Формула от смерти (джен)

— Впервые вижу Геву пьяной… — не могу определить по его тону, злится Вальнар или нет. Наверное, скорее удивлён и заинтересован, как будто прочитал какую-то сложную задачу и пытается найти решение.

А я чувствую вину такой силы, что такое ощущение, что её можно потрогать. И я не знаю её причины. Может, потому что меня преследует мысль, что Гева напивается из-за нашего последнего разговора? Но что такого я сказал или сделал? Конечно, я не виноват. Но это ощущение…

Скорее всего, эта вина из-за подсматривания за ней.

— Руслан, когда ты станешь Колдуном, ты должен будешь делать это постоянно.

Я уже забыл, что он всё ещё читает мои мысли.

— Хватит сидеть у меня в голове!

Я знаю, что срываюсь на наставнике, но ничего не поделаешь — вину заменяет раздражение. Перед глазами всё ещё стоит увиденное.

— Наблюдать за кем-то — это не самое страшное из того, чему ты должен будешь научиться, — говорит так, будто пытается обвинить меня в чём-то. — Если ты думаешь, что тебе не придётся марать руки, значит ты, похоже, понятия не имеешь что такое Колдун. Иногда, чтобы добиться своей цели… — он не заканчивает. Хмуриться.

Я понял, что он имеет в виду. Но я так же неожиданно осознал, что не знаю, какая у Колдуна цель. Формула от смерти? Но, когда он добьётся этого, какая у него будет следующая цель? Он же теперь будет жить вечно.

Мы уже около минуты стоим и молчим. Вальнар думает о своём, а я о своём. Почему-то сейчас мне особенно хочется Дар Вальнара, чтобы узнать о том, что он думает. С его Даром, я бы уже давно всё знал.

— Ты и со своим Даром можешь всё узнать. Главное задай вопрос и дотронься до чего-либо, — его голос кажется слишком громким после идеальной тишины.

Бросаю взгляд на кольцо, палец сразу же начинает пульсировать, будто я уже воспользовался Даром.

— Главное не переборщить, — добавляет он.

Не знаю почему, всё мое существование против использования кольца, даже та часть, которая рвётся колдовать.

«Ты давно стал бы одним из лучших, если бы не боялся пользоваться своим Даром. Ты мне не возражаешь, потому что знаешь, что я прав… Я всегда прав. Ты помнишь тот случай, когда…»

Достал уже меня! Во сне покоя не давал, теперь и сейчас мучает.

— Ты голоден?

— Ага, — я рад, что мы перевели тему, хотя и представить себе не могу, что мы будем кушать, если Гева пьяная сидит в погребе.

* * *

Вальнар оставил меня после обеда в моей комнате, сказав не делать глупостей. Сначала объяснил бы, что именно для него «глупости».

Захожу на кухню и зову Геву. В первый раз вижу эту комнату. Огромная печь, деревянные полки, стол…

Не знаю, что заставило меня пойти к Геве. Просто, я не могу заниматься своими делами, пока она где-то в таком состоянии. Я знаю, как бывает плохо после того, как напьёшься. Надо хотя бы помочь ей добраться до своей комнаты.

Дверь, за которой, скорее всего, должен быть погреб, настежь открыта. В узком проёме видны ступени, ведущие вниз. Вижу только пять первых ступенек, остальные теряются во мраке.

Особо не раздумывая, осторожно спускаюсь.

Такое ощущение, что я завтра пожалею, что решился помочь Геве. Я и так уже жалею, что принёс ей ее «Дневник для разума».

В погребе сыро и темно. Единственное, что освещает помещение — Гевин фонарь. Огонек внутри него дрожит, освещая небольшое пространство вокруг себя и отбрасывая прыгающие тени. Вижу только несколько больших деревянных бочек и Геву рядом. Она сидит на полу, оперевшись спиной на стену и уткнув голову в колени. Прическа развалилась, и волосы рассыпались густой волной по плечам и спине, в свете фонаря отливая медным цветом. Рядом с ней стоит большая деревянная кружка.

Чувствую неуверенность. Для меня Гева чужая, несмотря на то, что я на этой Земле достаточно долго. Почему я пошел ей помогать? Мог бы лечь спать и все. Ан нет, обязательно надо полезть в погреб, чтобы помочь женщине, которая до недавнего времени вселяла в меня лишь отвращение…

Переступив с ноги на ногу и переборов неуверенность, подхожу к Геве и дотрагиваюсь до её плеча.

— Гева?

Она резко поднимает голову и с минуту смотрит на меня пустыми, ничего не видящими глазами. Глаза у неё красные от алкоголя и слёз. Как только она узнает меня, на её лице расплывается улыбка.

— Руслан…- тянет она, немного растягивая гласные буквы. — Ты пришёл скрасить моё одиночество?

Гева тянется к кружке, но вместо того, чтобы взять, опрокидывает ее, проливая остатки линги.

— Чёрт! — она берёт пустую кружку и пытается встать, но не удаётся. После нескольких неудачных попыток встать, она, всхлипнув, протягивает мне кружку и заплетающимся языком говорит: — Сам себе налей.

Она не может сфокусировать на мне взгляд и держит кружку дрожащей рукой. И вместо отвращения меня заполняют жалость и вина. Невольно вспоминаю Колин восемнадцатый день рождения, как я на нем напился, так как друг решил отпраздновать «по-взрослому». Сначала было легко и весело, и только потом я стал терять контроль над собой. Я не помню, что я натворил, помню только как на следующее утро мне было плохо, и как меня ругала Людмила Александровна.

Забираю кружку у Гевы и, положив её на пол, помогаю встать. Она поначалу непонимающе смотрит на меня, а после начинает хихикать, как маленькая.

— Что, Руслан, решил воспользоваться моей… беспомощностью? Я… не против, — она продолжает хихикать, а я морщусь.

С трудом нам удаётся добраться до её комнаты. Мне практически приходилось тащить её на себе. Повезло, что она не тяжелая.

Уложив Геву на кровать, выхожу в тёмный коридор. Надеюсь, завтра она ничего не вспомнит.

Гева

«Дневник для рассудка»

12 июля 1404 год. (365 лет назад)

Он всё же подошёл ко мне в библиотеке.

Я как раз дочитала «Средь туманов» Варида. Варид настолько категорично выступал против того, что любовь существует, что я ему почти поверила…

Но как только появился Метран, вся вера мигом улетучилась.

— Что читаете?

Приподняла книгу так, чтобы ему было видно название. Я практически кожей ощущала между нами напряжение. И, возможно, создавала её как раз я.

— И про что она?

— Ни про что, — я начала на него злиться. Во-первых, за то, что я краснею, а, во-вторых, за то, что он передо мной так и не извинился.

Я встала и положила книжку на свой стеллаж. Мне тогда казалось, что, если он прочитает «Средь туманов», он поверит, что любовь и всё что между нами было — туман.

Я, наверное, глупо поступаю. Продолжаю отталкивать его, хотя мне хочется быть с ним. Но, после того, как он целые дни проводил с Тезурией, я не могу по-другому.

Еще в библиотеке, перед тем как я ушла, Метран спросил меня: «Почему ты злишься?». Но я так и не сказала ему. Меня вывели из себя мысли о том, что, может быть, он так же близко стоял к Тезурии. Что, может быть, он целовал её…