Записки Мышонка — принца и волшебника (джен)

Приближались пасхальные каникулы. Резко, без всякого перехода на Хогвартс опустилась весна. Ещё недавно мы стучали зубами в коридорах и практиковали согревающие чары, а теперь только и думали, как бы выбраться на улицу и подышать свежим, наполненным прекрасными весенними ароматами воздухом.

И хотя нас нагружали домашними заданиями сверх всякой меры, мы всё равно находили возможность улизнуть на волю. Возле озера, вроде бы очистившегося, но какого-то непривычного тихого и пустого, бывать не хотелось, поэтому мы облюбовали поваленное дерево на опушке Запретного леса. Устраивались там, пытались заниматься, хотя пальцы ещё мёрзли от порывов холодного ветра, болтали и дурачились. Полезли насекомые, и в один день Рон и Драко, наверное, полчаса гоняли по волшебным палочкам крупного синего жука-рогача.

— Это садизм! — объявила Гермиона недовольно, а Блейз, которому, вероятно, надоели комментаторские потуги друзей, отобрал у них жука, подержал немного в кулаке, слушая, как он недовольно гудит, разжал пальцы и выпустил. Мы все следили за его полётом, а Блейз проговорил задумчиво:

— Интересно, откуда его занесло? Крупноват для этих краёв. Такого скорее встретишь у нас в Италии.

В общем, нас всех время от времени одолевало странное поэтичное настроение. Наверное, так действовала весна. На последней неделе мая Гарри узнал, что им наконец-то сообщат условия третьего задания Турнира, и к девяти вечера всех участников собирали на поле для квиддича. Мы, конечно, расстроились, что не можем пойти с Гарри или хотя бы дождаться его, не нарушая правил, но пожелали удачи.

А пока мы сидели по своим гостиным и делали домашние задания, произошло нечто невероятное. Рон и Гермиона, конечно, уже знали все подробности, но для нас Гарри повторил всё с самого начала, сорвав с завтрака. Блейз только успел прихватить стопку сэндвичей и один из них тут же сунуть мне в руку. Мы выбрались во двор, и Гарри заговорил — торопливо, лихорадочно:

— Если кратко, то Людо Бэгмен напал на профессора Грюма. Все живы, но оба в Больничном крыле. Грюму прилетело каким-то тёмным проклятием, а Бэгмен вообще не в себе.

— А… если чуть подробнее? — ошарашенно попросил Драко.

Вчера вечером Гарри отправился к полю для квиддича. Оно сильно изменилось буквально за день — на нём начал понемногу вырастать лабиринт. Именно лабиринт должен был стать третьим испытанием для участников — в центре их будет ждать Кубок Чемпиона, и тот, кто первым до него доберётся, выиграет Турнир.

— Бэгмен был в полном порядке, объяснил нам правила и всё такое. Потом… — Гарри посмотрел на Гермиону смущённым взглядом, — потом Крам попросил меня поговорить. Мы отошли на нашу опушку и, ну, поговорили. Уже собрались уходить, как увидели в стороне замка вспышку. Крам опознал оглушающее заклятие, и мы пошли посмотреть. Застали только конец — Бэгмен выпалил в Грюма чем-то чёным, типа кляксы, Грюм почти увернулся, но ему помешала деревянная нога, он споткнулся, начал падать. Бэгмен вскинул палочку, типа торжествующе, и тут Грюм его достал. Мы сначала растерялись, я предложил Краму посторожить их, но он сказал, что после таких проклятий дорога может быть каждая секунда. Поэтому он наколдовал носилки, мы их уложили, и он отправился в Больничное крыло, а я — к Дамблдору.

Крам оказался прав — и мадам Помфри, и директор Дамблдор подтвердили, что, возможно, Грюм обязан ему жизнью. Если бы проклятие действовало чуть дольше, его сердце вряд ли выдержало бы.

— Чушь какая-то, — пробормотала Гермиона растерянно. — Зачем им драться?

— Пока хоть один не придёт в себя, кажется, мы этого не узнаем, — отозвался Гарри. — Не знаю, может… Бэгмен подозрительно дышал, а Грюм возьми да и пальни в него?

— Нет, — после некоторых размышлений сказал я, — если бы Грюм напал первым, драки бы не было. Он меткий, уж в Бэгмена бы точно попал.

К сожалению, в следующие несколько дней мы так ничего и не узнали. Грюма забрали в Госпиталь Святого Мунго, а к Бэгмену приставили для охраны бледного дёрганного аврора в красной мантии. И даже если кто-то из взрослых что-то выяснил, нам они докладывать не спешили. Зато Гарри получил строгое письмо от Сириуса, в котором тот отругал его и за ночную прогулку с Крамом, и вообще за попытку нарваться на неприятности.

— «Твое имя не случайно оказалось в Кубке огня. И если кто-то собирается тебе навредить, то времени у него осталось совсем мало. Держись вместе с Роном и Гермионой, не выходи поздно из гриффиндорской башни и готовься к третьему испытанию», — зачитал он нам. — Можно подумать, он сам был паинькой в школе!

— Это другое, Гарри, — серьёзно произнесла Гермиона, — мистер Блэк беспокоится о тебе.

— И, кажется, не зря, да? — добавил Драко. — Что-то явно нечисто.

— Я год проучился! — огрызнулся Гарри. — И ничего, никто меня не заколдовал, не убил, вообще всё в порядке. Так подумать — самый спокойный год у нас.

— Вот только твоё имя как-то попало в Кубок! — огрызнулся Драко. — Напоминаю, если ты забыл. Нет, конечно, хочешь умереть — твоё дело, но…

— Он прав, — добавила Гермиона, — Может, они просто выжидают? Может, задумали напасть на тебя на третьем испытании? Ты сам сказал, Бэгмен вёл себя неадекватно, вы не думали, что его могли заколдовать?

Гарри тяжко вздохнул, спрятал письмо от Блэка и проговорил, словно общался с умственно-отсталыми:

— Мы с Крамом были в ста метрах. Допустим, кто-то заколдовал Бэгмена и всё такое. Он должен был увидеть нас, так почему не напал? Почему позволил нам с Крамом уйти?

— Я не знаю, Гарри! — Гермиона вздохнула. — Возможно, хотят представить твою смерть как несчастный случай. Или не рискнули нападать рядом с Виктором: на втором туре он показал, что владеет тёмной магией.

— А ты с ним продолжаешь водиться, — явно не удержавшись, вставил Рон, на что Гермиона спокойно ответила:

— Это моё дело. Но я боюсь, что тем, кто хочет до тебя добраться, очень выгодно было избавиться от Грюма.

— Ладно, — Гарри махнул рукой, — сижу тише воды, ниже травы. и всё в этом духе. Ничего, скоро Бэгмен придёт в себя и всё расскажет.

Но он не пришёл, и вскоре аврор вместе с ширмой вокруг кровати исчезли. Поговаривали, что Бэгмена тоже перевели в Мунго.

Мы занялись подготовкой к последнему испытанию. Никто не знал, с чем именно Гарри столкнётся в лабиринте, так что он просто учил всевозможные полезные заклятия. Ну, и мы вместе с ним — за компанию. Многое Гарри уже знал по Дуэльному клубу, чем-то поделились Блейз, Драко и Рон, вспоминая всё то, чем пользовались их родные. Остальное выискивали в книгах и отрабатывали в пустых классах или на нашей опушке. Мне временами казалось, что голова вот-вот лопнет — только заклятий разом в неё ещё никогда не помещалось. Зато не оставалось места для пустых измышлений, теорий и догадок.

* * *

Отработав очередную порцию заклинаний, мы разошлись: Драко, Блейз и Гермиона отправились на арифмантику, Рон объявил, что планирует предаваться блаженному ничегонеделанию, а мы с Гарри поплелись на прорицания. Стояла жара, и были все опасения, что в классе у Трелони мы просто сваримся.

Мы угадали: в кабинете было нечем дышать. Пробравшись к окну, мы спрятались в тени занавесок, а Гарри, убедившись, что профессор Трелони смотрит в другую сторону, осторожно открыл одну створку, впуская немного свежего воздуха.

Пахло травами. Профессор погасила свет и крутила перед нами стеклянную модель солнечной системы, призывая посмотреть, под каким интересным углом Марс сошёлся с Нептуном. Под жужжание жука за занавеской я думал о том, что не люблю прорицания. Даже если они мне даются — всё равно не люблю, лучше бы не давались вовсе. Везёт Гермионе! Она уверена, что это просто шарлатанство и сказки, и ей не видится что-то страшное в ночном небе.

Гарри привязан к надгробию.

Едва ли Марс указывает на это — он вообще ни на что не указывает, просто летит, подчинённый силе гравитации, по солнечной орбите, а мы с Земли видим его — красноватую точку. Меня дедушка научил, как легко отличать в ночном небе планеты от звёзд: звезды мерцают, а планеты — нет.

Вот бы сейчас оказаться в Балморале — это ведь недалеко. Дедушка будет жарить барбекю — он считает, что больше никто вокруг не умеет обращаться с мясом, даже мой папа, даже дядя Чарльз. Особенно последний. Бабушка увезёт очередного гостя кататься на машине, и кто-то обязательно пошутит о том, что бедолаге нужны крепкие нервы и крепкий желудок. Анна устроится под яблоней с книгой сказок. У неё не будет этих строгих морщинок возле губ, она будет смеяться и есть сладости из большой стеклянной миски. Мы тоже будем там — с ребятами, все вместе.

Гарри привязан к надгробию, но я знаю, что оно принадлежит Тому Риддлу. Старшему. Мраморный ангел, вечно скорбящий о внезапной смерти молодого эсквайра, зелёная трава. Нет, не майская — сочнее и гуще. Летняя. Испачканная в крови.

Крик боли вырвал меня из полусна, я подскочил и увидел, как Гарри повалился на пол, опрокинув столик, и схватился за лоб.

— У него видение! — в экстазе воскликнула профессор Трелони, а я кинулся на помощь, пытаясь удержать его голову, чтобы он не разбил её об пол.

— Гарри! Гарри!

— Не трогай его, мой мальчик! Пусть он видит!

— Ему надо воды! — пискнула Лаванда, и тут же раздалось резкое:

— Агуаменти!

Гарри замер. Симус Финниган убрал палочку и неловко, переступая с ноги на ногу, сказал:

— Он теперь мокрый.

— Зато приходит в себя, — возразила Парвати Патил.

— Гарри! — позвал я, и он открыл глаза, продолжая держаться за лоб в том месте, где находился знаменитый шрам. — Господи, ты в порядке?

— Конечно, не в порядке! — воскликнула профессор Трелони. — Что с вами случилось, Поттер? Вы что-то увидели? Какое-то предостережение? Что же?

— Ничего, — ломким слабым голосом отозвался Гарри, сел и пробормотал:

— Кто меня облил?

— Я… — признался Симус.

— Ну, спасибо!

— Вы схватились за голову, мой дорогой! — возбуждённо добавила профессор Трелони, и её глаза за стёклами очков показались мне ещё больше обычного. — Вы катались по полу и держались за шрам на лбу. Я знаю, что это значит! Уж я-то в этом кое-что понимаю!

Гарри посмотрел на неё с острой неприязнью, которую прямо сейчас я готов был разделить.

— Мне нужно к мадам Помфри, — сказал он, вставая и пошатываясь.

— Дорогой мой, на вас явно подействовали вибрации ясновидения моего кабинета. Если вы уйдете, то лишитесь возможности увидеть...

— Я хочу видеть только лекарство от головной боли, — отрезал Гарри.

— Тебя проводить? — предложил я встревоженно, но Гарри отказался:

— Дойду. Увидимся на обеде.

Он подхватил сумку и вышел слегка нетвёрдым шагом. Я недавно выученным заклятием высушил пол, а профессор Трелони добавила расстроенно:

— Он упустил такую возможность!

* * *

— Бэгмен обвинялся в том, что передавал сведения Пожирателям Смерти. Его оправдали, но обвинения были серьёзные. А сын Крауча кричал, что невиновен, но Крауч даже не пожелал его слушать. А ещё…

— Погоди-погоди! — оборвал Блейз Гарри, который говорил так быстро, словно боялся опоздать. — Бэгмен — пособник Пожирателей Смерти?

— А Каркарова отпустили только потому что он назвал имена других Пожирателей, — кивнул Гарри. — А теперь, когда вы поняли, что сведения ценные, возможно, вы не убьёте меня за то, как я их получил.

Проще простого: Гарри влез в некий Омут памяти, артефакт, хранящий воспоминания, которые принадлежали Дамблдору. И там попал в воспоминания о судах над Пожирателями Смерти.

— Ещё Фадж считает, что Грюм просто спятил, поэтому и напал на Бэгмена. А Дамблдор… ну, — Гарри слегка сбился и пожал плечами, — Дамблдор так не думает. Ещё Крам сказал, что Каркаров советовал ему не болтать об этой драке и поменьше общаться с нами всеми. Вроде как от Хогвартса одни неприятности. На себя бы посмотрел!

Новости Гарри лишили нас обеда. Мы сидели в любимом закутке во дворе, обсуждая новости Гарри. И, конечно, ругали его за то, что он сунул нос в такую личную вещь, как память. Как можно было?! Не сразу я осознал, что Блейз не участвует в разговоре я смотрит куда-то перед собой. Перевёл взгляд и понял, что он разглядывает Денниса Криви, одиноко стоящего под деревом и как будто что-то говорящего в кулак. Это выглядело так, словно он записывал речь на диктофон. Только без диктофона.

— Блейз? — спросил я, но тот мотнул головой, улыбнулся и заметил, показывая, что слушал нас всё это время:

— Что ж, пять галеонов на то, что Бэгмен и есть тот самый слуга Сами-Знаете-Кого.

— Ну, тогда можно расслабиться, — сообщил Гарри и потянулся, зевая, — едва ли он куда-нибудь денется из Мунго.

Однако это всё ещё не отменяло главного — причины, по которой Гарри оказался в кабинете Дамблдора и сумел влезть в личные воспоминания. Рассказывать о своём не то сне, не то видении Гарри явно не хотелось, но сдался под нашим напором. В отличие от меня, он увидел не какой-то невнятный фрагмент, а сцену целиком.

Снова, как летом, тёмный заброшенный дом, снова кресло. Рядом с ним — гигантская змея и Хвост, он же Питер Петтигрю.

— Я знаю, что в кресле был Волдеморт. Знал с самого начала, — проговорил Гарри, машинально потирая шрам. — И он был недоволен. Хвост что-то сделал не так, из-за этого у кого-то возникли проблемы, и кто-то допустил ошибку и только чудом всё обошлось. Но почему-то Волдеморт сердился на Хвоста. Он наложил на него «Круциатус», Хвост закричал, и я очнулся.

На Драко было страшно смотреть, настолько он был бледен. Гермиона ковыряла кутикулу на большом пальце. Я чувствовал себя раздавленным и больным.

— Сходится… — вздохнув, заметил Блейз, — Хвост должен был помочь Бэгмену напасть на Грюма, но Бэгмен всё же справился сам.

— А точно! — воскликнул Рон, прохаживаясь по двору. — Грюм наверняка его разоблачил и решил допросить или что-то ещё. Специально подкараулил на улице, потому что знал, что он будет общаться с участниками Турнира. Слово за слово, Бэгмен напал первым, ну и…

— А Хвост тут причём тогда? — поломал его стройную теорию Гарри. — Нет, не так, — тоже встал и заговорил, всё больше возбуждаясь:

— Бэгмен был под «Империусом» Хвоста, с самого начала! Поэтому он иногда не помнил того, что делал. Ну… как с Седриком, когда он подсказал ему насчёт зеркала, а потом уверял меня, что помогает только мне. Вы же знаете, после «Империуса» голова такая пустая… Толком и не разберёшь, что делал, а что тебе показалось. Так вот, Хвост держал Бэгмена под «Империо», и Грюм что-то такое заподозрил. Тогда Хвост заставил Бэгмена напасть, но не убил, как хотел. Ещё и Бэгмен в Мунго теперь.

— А проблемы у кого? — спросил Драко. — Сам сказал, там, во сне он говорил, что у кого-то проблемы.

— У Хвоста? — протянул Гарри, явно не желая расставаться с теорией. — Нет...

— Ну, хватит! — объявила Гермиона. — Так гадать можно вечность, а мы обед пропустили и заклинаниями не занимались!

Вздохнув, мы признали её правоту, но занятия всё равно не удались. В тот же день мистер Крауч отдельно допросил Гарри и Крама, а потом пригласил меня на чай. Его кабинет в Хогвартсе выглядел точно так же, как и в октябре — в нём не появилось ни одной лишней детали, ни единого сентиментального предмета. Сам Крауч показался мне несколько уставшим, но неизменно собранным и строгим. Педантично разлив чай, он спросил:

— Вы что-нибудь слышали, Ваше Высочество? Грюм ведь был вашим телохранителем…

— И остаётся им, — напомнил я, потому что это «был» неприятно царапнуло слух.

— Разумеется, — тут же кивнул Крауч, — и я знаю, что он высоко ценит вас. Возможно, он упоминал о каких-то подозрениях? Говорил о Людо Бэгмене?

Я постарался вспомнить наши разговоры с Грюмом, но ничего такого не приходило на ум. Поэтому я спросил:

— Вы думаете, Грюм хотел задержать Бэгмена?

Крауч вздохнул и признался суховатым тоном:

— Мы понятия не имеем, чего на самом деле хочет Аластор Грюм. Он был отличным аврором, но в последнее время сильно сдал. Впрочем, подозреваю… он никогда не доверял Людо Бэгмену.

— Из-за того что его судили, сэр?

— Вы знаете об этом?.. — Крауч поджал губы. — Да, судили, и Грюм считает личной неудачей тот факт, что Бэгмен не получил даже штрафа. Я, признаться, тоже.

Конечно, я не стал говорить об этом вслух, но мне подумалось, что Краучу больно вспоминать о том, как Бэгмен вышел на свободу без обвинения, в то время как его собственный сын попал в Азкабан. Что с ним теперь? Жив? Умер?

— Что ж, я не смею более злоупотреблять вашим вниманием, Ваше Высочество, — проговорил Крауч, тонко намекая, что мне пора.

— Спасибо за чай, сэр, — произнёс я и спросил, уже вставая:

— Как себя чувствует профессор Грюм?

— Боюсь, его состояние стабильно-тяжёлое, — сказал Крауч. — Чем бы его ни заколдовал Бэгмен, это заклятие тёмное и специфическое. Попади оно в цель, Грюм был бы уже мёртв.

Я сглотнул вязкую слюну, кивнул и спросил:

— А Бэгмен?

— Не говорит. Отдыхайте, Ваше Высочество. Не сомневаюсь, скоро это дело будет раскрыто. Я слышал, вы помогаете мистеру Поттеру подготовиться к последнему испытанию?

— Да, сэр.

— Желаю удачи. Мистер Поттер показал себя достойно на прошлых турах, думаю, он справится и с этим.

Хотелось бы верить, что Крауч прав.