Берег моей надежды (гет)

С приближением 31 декабря Анне становилось все яснее: мир погружается в хаос. Зачем же люди, казалось бы, создают себе проблемы на ровном месте? Не все неприятности можно предвидеть, но очевидные хлопоты перед новым годом вполне прогнозируемы, и не стоит превращать долгожданные предпраздничные дни в изнурительную гонку.

Снег неустанно кружился в воздухе, заносы во дворах вырастали до небес, но это никого не останавливало от предновогоднего штурма магазинов. По стенаниям одногруппников и коллег было понятно, что долги по кредиткам взмывали вверх быстрее, чем знаменитые приозерские сугробы.

Анна, наблюдая за этим хаосом, ощущала себя на островке спокойствия. Она давно усвоила, что внутренний мир следует беречь, особенно в такой суете. В их доме тихо звучали любимые мелодии, а в воздухе витал тонкий аромат ванили и корицы — ингредиенты для новогоднего печенья уже ждали своего часа.

Анна знала, что радость праздника скрыта не в количестве подарков и не в ослепляющем блеске гирлянд, а в моментах, которые пробуждают тепло и уют в сердце. Ее грела любовь одного единственного мужчины.

На другой стороне улицы детвора радостно возилась в снегу, кое-где мелькали яркие куртки. Они строили крепости, не думая об адреналине в крови из-за готовящихся дел, экзаменов и длинных очередей в магазинах. Анна радовалась, что дети еще способны находить счастье в простых вещах. Она решила, что они вместе с Тоней, как она приедет, тоже сделают что-то особенно волшебное — возможно, раскрасят печенье глазурью или создадут свой миниатюрный снежный городок во дворе.

Финансовые заботы, в отличие от одногруппников, Аню не тяготили. Да, ей повезло: все кредиты покрыты отцом и Яковом, трать — не хочу. Но ей тратить не хотелось. Аня недоумевала, зачем нужны эти лишества на пару дней, и старательно избегала походов по торговым центрам. Магазины, полные подарков, напоминали ей поле сражения, где каждый второй был готов отвоевать последнюю игрушку. В этом хаосе она радовалась заранее заказанным подаркам, особенно для сестры. Вот так, чем больше похлопочешь в течение всего декабря,

тем более останется времени насладится ожиданием праздника.

В предновогодние дни Штольман потерял себя в загадочной суете времени. Против привычной себе вдумчивости, он так разозлился на студентов, имеющих задолженности, что тайно хотел их всех убить, чтобы не мельтешили. Будущие медики следовали за ним неотступно. Они приходили в клинику, дожидались его у института, и даже в клинической больнице, куда он ездил на перевязки, умудрялись находить его…

— Яков Платонович! — заглянули они в перевязочную и осеклись, смешно таращась на свежий шов. — А можно еще принять одну отработку? Ну, пожалуйста?!

— Вон отсюда, — сердито говорил ординатор. — А ну, брысь, в учебную комнату!

Студенты занудно бубнили одно и тоже. Штольман недоумевал. Старшие курсы же! Будто эта сессия у них первая и "хвосты" свалились на их голову неожиданно, прямо как первый в году обильный снегопад на коммунальщиков. Штольман уже почти рычал от бесконечных:

"Яков Платонович, а когда можно пересдать? А поставьте "три"? "А мы сегодня не успели, когда в следующий раз?!"

— У меня в голове не укладывается, как можно ждать преподавателя возле служебного туалета? — вскипел в один день Штольман в "травме" и сердито разогнал двоечников.

"Горыныч совсем офигел" — бубнили двое прогульщиков, а Яков Платонович совсем не горел желанием их прощать. В его мире разгильдяи и двоечники должны страдать! Сильно страдать и каяться. Но кроме разгильдяев были и обычные студенты с небольшими задолжностями. На них тоже нужно было найти время.

Штольман очень раздражался, когда, заходя в институт, он слышал шепоток:

— Горыныч идет! Где его черти носят... Где моя зачетка...срочно... Якооов Платооныч подождити! — и бросались за ним следом.

Студенты не давали прохода даже в буфете.

Он всегда мчался туда, где ожидала Она — его драгоценная, с глазами, горящими светом любви, с сердцем, полным доброты, с душой кристально чистой. Все остальное могло подождать. Наедине с собой он часто думал о том, как ему повезло встретить такую женщину — с глазами, которые видели в нем то, что никто другой не мог разглядеть.

В какой-то момент Анна, несмотря на цеховую солидарность со своими однокашниками, тоже начала обдумывать массовое смертоубийство, потому что студенты часто звонили Якову на личный номер, умоляя его о пересдачах и мешая ему отдыхать.

Но Аня не была бы Аней, если бы не прониклась чужими бедами и не стала защищать бедолаг.

— Яков, ну не злись, ворковала она, запуская пальчики ему в шевелюру.

Штольман усмехнулся. Аня знала как найти подход. К ее ласке он был абсолютно безоружен. Яков догадывался, о чем она будет просить.

— Никаких поблажек, — отрезал он. — Беременных я всех отпустил с миром.

— Не злись. Сам посуди: нескольких преподавателей, включая тебя, невозможно найти. Тебя часто нет в универе в рабочее время, и в деканате, и на твоей кафедре не знают, где ты и когда будешь, — терпеливо втолковывала девушка, продолжая делать любимому массаж головы.

— Нужно все делать вовремя! — фыркал Штольман. — Опаздуны меня мало интересуют.

Чтобы подсластить отказ он поцеловал ей пальчики.

Аня вздохнула, отстраняясь на несколько дюймов, чтобы взглянуть ему в глаза. Она видела упрямство в его взгляде, но знала, что в глубине души Яков — человек добрый. Он просто привык к порядку и дисциплине, которая так важна в его профессии.

— Знаешь, если бы ты был чуточку доступнее, — продолжала она, делая осторожный акцент на каждом слове, — то и у студентов было бы меньше поводов искать тебя после лекций и экзаменов.

Штольман задумался на мгновение, притворяясь, что рассматривает проблему с новой стороны. Он был строг, да, но Аня заставляла его переосмысливать свои убеждения. Ее напор и искренность были способными разрушить любую стену.

— Ладно, — пробормотал он, немного смягчаясь, — пойду на встречу. Но только в исключительных случаях. И помни, что это не должно становиться правилом.

Ане удалось его убедить — в этом она обрела маленькую победу. Она усмехнулась, зная, что каждый шаг в подобной тактике приближает ее к цели. Спасая студентов, она не только облегчала их участь, но и укрепляла свои отношения с Яковом, стараясь сделать его чуть более человечным и немного менее непреклонным.

— Сам посуди, — осторожно объясняла Анна. — Элеонора болела. У вас на двоих два курса — четвертый, пятый. Два потока по восемьдесят человек.

Элеонора сколько времени в больнице пролежала, ты весь семестр очень любил отправлять студентов на отработки. Естественно, что к концу полугодия скопилось невероятное количество желающих сдать задания. Не все студенты так уж сильно виноваты! Кое-кто мог бы быть помилосерднее...

— Что, совсем плохо дело на твой взгляд? Я не виноват! — иронично усмехнулся Штольман, наслаждаясь мягким массажем шеи. Он закрыл глаза от удовольствия. — Это же не я пары прогуливал.

Пусть еще поуговаривает.

— У тебя же должно быть хорошее настроение! — с жаром убеждала Анна.

— Почему? — лукаво осведомился Штольман.

— Потому что ты решил жениться. Люди обычно делают предложение от счастья...

— Это так, — улыбнулся Яков. — А зачеты у двоечников тут при чем?

— Давай, я тебе помогу? — предложила Аня, а Яков открыл глаза от удивления. Такого он не ожидал.

— Это чем же ты мне поможешь? — мягко улыбаясь, спросил он невесту.

— Я тебе заведу онлайн-форму, документ, где все желающие сдать смогут записаться к тебе в очередь и в комментариях написать, что именно будут сдавать. В итоге каждый будет знать, кто за кем и вообще, успевает ли он сдать в тот или иной день! — вдохновенно предлагала Анна

— Гениально! — покачал головой Штольман. — Изящно придумано. Вообще, это задача учебной части, чтобы до экзамена почти все студенты (за исключением отдельных уникумов) успели сдать всё, что хотели и получить допуск. Открою тебе тайный секрет всех вредных преподов, в том числе и меня: я правда не знаю, когда пересдачи. Мне это сообщают из учебной части, примерно за неделю до экзамена. На текущей пересдаче я не знаю, когда будет следующая, и будет ли она вообще.

— Почему? — удивилась Аня.

— Потому что я не отслеживаю всех проболевших и восстановившихся со всего потока, это не моя компетенция. Но в нашей учебной части сидят какие-то совсем уж злостные пофигистки, поэтому давай сделаем форму для онлайн-записи...

В группе 403 царила атмосфера редкого безумия. Некоторые из одногруппников Анны, измотанные полугодичным учебным забегом, не справились с заключительным зачетом. Утром, 29 декабря, Анне позвонил староста, чтобы уведомить о предстоящей пересдаче. Девушка была удивлена.

— А я-то что? У меня всё сдано! — уверила Анна, наблюдая за тем, как ванную комнату окутывает душистый пар. Она мечтала погрузиться в горячую воду с ароматной пеной.

— У тебя все, а у других не все! Ты у нас кто? Заместитель старосты! Я простыл, значит, ты пойдешь вместо меня просить за наших! Умолять, жалобить, угрожать, шантажировать! — втолковывал ей парень.

— Думаешь, наше присутствие поможет!? — посомневалась Аня. Очень уж ей не хотелось ехать в институт.

— Естественно! — стоял на своем староста. — Давай, Миронова, не отлынивай. Ты когда на первом курсе со своим ребенком бегала и не успевала на зачет, за тебя тоже все просили. Время отдавать должок обществу!

— Ну хорошо, приду, — пообещала Анна. Она положила смартфон, с тоской посмотрела на переливающиеся пузыри пены, выдернула пробку слива и побежала собираться.

Пробегая мимо кухни, девушка увидела то, что никак не ожидала увидеть:

У дома остановилась машина родителей.

"Вернулись так рано? Как? Почему? Все ли здоровы?!" — пронеслось в голове у Анны.

Она с тревогой дожидалась, пока родители с сестрой зайдут в дом. Наконец дверь распахнулась и в коридор зашел жутко недовольный и даже оскорбленный чем-то Виктор Иванович.

Едва кивнув старшей дочери, он покосился на осторожно выглядывающего из комнаты лабрадора и молча начал раздеваться, сердито снимая ботинки.

— Папа, что случилось? — зябко кутаясь в домашний халат, спросила Аня.

Как и любой ребенок, она ненавидела ссоры родителей.

— Скандал у нас случился, — поморщился Виктор Иванович и прошел в гостиную. — Песик, извини, у меня только мандарины!

Малыш активно махал хвостом, мол, согласный я на что угодно!

Через несколько минут в дом несколько нервно зашли мама и Тоня. Мария Тимофееевна выглядела суетливо и виновато, веселилась одна сестренка

— Собачка, — обрадовалась девочка, принявшаяся ловить Малыша. — Она будет меня любить!

— Ой нет, вот тебя, дорогой, нам только и не хватало! — устало поморщилась мама, глядя на лабрадора. — Анна, немедленно убери собаку в гараж, и к вечеру с Яковом Платоновичем увозите ее куда-нибудь... И кошку эту прихватите! Обещали же! Я со зверинцем жить не буду.

Мама, не дожидаясь застывшей в недоумении старшей дочери, за ошейник отволокла в гараж приветливо виляющего хвостом и упирающегося Малыша.

— Где няня? — позже аккуратно поинтересовалась Аня у сердитой родительницы.

— Пока дали выходной. Не выяснять же отношения при посторонних! — всплеснула руками Мария Тимофеевна.

— А что случилось, вы мне, наконец, объясните? — возмутилась Анна.

— Что за коробки в прихожей? — проигнорировала ее вопрос мама, задав свой, на ее взгляд более актуальный.

— Мы с Яковом, как вернемся с каникул, переезжаем, — объяснила Анна.

Тоня тут же навострила ушки и задумалась.

— В спальне нашей что за бардак? — заглянул на кухню недовольный отец.

— Папа, извини, я сейчас все уберу! Я не ждала вас так рано. Мы... жили пока у нас!

— Вижу. Прекрасные современные нравы! — фыркнул отец. — Штольман твой мне на глаза-то до нового года покажется?

— Покажется, естественно, — обиделась Анна. — Если вы перестанете так себя вести. А то мне самой сбежать отсюда хочется.

— А кто скандалит? — возмутился Виктор Иванович. — Лучше спроси у своей матери, с кем она все время переписывается!

Аня изумленно уставилась на смутившуюся Марию Тимофеевну.

— Мама, что случилось? — шепотом спросила она, когда отец сердито вышел из кухни.

— Твой отец нашел небольшую переписку в открытом ноутбуке, — неуверенно пожала плечами Мария Тимофеевна. — Там ничего такого не было, клянусь!...Так, один раз в ресторан сходили.

— Аня, я похож на безумца? — заглянул на кухню отец. — Если я в гневе, значит есть из-за чего! Дома ребенок с няней, а она с неким Алексеем по музеям!

Виктор Иванович произнес тираду, сверкнул глазами на жену и вновь скрылся в гостиной.

Из коридора раздался басовитый рев. Анна и родители всполошились и бросились к девочке. Тоня сидела на самой большой коробке и рыдала.

— Милая, ну что ты? — уговаривала ее Анна. — Все образуется.

— А где будет твой дом? — плакала Тоня.- А где твоя кроватка? А я с кем буду жить? А ты к нам приедешь? А собачка?

— Ну конечно, Тонечка, я буду очень часто приходить! — заверила сестру Анна.

— Я тоже уеду в другой дом, с тобой и собачкой! — опять заплакала Тоня.

— Вот видишь, до чего твои фортели довели ребенка! — опять начал обвинять Виктор Иванович супругу.

— Меньше нужно кричать, все можно было выяснить спокойно! — не согласилась с мужем Мария Тимофеевна.

— Пойдем, милая, я тебе елку покажу. Нам дядя Петя купил и принес! — отвлекла девочку Аня.

Делать нечего. На общественную работу в институт пришлось брать с собой сестру.

С родителями оставлять ребенка не хотелось. Родители ссорились так активно, что по дому разве что вещи не летали!

Мама отстаивала, что она — женщина честная и современная, может дружить как с женщинами, так и с мужчинами и вообще, Алексей Егорович — это почти подружка!

Папа злился и просил не делать из него рогоносца и идиота.

— Хорошо, Маша, я тоже найду себе "подружку"! Посмотрим, как это тебе понравится! — заявил он.

Аня с Тоней выскочили из дома с пылающими лицами. Маленькая девочка, конечно, предмета спора не понимала, но настроение значимых близких считывала безошибочно.

Пожилая преподавательница мединститута неожиданно очень обрадовалась сестре Анны. Однообразные зачеты утомили ее до изнеможения. Елена Андреевна, давно уже воспитавшая единственную дочь и пока не держащая на руках ни одного внука, тосковала по детям. И вот — сюрприз! Сердитый, чуть заплаканный, упитанный и любопытный. Вместо того, чтобы строго спрашивать четвертый курс, преподавательница веселилась и играла с девочкой. Прогульщиков Елена Андреевна отправила в ближайший супермаркет за мандаринами и конфетами.

Парни одобрительно посмотрели на Анну и гурьбой потянулись к выходу.

— Только недолго! — скомандовала напоследок Елена Андреевна.

Вернулись студенты минут через десять. Оказалось, что на кассе они прихватили колпак и буфаторскую бороду.

— Дед Мороз всех поздравляет и зачеты получает! — довольно пробасил один из одногрупников Анны, подмигивая девочке.

Елена Андреевна вдохновила студентов дружно исполнить новогоднюю песню, вернуться мыслями в детство и рассказать стихи про елочку. Затем она щедро поставила зачеты и отпустила их по домам встречать грядущий Новый год. Группа 403, радостно осознав успешное завершение зачетной недели, в малом составе направилась в соседнее кафе отмечать.

Яков Платонович тоже оказался в кафе. В том самом, около мединститута. Его туда буквально вытащили дамы с кафедры, буквально приказав с ними хотя бы отобедать за компанию.

— Яков Платонович, а то обидимся! — кокетливо сказала одна из преподавательниц.

Делать нечего, пришлось идти. Все равно обед.

В кафе Штольман, вежливо общаясь с коллегами, вдруг замер от удивления. Знакомое дитя. В детском уголке тихонечко рисовала Тонечка.

— О, знакомый ребенок, — прокомментировала появление девочки преподавательница Мошкина. — А где сама звезда моя? — спросила вслух женщина. Она любила Анну.

— В соседнем зале, — выглянул в проход Яков.

Яков бросил пламенный взгляд на Аню, стремясь тут же вырвать ее из водоворота студентов и самому освободиться от компании коллег, что была ему безразлична. Наконец, Аня встретила взгляд Якова и непринужденно махнула ему рукой.

Коллеги Якова Платоновича обменялись взглядами полными живого интереса. Разумеется, всем давно было известно об их отношениях, но одно дело — знать, и совсем другое — увидеть, как вспыхивают глаза у мужчины такого статуса и обаяния!

— Когда свадьба Яков Платонович? — с улыбкой спросила Мошкина.

— Скоро. Через несколько недель, — подумав, заверил их Яков. — Мы всех оповестим заблаговременно.

— Ой! — вспыхнув румянцем и закатив глаза, воскликнула одна из дам. — Какая прелесть!

— Не забудьте пригласить, — кивнула завкафедрой. — Прямо как в кино!

— Что как в кино? — повел плечом Яков, с видом удава наблюдая, как какой-то щегол любезно наливает Анне чай.

— Ну вы, оба. Вы — такой смелый, дерзкий решительный, красивый... Миронова тоже девушка видная, такая талантливая, такая эфектная. Коса шикарная. Сразу верится в любовь. У меня нет такого, даст Бог, хотя бы другим повезет.

Яков на такое признание не нашел что ответить.

— Красивая пара, — заулыбалась Мошкина. — Я буду так счастлива прийти на вашу свадьбу. Любимая моя студентка!

Разговоры о предстоящем событии не затихали. Дамы, захваченные этим витком новостей, выражали восхищение и задавали какие-то шутливые, но доброжелательные вопросы. Они обсуждали, каким может быть свадебное торжество, вспоминали свои молодые годы и делились всевозможными историями, как удачными, так и не очень.

— Извините, я вас покину ненадолго, — кивнул Яков, увидев что Анна присела на стульчик рядом с сестрой.

Что там у них случилось дома? Почему Аня опять как мать-одиночка?

Он поспешил к девушке.

— Дома родители ругаются, — шепотом объясняла Анна, краснея под любопытными взглядами студентов и преподавателей.

— Расскажешь? — аккуратно спросил Штольман.

— Не здесь, Яков, — нахмурилась Аня. — Дома расскажу. Вообще, ситуация довольно неприятная.

— Неужели адюльтер? — сразу попал в девятку Штольман.

— Нет, конечно, но почти. Говорю же, не здесь! — упрямилась Анна.

— Адютер, — кивнула девочка.

— Кстати, о доме. Возьмите такси, поедем ко мне, — предложил Яков. — Правда Ирина Витальевна почти все вещи уже собрала. Холодильник опустошила... Но это лучше, чем попасть под новый год на семейные разборки. Закажем доставку на вечер.

— Можно я оставлю Тоню на ночь? — попросила Аня. — Она грустит.

— Конечно, — заверил ее Яков. — Не нужно спрашивать. Ну твой же ребенок...почти. Значит, и мой. Я вечером достану свою старую гитару, помузицируем.

— Тоня хорошо поет, — обрадовалась Аня.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Яков. — Я хочу послушать, как поешь ты.

— Значит, споем, — смутилась Аня. — На нас все смотрят!

— Да, — вздохнул Яков. — А у меня аж губы зачесались, так хочется тебя поцеловать.

— Пока воздержимся, — испугалась девушка.

— Да мы и вечером воздержимся, — иронично кивнул мужчина. — Тонечка, а какая у тебя любимая песенка?....

Продолжение следует. Половина текста осталось неотредактированной))) там про мужские посиделки...