У Шэнь Юаня новый план (джен)

* Юэ Цинъюань *

Юэ Цинъюань, несмотря на всё произошедшее, был весьма доволен: орден снова показал свою сплочённость.

Иметь Шэнь Цзю названным братом никогда не было легко, скандалы и постоянные разборки сопровождали всё их детство. Он не мог припомнить, сколько раз удерживал Сяо Цзю от драк буквально за шиворот, а тот орал, вырывался и рассыпал вокруг сотни самых грязных слов.

Вот и сейчас… С последствиями придётся разбираться ему, а у них на носу Собрание Бессмертных. Шэнь Цзю же сидел рядом, и хоть по внешнему виду этого и не скажешь, но слишком хорошо Юэ Ци знал названного брата, тот далеко уплыл в своих мыслях.

Глава Хуаньхуа рассыпался мелким бисером, старейшины дворца благодарили и кланялись, и только он — глава Юэ Цинъюань — помогал бывшим союзникам сохранить лицо.

Цанцюн никогда не был воинственным. Они всегда существовали на принципах равенства и справедливости. Заклинателей мало. Главное — не сила, а многообразие возможностей для вознесения, поэтому никто не поглощал малые ордена, а сами двенадцать вершин были объединены не силой, но доброй волей.

Таким же видел Юэ Цинъюань сотрудничество с Хуаньхуа. Пусть они не будут существовать на одной территории, дворец будет иметь те же права и обязанности, что и остальные двенадцать пиков. Вот такие договора сейчас заключались.

Понятно, что невозможно одним днём решить столь важные вопросы, поэтому-то так важны первые три подписанных документа: «О взаимодействии», «О сотрудничестве» и «О подчинении».

Второй Шэнь Цинцю в это время недовольно ходил рядом и действовал всем на нервы. Можно было бы и рявкнуть, потребовав успокоиться, но за много лет, проведённых с Сяо Цзю, он прекрасно знал, что этим сделает только хуже.

Несмотря на то, что оба главы пика Цинцзин носили одинаковые одежды и выглядели похожими, словно близнецы, глава Цанцюн уже научился их различать, и не по вееру, который Сяо Цзю очень любил и всегда носил за поясом, и даже не по его мечу Сюя, а по этой раздражающей манере — как будто всё сокрытое нетерпение вцеплялось бессмертному заклинателю в задницу и жалило ядовитыми укусами огненных муравьёв, не давая спокойно сидеть на одном месте. Младший Шэнь Цинцю был тем ещё егозой, почище Сяо Цзю.

Второй глава Цинцзин, не обращая на заседавших внимания, подозвал так и замершего в противоположном конце поля Лю Цингэ и теперь, отойдя подальше ото всех и подойдя поближе к защите дворца, пренебрежительно тыкал пальцами, явно недовольный оставшимися укреплениями.

Старейшины Хуаньхуа аж голову в плечи втягивали при каждом экспрессивном жесте.

«Надо заканчивать здесь, — думал про себя Юэ Цинъюань, — они тут неделю просидят, а документы не подпишут.»

Уж слишком представители дворца нервничали, а старый лис смотрел на каждую бумагу, перед тем как подписать, так, словно от этого зависела его жизнь.

Он подал знак⁽¹⁾, подзывая второго Шэнь Цинцю, почему-то именно того люди дворца Хуаньхуа боялись, а не его — сильнейшего заклинателя поколения. Юэ Цинъюань давно перестал пытаться понять человеческую натуру — иногда люди на редкость нелогичны.

Шэнь Цинцю подошёл незамедлительно и уважительно склонил голову, ожидая распоряжений, Лю Цингэ тенью следовал за ним.

«Может, и прав был стратег Цанцюн, говоря, что нельзя сейчас убивать сильных воинов, но предательство…»

Юэ Ци искренне считал его самым страшным из преступлений, поэтому и не мог простить даже себя. Картинки того, как он снимает с Лю Цингэ живьём кожу — а меньшего предатель не заслуживает — до сих пор не покидали его разум. Пока же… пусть служит, но стоит ему только снова помыслить недоброе — и ничьё заступничество его больше не спасёт.

А Шэнь Цинцю ничего и говорить было не надо, ученики Цюндин с поклоном подали нетерпеливому младшему главе Цинцзин рассматриваемые документы, а тот только взгляд на название бросил:

— Это стандартные контракты ордена. Шисюн⁽²⁾ уверен, что следует подписать именно их?

Младшая версия была именно такой, каким он помнил Сяо Цзю: быстрой на язык и не терпевшей условностей. Не проявил уважения даже к бумагам — держит их двумя пальцами словно мусор, усомнился в правильности решения старшего публично, а вот и последняя часть — самая любимая Юэ Ци с детства — Сяо Цзю всегда делал так, чтобы желание Юэ Ци исполнялось.

Ну не хотел Юэ Цинъюань ещё час наблюдать за ужимками старого лиса, оттягивающего неизбежное.

Шэнь Цинцю развернулся всем корпусом к главе дворца так, что в ножнах у второго главы Цинцзин певуче зазвенела Сюя и приподнялась в ножнах, готовая лечь рукоятью в подставленную ладонь.

— Уважаемые, вас не устраивают стандартные контракты, которые подписывали все главы двенадцати пиков? Глава дворца хочет для себя особых условий?

Слова падали словно золотые монеты с огромной высоты на серебряный лист, сперва удар доносился еле слышно, а потом, подхваченный резонансом металла, грохотом заполнял пространство.

Люди замерли, оглушённые этими простыми словами. Юэ Цинъюань словно видел, как у главы дворца, у старейшин и даже у самого последнего стражника волосы встают дыбом, а сами они белеют до мертвенной бледности.

Когда ядовитый язык гадюки Цинцзин — о, глава ордена прекрасно знает, как называли Шэнь Цинцю некоторые, посмели бы они это сказать в его присутствии… но само выражение было весьма точным, — служил ему на благо, это всегда смотрелось впечатляюще. На лицо главы Юэ наползала неуместная улыбка, которую он прикрыл рукой. И не только он был восхищён — ученики Цюндин смотрели на Шэнь Цинцю с восторгом и благоговением.

Главе дворца Хуаньхуа ничего не оставалось, только взять кисть и поставить на каждом листе подпись, даже не читая.

Старый лис мог вести дискуссии часами, казалось, он наслаждается возможностью переливать из пустого в порожнее. На каждой встрече, где присутствовал глава дворца, Юэ Цинъюаню ничего не оставалось, кроме тренировки духа, выдержки и терпения.

А сейчас он вдруг понял, что всего этого больше не будет — как подчинённый, глава дворца вынужден выполнять его распоряжения, а начнёт опять впустую лить слова — Шэнь Цинцю с радостью окороти́т⁽³⁾ зарвавшегося старикашку.

Уголки губ пришлось опускать усилием ци — слишком уж неуместной будет улыбка при обсуждении столь важных соглашений.

— Остался ещё один вопрос: Соревнование Собрания Бессмертных. Дворец Хуаньхуа — устроитель в этом году, — забросил пробный шар⁽⁴⁾ глава Юэ.

Шэнь Цинцю-младший недовольно сверкнул глазами, но на Юэ Цинъюаня подобное давно не действует. Он глава ордена, у него двенадцать таких же глав пиков, и у каждого характер — оторви и брось. Да, он помнил, что Шэнь Цинцю был категорически против проведения Соревнований Собрания Бессмертных, но мир заклинателей редко собирается вместе, слишком уж они одиноки на своём пути совершенствования. Если отменить одну встречу, остальные школы тоже начнут отменять, у каждого найдётся масса причин.

А теперь — тем более! Им важно уверить других, что ничего не поменялось, иначе пойдут слухи, что Цанцюн хочет остаться единственным орденом в мире, и ничем хорошим это не закончится.

Так же недовольно поджав губы, Шэнь Цинцю сказал то, чего от него никто не ожидал.

— А в чём проблема? Глава дворца — опытный человек, Соревнование Собрания Бессмертных проводит не в первый раз, я ему полностью доверяю.

Лао Гунчжу с трудом сглотнул. Главе Юэ хотелось рассмеяться в голос. Одной фразой Шэнь Цинцю перевернул всё с ног на голову: раньше это было почётной обязанностью и демонстрацией силы дворца Хуаньхуа, теперь же старый лис превратился в доверенное лицо, стал кем-то вроде управляющего, который будет организовывать всё торжественное мероприятие, а вот отчитываться ему придётся даже не перед ним — главой ордена, а перед Шэнь Цинцю-младшим.

1) В Китае не принято махать руками, подзывая людей, там сгибают ладонь, подзывая человека.

Вернуться к тексту

2) Старший боевой брат. Согласно системе Палладия — это слово пишется именно так. На китайском так: 师兄.

Вернуться к тексту

3) Есть такое слово. Означает «остановить, урезонить».

Вернуться к тексту

4) В Древнем Китае тоже были игры, напоминающие боулинг.

Вернуться к тексту