Dark sky, bright stars | Тёмное небо, яркие звёзды (гет)

Блэка не было два дня.

Достаточно, чтобы перестать ждать, но недостаточно, чтобы перестать думать, чувствуя легкую горечь вины на кончике языка. Хотя, что, в сущности, я могла сделать? Хотелось хотя бы извиниться.

Я сидела на подоконнике, прижав колени к груди, и смотрела на пустую подъездную дорожку. Висок касался холодного стекла, а за ним — белое безмолвие. Снег валил густой ватой, затягивая дорогу, деревья, крыши в плотное покрывало. Даже ветер не шевелил ветви — всё замерло.

Я ловила себя на том, что слушаю тишину. Пытаюсь различить тихий хлопок или еле слышный шаг — хоть что-нибудь, что выдало бы его возвращение. Но дом был спокоен. Сайра все время спала — зима, как-никак. Каллены ушли на охоту — все, кроме Эдварда.

Из глубины дома донёсся голос:

— Джаспер должен вернуться раньше, тогда и я пойду.

— Теперь вы будете меня по очереди охранять? — хмыкнула, проводя пальцем по стеклу и оставляя мутную полосу.

Он появился за моей спиной и нежно провел холодными пальцами по голой шее, вызывая приятные мурашки, после чего накинул плед мне на плечи.

— Будто это плохо, — мягко отозвался, не прерывая прикосновений к коже.

Он сел рядом, на край подоконника, позволяя опереться спиной к себе на грудь.

— О чем ты думаешь? — длинные пальцы зарылись в темные волосы, массируя кожу головы.

Я беспечно пожала плечами, но на самом деле, мне хотелось хоть перед кем-то повиниться. И вот слова сорвались с губ — искреннее признание хлынуло, как поток, неудержимо и щедро, будто из рога изобилия.

— Я просто теперь не знаю, что и думать. Мой друг, которого я считала героем, подставил свою семью. А высокомерные и темные маги Блэки предали свою веру и принципы ради него. И кто здесь более благородный? Я теперь не знаю, на чьей стороне правда.

Эдвард осторожно взял мою руку, сжимая её в своей ладони.

— Правда у каждого своя. Для тебя важно лишь собственное отношение к вещам. Как ты их видишь со стороны.

Я закрыла глаза, ощущая, как напряжение постепенно уходит. Его присутствие и поддержка — словно мост между мной и этой путаницей внутри.

— Я боюсь, — призналась наконец. — что слишком многое окажется не таким, каким я его считала.

Он улыбнулся, и в этом взгляде было столько понимания и поддержки, что я не удержалась от улыбки в ответ.

— Тогда начни с того, что позволишь себе быть человеком. Ошибаться, сомневаться, и, может быть, прощать — прежде всего себя. А потом можно и других.

За окном снег продолжал падать, словно прокладывая по земле новый чистый лист. Мне хотелось верить, что и мои мысли когда-нибудь обретут такую же свежесть и ясность.

— Вот, Эсме приготовила йоркширский пудинг с мясом, — улыбнулся Эдвард, протягивая мне тарелку.

Я откусила кусочек, и лёгкое разочарование разлилось по языку. Тесто было чуть жестковатым, а соус — слишком острым.

— Что-то не так? — сразу заметил он.

— О, нет, это потрясающе! — улыбка поспешно натянулась на лицо.

— Не ври, Лили, — ухмылка украсила черты его лица. — У тебя… особенное лицо, когда ты наслаждаешься едой.

— Что? — я чуть не подавилась. Моё лицо сменило сразу несколько эмоций — от растерянности до откровенного ужаса. — Особенное лицо?

— Да, особенное лицо. И сейчас у тебя другое.

— Мерлин, нет, — я покраснела и закусила губу. — Я не хочу признавать, что тетя Петуния может готовить их лучше, чем Эсме.

— Придётся это сделать, цветочек, — он смеясь, взял тарелку и безжалостно выбросил пирог в мусорное ведро, что заставило меня одновременно поджать губы и — к своему стыду — почувствовать облегчение.

Мы оба рассмеялись.

— Ты хорошо меня знаешь, — сказала я, с нежностью глядя, как он привычно готовит пресловутую и безопасную яичницу.

— Ну конечно, — он заправил мои волосы за ухо и поставил передо мной тарелку. — Кстати, Джаспер уже вернулся. Мне пора.

— Уже?

Эдвард кивнул, и, очевидно, не желая уходить, прижался губами к моим.

— Не волнуйся. Мы вернёмся до заката, — тихо сказал он и, задержав взгляд на мне ещё на миг, размытым пятном исчез во тьме леса.

Дверь распахнулась, впуская порцию холодного воздуха и высокого блондина с застывшим на лице безмятежным выражением. Он вошёл, отряхивая снег с плеч, и, прищурившись, прошелся по гостиной. Настоящий мастер своего дела — по его внешнему виду нельзя было даже предположить, где он был и что делал.

Джаспер ловко поймал мой взгляд и, не говоря ни слова, швырнул в меня джойстиком. Я едва успела поймать его, прежде чем пластиковая штуковина врезалась мне в лоб.

— Ты серьёзно? — бровь медленно поползла вверх, но уголки губ весело дрогнули.

— Абсолютно, — он ухмыльнулся, усаживаясь на диван. — В твоих эмоциях полный бедлам. Пора разрядить обстановку.

— Да? — я фыркнула, включая консоль. — Ты уверен, что готов? В прошлый раз я тебя раскатала.

— Врёшь, как сивый мерин, — Джаспер бросил мне вызов взглядом, и в его глазах светилось веселье. — Ты просто удачно воспользовалась моим отвлечением, с чем помог Эмм.

— Ага, конечно, — я сделала драматическую паузу, загружая игру. — Будем считать, что это было именно так.

— Угу, — Джаспер хмыкнул, закидывая руки на спинку дивана и показно потягиваясь, будто ему это было нужно, — давай, покажи мне, как проигрывать красиво.

Ответом был насмешливый фырк, а затем — короткий гудок консоли и вспышка экрана. Битва началась.

Звук, который я так долго ожидала — едва различимый хлопок — прозвучал где-то за спиной и заставил подпрыгнуть.

Я резко обернулась. Игра забылась.

Блэк стоял у двери, стряхивая с мантии остатки снега, смотря куда-то в сторону.

— Блэк, — удивленно выдохнула я.

Он молча кивнул.

— Я думала, ты больше не придешь.

— Я... — он замолчал на секунду, наконец поднимая глаза, — вёл себя недопустимо. Не стоило кричать на тебя и выходить из себя. Я прошу прощения.

Джаспер поднял бровь и молча удалился.

— Я тоже хотела извиниться. Мне не стоило делать преждевременных выводов. Мне правда жаль твоего отца.

Мы замолчали, и эта тишина была такой неловкой, что я захотела сказать хоть что-нибудь:

— Вы помогаете мне из-за Сириуса?

Он встал ближе к окну, посмотрел на заснеженную дорожку и сказал глухо:

— Мы перебежчики, Поттер. Это хуже крыс. Никогда бы не подумал, что Блэки когда-нибудь опустятся до чего-то подобного. Но Сириус — семья, даже если он сам так уже не считает.

— Хорошо, что ты пришёл, — и это было честно. — Не хотелось бы так глупо разругаться.

Он развернул свёрнутую газету и протянул мне.

— Хотел показать её раньше, чтобы ты не сильно удивлялась моему частому присутствию. Потом передумал. Посчитал, что обойдешься.

Холодная тяжесть предчувствия сжала грудь еще до того, как я разглядела заголовок.

«МАССОВЫЙ ПОБЕГ ИЗ АЗКАБАНА! ДЕСЯТЬ ОПАСНЕЙШИХ ПРЕСТУПНИКОВ НА СВОБОДЕ»

Черно-белые колдфото Пожирателей Смерти смотрели на меня со страницы. Их лица, искаженные злобой и безумием, казалось, проступали сквозь бумагу. Среди них — Беллатриса Лестрейндж, её взгляд лихорадочно сверкал даже на снимке.

Вдох застрял где-то в горле.

Он продолжил спокойно, почти отстранённо, но в каждом слове чувствовалась натянутая, как струна, сдержанность.

— Тётя Белла сумасшедшая. После побега она с мужем и его братом живут в нашем особняке, так как их собственный арестовало министерство, — он усмехнулся уголком рта, почти беззвучно. — Дома находиться невыносимо. А матушка сейчас не может быть тут, по понятным причинам. Так что это взаимовыгодное сотрудничество.

Он взглянул на меня, и в его взгляде не было ничего — только усталость, бездонная и холодная. Я решила, что хватит с него обсуждения этого кошмара, и не стала допытывать вопросами. Потом, позже, я обязательно это сделаю.

— Скоро ты вернешься в Хогвартс, — только и сказала я. — А пока что у нас здесь спокойно.

Он медленно кивнул, благодаря за понимание.

— А теперь, — он бездумно тронул лежащий на подоконнике плед, проходясь по нему бледными пальцами, — давай начнём.

Он постоял с минуту молча, поглаживая ткань, отстраненно созерцая вид за окном. Я же побоялась тревожить поток чужой мысли.

— Окклюменция — не только про спокойствие, Поттер, — наконец сказал он. — В идеальных условиях тебя никто не будет атаковать. Когда что-то в груди уже кричит: «Спасайся» — вот тогда разум — открытая книга.

Он подошёл ближе, достал из внутреннего кармана тонкую папку и раскрыл: схемы, вырезки, заметки. Один лист оказался старым оттиском протокола, в углу которого красовалась колдография уже известной преступницы.

— Тётушка сначала загонит тебя в угол, заставит почувствовать весь ужас твоего положения, и только потом попытается что-то выведать из твоего разума, когда ты будешь максимально уязвима.

Меня обдало ледяной волной. Казалось, две черные бездны на иссохшем лице пожирали мою душу, стоило только задержать взгляд на этих глазах.

Он перевернул страницу, открывая новое досье.

— Антонин Долохов, — тихо сказал он, пальцем коснувшись снимка. — Изобретает проклятия. В основном пыточные. Тоже нет места спокойствию, не так ли?

Лицо на колдографии, что иронично, было пугающе спокойным. Тяжёлые веки, широкие скулы, будто высеченные из камня, и глаза — туманные, как омут памяти.

— Русский акцент и так внушает страх, — сдержанно хмыкнул Блэк, — а тут ещё и всё это.

Он, очевидно, пытался пошутить, но его голос не изменился, и сам он не улыбнулся.

— К чему всё это? Зачем ты мне показываешь все эти заметки? Откуда они у тебя вообще?

— Имею привычку к структурированию, — не стал углубляться в детали Блэк. — Я к тому, что в основе всего лежит страх. И тебе нужно уметь с ним справляться.

— Леди Блэк учила меня подавлять эмоции.

— Это не совсем то. Я хочу, чтобы ты умела выдерживать окклюменцию в атмосфере ужаса. Не блокируя чувства, а сохраняя сознание в момент, когда хочется сбежать из собственного тела. — Он отложил папку и сел на подоконник, скрестив руки.

Я сглотнула вязкую слюну.

— И... очевидно, нам нужен Джаспер.

Он не ответил. Вместо него заговорил Джаспер, уже вернувшийся в комнату.

— Очевидно, я помогу.

Он сказал это так спокойно, словно мы обсуждали не психологическую пытку, а выбор настольной игры на вечер. Вампир подошёл ближе, оценивающе взглянув на меня, потом — несколько странно, на Блэка, после чего махнул рукой в сторону кресел.

— Но, прошу, давайте начнем постепенно, не будем нырять в омут в головой.

Блэк чуть заметно кивнул.

— У меня нет желания ломать Поттер. В её голове и так всегда каша.

— Эй, я вообще-то тут!

Регулус усмехнулся, и это был первый раз за все время, когда на его лице появилась искренняя положительная эмоция.

Стоп! Это что, дружеское поддразнивание? Невероятно.

— Что именно мы собираемся делать? — голос мой был тише из-за нового открытия.

Он встал с подоконника.

— Мы воспроизведём состояние страха. Джаспер создаст нужную атмосферу. Твоя задача — оставаться в сознании, собрать себя по частям и выстроить щит. Ничего принципиально нового.

Джаспер развалился на диване, заставив меня подивиться странности всего происходящего.

— Готова?

— Нет, — честно сказала я, устраиваясь напротив, — но давайте начнём.

Он слегка наклонил голову, встретил мой взгляд, и в ту же секунду воздух в комнате изменился. Он стал плотным, вязким, словно наполнен ядовитыми испарениями, медленно заползающими в лёгкие. Температура не изменилась, но по коже пробежал холодок.

Пространство сдвинулось, нарушилось. Вечерний свет стал каким-то плоским, неестественным. Тени в углах удлинились, как будто живые, а стук часов ускорился — или это сердце так громко било в ушах?

Грудная клетка начала сжиматься, будто обмотанная невидимой проволокой. Сначала просто тяжело, потом больно. Воздух перестал поступать внутрь. Сделать вдох — значило победить собственное тело, которое кричало: «Притворись мёртвой. Спрячься. Исчезни». Всё нутро сжалось в комок, инстинкт требовал спастись. Сбежать. Закрыть глаза и больше не открывать.

Где-то под грудиной поднялась паника. Она не взрывалась — нет, она сочилась, как густой сироп, прилипая к органам, к мышцам и разуму. С каждым ударом сердца она растекалась дальше: к пальцам, которые онемели и которые начали дрожать.

Я знала, что это иллюзия. Разумом — знала. Но тело не верило.

Я растворялась, превращалась в набор симптомов: учащённый пульс, липкий пот, дрожь, пелена в глазах, навязчивая мысль о чем-то неотвратимом. Я даже не поняла, когда начала тихо всхлипывать.

— Поттер, — голос Блэка был обыкновенно сдержанным, но показался мне почти чужим. — Сконцентрируйся.

На чём?

Зрение плыло. Контуры предметов двоились. Лампа превратилась в пятно света, и даже лицо Блэка расплывалось, будто я смотрела через толщу воды. Кажется, я качнулась вперёд. Или назад. Или вверх?

— Я жива, — прошептала я, язык едва шевелился, как онемевший. — Жива.

Я судорожно глотнула воздух, постаралась обвести взглядом комнату, пытаясь прийти в себя. Знакомые очертания — кресло, окно, паркет под ногами, Джаспер, откинувшийся на спинку дивана, и Блэк, как всегда замкнутый, собранный, вперивший в меня внимательный взгляд.

— Отлично. А теперь мысленно собери своё сознание в кулак. Все ощущения — в одну точку. Найди якорь.

Якорь.

Мысли разбегались, как пугливые крысы, запрыгивая друг на друга и расталкивая сами же себя. Руки дрожали, как и все тело, а сердце колотилось уже где-то в пятках.

Якорь.

Какой к чёрту якорь?!

Я же сейчас умру от ужаса. Или просто сбегу.

Я не могу.

Эта мысль пронеслась в голове, четкая и ясная.

Капля пота скользнула куда-то за ворот футболки, заставив содрогнуться спиной. Височная доля мозга пульсировала так, что казалось — вот-вот треснет череп. Разум был похож на разбитое зеркало: в каждом осколке — лицо, испуганное, искажённое. Я должна собрать его. Но даже не знала, с чего начать.

Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Боль — резкая, ясная — на секунду пронзила туман.

— Дыши, — сказал Блэк. Его голос пробился сквозь вату в ушах. — Медленно.

Я попыталась. Вдох — прерывистый, выдох — дрожащий. Но с каждым разом становилось чуть легче, хотя воздействие слабее не стало.

Образ всплыл сам собой: каменные стены Хогвартса, древние, нерушимые. Я мысленно прижалась к ним, чувствуя шероховатость под пальцами. Моя крепость. Мой первый дом. Он никому не даст меня достать.

— Лучше. — сказал Джаспер, обращаясь, очевидно, не ко мне.

— Хорошо, — Блэк одобрительно хмыкнул.

Я открыла глаза. Комната снова была обычной — теплой, наполненной мягким светом ламп. Тени лежали на своих местах, часы тикали ровно.

— Это… было отвратительно, — выдохнула я, чувствуя, как дрожь наконец отпускает.

— И не говори, — Джаспер встал и потянулся, будто только что вернулся с легкой прогулки.

— Спасибо за помощь, — пробормотала я, медленно отходя от потрясения.

Блэк поднял бровь.

— Ты удивительно быстро восстанавливаешься.

Я подобрала забытые джойстики и помахала над их головами.

— Не знаю как вам, а мне нужна разгрузка.

— Значит, на сегодня хватит, — он поднялся, пряча папку обратно во внутренний карман. — Завтра продолжим.

— Ты можешь остаться с нами, Регулус — неожиданно поддержал диалог Джаспер, будто прочитав мои мысли. Мне было неудобно предлагать нечто подобное, и я снова почувствовала благодарность за то, что он лишил меня этого.

Блэк задержался на секунду, после чего кивнул.

— Если это не слишком.

— О, я уверен, Эсме будет рада снова попытаться тебя накормить.

Регулус чуть склонил голову, но на губах появилась тень ухмылки.

Когда я, бросив на диван подушку, включила приставку, он всё ещё стоял у стены — с таким выражением, будто наблюдал за чем-то запретным, но таким манящим.

— Ты можешь просто смотреть, — предложила я, удобно устраиваясь. — Или взять второй геймпад и проиграть с честью.

Очевидно, он выбрал второй вариант.