Война Драконов: секреты Дурмстранга (гет)

* * *

— Это невозможно совершить, и я не буду этого делать!

— Но ведь это всего лишь жаба, Эйка!

— Ей жалко жабу, она такая маленькая и хорошенькая, эта жаба...

— Алекс, ты не помогаешь!— Тереза хлопнула друга по плечу, показывая все, что она думает о его усмешке.

— Ну, я и не обещал, что помогу, только предложил составить вам компанию,— пожал плечами парень и увернулся, когда жаба, на которой ребята тренировали заклинания, вдруг решила проявить чудеса прыжка и оказаться на коленях шестиклассника. Уворачиваясь, он задел стол, споткнулся и упал, увлекая за собой стул, на котором покоились ноги Эйидль.

— Ты катастрофа, Алекс!— рассмеялась девочка, спрыгивая с парты и помогая другу встать.

— Да, мне говорили,— недовольно фыркнул парень, отряхивая брюки. Тереза тем временем отловила жабу и снова водрузила ее на стол, укоризненно глядя на друзей.— Что?

— Ты не помогаешь,— снова сказала девочка.

— Я не буду мучить животное,— снова упрямо заметила Эйидль, складывая на груди руки.

— Это не животное, это жаба,— фыркнул Алекс, внимательно следя за тем, чтобы обитательница болот снова не решила на него накинуться.— И тебе придется попробовать, потому что вряд ли тебе удастся сдать экзамен, если впервые ты попробуешь ее ослепить прямо перед Яновских и Сциллой,— скептически проговорил парень, поигрывая палочкой.

— Я не буду никого ослеплять!— возмутилась исландка.— К тому же, я не расстроюсь, если меня исключат,— пожала она плечами, подбирая сумку.— Отец, услышав о моих проблемах с Темными искусствами, сказал, что я в следующем году могу вернуться в Шармбатон, если мне так тут тяжело...

— Ты этого не сделаешь,— Алекс побледнел и оглянулся на Терезу, словно пытаясь найти подтверждение тому, что Эйидль шутит.— Ты не можешь...

Исландка только неопределенно пожала плечами, махнула друзьям и вышла из класса, где они занимались в ожидании ужина. В коридоре для занятий было пустынно, только откуда-то со стороны библиотеки доносились голоса учеников: наверное, кто-то из фей выставил из святая святых не слишком опрятного подростка. Однажды Эйидль тоже «посчастливилось» оказаться перед захлопнувшимися перед ней дверями библиотеки, хотя она всего лишь нечаянно капнула чернилами на книгу...

В Зале Святовита сидели несколько групп учеников, девочке махнул, как всегда радостный просто так, Стюдгар; Сибиль, сидевшая рядом с ним, хмурилась, листая учебник и делая пометки в пергаменте, что лежал на ее коленях. Эйидль улыбнулась Стю: ей нравился этот парень, он никогда не напрягал, не поучал и не говорил заумных вещей, даже несмотря на то, что говорил он постоянно.

— Ну, и чего мы шляемся?

Эйидль закатила глаза, глядя на возникшую у нее на пути в воздухе Кляйн. Фейка была немного взъерошена и, как всегда, недовольна, но девочка уже привыкла к настроению маленькой зануды и почти не обращала внимания.

— Я сделала уроки,— отмахнулась исландка, подныривая под фею и продолжая свой путь к боковому коридору.

— А...

— И в комнате прибралась!— пресекла назидания Кляйн Эйидль.— Руки и уши помыла, воду в унитазе сдернула и даже причесалась. А теперь отстань!

— И чего это мы такие недовольные?— фыркнула фея, конечно же, не собиравшаяся отстать от девочки так легко.

— Кляйн, а что, у тебя сегодня нет свидания с Хелфером?— исландка резко остановилась и посмотрела на надзирательницу в переднике.

— Свидания?!— взвизгнула фея, от негодования кудряшки на ее головке подпрыгнули.— Да с этим бесцеремонным... невыносимым...!

Эйидль пожала плечами и пошла прочь, зная, что теперь Кляйн на какое-то время от нее отстанет, увлеченная охватившими ее пламенными чувствами к Хелферу. И почему ей так претит мысль влюбиться в Хела и нарожать много маленьких, но более сносных Кляйн?

Девочка уже собиралась скрыться в боковом коридоре, когда увидела Марию: Глава Драконов покинула «голову» школы, и выглядела она слегка расстроенной.

— Привет, что-то случилось?— тихо спросила Эйидль, когда староста Дурмстранга поравнялась с ней.

— Я хотела навестить Гая, но Павлов меня не пустил,— Мария поправила «косу» и попыталась ободряюще улыбнуться.— Ты, наверное, очень довольна, что твой папа в школе?

— Ммм... ну да, я была рада его увидеть. Жаль, что он так быстро уехал, думаю, Чемпионы, кроме Феликса, конечно, тоже хотели, чтобы они подольше оставались тут.

— Ты разве не знаешь? Директор и организаторы Турнира разрешили им остаться и присутствовать на последнем испытании,— Мария искренне улыбнулась, увидев радость на лице Эйидль.— Раньше это было традицией, но на прошлых Турнирах ее не всегда соблюдали...

— Как здорово!— исландка едва сдерживала восторг, ее уже не беспокоили ни экзамены, ни последнее испытание, на котором Феликс опять может пострадать, ни даже брюзжание Кляйн, которая обязательно отомстит ей за очередное напоминание о Хелфере.— А ты не знаешь, где мой папа?

— Я видела, как он выходил из госпиталя, когда я пыталась увидеться с Гаем,— грусть опять отразилась в карих глазах девушки, но она почти сразу с этим справилась.

— Все будет хорошо, Гай поправится,— Эйидль потрепала старшую подругу по плечу, думая о том, что отец мог делать у лекаря.

— Конечно, поправится, это всего лишь удар по лицу и нервный срыв,— криво усмехнулась Мария.

— Как Феликс?

— Пытается не попадаться на глаза Яновских, потому что иначе директор может запереть его до Турнира...

— Не слышно, когда состоится последнее испытание?

Мария покачала головой: она сама удивлялась такой секретности, но, видимо, это будет частью испытания для Чемпионов.

— Ладно, пойду искать папу,— исландка улыбнулась старосте и поспешила через Зал Святовита к «голове». Она остановилась в нерешительности перед развилкой, не зная, находится ли отец все еще в коридоре госпиталя или уже ушел, например, к учительской, когда услышала голоса.

— ...Посмотри, чтобы там никого не было!— это был шепот, который Эйидль разобрала только потому, что слушала. Девочка на мгновение замерла, а потом тихо шмыгнула за поворот, что вел к учительской, вжимаясь в каменную стену, куда не попадал свет факела. Исландка затаила дыхание, чувствуя, что ее здесь не должно быть, и что если говорившая женщина ее обнаружит, то она может закончить так же весело, как и Димитрий.

Раздались шаги, кто-то заглянул в коридор и некоторое время там стоял, а потом пошел обратно, и к его шагам добавились шаги еще нескольких человек. Эйидль, чувствуя, как холодок бежит по спине, медленно выглянула из-за угла — и зажала рот рукой, чтобы не закричать. Она вжалась в холодные камни, сдерживая себя, слушая, как люди удаляются. Где-то скрипнул камень, и исландка сквозь ужас узнала этот звук: так открывались двери в тайной библиотеке гномов...

Она стояла еще несколько минут после того, как все стихло, а потом кинулась опрометью бежать, спеша скрыться из этого коридора, забыть об ужасе, свидетелем которого стала.

— Эй!— твердые руки поймали ее, когда девочка налетела на человека-стену, что входил в коридор из Зала Святовита. Эйидль увидела сквозь слезы и пелену широкое лицо Айзека — и прильнула к нему, пытаясь заглушить прорвавшийся крик в его плече.— Эйка!

— Они убили его,— прошептала девочка, когда смогла уже не бояться, что снова закричит.— Убили! Я видела, как его тело несут...

— Кто? Кого убили?— Айзек буквально втащил Эйидль в нишу в конце Зала Святовита и с серьезностью заглянул ей в глаза. Он не станет смеяться и сомневаться, ведь все они знали, что каждый Дракон ходит по лезвию ножа.— Кого?

— Гая! Они убили Гая Ларсена!— слезы все-таки потекли по ее щекам, она снова и снова вспоминала неподвижное тело на руках какого-то мужчины в капюшоне.— Они его убили.

— Ты уверена, что он был мертв?— «гном» тоже побледнел, оглянулся, пытаясь высмотреть в Зале кого-то из товарищей.

— Я... мне кажется, что мертв,— девочка вспомнила неестественную позу тела на руках мужчины.— Как они могли? Зачем?

Айзек облегченно вздохнул, увидев, как в Зал вошли Мария и Яков: он махнул друзьям, привлекая их внимание.

— Тихо, Эйка, тихо,— шестиклассник приобнял плачущую девочку, поглаживая по растрепавшимся волосам и глядя перед собой, судорожно соображая, что теперь будет.

— Он же был не таким уж и плохим,— всхлипнула исландка, прижавшись к другу и пытаясь постичь то, что произошло.

— Ай, что такое?— Мария с тревогой посмотрела на ребят, брови сошлись на переносице — она явно не ожидала ничего хорошего.

Айзек в двух словах изложил произошедшее, все еще пытаясь успокоить младшую подругу. На лице Главы Ордена отразилось сразу несколько эмоций — сомнение, тревога, неверие. И «гном» понимал, что это нормально, это жизненно: слишком многое связывало Марию с Гаем, чтобы она так просто могла принять мысль о смерти друга. Уж если Эйидль заливается слезам по парню, который ничего доброго ей не делал...

— Вот черт,— пробормотал он, потому что только что увидел Франсуаз, взглянувшую в их сторону и тут же сменившую направление движения.

— Иди,— Мария справилась с первым потрясением и кивнула другу, приобнимая за плечи Эйидль.— Разберись и возвращайся.

Айзек не стал колебаться: если тебе дают шанс отложить ненадолго неприятности в жизни общественной для разрешения неприятностей в жизни личной, нужно им пользоваться.

— Ай...— Эйидль растерянно посмотрела на друга, но он лишь махнул рукой и поспешил прочь из ниши.

— Пойдем в госпиталь,— Мария взяла девочку за руку, кивая Якову.

— Ты не веришь, что я видела Гая?

— Верю, и хочу услышать, что скажем мне Павлов,— глаза Марии смотрели жестко, холодно, но Эйидль казалось, что все это очередная маска. Она не верила, что девушка могла так просто откинуть мысль о том, что Гай погиб. Или же могла, ведь смогла же она оставить Феликса умирать в подземелье.

— Почему ты не взяла тогда этот свиток?— с легким обвинением спросила Эйидль, когда они направились к дверям в «голову» Дурмстранга.— Если бы вы не повздорили, то никто бы не узнал...

— Гай сам виноват,— покачала головой девушка.— Он не должен был делать это прилюдно. Он знал, чем рискует, и я не могла рисковать тоже, показав, что мы с ним союзники. Ради него же и не могла.

— Но его все равно убили!— прошептала Эйидль, снова чувствуя слезы на глазах.

— По крайней мере, это не моя вина,— отрезала девушка.

— Что это были за Скрижали?— девочка попыталась отвлечься от мыслей о том, что видела в этом коридоре несколько минут назад.

— Я не знаю, я никогда о них не слышала,— пожала плечами Глава Ордена, подходя к дверям госпиталя и собираясь их открыть.

Но она не успела: из помещения вышел слегка бледный, но живой и невредимый Гай Ларсен.

* * *

Уже несколько дней подряд они приходили сюда, чтобы продолжить поиски. Время текло сквозь пальцы, время заканчивалось, а они никак не могла понять, какой шаг следующий. Они знали наизусть все рисунки, все стены библиотеки, осмотрели тысячную часть свитков, обшарили каждый угол, каждую полку, подвал, в который свалился Феликс. Все было тщетно.

Лука видел, как медленно гаснет в глазах Святки надежда, с которой она начинала поиски для Ордена. Мария, понимавшая друга, кажется, слишком хорошо его знавшая, позволила именно ему сопровождать Сциллу в библиотеку, каждый день по несколько часов проводя в ее обществе. В основном они молчали, перебирая свитки и думая над рисунками.

Лука развернул очередной свиток с письменами гномов и попытался вчитаться. Он практически не знал их языка, но нескольких первых слов, которые он все-таки выучил и которые, по словам Марии, были ключевыми в их книгах, давали ему понять, о чем рассказывает тот или иной свиток. Все свои книги гномы начинали ритуальной фразой, и для каждой области знаний она была своя.

— Профессор, посмотрите сюда,— его заинтересовал свиток, который он развернул: первые слова ему еще не встречались, но явно рассказывали об истории семьи. Вряд ли это важно для Поиска, но Лука был уверен, что для Сциллы это важно.

Она вышла из-за полок, как всегда, холодно-красивая, ее мантия издавала легкий шорох, окутывая покоем.

— Что там?

— Я не знаю, возможно, это важно,— пожал плечами парень, глядя на прекрасную женщину. Он до сих пор не мог поверить, что ей тысяча лет, что она дочь величайшего славянского волшебника, племянница Говорящей с Волками, живой свидетель истории. И он старался не думать о том, что она так много лет любила одного человека, давно умершего, унесшего с собой ее шанс на смерть. И она хочет умереть. От этого было еще больнее.

Сцилла медленно вела пальцем по свитку, развернув его на столе, губы ее шептали.

— Здесь рассказано о том, как праправнук Святовита, Святослав, искал потомков своего двоюродного деда, Герла...

— Сына Симарла, которого выслали из школы? Сквиба?— Лука встал рядом с женщиной, заглядывая в свиток. Конечно, он ничего не понимал из написанного, но это давало ему шанс быть ближе к ней.

— Да, он пытался вернуть всех потомков Симарла в Дурмстранг,— она читала, вникая в древний текст.— Видимо, он чувствовал, что нашей семье понадобятся все силы, чтобы противостоять тем, кто искал Тайну гномов, гномы нервничали. Они начали строить Путь...

— Святослав нашел родственников?

— Нет,— она заправила локон волос за ухо и посмотрела на Луку.— Его убили.

— Убили?— переспросил хорват.

— Да, он уехал на материк и уже не вернулся, жена и дети отправили на поиски группу мороков и воинов, и они вернулись с телом волшебника...

— В вашей семье хоть кто-то умирает своей смертью?— покачал головой Лука, вздохнув. Потом понял, что сказал бестактность.— Простите, я не хотел...

— Ничего, все в порядке,— она мягко коснулась его руки, а потом отошла, оставив свиток на столе.— Тут нет ничего для вас полезного, нужно искать дальше.

Лука кивнул, свернул свиток и положил его обратно на полку. Не было никакого смысла в этом поиске, потому что им понадобятся десятилетия, чтобы прочесть все свитки. Он был уверен, что подсказка кроется в чем-то другом, более простом, ведь все остальные вехи Пути лежали, чаще всего, на поверхности, другое дело, что пройти по ним было сложно.

Парень присел на стол и начал обводить пальцем уже хорошо им знакомое изображение дракона в очках с книгой в лапах, которое было вырезано на столешнице. Казалось, что дракон усмехается их тщетным попыткам пройти до конца.

— Вы знали об Ордене в школе. А Учителей? Вы когда-то с ними общались?— спросил Лука, слыша, как шелестят страницы книг.

— Нет. Я знала, что студентами кто-то руководит, но никогда не пыталась узнать, кто, это было не так уж и важно, потому что я почти сразу поняла, что ни студенты, ни их руководители понятия не имеют, где находится могила моей семьи...— Сцилла вышла из-за стеллажа, неся в руках очередной свиток.— Иногда мне казалось, что это моя фантазия, что их не существовало, моих родных... Я забывала их голоса, черты их лиц, их смех... Все ушло в прошлое.

— А Симарл? Он тоже прошлое?— осторожно спросил Винич, следя за выражением лица Сциллы, но она так давно носила маску холодного спокойствия, что он не смог обнаружить и намека на какие-то чувства, даже если они и были.

— Симарл очень давно мертв,— с легким сожалением ответила профессор, подходя к Луке.— Но я помню очень многое о нем. Я помню его лицо, почти каждую черточку. У него были такие же, как у тебя, глаза, карие... Он был таким же спокойным и добрым, как ты, преданным...

-Вы... я похож на него?— в легком ступоре переспросил парень.

— Нет, я бы не сказала, что вы внешне схожи...— она отвернулась, проводя рукой по столу, словно поглаживая нарисованного дракона.— Он говорил, что это изображение школы — дракон с книгой — олицетворение всего Дурмстранга, точное отражение замыслов отца.

— Ну, да, он в чем-то прав,— пожал плечами Лука, спрыгивая со стола.

— Но этот дракон какой-то... странный,— вдруг проговорила Сцилла, замирая над столешницей.

— Странный?— тут же насторожился хорват, вглядываясь в рисунок, но не понимая, о чем говорит профессор.

— Посмотри внимательнее,— ее пальцы коснулись зверя, и только тут Лука обратил внимание на то, что у дракона на лапе...

— Это часы?— Винич склонился к темной столешнице, пытаясь понять, прав ли он: на лапе был ремешок, на который прикреплены песочные часы.— Как это может быть?

— Возможно, это изображение появилось позже,— неуверенно произнесла Сцилла, но они оба понимали, что в этом помещении никого не было лет так семьсот, не меньше. Она провела кончиками пальцев по изображению.— Они выпуклые.

— Ну, конечно!— вдруг подскочил Лука.— Мы уже видели такое в сгоревшем помещении! Мы нажали на песочные часы и привели в движение охранные механизмы!

— Тогда не стоит давить на них,— Сцилла отдернула руку, видимо, зная, какие охранные механизмы умели делать гномы.

— Отойдите,— Винич протянул к часам руку, собираясь узнать, что на этот раз приготовили для них гномы.

— Лука, нет, это опасно...!

Но Сцилла не успела — парень смело нажал на выпуклые часы, чувствуя, как, с сопротивлением, но они поддаются, входя в столешницу, словно кнопка. Раздался щелчок, от которого они оба вздрогнули.

— Тайник! — с восторгом проговорил Лука, увидев, как в столе открывается потайная ниша. Он заглянул в темноту и быстро засунул туда руку, чтобы достать свиток, перетянутый шнурком.— Ай!

— Что?— испугалась Сцилла, увидев, как хорват отскочил и схватился за руку.

— Я обо что-то укололся,— Винич показал ей ладонь, по которой уже шли ужасные красные пятна, на глазах распространяясь. Парень побледнел и покачнулся.— Что... со мной...?

— Это яд акромантула, гномы нечувствительны к нему!— Сцилла схватила парня за плечи, не давая ему упасть.— Скорее, тебе нужно к Павлову, у нас мало времени!

— Я... умру...?

— Дурак! Если бы ты слушал на уроках, то знал бы, что выживешь! Но для этого нам надо сейчас же доставить тебя в госпиталь!

— Я... не могу... идти,— парень начал заваливаться на бок, тело отказывалось слушаться, он даже говорил с трудом.

Сцилла мгновенно выхватила палочку и подняла Луку в воздух, стремительно пересекла с ним сгоревшее помещение и вышла в коридор, где их ждала фея мальчика.

— Что...?

— У него десять-двадцать секунд, скорее в госпиталь, скажи Павлову, что это акромантул! Живо! Потом вернешься за мной!

Фея без лишних вопросов схватила подопечного за ухо и исчезла. Ее не было секунд двадцать, и Сцилле приходилось только гадать, успели ли они или на ее совести еще одна смерть.

— Он еще жив,— всхлипнула фейка, появляясь в полумраке коридора.

— Хорошо,— выдохнула профессор.— Подожди минуту,— она вернулась в библиотеку и подсветила себе палочкой нишу, в которой лежал свиток. Из дна и с боков углубления торчали тонкие металлические острия, покрытые, очевидно, ядом. Гномы знали, как обезопасить свои тайны. Но знали ли они, что кровь Юварки также обезвреживает любой известный людям яд?

Сцилла взяла свиток, не обращая внимания на точки уколов, и вернулась к фее. Теперь, когда Лука будет жить, она будет заботиться о себе.

* * *

— Остановись, иначе меня впору будет выставлять на ваши бега единорогов!— пропыхтел Айзек, наконец, догнав Франсуаз, от которой за километр веяло холодной яростью. Ну, или чем там веет от девушек, охваченных ревностью, но очень сильно это скрывающих даже от себя? В общем, вот что-то такое сейчас и испытывала француженка, хотя очень старательно показывала, что это не так.— Я по тебе соскучился!— он встал перед ней, заслоняя собой половину коридора и не давая пройти.

— Я заметила,— огрызнулась Франсуаз, сощурив глаза.— Оставь меня в покое.

— Если я оставлю, то ты опять останешься одна, наедине со своей не очень-то ласковой особой,— пожал плечами Айзек. Ему нравилось дразнить ее, нравилось широко улыбаться в ответ на ее агрессию и раздражение, которыми она так привыкла отталкивать людей и защищаться.

— Я иду в гостиную, где меня ждут товарищи по школе!

— Ну, спасибо и на том, что назвала их «товарищами», а не друзьями, по крайней мере, я не смогу уличить тебя во лжи,— рассмеялся «гном», делая шаг в бок, когда француженка попыталась его обойти.— Ты же с ними не ладишь, зачем тебе к ним спешить? А я вот с удовольствием проведу с тобой время,— Айзек мысленно попросил прощение у Гая Ларсена, не так давно убиенного, но разве это повод отказываться от собственного счастья? Мало ли, сколько еще времени им всем отпущено теневой стороной Войны? Он пока живой и должен этим пользоваться.

— Иди и проводи время со своими подружками!— снова огрызнулась Франсуаз и практически рассвирепела, потому что от ее слов по лицу дурмстранговца расплылась еще более широкая улыбка.— Ты идиот?!

— А ты ревнивица,— фыркнул он,— причем ревнуешь на пустом месте, каждый раз.

— Да ты что? Зато ты обнимаешься с каждой девчонкой в школе!— ответила француженка, которая, наконец, начинала терять свое хладнокровие, чего Айзек каждый раз так старательно добивался. В этой холодной безэмоциональной натуре скрывались нешуточные страсти, которые просто нужно было немного расшевелить.

— Если бы у тебя были друзья, ты бы поняла, что их тоже иногда нужно обнимать, потому что друзья нужны для поддержки и утешения в трудную минуту,— пожал плечами «гном», делая шаг вперед и зная, что Франсуаз из упрямства не отступит. Девушка только вздернула подбородок и холодно посмотрела в его глаза.

— Тогда можно сделать вывод, что у вас каждая минута трудная!

— Ну, да, непросто учиться в Дурмстранге, но что тут поделаешь,— улыбнулся Айзек, подмигнув девушке.— Но, конечно, никто не спорит, что в Шармбатоне тоже неплохо, там ведь устраивают бега единорогов!

— Чего ты привязался к единорогам?!— вспылила Франсуаз, ударяя парня по плечу со всей силы, на которую была способна. Девушка явно была на грани ярости, и чем шире улыбался Айзек, тем сильнее она распалялась.

— Я не к единорогам привязался, а к тебе, но обещаю, что к единорогам тоже привяжусь, если тебе так хочется, ничего не имею против этих рогатых лошадок,— рассмеялся «гном», который даже не покачнулся от удара.

— Сам! Ты! Лошадь!— окончательно рассердилась Франсуаз, на каждом слове ударяя его в грудь.— Отвратительный! Наглый! Тупой!

— Я не лошадь, я гном!— со смехом он нагнулся и перекинул девушку через плечо, с улыбкой прижимаясь щекой к ее бедру.

— Отпусти! Немедленно! Ты невоспитанное животное! Отпусти!— завопила француженка, молотя кулаками и коленями по телу парня.

— А ты врунишка, которая делает вид, что не умеет чувствовать, но ты же понимаешь, что все это глупости, когда рядом я.

— Не слишком ли ты о себе высокого мнения?— фыркнула она, когда выдохлась и замерла на его плече.— Мне больно, отпусти. Твои кости протыкают мне желудок.

— Вот уж неправда,— буркнул обиженно Айзек, аккуратно опуская девушку на пол. Она тут же поправила на себе одежду, сделав шаг назад, чтобы оказаться вне досягаемости рук парня.

— Почему ты не оставишь меня в покое?— проворчала Франсуаз, заплетя волосы и перекинув их за спину. Потом она сложила на груди руки и воззрилась на Айзека, явно поменяв тактику ведения боя. Девушка решила бороться с ним логикой, но это была столь же проигрышная тактика, что и предыдущая.— Я через пару недель уеду, и мы больше никогда не увидимся.

— Почему это? Я сдам седьмой класс экстерном, ты переедешь ко мне, и мы будем жить долго и страстно,— Айзек даже не улыбнулся, произнося это.— Я даже уже заказал новое постельное белье на мою кровать в доме моего отца.

— Раскатал губу,— фыркнула француженка,— ты еще и с родителями живешь...

— С отцом,— поправил девушку Айзек, радуясь, что они наконец-то начали спокойно разговаривать.— У него большое поместье, ну, и еще пара домов в разных концах Великобритании, он переезжает в зависимости от сезона и погоды...

— Сын богатенького папочки,— закатила глаза Франсуаз, словно это что-то для нее объясняло.— Финансовый магнат? Совладелец банка? Держатель цирка?

— Нет, фабрикант,— рассмеялся Айзек,— он делает сладости. Много сладостей.

— Не люблю сладкое,— сморщилась девушка.

— Ну, вот, мы нашли что-то общее,— не растерялся парень.— Конечно, я не буду надеяться на то, что ты вегетарианка...— Франсуаз удивленно и как-то ошарашено приподняла брови, и «гномом» овладел приступ хохота.

— Ты идиот!

— Кто бы подумал, что в школе встретятся два безмясных сладконенавистника!

Франсуаз даже ничего не стала отвечать: она воспользовалась смехом парня и поспешила мимо него, чтобы снова скрыться в своей скорлупке. Но она не просчитала, что руки у Айзека длинные и крепкие, так что ему понадобилась всего пара секунд, чтобы сгрести девушку в охапку и прижать к себе.

— Отпусти.

— Приезжай ко мне на каникулы.

— Ты меня уже тут достал!

— Ну, вне школы я более сносный, к тому же сад отца огромен, и ты найдешь место, где от меня спрятаться. Я даже готов принять тебя вместе с единорогом,— рассмеялся Айзек.

— Идиот,— снова фыркнула Франсуаз, пытаясь оттолкнуть парня, но все с тем же результатом.— Отпусти.

— Приедешь?

— Нет!

— У тебя уже есть планы на лето?

— Да, уехать как можно дальше от тебя! Пусти!

— Почему именно от меня?

— Потому что ты меня достал! Отпусти!

— Или потому, что я тебя волную и заставляю терять контроль?

— Ты слишком высокого о себе мнения! Пусти же!

— Тогда приезжай ко мне на каникулы,— не отступал Айзек, не давая ей вывернуться.— Обещаю, что не буду много болтать и говорить о единорогах.

— Охотно верю!— фыркнула девушка.

— Вот видишь, уже мне веришь,— рассмеялся «гном».— Приедешь?

— Я подумаю,— это явно было сказано для того, чтобы он отстал, но даже это было уже победой, как считал Айзек. У него еще было время, чтобы вырвать из нее обещание. К тому же он всегда может организовать похищение без цели выкупа.— Отпусти?

— Неа,— Айзек улыбнулся и мягко коснулся губами ее губ, надеясь, что за это она его не будет снова колотить. Хотя, конечно, для подстраховки этой надежды он прежде прижал ее руки, чтобы даже соблазна не было снова начать драться. Она дернулась, видимо, он уже очень хорошо ее знал, но также Айзек знал, что, посопротивлявшись по привычке, Франсуаз, в конце концов, сдастся.

— Айзек!

Они вздрогнули от неожиданности, Франсуаз попыталась вывернуть из объятий парня, но «гном» не позволил, крепко к себе ее прижав. Ну, после поцелуя так хочется еще какое-то время ощущать рядом девушку, которая тебя целовала. Он обернулся к Стю, который с широкой улыбкой смотрел на парочку, но лицо парня было взволнованным.

— Меня прислал Яков, я не нашел пока Марию, но ты же понимаешь, что я должен вам передать, ведь мы же решили, что как только появятся новости... К тому же директор Шармбатона повсюду ищет Франсуаз, думаю, это важно, иначе она бы не стала метаться по школе, с ее-то габаритами...

— Стю, спасибо, мы поняли,— попробовал остановить словопоток друга Айзек.— Найди Марию, я иду,— «гном» обернулся к Франсуаз, которая старательно отворачивалась, видимо, пытаясь как-то пережить сдачу позиций пару минут назад.— Давай запомним место, на котором остановились, и потом продолжим. И не начинай снова препираться, потому что ты, как и я, знаешь, что и в следующий раз ты сдашься, так что я бы предложил сразу попустить пятнадцать минут споров и переходить к более приятному...

— Размечтался!— фыркнула девушка, наконец, вырываясь из его объятий и стремительно исчезая в проходе. Айзек рассмеялся и направился вслед за ушедшим Стю, понимая, как и Франсуаз, что именно споры и препирания и являются самым замечательным в их отношениях. По крайней мере, Айзек получал от этого массу удовольствия, это отвлекало от проблем, которые все больше напоминали снежный ком. Было приятно иногда обо всем этом забыть, но потом все равно приходится возвращаться к проблемам, и сейчас был именно тот момент.

Что ж, гордая любительница единорогов, воздвигай новые оборонительные стены, тем интереснее будет снова и снова их рушить. Так, дракоши, я вернулся, что у вас там опять случилось за пару минут, что я осаждал французскую крепость?

* * *

Он шагал по темным коридорам. Часами. Не думая о том, куда идет и зачем. Это состояние было ему знакомым, но при этом новым. Раньше он мог полностью отключиться, отдаться шагам, телу, мысли словно замирали, им владел зверь, который метался между каменными стенами, но не причинял никаких внутренних неудобств.

Сейчас все было не так. Тьма не та, камни не те, он не тот. Все изменилось, незаметно, медленно, но изменилось. Точнее, его изменили.

Она изменила.

Словно упрямый прибой, который точил камень, шлифуя, создавая новый образ. И ей удалось, хотя он сопротивлялся. Она тонкими нитями привязала его к себе, к жизни, к своему Ордену, к Тайне — ко всему, что его окружало, даже к учебе, и эти нити, хоть и были незаметными, оказались слишком прочными, чтобы их можно было просто так порвать. Но в последнее время у него не возникало желания это сделать. Мария все сделала расчетливо, заняв его мысли до такой степени, что ему было некогда даже подумать о том, чтобы закончить свою жизнь.

Его жизнь вдруг стала полной, важной, в ней было столько людей, сколько не было до случившегося с ним в прошлое Рождество... Ей удавалось сделать то, что никто и никогда не мог сделать.

Она научила его любить жизнь.

Феликс остановился, глядя на стену, камни были разноцветными, разной степени обработанными. Вот и он был таким камнем, сжатым другими камнями, выполняющим миссию, всю правду о которой знала только Мария.

Она его не боялась и показала, что мало кто боится.

Ей не было противно касаться его новой кожи, наоборот, иногда ему казалось, что ей это нравится. В редкие минуты наедине ее пальцы, ее губы прочерчивали дорожки по чешуйкам на его лице. Ей это нравилось, и она часто об этом говорила. Он никогда бы не признался, но ему тоже это нравилось, это было приятно.

Она приучила его к людям, а людей к нему. И мало кто уже шарахался в сторону, показывал пальцем, шептался за его спиной. Ну, разве что так же, как и о других Драконах, ведь теперь он принадлежал к закрытой высшей касте школы. У него были друзья, у него была девушка.

Она примирила его с Эйидль. Пусть не до конца, но у него уже не было желания растерзать девочку, стоило ей появиться в поле его зрения.

Она попыталась примирить его с матерью, и если бы у нее было больше времени, ей бы, наверное, это удалось. Сопротивляться ей было то же самое, что ногтями обрабатывать камни.

Феликс пошел дальше, давая ногам просто идти, стараясь не думать о встрече с мамой, о ее взглядах, ее желании прикоснуться. Он давно не думал о родителях, стараясь уходить от опасных мыслей. Он боялся снова сорваться, снова вступить в схватку со зверем, который стал реже просыпаться в нем, круша все вокруг и кидаясь на людей. И он не хотел снова оказаться во власти темной своей стороны, когда только начал вспомнить то, кем был когда-то. И это тоже благодаря Марии...

Он пригладил волосы, вдыхая плотный тяжелый воздух подземелий, которые по-прежнему успокаивали и давали умиротворение. Он часто уставал от людей, хотел тишины, хотел остаться наедине с собой, но в последнее время это становится все более проблематичным. Столько всего происходит, Орден буквально жужжит, как потревоженный улей, на носу конец Турнира, потом экзамены и выпускной, а потом...

«Потом» было тяжелым и даже в чем-то страшным. Еще несколько лет назад на это «потом» у него было много планов: кругосветное путешествие с Димитрием, бунгало на берегу Атлантического океана и много свободы. Но Димитрий погиб, о бунгало уже не мечталось.

Феликс вздохнул, продолжая свой путь.

Дим. Он спас, даже умерев, он оставался другом. Искупая вину, он дарил покой Феликсу, словно живительным бальзамом по ранам на сердце. Было тоскливо и одиноко, только теперь Цюрри начал ощущать тоску по другу, по тем мечтам и планам, что они строили вместе. Ничего уже не будет, будет лишь тоска и покой, потому что будущее стало несбыточным прошлым...

Он вышел в Нижнем зале, щурясь от слишком яркого после подземелий света. Наверное, он пропустил ужин. Нужно найти Марию, потому что она наверняка беспокоилась, это в ее духе, а еще он может пропустить что-то важное, ведь сейчас каждый час мог принести новости о том, что им делать дальше, какой шаг на Пути им предстоит совершить.

Ни в зале, ни в спальнях мальчиков он не нашел никого из Ордена, возможно, он действительно пропустил что-то важное, и где их теперь искать — вариантов много. К тому же он так и не сказал Мари «спасибо» за то, что она спасла Яша, все никак не удавалось оказаться наедине...

— Феликс, тебя ищет директор.

Парень пожал плечами и изменил направление, поднимаясь в Трапезную, а оттуда выходя в Зал Святовита. Здесь он также не увидел никого из друзей, а, значит, они либо в комнате Ордена на сборе, либо опять забрались в библиотеку. Ему хотелось сейчас же пойти и проверить свои теории, но не стоило злить и так злого Яновских: после драки с Гаем директор разве что огнем не плевался, видя парня.

Феликс совсем не жалел о том, что ударил Ларсена. Он предупреждал старосту, чтобы не подходил к Марии, а тот не просто подошел, он еще и сцену у всех на глазах устроил, самоубийца западный! Сам сгинет, так еще и Марию с собой утянет. Только идиот может не понимать, что союз двух Орденов — красная тряпка для быка, которого символично зовут в Ордене Востока «третьей силой».

Но до кабинета Яновских Феликс не дошел: в коридоре он встретил бледного Алекса.

— Что случилось?— Цюрри бросил взгляд на двери, что вели в госпиталь, самые неприятные мысли пролетели в голове.— Кто?

— Лука,— пробормотал шестиклассник,— но он жив, едва успели. Яд.

— Он жив?— Феликс представил себе, что чувствует сейчас Мария.

— Да, но очень слаб. Ребята там с ним, а мне надо найти Эйидль,— и Алекс направился прочь по коридору, понуро опустив голову.

Феликс решил, что Яновских все равно уже давно его ищет, поэтому может подождать еще пять минут, поэтому без зазрений совести вошел в госпиталь. У постели Луки, который выглядел чуть краше трупа, сидела Сибиль, тут же стояли Тереза и Яков, а Мария в стороне разговаривала с Айзеком. Она повернула голову, взгляд ее потеплел при виде друга, на лице на мгновение появилось облегчение. Конечно, она как всегда волновалась, не зная, где он ходит.

— Привет,— Феликс подошел к ним.— Что случилось?

— Они со Сциллой нашли тайник со свитком, но там была ловушка.

— Куда он и полез, даже не попытавшись воспользоваться мозгами,— фыркнул Айзек и отошел к постели друга. Странно, что Павлов еще всех не разогнал.

— Что за свиток?— Феликс посмотрел на Марию, которая встревоженно потирала руки.

— Я не видела его. Сцилла забрала его оттуда и отдаст только после того, как мы отведем ее в склеп,— девушка устало вздохнула.— Еще странное видение Эйидль.

— А с ней-то что? Я думал, она сейчас слишком занята отцом...

— Она говорит, что видела, как мертвого Гая Ларсена несли по коридору какие-то люди. У нее была буквально истерика,— прошептала Мария, стараясь говорить так, чтобы их никто не слышал.— Но Гай жив и здоров, и я теперь ломаю голову над тем, чье тело они прятали.

— Мы обязательно узнаем, вряд ли пропажа ученика или учителя пройдет незамечено... Ладно, мне пора, меня ждет Яновских.

— Будь вежливым, ладно?— мягко улыбнулась девушка, коснувшись кончиками пальцев его щеки. Феликс дернул уголком и кивнул.

От госпиталя до кабинета директора — всего несколько десятков шагов по хорошо освещенному коридору, поворот, лестница, странная дверь, которая Феликсу не нравилась.

Он не успел войти внутрь, как понял, что что-то не так: мелькнула волшебная палочка, какое-то сладковато-приторное облако окутало его, проникло внутрь, сковав, и Феликс даже не успел испугаться, осев на пол и закрывая глаза.