Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

К концу июля Теодор уже мечтал вернуться к своей одинокой жизни. Бабушка Виктория, казалось, окучила его всей своей возможной ворчливой заботой за все прошедшие пятнадцать лет. Уже на первой неделе она сводила его в «Твилфитт и Таттингс», полностью обновив гардероб — и когда Теодор пытался отстоять хотя бы привычное себе нижнее бельё, купленное ещё в мастерской Донован несколько лет назад, он получил столь жёсткий и неумолимый отказ, что вообще более не противился.

Бабушка допустила его до библиотеки, позволив штудировать свою коллекцию книг по ритуалистике и другим отраслям магии, взамен на что каждый вечер они говорили по несколько часов. Леди Виктория буквально щипцами вытащила из своего единственного внука очень много подробностей как его школьной, так и внешкольной жизни, подвергая критике в насмешливой форме каждый момент, который её смешил или вызывал желание отпустить комментарии.

Да, Теодор и не подозревал, что так много где он принимал сомнительные решения или не видел очевидных вещей. Бабушка была неумолима. Дошло до того, что несколько встреч с Бутом, который был с одной стороны счастлив от того, что именно он стал де-факто личным стряпчим настоящего лорда из состава Высокого, то есть наследственного, Визенгамота, а с другой стороны очень пристыжен собственной же минутной слабостью в последний день учебного года, ощущались Теодором как отдушина.

К Терри Теодор испытывал неподдельное уважение. Лопоухий юноша не поленился изучить вдоль и поперёк купчую на покровительство от середины восемнадцатого века, запросить в Министерских архивах от лица Теодора выписки по дополнительным соглашениям, а так же на правах совладельца — сведения о налогах, выплаченных с доходов паевого общества.

В итоге на встрече с Тюбером, куда они прибыли вдвоём, Бут был готов аргументировано отстаивать любую несправедливость в отношении своего заказчика (хотя Тео предпочёл бы называть это «другом»). Впрочем, Тюбер, окрылённый поставками в МАКУСА и в какую-то прибалтийскую Курляндию, чем бы это ни было, был согласен на любые условия, и в итоге Теодор получил гарантированную ренту в 1000 галлеонов в квартал и процент с чистой прибыли. В свою очередь он платил фиксированную сумму в десять галлеонов в квартал Буту как стряпчему. Все были довольны, и Тюбер даже похвастался, что пристроил младшего сына в колледж в маггловском Оксфорде, где тот был едва ли не лучшим в классе.

После похода к Тюберам Бут признался, что никогда так не волновался, и едва не расцеловал Теодора. Они отметили успешное мероприятие в «Вальпургиевой ночи», где на этот раз, слава магии, никакая Салли-Энн не обслуживала их, и обсудили там перспективы дальнейших действий.

— Я напомню, что мы ещё с Уизли должны подписаться, — сказал Тео, отпивая разбавленное французское красное вино. Они оба заказали его, чтобы отметить успех.

— Да, я напишу им от твоего имени… кстати, ты слышал, что Поттер отдал им свой выигрыш? Ну, с Турнира.

— Тысячу галлеонов? Или я путаю.

— Пятьсот, ведь они с Седриком по его же рассказу вместе взялись за кубок. Не верю я во всю эту чепуху, которую он рассказал.

Теодор пожал плечами, как бы говоря, что не хочет развивать эту тему. Бут тут же начал расспрашивать его про Визенгамот, уловив мысли. Тео забавы ради сходил на слушания по делу Гонта, и едва не уснул: три старых пня, один из которых вообще был уже без памяти, спорили о наследстве Гонта уже несколько лет. Все хотели получить у Министерства сведения о его имуществе, которых там не было, но каждый из троих претендаторов требовал своего собственного ответа.

В итоге это было пустой тратой времени, и только бедный Персиваль Уизли, соблюдая протокол, надрывал голос.

Расставшись с Бутом, Теодор вернулся с помощью Дерри к бабушке. Как бы то ни было, ему нравилось общество слегка саркастичной леди Виктории, она заменяла ему друзей, а он, единственный внук, составлял ей компанию.

Дин за время его отсутствия, как оказалось, прислал наконец весточку.

«Тео! Я попал в передрягу. Меня обвинили во взломе и грабеже, в которых я не участвовал, это дела Кинжала. Несколько недель провёл у копов и только вышел. Соболезную тебе! Очень хотел бы увидеться. Если можешь, давай встретимся у Фортескью завтра».

* * *

Дин был хмур. Он вертел в руках свою запасную палочку, совершенно не стесняясь того, что его могли увидеть. Увидев Тео, он обрадовался, но в глазах явно читался стыд.

— Тео, как я рад тебя видеть! Ты не представляешь.

Товарищи похлопали друг друга по плечам и сели.

— Ты не представляешь, — повторил Дин. — Я приехал домой, думал, сейчас меня встретят если не с распростёртыми объятьями, то хотя бы улыбнутся… а там копы, зареванная мать, и этот дурной как завопит, что это всё я, и, самое главное, его послушали! Это… это жопа! — он выругался по-маггловски, и стоявшая за стойкой молодая девушка даже громко закашляла в кулак, привлекая внимание Дина. Тот стушевался.

— Да уж, дела, — вздохнул Тео, помешивая ложечкой мороженное, которое постепенно начало таять. — И долго тебя держали?

— Да весь месяц, считай. Завтра уже у Невилла день рождения, надо ему письмо написать. А что случилось, ну, то, что ты писал?

Теодор пожал плечами.

— Не знаю. Вернее, не хочу вспоминать. Теперь отец призраком шарится по дому, а его тело я сжёг. Оказывается, мне положено место в Визенгамоте, представляешь.

— Джинни, наверное, в восторге?

Юноша запунцовел.

— Она сказала, что я и до того, как прибавил к себе титул, был ей симпатичен. И что в её семье титулами не принято кичиться.

Они помолчали.

— Скажи, а я могу рассчитывать, ну, чтобы оказаться в гостях у тебя? — жалобно спросил Томас, опустив глаза. — Я понимаю, что напрашиваюсь… ты же сейчас в другом месте живёшь?

Вздохнув, Теодор рассказал про новообретённую бабушку по матери и то, как он скучает по временам, когда сам себе был хозяином.

— У этого есть свои плюсы, она, например, заставила меня показать и дать прочитать мои записки политические… раскритиковала, как Снейп первокурсника, я не знал, плакать или смеяться.

— У меня нет бабушек, — загрустил Дин. — Я вообще из простой семьи. Нет, бабушка была, ты не подумай, она нянчилась с нами в детстве, но давно покинула нас. Рак… Это такая болезнь, когда опухает один из органов, — пояснил он. — Ба много курила, вот и вот. А отцовы родственники все либо сидят, либо занимаются порошками. Вредные знакомства.

— Как твой братишка? — вспомнил Тео.

— Пошёл в школу. Мама пыталась его отправить в школу Брутуса, да не получилось. Жаль, оттуда можно было бы в люди пробиться, — вздохнул Дин. — А ты думал, кстати, что будешь брать на старшие курсы, ну, после СОВ?

Ребята перескочили на тему экзаменов. Необходимость сдавать аттестационной комиссии Министерства экзамены нервировала, ведь это было важным этапом в жизни каждого волшебника. Некоторые, как Хиггс, и вовсе уходили после пятого курса.

Наконец, Тео предложил Дину прогуляться до дома через Нотт-холл. Переместившись туда камином, они застали ещё больший беспорядок, чем был в прошлый раз.

Тео сразу понял, что что-то не так: входная дверь в зал была открыта. Многострадальный диван был передвинут ближе к центру, и оттуда доносились сдавленные стоны и какие-то ритмичные звуки. Вскинув палочки, юноши сделали пару шагов, и синхронно, не сговариваясь, применили Петрификус к людям, которые находились на диване. Это были двое подростков-индусов, юноша и девушка примерно их с Дином возраста, неопрятные и волосатые… везде. Они явно не понимали, что происходит.

— Твою ж мать, — выдохнул сквозь зубы Нотт. — Либо это сквибы, либо чары совсем сдохли!

— Тео, это что, след от пули? — указал Дин на картину. Она снова съехала на бок.

— Пули?

— Не ходишь на маггловедение, а зря. Пули! Копы стреляют из пистолетов, это оружие маггловское. Заряженное порохом. Это явно след от пули, я такие видел у дошкольного приятеля, у него отца задерживали со стрельбой.

— Ты хочешь сказать, тут были маггловские копы? Какой… ужас.

Теодор почувствовал себя грязным.

— Что с этими делать будем?

— Как это, что! Есть такие чары, я у бабушки в библиотеке вычитал. Обливейт. Предназначены для того, чтобы вычистить из памяти кусок воспоминаний. Давай вытащим их в сад и отпустим.

— Ты если туда пойдёшь колдовать, магглы могут увидеть! Они у тебя здесь как в проходном двору и в доме, тем летом хотя бы просто в саду бегали.

В итоге мальчики оглушили и обеспамятили незванных вторженцев, после чего Дин отправился домой к родителям, а Дерри перенёс Теодора в Норфолк.

* * *

— Мистер Нотт! Мы с мистером Уизли…

— …мистер Уизли абсолютно прав…

— …очень рады были получить ваше послание!

— Парни, вы всегда такие шумные? — жалостиво спросил Бут.

Четверо встретились в кафе «Авалон» в магическом квартале Эдинбурга. Скотти претендовали на то, что Авалон, куда, собственно, ушли фейри, был спрятан в их горах. Если бы кто спросил Теодора, он бы скорее сказал, что вулканная Исландия больше похожа на место, где могли спрятаться древние магические расы. И вымереть потом под пламенем драконов и ударами топоров викингов.

— Мы не шумные! — возразил один из близнецов.

— Мы громкие! — добавил второй.

Близнецы рассмеялись, и посерьёзнели лишь когда Теодор передвинул к ним на ознакомление текст договора, составленный Бутом.

Они читали его вдвоём, что-то тихо друг другу поясняя. Оба близнеца в прошлом мае прошли аппарационные курсы в Хогвартсе, куда ходил и Седрик, и буквально накануне встречи получили лицензию в Министерстве.

Собственно, встреча началась с того, что Уизли пожаловались на отношение чиновников Министерства, ставивших им палки в колёса из-за поддержки Дамблдора родителями. При этом Персиваля они называли ничтожеством, хотя он наверняка мог поспособствовать братьям.

— Нам всё нравится! — заявил первый близнец.

— Кроме одного, — добавил второй.

— Здесь указано, что прибыль будет ежеквартально определяться.

— Предложение!

— Предложение! Давайте считываться раз в год.

— Мы поясним: всё потому…

— …что чистую прибыль мы будем получать едва ли летом.

— Все школьники будут покупать на все школьные годы!

— А остальное время едва ли будем оставаться на плаву!

— Как нам платить обязательную ренту и отчисления, если мы будем, ну…

— …в минусе?

Теодор поморщился. Об этом он не подумал. В сущности, вряд ли бизнес Уизли мог стать прибыльным на уровне Тюберов, но отказываться от того, чтобы вкладываться в них, он не мог.

— А вы не думали раздавать, ну, каталоги для заказа по почте? И не только на английском. Французы, испанцы и прочие европейцы вполне могут тоже стать аудиторией для нашего бизнеса.

Уизли переглянулись, и один из них что-то записал в крохотной записной книжке. Вскоре Терри внёс правки в документ.

— Мы, на самом деле, — отпив чаю, пояснил тот из близнецов, который моргал чаще другого, — даже не думали, что сможем запуститься.

— Да и сейчас сомневаемся.

— Хотели арендовать лавку в Йорке…

— …или Лидсе, и торговать там.

— Но нам помог Гарри…

— …и с твоим участием мы не планируем доучиваться в Хогвартсе.

— Только это секрет!

Оба юноши приложили пальцы, забавно имитируя профессора Флитвика, который так пытался указать на необходимость прислушаться к его произношению чар.

— Вы не вернётесь из Хогвартса? — изумлённо спросил Бут. — А как же ЖАБА?

— ЖАБА мы сдадим летом, — махнул рукой второй близнец. Кто же из них был кем?

— Нет смысла торчать в школе ради этого, — добавил первый.

— Лучше займёмся делом!

Наконец, все трое подписали контракт.

«Мы, ФРЕДЕРИК ГЕКТОР УИЗЛИ, ДЖОРДЖ ГАРРЕТ УИЗЛИ, ТЕОДОР МАГНУС НОТТ, устанавливаем этим магическим ДОГОВОРОМ доли участия в паевом обществе «Ужастики Умников Уизли» начиная с даты регистрации…»

Подписью у каждого из двух близнецов была лиса. Подписывая по очереди, они сформировали парную подпись, которая безумно возмутила первого близнеца.

— Фред, это не честно! Я старше, почему ты ставишь себя выше?!

Вдоволь насмеявшись, они подписали второй экземпляр «наоборот», а на третьем поставили подписи просто рядом. Терри в тот же день отправил их в Министерство.

* * *

Невилл не праздновал день рождения, однако втроём — вместе с Дином — они встретились тридцать первого июля в Косом переулке. Лонгботтом выглядел похудевшим и посвежевшим.

— Бабушка решила, что после года в компании Крауча мне стоит заняться здоровьем, — пояснил он. — Бегаю теперь и летом, и зелья пью.

Они хотели было расположиться в Фортескью, но Невилл сделал вид, что его вырвет.

— Ну уж нет. Фортескью мои родственники… я уже наелся от них десертов. Пойдёмте лучше в маггловский мир, мы же все трое не выглядим, как… чистокровные замохры.

Ребята прошли дурнопахнущие коридоры Дырявого котла и вскоре оказались на улице Лондона.

— Первый раз тут один, ну, без бабушки, — рассмеялся Невилл. — Не верится даже!

Они прошли несколько кварталов, прежде чем какая-то чайная показалась Лонгботтому достаточно подходящей. Ребята заказали панкейки с вареньем и чай.

— Представляете, — посетовал Невилл. — Мы с дядей Элджи должны были выступать в Сорбонне, а они из-за, ну, Турнира отменили конференцию. Мол, уважают чувства декана Диггори, профессора Спраут, которая должна была представлять какой-то доклад. Теперь без Парижа в августе!

— Мне Симус написал, что в Ирландии никто не поддерживает Дамблдора, — вздохнул Томас. — Они все считают его и Поттера чудаками, а кто-то даже и мошенниками. Может, этот благозвучный предлог по той же причине?

Тео вставил свои два кната, рассказав, как проходило голосование за отстранение Дамблдора. Бабушка пошла вместе с ним, пусть и заняла противоположное место в зале голосований, и осталась довольна зрелищем. Руперт Уизли, холостяк, известный за свои выходки в борделях, старший брат Артура, устроил настоящий скандал с лордом Трэверсом, а Люциус Малфой, обзаведшийся шрамом на ладони, предложил даже свою кандидатуру — но в конечном итоге Визенгамот утвердил Фоули Верховным чародеем, а Дамблдор, соответственно, его состав покинул.

— Я думал, он останется там, как директор Хогвартса, — протянул Невилл. — Дядя Элджи, после выходки кузена, вообще хочет мне отдать наследство. Не особо хочу протирать задницу в Визенгамоте. Прости, Тео, не хотел обидеть.

Речь снова зашла о том, что кто думает вокруг про речь Дамблдора. Министерство обличало всё грязное бельё, творившееся в школе за прошедшие десять лет, пороча репутацию директора. Вспомнили, как в конце восьмидесятых несколько студентов окаменели, как окаменел «магглокровка-первокурсник», как семикурсница умерла от рук контрабандистов в девяностом…

Словом, кампания по дискредитации весь июль выходила на полную мощность.

Отпраздновав узкой компанией, ребята вернулись в Косой и распрощались.

* * *

Утром пятого августа Теодор получил очередное письмо от Персиваля Уизли. На этот раз он ночевал не у бабушки — к ней должны были прийти школьные подруги отмечать годовщину двадцатилетия чьего-то внука, — а в Уэльсе.

Сову обработал Дерри, который бесился последнее время от безделия, ему попросту было скучно, и письмо попало к Тео уже за завтраком. Налив себе кофе из кофейника, Тео развернул послание.

«Многоуважаемый лорд Нотт! Аппарат Визенгамота приглашает вас на судебное заседание по делу о нарушении несовершеннолетним колдуном, Гарри Джеймсом Поттером, Статута о секретности. Заседание состоится двенадцатого августа в восемь дополдуни в зале заседаний 10. С уважением, помощник руководителя аппарата Визенгамота, П.И. Уизли».

Теодор несколько раз перечитал фамилию — ошибки быть не могло.

— Экспекто Патронум! Джинни, что такого мог сделать Гарри Поттер, что его будут судить Визенгамотом утром двенадцатого?

Филин улетел куда-то на восток (а куда же ещё?), а Тео отложил письмо и взял в руки газету. На передовице была новость о том, что Министерство должно решить вопрос с бесконечной сменой преподавателей по Защите от Тёмных искусств в Хогвартсе. Читать было скучно: десяток имён магов, преподававших этот предмет в прошлом, мало что говорил Теодору, а историю о том, как Локонс издал по мотивам школьных историй новую книгу, он и так читал.

После завтрака Тео занялся конспектированием третьей главы книги про экономику Европы: бабушка, узнав об издании, забрала его у Теодора и прочитала вперёд него, а первую и вторую главы они обсуждали целую неделю прежде, чем он смог вернуть книгу и начать третью главу.

Леди Виктории не нравилось, что автор взял за методологию сравнение с экономикой магглов («Это же магглы! Чему магглы могут нас научить? Как лить металл? Так в центральной Англии и в Руре маги научились это делать ещё во времена Нерона!»), однако она признавала, что в Европе дела шли значительно лучше. Там не гнушались давать определённые свободы магическим народам — вейлам, обортням, проживавшим в резервациях, и даже разводили драконов. Валлийские зелёные в Уэльсе не водились больше сотни лет, а в Карпатах их даже разводили!

В третьей главе из пяти автор давал комментарии по конкретно западному франко-иберийскому региону и, что было особенно интересно, британскому суб-региону. Книга делала неутешительный вывод: если в маггловском мире Британия, во многом за счёт колоний, представляла какую-то значимость, в магическом это был осколок мира (в прямом и переносном смысле), вечно погружённый в какие-то дрязги на тему чистоты крови и важности происхождения. Снобизм и закрытость чистокровного общества мешали экономическому росту Британии, подчеркивал явно задетый этим автор (или же переводчица Пинс, обиженная полукровка, как её метко охарактеризовала знакомая ещё в школьные годы с ней леди Виктория). Впрочем, как было видно из окружающей действительности, маги Британии и не особо были заинтересованы в каком-либо развитии.

Теодор вспомнил слова Дамблдора об общем благе и отметил мысленно, что про эту концепцию, что бы за ней не стояло, ему нужно профессора расспросить.

После обеда ему пришло ещё одно письмо — на этот раз от Джинни. Она приглашала его посетить площадь Гриммо в маггловском Лондоне, «где они теперь обитали». О том, что у старшего Уизли-скандалиста есть лондонская недвижимость, Теодор слышал, но не подозревал, что семья Артура, явно младшего в их семье, имела туда доступ.

Леди Виктория просветила, почему Малфой и некоторые другие снобы британского общества считали Уизли «предателями крови»: во время волнений Гриндевальда, ещё до открытой войны, те фамилии, что вошли в «священные двадцать восемь» Кантакеруса Нотта (который до самой смерти в изгнании утверждал, что его подставили), призвали Министра Магии вернуть право на кровную магию и жертвоприношения, чтобы закрыть острова от угрозы Гриндевальда. Уизли свою подпись отозвали, хотя получили значительные бонусы к своему состоянию — удачные женитьбы сразу нескольких из них, например. При этом остальные маги, многие из них, уже начали практиковать такие ритуалы, уверенные в своей победе, и когда министерство (даже не министр) навело порядок стальным кулаком, попали впросак.

История звучала достаточно неубедительно, ей как будто бы не хватало подробностей, но если они и были, бабушка их не рассказала. В итоге, когда трое братьев Уизли делили своё наследство, Артуру, младшему из них, досталась земля где-то в Южной Англии с паршивым источником магии. Ходили слухи, что кто-то из тёмных семей приложил руку к их бедственному положению, но никаких расследований не было.

Теодор попросил Дерри перенести себя на Косую аллею, а взамен наказал ему прочесть целиком всю книгу француза для дальнейшего обсуждения.