Рейстлин, Поттер и махровые иррациональности (джен)

На следующий день перед Рейстлином возник невероятно радостный Драко Малфой:

— Ты хлопнулся в обморок, Поттер? Это правда?

— Это ложь, — сказал Рейстлин.

«Кто ему рассказал? На защите от темных искусств были только гриффиндорцы. Сам Снейп постарался?»

— Не ври! Я-то всё знаю! — не унимался Малфой, — Вчера ты грохнулся в обморок!

— И что?

— А то, что ты слабак! — заявил Малфой, и его приспешники мерзко заржали.

Слово «слабак» неприятно царапнуло Рейстлина, поэтому чуть позже чародей вызвал Добби:

— Добби, тебе известно, где в Хогвартсе живут слизеринцы?

— Конечно, сэр! В подземельях, — живо отозвался эльф.

— Тогда вот для тебя задача: будущей ночью незаметно проберись туда, и рассыпь там всех оставшихся чизпурфлов из ящика. Обязательно удели внимание комнатам Малфоя, Крэбба, Гойла и Пэнси Паркинсон. Остаток — в их гостиную и любые случайные комнаты.

— Понял, сэр, — сказал Добби.

— Смотри не попадись на глаза местным эльфам, — добавил Рейстлин и придирчиво окинул взглядом одежду Добби.

Сегодня эльф нарядился в оранжевые шорты с пальмами, зеленую кофту, разномастные гольфы с помпонами (правый — голубой, левый — в красно-белую полоску) и желтые резиновые сапоги. На шее у Добби висели три разных галстука. Завершали образ три вязаные шапки, надетые друг поверх друга.

— Переоденься во что-нибудь, чтобы не выделяться. Ты не должен сильно отличаться от эльфов Хогвартса, на случай, если тебя всё же кто-то заметит.

— Хорошо, сэр, — произнес Добби немного опечаленно, — Добби наденет полотенце.

Следующие дни весь Слизерин сотрясали истерики пострадавших от вредителей. Чизпурфлы сожрали у части учеников волшебные палочки, зелья и запасы ингредиентов. Половина команды по квиддичу, включая Малфоя, лишилась своих «Нимбусов-2001». Филч носился по подземельям с огромной брызгалкой и поливал все углы специальным раствором. Малфой ругал Дамблдора на чем свет стоит, и совершенно позабыл о Рейстлине.

Вскоре Добби многое разузнал о магазинах волшебных палочек. Кроме лавки Олливандера в Косом переулке была еще пара магазинов, однако Рейстлин предпочел бы не разгуливать в Косом переулке с внешностью продавца оттуда же. Стоило рассмотреть варианты в других городах.

— Добби нашел магазин в Бирмингеме, — отчитался эльф, — «Палочки Джеральдин Олливандер».

— Опять Олливандер? Она родственница Олливандера из Косого переулка?

— Его дочь, сэр.

— Хм… Что еще об этом магазине ты разузнал?

— Добби услышал, как Джеральдин Олливандер говорит, что не запоминает, кому продала какую палочку, потому что это пустая трата мозгов.

«Похоже, с отцом у нее не лучшие отношения», — отметил Рейстлин, — «Пожалуй, стоит попробовать эту лавку».

* * *

С помощью справочников магических отпечатков Рейстлину удалось опознать некоторые чары, наложенные на дневник Риддла. Кроме черных нитей ритуала создания крестража магический отпечаток содержал довольно много известных и распространенных заклинаний, некоторые из которых у Рейстлина быстро получилось освоить и повторить.

У волшебника вышло зачаровать пергамент так, чтобы он отвечал заготовленными фразами. Надписи проявлялись точно так же, как и в дневнике Риддла. Однако, осмысленный разговор пергамент вести не мог: он просто выдавал на заданную написанную фразу те слова, которые в него заложил Рейстлин. Значило ли это, что разум дневнику придавало наличие частицы души Волдеморта? Или Рейстлину стоило продолжить изучение дополнительных чар?

Задавшись этим вопросом, Рейстлин решил визуализировать магический отпечаток и для Карты Мародеров.

Когда чары сработали, перед магом в воздухе зависло кружевное разноцветное полотно, размером с наволочку. Рейстлин углубился в справочники и через некоторое время смог определить абсолютно все чары, наложенные на карту. Некоторые из отпечатков чар немного отличались от данных в справочнике — эти из чар были слегка видоизменены.

Теперь теоретически Рейстлин мог бы и сам создать карту какой-либо местности, на которой, подобно Карте Мародеров, будут отображаться все перемещения людей и других существ.

Продолжив эксперименты с заколдованным пергаментом, Рейстлин связал его Протеевыми чарами с книгой «Плотоядные растения всего мира». Теперь пергамент мог на просьбы вроде «Покажи 5 абзац 24 страницы» выдавать нужный фрагмент текста из книги о плотоядных растениях.

Впрочем, главным растением, которое сейчас более всего интересовало Рейстлина, были не экзотические плотоядные цветы, а обычный флаксвид. Собранный в полнолуние, он использовался для приготовления оборотного зелья. К счастью, это растение цвело каждое полнолуние, без перерыва в зимний период.

Изучив календарь, Рейстлин запланировал поход за флаксвидом на 7 февраля.

В назначенный день, когда все уснули, Рейстлин как обычно вылетел из окна и направил метлу к берегу озера. Лунный свет оставлял дорожку на темной глади воды.

«Красивая луна… Хорошо, что тут нет оборотней».

Вскоре волшебник заметил в воде почти у самого берега свечение. Маг снизился. Над поверхностью воды выступали сиреневые полураскрытые цветки флаксвида. От них исходило слабое голубоватое сияние. Каждый бутон рос на отдельном массивном стебле, уходящем в глубину.

Рейстлин свесился с метлы, опустил руку в воду, обхватил один из стеблей чуть ниже цветка и аккуратно потянул. Маг почувствовал, как корни флаксвида оторвались от дна озера. Рейстлин медленно полетел вверх, сматывая на ходу длинный мокрый стебель, покрытый небольшими листочками. Цветок собранного флаксвида продолжал нежно светиться.

В своей комнате в чемодане Рейстлин размотал флаксвид, тщательно промыл, очистив от ила корни.

Листья флаксвида у корней были узкие и длинные, закручивающиеся в спирали, а листья у цветка — полностью круглые с зубчатыми краями. Форма листьев плавно изменялась от нижних листьев к верхним, так что посередине стебля росли листья продолговатой формы с волнистыми краями, чуть заметно заворачивающиеся в подобие спирали.

Просушив растение от воды теплым воздухом, Рейстлин подвесил его к потолку для сушки. Через две недели высушенный флаксвид полагалось размолоть.

За завтраком 14 февраля Рейстлин получил огромное розовое письмо. Его принесла одна из школьных сов Хогвартса.

— Вот она популярность! — со смешком прокомментировал Фред.

— Открывай, Гарри! — сказал Джордж.

— Размечтались, — изрек Рейстлин и быстро засунул письмо в карман.

Вернувшись в свою комнату в чемодане, Рейстлин проверил письмо на наличие опасных чар, а затем распечатал его. Внутри оказалась украшенная сердечками открытка, которая сама собой открылась и принялась петь:

«Глаза зелены — мандрагоры листок,

А кудри черны, как немытый чеснок…»

— Очередной розыгрыш от Фреда и Джорджа, — заключил Рейстлин и закрыл открытку.

Однако, не тут то было. Открытка подпрыгнула на столе, вновь раскрылась и продолжила:

«О, Гарри! Герой,

Что поверг Лорда Зла!

Так будь же со мной!

Тра-ла-ла! Тра-ла-ла!»

Когда пение смолкло, Рейстлин присмотрелся к почерку внутри открытки. Подписи не было. И всё же первое предположение о шутке близнецов оказалось ложным. Порывшись в ящике стола, Рейстлин извлек рождественскую открытку Джинни Уизли. Почерк в обеих открытках был одинаковым. Значит, это не издевка от близнецов, а настоящее стихотворение влюбленной девочки...

Рейстлин невольно улыбнулся. Несмотря на ужасную песню, сам факт, что в Рейстлина кто-то влюбился, польстил его самолюбию. В его голове промелькнула торжествующая мысль, что Карамону девушки стихи не посвящали. К сожалению, радость быстро испарилась, потому что Рейстлин осознал, что стихи, в сущности, предназначались не ему самому, а «Гарри Поттеру».

Рейстлин нахмурился и с твердым желанием прекратить забивать голову всякой чушью швырнул открытки в ящик стола и задвинул его.

Выбравшись из чемодана, Рейстлин заметил, что в окно башни стучит сова.

«Снова почта?»

На этот раз Рейстлин получил маленькую коробочку с тыквенным печеньем и еще одну открытку (к счастью, не поющую). В открытку было вложено колдофото.

«Это же совсем ребенок!» — в недоумении подумал Рейстлин, глядя на улыбающуюся темноглазую девочку с тщательно уложенными черными волосами, которая кокетливо слала ему воздушный поцелуй, — «Лет девять, не больше… Не рановато ли думать о мальчиках?»

В окно постучалась новая сова с огромным конвертом, раза в три больше обычных.

Распечатав конверт, Рейстлин обнаружил собственный портрет карандашом, явно срисованный с того злополучного колдофото из «Ежедневного Пророка». В углу красовалась подпись «Любимому Гарри Поттеру от тайной поклонницы!»

* * *

Рейстлину пришла в голову идея усовершенствования заколдованного пергамента, который мог цитировать книгу о плотоядных растениях. Хитроумное совмещение поисковых чар с чувствительными чарами позволило бы пергаменту не просто показывать тексты с указанных ему страниц, но и искать в книге определенные слова и цитировать те места текста, где эти слова встречались.

— Итак, проверим… — проговорил Рейстлин, закончив трудиться над чарами.

Маг отложил палочку и взялся за перо.

«Кувшин Гекаты» — вывел на пергаменте Рейстлин.

Чернила надписи словно впитались, исчезнув со страницы. Затем на пергаменте начали проявляться слова:

«Кувшин Гекаты. Плотоядное волшебное растение, обитающее преимущественно в пустынях. Выглядит оно как крупный, в половину человеческого роста, слегка зеленоватый глиняный кувшин, располагающийся в центре розетки длинных листьев. Кувшин почти до краев наполнен жидкостью, которая для жертв кажется наиболее привлекательной — если жертва хочет вина, в кувшине будет вино, если воды — там будет вода, и т.д. Сильнейший яд мгновенно парализует жертву, стоит ей испить хоть каплю из Кувшина Гекаты. Корни растения поднимаются из земли, обхватывают жертву и заталкивают внутрь кувшина, где она, всё еще живая, начинает перевариваться. Хотя голодный Кувшин Гекаты практически неподвижен, сытые кувшины, переваривающие жертв, способны подниматься с насиженных мест и достаточно резво бегать на своих корненожках. За день кувшины преодолевают значительные расстояния в поисках нового места охоты…»

Рейстлин радостно улыбнулся. Чары работали, как надо.

Еще одной радостью стало то, что на третьей неделе февраля Фурфур наконец полинял. Рейстлин забрал сброшенную шкуру и приступил к варке оборотного зелья в своем чемодане.

В первую субботу марта прошел очередной матч по квиддичу — на поле встретились команды Гриффиндора и Хаффлпаффа.

Для Рейстлина более занимательным, чем сам матч, оказалось наблюдение за попытками Гермионы продавать людям на трибунах разноцветные круглые значки с надписью «Г.А.В.Н.Э.» За всё время матча только одному фиолетовому значку посчастливилось обрести владельца — его купила светловолосая первокурсница из Рейвенкло в ожерелье из пробок от бутылок и странной шляпе. Приглядевшись, Рейстлин понял, что на довольно широких полях шляпы стояли вырезанные из газетных страниц маленькие человечки. Они энергично махали своими бумажными ручками. На вершине шляпы торчал пучок желтых и голубых перьев.

После долгой погони ловцов обеих команд за снитчем к радости гриффиндорцев Дин вырвался вперед и поймал его. К этому времени Гриффиндор значительно обогнал Хаффлпафф по очкам. Победу сразу же начали отмечать в гостиной факультета.

— Вы все молодцы! Если мы побьем Рейвенкло с таким же счетом, то Кубок наш! — радовался Вуд.

— Здорово ты обогнал этого Диггори, Дин! — восхитился Фред.

— Но Слизерин выиграл у Рейвенкло, а если они еще и Хаффлпафф обыграют, то у них будут три победы, — усомнилась Кэти Белл, — У нас же есть один проигрыш…

Рейстлин не ходил на матч Слизерина с Рейвенкло, предпочтя этому более интересные занятия, но из разговоров знал, что Люциус Малфой успел купить команде новые «Нимбусы-2001» взамен уничтоженным, а Драко Малфою удалось поймать снитч. Правда, большинство гриффиндорцев не считало это его заслугой — ловец Рейвенкло получила по голове бладжером и выбыла из игры, так что Драко по сути было не с кем соревноваться.

— Эй, убери этот пессимизм! — воскликнула Анджелина, — Слизерин не так уж сильно обогнал Рейвенкло по очкам, так что мы еще можем выиграть. Всё будет зависеть от счета.

— И хорошо бы Слизерин продул Хаффлпаффу, — вставил Джордж.

* * *

В третью субботу марта оборотное зелье было готово. Рейстлин наполнил стакан снадобьем, и добавил в него последний ингредиент — волос Климента. Зелье с шипением вспенилось и моментально изменило цвет с темно-серого на красный. Теперь зелье напоминало не жидкую грязь, а томатную пасту.

Рейстлин снял очки, разделся, а затем выпил содержимое стакана. Зелье на вкус походило на отвар полыни. Однако, Рейстлину в жизни приходилось пить и гораздо более неприятные напитки. Проглотив порцию зелья, чародей ощутил боль в желудке, а затем жжение во всем теле и странное чувство разбухания. Когда изменения завершились, Рейстлин вырос на фут с лишним, и теперь выглядел как юноша ростом чуть выше среднего, с короткими светло-каштановыми волосами и голубыми глазами.

Рейстлин оделся в подходящую одежду и вызвал Добби. Пора отправляться.

Добби перенес мага в безлюдный переулок Бирмингема. Отсюда следовало пройти пару кварталов до входа в волшебную часть города.

Миновав ряды однообразных коричневых домов, Рейстлин вышел к каналу. Невдалеке виднелся кирпичный мост. Рейстлин направился к нему. Дорога, идущая вдоль канала, уходила под мост. При приближении Рейстлина пара каких-то водоплавающих птиц, сидевших на краю набережной, спрыгнула на воду и отплыла.

Оказавшись под мостом, Рейстлин на ходу принялся водить рукой по кирпичной кладке. Сперва он ощущал обычную стену, но вскоре его рука легко прошла сквозь мнимую преграду. Рейстлин оглянулся и, не обнаружив поблизости маглов, шагнул в проход.