Преданные огню записи (джен)

Назвать крепость Венцом подсказала гордость.

Уходя на восток, я был зол и разочарован, мне пришлось признать, что отец оказался прав в своём отношении к полубрату, а значит, я ошибался всю жизнь. Во всём. Да, правление Нолофинвэ не одобрили многие, однако никто не восстал против него, и…

И мы, обездоленные, ушли. Я вновь оказался на скале, в плену войны, однако больше не был беспомощен. Крепость-Венец устремилась в морозное небо, помощь в строительстве пришла с самых неожиданных сторон, показывая верховному нолдорану, кто уважаем, а кто нет.

А заодно Моргот увидел, что мы не прячемся.

Химринг венчал гору, не был тайным убежищем, в отличие от Ангбанда и Утумно, в отличие от Дориата. Мы говорили каждому: вот мы — готовое к бою войско. Бросай вызов, если не боишься!

Мой народ называл Химринг воплощением величия.

Однако слова и мысли отличались слишком сильно, чтобы озвучить правду.

Разве величие строит крепкие стены с бойницами, делает могучие ворота, собирает оружейные склады и выделяет площади под тренировки войск?

Однако в каждой летописи говорится, что эльфы не знают страха, поэтому истину заменили красивые слова.

Химринг был неприступен и выдерживал натиск врага долгие годы, однако всему приходит конец.

И когда пала последняя крепость, записи в летописях сыграли против самих себя: по словам книжников пало величие народа Нолдор.

Поражение бы выглядело иначе, будь историки честны, однако изменилась бы суть или нет?

Когда стало ясно, что придётся сдать город, многие хотели погибнуть, не отступив, но жертв и так было слишком много.

И мы выжили, оставив после себя руины своих надежд.