Изменчивая жизнь Дореи Поттер (джен)

Из всех разрешений, которые Дора получала на дни рождения, это было самым серьёзным. В прошлом году ей разрешили прыгнуть в Косой переулок через камин и сходить в лавку мистера Корленда без взрослых. В этом году ей разрешили заняться некромантией.

Она полагала, что её брат на своё тринадцатилетие в прошлом году получил менее серьёзное разрешение, хотя не была уверена в этом. Её родители, как они сами говорили, считали, что всегда лучше разрешить и присматривать в процессе, чем запретить, а потом обнаружить, что это всё равно было сделано тайно и без присмотра взрослых.

Петуния выбирала внешность, глядя на альбом с эмблемой аврората на обложке и фотографиями разных людей внутри. Мать Доры объяснила, что это фотографии людей, чьи волосы хранятся в архиве Министерства и используются аврорами для оборотных зелий, и что она тоже может воспользоваться этим архивом. Это было правдой, за исключением того, что им на самом деле не понадобятся ничьи волосы.

— У этой нос, как у Энн Кемплтон, — сказала Петуния, переворачивая страницу альбома. — Кошмар.

— Кто это? — спросила Дора. Она лежала на диване рядом и заглядывала в альбом сбоку.

— Наша старая соседка, — ответила Лили. Она залезла на спинку дивана и весело болтала ногами. — О, а эта похожа на Мэрилин Монро! Выбирай её, Туни!

— Я не хочу быть похожа на Мэрилин Монро! — фыркнула Петуния. — Она вульгарная!

— Ещё одна ваша соседка? — спросила Дора, глядя на фотографию девушки, у которой была довольно приятная улыбка.

— Нет, это актриса кино, — ответила Лили. — Ах, Дора, ты же ещё не знаешь, что такое кино. Нам нужно обязательно сводить тебя! Это как театр, только лучше, потому что для каждой сцены делают несколько дублей, а потом выбирают самый удачный!

— Вот эта очень милая, — сказала Петуния, указывая на другую девушку на следующей странице. — Но мне не нравятся веснушки.

— У меня есть веснушки! — воскликнула Лили.

— Да, и мне они не нравятся.

— Но тебе нравились мои веснушки!

— Я сказала это, чтобы ты их не замазывала.

— Я бы никогда не стала их замазывать! Я люблю мои веснушки!

Дора подумала, что на самом деле могла бы превратить Петунию в эту девочку, но без веснушек. Но подобное предложение разрушило бы прикрытие, которое её мать придумала для неё, так что Дора не стала этого говорить. В альбоме ещё было довольно много фотографий, чтобы найти что-то среди них.

Их родители сидели за обеденным столом и обсуждали опасности, риски, последствия и другие взрослые вещи, о которых ни Дора, которой завтра исполнялось тринадцать, ни Петуния, которой было уже пятнадцать, не задумывались.

— Мы собираемся сказать соседям, что Петуния прошла через маггловскую пластическую операцию в другой стране. Они позволяют изменять внешность. Хотя они не так эффективны, как магия, и гораздо опаснее для здоровья, — объяснил мистер Эванс. — Ей придётся остаться дома до начала следующего учебного года, потому что восстановление после этих операций довольно долгое.

— И если она вернётся полностью другим человеком, мы никак не сможем это объяснить, — добавила миссис Эванс. — Рост точно не должен стать меньше или сильно увеличиться.

Петуния внимательнее посмотрела на подписи около фотографии на странице, которая была открыла в данный момент, пытаясь понять, что значат числа и сокращённые обозначения.

— Тут где-то написан рост? — спросила она у Доры.

— Не знаю, — ответила Дора, потому что она тоже не разбиралась в сокращенных обозначениях аврората.

— Вторая строчка, — ответила мать Доры, на мгновение обернувшись к ним.

— Ещё одно ограничение, — заметила Лили. — Сколько тут вообще страниц?

— Больше чем кажется, — ответила Дора. Она подняла заднюю строну обложки, чтобы посмотреть, написано ли там общее количество страниц. — Чуть больше шести тысяч, но примерно половина — мужчины, а ещё половина от половины — слишком стары, так что нам нужно посмотреть чуть больше полутора тысяч.

Петуния кивнула, принимая уверенный вид и почему-то пытаясь сдержать улыбку, которая снова и снова пыталась расползтись по её лицу. Сидящая рядом весёлая Лили улыбалась так широко, что хватило бы на них обоих.

— И мы хотели бы знать, изменения будут поверхностными или глубокими? — спросил мистер Эванс у родителей Доры. — Не знаю, знакомы ли вы с медицинскими понятиями... Скажем так, когда у неё будут дети, они будут похожи на её прежний облик или на её новый облик? Если последнее, то ей придётся отказаться.

— Папа, — возмущённо произнесла Петуния, подняв взгляд от фотоальбома. — Ты не можешь отказываться за меня.

— У меня нет права голоса в том, что касается моей пятнадцатилетней дочери?

— Нет! — уверенно заявила Лили. — Не в том, что касается внешности! Это только её дело!

— Нет причин спорить, — спокойно вмешался отец Доры. — Потому что изменения поверхностны. Они не затронут родственные связи, если это то, о чём вы говорите.

Мистер Эванс удовлетворённо кивнул. Миссис Эванс задала ещё несколько вопросов о безопасности и возможных побочных эффектах. Отец Доры ответил ей, что магия, судя по всему, довольно сильно отличается от маггловских лекарств и обычно не имеет так уж много побочных эффектов. Даже один стабильный эффект бывает сложно получить при изобретении нового рецепта.

Слушая, как её отец уверенно объясняет родителям Петунии, почему всё будет в порядке, Дора невольно задумалась о том, почему он так в этом уверен. Он не сомневался, что она справится? Потому что считал её достаточно способной? Потому что она хорошо владела своим даром метаморфомагии?

Когда вопросы закончились, мать Доры предложила прогуляться по Годриковой Впадине. Мистер и миссис Эванс казались заинтригованы тем, как выглядят магические дома снаружи, так что согласились. Оставив Лили и Петунию спорить об идеальной форме носа или бровей под присмотром отца Доры, они отправились на улицу. Дора, которую внезапно переполнило волнение из-за предстоящего колдовства, увязалась за ними. Дора почти жалела, что родители не запретили ей всё это, когда она поделилась с ними своей идеей на Рождество. Если бы они сделали это, сейчас ей не нужно было бы переживать о том, что она сделает что-то не так и всё испортит.

— Когда-то здесь было шестнадцать домов, — рассказывала её мать, неспешно шагая по дорожке, которая петляла между всеми домами Годриковой Впадины, а потом возвращалась обратно к дому Поттеров, замыкаясь сама на себя, — Но дом семьи Дамблдор был разрушен во время войны, которую вы называете Второй Мировой Войной, во время покушения на одного из членов его семьи. Так что теперь домов пятнадцать.

— Волшебное сообщество принимало участие в этой войне? — неожиданно эмоционально спросил мистер Эванс. — Никогда не задумывался об этом.

Они пошли по южной четверти поселения. Здесь был дом Поттеров, довольно узкий, но трёхэтажный и с кирпичными выступами, по которым удобно лазить. Здесь был дом профессора Пивозоти, одноэтажный и жёлтый, который всегда казался Доре слишком весёлым для этого мрачного старика. Сейчас он был пуст, потому что профессор остался в Хогвартсе на каникулы. Здесь был чёрно-белый полосатый дом миссис Бэгшот, к которой сейчас тоже приехала дочь на каникулы. Здесь был цветочный сад на том месте, где когда-то стоял дом семьи Дамблдор, от которого осталось только несколько разрушенных стен. По этим стенам тоже очень удобно лазить. Дора и её брат знали каждый их выступ, потому что часто играли здесь в детстве.

— Если вам интересно, я могу поделиться с вами несколькими книгами про эту эпоху, — предложила мать Доры. — Написанными с волшебной точки зрения.

— Это было бы очень познавательно, — ответил мистер Эванс. — Спасибо, Юфимия.

Они пошли по восточной четверти поселения. Здесь была тропинка, уводящая в сторону кладбища. Здесь был причудливый круглый дом с разноцветной крышей, в котором жили представители Благородного Дома Аббот. Здесь был дом мистера Райта, который утопал в кустах его огромного сада. Здесь был дом Сивиллы, где она больше не жила, потому что теперь она оставалась на каникулы со своей прабабушкой, но где всё ещё жили её родители. Здесь был дом Мюриэль Уизли, которая почти никогда из него не выходила, потому что она была очень, очень странной с тех пор, как вернулась из своего долгого путешествия к египетским пирамидам, потерявшись там во времени.

Взрослые разговаривали о войне с Гриндевальдом, сравнивая маггловскую и магическую точку зрения на события. От тревожного разговора о смертях и убийствах, Дора чувствовала, что её волнение становится только сильнее.

Она подумала, что Северус сейчас катается на автобусе (он сказал Лили, что поедет в Коукворт на автобусе) вместо того, чтобы слушать тревожные взрослые разговоры. Автобусы были весёлыми. Дора так ему завидовала.

Они пошли по северной четверти поселения. Здесь был самый большой дом в поселении, напоминавший широко раскинувшуюся над озером арку. Он принадлежал благородному дому Бёрк. Они занимались зачарованием экипировки для квиддича, которая уменьшала количество травм игроков. Рядом с ним дом миссис Визерс, рядом с которым была игровая площадка для её книллзов, разведением которых она занималась. Книллзы когда-то очень давно были созданы с помощью трансфигурации (Дора прочитала об этом в "Книге о Жизни"), но теперь их разводили обычными методами.

— Ах, мы уже возвращаемся, — сказала миссис Эванс, замечая, что петляющая дорожка снова ведёт их к дому Поттеров. — Здесь действительно всего пятнадцать домов!

— Волшебные поселения редко бывают велики, поскольку волшебники редко строят новые дома, — ответила мать Доры. — Защитные чары, которые мы накладываем на них, тем надежнее, чем они старше. Так что старый дом почти всегда предпочитается новому.

Они пошли по западной четверти поселения. Там находилось шесть очень похожих друг на друга домов, которые когда-то принадлежали семье Шафик. Это было около тысячи лет назад, когда они были Благородным Домом, соперничающим по богатству с домом Малфой. Теперь они потеряли большую часть своего состояния и своё место в Визенгамоте и владели только одним домом из шести. Мисс Шафик не унывала и занималась выращиванием редких видов орхидей, не слишком беспокоясь о политике. В остальных пяти домах теперь жили семьи Венлок, Дингл, Фанкорт, Смик и Хиллиард. Хиллиарды были потомками того самого Роберта Хиллиарда, который путешествовал вместе с Артуром в легендах про Артура и Мерлина. Динглы были самой новой семьёй, поселившись в Годриковой впадине всего шесть сотен лет назад. Брат и сестра Дедалус и Детта Динглы были небольшого роста, так что многие полагали, что у них в роду были гоблины. Дора знала, что это неправда, потому что гоблины слишком сильно отличались от людей, чтобы иметь общее потомство с ними (она прочитала об этом в "Книге о Жизни"). Она полагала, что они были прокляты неким неизвестным проклятьем, но она не знала, каким.

Они перешагнули через тропинку, уводящую в сторону болот, по которой отец Доры обычно отправлялся собирать ингредиенты для своих исследований, потом прошли мимо цветочного поля, на котором семилетние Фанни Фанкорт и Каспер Хиллиард играли в мяч на мётлах. Они были так увлечены своей игрой, что даже не заметили прошедших мимо них магглов в маггловской одежде.

Сидящая на своём крыльце старая миссис Смик тоже их не заметила, и Дора задумалась, что, возможно, родители наложили на них некие отвлекающие чары, чтобы никто не беспокоил их во время прогулки. Старая миссис Смик наверняка была бы очень недовольна, если бы они прошли мимо неё и не попробовали какой-нибудь её новый мясной десерт.

Когда они вернулись домой, там оказалось довольно шумно. Пока их не было, Лили пожаловалась отцу Доры, что Джеймс плохо себя ведёт в Хогвартсе. Джеймс спустился из своей комнаты и доказывал, что ведёт себя нормально и что Лили уже надоела всей гостиной гриффиндора, пытаясь убедить их, что дуэли — это нехорошо. Дора слишком волновалась о предстоящей ей сложной магии, чтобы вникать в их разговор, поэтому просто свернулась в кресле рядом с отцом, дожидаясь, когда все закончат разговаривать и отправятся спать. Она в любом случае не знала много о жизни своего брата в Хогвартсе, потому что они жили в разных гостиных, учились на разных курсах и ходили в разные клубы, если не считать дуэльного клуба, в котором профессор Флитвик всё равно никогда не ставил их рядом. Дора видела своего брата в лучшем случае один раз в день, сидящим на другом конце Большого зала.

Счастливый взгляд, которым посмотрела на неё Петуния, сделал волнение Доры только сильнее. Дора закрыла глаза и выполнила упражнения по медитации, которым её научил отец.

Мать Доры пошла на третий этаж, чтобы показать мистеру и миссис Эванс их гостевые спальни. Отец Доры взял у Петунии альбом, открытый на странице с выбранной ею фотографией, и пошёл в свою мастерскую. Дора пошла в мастерскую следом за ним.

— Я волнуюсь, — пожаловалась она, когда они с отцом остались в мастерской наедине.

— Ожидание часто более волнительно, чем то, чего ты ждёшь. — ответил он ей, наполняя пустой флакон с помощью агуаменти и добавляя в него немного порошка руколы, чтобы у него был странный горький вкус, не похожий на обычную воду.

Дора подняла руки вверх, показывая, что её нужно взять на руки. Может быть, она была уже слишком взрослой для этого. Завтра ей исполнялось тринадцать. Но она была избалованным ребёнком и всегда получала, что хотела.

Сидя на руках у отца, который наложил на неё чары легкости, чтобы она не была слишком тяжёлой, Дора посмотрела на открытый альбом с фотографиями, который он взял с собой. Девушка на фотографии действительно была очень красивой. Она тут же весело помахала им. У неё были волнистые кудрявые волосы, аккуратный маленький носик, похожее на сердечко лицо. На её аккуратных щёчках появились ямочки, когда она заулыбалась. Она была красивее всех девушек, которых Дора когда-либо видела. Гораздо красивее Лили, которая была скорее милой, чем действительно красивой.

— Что самое худшее может случиться? — спросила Дора, оборачиваясь к отцу.

— Получится непохоже на фотографию и тебе придётся потратить дополнительные три минуты, чтобы всё переделать, — ответил её отец уверенно. — Дора, ты делаешь это с собой всю свою жизнь, ты знаешь, что делать. Если бы в этом был какой-то риск, мы бы не дали тебе попробовать.

— Ты гриффиндорец, — ответила Дора. — Ты любишь риск.

— Иметь смелость ещё не значит любить риск, — сказал он. — Уверяю тебя, мы с твоей матерью всегда были крайне предусмотрительными и рассудительными людьми.

— Ты сражался с Вальбургой, отец, — помотала головой она. — Это вообще не рассудительно.

— О, Дора, — её отец внезапно улыбнулся странной грустной улыбкой. — Раз уж ты теперь окклюмент, могу честно признаться тебе в том, что я никогда этого не делал. Когда Вальбурга похитила тебя, с ней сражался Аластор Хмури в моём облике. Он вынес тебя на руках из дома Блэков, а не я.

— Аврор? — Дора растерянно моргнула, вспомнив фамилию, которая иногда мелькала в газетах. Джеймсу всегда очень нравились истории о нём. — Почему он притворялся тобой?

— Потому что я не смог бы выиграть эту дуэль сам, а Аластор не мог сам атаковать главу Дома Блэк и не понести за это наказания, — ответил её отец. — Он был в большом долгу у твоей матери и предложил свою помощь в тот же миг, как узнал о случившемся.

Дора снова растерянно моргнула. Ей всегда нравилось представлять, как её отец выносит её на руках из дома Блэк. В её воображении это выглядело очень героически. Но теперь, когда её отец сказал это, она сама удивилась тому, что ей никогда не казалось удивительным, что её отец мог победить кого-то вроде Вальбурги в честной дуэли. Он был зельеваром-изобретателем. Его последняя дуэль была в школьном дуэльном клубе пол века назад. Дора всегда думала, что он просто был очень решительным в тот раз из-за того, что его маленькую дочь похитили. Но это ведь так не работает. Ваши дуэльные навыки не становятся лучше из-за того, что вы становитесь более решительны.

Получалось, что на самом деле её мать спасла её. Она была юристом, и это каким-то образом приводило к тому, что все постоянно оказывались у неë в большом долгу. Даже Луи учил Дору окклюменции и легилименции, прервав свою спокойную старость, из-за того, что был у неё в большом долгу. Дора однажды слышала, как кто-то из друзей их родителей сказал, что Флимонту Поттеру очень повезло с женой, хотя обычно так говорили про тех, кто вступил в брак с Главой Благородного Дома и стал частью его Дома, а не наоборот.

— Ты всё равно отличный, — сказала Дора, обнимая своего отца. — Расскажешь мне потом ещё секреты?

— Конечно. А теперь идём.