Неправильно... или - 7? Мир, дружба, мутанты. (джен)

Расположиться на разговор решили в тишине «склада», где альтернаторы по своей привычке устроили срач из разбросанных частей оружия, каких-то непонятных запчастей, пары книжных шкафов… Когда они все это успели натаскать, Хантеру было непонятно, хотя учитывая телекинез Тефианы и феноменальную грузоподъемность что Аса, что Хомяка, вопрос дурацкий. Да и в бункер у научгруппы отдельный вход, так что вопрос «как не спалиться» перед ними тоже особо не стоял — в этой части Д-6 можно было устроить шикарную дискотеку, а не то что жить и работать впятером. И никто ничего не услышит.

Ринка осталась, то ли послушать решила, то ли… Ах, да, вопрос Миры он некстати поднял, заинтересовал девочку. И интерес ее был понятен, поскольку Мира в ее понимании была всего лишь «косплеершей Убивашки и подругой инструктора, с которой пару раз пересеклись на полигоне и во время совместных попоек у все того же инструктора». Вот и не укладывалось у Айрин в голове, каким образом та могла быть с ней связана. А ведь логикой могла бы дойти, если бы в правильном направлении подумала…

— Что же, я начну с альтернирования. Как вы думаете, откуда взялось название «альтернаторы»? Рин, ну ты хоть должна знать…

Аня и Артем переглянулись друг с другом, но мыслями своими не делились.

— Если честно, я не особо этим вопросом задавалась. Просто… Ну, мы же вроде как альтернативное будущее создаем, вот и сказал кто-то, а там кличка прицепилась, потому что удобно и необычно, — выдвинула теорию Рин. Хантер мысленно рыкнул на нежелание девчонки учить историю в свое время, но комментировать происходящее не стал.

— Преобразование одного типа энергии в другой. Ваша братия ведь именно этим в итоге занимается, верно? Я сейчас не только Творцов в виду имею, но и вообще любое существо с Базы. Было до вашего прихода так, после него в мире все стало иначе, — пожал плечами Мельник.

— Очень близко. Видишь ли, после первого противостояния возникло очень много локальных конфликтов. Не буду тебя утомлять всеми подробностями, но когда-то, кому-то в далеком прошлом пришла идея о том, что можно воспользоваться имеющимися брешами для того, чтобы нормализовать структуру мироздания через альтернативное прошлое. Вот только ребята очень крупно просчитались и не учли специфику оси синхронизации временно-пространственных потоков. Вот представь, душа уже готова на новую разнарядку идти, у нее и частота поменялась, и энергетическая структура перестроилась, а вдруг она раз — и обратно просыпается в том теле, где была до этого. Тут и вытесненные воспоминания об альтернативном будущем, и, что хуже — всякие демонические твари, занимающие «пустое» тело. Ну, если душу уже воплотившуюся из изменений в прошлом обратно выдернет…

— Но у нас сейчас все души заперты здесь. Они ведь нигде еще не воплотились, а значит…

— А значит… Скитался ты призраком по туннелю двадцать лет, а потом тебя хопа-на, в тело обратно. Мельник, восемьдесят процентов людей при этом получит психические расстройства. Про суицидальное поведение и проблемы с проходом Черты Миров в дальнейшем я вообще молчу.

— Ясно.

— Если тебе нужны подтверждения моим словам, я могу тебе показать файлы «Пандоры». Они в свободном для изучения доступе как раз для того, чтобы всякие любители перекраивать реальность не совались, куда ни попадя, — при этих словах Хантер, как ему казалось, многозначительно посмотрел на Рин.

— Я надеюсь, ты не всерьез ставишь меня в одну линию с мудаками сродни тем, что кашу здесь заварили? — вскидывается девчонка.

Эти слова заставляют потупиться. И впервые в жизни произнести в ее адрес.

— Извини.

Быстро, скомканно. Потом сразу переключиться на объяснения по поводу вновь начатых экспериментов в области альтернирования.

— Еще до появления Айрин на Базе ее инструктор, на тот момент бывшая лишь младшим альтернатором, случайно оказалась в мире Д-Баэл 234.

— Ага, случайно, — фыркнула Айрин. — Всего лишь сработал призыв, такие мелочи.

— Сейчас сама рассказывать будешь, — тут же пообещал ей Хантер. Эта реплика заставила девушку поднять руки вверх скопированным у Хана жестом.

— Этот мир находится в Секторе Технотрона, который практически полностью изолирован от других миров еще со времен Первого Противостояния. Населенный мир там только один, все остальные — безжизненная пустыня. Притока новых душ нет, разве что паранормал какой на рейнкарнацию туда попадет. При этом уже существующие души раз за разом перевоплощаются в одном и том же мире. Именно этими особенностями сектора Технотрона объясняют удачно завершенный эксперимент с альтернированием, который спонтанно провели Электра и Мириам де Грейс, она же Мира — прорвавшееся из альтернативной реальности существо, которое является так называемым альтернативным отражением человека, который продолжает жить и здравствовать в мире Д-Баэл 234. В альтернативной реальности, откуда пришла Мира, из технотрона явился один не очень хороший товарищ, который уничтожил не только Д-Баэл 234, но и Базу Контроля Временно Пространственных Потоков. В нашей реальности у Электры и Миры с помощью местных помощников получилось остановить его.

— А как же вся та муть, которую ты нес про недопустимость альтернирования? Раз последствий не наступило, значит — есть способ все менять без них?

— Электра — хранитель артефакта Времени. Страж Грани Времен наравне с Пространственником. Кроме того, в том эксперименте была замешана уже известная нам Ошибка Мироздания. То есть Айрин.

— Хантер, не пори чушь. Как я могла быть там замешана, если на момент Элькиных приключений в Технотроне Арэйн уже была мертва, а я — не успела не то что на Базу прийти, но даже в своем мире родиться.

— А ты подумай. Ничего в голову не приходит? Давай я тебе расскажу интересную историю. Мириам де Грейс, как и Эмили Колдуин, не является Творцом. Но при этом она какое-то время была способна уничтожать души противников. Занятный парадокс, не правда ли?

— Ой, да что тут занятного, — Шепард фыркает, складывая руки на груди. — Если я Мельнику дам свой меч, или тебе, то вы тоже сможете чужую душу выпилить. Это же азы, которые новичку известны — принявший дар Творца становится проводником его воли, или как-то так... А если дать мое оружие по доброй воле вообще любому человеку, то он хоть и души рубить не сможет, но всяких там демонов да прочую нечисть прихерачит запросто.

— Знаешь, Рин, а я уже обо всем догадался. Но до тебя все еще не дошло, хотя вроде обычно ты быстрей соображаешь, — со смешкой комментирует Мельник.

— Рин, я тебе даю последнюю подсказку. В альтернативной реальности Эмили, то есть Мира, попала на Базу не сразу. И если в этой реальности Элис притащила ее с задания и зачислила в третий отряд, то попади Эмили на Базу позже, то…

— То она попала бы в пятый отряд. В мой отряд, — Рин хлопнула себя ладонью по лбу. — Получается, что она уничтожала души…

— Мечом, который в ее родной реальности ей отдала Айрин Шепард перед тем, как погибнуть. После того, как риск появления той реальности был исключен, оружие из рук Миры исчезло. Чтобы потом появиться в твоих руках, не так ли? Ты ведь в Секторе Технотрона свои мечи обнаружила, верно?

— Да, но…

— Но у Артефактора Воздуха парные мечи всегда были неделимы. Нельзя было передать один другому человеку, а один — оставить себе. Вот только ты можешь сделать что-то подобное. А значит…

— Так, ребята, это все замечательно, но вы сейчас нас всех в такие дебри затащите, что до ночи из них не выберемся, — прервал их разговор Мельник. — Суть понятна. Стечение обстоятельств привело к тому, что случайная попытка альтернирования оказалась успешной. И некие недалекие умники решают ее повторить здесь, в моем мире. Всякие мелочи вроде специфики того мира, замешанности во всем Айрин и этой вашей Электры ими полностью игнорируются, в удачное стечение обстоятельств они не верят и в итоге — могут устроить нам еще больший пиздец, чем есть сейчас. Ничего не пропустил?

— Ничего, — Хантер издает тихий смешок. — Но это объясняет, что в этом мире делал один из Творцов, а также — почему сюда притянуло сначала меня, а потом уже и Рин.

— Почему тогда тот урод с телебашни не знал о Рин? Ризенхельц, или как его там…

— Ну, в таких конторах все работает по принципу необходимого знания. И никто не будет простой шестерке из аборигенов все рассказывать. А то, что шестерка воспользовалась какими-то наработками хозяев и едва не устроила «дивный новый мир»… Так это либо недоглядели, либо вроде бы как недоглядели, чтобы посмотреть, что из этого получится.

— И с янхарами тоже недоглядели? — уточняет у Хантера Рин.

— Опять же, либо случайно, либо намеренно. По сути, этот мир превратили в гигантский тестовый полигон. Сначала уничтожили большую часть населения, потом уничтожили большую часть выживших. Следом янхары, сейчас вот альтернирование. У этих ребят богатая фантазия, вы в этом похожи.

— Вот как? — голос девушки изменился. От одного этого тона в помещении температура воздуха, казалось, упала градусов на пять. Почувствовал это, судя по всему, не один Хантер — Аня и Артем ощутимо передернулись, только Мельник остался спокойным. Словно не заметил ничего. Или умело сделал вид. — Интересные выводы.

— Я не хотел сказать, что… — начал было он.

— Ты сказал то, что сказал, Дознаватель.

— Я больше не…

— Ты никогда не перестанешь им быть. Знаешь, я думала, что ты действительно что-то понял за время пребывания здесь, но ты как был, так и остался типичной сениорской подстилкой. Поставил меня в один ряд со всякими уродами, спасибо.

— За словами следи, — Мельник вскочил на ноги и схватил рукой Айрин за шиворот. Миг — и серые глаза смотрят уже на него. Сталкиваются с таким же точно взглядом. Серым. Металлическим. Взглядом человека, который не намерен отворачиваться первым.

— Не то что?

— А тебе обязательно надо, чтобы что-то было для того, чтобы ты унялась и не начала раздувать скандал из ничего? Такое ощущение, что Хантер тебе не фразу не так сказал, а ножик в спину воткнул.

— Дело не в том, что он сказал, а в том, что он меня до сих пор считает… Что я, как и все они… Я же никогда ни одного человека просто так… — металл во взгляде исчез. Губы задрожали. А потом Рин выдралась из рук полковника и бросилась к выходу из комнаты.

Мельник лишь посмотрел вслед ей и покачал головой. Обернулся к Хантеру. И произнес только одну фразу.

— Переборщил ты, братец. Она ведь действительно не какой-то двинутый экспериментатор, которому на все и всех срать, а уж если и нарушает эти ваши предписания и конвенции, то явно не без веских причин. Я к тому, что если бы не ее наплевательское отношение к правилам, мы бы все уже, вероятно, трупами были.

— Да знаю я, — Хантер махнул рукой. — Сейчас остынет, пойду извиняться.

Это произнеслось само собой. Как и извинения до этого. Потому что сейчас он чувствовал себя реально виноватым. Если в прошлом отношение к Айрин можно было оправдать правилами организации, в которой он работал, и долговременной предвзятостью к любым нарушениям, то сейчас… Он сам побывал на ее месте. И что? Конвенцию тоже начал нарушать едва ли не с первого дня пребывания здесь.

— А вот это уже дело. В смысле, будет плохо, если ее можно будет подловить на «даже твои союзники не ценят того, что ты делаешь».

— Это будет очень плохо, — неожиданно подает голос Аня. — Потом расскажу, — последняя фраза идет Артему, который дернул ее за рукав, собираясь что-то спросить. — Ладно, если на этом все, то я обратно симулятор мучать.

— А я бицуху качать, угу, — угрюмо буркнул Артем. Хантер лишь мысленно хмыкнул. Отношения с физической подготовкой у парня не особо-то ладились. Как, впрочем, и у всех новичков что с Базы, что здесь, в Ордене. Нет, если приходил кто-то с опытом и после заварушки, то с этим делом проблем не возникало, а вот полная «зелень»… Ну, не Артем первый, не он последний, а человека из парня делать надо, пока время свободное есть.

Когда за молодежью закрылась дверь, Хантер внимательно посмотрел на Мельника.

— Ты дыру во мне просверлишь.

— Просто пытаюсь понять, как ты это сделал.

— Что сделал?

— Ну, знаешь, обычно другие люди в таких ситуациях стараются смотреть в сторону и побыстрей сворачивать разговор. Не знаю. Есть в такие моменты в ней что-то… жуткое.

— Плевать, — пожимает плечами глава Спарты. — Жуткое, не жуткое… Если кто-то перегибает палку, я молчать не буду, ты меня знаешь. Да и насчет жуткого… Знаешь, будь на ее месте кто-то вроде меня, то уже были бы мертвы как минимум трое из тех, кто сейчас остался жив и невредим.

— Аж трое? — Хантер знает только о двоих провинившихся, которых Айрин не стала убивать, вместо этого предпочитая «перевоспитывать». Верней доверить «перевоспитание» Ризенхельца Безымянным, а Владимира — научной группе.

— Ну сам смотри. В Д-6 я напал на нее дважды. Сначала под влиянием твари с реакторного уровня, потом — когда меня на нее натравили перед походом в Останкино. Я бы еще при первом эпизоде пристрелил, а потом уже разбирался, почему это левый мужик, которого я знаю всего лишь несколько дней, на меня с ножом бросается. Рефлексы, знаешь ли, никто не отменял. Ризенхельц с Владимиром, опять же… Мда. Кстати, а ведь ту тварь, что от красных к нам пыталась пробраться, тоже Владимиром звали. Что-то не везет нам на них в последнее время, — полковник невесело усмехнулся и полез за сигаретами. Хантер молчал.

В голову снова лезли те, чужие воспоминания. Активация Горна, когда Айрин едва не погибла, спасая Д-Сигма 415. Судьбы Сарена Артериуса и Бенезии Т’Сони, которых ей удалось выдернуть из-под контроля врага. Память о расе Левиафанов, сначала относящихся к Шепард, мягко говоря, враждебно. Архонты-Жнецы, опять же. Да и в других реальностях… Дарина Мейсер — перебежчица из «Темного Демиурга», примкнувшая к отряду Электры после знакомства с Рин, с которой вряд ли бы стал разговаривать и уж точно не стал бы доверять кто-то другой. Куча всех ее друзей-приятелей из Д-Омега 89, часть из которых любой другой при тех же обстоятельствах просто убил. Да и в родном мире, уже будучи Кэтрин Андерсон… Почему она, когда ее предали в Братстве Стали, не смогла перебить их всех? Может, чувствовала подсознательно, что те действуют не по своей воле? А Шеллад? Она злится на него за ту подставу, но в ее намерениях по отношению к нему даже сейчас нет желания убить. В этом что-то было не так. Что-то… Неправильное. Непонятное Хантеру. Впрочем, Ошибка Мироздания не могла быть правильной по определению.

И именно из-за факта ошибки к ней все относились настороженно. Все, кроме человека, который был таким же странным. Который тоже, имея множество возможностей, выбирал не всегда самый простой, но самый правильный для себя путь. Ведь что мешало Мельнику не заморачиваться со Спартой, спасением гражданских, очисткой Метро и поверхности от мутантов, а податься в банальные… Пусть даже не бандиты, а какие-нибудь наемники. Уж с его навыками не пропал бы. И, возможно, сейчас бы жил куда более… Кучеряво? Или как там говорят по этому поводу на «бандитских» станциях…

И Рин тоже. Ведь звали ее к себе Кардваны. Ведь есть у нее связи и в других кланах. Могла бы найти себе, в конце концов, на той же Базе более благодарную и куда менее пыльную работу. Но нет — вместо этого она мотается по «горячим точкам» в отсталых реальностях, ловит шишки «за лояльность к низшим мирам» и… Раз за разом совершает те же ошибки. Но ошибки ли это в итоге?

Нет, все-таки зря он на нее так. Ляпнул, не подумав, в итоге и ей по самому больному месту попал, и сам теперь успокоиться не может. Раньше, еще до установки личностной матрицы Рин, ему было все равно, что о нем подумают окружающие. Впрочем, нет. Это было еще до установки матрицы. Ведь больше всего на свете он боялся после того, как Мельник узнал всю правду о нем, что от него отвернутся. Что его сочтут… Монстром каким-то. За телепатию. За прошлую работу, которую нельзя было назвать, как он понимает сейчас, такой уж хорошей и правильной. За полное отсутствие того внутреннего стержня, который был у людей со стальными глазами и который заставлял их бороться за себя и своих близких, без страха смотреть в такие же стальные глаза и улыбаться в лицо смерти.

«Тебе надо поэмы писать», — вклинился в мысли голос Анны.

«Какие люди в моей башке. Чего тебе?»

«Мне, пожалуйста, фон раздрая сбавить на пару градусов. Тут от вас с Рин набрасывается это дело на Артема, а с него из-за того, что мы все-таки «присинхронизировались», бьет уже по мне. Уже накатывают мысли о никчемности бытия и тщетности всего материального, хочется побрить башку и уйти искать Шамбалу, ну и развести с кем-нибудь философскую беседу на извечные темы добра и зла. Просьба вернуть все обратно в рабочий режим, на ботов философские беседы не действуют».

Сквозняк прошелся по ногам, забираясь под теплые штанины. Это Мельник понял, что Хантер выгрузился в телепатическую беседу и отправился по своим делам, благо что их у полковника всегда было навалом. Бывший же дознаватель глубоко вздохнул и отправился в сторону полигона. Именно оттуда фонило «раздраем», что давало понять: разговор легким не будет.

* * *

— О, и когда вернуться успела… — в очередной раз посмотрев на часы, Ульман заметил, что на рукаве снова возник нож с зеленой рукояткой. Осмотревшись, боец щелкнул пальцами по ней, вызывая Юну на диалог.

Охранять одну из внутренних дверей бункера было совсем уж скучно, особенно если учесть, что напарников у него на столь «ответственном» посту не предусматривалось. А ведь настрой ребята-альтернаторы автоматику, не пришлось бы полковнику ставить «швейцаров» до тех пор, пока не разберутся с починкой механизмов орденские спецы. Впрочем, альтернаторы все поголовно придерживались правила «не помогать людям в тех вещах, с которыми они могут справиться сами». Та же Айрин во время перехода к Д-6 прикрывала их щитами от пытающихся вцепиться в горло носачей, но даже не думала накрыть всю группу защитным куполом и «ребята, вы посидите тут тихонечко, а я всю работу вот прямо сейчас сделаю». И правильно делала, надо сказать — ведь по опыту той же Кэтрин можно было утверждать, что люди с легкостью садятся на шею и свешивают ножки, как только чувствуют запах халявы.

На щелчок девчонка реагирует, принимая «человеческую» форму.

— Что? Стоишь, скучаешь и не знаешь, что нового в мире происходит? — поддевает она его.

— Да вот думал, может ты новостями какими поделишься. Вроде Хан что-то такое важное на хвосте притащил, что его не только сюда пустили, но еще и всех собрали.

— Да нихера нового, на самом деле. Ну, в смысле, Хан выяснил, что красные помогают каким-то пока неизвестным товарищам с дерьмовым экспериментом. С больничкой что пока неясно — Легион и Мишка еще расшифровывают записи и обезвреживают их.

— Ясно. Но могли бы и меня позвать на вечеринку, хоть бы познакомился с остальными твоими приятелями.

— Это плохая идея, — Юна качает головой. — В смысле, те из нас, кто знакомиться хотят, сами на контакт с людьми идут. Вот как я, например. Остальные очень уж не любят вашего брата. В смысле, обычных людей. Ну, в смысле, у нас там большая часть научгруппы выросла в по лабораториям в качестве подопытных, причем чаще всего в эти лаборатории продана или сдана обычными родителями.

— Вот ублюдки, — боец почувствовал, как в душе шевельнулось что-то не очень хорошее. Подобных родителей он видел в Рейхе, а иногда — не только на территории фашистов. Да и собственная биография, которой он не делился ни с кем, кроме полковника, усиливала ненависть к подобным кадрам.

— Пф. Обычная практика для таких, как вы. Если дите чем-то отличается, не дай ктулху — либо пытаетесь сделать «нормальным», либо торопитесь избавиться.

— Ну, всех-то под одну гребенку не ровняй. Я бы не стал. В смысле, если ребенок живой, здоровый, но с хвостиком там, или с шестью пальцами, то какая, к чертям собачьим, проблема может быть?

В груди заворочался ком. Стало тяжелей дышать и пришлось отвернуться, чтобы не показать своего лица сейчас. Уж слишком этот разговор был… И ведь не сменишь тему — непременно начнет расспрашивать, докапываться…

— Вот родится у тебя метаморф, тогда посмотрим, как ты запоешь, — фыркает Юна.

— Не родится… — ком подходит к горлу. Рука с силой бьет по бетону, сбивая в кровь костяшки.

— Что? В смысле, как так-то? — Ксифенг опускает руку ему на плечо. Обернувшись, Ульман сталкивается с темным, привычно нечитаемым взглядом. И, сам не зная, почему, начинает говорить. Точно так же, как доверился Мельнику много лет назад, от выкладывает что-то очень личное этой девочке из далекого мира вне времени и пространства.

— Это обычные последствия радиационного воздействия. Вряд ли ты об этом знаешь, так как сама не человек, да и вашим это все, как я понял, по барабану. А нам вот нет. В худшем случае ты в итоге умираешь от какого-нибудь рака или еще какой блядской хрени, в лучшем — у тебя шанс завести здорового ребенка чуть ли не один к миллиону. Думаю, понимаешь, что три сотни взрослых мужиков не монахами живут, а детей у нас десять человек на весь Орден, да и те по большей части приемные.

— Охтыж… Извини. В смысле, я правда не знала, — Юна виновато потупилась. Вздохнув, Ульман протянул руку вперед и потрепал девчонку по волосам.

— Если бы я не пошел в Орден сразу, как только смог оружие в руках держать, то у меня могла бы быть сейчас дочь того же возраста, что и ты. Или сын. И я знал, что этого, скорей всего не будет. Но, понимаешь… Не мог я не пойти. Мельник мне отца заменил, да и остальные в Ордене… Я бы сам себе противен был, если бы остался ровно сидеть, пока они все в зубы мутантам да под радиацию…

— Слушай, ну, когда мы сетку снимем, сюда ведь души массово пойдут на респаун. И детей больше будет. В смысле, ты можешь кого-нибудь на воспитание взять. То есть, я знаю, что родных это не заменит и… Что-то я совсем не то говорю, да? День какой-то дурацкий, сначала Хантер с Рин поцапался, теперь я вот тебя обидела…

— Все нормально, — поспешил заверить девчонку Ульман. — Это я тут расклеился, как размазня. Бывает со мной такое раз в лет в двадцать. Тоже, видать, день не тот. А что там Рин с Хантером? — поспешил перевести тему он.

— Ну, я вообще-то не должна была этого слышать, просто после брифинга они не заметили, что я не ушла. То есть я не то что бы нарочно подслушивала, но стало интересно и…

От этих оправданий Ульмана пробило на смех. Ксифенг сейчас напомнила ему его самого в том же возрасте. Он тоже любил греть уши где не попадя и лезть туда, куда не следовало.

— Да ладно, рассказывай давай, что услышала.

— Только ты это… Чтобы никому…

— Я могила. Ну, в смысле, Хантер же все равно у нас всех по головам, как у себя дома, но чтобы я кому-то рассказал — такого не будет.

— Ну, если кратко, то Хантер додумался подъебнуть Рин по поводу того эксперимента. Звучало все так, мол, подобное запретили, чтобы всякие умники вроде нее не лезли и не портили Мироздание. Вот только он не учел, что Рин… Ну, она натурально ни одного человека не убила «вот просто так». И не играла с чужими судьбами, хотя могла бы. Наоборот, всегда помочь старалась. Мы дело мира Д-Цельсий 506 в учебке разбирали, и тот трюк с влиянием намерений, когда она Второе Противостояние остановила не потому, что мечом махала направо-налево, а потому, что позволила себя убить. Добровольно с жизнью своей рассталась, понимаешь? И этим все изменила. Ей жизни не жалко за любого из нас, включая Хантера, а этот мудак ей такое… — Юна насупилась и шмыгнула носом.

— А ты-то чего бесишься? Будто для тебя это тоже личное.

— Знаешь, мы вообще сениорских не особо жалуем. В смысле, вот оказываешься ты в жопе мира, из этой самой жопы мир вытаскиваешь. Жрешь что попало, спишь где попало, подставляешь свою задницу, которая даже у метаморфов хоть и неубиваемая, но побаливает периодически. У тебя ни ресурсов, ни поддержки толком, а потом… А потом тебя берут за ушко — и на солнышко. И вот эти выхолощеные ублюдки, которые ни разу в жизни не были на нашем месте, которые стреляли только в тире, у которых на руках друзья никогда не умирали… — девочка запнулась и крепче стиснула зубы. — И они вот берут и нас судят. Ну как так? Разве правильно это? Пусть нам приговоры наше начальство выносит! Пусть нам вину прописывают Дэвид, Лекса, Линайя, Армаин… Пусть это будет кто-то, кто бывал на нашем месте! Кто знал, каково это — когда у тебя нет выбора между «сдохнуть» или «подписаться на гарантированное самоубийство, но с шансом спасти хоть кого-то». Знаешь, умом-то я понимаю, что закон должен быть один для всех, что есть какие-то правила, которые нарушать нельзя и все такое. Но эти… У них же в душе никакого закона нет. И души там нет и не было никогда. Законы поменяют — и они тут же с этими правками соглашаются, наплевав на причины и последствия этих изменений. И то, как они к Айрин относятся… Ее же Суд Истины отпустил, сущности признали чуть ли не святой, все сканирования и проверки показывали всегда, что она просто неспособна на всякое дерьмо, потому что моралка там такая, что все эти крысы сениорские отсасывают. А этот ей все равно… Ублюдок. А Мельник еще и вроде как вступился за него. В смысле, я-то понимаю, что он их тупо разнял до того, как кинутся рожи друг другу бить, но по мне — лучше бы Рин этому куску дерьма по морде настучала.

— Ну не надо совсем уж загонять на него. Знаешь, Хантер — мужик нормальный. Я его, считай, двадцать лет знаю. И он здесь тоже и в переделках бывал, и жизнью ради наших рисковал. И ради меня в том числе.

— Ага, он рисковал, как же. Да эти Дознаватели — они же как чистые флешки. Какую прогу записал, такая и работает. А некоторые проги, типа Айрин — они же вирусные дохера. В смысле, ты общаясь с ней можешь всякого эдакого нахвататься, а тут он в мозги себе ее психоматрицу засунул при допросах, а после контакта с янхарами — вообще большую часть личности своей с нее нарезал. Или ты думаешь, что просто так что Мельник, что вы все с ней закорешились сразу? Да вы, считай, ее двадцать лет знаете. Ее, а не Хантера. Потому что нет никакого Хантера и не было никогда.

Случайно глянув в сторону, Ульман заметил, что одна из теней сместилась немного левей. И тень эта стояла за их спинами. Уже оборачиваясь, он знал, кого там увидит. Ведь закон подлости должен срабатывать всегда, и если день у большинства встреченных людей не задался, то подобное должно было произойти и с ним.

Потому что он почему-то сразу поверил в правоту слов Юны. Уж слишком похожи были выходки Рин на то, что творил раньше Хантер. И как-то очень легко представлялось, что на месте Охотника Рин протягивает ему, ребенку, лист с нарисованной морзянкой, без чтения нотаций и лишних расспросов. Что именно Рин знает его лучше, чем кто-либо другой, но никогда не позволяет себе использовать эти знания во вред. Что это Рин как тогда, в Д-6, так и раньше, много лет назад, идет где-то рядом и от знания, что в темноте есть тот, на кого можно положиться, ему самому, совсем зеленому новичку, становится спокойней.

Судя по всему, Охотник считывает его мысли. Привычно уже. Без лишних вопросов. И может быть, он собирался что-то сказать, или сказал бы что-то нужное Ульман, но присутствие Дознавателя замечает Ксифенг.

— О, а фишку подслушивать по углам он у Рин скопипиздить не мог. Это уже… чье? Мое под шумок стырил? Или среди местных еще одного донора нашел?

Хантер дергается, как от удара. А потом разворачивается и уходит прежде, чем Ульман успеет остановить его и что-то сказать.

— Юн, ты бы заткнулась, — укоризненно произносит он, когда Дознаватель исчезает за поворотом коридора. Пусть даже Хантер на самом деле — лишь отражение личности Айрин, но все же нельзя было говорить о нем все то, что наговорила тут Ксифенг. Даже если это правда.

«А это и есть правда», — отмечает внутренний голос. Ульман пытается его заткнуть, но тщетно.

— А то что? Ты не беспокойся, напасть он на нас не сможет, это я тебе гарантирую. Он же на психоматрице Рин работает сейчас, а она серьезный вред своим не причинит ни при каком раскладе.

— Не в этом дело, — Ульман качает головой. Но не успевает ничего пояснить — в дальнем конце коридора слышны шаги. Только бросив взгляд на часы боец понимает, что время до пересменки пролетело слишком уж незаметно. К тому моменту, как рядом с ним оказывается Стас, Юна уже успевает превратиться в ножик и занять свое «законное» место на его рукаве.