Потерянная — незнакомая себе (гет)

Хагрид стоял у двери своей хижины, как всегда в поношенной куртке, с запылёнными, но добродушными глазами. Его борода слегка колыхалась на ветру, а огромная ладонь терпеливо поглаживала мохнатого пса Клыка, дремавшего у крыльца. Ученики потихоньку собирались у опушки, переговариваясь и косо поглядывая на лес.

— Ну что ж, ребятки, идём! — радостно сказал Хагрид, когда все подошли.

Он повёл их вдоль опушки, мимо рассыпавшихся коряг и тропинки, проложенной по высокой траве, пока они не подошли к большой изгороди. За ней находился просторный загон. Пока что он был пуст.

— Так, — сказал Хагрид, повернувшись к группе. — А теперь, возьмите свои учебники! Откройте на пятнадцатой странице.

По рядам пошёл тихий ропот. Ученики поспешно достали свои учебники… и начали тщетно пытаться их открыть. Книги дёргались, щёлкали, рычали и пытались укусить своих владельцев. Некоторые уже были обмотаны верёвками, как у Гермионы, или даже замотаны клейкой лентой.

— А как, чёрт возьми, нам их открывать? — с раздражением бросил Малфой, удерживая свою книгу на расстоянии вытянутой руки.

Хагрид немного смутился. Он, видимо, думал, что все уже догадались, как с ними обращаться.

— Эм… ну... Кто-нибудь знает?

Молчание. А потом Ева тихо подняла руку, неуверенно, но спокойно.

— Я… уже открыла, — сказала она.

Все обернулись. Даже Гермиона подняла глаза в изумлении, хотя обычно именно она первой находила ответы.

— Погладила по корешку, — добавила Ева чуть громче. — Просто и… бережно.

Малфой хмыкнул и, не глядя, повторил её жест. Книга зашипела, дрогнула — и открылась.

— Ну, конечно… — процедил он и бросил на Еву насмешливый взгляд, но тут же отвёл глаза.

За ним последовали остальные. Книги перестали сопротивляться. Шорох переворачиваемых страниц раздался по всему полукругу.

Хагрид выглядел совершенно счастливым.

— Вот! Вот, я ж говорил, что они не злые, просто... особенные.

Он повернулся и направился в сторону леса, его массивная фигура вскоре скрылась за стволами деревьев.

— О Мерлин.. — прошипел Малфой. — Этот великан будет нас учить?! Школа окончательно тронулась. Я напишу отцу — у него точно удар хватит!

— Заткнись, — бросил Гарри, глядя ему в спину.

— Потише, Поттер. Дементор сзади!

Смех сжался в горле Евы. Её тут же охватила дрожь, холод пробежал по спине. Дементор. Само это слово болью отозвалось в висках. Она непроизвольно сжалась и отступила на шаг назад.

Невилл сразу заметил. Он подошёл ближе, обнял её за плечи, легко, почти невесомо. Но Ева почувствовала — этот жест согрел её как одеяло. Она глубоко вдохнула. Он рядом. Всё хорошо.

Она посмотрела на него с благодарностью и нежностью, улыбнулась — честно, открыто. Невилл же, напротив, посмотрел на Малфоя с неожиданной решимостью.

— Замолчи, Малфой, — сказал он с холодной уверенностью. — А то тебе мало не покажется.

Все обернулись.

Малфой уставился на него, прищурившись. Он не сразу понял, что произошло — что это Невилл Лонгботтом, мягкий и тихий, вдруг выступил вперёд и заговорил с ним таким тоном.

Молчание повисло между ними.

Малфой чуть криво усмехнулся, хотел что-то съязвить, но его взгляд скользнул к Еве. Она стояла рядом с Невиллом — всё ещё бледная, всё ещё уязвимая, но держалась. И это почему-то заставило его замолчать.

— Смотрите! — вдруг воскликнула Лаванда Браун и показала в сторону леса. — Они идут!

Все повернулись. Из-за деревьев, медленно, грациозно, будто плывя по воздуху, показалась стая гиппогрифов. Их было много — и каждый был по-своему красив. Сизые, словно утренний туман, рыжеватые с золотистыми перьями, вороновые с острыми клювами и горделивыми шеями. Их глаза — умные, настороженные — глядели на учеников без страха.

— Ну как вам, а? — Хагрид сиял. Он подошёл к изгороди и потёр ладони, лицо его светилось от восторга. — Подходите ближе, не бойтесь. Они не тронут вас, если будете уважительны.

Желающих было немного. Гарри, Гермиона и Рон шагнули вперёд. И Ева, сжав кулаки, сделала шаг. Затем второй.

Невилл тихо сказал:

— Ты уверена?

— Не Волнуйся, — прошептала она.

И пошла дальше.

— Перво-наперво запомните, — гулко произнёс Хагрид, — гиппогриф — зверь гордый. Никогда не грубите ему. С белым светом можно проститься, не успеете и ахнуть.

Он обвёл учеников взглядом.

— Он всё делает по-своему. Любит церемонию, уважение. Подходишь — кланяешься. И ждёшь. Если в ответ поклонится — всё хорошо, можешь подойти ближе. А если нет — ни в коем случае не трогай. И отходи — медленно, не поворачиваясь спиной. Когти у них... как сталь.

По ту сторону изгороди стояла стая гиппогрифов. Они были прекрасны и грозны: тяжёлые тела с мускулистыми грудями, могучие львиные лапы и острые когти, сверкающие на солнце. Их головы с загнутыми клювами были настороженно подняты, а янтарные глаза следили за каждым движением. Крылья вздрагивали, расправляясь то тут, то там — как будто они готовы были взлететь в любую секунду.

— Кто хочет первым? — с надеждой спросил Хагрид. — Ну? Никто?

Учащиеся невольно отступили. Даже Гермиона, Гарри и Рон переглянулись, но так и остались на месте. Малфой скривился и что-то пробормотал о «безумной затее». Ветер колыхал траву. Воздух между изгородью и учениками будто застыл.

И тогда:

— Я хочу, — сказала Ева.

Её голос прозвучал спокойно, почти тихо — но в этой тишине его услышали все.

Невилл шумно вдохнул, сзади кто-то взволнованно ахнул. Ева шагнула вперёд, не спеша, с ровным дыханием. Не было страха. Только восторг. Сердце билось быстро, но не от ужаса — от чего-то похожего на призыв. Или что-то внутри знало, что надо идти.

Хагрид оживился.

— Отлично! Молодец, Ева! — обрадованно сказал он. — Вот, познакомьтесь… это Клювокрыл.

Он отвязал сизого гиппогрифа и осторожно снял с него ошейник. Гиппогриф стряхнул головой, встряхнул перья, шевельнул крыльями, от которых воздух зашумел. Он был огромен. И невероятно красив.

— Спокойно… — предостерёг Хагрид. — Смотри ему прямо в глаза. Это называется «глазной контакт». Постарайся не моргать. Он должен видеть, что ты ему доверяешь.

Ева шагнула ближе. Земля под ногами казалась мягкой, как мох. Вокруг стояла почти звенящая тишина. Все затаили дыхание.

Клювокрыл повернул тяжёлую голову, посмотрел на неё. Оранжевый глаз замер на ней — немигающий, пронизывающий. Ева не отводила взгляда. Она дышала глубоко, спокойно. Казалось, они смотрят друг другу прямо в душу. Минуло несколько томительных секунд… и вдруг гиппогриф шагнул навстречу.

И… поклонился.

В толпе ахнули. Кто-то выронил книгу. Даже Хагрид застыл, ошеломлённый.

— Вот это да… — прошептал он. — Сам… сам первый поклонился…

Но Ева уже протянула руку. Её движения были мягкими, уверенными, как будто она знала, что делает. Клювокрыл медленно поднял голову и… прикоснулся к её руке своим холодным, твёрдым клювом.

Кто-то вскрикнул позади.

— Не бойтесь, — тихо сказал Хагрид все еще удивленный. — Он… не нападает.

Она осторожно погладила его по загривку, по мягким, чуть влажным перьям, чувствуя под пальцами мощные мышцы и живое тепло.

Гиппогриф тихо издал довольный, низкий, почти кошачий звук. Его веки медленно опустились, глаза прикрылись. Он доверился.

— Вот это… да… — выдохнул Хагрид. — Просто диво…

Невилл стоял сзади, затаив дыхание. Он не мог оторвать взгляд. В этот момент Ева казалась ему не просто смелой — она была какой-то частью другого мира. Чистой, сияющей, соединённой с магией на глубоком уровне.

А Малфой… он молчал. Даже он.

— Перекрасно, — с сияющей гордостью прогудел Хагрид. — Впервые вижу, чтобы гиппогриф так быстро и доброжелательно отнёсся к человеку… — Он улыбался от уха до уха, но голос его дрогнул, словно он был и немного ошарашен. — Ну что ж… значит, он может тебя покатать.

Ева на мгновение замерла. Её взгляд померк, словно на него легла тень. Внутри защемило. Она вспомнила, как больно было сжимать травмированную руку даже просто держа учебники. А держаться за спину гиппогрифа, удерживать равновесие в воздухе — это совсем другое. Гиппогриф — не метла, не кресло, не заботливый пегас из особняка Малфоев, который знал её и был обучен быть осторожным. Клювокрыл был гордым, диким, сильным — и не знал, как беречь.

Она опустила глаза. Было обидно.

Но вдруг позади раздался испуганный, едва слышный голос, полузастенчивый, полунапряжённый, как будто слова вырывались сами, вопреки страху:

— У-у неё… у неё рука… травмирована… Она не сможет держаться крепко…

Ева резко обернулась. Это был Невилл. Он стоял чуть поодаль от ограды, переминаясь с ноги на ногу. Его лицо было покрасневшим от волнения, руки сжаты в кулаки, взгляд метался от Евы к Хагриду.

— Она… она, наверное… не сможет полетать, — добавил он тише, почти извиняясь, будто боялся, что обижает этим Еву, и всё же не мог промолчать.

На лице Хагрида отразилась тень сожаления. Он бросил взгляд на Еву, и в нём читалась та самая щемящая, теплая жалость, которую трудно спрятать. Ему не хотелось лишать её полёта, он понимал, как это важно… но ещё больше — не хотел ей навредить.

Он чуть опустил голову, затем глубоко вздохнул и повернулся к остальным:

— Ну что, кто следующий? Гарри?

Гарри, сначала неуверенно, а потом чуть более решительно, подошёл вперёд. Его лицо было напряжённым, но голос твёрдым.

— Я попробую.

Ева тем временем отошла в сторону, ближе к деревьям, где солнечные лучи пробивались сквозь листву и пятнами ложились на траву. Она смотрела на Клювокрыла, как тот встретился взглядом с Гарри. Не так тепло, как с ней, но всё же принял. Спокойно, почти лениво, кивнул в ответ на поклон.

— Отлично, Гарри, — прогремел Хагрид. — Ну, давай, залезай… Да не бойся ты, он не тронет, если уже кланяется.

Гарри взгромоздился на гиппогрифа, дрожа от напряжения, и вцепился в его шею.

— Готов? Держись!

Клювокрыл расправил крылья, и воздух вокруг них закружился, взъерошив волосы Евы. Один мощный взмах — и они оторвались от земли. Пыль и листья поднялись, ученики вскрикнули от удивления, а Хагрид с гордостью запрокинул голову вверх, следя за полётом.

Ева стояла, затаив дыхание. Ветер щекотал её лицо. Гиппогриф взмывал в небо, точно ожившая мечта. Гарри держался изо всех сил, а Клювокрыл уверенно парил, делая круг над опушкой леса.

И вдруг Ева почувствовала, как сердце её чуть сжалось от знакомой тоски. Она вспомнила, как было легко и свободно летать на метле, как ветер пел в ушах, как небо открывало свои просторы, и никто не мог тебя догнать. Теперь же — вот оно, небо, совсем рядом… и она не может взлететь.

— Ты тоже сможешь полетать когда то, — тихо произнёс кто-то рядом.

Это снова был Невилл. Он подошёл ближе, осторожно, будто боялся нарушить её мысли. — Просто… не сегодня. Но однажды — точно.

Ева посмотрела на него, и в глазах её промелькнула тёплая благодарность. Она кивнула.

— Спасибо, Невилл, — сказала она, почти шёпотом. — я надеюсь.

Когда Гарри приземлился, воздух вокруг был наполнен возбуждёнными голосами и всплесками восторга. Ученики бросились к нему с сияющими глазами, Рон громко хлопнул его по плечу, а Гермиона смотрела с облегчением и восхищением. Сам Гарри выглядел потрясённым, словно всё ещё не верил, что только что летал на гиппогрифе.

Но Ева заметила другое — тонкую, почти незаметную тень, скользнувшую по лицу Малфоя. Он стоял в стороне, губы сжаты, взгляд колючий. Ева знала, что впереди — его момент. Он должен будет подойти к Клювокрылу, и именно тогда произойдёт то, что в её воспоминаниях уже было: травма, шум, обвинения. Она знала, что Малфой будет ранен, и поняла — что должна хотя бы попытаться это изменить.

Контракт внутри неё сжался, как змеиное кольцо. Он стягивал каждое движение, не давая подойти, не позволяя вмешаться. Но Ева упрямо не отвела взгляда. Если бы ей удалось хотя бы смягчить удар… хоть немного...

Один за другим ученики теперь подходили к другим гиппогрифам, и даже те, кто минуту назад боялся, теперь с восхищением гладили их по шеям, тихо переговариваясь между собой. Малфой, не желая оставаться в стороне, направился к Клювокрылу. Он поклонился. Гиппогриф ответил — спокойно, но настороженно.

Ева следила. Сердце стучало в груди как барабан.

Малфой, чувствуя себя на сцене, с надменной грацией провёл рукой по шее зверя, бросая в сторону Гарри снисходительные взгляды. Он наслаждался вниманием, но его раздражало, что Поттер снова ускользнул от того «позора», который он так жаждал наблюдать.

Ева медленно, через сопротивление, начала разрушать действие контракта. Внутри неё бушевала боль, будто что-то живое кусало её изнутри. Но она двигалась — сначала один шаг, потом второй. Невилл в этот момент отошёл к другим гиппогрифам, не заметив, что она осталась одна.

И вот — момент истины.

Малфой резко отпустил повод, поддел лапу Клювокрыла, и сказал что-то обидное, скривив губы:

— Жалкая птица с крыльями как у старой метлы…

Этого оказалось достаточно. Гиппогриф резко взмахнул головой, лапы рванулись вперёд. Когти заискрились на солнце.

— Малфой! — крикнула Ева.

Она бросилась вперёд, успев толкнуть его вбок. Клювокрыл не попал точно, но всё равно задел руку Малфоя когтем — достаточно, чтобы тот вскрикнул и рухнул на землю. Одновременно один из когтей чиркнул по плечу Евы, разрывая ткань мантии и оставляя болезненный след.

Она не закричала. Только резко вдохнула — и сразу замерла, чувствуя, как будто в рану вонзается ледяной шип. В ушах раздался чужой, злобный, неестественно холодный голос:

— Наказание за то, что не слушаешься…

Это не был голос ни одного из её однокурсников. Это не был даже голос, который звучит в мире. Она знала — это были они. Те, кто держит контракт. Те, кто следит за её шагами из тени.

Боль вспыхнула с новой силой, вцепилась в плечо, в спину, в горло. Она едва не упала, но удержалась, зажав зубы так крепко, что челюсть свело.

Малфой в это время сидел на земле, прижимая руку к груди. Он смотрел на неё в полушоке.

— Ты… ты спасла меня?.. — выдохнул он, не веря своим глазам.

Ева не ответила. Просто отвернулась.

— Мерлин всемогущий… — пробормотал Хагрид, подбегая. Он был бледен как полотно. — Два ученика… На первом же уроке…

Он бросился к Клювокрылу, осторожно уводя его прочь, уговаривая:

— Спокойно, дружище, спокойно… не хотел ты… всё в порядке…

Потом вернулся к Еве и Малфою, и, подняв обоих на руки, как двух раненых птенцов, понёс в сторону замка.

— В больничное крыло, быстро… Мадам Помфри всё залечит… Надеюсь, ничего серьёзного…

Ева больше не чувствовала ног. Контракт горел в ней, как яд. Но в глазах была не боль, а странное облегчение. Ей наверное удалось. Он не получил ту травму, что была в книге. Значит… она может менять историю.

Пусть ценой крови.