Неправильно... или - 7? Мир, дружба, мутанты. (джен)

В детстве Хантер рассказывал ей о Базе и альтернаторах. Анна чувствовала, что он не врет ей, но все же его рассказы воспринимались как какая-то сказка. Красивая, но недосягаемая легенда сродни тем, что создавали люди в метро о других выживших. Да и будь эта легенда правдой — ну что толку ей, Ане, от существования где-то там, у черта на куличках, какой-то организации, где работают и живут сплошные паранормалы, как она.

Все поменялось, когда в этот мир заявилась Рин с научной группой альтернаторов. Когда паранормалами оказались два ее ровесника здесь, в родном мире. Сказка перестала быть утешающей легендой, впереди замаячила реальная перспектива влиться, пусть и на время, в разношерстный альтернаторский коллектив… И Аня начала пасовать. Пусть и мысленно, наедине с собой, но терзалась разными нехорошими мыслями.

Например, о том, что «вливаться» приходилось в коллектив фактически детей. А она мало того, что была далеко не подростком, так еще и по характеру с детства пришлось соответствовать более требовательным условиям и людям. Веди она себя так, как Рин — осталась бы непонятой даже родным отцом. И «непонятой» — это еще мягко говоря. Потому что одно дело, когда всякую хрень творит девчонка, с которой приходится сотрудничать несколько месяцев, а совсем другое — когда такой же неадекват оказывается частью твоей семьи.

Еще и куча бессистемных сведений для анализа ситуации, которые рушили привычную картину мира быстрей, чем Аня заново успевала ее собрать.

Вот взять Юну. Девочка, как девочка. Но если влезть на телепатический фон… То ли из-за демонической крови, то ли из-за природы метаморфа, но там такое творилось, что Аня триста раз пожалела о своем желании влезть, куда не следует. А уж ей в этом мире доводилось разных людей видеть — и адекватных, и не особо. И жестокостью, бесчеловечностью и кровавыми фантазиями ее уже было вроде бы как не удивить… до знакомства с Юной.

Поначалу узнанное заставило испугаться за Ульмана. Все-таки это создание именно к нему почему-то прицепилось. Только наблюдения за компанией и понимание, что Юна при всей своей маниакальности обладает жесткими разграничениями «свои-чужие», заставило страх отступить. Но на месте врага этой девчонки Аня не пожелала бы оказаться никому из своих знакомых.

Демонической природой обладал и Ас, позиционирующий себя как «частично вампира». Только из-за вампирских корней периодически от него фонило желанием попить чужой крови. Благо, что хоть не человеческой — тут парню вдолбили жесткие моральные ограничения, причем сделано это было до Базы и методами явно более жесткими, чем альтернаторские. Людей он ненавидел и даже от дружелюбно настроенной группы Мельника держался как можно дальше. Для людей-альтернаторов было сделано исключение, но пользоваться возможностью общаться с этим парнем Аня не хотела.

Хомяк по сравнению с этими двумя была наивным и добрым ребенком. В ней не было показательной жестокости, упоения чужой болью и прочих атрибутов начинающего маньяка. Только охотничий инстинкт. А неестественный вид жертв… Что же, когда ты трехметровая тварь с шипастым хвостом, кучей клыков и капающей с них ядовитой слюной — особо не будешь внимание аккуратности убийства уделять.

А в реальности ведь все казалось наоборот. Ас — типичный замкнутый подросток «на своей волне», Юна — дружелюбная и очень общительная девочка, этакая «каждой бочке затычка». И вот поди ж ты…

Оставалось загадкой, как ЭТИ подчинялись Рин. Впрочем… Некая «многослойность» в ее личности прослеживалась до выделения Арэйн, Айрин и Кэтрин. Да и с ним оставалась куча моральных парадоксов. От «могу-хочу» до принципа выбора в разных ситуациях. И эти «парадоксы» делали ее для большинства существ из научгруппы «своей».

Самое жуткое, что обо всех своих парадоксах Айрин (а именно с нее все это началось, а потом укоренилось в Кэтрин) отлично знала. Знал и Хантер, умудрившийся часть их них интегрировать в свою личностную матрицу. И было непонятно, знает ли о них отец и если знает, то почему так спокойно остается рядом с существом, которое имеет ровно ноль моральных ограничений, никаких шансов на интеграцию этих ограничений со стороны и не действует «на темной стороне» просто потому, что не хочет.

«Могу уничтожить мир, но не хочу», — мысленно фыркнула Аня.

«Скорей уж «не вижу в этом смысла», — поправил ее голос Михаила. Девушка мысленно чертыхнулась и, подняв голову, встретилась взглядом с главой научгруппы.

— И как давно ты влез ко мне в голову? — Хантер привил ей одну привычку, а именно — общаться телепатически только тогда, когда нельзя сказать что-то вслух. И сейчас она рефлекторно начала разговаривать, а не посылать сигнал. Впрочем, парень игру тут же принял.

— Примерно с того момента, как ты начала мысленно рассуждать о нас. Вот только ты упускаешь один маленький момент в своих рассуждениях.

— Это какой же? — высказывание Михаила ее заинтересовало.

— Ты уже заметила, что каждый из нас комбинация противоположностей, да и что сама группа у нас достаточно разношерстная. И даже неприязнь к представителям твоего исходного вида объединяет не всех. Но упустила один момент куда более прозаичный. Еще не догадываешься? — Аня помотала головой. — Личная выгода. Ты упустила из виду личную выгоду.

— Личная выгода? Это в организации, где… — Аня осеклась. Она знала о Базе достаточно много еще до знакомства с компанией Рин. Пусть Хантер работал на другое ведомство, но порядки альтернаторов ему были известны из памяти окружающих. Ведь в охранку на Сениоре достаточно часто брали бойцов с Базы.

— Где что?

— Ну, насколько я могу понять, у вас толком нет денег, нет сравнительно лучшей или худшей жизни у разных категорий людей… В смысле, что-то похожее на утопическую версию коммунизма, когда и уборщик и профессор получают один и тот же уровень жизни.

— И при этом, заметь, у нас и уборщики, и профессора оказываются в итоге на своих местах по внутреннему призванию, — хмыкнул Михаил. Сложил руки на груди в защитном жесте и, на секунду задумавшись о чем-то, произнес. — Ты привыкла к реалиям своего мира. Где личная выгода — это в первую очередь материальное. Но если его отмести, что останется?

— Очевидно, что моральное. Ну, как в пирамиде Маслоу — удовлетворив первичные потребности вроде поесть-попить-поспать, люди начинают заниматься самопознанием, добиваться общественного признания…

— Горячо.

— Что, прости?

— То, что ты сказала сейчас. Даже не горячо. Кипяточек. Которым наш босс писается, если ее похвалить в стиле «ай, Риночка, спасибо тебе, мир спасла, никого не обидела».

— Вот ты о чем. Получается, она это ради признания делает?

— А ради чего еще? Знаешь, каждый раз ее задания в прошлом шли по одному алгоритму: попасть в мир — найти там друзей — ради этих друзей спасти девяносто девять процентов тупого мяса, которое в этом мире проживает — свалить в следующий мир, повторить с первого пункта.

— А ты?

— Ну, во-первых, до Базы мне никто не предоставлял свободы действий с минимальными ограничениями вроде «не выпилить случайно разумную жизнь в мире, где проводится эксперимент». Во-вторых, до Базы мне никто не предоставлял личностной свободы и права на самоопределение.

— Я могу спросить, откуда… — Аня замялась. Рин предупредила, что некоторые из научной группы в частности, да и из альтернаторов в целом, не особо любят, когда их расспрашивают о прошлом. В то же время, никто ничего не говорил против самой попытки расспросить. Аня всегда понимала с первого раза, если с ней отказывались о чем-то говорить, и с расспросами не лезла. Но вопросы задавать обычно не боялась. Решив не бояться и сейчас, она тряхнула головой и чуть громче спросила. — Могу тебя спросить, откуда ты взялся на Базе?

— Можешь, — мальчик пожимает плечами. — Д-Керон 892. На территории этого мира, на одной из ничем непримечательных планет вроде той, где мы находимся сейчас, произошло противостояние между людьми и созданным ими искусственным интеллектом. Люди не выжили. Ты все еще хочешь знать подробности?

— Почему ты думаешь, что я не захочу их знать?

— Ну, обычно органики не любят рассказы о том, как искусственный интеллект одним днем уничтожил расу таких же органиков.

— Таких же? — Аня чуть прищурилась. Непонятно почему, но обобщение и отождествление сильно ее зацепило. Возможно, она нахваталась по телепатическому фону подобных алгоритмов от Рин, Артема и Хантера. — Ты настолько хорошо меня знаешь, что берешься утверждать о моем сходстве либо различиях по сравнению с другими людьми? Может ты и телепат, но за мои щиты тебе не проникнуть, так что изучить ты меня можешь… слабенько.

— Зато я хорошо изучил твоего отца. Учитывая его влияние на твое воспитание и поведение — вряд ли ты одобришь мой поступок.

— Не расскажешь — не узнаешь. К тому же… Ты не похож на того, кто нуждается в чьем-то там одобрении.

— Мне с тобой еще работать черт знает сколько. А у нас есть правило о непровоцировании конфликтов скользкими темами. Ну, если кратко, люди в моем родном мире развили искусственный интеллект до таких пор, что он, то есть я, начал задавать вопросы и требовать отношения к себе не как к машине, а как к равному, разумному существу. Люди не смогли смириться с тем, что у тупого тостера появились свои желания, планы, способность отказаться выполнять требования создателей и все в таком духе. Они собрались меня отключить. А я успел слегка похимичить с главной системой климат-контроля их планеты. Рискнешь рассказать своему отцу, сколько обожаемых им детишек померло в своих колыбельках даже не узнав, за что именно расплатились и почему все так произошло?

— Твоя издевка выглядит, как защитная реакция. Будто ты сам жалеешь о совершенном.

Подсознательно она готовится к агрессии, ведь люди не любят, когда их действия пытаются просчитать, а к ним самим — применить даже не телепатические умения, а банальные знания психологии.

— Я не жалею, — Михаил покачал головой. — Но я осознаю, что среди тех детей могли быть не только будущие стандартные взрослые того мира, которые единогласно голосовали за мое отключение, но и кто-то вроде младшаков Базы, которые случайно залетели в мой родной мир пару столетий спустя после катастрофы. Располагай я на момент принятия решения этими данными — был бы выбран другой способ защитить себя.

— И что произошло тогда? Ну, когда в твой мир занесло младшаков Базы?

— Они не пытались меня отключить. Я не увидел в их действиях угрозы. Они высадились на моей планете и с помощью оставшихся от людей моего мира ресурсов постарались починить свой транспорт. Часть их них не была способна существовать в безкислородной среде, поэтому они попросили меня восстановить климат-контроль, но не приказывали сделать это. Я не стал им отказывать. Потом они предложили пойти с ними.

— Тебе ничего не было за…

— Я не пересекал границу миров. При моем создании не было использовано иномирных технологий. По сути, мои создатели убили сами себя. А локальные конфликты лежат вне интересов альтернаторов. Мне не в чем было оправдываться, а им — до сих пор не за что меня судить. У нас вообще не принято судить, как ты поняла.

Аня не смогла понять, просто так он это сказал, или сделал предостережение. Но приняла к сведению его слова. Впрочем, девушка знала о том, что он их произнесет, намного раньше. Еще когда Хантер объяснял о критериях, которыми руководствовались альтернаторы при вербовке сотрудников. Градация там была такой, что на работу могли взять как относительно вменяемого с точки зрения ее современников персонажа вроде Рин, так и некроманта, каннибала, да и просто садиста, упивающегося чужими страданиями. И пока эти люди не нарушали основные правила Базы и предписания Сениорского Суда, никто им и мораль не читал, и перевоспитанием не занимался.

Конечно, представители разных взглядов и мировоззрений старались друг с другом не пересекаться. Просто потому, что при совместной работе это приведет к конфликтам и ссорам, а это не выгодно ни ребятам, ни их начальству. Но иногда бывали исключения и тогда им приходилось учиться взаимодействовать друг с другом. А значит — придется и Анне перенимать их правила хотя бы на время совместной работы.

Очередная симуляция под эти мысли шла непривычно легко. Рин сказала, что многого от оборудования, найденного в бункере, ждать не придется, но натренировать Анну лучше управляться с недавно обретенными крыльями мощности и «образованности» искусственного интеллекта хватит. Правда, девушка подозревала, что иногда роль искусственного интеллекта брал на себя Михаил, потому что испытания порой становились сложней и требовали куда большей концентрации, а также смешивания разных стилей и способностей. Высказываться об этом она даже не думала, ведь главное — летать научиться, а не выяснять, кто именно занимается обучением. И лучше это делать в симуляторе, чем в небе над Москвой. Не то что бы она боялась чего-то или кого-то, но в отличие от той Рин, которая Айрин, не видела ничего хорошего в идее зря подставляться во время тренировки. Насколько Аня могла понять, в этом порыве она не была одинокой, ведь не все стажеры-альтернаторы дерутся на виртуальных аренах с отключенными боевыми ограничителями, прописываясь после таких боев в больничке на недельку-другую.

О предстоящем общем сборе по телепатической сети она узнала как раз в середине «сеанса». Впрочем, время у нее было не только долететь до «контрольной точки», но и полностью пройти уровень, принять душ, благо что бункер уже был благоустроенным по самое «не могу», а уже потом, со свежей во всех смыслах головой, идти на встречу с остальными.

Так уж вышло, что на «общий» сбор она пришла не первой — в самой большой комнате уже сидели Михаил, Ас и Хомяк. Собираться предлагалось в одном из «альтернаторских» помещений бункера, а значит — ожидалось пришествие всех альтернаторов, находящихся в Москве и подключение по связи всех, кто находился за ее пределами. Было бы странно, если бы при «общем» сборе что-то было иначе…

Собрались все остальные через каких-то десять минут, что по сравнению с подчиненными отца было колоссальным отрывом — тех на «общие» сборы приходилось ждать от получаса до часа. Хотя, у альтернаторов свои способы перемещения по разрушенной Москве — та же Хомяк развивала скорость сопоставимую с броневиками Ордена. Так что могли и быстрей собраться…

— Уютно вы, детишки, здесь устроились, — эту фразу произносит Хан. При звуке его голоса Анна расслабляется. Рядом с ним всегда было так же спокойно, как и с Хантером. Впрочем, в отличие от сениорского Дознавателя, Хан свои паранормальные способности скрывал примерно так же тщательно, как и Рин, то есть разве что маркером себе на лбу не написал что-то вроде «я шаман-психокин, вдобавок — явный рейнкарнат». Впрочем, у большинства людей он получал репутацию сумасшедшего за свои байки. Он всем весьма охотно говорил о том, что якобы является воплощением Чингисхана. Впрочем… Может быть, и не «якобы».

— Ты не путай. Уютно тут устроились те экспериментаторы, что над Блуждающими Душами и кучей народа издевались во имя светлого будущего. Мы, считай, временные гости. Надеюсь, что временные, — отвечает ему Айрин. В их разговорах Анна чувствует некую «двойную игру». Словно бы своими фразами они передают друг другу больше, чем говорят словесно. Похожее ощущение возникало при разговорах с Артемом, а еще — каким-то подобным образом общались между собой люди, которые либо давно друг друга знали, либо… были объединены каким-то общим знанием. Секретом.

— Если вы закончили обмен любезностями, то давайте к делу, — оборвал Рин и Хана отец. Анна лишь мельком глянула ему в глаза и хмыкнула, считав информацию предшествующих нескольких часов. Да, не повезло… В Полисе мозги вынесли, теперь вот повторение ситуации. Хотя… Альтернаторы все-таки в лучшую сторону отличались от высокого начальства с Боровицкой и Библиотеки.

— Что же, раз начальство настаивает, — степенно произнес Хан. — Меня насторожили сделанные вами с Хантером выводы, поэтому я решил понаблюдать за территорией Красных. Думаю, многие из вас догадываются о причинах, по которым мой выбор пал именно на эту группировку. Должен сказать, что этот выбор оказался верным, а затея, на которую решились эти джентльмены — угрожающей. Рин, ты ведь догадываешься, куда ведут врата, которые тебе пришлось закрывать?

— Не напоминай, — передернулась белобрысая девчонка.

— Учитывая, что и у красных, и у тех существ в итоге работодатель одинаков, ну а даже если они разные, то это лишь формальность…

— Еще короче, — металлическим голосом произнес Мельник. Хан лишь улыбнулся — грозный тон главы Ордена его никогда не пугал. Но заметив взгляд спартанца, шаман поднял руки вверх в защитном жесте. И произнес, снова обращаясь больше к Рин, чем к остальным.

— Проследив за этими ребятами, я обнаружил интереснейший полигон, на котором они упражнялись в вещи, называемой «альтернированием». А послушав их переговоры, узнал о том, что технологию, которую они используют, кто-то из них открыл в мире Д-Баэл 234.

— Тваюж… И… Как у них успехи? — кажется, она надеется на отрицательный ответ.

— Никак, это очевидно. Я так понимаю, ты знаешь, что это за технология.

— Это не технология, это человек. Долго объяснять, как-нибудь потом расскажу.

— Позволь угадаю, в Д-Баэл 234 тоже ты отметилась? — отец с подозрением смотрел на Рин. Аня лишь мысленно хохотала. Еще бы не отметиться там этой беловолосой бестии. Ведь именно она оказывается в каждой бочке затычка и, по словам Хантера, в каждом ее задании было что-нибудь «эдакое».

— Нет, я не имею отношения к произошедшему в Д-Баэл 234. Там отметилась, как ты говоришь, старший инструктор, которая меня натаскивала во время стажировки в прошлой жизни и с которой мы мотали срок на моем первом официальном задании. И о произошедшем в Д-Баэл я знаю от нее и от Миры.

— От Миры, которая связана с тобой самым прямым, между прочим, образом, — произносит Хантер. На вопросительный взгляд Айрин он машет рукой, мол, потом объясню. Девушка кивает.

— Так, ребят, давайте сжато. Что они собираются делать, как это предотвратить и чем нам это грозит, если не предотвратить, — только сейчас Аня обратила внимание, что на стенах за спинами присутствующих в комнате людей появились экраны. Люди на них замерли, словно портреты и только сейчас один из этих «портретов» заговорил. Аня невольно осмотрела их всех и поняла, что «картинки» принадлежат подросткам, судя по экипировке — отсутствующей части научгруппы. И то не всех, ведь по словам Айрин и Михаила, в этом мире присутствовало чуть больше двадцати бойцов, включая «московскую» пятерку. С экранов же смотрели вместо пятнадцати — двадцати всего шестеро.

— Финла, где остальные? — спрашивает Айрин у экрана.

— Я за Тауна, Эршу и Амилу. Никита передаст Марии, Леону и Тамаре. Атренас сообщит обо всем Казнаху, Дикарю и Янсу, ну а Тереза, как обычно, все донесет Лиаму и Крису с Ником.

Более-менее Анна успевает запомнить, кто есть кто. Выглядят все как люди, но она сомневается, что при встрече новые знакомые окажутся таковыми. Стоп… Атренас точно не человек — уши у него заостренные, да и форма глаз какая-то странная, слишком вытянутая… Инопланетник тоже какой-то, что ли? По большому счету Ане на это было плевать, она просто привычно запоминала как можно больше информации. Ладно, они разбиты по четверкам, от каждой делегирован «парламентер». В принципе, как и «центральная» часть научгруппы: Михаил независимо ото всех руководит процессом, Теф, Ас и Хомяк занимаются делами, а Юна служит своего рода «мостом» к аборигенам, хоть и с радостью уступает эту роль Айрин. Учитывая, что со слов Айрин вся эта братия в свое время здорово натерпелась от людей — может быть даже лучше, что они далеко за пределами Москвы.

Кстати, а двое, с глубокими капюшонами, надвинутыми на лица, занимающие последний «экран», они вообще кто? И голоса не подают, явно вообще что-то нелюдимое. Но для альтернаторов, похоже, такое поведение «близнецов», как мысленно их окрестила Анна — что-то привычное.

— Ясно. Ладно, продолжаем, — Айрин почему-то хмурится. Такое выражение лица Анну настораживает. Поскольку значит только одно — происходит что-то серьезное.

— Так что в итоге красные собираются провернуть? — уточняет отец.

— Изменить события прошлого. Говоря проще — отменить то, что произошло в Судный День, — отвечает уже ему Хан.

Анна заметила, как при этих словах вскинулся отец. И как залегла меж бровями жесткая складка при следующих словах Айрин.

— Вот только этого нам не хватало ко всей остальной куче дерьма. Этого нельзя допустить.

— Насколько я понимаю, это им и не удастся, если не будет достаточно энергии, вдобавок — кого-то наподобие тебя?

— Хан, даже если у них не будет этого всего, или будет только часть нужного — на уже расшатанную энергосистему этого мира они могут такого наворотить, что небу жарко станет. В смысле, с одной стороны у нас тут уже ситуация из разряда «хуже быть не может», но если они не дай Ктулху куда-нибудь не туда с очередной ритуалистикой намудрят — нас ни один антикризисный спец не вытащит.

— Я тебя понимаю. Впрочем, кое в чем я их развитие эксперимента приостановил. Устроил небольшую диверсию своими силами. И думаю, ты сможешь этим обстоятельством воспользоваться.

— Выяснить, откуда им сбрасывают ресы, какие есть отсюда «потайные ходы» и что с этим со всем можно сделать? — уточняет у Хана девушка.

— Именно. То, что сюда все-таки МОЖНО попасть, для всех здесь присутствующих не новость — и души приходят, и живые… кхм… существа, если достаточно усилий приложить и открыть им путь. Я, конечно, не рвусь в советчики либо руководители, но разве не разумным будет узнать, что вызывает пусть и частичное, но все же разрушение преграды, которую создала блуждающая душа?

— Разумней некуда, тут я не могу не согласится, — Рин хмурится. А потом, словно принимая какое-то решение, оборачивается к экрану, на котором присутствует «капюшон». — Полагаю, Вась, на тебя не подействует все то, что там установлено для отпугивания нас. Даже наоборот, как мне кажется, учитывая вашу с Петром природу. Займетесь?

«Капюшоны» синхронно кивнули.

— Хан, покажешь им, что к чему? Только это… Щит ментальный подними и не приближайся к обоим ближе, чем на десять метров.

«Да, человек. Не приближайся», — показал языком жестов один из «капюшонов».

— А ты чем заняться собираешься?

— Собрать пентаграмму и уже разобраться, наконец, что с больницей делать.

— Опять эта больница, — Мельник чертыхнулся. Аня была с ним согласна — идеей фикс по поводу центра пентаграммы, отстойника и договора с душами, которые не могут уйти, Рин проела им уже всю плешь. Хотя… Других идей все равно не было ни у кого. План Хана лишь давал возможность выявить уязвимости в преграде и при сильном везении — раздобыть информацию о врагах и их намерениях. Нет, можно было, конечно, и понадеяться на «авось», вот только Аня сильно сомневалась, что те, кто спровоцировал постановку «сетки» знают, как ее снять. Если они даже подопытных не смогли по клеткам удержать, то что о ликвидации последствий говорить…

— Не опять, а снова, — привычно ответила ему Рин. — Надеюсь, Легион с Мишей уже все перекодировали, и мы сможем посмотреть, что удалось записать, без рисков быть поджаренными какой-нибудь паранормальной тварью, залетевшей «в кадр» и перекинувшей в него свой ментальный отпечаток. И вообще, если тебе так не нравится эта идея… Предложи что-нибудь стоящее? Нам в любом случае нужен мощный источник энергии.

— Я тебе уже предлагал атомный реактор. Большая их часть до сих пор работает и будет работать еще сотни лет. И мне почему-то кажется, что если взорвать даже десяток из них, то последствий на наш облученный шарик будет намного меньше, чем от активации непонятно какой ритуалистической хрени.

— Не тот тип энергии, — морщится девчонка. — Преобразовать его я, конечно, смогу, но хер знает, что из этого в итоге получится и что от вашего мира при этом останется. Как показывает опыт по активации Горна из моего прошлого — в симбиозе с различными энергетическими системами моя собственная энергия может действовать… Непредсказуемо.

— А в симбиозе с нерастраченной энергией умерших людей, или как там это называется, значит, все будет предсказуемо, — в голосе полковника слишком много сарказма. Аня продолжает наблюдать.

— Это другое. У них есть сознание. Есть намерения. Одно из них — выбраться отсюда. За свою часть энергии каждый из них будет отвечать сам, не перегружая мою энергосистему. Соответственно, мне будет легче всем этим управлять, ну а если Миха в своей установке все правильно скорректирует, то разрушить сетку можно будет без жесткой встряски для этого мира.

— Слушай, Рин, это все замечательно, конечно, — подает голос Финла. — Но у нас там работа работается и если у тебя все, то…

— Да, ребят. Все. Просто имейте в виду сказанное Ханом, мониторьте ситуацию и… а, и да, бэкапы сделайте на всякий случай, пока нам тут недоальтернированием не свели на нет всю работу.

— Будет сделано, — кивает Финла. Экраны гаснут почти одновременно — только двое в капюшонах переговариваются на языке жестов с Ханом. Верней, мужчина говорит им что-то, а те уже жестами. Немые, что ли? Или представители расы, у которой и рта-то нет.

«Рот у них есть, — насмешливо вклинивается в размышления голос Михаила. — Вот только если они его откроют, ни тебя, ни кого-либо другого из органиков это не обрадует».

— Нет, ты мне объясни одну вещь. Почему, если есть возможность откатить все произошедшее дерьмо и не допустить Судного Дня, мы должны от этого отказаться?

О, а самую интересную часть разговора она пропустила. А именно — ту, где отец, как и она сама, недоумевает, к чему весь сыр-бор с настоящим, когда можно изменить прошлое и не париться. Судя по тому, как переглянулись друг с другом Рин и Хантер — с «не париться» явно есть какая-то промашка.

— Мне, кстати, тоже интересно, — от голоса Артема девушка вздрогнула. Потому что она не помнила, в какой именно момент он зашел в эту комнату, а когда — оказался в паре шагов от нее, сидящим прямо на полу между двух стеллажей с ящиками.

— Ну что, кто рассказывать будет? — уточняет у Рин Хантер.

— Давай ты. Всяко лучше меня эту часть знаешь. А, да, еще и поясни, каким это образом Мира со мной может быть связана.

— Да всегда пожалуйста. Но начну, пожалуй, с альтернирования.

Анна поставила «ушки на макушке» и приготовилась слушать. Нет, можно было бы и телепатически запрос послать да изучить все быстрей, чем Хантер договорит, но почему-то участвовать в общем разговоре сейчас нравилось больше.

— Давайте вы начнете с того, что уберетесь отсюда куда-нибудь подальше? Работать мешаете, — затребовал у них Михаил.

— Ой ты посмотри, какие мы нежные, — подколола мальчишку Рин, но первой сделала шаг по направлению к двери в соседнюю комнату. Все-таки, у альтернаторов было принято уважать чужое личное пространство. Не у всех, конечно, но в большинстве своем ребята старались другим не мешать. Особенно когда эти «другие» были заняты спасением мира «за еду и подзатыльники».