Designer's Dream (гет)

Новость о племяннике Йохана разлетелась по всей деревне так же быстро, как и о загадочном ухажере мастерицы, подарившем их милой девчушке драгоценности. Родители были обеспокоены, отец, заприметив рыжего парнишку рядом со своей дочуркой, схватился за булаву, но, слава предкам, маленькой валькирии все же удалось утихомирить родного человека.

Соседи рассматривали парня, как какую-то диковинку. Кто-то был настроен враждебно, а кто-то, напротив, с уважением относился к родственнику Йохана, что, так-то, им и не являлся. Адела же водила его по украшенной деревне, параллельно рассказывая не то с сарказмом, не то просто с таким юмором, что да как. Про викингов, про их обычаи, про Сноглток и загадку всего племени, почему у их зимнего праздника, что был, в свою очередь, единственным поводом для нее хоть немного любить зиму, такое дурацкое название. Но никто на это, как правило, не жаловался.

— Кальф, а откуда ты сам? И что сподвигло тебя на то, чтобы стать учеником Йохана? — вновь поинтересовалась Хофферсон, когда он с интересом рассматривал деревянное подобие огромной елки с прикрепленными на ней щитами.

— Там, откуда я родом, почти не бывает снега. Для меня до сих пор немного странно видеть его в таком количестве, — а если говорить о зимних праздниках, то они, конечно, были, но традиции слишком сильно отличались. — В этот день у нас обычно проводится фестиваль огней. На улице пир из самых разных острых блюд, люди перед выходом долго наряжаются в яркие одежды преимущественно огненных оттенков, танцуют под живую музыку, разыгрывают спектакли, пьют вино и каждый день — как новый этап. То есть, сначала это могут быть танцы до поздней ночи, затем память о мертвых, а уже после соревнования родов, снова танцы или же выступления с огнем и… а? Адела? Ты в порядке? — он растерялся, когда девушка смотрела на него не то с восхищением, не то с изумлением и непониманием того, откуда же вообще взялось перед ней такое чудо и как на него напоролся Йохан.

— Да, просто… мне кажется, я определилась, где и с кем хочу жить в будущем, — на этой фразе один из проходящих викингов закашлялся, а парень стушевался под злыми взглядами полных мужичков, что пусть и походили на мясистые шарики, но все равно выглядели жутко и крайне… угрожающе, будто он враг или же собрался похитить у них нечто очень ценное. — А какие наряды? Можешь рассказать, как они примерно выглядели? Из какого материала? — сразу же начала она его расспрашивать. — Может… я даже сошью парочку, если дизайн будет интересным?

— На самом деле… — Кальф смущенно улыбнулся девушке, что буквально воодушевилась, как дело зашло о моде народа, о котором никогда и ничего ранее не слышала. Даже в тех же многочисленных прочитанных ею учебников за архипелаг и его острова. — Как только я увидел тебя в порту, то сразу же подумал о доме, — признался он несколько тише, и в его голосе печаль смешалась с благодарностью. — И я был очень счастлив, — а потому и не мог отвести взгляд, пока Йохан не сказал ему про шкатулку, и после, когда Адела спросила, идут ли ей серьги.

Мастерица чувствует, как предательски пылают ее щеки, и отводит взгляд, совершенно не ожидая такого… прозрачного, но в то же время неописуемо приятного комплимента. Это ни в какое сравнение не идет с хулиганским «О, а куда это ты так вырядилась?» или же «Признавайся, ради кого были старания». Девушке просто нравится мода, нравится создавать что-то новое, но викинги не из тех, кто любил эту новизну. Им нравилось постоянство. Стабильность и простота… а из этого уже следовало только то, что ее вычурные наряды никому не были нужны, кроме Йохана и самой Аделы, что нашла в торговце свою ниточку, благодаря которой еще может держать связь с «внешним миром».

— Яквейн! Пейте яквейн! — Астрид говорила голосисто и радостно, чем, собственно, и привлекала внимание викингов, что привыкли к суровой и воинственной девушке, которая всегда была не против показать свою силу или же упорство, да задать трепку недооценившему ее противнику.

— Только не это… — шепотом произнесла Адела, испуганно посмотрев на сестру, что, кажется, заметив их, так и решила ненароком познакомиться с мальчишкой, которого она забрала еще с корабля Йохана.

— Кто хочет попробовать самый лучший Сноглтокский напиток? Может, для начала моя милая сестренка? — от такого обращения к себе мастерица едва не разинула рот от удивления, что заметил растерявшийся «иноземец», который едва сдержался, чтобы не скривиться от запаха напитка и не обидеть тем самым валькирию.

— Мм… как же это называется? Когда сначала ты оскорбляешь действия одного и прилюдно считаешь их неправильными, а потом поступаешь точно так же? — спросила девушка, но так как вопрос был риторическим, он, само собой, не требовал точного ответа. — Кажется, это лицемерие? Иначе твоя милая сестренка не может объяснить то, почему ее родственница, так рьяно ненавидящая мою деятельность, начала вдруг делать безуспешные попытки кого-то подкупить…

— Это не подкуп, а напиток, повышающий праздничное настроение. И я за это ни денег, ни какой-либо услуги не прошу, — упрекнула ее Астрид с той же самой притворной любезной улыбкой. — Или, может, тогда ты захочешь отведать моего кулака?

— Между выбором принять медленно действующий яд, заставивший всех Йоргенсонов разреветься в прошлом году, и твоим кулаком, я лучше выберу кулак, — пробормотала девушка, когда заметила, как Кальфа уже позвала одна из женщин, чтобы юноша помог ей повесить украшение. Само собой, вежливый парень отказать не мог, и предпочел помочь, чем участвовать в разборках сестер, что, казалось, готовились сейчас к целой войне или, если быть точнее, очередной словесной перепалке.

— Серьезно? Ты считаешь, что я настолько плохо готовлю?

— Я только что сказала ровно то, что думаю, сестренка. Неужели, мне снова нужно это повторять? — Адела склонила голову в бок, наблюдая за тем, как валькирия сейчас старается сохранить самообладание. Все-таки, забавно вышло. Каждый раз, когда Астрид пытается через силу вести себя слишком мило и дружелюбно, мастерице просто не терпится скинуть эту маску и разрушить ее планы. Впрочем, это у них всегда было взаимно. Семейное, наверно. — Ты ведь что-то хотела от меня?

— Родители очень беспокоятся, что ты весь день проводишь с каким-то незнакомцем.

— Незнакомец не старше меня на двадцать лет, а я не маленькая девочка, чтобы за мной следовало так пристально приглядывать, Астрид, — закатив глаза, ответила девушка, уже догадываясь о том, что, вероятнее всего, в этом был замешан их отец.

— А еще они беспокоятся, что какой-то неизвестный, предположительно, мужчина, балует мою сестру дорогими вещами и подарками. С чего бы?

— Может, он мой поклонник и, в отличии от хулиганов, является ценителем высокой моды? — вообще, сама Адела так не считала, ведь ее друг по переписке не так разбирался в одежде, сколько просто в предметах и вещах, имеющий какую-то ценность. И многие его выражения выдавали в нем либо торговца, либо любого другого человека, занимающего не последнее место на рынках. — В этом нет ничего плохого. Просто я привыкла сразу забирать все самое лучшее, — в этот момент ее взгляд задержался на названном племяннике Йохана, и она многозначительно улыбнулась, от чего сразу стало ясно, что же, а точнее, кого мастерица забрала и назвала сейчас самым лучшим. — Связи, драгоценности… людей. Без них о хорошем заработке можно не мечтать.

— То есть… прямо сейчас ты просто налаживаешь связи? — неуверенно спросила Астрид, посмотрев на кране подозрительного рохлю, коего тискала за щеки какая-то женщина, некогда позвавшая его на помощь.

— Нет, сейчас я интересно провожу время с «драгоценностью», — заметив растерянный взгляд сестры, Адела только рассмеялась, когда та же, в свою очередь, казалась очень даже обескураженной. — Брось, ну неужели ты не считаешь его красавчиком?

— Как-то раньше тебя такие вещи особо не заботили…

— Не было кандидатов, — отстраненно ответила младшая Хофферсон, посмотрев в сторону кузни. — К слову, о них. Почему бы тебе не угостить Иккинга? Кажется, прошлый твой яквейн ему очень понравился, — заметив на лице сестры смущенную улыбку, девушка просто не могла не улыбнуться ей в ответ. — Ау! Ну зачем же драться-то?

— Для профилактики. Ты же выбрала кулак, — гордо задрав голову, ответила ее нахальная сестрица. — Так ему правда тогда понравилось?

— Конечно. Залпом при мне выпил, — и Адела зло усмехнулась, вспоминая, как парня тогда чуть не стошнило. — Ладно, ты сама решай, а я пойду спасу бедолагу, пока его не затискали и не раскормили до состояния гигантской тефтелины, — и конечно же, это не было намеком на лишний вес большинства викингов.

С этими словами мастерица снова улыбнулась, кивнув сестре, как бы желая ей удачи, а уже затем сама подошла к рыженькому пареньку, юркнув между ним и своей доброй соседкой, что прямо-таки не могла от него оторваться. Заговорившись и всем видом дав понять то, что Адела его забирает, девушка живее взяла парня за руку и увела от вдовствующей женщины, что, видно, точно так же решила приударить за молоденьким мальчишкой. Стыд и срам, она ведь ему в матери годится!

— Прости, я отвлеклась и совсем не заметила… как ты? Все хорошо? — обеспокоенно спросила Адела, взяв парня за руки.

— Было немного неудобно, — он неловко улыбнулся ей, как бы пытаясь заверить, что в остальном все хорошо и даже лучше. — Это была твоя сестра? Вы не очень-то хорошо ладите. То есть… извини. Мне просто так показалось.

— О, нет, ты прав по большей части, не волнуйся. Это не какая-то больная тема, — сразу же поспешила она ответить, как бы показывая, что ее это и не волновало. — На самом деле, мы отлично ладим. Ну, однозначно лучше, чем когда-то, — Адела пожала плечами, вспоминая, как когда-то предложила Астрид убить ее, чтобы девушка перестала наконец позорить род. — У нас с ней разные точки зрения и идеалы. Настолько, что я порой и говорить с ней не могу, потому что тогда меня либо зовут лицемерным торгашом, либо кем еще того похуже. Скажем так, жестокими словами и спорами мы свои мысли, а потому начинаем лучше понимать друг друга и задумываться об ошибках. Интересная практика.

— Но это ведь работа. Если торговец будет всегда молчать, то он никогда и ничего никому не продаст.

— А еще торговец должен в идеале знать свой товар, его особенности или быстро спохватиться и выдумать что-то на ходу, исходя из характера, приблизительного бюджета и предпочтений клиента, — продолжила девушка с легкой улыбкой, с какой-то благодарностью посмотрев на парня, что понимал ее в этом чуточку лучше остальных. — Мудрость Йохана. Так тебя тоже интересует торговля?

— Это была вынужденная мера. Мне нельзя было оставаться на северном рынке, — вот тут Аделе стало не столько интересно, сколько даже беспокойно. Это что должен натворить подросток, чтобы так влипнуть?

— Как странно, а по виду тебя и не назовешь преступником, — озадаченно нахмурившись, ответила Хофферсон.

— Может, я просто притворяюсь и хочу, чтобы ты потеряла бдительность? — но спросил он так робко, что мастерица едва сумела сдержать смешок, чтобы только не испортить этот момент, когда настолько милый юноша решил притвориться ее врагом.

— Правда? — Ада наигранно удивилась, словно эта новость поразила ее до глубины души. — И что же ты сделаешь, когда я потеряю бдительность?.. — слегка склонив голову, с лукавой улыбкой спросила девушка, когда Кальф просто замер на месте, в тот же миг растеряв всю свою уверенность. Точнее то, что от нее осталось. — Кальф, я же шучу! — она все же засмеялась, когда парень так резко отвернулся от нее, почувствовав себя просто идиотом. — Кстати, я ведь тебе так и не показала еще главного.

— Главного? О чем ты?

— О своей мастерской, конечно же. И так как ты мне очень нравишься, я хочу сделать для тебя подарок, — своим признанием она буквально выбила его из колеи. — Можешь выбрать любую понравившуюся тебе вещь.

— Вещь?.. — Кальф посмотрел на нее любопытными глазами, прекрасно понимая о том, насколько это дорого, учитывая то, как легко распродается одежда Аделы, но вопросы в голове были связаны не столько с подарком, сколько со словами о том, что он ей очень нравится.

— Да, из коллекции одежды. А ты хотел что-то другое? — в ее глазах плясали черти. Девушка хитро улыбнулась, делая шаг к ученику Йохана, и Кальф уже, можно сказать, предчувствовал беду. — Может, меня?

— А? — такой наглости он никак не ожидал, а потому даже подумал, что ему просто послышалось, и последний вопрос был не более, чем его фантазией, бредовой мыслью, засевшей сейчас в голове. — Что ты только что…

— Что я только что? — Адела тут же начала играть дурочку, словно совсем его не понимает, а уже затем снова засмеялась, когда невольно сравнила его с Иккингом и заметила между ними некоторые сходства. — Прости, само вырвалось. Не удержалась.

— А если бы я согласился?..

— Отвечу, если скажешь, что бы сделал, потеряй я бдительность, — вернулась она к прошлому вопросу, заставляя его смущенно улыбнуться.

— Тебе о таком рано знать, — а уши и щеки порозовели так, что вид его, поистине, был очарователен.

— Кальф, и как тебе не стыдно? — упрекнула его Адела, возмутившись так наигранно, что о серьезности ее слов не могло идти и речи. — Разве можно так нагло соблазнять порядочную леди? Мне ведь теперь не терпится узнать, что будет дальше.

— Порядочную леди? Где же ты тут такую встретила? — она застыла, совершенно не ожидая от него таких коварных слов, когда парень только мягко рассмеялся. — Прости, не удержался, — и Кальф ответил так игриво, практически в той же манере, что и она, чем удивил еще сильнее.

— Ладно, один-один, — но Хофферсон только улыбнулась, совершенно не воспринимая их игру всерьез. Скорее, это было просто веселое временное увлечение, коему суждено будет закончиться уже тогда, как Йохан решит, что им пора двигаться дальше.

* * *

Только вот после того, как девушка привела его в свою мастерскую, они из нее так и не вышли. Сначала Хофферсон быстро предлагала ему какие-то вещи, рекламируя все так, словно каждая отдельная модель была для нее настоящим сокровищем. И пока она рассказывала, да помогала определиться, он, на самом деле, смотрел не столько на одежду, сколько на саму девушку в красном, что оживленно показывала ему, что и где находится, и даже отвела к «великой стене эскизов», где было прикреплено просто поистине невероятное количество самых разных рисунков как одежды, так и любых других украшений, подчеркивающих образы.

— Не уверен, что будет правильно, если я вот так просто возьму что-то… из этого, — Адела вопросительно изогнула бровь, как бы спрашивая: «А почему нет?».

— Не в твоем стиле? — на самом деле, это было первым, что пришло сейчас на ум, ведь иных причин она просто-напросто не видела.

— Что? Нет! — сразу же и достаточно резко отреагировал Кальф, что ей бы показалось подозрительным, если бы он так искренне не испугался за то, что она могла о нем подумать. — Нет, не подумай… правда. Просто, как ученик торговца… да и в целом, принимать какие-либо ценности за просто так — не дело. Всегда должно быть что-то взамен.

— Но я не пытаюсь выстроить с тобой отношения или подкупить какой-то там одеждой, — вообще-то, очень даже собиралась, ведь ученик Йохана в любой момент мог перенять его дело или даже начать работать после от него отдельно. Впрочем, учитывая то, что торговец был готов чуть ли не отдать ей этого парня навсегда, словно какого-то раба, она сомневалась, что Кальф вообще был ему как-то нужен. — Это просто подарок. Я была рада познакомиться с человеком за пределами Олуха. С кем-то… извне. Ты очень хороший парень и интересный собеседник. Мне бы хотелось, чтобы у тебя сложилось хорошее впечатление о нашем острове, несмотря на… огромное множество недочетов, большая часть которых выявляется из вредных привычек хулиганов. Чтобы ты навещал нас почаще и не запомнил какими-нибудь жуткими варварами, грязными дикарями или свиньями. Ну, и не боялся нас, само собой, — пожала она плечами, прекрасно зная о том, что манеры викингов наверняка любого человека могли повергнуть в шок. С другой же стороны, нормальных людей, кроме своего лучшего друга и Йохана, она, так-то, и не видела. А потому Кальф и вызвал у нее особый интерес. Не боец, выглядит вполне себе нормально, второй красавчик в ее жизни сразу после Иккинга, так еще и общается адекватно. Без спеси, без лишних опасений или страха…

— И все же… — после таких искренних слов отказаться было почти невозможно. По крайней мере, Адела действительно попыталась ему объяснить свою позицию и мысли как можно мягче, а Кальф просто не знал, как должен был ответить. Даже слегка стыдно стало из-за того, что он подумал, будто она просто решила его таким образом подкупить и ненавязчиво сделать своим должником, что обычно случается в торговле, где слова «бесплатно» и «подарок» можно смело пропускать мимо ушей, ведь никогда и ничего не бывает просто так. — Могу я… попросить сделать обмен?

— Что-то хочешь предложить? — Хофферсон заинтересовалась, но при этом старалась сохранять спокойствие, чтобы лишний раз не смутить парня.

— Не знаю, — значит, предложений у него либо нет от слова вообще, либо же есть, но по какой-то неведомой причине он боится сказать напрямую.

— Это же твои картины были среди прочего товара? — тем не менее, она быстро придумала, что может попросить его взамен. — Очень красивые. А людей… ты рисуешь точно так же хорошо?

— Хочешь свой потрет? — моментально догадался парень, когда мастерица утвердительно кивнула.

— Небольшой. Я бы даже сказала, чтобы он был размером… примерно, как эта страница, — она указала на пустой тетрадочный лист, вырезанный из ее блокнота. — Так ты сможешь?

— Конечно. На самом деле, я бы нарисовал тебя и просто так, — Кальф тепло улыбнулся, когда Адела же просто не смогла не улыбнуться ему в ответ. — Тогда, начнем прямо сейчас?

* * *

Времени ушло, на самом деле, много, но далеко не так, как изначально думала Адела, из-за чего она и удивилась, когда парень сообщил, что уже закончил. А увидев результат, девушка просто… растерялась, не найдя нужных слов, чтобы похвалить его работу. Она вспомнила их единственного горе-художника на Олухе, щиты в Большом Зале и просто поняла, что все те портреты, увиденные ею однажды, не идут ни в какое сравнение с работами Кальфа. Впрочем, о том, что у него шикарные рисунки, она узнала еще на корабле, увидев несколько картин, которые викинги так и не взяли из-за отсутствия необходимости в них. Ситуация была аналогичной тому, почему викинги никогда не брали у Аделы особо вычурные наряды. Не знали толка в искусстве, моде и не видели в этом такового смысла.

— Кальф, это великолепно! — но вместо того, чтобы пытаться ему польстить, мастерица сказала всего несколько слов, на радости обнимая художника. — Спасибо тебе огромное, — и поцеловала в щеку, посидев так с ним еще немного, а уже затем мягко отстранилась и смущенно улыбнулась.

— А, да ничего особенного. Брось, это тебе спасибо. Правда, что ты… — но не успел он и возмутиться, как сразу же замолк и раскраснелся, даже не зная, что надо предпринять и куда деть свои руки, но когда все закончилось, то парень выдохнул наконец-то с облегчением. — Насколько понял… рисунок ведь нужен не тебе?

— Можно сказать, что ты внес огромный вклад в одно мое маленькое дельце. Подробностей всех не скажу, — рассматривая рисунок, она в первую очередь обратила внимание на прорисовку украшений и одежды. Лишь затем она аккуратно отложила рисунок на стол и с очаровательной улыбкой спросила: — Кальф… ты не хотел бы работать на меня? — сначала ему показалось, что Адела снова шутит, но по возникшей тишине стало сразу же понятно, что она ждет от него какой-то ответ.

— Не думаю, что мне разрешат остаться на Олухе, — к тому же, это ему придется напрашиваться к кому-то на ночь, их вождь может и не согласиться, да и сам парень понимал, что придется ему здесь непросто.

— Ну, а я и не предлагала тебе оставаться, — со смешком ответила Адела, взяв его руку в свои две. — Работа заключается не в помощи по мастерской. Впрочем, могу и нанять, рабочих много не бывает, — девушка говорила беззаботно, но при этом достаточно уверенно, словно она смогла бы потянуть человека, выплачивать ему зарплату и помочь обустроиться в деревне. — Я уже поняла, что изначально Йохан не сильно-то и горел желанием нанимать тебя. То, что ему не помешали бы несколько дополнительных рук — не означает, что он в них нуждается и собирается тебе платить, — парень молча опустил взгляд, не зная, как именно она узнала правду, но он понимал, что не сможет постоянно полагаться на этого торговца. По многим причинам.

— Не сказал бы, что у меня все плохо, — по крайней мере, до встречи с этим мужчиной ему было гораздо хуже. — Но в чем-то ты права. Я продаю картины, и на часть полученных денег покупаю у Йохана все необходимое для рисования. И половина от оставшейся суммы идет ему в карман за мое проживание с ним, — грабеж чистой воды. Именно об этом подумала Адела, когда поняла, что на деле он даже не является его подмастерьем. Так, еще одно небольшое средство дохода. И крайне сомнительное, ведь большинству тех же самых бойцов не столько есть дело до картин, сколько, конечно же, до оружия. — В общем… если у тебя есть предложение получше…

— Ты ведь знаешь, что Йохан — единственный торговец, работающий с Олухом? — потому что иным их вождь просто отказывается доверять, а этот хитрый жук с самого начала прознал о том, с какой стороны следует подмазаться к нему. — И, одновременно с этим, он — мой главный деловой партнер. Единственный человек, благодаря которому я могу продавать вещи за пределами нашей скромной деревни, да налаживать понемногу связи.

— Да, он рассказывал о вашем контракте, — как и о том, насколько много якобы требует от него эта девушка и что она вообще должна быть благодарной ему за то, что он согласился на ее изначальные условия. — Что ты хочешь сделать?

— Для начала, могу я спросить? Ты же… ведь понимаешь, что, рассказав ему хоть малую часть моих планов, не получишь от него ни монет, ни элементарного «спасибо»? Лишь подозрения, из-за которых он выкинет тебя на первом попавшемся острове. Йохан неплохой человек, но и не такой хороший или слабый, каким пытается казаться, — по крайней мере, от него она узнала бесчисленное количество уловок и не потому, что он учил ее, а лишь из-за того, что пользовался ими, чтобы контролировать ее и выдвигать свои условия. — Он ненадежный. И я бы хотела по возможности перестать иметь с ним дела, как придет время. Но это не все.

— И что бы в таком случае требовалось от меня?.. — тише спросил обычный художник, что ну никак бы не мог повлиять на решения торговца и уж точно не смог бы разорвать их соглашения.

— Информация. И нет, прежде чем ты спросишь, я не прошу и не собираюсь тебя просить следить за ним по пятам, копаться в его секретах и что-то еще в том же самом духе. Я хочу больше знать о его необычной клиентуре. Влиятельных людях, с которыми у него есть подобные соглашения, откуда на самом деле он берет ту же самую ткань, за какой промежуток времени раскупают мою одежду и сколько за нее получает примерно Йохан. Что он примерно говорит, когда продает ее другим людям, на каких островах останавливается и… в общем, разная такая необходимая мелочь. При следующем вашем визите я бы хотела получать от тебя информацию и, соответственно, оплачивать твои старания в зависимости от качества отчета, — куда более подробно рассказала Адела и ободряюще улыбнулась, чуть сильнее сжимая его руку. — В общем-то, мне нужны глаза и уши за пределами Олуха. Человек, которому, в отличие от Йохана, я смогу довериться. Звучит не так уж и сложно, правда же? Учитывая то, что сейчас ты ему как племянничек и ученик.

— А если… к примеру, я бы узнал что-то куда более серьезное? — Хофферсон склонила голову в бок, как бы безмолвно спрашивая: «Что же, например?». — Что-то слишком личное или же… подозрительное?

— Мне нужен надежный информатор, а не какой-нибудь утопленник. И если «слишком личное» заключается в его любовных интересах и семье, то мне это знать совсем необязательно. Мне интересно все в рамках его работы, в особенности если дело касается меня и моих изделий, — сразу же пояснила Адела, тем самым четко дав понять, что информация другого рода ей не интересна. — Так что же?

— Думаю, можно попробовать, — по крайней мере, так он сможет заработать, и в том случае, если его все же выгонят, у него будет, на что еще жить.

— Не против начать с сегодняшнего дня? — сразу же спросила девушка, не желая откладывать вопрос до следующего месяца.

— Ты хочешь узнать что-то конкретное?

— Да. Все, что знаешь о человеке, подарившем мне шкатулку. Начать, наверное, можно с его имени, а уже потом род деятельности, если тебе он известен, — ответила Адела, искренне радуясь возможности наконец-то покончить с анонимностью и раскрыть личность мужчины, с коим она общается, наверное, уже больше года…

— На самом деле, я не многое о нем знаю. В тот день с шкатулкой пришел его подчиненный и объяснил лишь то, что ее и письмо надо отдать лично тебе в руки. То есть, с самим человеком я не знаком и никогда его не видел, — предельно честно рассказал Кальф, замечая легкое разочарование в глазах девушки, что, видно, ожидала услышать о нем больше. — А его имя… Вигго Гримборн.