Dark sky, bright stars | Тёмное небо, яркие звёзды (гет)

— Не дёргайся.

Элис с самым сосредоточенным видом перебирала своими маленькими пальчиками что-то вне поля моего зрения — в районе затылка. Стоя сбоку и упираясь коленкой в край кровати, она, разумеется, со своим ростом не доставала до нужной высоты — поэтому навалилась на меня практически всей своей миниатюрной тушкой, решительно доплетая свой очередной шедевр из моих вихров.

— Ай, Элис, нежнее!

— Ещё немного.

— Если я ещё хоть раз в жизни влезу с тобой в какой-нибудь спор…

Элис на это только поджала губы в скрытой усмешке, которую я не увидела из-за своей неудобной позы, но явственно услышала.

За время каникул я так редко её видела, что успела соскучиться. Именно поэтому даже не задумалась лишний раз о том, что спорить с этой мелочью — не лучшая идея. Даже если мои магические волны, как их обзывает Эммет, блокируют её собственные способности.

Она — ходячее воплощение коварства в обличье милой девочки с безупречным чувством стиля и странной любовью к экспериментам с чужим. Я уверена, что и здесь она нашла возможность сжульничать.

— В этот раз все было честно, — с невинной улыбкой заметила Элис и, наконец, отстранилась, осматривая результат своей работы с видом великого художника (я бы пошутила про художника, но не буду). — Готово!

Я подняла голову и посмотрела в зеркало, которое она предусмотрительно придвинула. Мои волосы, которые обычно жили по собственным законам, теперь были заправлены в сложную, замысловатую конструкцию из кос, завитков и, кажется, даже небольшой драгоценной шпильки в виде лунного цветка.

— Я похожа на героиню сказки, — пробормотала я, поражённая.

— Именно, — довольно кивнула она. — А теперь — вон из пижамы. У нас с тобой ещё обновление гардероба.

Я театрально всхлипнула, подняв на неё щенячьи глазки:

— Мы опоздаем в школу. А сегодня первый день семестра...

— Не обсуждается. — Она мягко улыбнулась. — И я соскучилась.

Чёрт с ними, с гардеробом и школой. Ради такого момента можно было и потерпеть.

— Так ты расскажешь, где была? — пальцы от скуки потянулись к локону, чтобы начать привычно перебирать, после чего получили легкий шлепок от Элис.

— Не порть причёску! И ничего интересного в этом нет, я была на Неделе моды в Париже.

— Да? — мой скептичный взгляд мог бы пробрать любого... Но, похоже, только не Элис. — А чего тогда Роуз не взяла с собой?

Элис фыркнула, закатила глаза и уже направилась к распахнутому платяному шкафу, который после её прихода подозрительно пополнел. Она ловко вытянула из чехла какую-то шёлковую блузку, преувеличенно сосредоточенно её рассматривая. Затем легко её отложила и полезла дальше.

— Много тафты, но в нужных местах. И немного декаданса.

— Надеюсь, декаданс — это не каблуки, — пробормотала я, глядя на туфли, что она достала.

— Конечно, каблуки. Как ты ещё собираешься смотреть на мир сверху?

— У меня для этого есть моральное превосходство, — буркнула я, и Элис рассмеялась.

Мы с ней были такими разными, что если бы на нас посмотрели со стороны, кто-то наверняка решил бы, что я случайно заблудившаяся прохожая. Но как ни странно, это не мешало нам — наоборот. Она тащила меня в свой глянцевый мир с улыбкой и сверкающими глазами, а я, чертыхаясь, всё равно шла за ней. Потому что в её компании даже самые абсурдные вещи казались... правильными. Верно говорят — противоположности притягиваются.

Элис ловко перекинула через плечи тёплый серый кардиган, что на ней выглядел как минимум высокой модой, и вдруг задержала на мне взгляд. Серьёзный, внимательный. Непривычный.

— Ты же понимаешь, что я хочу тебе только добра? — тихо спросила она.

Я мгновенно подняла на неё глаза. Это было так неожиданно, и, казалось бы, не к месту.

— Да, — растерянность, наверняка, так и светилась на моем лице. — Конечно да.

Она кивнула и вдруг по-дружески ткнула меня в плечо:

— Отлично. А теперь иди надевай то платье, от которого ты так отчаянно пытаешься убежать. Пока я не надела его на тебя сама.

Я приподняла бровь, но промолчала. Нужно будет потом обязательно обдумать этот странный диалог.

* * *

Вопреки моим волнениям, в школу прибыли мы вовремя. Не иначе как Элис подглядела в будущее. Либо сломала само пространство и время. Иначе объяснить, как за сорок минут она успела уложить мне волосы, переодеть меня трижды (дважды — насильно), провести ревизию моего рюкзака и умудриться ещё поболтать с Чарли, я просто не в состоянии.

Я, всё ещё неуверенная в праве дышать в этом платье (которое Элис всё же отвоевала), стояла у входа в школу и ловила на себе взгляды. Один особенно выразительный я словила от Джессики, которая явно прикусила язык, чтобы не выкрикнуть громко что-нибудь глупое. Небольшое подмигивание обещало, что она скажет — но позже.

— Это кто здесь такой красивый? — характерные нотки мужского голоса, сопровождаемые лёгким рыком и неожиданными руками на талии, застали меня врасплох.

Я изо всех сил попыталась не закатить глаза. Или не покраснеть. Или, желательно, не сделать и того и другого одновременно.

Улыбка в пол-лица, чуть прищуренные глаза. Эдвард.

— Перестань, — выдохнула я, аккуратно высвобождаясь из его рук. — Элис и без тебя знает, что у неё золотые руки. Не подливай масла в огонь её эго.

— Не узнал. Где моя бука в спортивках? — Он чуть наклонился, разглядывая шедевр на моей голове, хотя и так был ближе, чем требовалось для нормального сердцебиения.

— Отдыхает. Я вместо неё, — буркнула я, нервно поправляя волосы и ловя неодобрительный взгляд Элис, заставивший резко убрать руки.

— О, ты знаешь, — он еще больше подался вперёд, и голос его понизился, стал почти мурлыкающим. — Ты во всём выглядишь потрясающе.

Элис молча выдала мне взгляд, полный значения. Там были и «я же говорила», и «вот только попробуй испортить прическу», и «я всё вижу».

— Мне оставить вас, голубки? — деланно формально осведомилась она, поднимая бровь и совершенно не чувствуя себя лишней. — Кто-то боялся опоздать на урок.

— Мы уже почти закончили, — отозвался Эдвард, не глядя на неё. — Просто восхищались твоей работой.

Элис сдержанно кивнула, хотя я уловила проблеск довольства в её взгляде. Потом она развернулась и грациозно зашагала вперёд, оставив нас позади.

Далее день проходил вполне обыденно — даже пристальные взгляды из-за нового образа, которых в последнее время становилось меньше, сейчас снова были привычны. Английская литература прошла без казусов — за время каникул я вполне сносно подготовилась к новому семестру. На политологии мы обсуждали взаимоотношения между властью и обществом в условиях нестабильности — тема звучала пугающе актуально.

На испанском я сидела у окна, методично делала пометки в тетради и время от времени поглядывала на раздражающую стрелку часов, которая ползла, как черепаха. Очень сильно хотелось есть. Я прищурилась, глядя, как ветер подхватывает снежинки и кружит их в медленном, почти гипнотическом танце за стеклом. Сегодня должна была вернуться Леди Блэк, и мне придется сдержать себя от того, чтобы расспросить её о сумасшедшей кузине-преступнице. Ничего хорошего из моего любопытства не выйдет.

— Лили, как ты думаешь? — басовый шепот Бо прервал поток бесполезных мыслей.

Я вздрогнула и поспешно перевела взгляд от снежинок на него.

— Прости, — выдохнула я, скривив губы. — Можешь повторить вопрос?

Бо кивнул с легкой полуулыбкой, терпеливо:

— Я сказал, что хочу сводить Анжелу в обсерваторию с Сиэтле.

— О, — я чуть заморгала, возвращаясь в реальность. — Это… мило.

Бо пожал плечами, глядя в тетрадь так, будто ответ искал именно там.

— Просто думаю, ей понравится. Она увлекается звёздами, и вообще... это вроде как романтично.

Я посмотрела на него внимательнее. Такой огромный — и такой растерянный. Это было даже трогательно.

— Ты прав, — легко ответила я. — Она точно оценит.

Бо улыбнулся в ответ — широко, искренне, с тем теплом, которое нечасто встретишь в людях. Я снова отвела взгляд в окно — снежинки всё так же кружились.

Звонок пронзил тишину класса, но не напугал — я все-таки следила за надоедливой стрелкой. В мгновение ока в классе поднялся гул голосов, скрип стульев и шорох тетрадей. Наконец-то обед, я уже боялась, что не доживу. Утреннего кофе, как оказалось, было недостаточно для нормального функционирования.

Мы с Бо синхронно вышли из класса и направились в столовую, где уже ощущалась смесь запахов картошки, подгоревшего сыра и какого-то фастфуда. Никак не привыкну к этой части Америки.

Анжела уже сидела за обычным столиком — укутанная в огромный серый свитер, уткнувшись в книжку. Когда Бо подошёл, она подняла глаза, и её лицо вспыхнуло. Я чуть не улыбнулась. Маленькие чудеса человеческих эмоций — вот за что стоит держаться в этом мире.

Почувствовав, что момент интимный, я мягко сделала шаг в сторону. Эдвард сидел за привычным столиком, опершись щекой на кулак, лениво отвечая на вопросы Элис и перебегая глазами с одного школьника на другого.

Я уже собиралась подойти, но заметила ещё одну фигуру — Лорен. Она сидела чуть поодаль, снова в одиночестве, крутя в пальцах карандаш. Перед ней лежала нетронутая еда. В этот момент она подняла голову и встретилась со мной взглядом. Её улыбка, казалось, могла бы осветить небольшой стадион. Ноги сами привели меня ближе.

— Лили! — немного удивленно, но тепло. — Садись, не стесняйся. Мы давно не общались. Ты хорошо выглядишь.

Я взяла стул и села рядом, стараясь не смотреть на её открытый блокнот.

— Спасибо. Как ты?

— Лучше, — ответила она, не отрываясь от рисунка. — Ты знаешь, что многое изменилось. Не только вокруг, но и во мне.

Я кивнула.

— Я рада, что у тебя всё хорошо.

Она подняла глаза, и в них мелькнула лёгкая грусть. Иногда мне казалось, что она теперь совсем другой человек.

— Без тебя я бы не справилась.

Лорен улыбнулась, заметив мой интерес и, слегка покраснев, не убирая карандаша, аккуратно показала мне набросок: на бумаге был изображён тихий зимний пейзаж.

— Это красиво, — прозвучало тихо.

— Спасибо, — она чуть пожала плечами и добавила с застенчивой улыбкой: — Я… чаще стала рисовать. Это помогает. Как и церковь. Давно тебя не видела, кстати.

— Оу, ну… я не то чтобы верующая, — осторожно ответила я, стараясь не звучать резко.

— Это нормально, — с удивительной теплотой отозвалась Лорен, не поднимая взгляда и продолжая делать штрихи. — Мы все ищем свой путь по-своему.

Я кивнула, не зная, что сказать. От Лорен теперь исходил странный, почти умиротворяющий свет. Это было не совсем привычно. Мне казалось, будто я могу её запачкать.

— Я надеюсь, и для меня когда-нибудь будет искупление, — вдруг сказала она, уже не рисуя, а просто глядя на свои пальцы.

— Думаю, так и будет, — тихо сказала я, наблюдая за её мимикой. На скулах у неё вспыхнули бледные пятна.

— Спасибо, — глаза вдруг явили что-то хрупкое и бесконечно благодарное. — Правда. Это… много значит.

По столовой пронёсся звонкий колокольчик — первый сигнал окончания обеда. Столы вокруг начали пустеть. Я посмотрела на поднос перед собой. Еда осталась нетронутой.

— Отлично, — пробормотала я. — Даже не заметила, как время пролетело.

Рядом с моим локтем опустилась булочка, аккуратно завернутая в салфетку, и шоколадный батончик.

— А ещё над щенком смеялась, когда он забыл одеться, — заметил Эдвард, опираясь рукой о спинку моего стула. — А сама есть забываешь.

— Я не забыла, — фыркнула. — Я... просто разговаривала.

— Угу, — кивнул он с невинным видом.

Я закатила глаза, но булочку взяла. Тёплая, мягкая. Шоколадку тоже сунула в карман — на потом. Эдвард вскинул бровь и изобразил на лице почти гротескную обиду — губы поджаты, взгляд в потолок.

— Так и запишем, — театрально вздохнул он. — Спасать тебя от голодной смерти можно, но благодарности не жди.

Я усмехнулась, свернула салфетку, и, пока он всё ещё продолжал свою обиженную партию, потянула за воротник рубашки, чтобы достать до лица.

— Ладно, ладно, — проворчала я. — Спасибо, герой.

И смачно чмокнула в щеку. Обычный дурашливый жест — по крайней мере, так он должен был выглядеть в теории.

На практике всё пошло не так.

След от помады — яркий, бордовый, явно не предназначенный для того, чтобы его носили молодые вампиры на лице средь бела дня — остался ровно на скуле. С непривычки совсем забыла о ней!

— Оу… чёрт. — Моя рука уже тянулась вперёд, прежде чем я успела подумать. — Подожди. Сейчас.

Большим пальцем я попыталась аккуратно стереть пятно. Эдвард не двигался — только наблюдал за мной с таким выражением, будто сам не понимал, смеяться ему или плакать.

— Ты всегда так чинно размазываешь свои следы преступления? — лениво поинтересовался он, но даже не шевельнулся, позволяя мне бороться с тем, что, по всей видимости, становилось только хуже. — Мы опоздаем.

— Молчи, а то сделаю ещё хуже, — пробормотала я, морщась.

Он чуть повернул голову, подставляя вторую щеку:

— Уравновесим?

— Ты просто хочешь, чтобы я умерла от смущения, — фыркнула я, отнимая руку. — Садист.

Помада, кстати, всё ещё была на месте. Какая-то она масляная, липкая и несмываемая. На нас уже начинали коситься оставшиеся в столовой школьники.

— За что Элис так со мной...

— С тобой? Это у меня на лице отметина, — фыркнул Эдвард, но уголки его губ уже дрожали от сдерживаемого смеха.

Похоже, я случайно сказала это вслух.

Все мои старания привели лишь к тому, что след стал не таким ярким, однако однозначно угадывался. И также точно прослеживалось авторство. Я прикусила щёку, пытаясь не улыбнуться, и бросила взгляд на часы — до урока оставалась буквально пара минут.

— Ладно, — сдалась я. — Всё, хватит театра. Просто не поворачивайся этой стороной.

— Твои гениальные идеи да в массы...

— Ещё одно слово — и я точно уравновешу.

Я двинулась в сторону выхода из столовой. Он поспешил за мной, и, конечно, не удержался:

— Звучит как угроза, но ощущается как предложение.

Я не ответила. Просто резко ускорила шаг, молясь, чтобы краснота на лице сошла быстрее, а не как на скуле у Эдварда. Ага, размечталась. Сзади я слышала его мягкий смех — этот заразительный, совершенно очаровательный звук, от которого всё внутри захотело перевернуться.

Мы завернули за угол, минуя стеклянные двери, и вошли в коридор. Школьный шум слегка притих — последний звонок прозвенел. И все-таки мы опоздали. И это очень нехорошо. Дверь громко хлопнула в тишине, словно акцентируя факт нашего появления.

— Мистер Каллен. Мисс Свон. — Голос мистера Баннера прозвучал не громко, но в нём отчетливо читалось «да, я вас заметил, и теперь вы запомните это до конца своих дней».

— Простите за опоздание, — произнес Эдвард с благовоспитанной вежливостью, которая, почему-то, только усугубляла ситуацию.

Я же стояла рядом, как деревянная статуя, не зная, что делать с руками, сердцем и остатками стыда, прилипшими к лицу.

Преподаватель смотрел на нас поверх очков. Его брови едва заметно приподнялись, и взгляд задержался на лице Эдварда. На том самом месте, где всё ещё сиял смазанный бордовый след.

Он молча перевёл взгляд на меня. Потом обратно на Эдварда. И снова на меня.

Моё лицо вспыхнуло с новой силой. Если бы кто-то дал мне сейчас лопату, я бы с удовольствием выкопала себе яму.

— Мы задержались… в столовой, — добавила зачем-то я.

Чей-то сдавленный смешок прозвучал с задних парт. Я уставилась в пол, молясь, чтобы земля разверзлась и поглотила меня.

— Разумеется, — сухо сказал Баннер. — В следующий раз постарайтесь проводить… переговоры вне школы.

— Обязательно, сэр, — кивнул Эдвард с самым искренним видом.

— Проходите, — отрезал учитель, разворачиваясь к доске. — И, Каллен…

Мы оба замерли на полпути к парте. Эдвард повернул голову.

— Да, сэр?

— Воспользуйтесь зеркалом. Что угодно. Просто… — он махнул рукой, не договорив.

Эдвард сдержанно кивнул, прошёл к нашему обычному месту, и только когда мы сели, прошептал мне, едва двигая губами:

— Ты теперь мне должна за это унижение.

— Молчать, пока живой, — рыкнула я сквозь зубы, раскладывая тетрадь.

Я уже почти успокоилась, уткнувшись взглядом в исписанную страницу, но ощущение чужого взгляда прожигало кожу сбоку.

— Перестань, — прошептала я, даже не глядя в его сторону.

— Перестать что? — так же тихо, но с характерной ленцой в голосе.

— Смаковать моё смущение.

Уголок его рта дрогнул. Мы обменялись коротким взглядом, и на этом игра закончилась. Кажется.

Дальше урок тек привычно. Мистер Баннер рассказывал что-то о последовательности реакций в метаболизме, но для нас это не было сюрпризом — за каникулы Эдвард загнал меня по биологии так, что я теперь могла бы преподавать сама. Поэтому мы спокойно переглядывались и даже пару раз обменялись тихими комментариями, пока остальные судорожно пытались записать хоть половину.

— Слушай… — я замялась, не зная, как правильно спросить. — Тебе правда нравится?

Он чуть повернул голову.

— Что именно?

— Ну… — я отвела взгляд вниз, на свои руки. — Наряд. Причёска. Всё вот это. Просто все вокруг так сильно акцентировали на нем внимание, а ты будто... более обыденно это воспринял.

Его губы дрогнули, но не в усмешке. Он немного прищурился, изучая меня.

— Лили, — сказал он спокойно, почти серьёзно, — ты сейчас чувствуешь себя скованно. Это заметно. Ты сидишь в этом платье и каждый жест будто обдумываешь вдвое больше, чем обычно.

Я чуть нахмурилась, а он продолжил:

— Ты прекрасна, это даже не обсуждается. Но я вижу, что это не совсем ты. Когда ты в одежде, которая тебе по-настоящему нравится, в той, где тебе удобно… ты двигаешься иначе. Гораздо естественнее. И именно в этом есть твоя настоящая красота.

Я уставилась на него, не зная, что ответить. В этом было больше комплимента, чем в любых вычурных словах.

— Так что да, — он чуть улыбнулся, глядя прямо в глаза, — выглядишь ты прекрасно. Просто это не твой стиль, и я это чувствую.

Я медленно выдохнула, ощущая странное смешение облегчения и смущения.

— Спасибо. Но, думаю, Элис это услышать не захочет.

— Элис поймёт, — спокойно ответил он. — В детстве она, похоже, недоиграла в куклы, поэтому хочет всех нарядить. Но настоящая ты ей нравишься ничуть не меньше.

Я едва заметно улыбнулась. Неожиданно стало легче — будто груз с плеч сняли. Уже не терпелось скорее переодеться.

— Вы так проницательны, молодой человек, — игривости в голосе с лихвой.

— О, тебя я вижу насквозь, — сказал он тихо, чуть наклоняясь ближе и обдувая висок ледяным дыханием.

В этот момент мистер Баннер повернулся к классу, и мы оба синхронно отпрянули, будто ничего не произошло. Но лёгкий, почти невидимый ток от его слов ещё долго тянулся где-то внутри, не давая мне сосредоточиться на скучных биохимических схемах.