями… Я видела, ловила отголоски его ощущений. Я знаю, он не только мечтает о чужой силе, как та, которая помогла ему пробудиться, а сам усердно тренируется, чтобы научиться трансформироваться, как настоящий вервольф.

— Юн… Поздно уже. Давай лучше не будем? — попросил он. Тут бы мне и отступить, но какое-то тупое упрямство не позволило мне этого. Я села рядом, состроила жалобную мордашку (мне не нравится, когда другие так делают, но почему-то смогла только повторить за ними) и подёргала его за рукав.

— Ну пожа-алуйста, — протянула я и выдала что-то похожее на те аргументы, которые я уже привела выше.

— Не хочу, не на что там смотреть, — пожал плечами он и взял тарелки со стола. — Давай я помою посуду лучше?

— М-21, ну что тебе стоит, ну хотя бы разик… — продолжила канючить я. — Ну не полную трансформацию, я знаю, что это сложно, ну хоть частично…

— Да вовсе не сложно, — бросил он. Ой, похоже, я его взяла на слабо нечаянно.

Как же. Врите больше, уважаемый модифицированный. Я знаю, как всё ваше трио упирается, чтобы добиться большего от своих трансформаций. И наблюдать это больше печально, чем волнительно. Ведь это всё ради нас… Но я же не заставляю М-21 перенапрягаться. Я всего-то хочу увидеть его когти.

И тут я вдруг поняла, что у меня тоже есть представление о запретном плоде. Девочки в моем возрасте и чуть постарше беззастенчиво рассматривают красивых парней просто в школе и на улицах, знаменитостей — в кино и журналах, тащатся по актёрам и моделям, бегая за ними целыми фандомными стаями… Они бессовестным образом мысленно раздевают этого самого «избранного» парня, цепляясь взглядом, в мечтах или взаправду, за каждую небрежно оставленную как будто бы без внимания деталь. Ну, расстегнутый ворот рубашки, посадку брюк или мускулы… А мне ничего этого не надо. (Пригляделась я, что ли, к красавчикам, или просто скромная?) Но тут меня прямо как молнией ударило: нужны мне эти когти и всё тут!

— Ну пожалуйста, — очень нежно попросила я, беря его за руку. — Ну только вот эту трансформируй. Как мог тогда, когда мы только познакомились. Не надо всю трансформацию. Но я просто не помню, как ты выглядишь в трансформированном виде… Я хочу увидеть, какой ты…

— Юн, — он медленно отнял руку и взъерошил ею свои и без того лохматые серые пряди. — Это немного… личное, понимаешь?

Он имел в виду совсем не это. Но я ответила до того, как подумать:

— Знаю, что это личное. Так что если ты кому-то и можешь их показать, то именно мне.

К моему величайшему удивлению, это оказалось единственно верным аргументом. Не говоря больше ни слова, он встал и вытянул руку. Я не успела даже заметить, как его кисть преобразилась. Как я и просила, на правой руке мгновение спустя вместо ногтей уже красовались длинные серебристые когти.

— Вау! — восторженно выдохнула я.

Мне стало жутковато. Одно дело, когда это происходит во сне. Я видела фрагменты его трансформации. Или когда улавливаешь его мысли по поводу перевоплощения (а он не особенно чётко представляет себе предметы, не в мельчайших деталях). И совсем другое дело, когда человек трансформируется прямо перед тобой. Интересно, эти когти каждый раз новые? Или одни и те же? Вероятнее, что одни и те же… Тогда, выходит, этими самыми когтями он… других людей… да? И почему я раньше об этом не подумала?

Но очарование загадочных, длинных, словно стальных когтей было сильнее. Я почувствовала, что мои пальцы сами тянутся к ним.

— Можно… можно потрогать? — спросила я чуть застенчиво.

— Можно, — М-21 с опаской наблюдал за моими действиями. Я дотронулась. Когти были слегка прохладными.

— Холодные, — проговорила я, и М-21 улыбнулся.

— Они почти всегда такие. Это значит, что трансформация только началась. Они нагреваются под конец. Ты же знаешь, у моей трансформации не очень длительный срок, так что они сейчас быстро потеплеют.

— Ага. А до конца трансформации их, случайно, нельзя нагреть? Например, так?

Не знаю, зачем я это сделала. И что на меня нашло? Как будто кто-то другой управлял моим телом. Я аккуратно дотронулась губами до одного из когтей, ощутила приятную прохладу и прижалась к его руке щекой.

— Я бы на твоем месте держал свое лицо подальше от острых предметов, — как дядечка на ОБЖ, напомнил мне М-21 и сам провёл такую же параллель. Ну правильно, он же всегда обходы по школе делает, знает, на каком предмете что говорят.

И действительно, его ладонь немного подрагивала. Может оттого, что он держал руку на весу? Или потому, что я дотронулась до него?

— Тебе не страшно видеть модификацию? — спросил он. — И стоять так рядом с модифицированным?

— Нет, уже давным-давно не страшно, — честно отозвалась я и поняла вдруг, что этот вопрос его мучил ничуть не меньше, чем меня — любопытство по поводу его трансформации.

— И не противно, что у меня появляются когти? — удивился М-21. Звучало, как анкетирование: «Отметьте, что является верным для вас». И первый вопрос: «Вам не противно, что у вашего парня есть когти». И варианты ответов: «Верно, частично верно, затрудняюсь ответить, не совсем верно, неверно…» Вот только мы знали, что на самом деле вопрос совсем не праздный. — Это же неестественно!

— Ну и что? — я погладила его гладкие, ровные когти — я могла бы делать это постоянно! — и тепло улыбнулась. Да, я хотела, чтобы именно тепло, потому что М-21 надо постоянно поддерживать, напоминать, что он ничем не хуже, чем остальные люди. А во многом куда лучше. — Ну и что? Ты уникален… правда-правда. И это тоже красиво.

— Ты так думаешь? — с недоверием переспросил он и повертел руку перед глазами, как будто ища, под каким углом его лапища могла показаться мне красивой.

— Не знаю, как остальные, но одна девушка точно так считает, — заявила я и добавила: — О, твоя трансформация заканчивается, что ли? Когти потеплели!

— Они не поэтому потеплели, — усмехнулся он, но трансформацию и впрямь завершил.

1) Блюдо корейской кухни, напоминающее пельмени и вареники.

Вернуться к тексту