Новелла об Янгчен (джен)

ПЛОХАЯ КОМПАНИЯ

Трапеза с Тапой не приносила Чайси никакого удовольствия.

Он поглощал пищу жадно, словно дикий зверь: сжимал руками куски мяса, отрывая их челюстями. Пальцы вытирал о мягкие булочки, прежде чем доесть последние, а огромные порции запивал торопливыми глотками вина.

В то время как его зубы все еще были заняты ножкой гуся-сверчка, Тапа одним глазом окинул Чайси и увидел в ее лице нескрываемое презрение.

— Не суди меня строго, — произнес он. — Сколько же месяцев я не вкушал мяса?!

Чайси толкнула стопку салфеток к краю стола. Ей лишь хорошо, что цзунду Душим при жизни не удостоил подобного гостя в своей гостинице. Роскошный курорт, возведенный на сваях посреди бурной реки, обслуживал исключительно состоятельных клиентов, которым было под силу обойти ограничения, установленные Платиновым Делом. Чайси тайно приобрела это заведение после смерти Душима и освободила все помещение, чтобы обеспечить безопасность своего возвращенного сокровища.

Без посетителей гостиница превратилась в идеальное место для тайных встреч. Легкий шум водопада заглушал случайные разговоры, а пропитанный ароматами воздух отпугивал нетренированных шпионов. Добраться сюда можно было лишь по двум длинным мостам, перекинутым через реку, и их охрана не представляла особой сложности.

— Я слышала, ты проявил некоторую инициативу, — Чайси налила Тапе вина в бокал, а себе позволила лишь немного, ведь теперь, когда ее сын наконец родился, можно было иногда и расслабиться. — Я терпеть не могу инициативы.

— Прости, матушка, — ответил Тапа, хотя Чайси и знала, что они с ним примерно одного возраста. Он терпеливо ждал. — И это все? Думал, будешь сердиться.

— Ты не знаешь, на что я способна.

Он подтянул к себе блюдо с копченой рыбой, приправленной имбирем и зеленым луком.

— Знаю: ты потеряла слишком много, — сказал он, берясь за ложку. — А я избавил тебя от необходимости платить им. Теперь ты имеешь честь и удовольствие расплатиться со мной. И добавь за мою… предприимчивость.

Жаль, что время, проведенное с магами Воздуха, не оставило на нем следа. Чайси глубоко уважала культуру Воздушных Кочевников и была преданной поклонницей их философов. Она гадала, прочитала ли юная Аватар «Труды Шокэна», которые она ей подарила.

Она опешила от того, как небрежно Тапа перевернул рыбу, чтобы добраться до другой стороны.

— В тридцать раз больше первоначальной суммы, думаю, будет вполне достаточно, — заявил он. — По крайней мере, на первое время.

— Это тебе Хэньше обещал, когда увёл в Бинь-Эр?

— Нет, пришлось выторговать. Мы с тобой же — настоящие партнеры. Только я могу предоставить тебе нужные услуги в нужное время. И только ты можешь заплатить мне… Ой, стоп.

Он загребал сребробрюху в рот, не отрывая взгляда от собеседницы.

— Полагаю, Царь Земли и Лорд Огня тоже захотят поторговаться за мои умения. Вождь Племени Воды тоже, но лучше бы нет. Не хочу замерзнуть на морозе.

Тапа стал жевать и глотать медленнее, но не из-за рыбных косточек, а чтобы Чайси не отводила взгляда. В ее отвращении заключался весь смысл.

— Смирись. Если хочешь, чтобы над Таку летали искорки, то придется торговаться со мной.

Чайси поняла, что заключенные, выпущенные на свободу, едят так же, как моряки, сошедшие на берег. Что им было до того, какой беспорядок они устроили? Она вспомнила, как хотела отругать незваных гостей в тот судьбоносный день на ее родном острове, но отец сказал, что гостям приказывать они не имеют права. Традиции требовали от них беспрекословного послушания.

Некоторые моряки бездумно пировали. Под открытым небом, в окружении простой жизни местных, их тянуло выбрасывать кости в песок, а манеры отправлять к черту. Другие же, заметив ее неодобрительный взгляд, доводили свою аккуратность до абсурда, как сейчас делал Тапа — показуха для молчаливой девочки. Чем больше беспорядка, тем сильнее казался человек. Многие в Четырёх Народах, как заметила Чайси, руководствовались именно этим принципом, даже если не осознавали этого.

— Нет, — сказала она. — Новой сделки не будет. И нет, я могу её себе позволить, но я не могу её тебе позволить. С невоспитанными людьми я дел не веду.

Тапа громко отрыгнул.

— Жалко. Я думал, что останусь до десерта. Выпечка монахов ни с чьей не сравнится, и я, кажись, пристрастился к сладкому.

Он встал и одним взмахом своих рук столкнул всё со стола, разбросав ножки по полу и обрушив блюдца водопадом за угол.

Ничего не стояло между ней и Тапой. Страже она приказала уйти. Как тот, кто привык проверять на наличие свидетелей, прежде чем действовать, громадный маг взрыва бросил свой взор сначала на дверь, а затем на Чайси.

— Последний шанс.

Чайси не вставала.

Жир, стекавший с подбородков, на котором отблёскивал свет костров. Пальцы её ног зарывались в остывший пепел хижины её семьи. Ну что за дом мог так легко исчезнуть? И не дом вовсе. Положиться можно лишь на тот фундамент, который ты построишь сам. Тапа подошёл ближе.

— По переменчивым капризам разум зовёт своих хозяев.

Она щёлкнула пальцами.

Тапа остановился.

— Глаза и уши — те врата, что препятствуют пленяющей истине, — ответил он.

Какое-то время Чайси ничего не говорила, а Тапа, как следствие, ничего не делал. Он просто стоял, молчал и ждал указаний.

— Склони голову, — сказала она. Он послушался. — Ниже. Сильнее.

Этот здоровенный увалень обобрал её в росте. Как только они сравнялись, она посмотрела ему в глаза, раскрывая веки пальцами. Зрачки расширились, а значит, он не притворялся.

Чайси вздохнула. Она подумала, что Тапа, может, и вправду оказал ей услугу, прикончив остальных магов взрыва. Он всегда поддавался внушению лучше двух других, и его вероломная натура не имела значения, когда уступчивость ему можно было и навязать. У Хэньше этой гарантии верности «Единодушия» не было, оттого он и был обречён на провал. Как бы Тапа его не предал, идиот этого заслужил.

Планы вновь вступили в силу. Но ей нужно было убедиться наверняка, что никаких инициатив более не предвидится.

— Возьми тот нож и пырни себя в бедро, — сказала Чайси. — Не задень артерию. И говорить можешь нормально.

Она ещё не проверяла, мог ли он в таком состоянии вести себя естественно, чтобы люди не заметили странностей в его речи.

Тапа показал пальцами жест, значивший взятку.

— Сделаю, но не за просто так.

Чайси уставилась на него.

— Шучу, шучу, — сказал Тапа. Он увидел нож у ног своих, и поднял его с пола лезвием вниз. Остриё смотрело на его собственную плоть. — Сколько раз?