Формула от смерти (джен)

Мое имя, громко объявленное

Людором, повисает над толпой и звоном отдается в ушах. Тысячи голов оборачиваются в мою сторону, их взгляды пронзают меня, вызывая легкую дрожь в руках. Я не сразу понимаю, что произошло.

Он назвал мое имя? Мое?!

Люди продолжают смотреть на меня. Среди них расползается шепот недовольства и нетерпения, а я не понимаю, что мне делать. Что от меня ждут?

Он назвал мое имя!

Кто-то сзади легонько подталкивает меня вперед, помогая прийти в себя. Я поворачиваю голову и встречаюсь с маминым взглядом — она тоже удивлена, что в Свитке оказалось мое имя, но она взяла себя в руки быстрее меня. Еще раз чуть сильнее подтолкнув меня, она наклоняется ко мне и шепчет:

— Выходи, — голос дрожит, но ее лицо спокойно и серьезно. — Давай, Инара, иди…

Мама пожимает мою руку, чтобы поддержать, но это не помогает. Я наконец осознаю, что от меня ждут, и что означает мое имя, написанное в Свитке, и внутри растет паника и желание убежать. Почему я? Это какая-то ошибка!

Мама, заметив мой страх, снова легонько подталкивает меня, а люди рядом продолжают смотреть на меня ожидающе, не понимая, почему я стою на месте. Людор снова громко повторяет мое имя.

Я должна действовать!

Я должна взять себя в руки! Да! Надо взять себя в руки и выйти к Людору.

Втягиваю воздух через нос и выдыхаю через рот — на этом привычном действии концентрирую все внимание, стараюсь успокоить сердцебиение и отбросить страхи.

Надо просто выйти. Итак, делаем спокойное лицо — мне не страшно, я должна была этого ожидать, ведь в Свитке мог оказаться любой. Так, теперь легкая полуулыбка, ведь это оказанная мне честь — я должна принять ее с достоинством и гордостью. А теперь вперед.

Я заставляю себя идти через живой, провожающий меня взглядами, коридор. Внутри никаких страхов, только спокойствие и тишина… Но нет, я сама себя обманываю — сердце продолжает колотиться, как сумасшедшее, и что-то внутри меня рвётся, убеждает убежать подальше, но я не обращаю на это внимания. Сейчас не время для паники.

Ладони вспотевают, и я как можно незаметнее вытираю их об юбку, продолжая идти, смотря прямо перед собой. Наконец, я выхожу на середину площади, окруженную толпой, и подхожу к Людору. Его глаза пристально разглядывают меня, а напряжённая улыбка выглядит неестественно весёлой. Я впервые вижу его так близко и сразу отмечаю, что он выше меня на пол головы, чтобы смотреть ему в глаза, надо чуть ли не задирать голову. Сложно не заметить чрезмерно гладкую для его шестидесяти лет кожу и темную родинку на левом виске.

Мужчина протягивает руку для пожатия, чуть наклонив голову набок, продолжая пронзать меня взглядом ярко-голубых глаз, словно пытаясь понять и разобраться в причинах всех моих действий. Возможно, он, как и я, думает, что Тезурия ошиблась, что я не могу быть Избранной, что я не справлюсь…

И так шаткое спокойствие начинает рассыпаться, уступая место паническому страху. В Свитке написано мое имя! Я теперь Избранная! И это явно ошибка, ведь я не справлюсь! Я к этому не готова!

Так хватит. Я должна взять себя в руки! Должна оставить все сомнения на потом, сейчас слишком много людей смотрит на меня — никто не должен видеть моей слабости. Иначе потом пожалею.

Все.

Вздох. Мысленно собираю в шар все страхи и тревожные мысли. Выдох. Кидаю этот клубок страхов и сомнений так далеко вперёд насколько могу; пролетев над головами Людора и собранного вокруг народа, он теряется среди деревьев. Концентрация над созданием в голове образа шара помогает мне полностью успокоится.

Пожимаю Людору руку и улыбаюсь. Хватит уже сомневаться, ничего не изменишь. Я — Избранная. Меня выбрала Тезурия, и здесь не может быть ошибки.

Надеюсь.

Глава 1

— Руслан!

Я тут же узнаю голос Коли и останавливаюсь. Забавно, сколько девчонок оборачивается на его не так давно приобретенный баритон, видимо, рядом со мной еще полдесятка «Русланов», к тому же женского пола.

Я поворачиваюсь и нахожу глазами друга, большими шагами сокращающего между нами расстояние. Невольно отмечаю, как каждый раз, когда через окна на его волосы падает солнечный свет, они отливают золотом. Усмехаюсь. Еще в начальной школе из-за его цвета волос и больших голубых глаз с длинными девчачьими ресницами за ним увязалось прозвище «Златовласка». Сколько драк мы с ним прошли, защищая его доброе имя — теперь никто не посмеет так его назвать. Кроме меня.

— Чего? — спрашиваю, когда он останавливается напротив, расставив ноги на ширине плеч, не сводя с меня глаз.

— Ну?

Друг не отвечает, и его пристальный взгляд напрягает — он какой-то отстраненный и напряженный, а радужные оболочки глаз, кажется, отливают золотом. Чего-то он странный какой-то? Как будто заглючивший, отключившийся на несколько секунд робот.

По позвоночнику вслед за отвратительным холодком пробегают мурашки. Становится не по себе.

— Э-э-эй, Коля. — протягиваю руку, чтобы притронуться к его плечу.

Он, будто только и ждал этого — хватает меня за руку и, проскользнув за мою спину, сворачивает ее. От неожиданной резкой боли я вскрикиваю и делаю попытку выдернуть руку из Колиной хватки, но друг в ответ только сворачивает ее еще сильнее, заставляя меня замереть.

— Что ты делаешь?!

Не отвечает. Продолжает спокойно держать меня, его равномерное дыхание скользит по коже. Я снова пытаюсь высвободить руку, но кроме боли ничего не добиваюсь.

— И не пытайся, — голос хриплый, сквозит холодной ненавистью и сдерживаемой злостью. Никогда не слышал, чтобы он с кем-то разговаривал таким тоном, особенно со мной. Что происходит?

— Что случилось?

Если он так шутит, то уже давно не смешно…

— Что случилось?! — он дёргает мою руку, отчего по ней проходит очередная волна боли. — Что случилось, спрашиваешь?!

Он уже кричит на весь коридор.

— Да, ничего не случилось! Ты меня просто задолбал! Кто тебя просил туда лезть?!

Что он несёт?! Может у него припадок какой-нибудь? Я совершенно не понимаю, о чем он говорит. Да, и он вообще как-то странно говорит.

Как только я делаю попытку перебить его и узнать, о чем речь, Коля дёргает меня за руку и продолжает, только шипя сквозь зубы, так что слышу его только я:

— Я всегда знал, что ты считаешь себя самым охрененным… — ядовито усмехается. Нереалистичность его тона и нескрываемое желание причинить мне душевную боль раздражают и пугают одновременно. — …хотя ты — урод, которого даже собственный отец не хотел видеть …

Я всё больше вскипаю — ничто меня так не задевает, как упоминание о родителях. Даже если это правда.

— Заткнись! — говорю, еле сдерживаясь, чтобы не заткнуть его собственноручно.

— Бросил тебя и твою мамочку…

— Замолчи! — уже кричу.

— Потому что мамка твоя была…

Я его не дослушиваю — со всей силы бью его пяткой по колену, выбивая из него слова и, надеюсь, коленную чашечку. Я не чувствую к нему никакой жалости, хотя знаю, что ему должно быть больно после удара, в который я попытался вложить всю силу и злость. Мне плевать, что когда-то он звался моим лучшим другом — я просто забываю об этом. Теперь я на ринге, и Коля мой противник, а на ринге я ничего не чувствую — остается только человек напротив, его движения, мои инстинкты и боксерские навыки.

Коля встаёт. Нет, он даже не встаёт, а вскакивает и налетает на меня. Похоже, надо было сильнее бить…

Отклоняюсь от удара в грудь и бью его по лицу.

Раздаётся хруст, видимо попал в нос. Он снова падает. Мельком замечаю, что вокруг нас собралась толпа школьников, но меня это не волнует — со зрителями как-то даже привычнее.

Коля медленно поднимается, вытирая кровь ладонью. Его качает. Глаза, которые, казалось, пару минут назад отливали золотом, сейчас полностью золотые. Меня это сбивает с толку. У него голубые глаза…

Коля, пользуясь моментом, с воинским кличем, похожими на рычание, налетает на меня, выбивая воздух, сбивая с ног. Мы оказываемся на полу. Он сидит на моем животе, прижимая весом к полу. Я стараюсь скинуть его, но он каким-то образом сковал под собой еще и одну из моих рук. Я нахожусь в максимально беспомощном состоянии. Коля замахивается, но не успевает ударить — кто-то хватает его и стаскивает с меня, а следом помогает мне встать. В нос врезается резкий запах женских духов.

— Кузнецов, в кабинет директора! — кричит учитель русского языка прямо в ухо, словно я глухой, затем кивает в сторону Коли и произносит строго, но не поднимая голос: — А этого в медпункт.

При этом она все время раздраженно смотрит на меня, не спуская глаз, как будто я могу убежать, а я смотрю на Колю — из его носа продолжает течь кровь, глаза уже не золотые и не злые, да и вид у него растерянный. Но я не заостряю на этом внимания, отворачиваюсь и иду за не дающим мне выбора преподавателем.

Теперь меня ждут двухчасовые наставления сначала у директора школы, а потом ещё у директора детского дома, но мне плевать — во-первых, я не виноват, во-вторых, Коля это заслужил.

Что-то я сюда зачастил…

За последний месяц в кабинете директора детского дома я побывал уже три раза. Или четыре. Почему Людмила Александровна не может оставить меня в покое? Да ещё и заставляет часами ждать, пока не соблаговолит меня принять!

Так как ждать, видимо, придется долго, я с ногами забираюсь на подоконник и выглядываю на улицу через открытое окно. День близится к вечеру, но на детской площадке вокруг качелей, горок и турников все еще весело бегают дети, крича так громко и возбужденно, что даже до сюда доносятся их счастливые голоса. Я невольно начинаю следить за их беготней и ощущаю, как внутри нарастает раздражение. Мне всегда нравилось смотреть, как дети играют, но сейчас это почему-то раздражает. Чего они радуются? Они брошены своими родителями, никто их не любит, как можно относиться к этому с таким легкомыслием? Бесит! Но больше всего бесит, что, смотря на них, я невольно задумываюсь, что уже давно не чувствовал этого легкого и теплого чувства счастья.

Пальцы сами по себе начинают ковырять полопавшуюся от жары краску на подоконнике.

Своих родителей я никогда не видел. Говорят, что я с мамой прожил два месяца в больнице, а потом она умерла от осложнений после родов. И только по фотографиям, я знаю, как она выглядела. Она была высокой и изящной, с сияющими голубыми глазами и длинными светло-каштановыми волосами. Она была красивой и счастливой, пока отец…

— Руслан!

От неожиданности я вздрагиваю и, отбросив мысли о маме, оборачиваюсь на голос.

— Зачем так орать? — сделав максимально равнодушный тон, смотрю на Людмилу Александровну. — У меня чуть инфаркт не случился.

— Во-первых, я на тебя никогда не «ору», а, во-вторых, это еще кто кого до инфаркта доведет. Сколько раз я тебе говорила не сидеть на этих бедных подоконниках! Ты мне с них всю краску ободрал! — я не вижу ее мимику, так как за ее спиной через окно ярко светит солнце, делая из неё тёмный силуэт, но и без этого я прекрасно знаю выражение ее лица.

Слезаю с «бедного» подоконника, пряча в кулаке оторванную краску.

— Да что вы, прям как в школе…

Но директор меня уже не слушает, она поворачивается и заходит обратно в кабинет, и мне ничего другого не остаётся, как идти следом, по пути выбрасывая краску.

В комнату мне приходится входить, практически закрыв глаза — солнце светит прямо в лицо, но мне незачем разглядывать кабинет. Здесь нет ничего кроме стеллажей, наполненных папками, и стола, стоящего таким образом, что директор сидит правым, а посетители левым боком к двери. Единственное, что украшает кабинет — огромное количество комнатных растений: на подоконниках, в углах, на полках и одно маленькое с ярко-красными цветами в углу стола.

Сажусь и поднимаю глаза, прослеживая перемещение директора по кабинету. Солнце светит сбоку, забираясь мне в глаза и заставляя жмуриться, поэтому не выдержав, я опускаю взгляд, упираю его в ладони. Замечаю, что на указательный палец правой руки прилип небольшой кусок краски. Кончиками ногтей крошу его.

Людмила Александровна, словно специально, не обращает внимания на то, что мне мешает солнечный свет. Она спокойно садится и берёт двумя руками ручку.

— Ну, что? — говорю, прерывая напряженное молчание, которым она любит нагнетать перед тем, как начать пилить. Я, конечно, знаю что, но и обсуждать это нет никакого желания.

— И не пытайся состроить из себя ничего не знающего дурочка, Руслан Михайлович. Ты прекрасно знаешь, зачем я тебя позвала.

Она замолкает. Чувствую на себе её ожидающий пристальный взгляд. И что она от меня ждёт? Исповеди? Ее не будет. Ответного взгляда? Тогда пусть закроет жалюзи.

Словно услышав мои мысли, она встает и закрывает жалюзи, наконец позволяя мне поднять глаза. Затем выходит из-за стола и встаёт передо мной, оперевшись руками на стол.

— Что случилось, Руслан? — ее голос становится более спокойным и даже нежным, что вызывает раздражение. — Он же твой лучший друг. Я не понимаю…

— Он не мой лучший друг, — перебиваю, наверное, слишком грубо, но мне плевать.

Людмила Александровна опускает глаза, пальцами задумчиво стучит по краю стола.

— Хорошо… — недовольно растягивает слово и заходит обратно за стол. Садится, снова взяв ручку, и продолжает говорить все больше и больше поднимая голос: — Сколько раз я тебе говорила, что драка не способ решения проблемы? Я уже даже не знаю, что ещё тебе сказать. Тебе семнадцать лет, Руслан, а ты ведёшь себя как маленький — дерешься с каждым, кто не угодит. Надо сдерживать себя. Что ты там со всеми поделить не можешь? Девушку что ли?

Я смотрю на директора и понимаю, что даже если бы хотел ответить, то не смог бы — я не знаю причины нашей драки. Коля толком не объяснил, из-за чего перед всей школой оскорбил меня и моих родителей. Я никуда не «лез» и ничего не делал, чтобы можно было наговорить про меня такого. Возможно, кто-то что-то ему насплетничал, но Коля никогда не верил сплетням. Он, по сравнению со мной, всегда отличался рассудительностью и хладнокровием — его не так легко вывести из себя. И я не знаю, что же все-таки заставило его возненавидеть меня?

Замечаю, что Людмила Александровна всё это время, пока я размышлял и пялился в одну точку на полу, молчала.

— Руслан, я, конечно, понимаю, что мои слова в одно ухо влетели, в другое вылетели, но на этот раз я простым выговором не ограничусь.

Становится интересно. Директриса придумала что-то новенькое?

— Мне придётся тебя наказать. Раз ты ведёшь себя, как маленький, то и нести наказания будешь, как маленький.

И что, в угол поставит? Сладкого лишит? Или что хуже — отшлепает?

Усмехаюсь.

— Ты будешь отстранен от секции бокса на три месяца.

Веселье мгновенно распадается на мелкие кусочки.

Нет, она не может! Она не может лишить меня бокса на три месяца! У меня через два месяца чемпионат в Москве. Я не могу его пропустить. Я готовился к нему. Эта поездка стала моей мечтой — моим последним шагом к мастеру спорта! А она хочет все разрушить просто так, одним своим наказанием из-за драки!?

— Но…

Она не даёт мне договорить, резко встав со стула и бросив ручку.

— Прости, Руслан, ты не оставил мне другого выбора. Это третья драка за месяц! Ты вынудил меня наказать тебя таким образом. Может, после этого, ты станешь думать! Каждое твоё действие несёт последствие, а в твоём случае — это сплошь сломанные носы и ушибы тех, кто встречается на твоём пути!

Я вижу, что она нервничает. Снова взяла ручку и стучит ею по столу в такт своих слов, но по глазам видно, что с ней спорить бесполезно. Она настроена решительно — ни намека на сомнение.

— Всё, Руслан, разговор окончен. Сегодня у тебя последнее занятие. Я предупрежу Виктора Николаевича.

Я тоже встаю со стула и предпринимаю последнюю попытку:

— Но, Людмила Александровна…

— Нет, Руслан, это не обсуждается, — она подходит к двери и открывает её, давая понять, что разговор окончен, и мне пора отсюда выметаться.

Мне ничего другого не остаётся, как выйти из кабинета.

Пинаю дверь, она отлетает и ударяется о стену. Злость распирает меня изнутри. Хочется что-то сломать! Нет, хочется пойти к Коле и избить его так, чтобы на нем живого места не осталось!

Кулаком со всей силы бью по косяку двери, вхожу в комнату и застываю. Вот кого я не ожидал сейчас увидеть. На моей кровати сидит Яна, погружённая в телефон. Она залезла на кровать с ногами, оперевшись спиной на стену и согнув ноги. Видимо, она ждала моего эпичного появления, даже не вздрогнула.

— Привет, — быстро просканировав меня взглядом, кивает, при этом продолжая что-то набирать в гаджете.

Не ответив, подхожу к шкафу и, открыв его, начинаю собираться на тренировку, выплескивая злость на одежде, комкая ее и резко пихая в сумку.

— Руслан, мне К… мне рассказали о драке, — она снова поднимает на меня глаза, но я продолжаю не подавать виду, что слушаю ее, запихиваю в сумку спортивные штаны.

Не знаю, зачем она пришла. Она очень давно не заходила ко мне в комнату вот так просто, чтобы поговорить. После того, как Яна стала встречаться с Колей, мы стали реже видеться и разговаривать, и я отвык от наших обыденных посиделок. Так почему она пришла? Любопытно? А Колю спросить не могла?

— Из-за чего вы подрались?

Снова не отвечаю. Пришла очередь боксерских перчаток влезать в сумку, что я и осуществляю с преувеличенным рвением. Я не могу рассказать ей, что случилось. Либо я сорвусь и что-нибудь сломаю, либо расплачусь. А при Яне плакать совершенно не хочется.

Она некоторое время молча сидит, не спуская с меня взгляда, а затем, словно что-то поняла, садится на краешек кровати и убирает телефон в задний карман.

— Что тебе сказала Людмила Александровна, Руслан?

Да что она пристала?! Разве не видно, что я не хочу сейчас разговаривать?!

Делаю медленный вдох и выдох, как меня учил тренер, но это совершенно не помогает. Тогда я поддаюсь эмоциям и бью кулаком по дверце шкафа. Затем ещё раз и ещё.

Такое ощущение, будто моя жизнь рухнула за один день — мой лучший друг, ради которого я готов был пойти на всё, стал моим врагом! Мечта, к которой я стремился полгода, которая снилась мне по ночам, просто рассыпалась в прах! И я не знаю из-за чего!

Неожиданно злость развеивается, оставляя ноющую пустоту в груди. Поворачиваюсь спиной к шкафу и сажусь, прислонившись к нему спиной и спрятав лицо между колен. Я даже не знаю из-за чего мне больнее: из-за бокса или друга. С Колей я дружил с детства — он был единственным, кому было плевать, есть у меня родители или нет. Он дружил со мной не из жалости, а просто, потому что со мной ему было легко общаться. Мы знали всё друг о друге — от любимой музыки до любимой девушки. И я не понимаю, что такого могло случиться, что он меня так возненавидел. Что я такого сделал?

Ощущаю, как Яна садится рядом. Начинает гладить меня по затылку и шее.

— Она тебе запретила ходить на бокс, да? — спрашивает тихим голосом. Она всегда меня понимала, и знает практически так же хорошо, как Коля.

Яна обнимает меня за плечи. От её близости по коже бегают мурашки. Хочется обнять её в ответ, запустить пальцы в ее мягкие волосы, притронуться к лицу и…

Так, стоп. Она встречается с Колей. Она мне не больше подруги, даже если он стал моим врагом.

Только кого я обманываю?

Я встаю и беру сумку.

— Она лишила меня бокса на три месяца, — с этими словами я, не оглядываясь, выхожу из комнаты.

Инара

Мама прижимает меня к себе и не хочет отпускать.

Слёзы, которые она всё это время сдерживала, текут по щекам. Она всхлипывает.

Мне невыносимо смотреть на неё такую расстроенную — сердце разрывается на части, хочется уткнуться в ее плечо, расплакаться и сказать, что я никуда не пойду, и пусть они ищут себе другую Избранную. Но я сдерживаюсь. Я должна быть сильной…

— Мам, всё будет хорошо, — шепчу ей на ухо и нежно освобождаюсь от объятий. — Мне пора идти.

— Да, да, — произносит чересчур быстро, вытирая щеки тыльной стороной ладони. Это движение снова заставляет сердце сжаться, горький комок слез подкатывает к горлу.

— Мам, — двумя руками хватаю её мокрую от слёз руку, чувствую, как она дрожит, — не волнуйся ты так, я вернусь. Все Избранные возвращались живыми и невредимыми. Я вернусь.

Она, избегая моего взгляда, с излишне предельным вниманием поправляет замок на моем костюме, сшитым специально для меня. И, хотя он должен спасти меня от всевозможных опасностей в лесу, я продолжаю ощущать себя уязвимой как никогда.

Наконец, мама поднимает глаза, и от ее взгляда мне только больше хочется закричать всем, что мне без разницы на них и Тезурию, и пусть всё пропадёт пропадом, но я остаюсь, лишь бы не видеть бездну боли в маминых глазах! Но я продолжаю молча стоять и не отводить взгляда, пытаясь выглядеть уверенной в своих словах.

— Обещаешь? — спрашивает тихим и таким по-детски наивным голосом, что внутри что-то обрывается, а в горле снова застревает ком.

— Обещаю.

Пот стекает по спине и лбу, заливая глаза. Мышцы напряжены до предела, но я, не обращая на это внимания, продолжаю бить боксёрскую грушу. У меня из головы не выходят слова, сказанные Людмилой Александровной. Я просто не понимаю, как она могла лишить меня тренировок по боксу, когда знает, как это для меня важно. Как она могла сделать это, зная, что я смогу съездить на чемпионат в Москву, если выиграю соревнования через месяц?! Я пропущу возможность стать мастером спорта!

Бью грушу, вкладывая в удары всю злость, но это не помогает. Только руки болят все сильнее от напряжения.

— Руслан! — ощущаю руку тренера на плече. — Хватит, слышишь?

Останавливаюсь и оборачиваюсь к Виктору Николаевичу, встречаюсь с его сочувствующим взглядом.

— Не надо так расстраиваться, — подбадривающим тоном произносит он.

Расстраиваться?! Да это ещё мягко сказано!

Вытираю пот со лба. Виктор Николаевич продолжает говорить, хотя, наверное, видит, что его слова не особо утешают:

— Это не единственная возможность стать мастером спорта.

— Ага.

Слова тренера кажутся пустыми — он просто пытается меня поддержать. А смысл? Этим ничего не поменяешь. Снимаю перчатки и направляюсь к раздевалке.

— Руслан.

Да что опять?

— Что? — спрашиваю чересчур резко, поворачиваюсь.

— Ты кое-что забыл, — он кидает мне ключи от раздевалки.

И только сейчас замечаю, что все ушли, а на часах уже восемь — я задержался на час. И в благодарность только выплеснул злость на Виктора Николаевича... Становится стыдно. Он уже давно мог быть дома, но решил дать мне побольше времени в последний день.

Стою, опустив глаза, не зная, что сказать. Тренер всегда относился ко мне с отеческой заботой, и за эти семь лет практически каждодневных тренировок стал мне родным человеком — тем, к кому можно обратится в трудную минуту. Эти три предстоящих месяца без тренировок кажутся вечностью. Бокс не просто мое хобби — он весомая часть моей жизни. Я не представляю свою жизнь без него.

Виктор Николаевич, будто бы прочитав мои мысли, подходит, взяв меня за плечи и легонько тряхнув, говорит:

— Руслан, хватит думать об этом! На этом жизнь не кончается! Ну не победишь чемпионат в Москве в этот раз, победишь в Питере или региональный. Чего ты раскис?

Удивительно, но эти слова меня подбодрили.

— Самое главное не потерять форму! Тренируйся! И в драки не лезь. Может через месяц Людмила Александровна смягчится и пустит тебя на соревнования. Она же знает, как это важно для тебя… — он хлопает меня по плечу. — Ну? Хорошо?

Я киваю, а он добродушно усмехается.

— А теперь шуруй, а то Маринка опять начнёт твердить, что у меня работа превыше всего.

Теперь уже настает моя очередь усмехаться, — в голове всплывает воспоминание о том, когда жена Виктора Николаевича, после его задержки с нами на тренировке, пришла в зал и экспрессивно отчитала его, нисколько не смущаясь своих невольных зрителей. Тренер снова подбадривающе хлопает меня по плечу и убирает руки. На сердце становится легче. Может, Виктор Николаевич прав, и мне все-таки удастся уговорить Людмилу Александровну пустить меня на соревнования.

Инара

Я здесь никогда не была. Нас с детства запугивали этим местом. И не зря. Здесь жутко, будто кто-то осенью остановил время: листья на деревьях грязно-коричневые и сухие, но не опадают, землю устилает засохшая жёлто-коричневая трава, и она шуршит под ногами, создавая иллюзию кого-то крадущегося за моей спиной. Небо все время серое, от чего я не могу понять сколько времени здесь брожу. Может сейчас всё ещё день или уже ночь, может вообще наступило утро?

И, что хуже всего, я не знаю, что мне делать. Сесть и ждать, пока придёт Тезурия, или идти, пока она не появится? Из рассказов других Избранных я знаю, что она может появиться в любое время, так как каждый раз являлась по-разному. А вдруг она вообще не придет?

После очередного часа (а, может, больше) бесплодного блуждания среди деревьев, в груди расползается страх, постепенно перерастающий в панику.

Я не знаю, что мне делать! Вокруг лес и я одна. Тут нет даже насекомых! А вдруг Людор ошибся, и там написано не моё имя? И тогда Тезурия вообще не придёт. И я не смогу вернуться, ведь еще никто из Избранных не возвращался без Инвентума! Никто. И я не буду первой. Но что мне тогда делать, если Тезурия не придет? Я не могу сидеть здесь, пока не умру с голоду. А что если она просто забыла, что я должна прийти? Я просто…

Так. Все! Я должна успокоиться. Я должна взять себя в руки. Все будет хорошо...

Вздох, я мысленно собираю переживания и страхи в кучу.

Выдох, подношу к ней факел, она вспыхивает и сгорает, оставляя во мне спокойствие.

Все будет хорошо. Тезурия придет.

— Браво! — от неожиданности, я подскакиваю на месте. Поворачиваю голову на голос.

Из-за деревьев выходит высокий незнакомый мужчина крепкого телосложения, с нисходящими до мочек ушей длинными черными волосами и с пристальным взглядом карих глаз. Бороды у него нет, что является большой редкостью среди секуавельцев, да и одет он в синие джинсы и чёрную, обтягивающую торс толстовку — такой наряд тоже редко встретишь у граждан Секуавеллии. Он с интересом сканирует меня с ног до головы, и от его взгляда по спине пробегают мурашки, а внутри вновь возрождается страх, но в лице я не меняюсь, или по крайней мере стараюсь.

— Браво! — повторяет он и хлопает в ладоши. В глазах осколки льда. — Давно не видел такого самоконтроля! Молодец!

— Кто вы? — пытаюсь не выдавать страха, но голос всё-таки ломается.

— Ну, уж точно не эта старуха-Тезурия! — он усмехается, не сводя с меня пристального взгляда. — Меня зовут Вальнар, — подходит, ловко хватает мою руку, сжимает и трясёт со сделанным дружелюбием, — а Вас прекрасное создание… Инара? Приятно познакомиться.

Откуда он знает моё имя?!

Пытаюсь отнять руку, но он только крепче сжимает её.

— Куда Вы собрались? Ночь на носу, а Вы в лесу одна, — качает головой. — Я не могу позволить юной леди находиться в столь диких условиях в полном одиночестве!

Я вижу, что Вальнар говорит с нарочитым сочувствием и обеспокоенностью, и это меня только сильнее пугает. Кто он!? Что ему от меня надо!?

— Я настаиваю, чтобы Вы у меня погостили.

Глаза у него блестят хищным огнём.

— Простите, но я лучше переночую в лесу! — выкрикиваю я, не раздумывая над глупостью звучания моих слов (меня сейчас это меньше всего волнует!). Я снова пытаюсь избавиться от его хватки, но бесполезно. — Отпустите меня!

На мгновение мне кажется, что ему нравится мой страх, что он наслаждается моей беспомощностью, но я уже не могу успокоиться и взять себя в руки. Сердце стучит с бешенной скоростью, и меня все больше окутывает паника.

— Жаль. Раз Вы не желаете быть гостьей, будете пленницей, — он весь меняется в лице, накинутая фальшь спадает, и мужчина становится совершенно равнодушным.

— Нет! Отпустите меня! — дергаю руку, но единственное, чего я добиваюсь: покалывание, которое медленно поднимается вверх по руке, а затем расползается по всему телу. Перед глазами темнеет, и я проваливаюсь во мрак.

На улице темно и прохладно. Холодный ветер пробегает сквозь мокрые волосы на голове и забегает за ворот кофты, остужая влажную после душа кожу и вызывая, покрывающие меня с ног до головы, мурашки.

Встряхнувшись и спрятав руки глубоко в карманах, я направляюсь к остановке. Несмотря на то, что я дохожу до нее за несколько минут, я все равно успеваю продрогнуть.

На остановке никого, что меня удивляет — каждый раз, когда я возвращаюсь с тренировки, тут толпятся хмурые, занятые своими телефонными делами люди. Конечно, возможно, дело в том, что я сегодня задержался на час, но такое бывало и раньше, а людей от этого меньше не становилось. Ну в принципе пофиг. Может, только что проехал автобус.

Только теперь мне нечем заняться, так как свой телефон я сломал в одной из драк, и новый мне вручили максимально простой, без доступа к интернету и играм, и от скуки я нашел себе новое увлечение — разглядывать незнакомые лица. Особенно тех, в которых было нечто загадочное и любопытное — какая-то деталь, которая заинтересовывала и давала возможность пофантазировать, придумать ему прошлое до нелепого смешное или драматичное.

Но сейчас тут никого…

От нечего делать разглядываю объявления, развешанные на рекламной тумбе. Я их всех знаю практически наизусть, но глаза всегда невольно задерживаются только на одной — реклама зубной пасты. На ней изображена семья из четырёх человек, широко и счастливо улыбающихся, обнажающих идеально-белые зубы. Отец обнимает жену и сына, а мать дочь. И все они счастливы... Заставляет задуматься.

Резкий скрип отвлекает меня от рекламы. Поворачиваю голову в его сторону — остановился старый потрепанный дорогами и непогодой автобус. Мой.

Наконец-то.

Поправив на плече чуть скатившуюся лямку от сумки, я быстро забираюсь внутрь, окунаясь в теплый воздух салона. Странно, но здесь тоже ни души, даже кондуктор куда-то делся. Двери закрываются за спиной с тем же противным скрипом. Кидаю сумку на ближайшее кресло. Находиться в пустом автобусе как-то непривычно и неудобно, словно я оказался здесь по ошибке.

Еще раз оглядываю салон, — в этот раз в глаза бросается небольшой, отражающий свет предмет. Он лежит на расположенном лицом ко мне сидении во втором ряду от меня.

Интересно…

Присмотревшись к кабинке водителя и поняв, что до следующей остановки мне не видать кондуктора, пробираюсь к заинтересовавшему меня предмету.

Становится только еще любопытнее.

Передо мной небольшой, похоже, совершенно новый кинжал, лезвие которого размером с ладонь взрослого человека, идеально чистое и заостренное на конце, а рукоятка закруглена в начале и исписана иностранными, мне не известными, изящно выведенными, символами. Он совершенно не выглядит как обычная безделушка, которую можно забыть в автобусе.

Дорогой, наверное. И острый.

Повинуясь неожиданному желанию, я беру его в руки и дотрагиваюсь указательным пальцем к лезвию. В это самое время автобус проезжает по выбоине.

Блин!

Отдёргиваю руку, но уже поздно — лезвие оказалось острее, чем кажется. На кончике пальца набухает кровь и падает на пол.

Идиот! Зачем я его вообще трогал!?

Быстро сжимаю порез подушечкой большого пальца.

Автобус резко, с визжащим скрипом шин, тормозит. Чтобы не упасть, хватаюсь пораненной рукой за поручень, но меня всё равно заносит вперёд.

Блин!

Я больно ударяюсь животом о кресло, протыкая его обивку кинжалом.

Надеюсь, мне за это не попадет.

Как только я пытаюсь принять нормальное положение, автомобиль срывается с места, ладонь соскальзывает с покрывшегося кровью поручня. Я падаю и от боли забываю обо всем, кроме нее.

Я приложился о что-то головой, и она разрывается болью, словно рассыпается на молекулы. Опираюсь на локти, сажусь и... ничего не вижу!

Почему я ничего не вижу?!

Сердце ускоряется до невозможной скорости. Я напрягаю глаза и пытаюсь что-то увидеть, но бесполезно. Внутренности сворачивает от страха, к горлу подступает тошнота.

Неужели я ослеп!?

Пытаюсь успокоиться, но это плохо получается.

Оперевшись руками на пол, стараюсь встать, но автобус снова дёргается. Меня отбрасывает к стене. От удара я отключаюсь.

Инара

Отсюда невозможно сбежать.

Вальнар, словно насмехаясь над моей беспомощностью, ничем не закрыл проход на лестницу и проем окна. Он нарочно обеспечил мне бессмысленную надежду, чтобы помучить и лишить сил и воли. Я с самого начала догадывалась об этом — не мог же он открыть пленнику все пути к побегу! — но все равно несколько раз старалась спуститься по лестнице, и каждый раз седьмая ступень или ступени ниже исчезали из-под ног, и я падала, пока не приземлялась посреди комнаты моего заключения. Снова и снова. Несмотря на бессмысленность, я продолжала пытаться. Должна была.

Я не могу безвольно сидеть!

Я должна выбраться!

В окно я все еще не решалась прыгать, хотя Вальнар сказал, что это тоже бесполезно, так как я снова вернусь в свою комнату так же, как с лестницей. Проверять правдивость его слов я пока боюсь, ведь удачный прыжок обернется моей гибелью...

Уже второй день я ищу способ выбраться отсюда, и с каждой попыткой, с каждым часом, я все больше убеждаюсь, что мне не получится уйти. А, значит, я больше никогда не вернусь домой... только если не выполню условия Вальнара. А этого не будет! Никогда! Если понадобится, я рискну и выпрыгну из окна, но он никогда не получит желаемого!

Примечания:

Следующая глава в воскресенье. Буду рада вашим отзывам и критике!

Первое что я чувствую — отсутствие ощущений. У меня словно нет тела. Я не чувствую ни ног, ни рук — ничего. Никогда не чувствовал себя так хорошо, если это можно назвать чувствовать.

В голове тоже творится нечто странное. Я не могу вспомнить, как меня зовут, кто я, и где я. Но и совсем не хочется напрягаться, чтобы вспоминать. Кто знает, кем я был раньше. Может, это даже и к лучшему, что я ничего не помню? А стоит ли мне вообще знать, кем я был раньше?

Но почему мое состояние меня не пугает? Может, пора уже забеспокоится? Или хотя бы разобраться.

Пытаюсь открыть глаза, но не получается. Видимо, для этого придется приложить больше усилий и, по-моему, так не должно быть.

Что если тело мне не повинуется?

Эта тревожная мысль заставляет меня машинально нахмуриться. И от этого движения я начинаю чувствовать всё свое тело. От боли я на секунду задыхаюсь — меня с ног до головы пронзают тысячи маленьких иголок, будто бы всё тело затекло, но намного больнее. Невольно стону, но от этого по мне проходит ещё одна волна боли.

И в одно мгновение ко мне возвращаются воспоминания.

Они накатываются на меня волнами, накрывая с головой. Я всё вспоминаю…

Я всё ещё в автобусе или уже в больнице? Неужели я так сильно приложился головой? И что у меня с глазами? А что если я все еще не вижу!

От зарождающегося страха оказаться слепым сердце набирает ход, но открывать глаза я не решаюсь, боясь очередной колючей боли во всем теле.

Но я же не могу вечно бездвижно лежать?

Наконец, когда боль после первого движения полностью стихает, и мне надоедает лежать парализованным страхом, я двигаю мизинцем. От пальца по всему телу идёт лёгкое совсем незначительное покалывание, которое даже не назовешь больным, скорее просто неприятное.

Ладно. Хорошо. Я сделаю это.

Принимаю решительные действия — резко сажусь и открываю глаза. Мир не сразу обретает четкость, но стоит мне ее вернуть, пару раз моргнув, я подпрыгиваю от неожиданности — передо мною стоит высокая девушка с длинными, заплетёнными в косу, чёрными волосами и темно-карими глазами, пристально и с опаской разглядывающими меня. Правую руку она держит за спиной. Молчит и никак не реагирует на мое удивление и легкий испуг.

Я не знаю, кто она. Вижу ее впервые, впрочем, как и эту комнату. Помещение большое и просторное, и, что странно, цилиндрической формы — нет и намека на угол. Только четыре деревянные балки, утыкающиеся боками в стены и тянущиеся концами вверх, создают ощущение кубичности комнаты. Стены построены из серого, местами слегка зеленоватого, камня, а потолок отсутствует, вместо него конусный купол крыши, закреплённый балками. И здесь всего одно незастеклённое окно, из которого видно только кусок серого неба. Из мебели большой тазик с водой, кровать, на которой я сижу, и ведро.

Странное место. Совсем не похожее на больницу. Но если не больница, тогда где я?

Перевожу взгляд на девушку. Она всё ещё на меня смотрит, как будто чего-то от меня ждёт, при этом её лицо ничего не выражает. И это напрягает. Чувствую себя неудобно.

— Может, хватит на меня пялиться?

Она не реагирует, как с манекеном разговаривать.

— Эй, с тобой всё в порядке… девочка?

Странная какая-то…

Так как она продолжает молчать, я начинаю двигаться в сторону края кровати, чтобы встать. И замираю, боясь сдвинуться с места. Девушка, неожиданно ожив, выводит руку из-за спины, и у моего горла оказывается лезвие кинжала, который я нашёл в автобусе. Я даже испугаться не успеваю.

Что происходит?

Поднимаю руки ладонями вперёд. За эту секунду ее лицо выражает страх, сомнение, а затем решимость. Странно, но мне все еще не страшно, хотя я вижу, что она настроена серьезно и готова проткнуть меня, если что-то пойдёт не так.

— Ты что, совсем ненормальная? Убери кинжал, — мой голос нереально спокойный и ровный для данных обстоятельств.

Девушка не двигается с места, только чуть выше поднимает руку — лезвие упирается в подбородок, мне приходится задрать голову вверх.

Вместо страха, чувствую нарастающее раздражение. Чего она так себя ведет? Нельзя сказать причину, перед тем как угрожать?!

Я знаю, что моя злость ни к чему хорошему не приведет, но сейчас мне на это пофиг.

— Ты собираешься меня сразу прикончить, или, может, сначала скажешь за что? — говорю слишком нагло. И тут же жалею. Если она разозлиться, то, не задумываясь, проткнет меня!

Но мои слова, наоборот, будто пугают ее. Рука вздрагивает, оставляя на моей шее царапину.

Что я такого сказал?

Не успеваю я понять, что её напугало, как она снова становится спокойной и равнодушной. Но всё же чуть-чуть отодвигает от меня кинжал.

— Кто ты такой? — у нее красивый тембр, глубокий с легкой хрипотцой и…

Девушка-маньячка угрожает мне, а я думаю про ее голос?! Я должен собраться! Она же убьет меня, если ей что-то не понравится, например, мое молчание.

— Зависит от того, что ты хочешь узнать…

Тут же понимаю, что уж слишком разошёлся — она обратно придвигает кинжал, тот впивается в горло.

— Кто ты такой? — делает нажим на каждое слово.

— Меня зовут Кузнецов Руслан Михайлович. Я из…

Я замолкаю, так как в нос ударяет резкий запах тухлого мяса, смешанный с запахами крови и желудочного сока. От него начинают слезиться глаза, и сворачивает внутренности, к горлу подступает тошнота. Я не знаю откуда взялся этот отвратительный запах, и, похоже, для девушки он тоже неожиданность.

Но сейчас вонь занимает второе место в моем списке проблем! Надо разобраться с сумасшедшей, а дальше буду думать про источник запаха!

Я не свожу с нее глаз, ожидая удачный момент, чтобы взять ситуацию в свои руки. На лице девушки проявляется панический страх. Она оглядывается вокруг, полностью забыв про меня и чуть опустив руку с оружием.

Вот и твоя роковая ошибка!

Со свойственной мне, как боксеру, скоростью выбиваю из её руки кинжал и вскакиваю. Оружие отлетает и, с громким звоном ударившись о стену, катится по каменному полу обратно. Как только он оказывается рядом, я хватаю его и направляю в сторону девушки.

«В бою ничто не должно тебя отвлекать от противника. Иначе не видать тебе победы, как собственных ноздрей».

Виктор Николаевич, вы как всегда правы…

Симпатичная маньячка молчит, не двигается и смотрит на меня. Глаза у неё большие и круглые от страха. И не знаю, чего она больше боится: того, что издаёт такой запах, или меня.

Замечаю, что всё-таки она ниже меня.

Не хочу ей угрожать, но мне придётся.

— Теперь ты отвечай! Кто ты? И что здесь происходит? — мой голос ломается, хотя я пытаюсь говорить уверенно и равнодушно.

Блин, что же всё-таки так воняет?!

Только она открывает рот, чтобы ответить, как нечто зелёное в красную крапинку появляется из-за ее спины. Оно хватает её за ноги и руки и резко притягивает к стене. Девушка с глухим стуком всем телом ударяется о каменную кладку и сразу же обмякает.

Что это такое?

Прямо вырастая из стены, девушку держат, покрытые мелкими шипами и небольшими веточками, стебли какого-то растения, похожего на плющ. С него капает вязкая прозрачная жидкость. Стебли всё сильней и сильней обвиваются вокруг безвольного тела девушки, и это так похоже на кино, что первое, что приходит в голову — я сплю. Я смотрю, как растение медленно продолжает выбираться из стены, двигаясь медленно и плавно, как змея, с тихим шипением и чавканьем, все сильнее прижимая жертву к стене, обвивая ее все больше и больше.

Офигеть…

Из ощущения нереальности меня выводит стон девушки.

Плющ уже заворачивается вокруг её талии и груди, и видно, что ей становится труднее дышать.

Он же ее убьет!

Не знаю, что это, галлюцинация или мутировавшее растение, но в одном я уверен точно — еще немного и этот плющ убьет, возможно не самого адекватного, но беспомощного человека!

Я перехватываю покрепче рукоять кинжала и подбегаю к растению-мутанту.

Один взмах и стебель, кольцом обвивающий верхнюю часть грудной клетки девушки, разрывается на две стороны с резким «Штык», обрызгивая моё лицо зелёно-красной жидкостью. На месте ее попадания, кожу жжет, но я не обращаю внимание, продолжаю резать стебли.

Штык. Штык. Штык. Кинжал разрезает растение без особых усилий, как растаявшее масло. Всё лицо и руки горят. Удивительно, что в глаза еще не попало…

Штык. Штык. Половина безвольно висит. На полу растекается красно-зелёная лужа крови этого непонятного плюща. Не представляю, что сейчас чувствует девушка, она с ног до головы покрыта этой разъедающей жидкостью…

Штык. Штык. Последний стебель разрывается, и я хватаю падающее тело девушки. Руки и одежда, которые прикасаются к ней, разъедаются с новой силой. Опускаю её на пол и сажусь рядом. В комнате все еще стоит ужасная вонь, и только сейчас я поддаюсь тошноте. Желудок сворачивается. Подбегаю к ведру, и меня рвёт.

До сих пор не могу поверить, что я не сплю, хотя все открытые участки кожи неимоверно жжёт. Мой взгляд привлекают свисающие вдоль стен обрубки, с которых капает отвратительная жидкость. Тонкие веточки на стеблях все еще шевелятся, как усы жука. Надеюсь, этот плющ галлюцинация. Если он настоящий, то…

Не может быть!

Растение начинает постепенно бледнеть, пока полностью не исчезает. Офигеть! Они просто исчезают на глазах, а жидкость на полу испаряется! Как будто ничего и не было!

Точно, галлюцинация…

Только вот жжение от разъедающего сока доказывает обратное. Становится все больнее.

Смотрю на девушку. Она лежит в той же позе, что я ее отставил. Кожа стала ярко-красной, а в некоторых местах покрылась пузырями, как от ожога. Только одежда у неё целая и невредимая, когда моя местами поблекла и даже разъелась до дыр. Может, ее костюм сделан из какого-то особенного материала?

Так, все! Пора двигаться, а то мы скоро превратимся в куски переваренного мяса.

Отрываюсь от стенки и, покачиваясь, осматриваю комнату

в поисках хоть какого-нибудь средства от боли.

Тазик! В нем же есть вода.

Подбираюсь к нему. Голова слегка кружиться и меня качает. Вода в тазике идеально чистая, словно её только что налили. Сажусь на колени перед ним и засовываю в воду руки. Жжение сразу же уходит. Вода приносит такое сильное облегчение, что появляется неимоверное желание залезть в таз целиком и не вылезать вечность. Но я только на сколько могу смываю с себя разъедающую жидкость, встаю и подхожу к кровати.

Так и тянет лечь и расслабиться, хотя бы на секунду.

Кое-как нахожу среди одеял и перин простынь и срываю её. Подцепляю ткань кинжалом и разрываю на полосы.

Дотащить девушку до тазика оказывается очень трудным делом. Кажется, что она весит тонну. Или это я так ослаб? Не знаю. Сажусь рядом с ней и принимаюсь смывать с неё кровь плюща. Меня сейчас совсем не волнует, что она полчаса назад могла меня убить. Почему-то этот вопрос вообще не всплывает в голове.

— Так-так-так… — чей-то голос за спиной звучит так неожиданно, что я вскакиваю на ноги и поворачиваюсь. В глазах темнеет, наверное, от резкого движения, поэтому я не сразу вижу говорящего, который продолжает: — Руслан? Добро пожаловать. Меня зовут Вальнар — я Колдун и твой наставник.

Из сна меня вырывает настойчивый стук, но я не сразу просыпаюсь — проигнорировав его, переворачиваюсь на другой бок и снова засыпаю, пока тот же звук снова не врывается комнату. Да хватит уже стучать!

Поднимаю голову и открываю глаза. Голова гудит, кожа рук и лица болит так, словно я залез в заросли крапивы.

Стук в дверь повторяется. Словно по голове постучали.

Надоели. Поспать не дают. Не видят, что ли, я тут умираю?

Опускаю голову обратно на подушку и только сейчас замечаю, что это не знакомая комната детского дома. Я лежу на большой, непривычно мягкой двухместной кровати. Всю левую от кровати стену закрывает огромная плотная темно-бардовая штора. Спереди располагается небольшая деревянная дверь и рядом с ней прижался громадный старинный шкаф. На стене справа разместилась вторая дверь из того же дерева, только больше — вот как раз в нее кто-то настырно стучит.

Резко сажусь, тут же забыв про сон. Что это за место?!

И как я здесь оказался?! Мозг никак не хочет вспоминать, что со мной произошло до того, как я проснулся здесь.

Снова стук. Надо открыть дверь, может, человек за ней скажет, где я, и как я здесь оказался. Мне не получается выбраться из перин, в которых я буквально утонул, с первого раза. Выбравшись, чувствую, как мои голые ступни касаются чего-то мягкого и холодного. Оказывается, пол застилает бардовый, потертый временем и ногами ковёр.

И когда это я успел снять ботинки и носки? Ничего не помню.

Стук повторяется. И главное, он остается одной громкости и темпа. Я бы уже давно начал кричать и долбиться со всей силы, если бы не мог так долго до кого-то достучаться.

Подхожу к двери и распахиваю её. Моим глазам открывается девушка, которая сразу же напоминает мне, где я нахожусь и что произошло.

12 часов назад.

— Руслан? Добро пожаловать. Меня зовут Вальнар — я Колдун и твой наставник.

Я в ступоре уставился на человека, который только что вошёл и сказал, что он…

Колдун? Что?!

Перед глазами уже прояснилось, и мне удается разглядеть человека, представившегося «колдуном». Высокий, атлетического телосложения, я бы сказал, что он занимается каким-нибудь видом спорта, либо регулярно посещает спортзал. Волосы у него длинные, достают до мочек ушей, и идеально черные, словно крашенные. Одет он в тёмно-синие джинсы и темно-серую однотонную майку без рукавов. Особенно бросается в глаза золотая серьга-обруч на левом ухе с тонкой красной прожилкой. Я уверен, что вижу его впервые, хотя его ровные черты лица, нос с небольшой горбинкой, явно выделяющиеся скулы, и пристально, с любопытством разглядывающие меня, карие глаза кажутся мне ужасно знакомыми.

Мы же не можем быть знакомы? Нет, я бы точно запомнил.

Пока я его разглядываю, он ухмыляется и, скрестив руки, опирается на стену.

— Выглядишь отвратительно, пацан. Вообще не советовал бы после телепортации драться с Плющом-каннибалом.

Из его слов я понимаю только первое предложение. Про что он вообще говорит? Какой Колдун? Что за Плющ-каннибал и телепортация?

Я ему не отвечаю, а он продолжает смотреть на меня и улыбаться во весь рот. И это напрягает.

Может, он псих? Ну, тогда всё понятно — я в психушке.

Тогда ясно, почему эта маньячка приставала ко мне с кинжалом, а этот мужик твердит, что он колдун. Но почему здесь оказался я? Неужели я тоже сошел с ума?

— Знаешь, хорошая теория, только есть пара несостыковочек, — выдает ни с того ни с сего псих-колдун, отрываясь от стены, и подходит к лежащему на полу кинжалу.

Сейчас ещё и этот с кинжалом приставать начнёт, только с ним будет сложнее, чем с девушкой. Если между нами завяжется бой, не уверен, что я выйду из него целым, несмотря на то, что до мастера спорта по боксу мне остался только один чемпионат. Мужчина подбирает оружие и окидывает его оценивающим взглядом. Можно будет выбраться через проход откуда он появился, только надо будет как-нибудь его отвлечь.

«Колдун» тем временем продолжает:

— Итак, во-первых, кто в психушке не застекляет окна? — показывает острием кинжала на окно. — Да и еще на такой высоте…

Логично…

Так! Подождите! Откуда он знает, что я подумал про психушку?! Или я говорил свои мысли вслух? Нет я точно их не говорил! Тогда откуда?!

— Во-вторых, психиатрическая больница должна хотя бы выглядеть, как больница. Ну, белые стены, больничные койки… В общем ты и сам знаешь. В-третьих, — он бросает в мою сторону кинжал, который прокатившись по полу, оказывается у моих ног, — если в неё можно было бы протащить оружие, то вряд ли такое дорогое. И, наконец, в-четвёртых, я умею читать мысли, поэтому я понял, о чём ты думаешь. Как я уже сказал, я Колдун.

— Привет, — говорит девушка-старуха звонким голосом, разглядывая меня с головы до ног. Её яркие, но в тоже время, тусклые глаза не выражают никаких эмоций, зато губы растянуты в красивую кокетливую улыбку, обнажающую идеально белые зубы.

Меня эта улыбка пугает до дрожи, такое ощущение, будто с тобой заигрывает мертвец… красивый мертвец. Она среднего роста, со стройной фигурой, подчеркнутой длинным зеленым платьем, струящимся шелковыми складками до пола. В руках она держит стопку одежды, обувь и банку с какой-то зелено-коричневой жидкостью, на руке висит полотенце.

— Плохо выглядишь, малыш, — наигранно ласково тянет она, и от её взгляда по телу пробегают мурашки. Она усмехается. — Ладно, малыш, Вальнар сказал, что тебе следует помыться, — она кивает на вторую дверь в комнате, намекая, наверное, про ванную за ней, — и намазаться вот этим, — указывает на банку, — а в это оденешься.

Не успеваю я отреагировать на её слова, как в моих руках уже оказываются все, что она держала секунду назад.

— Я зайду за тобой позже, когда ты приготовишься, и отведу в обеденный зал. И, кстати, зовут меня Гева. А то вчера нас не представили... — она снова кокетливо улыбается, но, увидев мою реакцию, перестаёт. Затем, усмехнувшись, отворачивается и уходит, оставляя после себя противное чувство в груди.

Закрываю дверь.

11 часов и 30 минут назад

— Можешь мне верить или не верить, но это правда и тебе надо пойти со мной, Руслан, — заканчивает мужчина, в его глазах больше нет усмешки, и он выглядит серьезным.

В голове не укладывается всё, что сказал этот… Колдун?

Я наследник и скоро стану таким же, как он — Колдуном!? И он специально переправил меня из моего мира в свой, и я вряд ли вернусь…

Он что, правда, уверен, что я в это поверю?

Нет, ну тогда если другие не сумасшедшие, значит, я сошёл с ума. И мне всё это кажется! Но сумасшедшие ведь не знают и не думают, что они спятили… Тогда я не знаю в чем дело! Но этому мужчине точно верить нельзя, ведь каждое его слово похоже на полный бред. Но и себе тоже ведь нельзя…

Как всё запутанно!

Запускаю руки в волосы и устремляю взгляд на пол. Вижу девушку, лежащую у моих ног, до сих пор без сознания. А я совершенно забыл про неё.

— Не стоит беспокоиться. О ней есть кому позаботиться, — равнодушно бросает Вальнар, обратно приманчивая к себе мое внимание.

Замечаю, как в комнату заходит старуха на вид достигшая ста лет, тощая, сутулая и сморщенная, в тёмно-коричневом платье до пола с длинными рукавами. И она будет заботится о девушке? А осилит? Опускаю глаза обратно на маньячку. Хоть она мне угрожала и хотела убить, для меня всё равно почему-то важно, чтобы с ней всё было в порядке.

Кто-то берёт меня за руку и тянет в сторону.

— Давай уже я доделаю дело, малыш. Не будешь же ты её целиком мыть? — голос у старухи слишком звонкий и молодой для ее возраста. Поднимаю глаза, смотрю на неё…

Что за хрень?!

Выдёргиваю руку и отскакиваю назад. Споткнувшись о таз, я чуть не падаю, но успеваю упереться рукой о стену. Передо мною стоит не старуха, как мне показалось сначала, а молодая девушка лет двадцати. Неестественно красивая и утончённая, как фарфоровая кукла.

Похоже, это все-таки у меня совсем крыша поехала…

— Что так пугаешься? — тянет девушка шутливо обидчивым тоном. — Никогда красивых девушек не видел? — она снова улыбается, но от этого только мурашки по коже.

— Руслан, — зовет Вальнар. Он уже стоит у выхода и смотрит на меня. — Тебе всё равно не остается ничего другого, как идти со мной или остаться здесь. С девочкой, которая хотела тебя убить.

Перевожу взгляд с “Колдуна”, на девушку и обратно.

Самое оптимальное что я могу сделать, это пойти с мужчиной. Хоть он и навешал мне лапшу на уши, но, по крайней мере, не угрожал. И ещё я не хочу оставаться в одной комнате с этой девушкой… или старухой?

— Ну, так ты идёшь или нет?

Мне кажется, тут не над чем раздумывать, — мужчина уже спустился на несколько ступенек вниз, и в его голосе проявляться раздражение.

Я понимаю, что мне ничего делать, кроме как идти следом. И я иду…

Стою, оперевшись спиной на дверь, и смотрю на то, что мне дала Гева. Одежда такая же, как и на мне сейчас, только чище и целее. Мазь в банке зелёная и вязкая с кусочками каких-то растений.

Я не верю, что Вальнар говорит правду. Может, он как-то и прочитал мои мысли, но это ведь не значит, что он Колдун. Есть же, вроде, телепаты или шарлатаны, которые заставляют поверить в существовании у них такого дара. Но как он вообще может даже подумать, что я поверю во весь бред, что он говорит про Колдунов и их наследников, про параллельный мир? И тогда зачем я ему, если он наврал насчёт колдовства?

От размышлений меня отрывает зуд в руках и на лице. Вспомнив, что Гева указала, что я могу помыться в комнате за второй дверью, я решаю воспользоваться советом.

В помещении находится туалет и деревянная ванная, уже наполненная тёплой водой, на табурете рядом лежит светло-коричневый кусок, как мне кажется, мыла. Зеркала здесь вообще нет, но я и без этого знаю, что выгляжу ужасно…

* * *

Мазь вязкая и прохладная. А после горячей ванны она кажется ледяной. Размазав ее по лицу и рукам, я облегчённо вздыхаю — зуд и боль слабеют. Не проходит и минуты, как мазь впитывается в кожу, не оставив ни следа от ожогов.

Да, это странно… Возможно, такая целебная смесь должна заставить задуматься о колдовстве. Но все равно это похоже на бред. Уверен, уже существуют такие мази, просто они дорогие, и поэтому никто не может ими воспользоваться. И из-за этого я не знал о их существовании.

Но зачем тогда давать ее мне, если это дорого?

Да кто их знает?! Но не верить же в параллельные миры и Колдунов! Хотя, если вспомнить Плющ-каннибал, что я видел вчера, то можно и в такое поверить…

Наверняка, этому тоже есть какое-нибудь разумное объяснение. Не знаю, галлюцинации? Проекция? Да, что-то, но точно не другой мир!

Неожиданно, я вспоминаю девушку в башне. И ее ожоги. Помню, какие у неё были волдыри на коже. Интересно, ей дали такую же мазь или оставили ожоги заживать самим по себе. Смотрю на банку, и мне становится стыдно. А если я использовал всю мазь на себя, а ей не оставил? А ей она была нужнее, чем мне…

Прерывает мои рассуждения стук в дверь, кажущийся слишком громким, среди непроницаемой тишины. Надо будет узнать у Гевы или Вальнара. Узнать все.

Подбегаю к двери и открываю.

— Лучше выглядишь, малыш.

Морщусь от этого прозвища. Гева разглядывает меня с ног до головы, оценивающим взглядом.

— Вообще-то меня зовут Руслан.

— Я знаю, малыш. Но всё равно приятно познакомиться, — она улыбается, но на этот раз не обращает внимания, что меня от её улыбки передёргивает. — Ну, малыш, пошли.

Она, что, специально «малыш» в каждое предложение вставляет?

Не дождавшись ответа или какой-либо реакции на свои слова, Гева поворачивается и идёт так, словно уверена на все сто процентов, что я за ней последую. Так и хочется назло ей остаться здесь, но любопытство не даёт гордости взять верх, и я иду за ней.

Мы идем по основному коридору здания — я понял это поего ширине и по многочисленным начинающем от него другим более узким проходам и дверям. На его каменных стенах висят старые, покрытые пылью и копотью гобелены, на которых невозможно разглядеть изображения, только нечеткие силуэты то ли зверей, то ли людей. Между гобеленами и закрытыми деревянными ставнями окнами располагаются зажжённые факелы. Пол застилает когда-то бардовая, а теперь грязно-коричневая, очень старая и истертая ковровая дорожка. По полу гуляет холодный сквозняк, из-за которого уже замерзли ноги.

Я сначала подумал, что этокакая-то специфическая гостиница со средневековым дизайном, но потом в голову пришла безумная мысль, что это замок. Я знаю, что это бред, как и все что происходит со мной последние сутки, но чем дальше мы продвигаемся, тем больше я убеждаюсь в своей правоте.

Разве в России есть замки? Я не разу не слышал о них. А этот еще и целый и относительно невредимый. Может, меня увезли в другую страну? Но зачем?!

От холода и огромного количества вопросов без ответов, вселяющих страх глубоко внутри, меня пробирает дрожь. Гева идет впереди, ни разу не обернувшись и не сказав ни слова. И я этому даже рад, хотя сейчас у меня есть возможность что-то у нее узнать, но почему-то я уверен, что кроме молчания и шутливых отмазок, я от нее ничего больше не услышу. Да и у меня мурашки по коже от её улыбки и взгляда. Лучше выведаю всю инфрмацию у Вальнара.

Мы подходим к большой деревянной двери — местами видно, что раньше она была позолочена и узоры на ней больше походили на произведение искусства, чем на хаотичные царапины. Останавливаемся. Гева бросает на меня мимолетный взгляд и с легкостью открывает дверь, дёрнув ее за массивные золотые ручки.

— Входи, — она не добавляет «малыш», и меня это почему-то удивляет.

— Руслан, проходи! — раздаётся из комнаты громкий голос Вальнара.

Взглянув на Геву, я прохожу в комнату, напоминающую столовую из-за длинного, расположившегося прямо посередине зала, деревянного стола, вокруг которого разместились стулья с высокими спинками и подлокотниками. Помещение очень большое, как спортивный зал в моей школе, стены каменные, как и в коридоре, и голые — ни картин или обоев, только факелы. Окон тоже нет, и комнату освещают только огонь из камина и факелы. Вальнар сидит во главе стола — на самом далеком от меня конце, и смотрит на меня.

По спине пробегает холодок, вызывая мурашки, и меня передёргивает. Живут в таком замище, а утеплить не додумались!

— Ну как тебе замок? Понравился? — ровно, без какого-либо интереса кидает он, развалившись на стуле.

Его нисколько не волнует, что вся эта ситуация попахивает моим похищением, и что я не могу сейчас любоваться замком. Или он только делает вид, что это его не волнует?

Кстати, я угадал, что это замок. А значит я скорее всего не в России. Но тогда где? Ну уж точно не в другом мире, где царствуют Колдуны! Да он совершенно не похож на Колдуна! Одет так, как обычно одеваются мужчины в нашем мире — джинсы, майка, толстовка, кроссовки. Где хотя бы посох, как у Гендальфа, или волшебная палочка, как у Дамбладора?

— Мне посох и волшебные палочки не нужны. Зато тебе надо поесть.

Как он это делает? Как он читает мои мысли? Может это какой-то трюк или фокус?

— Я уже тебе говорил, Руслан. Я Колдун, и тебе всё равно скоро придётся это принять, хочешь ты этого или нет. Так же, как и то, что ты тоже скоро им станешь… А теперь садись, — он показывает на место в противоположном от себя конце стола.

Нет, это нормально? Сначала говорит, что он Колдун, затем, что я им стану, а потом ожидает, что я спокойно сяду и буду есть!

Ну нет! Это вчера я не мог с ним спорить. А сегодня пусть нормально объяснит, что здесь происходит!

Не обращая внимания на то, что я не сдвинулся с места, Вальнар зовёт Геву. Та входит, неся в руках два серебряных подноса с едой. Первый кладёт на место передо мной, а второй перед «Колдуном».

Меня все больше раздражает то, с каким спокойствием он говорит со мной, раскладывает перед собой содержимое подноса и вообще ведёт себя так, будто ничего не произошло!

— Может, вы всё-таки расскажете, что здесь происходит? — пытаюсь не сорваться на более высокий тон. Меня просто распирает от злости. Хочется подойти и врезать этому «Колдуну»!

Вальнар отрывается от тарелок и кружек и поднимает на меня взгляд. Лицо его выражает недоумение, но глаза смотрят на меня пристально, словно сканируют меня.

— Кажется, я тебе всё рассказал, — голос скучающий, но глаза продолжают меня изучать.

Все! Достал!

— Вы думаете, я поверю чуши, что вы мне наплели?! — краем глаза замечаю, как Гева останавливается в дверях и поворачивается.

— Да, думаю, поверишь. Тебе больше ничего не остаётся, — произносит чересчур спокойно, чем меня еще больше распаляет.

— Значит, я должен поверить, что вы переместили меня в этот мир, чтобы научить колдовству?!

Даже звучит глупо…

— Да, а теперь садись и ешь. Если хочешь, я после обеда тебе всё поподробнее расскажу и объясню, — он пододвигает к себе тарелку и начинает есть, уже не обращая на меня внимание.

Ну всё! С меня хватит! Не хочет говорить, значит, будет действовать.

Поворачиваюсь и выбегаю из зала, по пути замечая, как девушка-старуха улыбается во весь рот.

Инара

Вжих…

Кинжал впивается в спинку кровати, оставляя очередной глубокий рубец в дереве.

С утра не могу найти себе место. Я упустила его!

Пинаю кровать и выдираю оружие.

Я могла убить наследника колдунов! Я могла покончить с этим проклятием…

Отхожу обратно к противоположной от кровати стене и поворачиваюсь лицом к ней. Вжик. На этот раз кинжал со звоном влетает в стену, не причинив ей вреда, и падает на пол.

Я могла его просто проткнуть, когда он сидел на кровати беззащитный и…

Могла ли?

Перед моими глазами встаёт лицо Руслана. Он тоже мог меня бросить. Он ведь не только меня спас, но и пытался отмыть меня от желудочного сока плюща-каннибала.

Мне становиться жутко и противно от себя и собственных мыслей. Я желаю убить человека, который, несмотря на мои угрозы, спас меня и заботился обо мне…

Опираюсь спиной на стену и сползаю на пол. Непрошенные слезы пеленой застилают глаза, и я не могу от них избавится. Как мне сейчас не хватает мамы, она всегда поддерживала меня и объясняла поведение людей. Только с ней я видела в людях проблески хорошего, даже в самых противных и, казалось, плохих. А сейчас…

Всё так запутанно!

Такое ощущение, будто я бегу вечность по этому огромному и однообразному коридору. Я уже пробежал ту часть, которую мы только что прошли с Гевой, и, по-моему, дверь в комнату, в которой я проснулся, но коридор продолжает тянуться и не видно его конца. Не знаю, что я буду делать, если в конце не окажется выхода из замка. Может я вообще бегу не в ту сторону и там будет тупик или очередной зал размером со стадион. Но мне просто некогда думать. Остаётся только положиться на интуицию.

За спиной не слышно звуков погони — ни криков, ни топота ног. А может, я просто этого не слышу. Но проверять некогда. Остается только надеяться, что Вальнар не ожидал такого поворота событий и не сразу пустился в погоню. Хотя если он телепат, то должен был услышать мое решение, а значит он все-таки шарлатан.

Да какая уже разница! Главное выбраться отсюда!

Наконец, я оказываюсь в большом зале с широкой лестницей на второй этаж справа и огромной, в два раза больше меня, дверью слева. Это, наверное, выход! Только бы открылась…

Тяжело дыша, хватаю холодное железное кольцо, которое заменяет ручку, и тяну его на себя.

Нет! Она заперта!

Прикладываю больше силы, но она не поддается.

Да что такое!

Вместе со злостью нарастает паника. Я не знаю, куда еще можно бежать, чтобы выбраться отсюда. На второй этаж забираться нет смысла, только если не прыгать из окон. Бежать обратно в коридор для поиска других проходов, ведущих к выходу, тоже бесполезно — если Вальнар уже бросился в погоню, то я на него там напорюсь. Либо сверну не в тот коридор и потеряюсь.

Тупая дверь!

Со всей силы пинаю её стопой, желая выбить, хоть и не особо надеясь на это. Но она легко со скрипом открывается, с размаху ударяется о стену и возвращается назад.

Н-да… Идиот. Похоже, я тупанул и открывал дверь не в ту сторону…

Сразу от двери начинается широкая дорога, выложенная из грязно-желтого камня, которая, разветвляясь на более маленькие дорожки, проходит сквозь сад и выходит через открытые ворота в лес.

Вот и выход! И надо поспешить, пока никто мне не мешает!

Долго не раздумывая, срываюсь с места и бегу по направлению к выходу. Воздух влажный, как перед дождём, и тяжёлый. От духоты и бега я сразу же покрываюсь потом, футболка становится мокрой и прилипает к телу. Но я не обращаю на это внимание.

Скоро я оказываюсь за пределами ворот и, пролетев через мост надо рвом, вбегаю в лес. Решаюсь остановиться и отдышаться. Оперевшись рукой на дерево, смотрю на открытые ворота, ожидая увидеть там Вальнара, но сад остаётся спокойным и тихим.

И только сейчас я вижу замок снаружи. Он даже больше, чем я его себе представлял. Выложенный из камня, он угрюмо возвышается над землей где-то на четыре этажа, и его облепляют три башни, одна из которых наполовину развалилась. Я смутно припоминаю, что в первый день прибытия сюда, когда я согласился пойти с Вальнаром и оставить девушку-маньячку, мы очень долго спускались по винтовой лестнице, а я так устал, что весь путь до кровати у меня смешался в какой-то бессознательный машинальный бред. Но я хорошо помню, что путь по ступенькам был бесконечно долгими. Значит с «Колдуном» мы познакомились в одной из башен. А девушка? Интересно, она все еще там?

Весь замок, виденный мной сад и другие, торчащие вдали постройки, окружает высокая толстенная каменная стена, по которой плечом к плечу может пройти два взрослых человека, при этом между ними останется еще место. А около стены землю разрывает глубокий, но совершенно сухой ров, через который переброшен мост. Все это выглядит так массивно и величественно, что становится совершенно не по себе. Также я замечаю, что вокруг царит мёртвая тишина — нет даже самых обычных звуков леса: стрекота насекомых, пения птиц, шелеста листьев. Идеальная тишина.

По телу пробегают мурашки, хотя на улице ужасно жарко и душно, как перед грозой. И если скоро будет гроза, то неудивительно, что так тихо. Наверное, вся живность попряталась. Это хорошо, если дождь пойдёт, тогда, если по моему следу отправят собак, то меня нелегко будет найти.

Снова смотрю на замок, но не замечаю признаков преследования. Вот и хорошо, значит у меня больше времени, чтобы убежать подальше отсюда.

Отворачиваюсь и снова срываюсь с места.

Вальнар

— Ну и что ты будешь делать? — Гева улыбается во весь свой идеальный рот и смотрит, как я ем. Похоже, ей понравилось представление, которое устроил Руслан.

— Как видишь, буду есть.

Она смеётся, а я продолжаю кушать, делая вид, что мне безразличен факт того, что парень убежал. Я знаю, что с ним может что-нибудь случиться, но носиться с пареньком, как курица-наседка, я не собираюсь. Руслан должен понять, что у него нет другого выхода, как остаться здесь и стать Колдуном. Ему не вернуться в свой Мир, да и не за чем. Так что побегает по лесу, увидит замок во всей своей красе, а дальше уже наконец-то дойдет до его буйной головушки, что поступил он глупо и неразумно. И тогда уже появлюсь я. Ему придется смириться.

Продолжаю спокойно жевать, хотя есть совсем не хочется. Гева с интересом смотрит на меня.

— Ты что, серьёзно?

Впервые слышу в её голосе интерес к происходящему вокруг неё, и даже волнение. Отрываю взгляд от тарелки и устремляю его на неё.

— Что, уже привязалась к нему? Не может быть, чтобы в нашей старушке проснулись чувства?

На её лице сразу же исчезают все эмоции, а я бросаю ложку на стол и встаю с места.

— Нет, догонять я его не буду, он сам захочет вернуться.

Не могу больше бежать. Остановившись, падаю на землю, осыпанную сухой листвой. Сердце бешено колотится в груди, а лёгким катастрофически недостаёт воздуха.

Не знаю, сколько я пробежал, и сколько прошло времени, но погода практически не изменилась и природа вокруг меня тоже. Я до сих пор нахожусь в идеально тихом лесу и здесь невыносимо душно и жарко.

Не знаю, глупо ли я сделал, что сбежал, но уже ничего не поделаешь. Даже если захочу вернуться, не получится. Я заблудился. Я даже не знаю в какую сторону света бежал всё это время. Может, вообще кругами бегал…

И что мне сейчас делать? Остаться здесь и ждать, пока меня найдут, или идти дальше, пока не наткнусь на дорогу или тропинку, или наоборот пока не забреду ещё глубже в лес?

Дыхание нормализируется, и я сажусь.

Всё время, что я бежал, мне казалось, что меня преследуют. То слышалось гавканье собак, то крики людей, но сейчас я ничего не слышу, кроме стука своего сердца и дыхания. Этот лес как будто вымер. Вокруг нет ничего зелёного: трава, иголки на ёлках, листья на деревьях — всё серо-коричневого цвета, нет ничего яркого или выделяющегося из этого однотонного пейзажа. Да и из съедобного тоже ничего нет.

Поднимаюсь на ноги и внимательно оглядываю местность.

Жутко хочется пить, но за то время, что я бежал, не заметил даже признаков присутствия какого-либо источника воды. Да и желудок от голода скручивает до тошноты. Наверное, сначала стоило поесть.

Как всё-таки я глупо поступил! Перед тем, как бежать, стоило всё узнать о местности, о том, что из слов Вальнара правда, а что нет, раздобыть еды. А теперь я даже не знаю где север, где юг, да и в России ли я вообще. Может я вообще, не очень-то нужен этому колдуну-телепату? Возможно, у него есть ещё парочка таких же, как и я, украденных из детских домов, детей. Та девушка-маньячка, например. Поэтому он и не гонится за мной.

Вот я дурак! Теперь даже не знаю, выживу ли в этом месте. Говорят, что человек без еды и воды может прожить неделю. А может и меньше… Я же ничего не знаю о выживании в лесу. На уроках ОБЖ я залипал в телефоне, либо дурачился с Колей. Да и откуда мне было знать, что мне это пригодится?! Я и представить не мог, что попаду в лес, убегая от «колдуна»!

Мне просто ничего не остаётся, как продолжать идти. Может, удастся выбраться на какую-то дорогу или набрести на какого-нибудь грибника. Да какого грибника?! Тут же ничего живого нет, какой дурак полезет сюда искать грибы?

Но и стоять, тоже нет смысла.

Делаю пару шагов вперёд, как из-под ног доносится звук ломающихся сухих веток. В следующее мгновение я куда-то падаю…

Вальнар

— А теперь надейся, что там нет кольев, — Гева улыбается злорадной улыбкой, но глаз с зеркала не сводит.

Не обращая внимания на её слова и не убирая пальцев от стекла, закрываю глаза. В голову сразу же врывается поток образов, чувств и слов подростка.

Ну, хотя бы не умер…

И только сейчас замечаю, что всё это время находился в напряжении. Расслабляю плечи и пытаюсь успокоиться. Как только мне удается снять напряжение, вместо него приходит раздражение.

— Ну и что ты собираешься делать? Он вообще жив? — она усмехается. — Если он умрёт, тебе от них достанется… — ее голос сквозит равнодушием и злорадством.

— Иди, приготовь бинты и тёплую воду, — отвечаю, не скрывая раздражения, но она не сдвигается с места.

— А что если не пойду? Убьёшь?

Я уже устал, и мне надоело возиться с этим мальчишкой! И за что мне достался вспыльчивый, независимый подросток? Каких еще сюрпризов от него ждать? Еще и Гева затянула свою любимую песню, которая просыпается, как только от нее требуются быстрые действия без промедления. Ну, если хочет боли, пусть её получит…

Делаю вздох, и, закрыв глаза, мысленно беру кинжал в руки и, выдохнув, кидаю его в грудь Гевы. Услышав, как от боли у неё перехватывает дыхание, открываю глаза. Раздражение сразу же отступает.

— Иди, приготовь бинты, повязки и тёплую воду, скоро парень будет здесь.

Я приземляюсь на дно ямы, перед этим собрав все неровности ее стенки спиной и плечом. Раздается звук рвущейся ткани, ощущаю, как что-то с силой проходится по моему левому бедру. У меня перехватывает дыхание, и на глазах выступают слёзы. Сжав зубы, я задрал голову и, закрыв глаза, жду, пока боль перестанет быть невыносимой. Со временем она помаленьку утихает, но полностью не уходит, и я, наконец-то, решаюсь посмотреть на ногу и на то, что её поранило.

Что это такое?!

Посреди ямы стоит, врытый в землю острым концом вверх, железный ржавый кол. Он возвышается над землей примерно где-то по локоть взрослого человека, в два раза толще арматуры. Не него я как раз и напоролся. Мне повезло, что он только задел меня, но все равно кол, порвавший темнеющие от крови джинсы, выглядит устрашающе. А боль при каждом движении становится все невыносимее.

Но я не могу сидеть и ждать, когда кто-то явится мне на помощь. Уверен, никто не явится. Никто не знает, что я здесь. Надо выбираться. Самому.

Собравшись с силами, я медленно отодвигаю от кола ногу. Рана вспыхивает новой болью, но я, сжав зубы, упорно продолжаю двигаться. Когда отодвигаюсь на максимальное расстояние, сил у меня не остаётся.

Крови очень много… Может, всё-таки, артерия задета?

Пытаюсь вспомнить, что нам говорили в школе о ранениях, но мысли беспорядочно мечутся в голове, не давая сконцентрироваться. Но, по-моему, чтобы остановить кровь, надо наложить жгут. Пытаюсь дорвать штанину, но она крепко держится, да и рвать ее, не задевая раны, не получается.

Майка!

Каждое движение даётся с трудом, но, в конце концов, мне удаётся её снять. И, как-то умудрившись её разорвать, я крепко, прикладывая всю оставшуюся силу, завязываю ткань чуть выше раны, сделав что-то типа жгута. Не знаю правильно я сделал или нет, но кровь, как будто перестаёт идти.

Или мне это только кажется…

Очень хочется пить.

Оперевшись на землю спиной, поднимаю голову и смотрю на лоскуток серого неба, которое уже начало темнеть. Не самый лучший вид перед смертью…

Нет! Кто сказал, что я умираю? Сейчас отдохну и попробую выбраться отсюда.

Нет, нельзя отдыхать!

Поднимайся!

Пытаюсь встать. Ногу простреливает боль, от которой слёзы наворачиваются на глаза.

Выйду и вернусь в детский дом. Конечно, Людмила Александровна немного поругает, но потом… Интересно, Яна и Коля волнуются? Представляю, как они удивятся, услышав о том, что со мной случилось.

Просто надо заставить себя встать.

Предпринимаю ещё одну попытку, но от этого только сильнее кружится голова. Перед глазами темнеет. Зажмуриваюсь, но головокружение не проходит.

Да уж, так я далеко не уйду.

Надо просто отдохнуть немного и ещё раз попытаться…

Не знаю, сколько времени проходит, но меня охватывает апатия. Невыносимо хочу спать и пить. Но откуда-то знаю, что сон сейчас равносилен смерти. Становится всё холоднее и холоднее. Меня пробивает озноб. В горле совсем пересохло, а перед глазами появляются, то искры, то какие-то лица…

Надо встать. Надо встать. Надо…

Тишину разрывает тихий хруст веток, который мгновенно приводит меня в себя. Кто-то ходит наверху!

— Помогите! — голос хриплый и тихий.

Меня не услышат!

— Помогите! — на этот раз мне удаётся практически прокричать.

Шаги на секунду смолкают, а затем приближаются к яме.

Голова кружится, мир перед глазами вплывёт, и всё кажется далеким и нереальным…

— Ну что, Руслан, одумался? — хоть у меня и нет сил на то, чтобы поднять голову, я узнаю его голос и даже чувствую… облегчение? — Готов вернуться?

Дальше я уже ничего не слышу. Меня обволакивает темнота.

— Я бы не советовала тебе это делать, она снова может попытаться его убить…

— Я советов у тебя не спрашиваю, иди и скажи ей как за ним ухаживать, а я пока перенесу его туда.

Я словно нахожусь где-то между сном и явью: слышу, что они говорят, и знаю, кто говорит, но в то же время не чувствую своего тела и плохо понимаю о чём разговор. Не могу двинуться или открыть глаза, в голове практически нет мыслей, да и заставить себя думать я тоже не могу…

Слышу, как кто-то, выходя из комнаты, хлопает дверью. Резкий звук сразу же выводит меня из ощущения парализованности. Сначала я чувствую тупую боль в левом бедре, которая растет, заполняя мозг, не давая мне думать ни о чём другом, кроме как о ней.

Слышу, как кто-то идёт к тому месту, где я лежу. Открываю глаза, но не вижу ничего, кроме размазанной фигуры. Смаргиваю, но это не сильно помогает.

— Зря ты очнулся … — фигура уже подошла ко мне вплотную, и по голосу я узнаю Вальнара. — Сейчас будет очень больно, и лучше бы ты этого не чувствовал…

Он кладет свою руку на мою рану, и мой мозг разрывается на части от боли.

* * *

Все то время, что я нахожусь без сознания, в моей голове творится какой-то бред.

Вот я оказываюсь в пустом детском доме и блуждаю по пустым коридорам. Когда я добираюсь до кабинета директора, становится темно и ужасно холодно. Передо мной закрытая дверь, которую, я чувствую, что открывать нельзя. Но я себя не слушаюсь, открываю дверь. В следующую секунду из мрака комнаты появляются стебли-щупальца. Они хватают меня за ноги, рывком отрывают от земли и стараются затащить в кабинет. Я судорожно хватаюсь за косяк двери, но плющ дёргает меня с такой силой, что мне не получается удержаться. Я влетаю в комнату и ударяюсь о стену. Растение стремительно обвивает меня, и сколько бы я не предпринимал попыток вырваться из сжимающих меня колец — всё бесполезно. Наконец, оно добирается до моей шеи, затем головы, и я сдаюсь, позволяя плющу-каннибалу обвить меня до конца. Я уже прощаюсь с жизнью, когда неожиданно появляется надежда — в комнату заходит Яна, в руке она держит кинжал и, поигрывая им, улыбается. Я хочу крикнуть ей, чтобы она подошла и спасла меня, но рот уже закрыт плющом. Она медленно приближается ко мне. Широко улыбаясь, поднимает оружие и… втыкает его в мою грудь. И смеётся…

В следующее мгновение я бегу через лес. Бегу бесконечно долго, всё время обо что-то спотыкаясь и падая. Наконец я вижу, что мне остается преодолеть совсем немного расстояния. За деревьями просвечивается дорога, на которой стоит машина, а рядом с ней стоит Виктор Николаевич, он, улыбаясь, смотрит на меня и ждет, когда я до него добегу. С надеждой приобретя второе дыхание, я прибавляю ходу. Когда мне уже остаётся всего несколько шагов до тренера, до ушей доносится хруст веток… в следующее мгновение я падаю — мучительно долго и медленно. Упав, я ощущаю, как мою спину протыкает кол — я не чувствую боли, но от чего-то уверен, что умираю. И перед глазами только клочок серого неба…

Инара

Он лежит передо мною. Если захочу, я могу убить его, и никто не сможет мне помешать. Мне ничего не стоит вонзить лезвие в его сердце, и на нем закончится колдовское проклятие. Просто надо вонзить и всё. Вонзить и все…

Но я не могу! Я не могу убить невинного человека, который спас мне жизнь, который сам не по своей воле оказался здесь.

Но если я не убью его, он станет Колдуном и, возможно, тогда он истребит и меня, и всех моих родных!

Но я же не могу быть в этом уверена… Как я смею решать судьбу этого парня?!

Я смотрю на Руслана, будто ожидая, что он сейчас откроет глаза, и я сразу пойму, что мне делать — убить его или оставить в живых. Но он продолжает лежать, и грудь его мерно поднимается и опускается.

Он очень сильно похож на Вальнара, как будто это его близнец, но моложе. Если представить, что это Колдун, то я с лёгкостью смогу убить его. Но, как только я пытаюсь представить, что на месте Руслана лежит Вальнар, то сразу вижу, как сильно они отличаются.

Но почему они так похожи?

В Секуавеллии такое часто случается — совсем незнакомые люди похожи, как две капли воды. Но это же не Секуавеллия… Неужели это просто совпадение, или же какой-то замысел Вальнара?

Неожиданно, Руслан вскрикивает и начинает метаться на подушке. Лоб у него покрыт испариной, а губы что-то шепчут. Пока я размышляла, то не заметила, как его состояние ухудшилось. У него снова поднялась температура.

Я это принимаю как знак. С облегчением отметаю мысли об убийстве парня и подхожу к тазику с тряпками и холодной водой. Подло будет убивать человека, когда он беспомощен.

Открываю глаза и жмурюсь от яркого света, бьющего из окна прямо в лицо. Я снова нахожусь в комнате той девушки, которая мне угрожала, только теперь я лежу на полу, на толстом, мягком матрасе, и укрыт тонким одеялом.

Опираясь локтями, пытаюсь сесть. Мне удается не с первого раза. Голова кружится и во всем теле чувствуется неприятная слабость. В конце-концов я сажусь и осматриваю помещение. Ничего не изменилось с тех пор, как я был здесь в последний раз, кроме постели, на которой я сижу. И, похоже, сейчас раннее утро, потому что девушка лежит на кровати спиной ко мне и спит.

Сколько я здесь провалялся? Несколько часов? День? Два? Может, вообще неделю. Не знаю. И не знаю, как мне узнать, так как разговаривать с маньячкой не хочется, а других людей в помещении нет.

Кстати! Я не чувствую никакой боли в бедре. Неужели они целиком вылечили мою рану?

Убираю одеяло с ног и смотрю на место, где должно находиться ранение. Его нет! Нет даже следа от него! Словно мне привиделось, что я упал в яму и напоролся на кол.

Я ощупываю кожу, но не нахожу признаков повреждения. Даже шрама нет. Может, мне правда всё это приснилось? Но если это был сон, то он был ужасно реалистичным.

Опираясь на стену и пытаясь не шуметь, чтобы не разбудить девушку, пытаюсь встать. Ноги, как ватные.

— Не советую, — голос спокойный и равнодушный, но всё равно, сердце у меня останавливается и ускоряет ход от неожиданности. — Ты еще слишком слаб, и тебе нужно восстанавливать силы.

Девушка уже сидит на кровати и смотрит на меня с любопытством. И только сейчас я обращаю внимание на то, что я в одних трусах.

— Я себя хорошо чувствую, — говорю, но всё равно сажусь обратно на матрас, ощущая головокружение.

Она встаёт и, подойдя к тазику, умывается. Приглаживает волосы, моет лицо, затем поворачивается ко мне — продолжает меня рассматривать.

Наверное, я ужасно выгляжу…

Неприятное ощущение напряжения становится сильнее. Не свожу глаз с неё, а она с меня. Прошлый раз я не успел хорошо её разглядеть, а точнее были не те обстоятельства, чтобы ее разглядывать, но сейчас замечаю, что она довольно симпатичная и, если бы не условия нашего знакомства, то уверен, мое отношение к ней было бы совсем иным. Черты лица ровные и правильные — небольшой носик, светло-красные полные, немного сжатые губы, темно-коричневые волосы убраны в длинную косу, открывая лоб и пронзительные карие глаза. Ее подтянутую фигуру подчеркивает обтягивающий чёрный костюм на ремне, а в кожаных ножнах на боку висит кинжал. Она где-то моего возраста, но по ее постоянно серьезному выражению лица и глаз, можно дать гораздо больше лет.

Вскоре мне надоедает на неё смотреть, ложусь на спину и устремляю взгляд на балки, поддерживающие крышу. Наверное, за побег меня поселили с этой сумасшедшей. Не могли хотя бы кинжал забрать, а то мало ли что…

Слышу, как она подходит ко мне, и, наклонившись, трогает мой лоб. Не знаю почему, но меня это пугает. Откидываю её руку и вскакиваю.

— Что ты делаешь?!

Голова от резкого движения закружилась. Я опираюсь спиной на стену, но продолжаю смотреть на неё. Она, похоже, тоже пугается — кладёт руку на рукоять кинжала, но, увидев, что я не лезу в драку, руку убирает.

— Я всего лишь хотела проверить, есть ли у тебя температура, — выставляет руки ладонями вперёд, видимо, показывая, что не хотела причинить мне вред. Увидив, что я не очень-то ей и поверил, она закатила глаза и тоном уставшего от тупости ребенка взрослого добавила: — Если бы я хотела тебя убить, то сделала бы это, пока ты был без сознания.

С этим не поспоришь.

Расслабляюсь и сажусь обратно на постель. Голова всё ещё кружится, но я пытаюсь не обращать на это внимания, так как девушка тоже садится на пол недалеко от меня, продолжая на меня напрягающе смотреть. Делая вид, что мне холодно, закутываюсь в одеяло и, наконец, решаюсь её спросить:

— Сколько я здесь провалялся?

— Один день, — она продолжает смотреть на меня, не сводя глаз. Это уже раздражает.

— Ааа… понятно…

Хотя, нет! Мне ничего не понятно. Почему меня поместили к ней, если я Вальнару так важен?! Она ведь мне угрожала, может, даже убила бы, если не плющ! Да, и вообще, что она так на меня смотрит, как будто я невиданный зверь какой-то?!

— Может, хватит на меня так пялиться! Что, никогда парней не видела?

Я, конечно, знаю, что со спятившими нельзя так разговаривать, а то они могут накинуться, но мне плевать! Надоело уже это молчание и этот пристальный, изучающий меня взгляд!

Она краснеет и опускает глаза. Между нами повисает напряжение, но она не сдвигается с места, разглядывает пол. Я же уже начинаю жалеть, что на неё сорвался, может, это была единственная возможность познакомиться со своим будущим сокамерником.

— Ладно, извини… — прокашливаюсь и только сейчас понимаю, как сильно хочу пить. — Нам, наверное, стоит начать сначала… — последние слова звучат ужасно глупо, но сказанного не воротишь, и я продолжаю — Я Руслан.

Протягиваю ей руку для пожатия. Она непонимающе посмотрела на нее, потом перевела изучающий взгляд мне в глаза, словно не понимая, что я от неё хочу. Затем до неё будто доходит, она медленно, как-то неуверенно вкладывает теплую ладонь в мою.

— Инара.

У них у всех такие странные имена? Вальнар, Гева, Инара… Я никогда не слышал даже похожие по звучанию! Ну да, я же из другого Мира. Как я мог их слышать?

— Тебя тоже перенесли сюда из параллельного Мира?

Её явно удивляет мой вопрос.

Она сцепляет руки и опускает взгляд на пол.

— Нет.

Инару похоже напрягает то, что я начал интересоваться ею. Она выглядит так, словно сомневается можно мне доверять или нет. Но нерешительность длится недолго, за какую-то долю секунды лицо девушки каменеет, переставая выражать какие-либо эмоции. Она поднимает глаза и сухо спрашивает:

— Значит ты не из нашего Мира?

— Не знаю, но Вальнар сказал, что он меня перенёс из моего Мира сюда…

— ВальнАр.

— Что?

— Говориться ВальнАр.

Ударение на вторую «а».

— Аааа…

Между нами снова повисает неловкое молчание. Просто не знаю о чём разговаривать с девушкой из другого Мира. Даже не знаю, принято ли у них общение между мужчинами и женщинами. Конечно, возможно, они все мне врут, что я из другого Мира. Но в это уже сложно не верить.

— Почему они тебя здесь держат? — знаю, что, скорее всего, она мне не ответит, но попытаться всё же стоит. Да и о чем нам еще говорить, как не о совместной проблеме — о заключении в башне.

Девушка реагирует именно так, как я ожидал. Она игнорирует вопрос, встаёт и отходит к окну, словно мигом забыла о моем существовании.

Вот и прекрасно! Теперь она совсем не будет со мной разговаривать. Ладно, не хочет об этом разговаривать не надо.

— Где моя одежда?

Я не ожидаю ответа, но она все-таки делает мне одолжение. Ее тон сухой и спокойный:

— Принесут к завтраку вместе с едой.

И только сейчас я замечаю, как сильно проголодался. Лучше бы не спрашивал. От голода сводит желудок и челюсть. Сколько дней я не ел? Если в первый день я сбежал с завтрака и один день провалялся без сознания, то, выходит, что два. Ну не так уж много, но все равно есть хочется ужасно.

Чтобы хоть как-то отвлечься от разъедающего меня изнутри голода, встаю и подхожу к тазику. Пол холодный, и ноги мгновенно замерзают. Вода в ёмкости прохладная, но я, не обращая на это внимание, умываюсь. Холод сразу же снимает с меня усталость и головокружение, но также пробуждает жажду. Если бы в этой воде не умывались я и Инара, то, возможно, начал бы пить прямо из таза.

Оборачиваюсь, собираюсь вернуться на свою постель дождаться завтрака и своей одежды, как боковым зрением замечаю, что Инара повернулась и смотрит на меня, не сводя глаз.

Она, что, боится, что я на неё нападу? По-моему, должно быть наоборот — не я же ей угрожал.

Делая вид, что не замечаю ее взгляда, подхожу к матрасу и, сев на него и замотавшись в одеяло, отвечаю на её взгляд. Инара нисколько не смущается, но всё-таки отводит глаза.

Меня все еще напрягает царящее между нами молчание. Мне не встречались девушки, которые, если оставались со мной наедине в комнате, стояли бы и молчали. Ну, случаи, когда мы залипаем в телефонах не считаются.

Яна тоже любила говорить, а мне нравилось её слушать. Мне нравилось смотреть на её лицо, видеть её эмоции, слушать её голос. Она всегда умела из какую-нибудь мелочи сделать интересную тему для обсуждения… Интересно, что сейчас она думает, что делает? Волнуется? Обычно в это время мы вместе шли в школу, разговаривая о снах или о предстоящей учёбе…

И только сейчас я понимаю, что мы с ней больше не увидимся. Больше не пойдём вместе в школу, и я больше не буду слышать её голос. Больше никогда не увижу её. И Колю…

* * *

Младенцы быстро находят новый дом. Так, по крайней мере, говорят. Но я, оказавшись под государственным крылом, был с ним неразлучен. Возможно, в годы моего младенчества у всех семей и так было достаточно детей, а, может, и тут была задействована моя «везучесть», которая привязалась за мной с самого рождения. Но, в общем, сколько я себя помню, я рос в детском доме. Я не знал другой жизни — четкое расписание и дисциплина, общие комнаты, выезды на яркие мероприятия, приход светлых и добрых людей всегда с грустными глазами и прочие прелести детдомовской жизни… Все было спокойно и привычно, пока я не пошел в школу.

В начальной школе я впервые оказался в кругу детей, которые не знают, что такое расти без семьи. Я не был привычен к такому обществу, а они не были привычны к таким как я. Да и тут моя «везучесть» насмехнулась надо мной — в моем классе больше не было детей из детских домов. Я оказался один. Сверстники коллективно пришли к мнению, что раз у меня нет родителей, значит я сам где-то сильно провинился, поэтому дружить с «плохим мальчиком» никто не хотел. Место рядом со мной за партой всегда пустовало, на переменах меня избегали, об общих играх и речи не шло.

Спустя пару месяцев самый высокий и задиристый пацан класса решил, что настало время «поговорить со мной по-мужски» и наконец разобраться, почему я живу в детском доме.“Разговор» вышел для него неудачным — драться паренек не умел, и я, наградив его крепким ударом по животу, так как до лица не доставал, заодно и укусил. Родители борца-лузера вскинулись и бросились разбираться с детским домом, в котором растут «бешенные» дети, но скоро отстали, а меня для приличия несильно отчитали и попросили больше никого не кусать. В итоге, я остался учиться в том же классе, только теперь меня боялись, как огня. И так прошло первое полугодие.

Сколько бы наш классный руководитель ни пыталась подружить класс со мной, ей не получалось. А я смирился со своим одиночеством. Так продолжалось, пока в начале второго полугодия в нашу школу не перевели мальчика с золотистыми густыми волосами и большими голубыми глазами, с длинными как у девчонки ресницами. Он сразу же завоевал расположение всех учителей и одноклассников. Со мной в первый день не общался, и я принял его как одного из своих одноклассников — как злейшего врага. Да вообще не принял его появление всерьез, даже имя не запомнил. Но на следующий день «Златовласка» поступил неожиданно для всех и в первую очередь для меня — встал рядом со мной, вогрузив на стол свой огромный портфель.

— Я сяду? — спросил так важно и спокойно, что я не мог отказаться.

Я отодвинул свои канцелярские принадлежности с его стороны стола и краем глаза принялся наблюдать за странным одноклассником. Он, разложив на парте свои сияющие новизной вещи, сел и замолчал, погладывая на меня. Я не знал, что от него ожидать, поэтому напрягся и уставился на свою тетрадку.

— У меня есть такая же, — снова прозвучал его голос, еще больше удивляя меня своей непосредственностью, никто из них еще так со мной не разговаривал.

— Что?

Златовласка наклонился и ткнул прямо в середину моей толстой тетрадки. Она была моим сокровищем, которое я с трудом упросил у Серёжи — одного из старшиков детдома. Она была ужасно толстая для занятий начальной школы, но зато на сером фоне обложки пестрела ярко-красная машина. Сережа сначала отнекивался и говорил, что мне такая «томина» ни к чему, но потом сдался.

— Тетрадка? — не сразу понял я.

— Машина.

Я никак не ответил мальчику, но его присутствие перестало меня напрягать.

— Меня Коля зовут.

— Руслан.

Коля серьезно потянул мне руку, и я ответил.

На следующий день он принес машинку, очень похожую на ту, с моей тетради. А через неделю подарил. Так началась наша дружба.

Когда Коля узнал о том, что у меня нет родителей, то среагировал по-взрослому — серьезно помолчал и сказал: «Одиноко, наверное, тебе». И после никогда сам не поднимал этого вопроса. И я практически всегда рядом с ним забывал о своей «уникальности». Мне было свободно и легко.

Мы подружились и родители Коли, узнав об этом, договорились с директором детского дома о возможности наших совместных прогулок, а также добились у нее разрешения, чтобы я мог иногда приходить к ним в гости. И, конечно, все сначала проходило под строгим контролем родителей Коли, но, чем взрослее мы становились, тем спокойнее к моим с Колей отношениям стала относится Людмила Александровна. Она перестала так строго контролировать мои встречи с другом. До тех пор, пока я предупреждал об уходах и до назначенного часа возвращался домой, директор была спокойна за наши встречи. И наша дружба вылезла за пределы школы, начала расти и крепнуть.

— Малыши, я пришла! — голос Гевы звонкий и счастливый. В руках она держит поднос и одежду. — О, ты живой? — она усмехается и подходит ко мне. — Хорошо выглядишь.

Кидает на матрас стопку одежды, рядом на пол ставит тарелку с бульоном, затем подходит к кровати и кладёт на него поднос с оставшейся на ней тарелкой.

— Ина, как ты?

Странно видеть от Гевы заботливое отношение к кому-либо. Хотя почему странно? Я же ее не знаю — видел только один день. Но все же за этот маленький промежуток времени, она успела произвести на меня неприятное впечатление. А теперь она словно преобразилась — никаких насмешек или равнодушия, так и светится участием и заботой к Инаре. Да и имя ее ласково сократила.

— Нормально, — Инара садится на кровать, скрестив ноги, принимается за еду.

Такой краткий ответ, похоже, устраивает Геву. Она сжимает плечо девушки и что-то шепчет ей на ухо, Инара благодарно смотрит на нее в ответ. Затем Гева поворачивается и, бросив на меня внимательный, но короткий взгляд, уходит.

Сначала появляется желание, пока она еще не ушла, спросить ее, долго ли меня собираются держать в плену, но потом, когда я вспоминаю ее «малыш» и улыбочки, передумываю. Лучше дождусь Вальнара. Все-таки если я какой-то там «наследник», то он не будет долго держать меня в плену. Наверное. Может, я его разозлил. Ну, если не захочет отпускать, то надеюсь, что хотя бы придет поговорить.

Первым делом я решаю одеться. Мне принесли тёмно-синие джинсы, чёрную футболку и такого же цвета толстовку. Носков и обуви нет. Наверное, чтобы я снова не сбежал. Я усмехаюсь и натягиваю джинсы и футболку. Одежда оказалась как раз впору, словно её сшили по моим меркам. Не знаю, как они узнали мой размер, но и волноваться насчёт этого тоже не хочется. Все-таки, если Вальнар правда Колдун и я в параллельном Мире, то их знание размеров моей одежды кажется совершенно незначительными.

Пока я одеваюсь, Инара всё время смотрит на меня и очень медленно, словно нехотя, ест. Похоже, я начинаю привыкать к её пристальному взгляду, но молчание между нами меня всё ещё напрягает. Стараюсь не обращать на это внимание. Возможно, в будущем, мы найдем общий язык, если так и останемся здесь сидеть.

Сажусь на матрас в позе лотоса и выпиваю бульон прямо из тарелки. Он оказывается густым, сытным и вкусным. Когда я его допиваю, есть и пить больше не хочется.

Меня сковывает усталость.

Глаза слипаются. Я ложусь и сразу же засыпаю.

Инара

Сижу на кровати и смотрю на спящего Руслан. Только теперь я вижу, что они с Вальнаром совершенно не похожи. Может, мне просто хотелось видеть в них схожесть? Чтобы легче было убить. Но сейчас, после того, что я о нем узнала и поняла, я уверена, что не смогу даже думать об его убийстве.

Меня удивили слова Руслана, будто бы он из другого Мира. Сначала я не поверила. Разве это возможно? Я была уверена, что он мне солгал. Но, посмотрев ему в глаза, поняла — это не так. Да и ни к чему ему лгать.

До того, как пришла Гева, он, закутавшись в одеяло, сидел и смотрел в одну точку на полу. И глаза у него отражали боль, как глаза моей мамы, когда я должна была уходить в лес, словно она никогда меня больше не увидит. Я уверена, что он вспоминал родных ему людей, которые остались в другом Мире, с которыми он больше не встретится.

И я поняла, что он чувствует.

Я это чувствую каждый день.

Я знаю, что возможно больше никогда не увижу родных мне людей, а особенно маму, и такое ощущение, будто бы внутри разрастается пропасть безнадежности, от которой хочется забиться в угол и расплакаться. Но у меня, по сравнению с Русланом, осталась хоть какая-то надежда — с домом меня разделяет только лес и башня. А его разделяет портал, который может открыть только Колдун. А Вальнар этого не сделает. Он никогда не отпустит наследника колдунов.

Меня снова будит стук в дверь. Разлепляю веки и замечаю, что я в комнате, в которой спал первую ночь в этом Мире. Видимо, меня перенесли. Как они (или он?) это сделали настолько незаметно для меня, мне даже не хочется задумываться.

Так как комнату освещают только две свечи на огромной люстре, в комнате царит полумрак, который мешает отогнать сон. Все ещё в полусонном состоянии, выбираюсь из кровати, подхожу к двери и распахиваю ее, отгоняя от себя остатки сна. Замираю. Там никого нет.

Но я точно слышал, как кто-то стучался.

Выглядываю в коридор, но не замечаю чьего-либо присутствия.

Странно.

Может, мне это приснилось?

Закрываю дверь, оборачиваюсь… и от неожиданности подскакиваю на месте. В нескольких шагах от меня стоит Вальнар, пристально смотрит на меня.

— Как спалось? — его голос ничего не выражает, но глаза продолжают меня сканировать.

Зачем так пугать?

— Нормально…

По спине пробегают мурашки, и меня невольно передергивает. Он усмехается и отводит взгляд, принимаясь разглядывать комнату. Мне до сих пор не вериться, что он Колдун. Всегда представлял, что они одеты в мантии до пола и носят длинные бороды. Но Вальнар выглядит как обычный мужчина. Лицо выбрито, а одет он, практически, так же, как и я, только на ногах кроссовки.

— В мантии жарко и неудобно. А за бородой нужен уход, а у меня нет времени, — отвечает на мои мысли так обыденно, словно я его вживую спросил.

Меня это уже раздражает. Чего это он заходит в мою голову, как в свой дом?!

— Может, хватит читать мои мысли!

Он никак не реагирует, продолжает разглядывать комнату. Затем подходит к шторе, закрывающую собой всю стену, и сдвигает её влево. Моим глазам открываются небольшое, практически вжавшееся в угол, окно, с куском чёрного неба и леса за ним, и справа от него, обрамленное деревянной толстой рамой, зеркало во весь рост. Как только Колдун отпускает штору, на люстре сами по себе по очереди загораются свечи.

— Скоро ужин. Я за тобой зайду, — лаконично бросает Вальнар и кладет на кровать, неизвестно откуда взявшиеся такие же, как у него, кроссовки и носки, и исчезает.

Не знаю почему, но я никак не реагирую на его исчезновение. Либо я уже свыкся с тем, что Вальнар — Колдун, и от него можно ожидать чего угодно. Либо до меня все еще не дошло, что он не только читает мысли, но и умеет телепортироваться. И да, зажигать свечи силой мысли…

Что еще он может?

Натянув на ноги носки и кроссовки, подхожу к зеркалу.

Воу! Это странно…

Из зеркала на меня смотрит Вальнар, только его молодая и более лохматая версия с короткими волосами. То, что мы одинаково одеты, делает нас еще больше похожими, только в ухе у меня нет серьги.

По позвоночнику пробегают мурашки. Встряхиваю головой, чтобы избавиться от наваждения, хотя прекрасно понимаю, что это моё отражение, а не какая-то иллюзия.

Как я раньше не замечал, что мы с Колдуном так похожи? Неудивительно, что Инара хотела меня убить. Может, она думала, что я Вальнар. Но почему я на него так похож? Может, он поменял свою внешность? Он же Колдун. Но зачем ему это делать? Или это совпадение?

Провожу рукой по волосам.

Отражение, повторив мои действия, становится ещё более лохматым и, не знаю

почему, мне становиться смешно. Усмехаюсь и, ещё больше взъерошив волосы,

отворачиваюсь от зеркала.

Вальнар, конечно, крут со всеми своими колдовскими примочками, но как-то не хочется быть на него похожим.

От неожиданности я подскакиваю. Передо мною стоит Колдун и спокойно смотрит на меня. Опираюсь спиной о зеркало и скрещиваю руки. Сердце так и готово выскочить из груди, но я делаю вид, что он меня не испугал. Он явно решил сегодня добиться моего инфаркта…

— Пошли в столовую, нам надо всё обсудить, — голос мрачный и строгий, не терпящий возражений.

Он поворачивается и выходит.

Я следую за ним.

В этот раз Вальнар указывает мне на место справа от себя. Он усаживается на стул и, наполовину расстегнув замок толстовки, смотрит на меня, ожидая пока я сяду. Мне хочется сделать что-то неожиданное, как в прошлый раз, но я знаю, что это безрассудство, хотя нет, скорее тупо. К тому же, нет никакого желания снова напороться на кол в яме. Лучше уж наконец-то выслушать Колдуна и разобраться во всем.

Я сажусь на указанное мне место. В этот момент в комнату плавно входит Гева с двумя подносами в руках. Длинная юбка тихо шуршит по полу. Она ни разу не смотрит на меня, только молча ставит один из серебряных подносов передо мной, другой перед Колдуном и встаёт рядом, устремив на Вальнара демонстративно послушный взгляд преданной слуги.

Чувствую себя не в своей тарелке. Не знаю, как мне вести себя, что мне делать, что говорить. Во-первых, я до сих пор не знаю кто такая Гева. Не похоже, чтобы она была Колдуньей, но и слугой ее тоже не назовёшь. Может она жена Вальнара? Тогда это частично объяснило бы ее странное поведение. Но в то же время, у них нет такой близости, как у супругов — она только выполняет всю работу по дому, а Колдун ей приказывает. И видно, что ей это не нравится. Тогда все-таки слуга?

Во-вторых, если я в другом Мире, то и правила, наверное, здесь другие. Как мне себя вести, если я не знаю какое поведение правильное? Вроде Вальнар практически никак не отличается от людей в моем Мире, но в то же время остальные ведут себя по-другому: и Инара, и Гева. Может и от меня требуется какое-то особенное поведение?

И, в-третьих, я все еще совершенно не понимаю, зачем я в этом Мире. Что означает, что я наследник. Как это выражается? Чем я отличаюсь от других? И смогу ли я отказаться от этой роли и вернуться домой?

Вальнар, будто чувствуя мою скованность, показывает Геве рукой, чтобы та вышла. И она повинуется, выходит, закрыв за собою дверь.

— Руслан, я уже говорил, что ты станешь Колдуном. И это не я выбрал тебя на эту роль, — Вальнар больше не делает вид, как будто ему плевать на меня, как он делал это раньше. Голос у него серьёзный, руки сцеплены, а взгляд устремлен на меня. — Я, конечно, понимаю, что всё это похоже на бред, и ты мне не веришь. Но у тебя просто нет другого выбора. Мне не получится тебя отправить обратно в твой Мир, так как ты скоро сам не захочешь туда возвращаться…

В смысле не захочу?!

По спине, уже который раз за день, пробегают мурашки.

Как это «не захочу туда возвращаться»? Он, что, сотрёт мне память?

Перед глазами встаёт картинка, как Яна целуется с Колей. Затем, как я дерусь с Колей. Как я смотрю на фотографию мамы, гадая, где же находится мой отец, и знает ли он о моем существовании.

А может, все-таки будет лучше, если он это сделает?

— Руслан, я не собираюсь стирать тебе память. Я бы мог это уже давно сделать, если бы захотел. Но это ни к чему, — он расцепляет руки и раскладывает перед собой содержимое подноса. — Руслан, — отрываю взгляд от стола и смотрю ему в глаза, — ты ведь сам уже понимаешь, что у тебя нет причин возвращаться обратно.

После его слов внутри что-то обрывается, а его спокойный, даже чуть ласковый тон, только прибавляет убедительности его речи, не давая мне засомневаться.

— У тебя нет родителей. Яна любит другого, а Коля не считает тебя своим другом и никогда не считал, — каждое слово отдаются глухой болью внутри, и он это видит, но продолжает говорить, будто хочет, чтобы я еще раз убедился в том, что уже и так прекрасно знаю: — Так зачем тебе возвращаться? Ты им никогда не был родным, они с тобой дружили из жалости, хотя ты им открывал всё своё сердце. Ты уверен, что они будут рады твоему возвращению?

Я знаю, что Вальнар совершенно прав — рад мне дома никто не будет. Я думал, что мы с Колей друзья, но он разрушил нашу дружбу, как карточный домик. Он показал всю ненависть, которую ко мне питает, сказал всё, что он чувствовал и думал, находясь рядом со мной. Может быть, мы с ним и помирились бы, но не было бы это очередной жалостью ко мне?

А Яна… Может, насчёт неё Вальнар не прав. Может, она будет рада моему возвращению… Но только нужно ли оно мне? Нужно ли мне снова смотреть, как она гуляет с Колей, целуется с ним, смотрит на него влюблёнными глазами? И нужно ли это ей, ведь когда-нибудь она поймёт, что я в неё влюблён… Она будет смущаться в моём присутствии, чувствовать себя скованной, перестанет со мною общаться как с другом, и будет смотреть на меня с жалостью и сочувствием…

Неужели Вальнар прав, и меня ничего не держит в том мире?

— Вот и прекрасно, -Вальнар явно снова бесцеремонно почитал мои мысли, — раз мы всё решили, — он придвигает себе тарелку и берёт ложку, — значит можно приниматься за ужин, а то он уже остыл…

Мой желудок сразу же реагирует на слова Колдуна. И, хотя аппетита нет, голод дает о себе знать. Мне ничего другого не остаётся, как начать есть то, что лежит передо мною.

— Завтра я введу тебя в курс дела. А сейчас иди спать.

Дверь в мою комнату сама по себе открывается, приглашая внутрь, но я не двигаюсь с места, смотрю на Вальнара.

— Руслан, — он берёт меня за плечи и заглядывает в глаза. Он больше не напоминает того холодного и равнодушного Колдуна, что встретил меня, скорее близкого друга, который пытается поддержать в трудную минуту. — Я понимаю, с этим трудно свыкнуться. Сначала тебе будет казаться, что это тюрьма, но потом ты привыкнешь. Поверь мне, ты не пожалеешь, что оказался здесь.

Как можно привыкнуть к тюрьме?

Он отпускает мои плечи и исчезает. Но в голове так и крутятся его слова: «Ты не пожалеешь, что оказался здесь». Вхожу в комнату и, закрыв дверь, опираюсь на неё. На душе пусто, и эта пустота отдаётся болью, как будто от меня оторвали большой кусок. Подойдя к кровати, заваливаюсь на неё и устремляю взгляд в потолок.

Вальнар сказал, что я не смогу вернуться…

Я больше никогда не увижу детский дом. Не увижу, ставшую мне по-своему дорогой, Людмилу Александровну, которая заботилась о мне и опекала с материнской заботой. Больше не приду на тренировку. Не услышу шутливые окрики Виктора Николаевича. Не окажусь на ринге. Больше никогда не встречусь с Колей. И Яной.

И самое ужасное, что я согласен с Вальнаром. Мне незачем туда возвращаться. Я знаю, что вся моя жизнь была там, что расставаться с ней будет больно. Но какая у меня там была жизнь? До восемнадцати лет я должен жить в системе. У меня практически нет свободы выбора, и каждое действие контролируется Людмилой Александровной, так как она отвечает за меня. Мой лучший друг в глубине души меня ненавидит. А Яна никогда меня не любила. Так зачем мне возвращаться? Разве кто-то меня ждет? Мое счастье было лишь иллюзией…

А здесь все по-другому. Я что-то значу. Предо мной раскрывается неизведанный путь, любопытный и интересный. Разве я не должен без раздумий отбросить свое прошлое и идти к новому будущему? Ведь это мой шанс.

Но перед глазами все равно стоят картины из прошлого, которые я должен буду стереть из своей памяти, убрать подальше, чтобы не было больно. Чтобы начать жизнь в новом Мире с чистого листа, ничего не должно помешать мне. Но так ли это просто убрать эти воспоминания из головы, если они дороже мне всего на свете. Даже если в них есть не только хорошее, но и плохое.

* * *

Когда я перешёл в седьмой класс, в детском доме появилась Яна. В первый раз я ее увидел, когда она, забившись в угол подоконника, плакала. На ее левой щеке розовел свежий шрам, короткие русые волосы в беспорядке спутались на голове, а ясно-голубые глаза были все красные от слез. Как только я ее увидел, то сразу поразился ее красоте, а внутри что-то сжалось при виде ее слез. Я сразу понял, что она новенькая в детском доме, но я не знал почему она попала сюда. Повинуясь внутреннему порыву, я подошел к новенькой.

— Почему плачешь? — выдал слишком по-детски и наивно.

Девочка посмотрела на меня и никак не ответив, отвернулась и оперлась лбом на стекло. Я почувствовал неловкость, ведь я совершенно не знал, что можно ей сказать, чтобы успокоить. Поэтому с секунду постояв, ушел.

Следующий раз я встретил ее в столовой. Она сидела одна, уставившись в тарелку, не трогая пищу. И снова я решил присоединиться к ней. Я поздоровался, но она только отвела взгляд. Больше мы не разговаривали, но я каким-то образом понял, что девочке легче от моего присутствия. Так я и продолжил скрашивать ее одиночество — в школе, столовой, по пути в школу и обратно в детдом, на мероприятиях, пока она не стала отвечать на мои вопросы, разговаривать со мной. Со временем она повеселела и стала более общительной.

Сначала Коля равнодушно отнесся к Яне. Он совершенно не понимал, зачем я с ней ношусь, как курица со своим яйцом. Но я не реагировал на насмешки друга. Я никак не мог объяснить ему, что я к ней чувствую. Поэтому просто отмахивался от него и продолжал помогать Яне освоиться. Она училась в параллельном классе, поэтому часто уроки у нас заканчивались в одно время, и мы возвращались вместе. Коля не сразу привык к ее молчаливому обществу, но, когда Яна стала более открытой и разговорчивой, он стал все больше уделять ей внимания. Дошло до того, что Яна стала участвовать практически во всех наших с Колей вылазках, прогулках и встречах. Нам было хорошо втроем. И моя жизнь была идеальна…

Пока в девятом классе Коля не сел рядом со мной перед уроком и, выдержав непривычно долгую напряженную паузу, выдал:

— Я встречаюсь с Яной.

Возможно, он догадывался, что я чувствовал к ней, но каждый раз, когда намекал об этом или напрямую спрашивал, я отнекивался или бросал что-то вроде «она мне только подруга». Поэтому, когда он признался мне и внимательно посмотрел на меня, я понял, он ждет от меня возражений. Я понял, что несмотря ни на что, он готов расстаться с ней, если я признаюсь в своих чувствах. Но я не признался. Я как-то наигранно отшутился, и Коля поверил мне и успокоился.

И тогда началась новая полоса наших отношений — меня, Яны и Коли. Заработала система — третий лишний. Пока я был на тренировках, они проводили время вместе и стали близки. У них появились свои темы для разговора, о которых я ничего не знал. Когда они целовались или обнимались, я чувствовал себя ужасно неловко, хотя в этом не было ничего сверхъестественного, ведь я не в первый раз видел, как мой лучший друг целуется с девушкой. Но Яна не была просто девушкой…

И я стал избегать их совместного общества. Мы с Колей могли быть лучшими друзьями только вдвоем, так же, как и с Яной, я мог быть собой только без Коли.

Вальнар

Что-то падает, резко выводя меня из воспоминаний. Невольно вздрогнув, оборачиваюсь на шум. Ясно. Гева нарочно уронила кочергу, чтобы привлечь моё внимание. А я даже и не заметил, как ушёл в себя…

Встаю и, отогнав от себя остатки воспоминаний, направляюсь в свою комнату. Только Гева не планировала так просто меня отпустить — она возникает на моём пути. Подходит ко мне и, прижавшись всем телом, проводит пальцами по моему лицу.

— Что тебе? — отодвигаю её от себя.

Она кокетливо надувает губки и, проведя подушечками пальцев по моему плечу, отвечает:

— Как будто не знаешь?

А как же не знать? Но у меня нет настроения, да и воспоминания все еще дают о себе знать неприятным давящим грузом, словно хотят, чтобы я с ними до конца разобрался. Не забывал о них.

— Не сегодня… — избавляюсь от её рук и отхожу. Замечаю, что это её оскорбляет.

— Может, мне тогда заглянуть к Руслану… — насмешливо бросает, нарочно провоцируя меня, — Как ты думаешь, он будет рад?

Знаю, что она всего лишь дразнится, но меня охватывает настолько сильный порыв ярости, что я не сдерживаю себя. В мгновение оказываюсь перед Гевой и, прижав её к стене, говорю сквозь зубы:

— Не смей даже подходить к его комнате, ясно? — меня распирает от злости. Хочется задушить эту змею… — Ты меня поняла?

— А то что? — по её лицу видно, что её испугало резкое изменение настроения, но она знает, что ничего кроме боли я ей сделать не могу. Затем она смеется. Смеется истеричным и диким смехом, который невольно вызывает мурашки по коже. Я мгновенно остываю.

— Что ты мне сделаешь? Что?

Сколько раз между нами повторялся этот разговор и всегда одно и то же. Как это надоело. Она сошла с ума.

Отпускаю ее и отхожу. Внутри смешиваются жалость с неприязнью, которые, присоединяясь к ее смеху, ужасно раздражают. Повинуясь желанию ее заткнуть, я мысленно посылаю в неё пару кинжалов и телепортируюсь, оставляя ее, корчиться от боли.

Мы сидим в большой комнате похожей на кабинет. Пол застилает бардовый ковер без какого-либо рисунка или узора, окон нет. Единственное, что освещает помещение — огонь из большого камина и свечей на люстре. На стенах висят пять портретов незнакомых мне мужчин, под каждым из них написаны имена и даты. Наверное, это знаменитые люди этого мира. Посреди комнаты, прямо под люстрой, стоит письменный стол вишнёвого цвета. За ним примостился стул, обитый темно-зеленой тканью, с высокими подлокотниками и резной спинкой, на нем расположился Вальнар. Перед столом устроились два кресла, на одном из которых сижу я.

Колдун сидит, сложив руки, и, немного нахмурившись, смотрит на меня. Сегодня он снова приходил за мной, чтобы проводить до столовой — наверное, пасёт меня, чтобы я снова не сбежал. За столом мы совершенно не разговаривали, мне показалось, будто он что-то вспоминал. Он ничего не видел вокруг себя и был поглощен в свои мысли. Но мне самому не хотелось разговаривать, так что я не особо насчет этого расстраивался. До сих пор у меня внутри пустота, и хочется только закрыться в отдельной комнате и сидеть, не о чём не думая.

Наконец-то, Вальнар прерывает молчание:

— Сейчас я попытаюсь ввести тебя в курс дела. Если будут вопросы, задашь их потом. Итак, возможно, я тебя сейчас запутаю, но этот Мир изначально назывался Землею, пока люди населяшие его не узнали о существовании нашей Земли. Они прозвали наш Мир Иноземием. Хотя для нас с тобой именно этот Мир иноземие.

Он был прав, он меня запутал. Я с секунду перевариваю сказанное им.

— То есть наша Земля тут называется Иноземием?

Кивает.

— А этот мир просто Земля, как у нас? Значит, она похожа на мой Мир? Ну… то есть на планету Земля?

Колдун на секунду задумывается, затем, чему-то улыбнувшись, отвечает:

— Про географию этого мира поговорим потом, а сейчас немного истории, — он встаёт и подходит к одному из портретов, на котором изображен красивый молодой человек, с пронзительным и холодным взглядом: — Это Метран — первый в этом Мире Колдун. Никто не знает, как он здесь оказался. Он никому об этом и не рассказывал. Метран захватил этот замок и сделал его наследием Колдунов. А это Боланд, — Вальнар указывает на следующий портрет, лицо с жестокими глазами и грубыми чертами, изображенного на нем человека, сразу же образует отрицательное впечатление о нем, — он был телепортирован сюда Метраном, чтобы стать наследником колдунов…

— Если они были телепортированы сюда из моего мира, почему у них такие странные имена?

Вальнар усмехается моему вопросу, отходит от портретов и встает передо мною.

— Нам были даны новые имена, чтобы людям этого мира было легче их выговаривать, а также, чтобы мы могли стать частью этой Земли… и чтобы ничего не связывало с прошлым.

— Значит, у меня тоже будет новое имя?

Колдун, задумавшись, смотрит на меня и стучит пальцами по столу:

— Посмотрим… — и он снова задумывается, забывая о том, что я нахожусь здесь и смотрю на него.

В конце-концов, мне становится неловко. Что мне делать? Позвать его или просто выйти из комнаты? Прерывать его размышления как-то совсем не хочется.

Только спустя несколько минут он выходит из состояния задумчивости и продолжает:

— Всего Колдунов было пять: Метран, Боланд, Эгерод, Секор и Димиорий. Я шестой. И ты будешь соответственно седьмым. Я должен обучать тебя. Теперь я твой наставник и учитель.

— Вы будете учить меня колдовству?

Он, игнорируя мой вопрос, подходит к двери.

— Пошли.

Я уже запутался в многочисленных пройденных нами коридорах, но мы продолжаем идти. Вальнар ничего не говорит, а я не решаюсь задать вопросы, интересующие меня. Мне до сих пор непонятно, зачем телепортировать наследников Колдунов, если можно найти их на этой Земле? Или здесь нет мужчин? Почему именно меня выбрали на эту роль? Чем я отличаюсь от других?

Неожиданная догадка приходит в голову, ошеломляя меня настолько, что я останавливаюсь. В голове всплывают слова Вальнара «… и чтобы ничего не связывало с прошлым». Холодок пробегает по спине, оставляя за собой дорожку из мурашек.

Ну, конечно! Меня ничто не держит в моем Мире, поэтому я был выбран. Мне просто не захочется сбежать обратно…

— Руслан, если хочешь всё узнать, а не стоять столбом и строить догадки, то советую тебе поторопиться.

Вздрогнув от неожиданности, я поднимаю взгляд на Колдуна, его лицо ничего не выражает.

— Может, хватит читать мои мысли?

Меня это уже раздражает. Неужели теперь нельзя подумать без того, чтобы он всё узнал?

Он снова игнорирует мои слова и, отвернувшись, продолжает идти.

Нет, ну это нормально? Перетащил меня в этот Мир, не спросив моего разрешения. Читает мои мысли. А я должен ходить, как послушный пёсик, и делать, что он захочет. Вот ещё!

— Руслан, прежде чем сделать что-то, тридцать раз подумай, а затем ещё тридцать раз, чтобы не сделать глупость! — он так и продолжает идти, даже не повернув головы в мою сторону, пока говорит.

Вот и начались наставления на путь истинный. Вошёл в роль наставника, которая ему, видимо нравится.

Как бы меня не раздражали его наставнический тон и беспардонное чтение мыслей, я вынужден признать, что он прав. Еще одно такое бегство я просто не переживу. Если я хочу уйти, то я должен как следует изучить это место и этот мир, а без Вальнара я не справлюсь. Да и уходить я пока не собираюсь.

* * *

— Вот мы и пришли, — говорит Вальнар тоном экскурсовода, открывая небольшую железную дверь. Он ждёт, пока я пройду внутрь, затем заходит следом.

Комната оказывается огромной настолько, что я не вижу того, что находится в дальних углах комнаты, хотя помещение освещено огромной люстрой с большим количеством горящих свечей.

В центре комнаты стоит дверь. Она ничем не отличается от других дверей в этом замке, такая же деревянная и без узоров, вместо ручки кольцо, но все же создается ощущение, что она самый главный предмет в этой комнате — стоит в центре на невысоком пьедестале и выглядит как новая, ни единой царапинки или пылинки. С каким почётом он относится к какой-то старой двери. Чем она примечательна?

— Это портал в Коландур, — Вальнар подходит к двери и проводит по ней ладонью. Его взгляд становится каким-то странным и совершенно непонятным для меня, словно он снова что-то вспомнил, и эти воспоминания давят на него.

— Коландур?

Он отвлекается от своих тяжелых мыслей и убирает руку с двери. Поворачивается ко мне и отвечает:

— Коландур — это временное обиталище колдунов после передачи замка наследнику. И там они обитают, до тех пор, когда не будет изобретено средство к обретению бессмертия.

Что-то я вообще не понял. В смысле они что, уходят туда и ждут, пока не изобретут эликсир молодости?

— Не совсем, — как ни в чем не бывало отвечает на мои мысли Вальнар. — Эликсир молодости невозможно сделать, у нас другой способ обретения бессмертия. Но это я тебе позже расскажу. Сейчас ты не поймёшь…

Колдун направляется к дальней стене комнаты, я следую за ним. Мы подходим к небольшому столу, стоящему впритык к стене. В глаза сразу же бросается не больше головы взрослого человека прямоугольное зеркало, обведённое чёрной деревянной рамой с непонятными мне надписями. Самое странное, зеркало словно впитывает в себя свет — настолько оно темное, а ведь оно должно хотя бы частично отражать свет свечей на люстре.

— Первое, что мы должны сделать, — он указывает на небольшую медную посудину, похожую на блюдо, всю в тёмных пятнах, — это раскрыть твой Дар.

Вальнар говорит спокойно, но в то же время слышится какая-то торжественность, от которой мне становится неловко, так как я совершенно ничего не понимаю.

О чём он говорит? Какой ещё Дар? Дар к чему и зачем?

Колдун, не обращая внимания на моё замешательство, подходит к блюду, закрывает глаза и, проведя по нему рукой, что-то тихо шепчет. Когда Вальнар убирает руку, посудина меняет цвет — из грязно-медного постепенно становится золотой.

— Подойди сюда, — произносит Колдун, не отводя глаз от блюда.

Как завороженный, я подхожу к нему, не сводя глаз с волшебной посудины. Вальнар резко поворачивается ко мне и, схватив за руку, придвигает меня ближе к столу.

— Сейчас будет больно… — с этими словами, он берёт со стола небольшой кинжал.

Не успеваю я среагировать на его слова, как он проводит по моей ладони лезвием кинжала. От неожиданности я вскрикиваю, пытаюсь высвободить из хватки Колдуна руку, но он, не дав мне этого сделать, придвигает меня ближе к столу так, чтобы моя рука находилась прямо над блюдом. Кровь кажется чёрной во мраке. Она стекает по моей руке и бурыми каплями расплывается по посудине, и только когда она покрывает всё дно, Вальнар отпускает меня.

Я непроизвольно хватаю руку с порезом, пытаясь ладонью остановить кровь, но глаз с блюда не свожу. Вальнар проводит рукой над ним и, что-то быстро прошептав, отступает, открывая мне обзор. И ничего не происходит. Только кажется, что в комнате стало немного темнее.

Ну и что дальше? Чего он ждёт? Зачем он вообще это сделал? Как кровь на блюдечке поможет обрести мне какой-то там Дар? Может, он ждёт, чтобы я это выпил?

В голову сразу же приходят сцена из какого-то фильма, где вожди пили кровь, чтобы закрепить мирный союз. От самой мысли, что меня могут попросить это выпить, к горлу поступает тошнота. Невольно отступаю на шаг.

Я не буду этого делать!

Но Вальнар и не просит. А кровь неожиданно темнеет и собирается в бесформенный сгусток прямо посреди блюда, который через несколько мгновений обретает форму кольца. Оно пульсирует, как живое и постепенно впитывает золото, покрывающее посудину. По мере того, как кольцо вбирает в себя золото, блюдо становиться таким, каким было изначально — грязным и медным. И, в конце концов, на столе остается лишь медное блюдо, посреди которого лежит золотое кольцо.

Круто…

Вальнар осторожно берёт посудину и поворачивается ко мне с таким торжественным видом, будто несет корону.

— Руслан, это — твой Дар.

Не понял.

Перевожу взгляд с Колдуна на кольцо и обратно.

— В смысле? Дар — это кольцо из моей крови?

— Да.

— Кольцо?

— Да, Руслан.

— И как это кольцо может быть Даром? Я думал Дар — это что-то… э-э-э… невидимое… его нельзя потрогать.

Вальнар усмехается моим словам и, подойдя ко мне, так что между мной и подносом остаётся пара миллиметров, отвечает:

— Это кольцо — часть тебя, и оно включает в себя твой Дар. Только твой уникальный Дар. Мой, например, включён в серьгу.

Мой взгляд непроизвольно устремляется в сторону уха Колдуна.

— Надевай, — блюдо упирается мне в живот, и я перевожу взгляд на него, — Только знай, что если ты его наденешь, снять его будет не так легко…

— Почему? — мой голос охрип. Откашливаюсь, стараясь привести его в порядок.

— Потому что оно станет тобой. Оно уже часть тебя, — Вальнару явно надоело стоять и ждать, пока я решусь надеть кольцо. По ходу я своими вопросами нарушил всю торжественность момента. Но не могу же я просто так взять и надеть то, что не так просто снять.

— И какой у меня будет Дар?

— Я не знаю. Он проявится, может быть, сегодня, может быть, завтра, а, может, и послезавтра. Никто не знает, какой у тебя Дар и когда ты узнаешь, в чём он заключается. Но не думаю, что тебе долго придётся ждать.

— А какой у тебя Дар?

Вальнар делает глубокий вдох. Похоже, я его достал…

— Я думал, что ты уже заметил. Я умею читать мысли.

Так как в голову вопросы больше не лезут, я решаюсь взять кольцо. Оно гладкое и теплое на ощупь, даже горячее. Перед тем как надеть его, я должен решить собираюсь я возвращаться в свой Мир или нет. Я знаю, что вчера Вальнар убедил меня, что мне возвращаться туда незачем, но сейчас снова появляются сомнения. Ведь, если я надену кольцо, то уже точно стану Колдуном — возврата не будет.

Может, зря я сомневаюсь? Мне выпала возможность другой жизни — вне системы, там, где я хоть что-то значу. У меня здесь будет выбор. Другая жизнь. Конечно, я потеряю родных людей из прошлой жизни. Но я даже не уверен, что они были мне родными.

Я должен воспользоваться этим шансом. И будь что будет…

— Ну, ладно.

Теперь передо мною встаёт проблема, на какой палец надеть кольцо.

Вальнар убирает блюдо на стол, в то же время, не сводя с меня глаз. Меня напрягает его пристальный взгляд, такое ощущение, что если я сейчас не надену кольцо, то он сам напялит его на меня.

Наконец-то, решаюсь надеть свой «Дар» на средний палец правой руки. Когда кольцо оказывается на пальце, Вальнар хватает меня за левое предплечье и говорит:

— Кстати, забыл тебя предупредить. Воссоединение с кольцом очень болезненный процесс, так что…

Дальше я не понимаю, что он говорит — мою голову пронзает резкая боль. Такое ощущение, что она сейчас взорвется на тысячи маленьких кусочков. Перед глазами расползается темнота, и я теряюсь в боли. Не знаю где верх, а где низ, стоит ли рядом со мною Вальнар или нет. Держит ли он меня до сих пор за руку или уже отпустил. Вообще, стою я, или лежу? Ничего не чувствую кроме боли и ни о чём больше не думаю, кроме как о ней…

Когда я уже думаю, что лучше умереть, то всё неожиданно проходит, и я проваливаюсь в темноту.

Вальнар

Руслан лежит на кровати. Воссоединение с кольцом уже прошло, теперь ему осталось только выспаться.

— Тебе не кажется, что ты слишком рано дал ему его Дар, — Гева стоит рядом, держа в руках чашу с лингой. — Всем наследникам давали через месяц, а ты… Даже двух дней толком не прошло.

Отхожу от кровати и подхожу к двери. Помню, как Димиорий дал мне мой Дар. Он долго настраивал и подготавливал меня к этому. Рассказывал о том, что это такое и зачем это надо. Но Руслан…

Ему не двадцать один. И он совсем другой.

Почему-то мне хочется ускорить процесс становления из Руслана Колдуна. Такое ощущение, что если я не поспешу, то случится нечто, от чего я передумаю. Я не захочу делать из него Колдуна…

— Вальнар? — голос Гевы выводит меня из задумчивости.

Бросив на Руслана последний взгляд, беру чашу из её рук, и, залпом выпив её содержимое, выхожу из комнаты. Теперь можно не беспокоиться. Осталось только дождаться, когда в нем проснется Дар.

Глава 1

— Стреляй!

Отпускаю стрелу. Она, за секунду со свистом преодолевает расстояние до мишени, втыкаясь прямо в ее середину.

— Молодец, а сейчас попробуй без меня.

Вальнар отходит от меня и встает позади.

До сих пор не понимаю, зачем он меня этому учит. Каждый день после завтрака мы приходим в этот огромный зал, наполненный различным оружием, и он учит меня стрельбе из лука либо бою на мечах, либо борьбе. Как будто делает из меня Бэтмена какого-то. А к урокам колдовства мы не притрагивались. Говорит, чтобы учиться колдовству, мне нужно открыть свой Дар, так как от него мы и будем отталкиваться. Но уже неделя прошла, а Дар так и не проявляется.

Наверное, у меня его просто нет. А если его нет, то хоть чему-то научить надо, поэтому здравствуйте стрельба и фехтование. А то, выходит, зря притащил меня на в этот Мир.

Натягиваю тетиву и направляю мушку на мишень.

Так, локоть выше плеча, ноги на ширине плеч, тело направлено в сторону мишени. Вроде, все правильно.

Отпускаю тетиву. Она с характерным звуком выталкивает стрелу, и та, мгновенно добравшись до мишени, протыкает ее недалеко от красного круга в середине.

— Молодец! Теперь осталось только каждый день тренироваться и из тебя получится отличный стрелок! — Колдун дружески хлопает меня по плечу, вызывая у меня невольную улыбку.

— А ты откуда знаешь, как стрелять из лука?

Вальнар не удивляется моему вопросу, берет у меня лук и стрелы, и, кинув на меня быстрый взгляд, отходит к полкам.

— В Иноземии мне хотелось научиться всему и сразу… — положив оружие на место, он на секунду замолкает. Я уже привык, что каждый раз, когда спрашиваю его о прошлом, он уходит в себя и может молчать иногда больше минуты. — Я попробовал практически все, и, когда мне удавалось чего-нибудь добиться в одной секции, я уходил на другую. Поэтому, я знаю, как стрелять из лука и остальное…

— Понятно…

Но все-таки, почему он не захотел возвращаться на нашу Землю? Он тоже из детского дома? У него не было друзей, родных, семьи, как у меня?

Я уже неделю задаюсь этими вопросами, но спросить Колдуна не решаюсь.

— Руслан, пошли, — Вальнар уже стоит у двери и ожидающе смотрит на меня. Знаю, что, возможно, он сейчас читает мои мысли, но не перестаю думать о том, почему он не вернулся домой.

— Куда сейчас? — подхожу к нему.

За неделю у нас сложилось стабильное расписание. Утром зарядка, после завтрака тренировка, а затем я представлен самому себе. В это время я хожу по замку или его огромному саду и исследую их.

— Сейчас, к Инаре…

Я не сразу понимаю, про кого он говорит. Но тут я вспоминаю темноволосую девчонку из башни. Как я вообще мог про неё забыть? Ведь каждый раз, когда в глаза бросалась башня, где она сидит, я вспоминал ее. Пару раз я даже задумывался к ней забраться, но почему-то не решился. Мне не хотелось снова попасть в эту атмосферу напряженного молчания.

— Зачем?

Выйдя из зала, мы идём к выходу. Он оборачивается и внимательно смотрит на меня.

— Затем. Тебе надо хоть что-то знать про этот мир: его географию, историю… — он поворачивает и продолжает идти дальше. — А ещё мне надоело, что ты без дела шатаешься по замку.

— Значит, она будет моей училкой?

— Что-то типа того.

Просто прекрасно, еще здесь мне школы не хватало…

— Дальше иди один, она знает, что ты придёшь.

Ага, спасибо…

Мне совершенно не хочется снова оставаться наедине с Инарой. У меня до сих пор остался неприятный осадок, после прошлого раза. Меня напрягает её вечное молчание и то, как она на меня смотрит.

— Почему ты не можешь меня учить?

Вальнар чуть удивленно смотрит на меня, а затем по непонятной мне причине заливается смехом. Я впервые слышу его смех — он ещё ни разу не смеялся в моём присутствии, он даже толком не улыбался. Смех его мгновенно и кардинально меняет, будто он скинул маску, и его лицо ожило и засветилось изнутри.

Ну, и чего он смеется? Что я такого сказал?

— Руслан, иди давай, — он так резко становится серьезным, что на мгновение становится жутко. — Во-первых, у меня нет времени учить тебя. Во-вторых, Инара об этом Мире знает больше, чем я.

Ещё раз чему-то усмехнувшись, он исчезает.

И чем таким он занят, что не может меня учить? Вообще, если я его наследник, мог бы и посвятить меня в свои дела, но нет, он пропадает и постоянно оставляет меня одного. Или учит навыкам владения мечом и луком. Лучше бы научил меня колдовству. Мне тоже хочется научиться исчезать как он. Или читать мысли…

Бросаю взгляд на лестницу. Несмотря на то, что в Инариной комнате я был дважды, по этой лестнице я ходил только один раз. И то, тогда я был как во сне.

Ну, ладно, ничего не поделаешь, придется идти…

Почему он смеялся?

* * *

В свободное от занятий с Вальнаром время я облазил практически весь первый этаж замка и сад. В дальнейших планах у меня были остальные этажи замка и владения за огромными воротами, которые перекрывают проход в место чем-то напоминающее небольшой, старинный, уже давно покинутый людьми город. Он выглядит относительно целым и загадочным. Когда я спросил Вальнара, что это за место, он довольно резко ответил «Не стоит туда соваться» и тут же перевел тему. Но я все равно решил устроить вылазку в городок-призрак, когда исследую замок до конца. Но теперь Вальнар отправил меня к Инаре, возможно, как раз именно из-за того, что решил его ослушаться.

Такое ощущение, что поднимаюсь вечность.

Сколько здесь ступеней? Еще и такие узкие и низкие, что приходится через две переступать, чтобы сделать нормальный шаг. Нельзя было лифт сделать? Пока наверх доберусь, ночь наступит!

Наконец, я добираюсь до конца лестницы. Захожу в комнату… и замираю. Инара сидит на подоконнике, свесив ноги наружу, и смотрит вниз.

Она хочет спрыгнуть?!

Внутренности скручиваются в тугой узел. В одно мгновение перед глазами встает картина ее прыжка из окна. Как её тело разбивается об камни. Как возле неё расплывается лужа крови…

Не подумав, я срываюсь с места.

— Не надо этого делать! Давай слезай!

Она вздрагивает и поворачивает в мою сторону голову.

— Не подходи! — делает резкое движение, от которого сердце подскакивает.

Осуществляю последний рывок: хватаю её, и пытаюсь затащить обратно в комнату, но она старается вырваться.

— Отпусти меня!

Инара толкает меня с такой силой, что я отпускаю ее, падаю и ударяюсь о край стола, сама же она, не удержавшись, с криком выпадает из окна.

Гева

Помню, как я любила это место. Я приходила сюда каждый день, садилась с ногами в уютное кресло и читала. Это было самое тихое и спокойное место в замке, и здесь можно было полностью погрузиться в книгу. Но сейчас я ненавижу его, как и весь замок.

Подхожу к одному из огромных стеллажей с книгами. Он когда-то был мой, только мой, и никто не смел притрагиваться к моим книгам без разрешения — на нём всегда стояли только те книги, которые нравились мне больше всего. Я специально упросила отца выделить мне полки под мои любимые книги, чтобы я всегда могла легко найти их среди сотни тысяч книг. Отец немедля разрешил — семейной библиотекой пользовались только редкие ученые и я.

Библиотека навевает на меня непрошенные воспоминания, вызывающие глухую боль. Я бы никогда сюда не пришла, если бы не Инара. Когда я впервые увидела девушку и её поведение, то вспомнила себя — ту, что была много лет назад. С каждым разом, когда я приходила к ней, чтобы принести пищу или кусок мыла, я всё больше привязывалась к ней, хоть мы толком так и не говорили.

И я решила сделать ей приятно — принести книгу. Я уверена, что Инара любит читать. Для этого и не надо много общаться. Я её вижу насквозь.

Открываю дверцу стеллажа и беру первый попавшийся том с полки. Даже не взглянув на обложку книги, быстро выхожу из комнаты.

— Инара!

Не знаю, что мною руководствует в этот момент, — я прекрасно понимаю, что выжить после такого падения нереально… и… я виноват в ее смерти?

Воображение красочно нарисовало мне распластанную на земле девушку в луже крови…

Сердце колотится, отдавая гулом в ушах. Я подскакиваю с пола и выглядываю в окно, но кроме веток деревьев ничего не вижу.

Деревья! Может, ветки замедлили её падение, и она жива?!

Хватаюсь за эту мысль, как утопающий за соломинку. И, не обращая внимания на то, что шансы, что Инара выжила, минимальны, вылетаю из комнаты. Не знаю, как ещё я не сломал себе шею, пока сбегал по ступенькам, но я несся, как сумасшедший, и всё это время в голове стояла картина падающей из окна Инары, а в ушах звучал её крик.

— Инара! — выкрикиваю я, оказываясь прямо под окном. Никого не вижу. — Инара!

Что если она застряла между веток?

Поднимаю взгляд. Но на дереве тоже никого нет.

Не знаю, что мне делать. Инара вроде выпала из окна, и она должна быть где-то здесь. Но тут даже нет и намёка на её присутствие. Не могло же её ветром сдуть? Или могло?

— Инара!

Надо собраться и начать соображать. Соберись!

Может, она выжила и сбежала? Но это бред! Она должна была оставить хоть какие-то следы — невозможно упасть с такой высоты и совершенно не пораниться, даже если ветки деревьев замедлили её падение. Должны лежать хотя бы сломанные ветки.

Она как будто испарилась в воздухе…

Думай.

Думай.

Но ничего разумного, логичного в глову не приходит.

Наверное, нужно пойти к Вальнару и позвать его, он точно в этом разберётся.

Я уже собираюсь идти в замок, но вдруг понимаю, что не знаю, где искать Колдуна. Он никогда не говорил мне куда уходит и зачем.

Но надо же что-то делать! Вдруг Инара всё ещё жива, и ей нужна помощь!

— Инара!

Сейчас я особенно остро чувствую свою беспомощность на этой Земле. В своём Мире я мог хотя бы вызвать полицию. Мог позвать на помощь кого-нибудь из прохожих. А тут…

Я даже не знаю, где можно найти Вальнара!

Где она? Не могла же она просто исчезнуть?

Опираюсь о дерево рукой, уперев взгляд в землю, будто надеясь увидеть хоть какую-то подсказку в невысокой траве.

Инара5 минут назад

Я обязана это сделать. Всё равно выбора нет. Либо я умру, выпав из окна, либо меня убьёт Вальнар, после того как я, не выдержав, выполню его требования.

Мне просто нужно оттолкнуться от подоконника. И со всем этим будет покончено…

Сажусь на подоконник, свесив наружу ноги и устремив взгляд вниз. Прямо под окном деревья собрались в небольшую рощицу, редеющую ближе к стенам, окружающим замок. А за стенами начинается густой грязно-желто-коричневый лес до самого горизонта.

Сколько раз я прокручивала в голове этот прыжок. Вот я отталкиваюсь от подоконника и лечу вниз. Затем я ударяюсь об ветки деревьев и, наконец, упав на землю, умираю…

Просто нужно оттолкнуться.

Возможно, Вальнар не лгал, и у меня не получится, и тогда я просто снова окажусь обратно в башне. Но я должна проверить. Только так я смогу лишить Колдуна возможности добиться своего.

Опираюсь руками на подоконник.

Просто оттолкнись.

Напрягаю руки и…

Не могу. Что-то внутри меня держит, не давая мне спрыгнуть.

Но я должна! Давай!

Но я не могу. Руки словно онемели от страха, и стук сердце глухо отдается в ушах.

Я не смогу это сделать. Не смогу…

— Не надо этого делать! Давай слезай!

От неожиданности вздрагиваю и поворачиваю голову на голос. Руслан. Он бежит ко мне.

— Не подходи ко мне! — но уже поздно, он хватает меня за руки и пытается стянуть с подоконника обратно в комнату. — Отпусти меня! — я вырываюсь из его рук и толкаю со всей силы.

Руслан падает на пол, а я, теряя равновесие, падаю…

Воздух бьет по лицу, глазам и ушам так сильно, что я не слышу собственного крика. Земля быстро приближается, и сердце все больше ускоряет скорость от страха. В одно мгновение я понимаю, как не хочу умирать, и что уже поздно.

Только бы это было быстро…

Я зажмуриваюсь, чтобы не видеть приближающейся угрозы… и все прекращается. Я зависаю в воздухе, будто кто-то остановил время.

Я знаю, что происходит — об этом предупреждал Вальнар. В один момент всё меняется. Я оказываюсь в своей комнате и падаю на пол.

Руслана здесь уже нет.

Отдёргиваю руку от дерева и, слегка пошатываясь, отхожу от него.

Что это было?

Я был… Инарой?

В том месте, где я опирался на дерево, кора почернела и постарела. Посреди ствола красуется выжженный отпечаток моей руки. Правая рука пульсирует, голова кружиться.

Фигня какая-то…

Смотрю на руку. Красная пульсирующая жилка в кольце стала ярче и больше.

Так, может, это был мой Дар? Может, я могу быть другим человеком в прошлом? Видеть то, что видел он, слышать то, что слышал он.

Ещё раз смотрю на след от моей руки на дереве. Надо будет рассказать Вальнару, и он, наконец-то, начнёт учить меня колдовству и не будет больше оставлять меня, или посылать учиться к Инаре…

Инара!

После видения, я совершенно забыл, что, возможно, это галлюцинации на нервной почве, а Инаре, скорее всего, все еще нужна помощь.

Так. Что я видел? Я… то есть Инара сидела на подоконнике, решаясь прыгнуть, затем врываюсь я и пытаюсь схватить её. Она падает и оказывается в своей комнате.

Значит, она сейчас в своей комнате?

Недолго думая, срываюсь с места и бегу обратно в башню.

Инара сидит на полу посреди комнаты, уставившись в одну точку на стене, и не обращает внимания на вбегающего меня. Первое, что мне хочется сделать, это накричать на неё за желание покончить жизнь самоубийством. Но, увидев её лицо, я заставляю себя молчать. Подхожу к ней и сажусь рядом, устремляю взгляд на стену. После бега сердце колотится как сумасшедшее, и лёгким не хватает воздуха.

После всего, что сейчас случилось, чувствую опустошённость и усталость. Надоело бегать, волноваться.

Самое странное, что я волнуюсь о девушке, о которой ничего не знаю. Почему? Думаю, я и сам не знаю ответ. Просто я отчего-то не могу оставить ее в покое.

— Я знала, что так и будет.

До меня не сразу доходит, что она начала говорить. Кажется, что её голос прозвучал у меня в голове.

— Что?

— Я знала, что не упаду, если прыгну. Вальнар говорил мне об этом, — она продолжает говорить дрожащим голосом, не сводя блестящих от слёз глаз со стены.

— И зачем ты тогда хотела это сделать?

— Зачем? — она удивляется моему вопросу и поворачивает голову в мою сторону. — Потому что я надеялась, что он соврал. Если я не сделаю этого, тогда…

— Что тогда?

Но в ответ её лицо меняется, преображаясь в непроницаемую маску равнодушия.

— Ничего, — Инара быстро встаёт и, вытерев глаза, отходит к столу.

Она мне не доверяет. Наверное, из-за того, что я наследник колдунов и мой наставник Вальнар, который держит ее в плену. Я тоже себе не стал бы доверять…

Но все же что такого может случиться, если она останется в живых? Что такого может сделать Вальнар, что она лучше умрет, чем позволит ему это сделать?

— Значит так, — голос у неё становится совсем равнодушным и методичным, — тебя ко мне прислали для того, чтобы я тебе рассказала всё об этом мире. Садись, — она указывает на один из стульев у стола.

И вот так просто она хочет от меня отмазаться?! После всего что произошло?! После того, как я ошпаренный бегал по этой ужасно длинной лестнице туда и обратно из-за ее проделки?!

Не знаю почему, но я выхожу из себя.

Все эти загадки у меня уже в горле стоят! Сколько можно?!

— И что ты мне расскажешь? А? — я встаю и подхожу к ней, и отмечаю, что мой голос чем-то напоминает раздраженный голос Вальнара, но я не обращаю внимания. Во мне полыхает раздражение, и я его выплескиваю: — Может, о том, почему ты решила убить себя? Или о том, почему ты не можешь со мною нормально разговаривать? А, может, о том, почему каждый раз, когда я появляюсь, ты смотришь на меня, не спуская глаз, будто я убить тебя собираюсь? — я уже стою напротив Инары и смотрю ей в глаза. — А, может, расскажешь мне, почему хотела меня убить, даже не зная меня?

Маска равнодушия сразу же слетает с её лица.

— Я не хотела тебя убивать…

— Правда? Наверное, мне приснилось… — я повышаю голос. — Может, это вообще всё длинный сон! Сейчас я проснусь и окажусь у себя дома, в моем Мире! Да?!

Её глаза снова наполняются слезами, и я сразу же остываю. Становится стыдно. Какой я дурак! Зациклившись на себе, я совершенно забыл, что Инара сама здесь не по своей воле. Может, она сама мечтает проснуться и оказаться в своей кровати дома. И её, наверное, там ждут.

Интересно, у неё есть родители, или она тоже из детского дома?

— Инара, извини… — дотрагиваюсь до её плеча.

Инара6 лет назад

Услышав мамин крик, сбегаю по ступенькам и вбегаю на кухню.

— Мама? — она сидит на полу у двери, её глаза смотрят в одну точку на полу. — Мам?

Никогда не видела маму в таком состоянии. В груди нарастает паника. В глаза бросается конверт рядом с ней на полу — грубая коричневая бумага, наспех написанный адрес…

Внутри меня что-то обрывается. Ещё не прочитав письма, я знаю его содержание, но всё равно подхожу к нему и беру в руки. Конверт был разорван в спешке, а письмо не было вытащено. Маме, как и мне, хватило просто взглянуть на текст, чтобы понять, что это извещение о смерти.

Не знаю, зачем я это делаю, вынимаю письмо из конверта, и, раскрыв его, читаю. Я не понимаю ни слова из прочитанного. В голове и груди пустота. Я ничего не чувствую…

Это снова произошло. Я был Инарой. Только моложе.

— Руслан, всё в порядке? — Инара дотрагивается до моего предплечья, заставляя меня прийти в себя. А точнее обратно в свое тело. Или в комнату?

Резко отрываю ладонь от её плеча и смотрю на неё. Рука пульсирует, как и жилка на кольце. До сих пор чувствую пустоту и безнадёжность. Перед глазами письмо, в котором говорится о смерти отца и старшего брата Инары.

— Руслан? — Инара заглядывает ко мне в глаза.

И мне неожиданно становится стыдно. Я залез в личную жизнь Инары, а она даже об этом не знает. Конечно, я сделал это не специально, но всё равно мной овладело паршивое чувство вины, будто я прочитал кусок из её личного дневника.

— Руслан, как ты себя чувствуешь?

— Нормально всё! — выходит слишком резко, и это явно обижает её. Ее лицо тут же меняется. На нем снова никаких чувств, кроме равнодушия.

Блин.

Надо взять себя в руки. Она же совершенно не виновата.

— Ладно. Извини, пожалуйста, просто…

Перед глазами встает картина: след из чёрной и старой коры, оставшийся после моей руки на дереве. Быстро перевожу взгляд на Инарино плечо — ничего…

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Она удивляется моему вопросу.

— Что? Я вообще-то первая спросила.

Похоже, мои извинения её не удовлетворили. Она снова делает непроницаемое лицо.

— Инара, как ты себя чувствуешь?

Настойчиво поворачиваю её к себе лицом левой рукой. Правую пытаюсь держать от неё подальше. Не знаю, как именно работает мой Дар, но он точно действует тогда, когда я к чему-то дотрагиваюсь рукой с кольцом.

Увидев, что я от неё не отстану, Инара убирает мою руку и отвечает всё с тем же непроницаемым лицом:

— Нормально.

— Точно? Ничего не болит?

Голова до сих пор кружится, только сейчас к головокружению и пульсации прибавились, прыгающие перед глазами, чёрные пятна. Смаргиваю, но пятна продолжают то появляться, то исчезать.

— Точно. А ты как? Выглядишь не очень…

— Ничего, просто голова немного кружится…

Инара усмехается чему-то своему. С ногами садится на стол и опирается спиной на стену. Только сейчас замечаю, что в комнате появился стол. Видимо, переволновался.

Инара, усевшись, хлопает ладонью по столу, приглашая меня устроиться рядом. Он оказывается достаточно большим, чтобы уместить нас двоих. Разместившись рядом с нею, упираюсь головой о стену и закрываю глаза.

— Что? — мой голос прорезает тишину и звучит нереально громко.

— Давай пока просто помолчим…

Хорошо. Разговаривать все равно совсем не хочется.

Как только я расслабляюсь, на меня сразу же накатывает усталость. Средний палец правой руки болит. Мышцы на ногах тоже. А голова кружится даже с закрытыми глазами.

Хорошая тренировочка вышла…

Сначала тишина давит на уши. Я уже давно заметил, что в замке и в саду вокруг него нереально тихо — ни разу не услышал пения птиц, возни насекомых, даже листья на деревьях не шевелятся. И сейчас эта тишина кажется еще заметнее. Скоро я начинаю слышать собственное сердцебиение и тихое дыхание Инары.

Всё это кажется таким нереальным после случившегося. Тишина и спокойствие. Не знаю, что делает Инара. Медитирует? Мне всё равно. Я даже не догадывался, насколько последнее время мне не хватало тишины. Я постоянно пытался найти чем себя занять, лишь бы непрошенные мысли о прошлой жизни не лезли в голову. Но сейчас просто хочется просидеть так вечность. Обо всём и всех забыть и слышать только стук сердца и её дыхание…

— Встаём! — голос Вальнара, как будто взрывается в воздухе.

Вздрагиваю, Инара рядом со мною тоже. Я сразу же теряю ниточку спокойствия. Сердце разгоняется до бешеной скорости. И дыхания Инары я больше не слышу. Открываю глаза и смотрю на Колдуна. Выражение его лица ничего хорошего не предвещает.

— Я вроде понятно сказал, чем вы должны заниматься!

— Валь…

Он не даёт мне договорить. Дотрагивается до меня, и комната передо мною исчезает. Всё тело сначала покалывает, а затем я перестаю его чувствовать…

Инара

— Я, кажется, сказал тебе учить его, а не спать с ним, — Вальнар в ярости и тон его угрожающе тихий. Только что он телепортировал Руслана, и теперь всё его внимание направлено на меня.

— Я с ним не спала, — пытаюсь говорить, как можно равнодушнее и подавить чувство страха, но это не так легко. По позвоночнику пробегает холодок, оставляя мурашки на коже.

— Не строй из себя дурочку! Ты меня прекрасно поняла! — Вальнар подходит ко мне вплотную. — Ты что, специально решила устроить этот театр с самоубийством? — понимаю, что сейчас он читает мои мысли, так как сам же и отвечает:

— Нет, не специально.

Он усмехается и отступает на шаг, окидывая меня пронзительным взглядом с ног до головы.

— Ты что, правда, думала, что я дам тебе просто так умереть?! — Колдун наклоняется ко мне так, что его глаза находятся на уровне моих. Голос становится угрожающе-спокойным. — Ты мне нужна живая, Инара. Без твоего отказа ничего не получится. А ты у меня откажешься. Ясно?

Он отходит от меня и направляется к выходу.

— И кстати, кинжалом убить себя тебе тоже не получится. Но ты уже и так этого не хочешь…

И обязательно было убирать меня оттуда таким способом? У меня, вообще-то, есть ноги. Мог бы и сам дойти. А он убрал меня, как какую-то надоедливую муху. И теперь всё тело колет, словно затекло.

Дождавшись, пока пройдет покалывание, поднимаюсь с кровати и подхожу к двери.

Заперто. Вот ведь…

— Эй, поесть хотя бы принесите! — кричу я, барабаня по двери, но, не услышав ответа, перестаю.

И чего я еще мог ожидать? Вальнар, наверное, все еще у Инары. Чего он, кстати, так разозлился? И на кого? Ведь мы ничего не сделали. Неужели это из-за того, что мы не занимались уроками? И теперь из-за этого он будет держать меня в этой комнате под домашним арестом и морить голодом?

— Ну что, Руслан, я могу тебя поздравить, — раздается спокойный голос из-за спины, который все равно пугает свой неожиданностью. Я поворачиваюсь к Вальнару и замечаю, что на его лице нет ни капли прежней злости.

— С чем?

По спине пробегают мурашки.

— И когда ты собирался мне об этом сказать?

О чём он говорит? Что я должен был ему сказать?

Увидев выражение моего лица, Вальнар, закатив глаза, показывает мне на серьгу на своём ухе.

Так он о Даре!

— Ааа… А когда бы я успел сказать? Ты телепортировал меня сюда, не дав даже пикнуть! А до этого я не знал где ты.

Всё то время, что я говорю, Колдун внимательно смотрит на меня. И этот взгляд к концу моей недлинной речи заставляет меня совершенно остыть и почувствовать себя некомфортно.

— Ясно… — тянет он и неожиданно подходит ко мне. Одну руку кладёт мне на лоб, а другой измеряет пульс.

Я отшатываюсь от него, но он только убирает руку со лба и продолжает измерять пульс, пристально глядя на меня.

— Что ты делаешь?

От того, как он на меня смотрит, мне все больше становится не по себе.

— Тихо.

У меня, что, какая-то сыпь появилась, что он вдруг принялся мне температуру и пульс измерять? Или я так плохо выгляжу?

Наконец-то Вальнар убирает руку и принимается ходить по комнате, что-то бормоча под нос. Он словно забыл, что в этой комнате кроме него есть я.

Не знаю, чего он так всполошился. Чувствую я себя нормально. Только слабость во всём теле и спать хочется… но в этом, наверное, его телепортация виновата!

— Ладно, пошли, — он подходит к двери. — Тебе надо поесть.

* * *

Коридор мы прошли в полном молчании. Вальнар продолжал что-то бормотать про себя.

Вообще не понимаю, что могло его так встревожить. Он как будто сошёл с ума…

В столовую он входит уже совершенно спокойный.

— Гева, найди что-нибудь сладкое для Руслана! — выкрикивает настолько неожиданно, что я вздрагиваю.

Вот уж чего не ожидал, так это того, что Вальнар даст мне сладкого. За всё то время, что я здесь, меня кормили только здоровой пищей. Никакого сладкого не было и в помине, а сейчас…

Сажусь на своё место и устремляю на Вальнара пристальный взгляд, ожидая объяснений. Встретившись со мной глазами, он понимает, чего я жду.

— Я уже знаю, какой у тебя Дар, и как он проявляется. Но кое-что меня озадачило, — в комнату заходит Гева с подносами, но Вальнар своей речи не прерывает, вообще не обращая на нее внимания. — Когда Колдун первое время пользуется Даром, то Дар, в твоем случае кольцо, забирает из организма определенное количество крови и энергии. Но вот что интересно, ты можешь забирать энергию из других предметов. Поэтому, твой Дар действует только тогда, когда ты до кого-нибудь или чего-нибудь дотрагиваешься. Но меня озадачило то, что на дереве ты оставил след, а на Инаре нет…

Вальнар смолкает на самом интересном месте и принимается раскладывать содержимое подноса перед собою, пока, наконец, не замечает, что я не ем и смотрю на него, ожидая продолжения. Он добавляет:

— Ешь, давай. То, что ты забираешь энергию у других, не означает, что не надо восстанавливать кровь, — и принимается за еду.

Серьезно? Он только что меня заинтересовал, а теперь не хочет продолжать?

— Так почему я не оставил след на Инаре?

Колдун не отвечает.

Он так увлекся поглощением пищи или демонстративно не хочет продолжать разговор?

Я не отстаю:

— Вальнар?

— Потому что… это долгий разговор, а тебе надо поесть и выспаться, завтра поговорим. На свежую голову.

Ну, спасибо. Теперь я точно не усну, ломая голову над этой загадкой.

Инара

У меня из головы всё не выходит тот момент, когда на меня накричал Руслан. Я не считала его в полной мере за обычного человека — он был избран Колдунами, и я повесила это на него, как клеймо. Всегда ожидала от него какого-то подвоха, а он…

Поворачиваюсь на другой бок и закрываю глаза. Надо уснуть, но я не могу.

Руслан, как и я, пленник этого места. Только его убедили, что ему возвращаться незачем, а меня нет. Его ничего не держит дома, а меня держит.

Он скоро станет таким же, как они. Мне нельзя привязываться к нему!

Но я знаю, что мне не получится. Я все больше и больше проникаюсь к нему доверием. В нём есть нечто такое, что отличает его от других парней, которых я когда-либо знала. И это «нечто» тянет меня к нему. С ним хочется быть собой, не боясь того, что он может сделать больно. Он так волновался за меня, когда я спрыгнула с крыши. Извинялся за то, что накричал. И искренне волновался, когда спрашивал хорошо ли я себя чувствую. Хотя, я до сих пор не понимаю, почему он думал, что я должна себя плохо чувствовать.

Я уверена, что пока ему можно верить.

— Вот и долгожданные уроки колдовству… — чуть насмешливо растягивает Вальнар, усаживаясь на кресло, скрещивает ноги. — Садись, Руслан.

Мы в кабинете с портретами. Несмотря на то, что сейчас раннее утро, в комнате мрачно и душно. Дрожащие свечи кидают прыгающие тени на увековеченные лица Колдунов, делая их хмурыми и зловещими.

Я сажусь, и Вальнар продолжает:

— Итак, почему на дереве остался след, а на Инаре нет? — Колдун складывает руки треугольником, соединив подушечки пальцев. — Потому что, то видение, которое ты увидел первым, получить было сложнее, чем второе.

— В смысле сложнее?

— Ну смотри, когда ты дотронулся до дерева, про кого ты видел видение? Про Инару. А когда к Инаре? Тоже про неё. Так вот, получить видение о человеке через посредника сложнее. Это забирает больше сил у предмета или человека, к которому ты притрагиваешься, и больше крови у тебя.

Что?

Ничего не понял.

Вальнар усмехается.

— Например, ты дотрагиваешься до меня. Если ты запросишь видение обо мне, затратится незначительное количество энергии у меня и крови у тебя. А

если запросишь об Инаре, то, возможно, на мне останется такой же след, как у

дерева, и крови ты потратишь намного больше, потому что я буду посредником.

Мне совершенно не нравится то, что кольцо пьёт у меня кровь, как пиявка. Да ещё и снять его нельзя…

— Но я себя хуже чувствовал во второй раз.

— А это из-за того, что ты в первый раз потратил много крови, да ещё и набегался.

Смотрю на кольцо. Жилка в нём пульсирует в такт моего сердцебиения. Оно часть меня. Оно дает мне Дар. Но мне хочется сорвать его с пальца и больше никогда не видеть…

— И оно всё время будет пить мою кровь?

Вальнар усмехается.

— Оно не пьёт твою кровь. Кольцо — это часть тебя, оно, как часть твоего тела. Сначала оно забирает крови больше, чем ему надо, но только для того, чтобы ты использовал свой Дар, — Колдун невольно теребит свою серьгу, видимо, он даже не замечает этого. — Но скоро оно начнет проводить через себя кровь, как одно из частей тела. И тогда Дар не будет приносить тебе никакого беспокойства. Ты ведь энергию забираешь у других.

Снова перевожу взгляд на кольцо. Если особо не приглядываться, то жилку посреди золотого ободка не заметишь…

Даже не знаю, рад я этому Дару или нет. Вроде вчера он помог мне найти Инару, но также я залез в её личную жизнь. Конечно, может быть, мне просто нужно научиться контролировать этот Дар. Но мне все равно как-то не по себе от мысли, что кольцо, сделанное из моей крови, дает мне Дар, а взамен питается моей кровью и энергией других людей.

Вальнар

Оставив Руслана у башни, я телепортируюсь в подземную тюрьму под замком. Меня обволакивают холод, тяжелый влажный воздух и запахи сырости и грязи. Глубоко вздохнув и дождавшись, когда отступит легкое покалывание в конечностях, направляюсь к своей цели. Каменные стены узких коридоров покрыты плесенью и отвратительной слизью.

Мне все время не даёт покоя мысль, что я что-то упускаю, делая из Руслана Колдуна. Что-то очень важное. В первый же день, когда я телепортировал его из Иноземия сюда, я совершил большую ошибку. Вместо того, чтобы оказаться в своей комнате, Руслан телепортировался в башню к Инаре. Хотя в конце концов это оказалось мне только на руку — девушка привязалась к парню, и в будущем мне это поможет добиться от нее своего. Но все-таки, каждый день меня преследует чувство, что я делаю все неправильно и позже пожалею.

Я дохожу до своей цели. Останавливаюсь. Окованная железом дверь скрипит, с трудом поддаваясь мне, и я вхожу в помещение. Комната уставлена разнообразными старыми и ржавыми орудиями пыток, с бурыми пятнами, от которых может разыграться больное воображение. Мне не нужны пытки, чтобы заставить человека сделать, что мне нужно, я могу обойтись и психологическими методами. Именно поэтому я посадил пленника в эту камеру.

Как этот человек боится боли и смерти! Стоит немного пригрозить, и он сразу же согласится на все.

Инара же другая, поэтому подход к ней должен быть другим. Да и не могу я держать девушку-подростка в таких условиях.

Подхожу к сидящему на полу мужчине. Руки и ноги у него закованы в цепи. Волосы в некоторых местах покрылись сединой. Когда-то совершенно гладкое лицо покрылось морщинами и осунулось. Пронзительные, ярко-голубые глаза ввалились и потускнели.

Усмехаюсь.

Вот что всего за два дня делает с человеком страх.

Наклоняюсь так, что моё лицо оказывается на уровне его. Чувствую неприятный запах из его рта и от тела. Вижу страх в его глазах и беспомощность.

Силой мысли захлопываю дверь за спиной. Мужчина вздрагивает.

Я вижу его насквозь, слышу его мысли и знаю, что стоит на него легонько надавить, и он будет готов сделать всё, что бы я ни сказал.

— Ну что, поговорим? — достою из-за пояса кинжал и провожу лезвием вдоль щеки перепуганного до смерти человека.

Ну, конечно. «Долгожданные уроки колдовству».

Рассказал мне про мой Дар и отправил к Инаре. Ну, нормально вообще? А ещё говорит, что потом придёт и заберет меня на тренировку. А когда колдовству учить будет? Ночью?

Почему мне так хочется научиться колдовать? Не знаю!

Может, потому что он притащил меня в этот мир, чтобы сделать из меня Колдуна, а сам даже пальцем не шевельнёт, чтобы научить меня чему-то кроме борьбы и фехтования.

Или мне хочется наконец-то перестать каждую секунду вспоминать своё прошлое?

Лестница кажется бесконечно длинной при том, что после вчерашнего, еще и мышцы на ногах болят. Вот если бы Вальнар снизошел до того, чтобы научить меня телепортироваться, мне бы не пришлось два часа тащиться по этой лестнице…

Почему Колдун не может хоть раз взять меня с собой? Где он всё время пропадает? Что делает? Почему вместо того, чтобы отправлять меня на уроки к Инаре, он не покажет мне, чем занимаются Колдуны?

Наконец-то лестница заканчивается, и я захожу в инарину комнату. Она лежит на кровати, закрыв глаза. Руки сложены за головой, ноги чуть согнуты и скрещены. Волосы у неё мокрые и распущенные. Я замечаю, что впервые вижу ее с распущенными волосами, обычно они собраны в косу или хвост. Почему-то в голову приходит картина, как она лежит в такой же позе под деревом на мягкой зелёной траве, в яркий солнечный летний день…

Девушка открывает глаза. Увидев меня, она нисколько не меняет своей позы и выражения лица.

— Присаживайтесь, ученик, — тон у нее такой серьёзный, что мне становится смешно, но, сдержав смех, подхожу к столу и усаживаюсь на него в той же позе, что и вчера. Всё это время она смотрит на меня через полуоткрытые глаза. — Итак, спрашивайте меня о том, что вам интересно узнать о нашем мире.

— А что так формально?

Меня удивляет эта большая разница между Инарой вчерашней и Инарой сегодняшней. Она стала более раскованной и безмятежной. На ней нет больше той холодной маски безразличия, хотя никаких чувств она особо не выражает.

— Потому что вы, Руслан, мой ученик, и мы должны соблюдать формальности, — ее глаза сверкают, но я все еще не могу понять серьёзно она говорит или шутит. Лицо непроницаемо, но голос….

— Хорошо, тогда мне называть вас учитель или профессор?

Инара делает вид, что задумывается, затем смеется. Впервые вижу, как она смеётся. Из взрослой, вечно вечно хмурой девушки, она превращается в подростка с жизнерадостным лицом и яркими глазами. Я невольно заражаюсь смехом и тоже смеюсь. Когда мы успокаиваемся, Инара садится на кровати в той же позе, что и я.

— А теперь давай серьёзно, спрашивай меня о том, что тебе интересно узнать.

— Хорошо, — откашлявшись, пытаюсь вспомнить, какой из вопросов интересует меня больше всего. Замечаю, что Инара всё это время смотрит на меня, не сводя глаз, только это скорее не подозревающий взгляд, как раньше, а любопытный. Так и не вспомнив вопросы, выпаливаю первое, что приходит в голову:

— Земля круглая?

Инара хмурится.

— Не знаю. Этого никто не знает.

Вот это поворот! Я задал самый лёгкий вопрос, на который в нашем мире ответит каждый дошкольник, а здесь он оказался самым трудным. Они что, думают, что мир плоский или что он стоит на трёх слонах и черепахе?

Так, стоп, я же не в своем Мире, здесь же всё по-другому…

— Прям вообще не знаете?

— Да, не знаем. Наша Земля изучена только на небольшом куске суши, вокруг которого вода.

— А не пытались изучить то, что находится за водой? — мой вопрос получился каким-то непонятным, но Инара как будто ожидала вопроса наподобие этого:

— Пытались. Но каждый, кто уплывал, никогда не возвращался. Сейчас мы не рискуем отправить туда экспедицию без разрешения Тезурии.

— А кто такая Тезурия?

Инара удивляется моему вопросу, как будто я спросил о том, что знают все на свете.

— Тезурия — Маг. Она живёт здесь с появления Земли. Она помогает нашей стране развиваться.

С каждым её словом, я запутываюсь всё больше и больше. Чем Маги отличаются от Колдунов? Почему Тезурия живёт вечно, а Колдунам нужно искать средство для бессмертия? Как она помогает развиваться стране?

Увидев моё недоумение, Инара что-то пробормотав себе

под нос, продолжает:

— Хорошо давай начнём с простого. Наша Земля делится на пять земель; Ирангул, это где мы сейчас находимся, Секуавеллия — там моя страна, Пустынные земли, Бесконечная равнина и Лабиринт. Земля с самой развитой страной — Секуавеллия, так как развиваться ей помогает Тезурия. Она помогла основать эту страну и оставила нам законы, а также… Свитки, — Инара замолкает и задумывается. Глаза её наполняются грустью и болью.

— Свитки?

— Да, у нас целая библиотека Свитков. Каждый Свиток открывается только один раз в месяц и там написано кто следующий Избранный или, если умер князь, кто должен быть следующим князем.

— Она, что, знает наперед, кто у вас родится и умрёт?

— Да, — она отвечает таким обыденным тоном, будто знать всё — что-то само собой разумеющееся. А я осознаю, что чтобы понять хотя бы половину того, что она говорила, надо больше чем один урок.

Инара выглядит еще больше расстроенной. Вообще непривычно видеть на её лице что-то кроме равнодушия. Я не знаю, как мне на это реагировать, поэтому не реагирую совсем, но продолжаю за ней наблюдать.

— А для чего нужен Избранный?

Мой вопрос настораживает Инару. Она снова надевает маску равнодушия.

— Он должен пойти в Ирангул, найти Тезурию, и та даст ему Инвентум, — не дожидаясь от меня вопроса, она объясняет: — Инвентум- это чертёж или схема того, что мы должны построить или сделать для улучшения нашего быта.

Вижу, что девушка больше не хочет разговаривать, но

мне всё время, что я нахожусь в этом мире, не даёт покоя один вопрос. Зная,

что, скорее всего, она на него не ответит, всё-таки решаюсь его спросить:

— А, зачем ты нужна Вальнару?

Инара вздрагивает и опускает глаза.

— Урок окончен, — голос Вальнара за спиной, раздается внезапно, заставляя меня вздрогнуть.

Как всегда, в своём репертуаре. Появился неожиданно и невовремя. Он чем-то очень доволен. Бросив быстрый взгляд на Инару, пристально смотрит на меня.

По спине пробегают мурашки.

— Руслан, иди, переодевайся, я скоро приду.

Ну, хотя бы не так как вчера. Слезаю со стола и выхожу из комнаты, оставляя Инару наедине с Колдуном.

Почему он скрывает причину пленения Инары? Я тут уже почти целые две недели, а он ведет себя так, словно мне не доверяет.

Переодевшись в спортивную форму, иду в зал.

За то время, что я здесь пробыл, я научился ориентироваться в первом этаже замка. Знаю где столовая, кухня, моя, Гевы и Вальнара комнаты, где кабинет с пятью портретами, зал с дверью в Коландур и спортивный зал. Все остальные комнаты — либо спальни без жителей, либо заперты. Исследовать второй этаж я ещё не успел.

В спортивном зале Вальнара все еще нет.

Что он делает там так долго? Почему он выгнал меня? Я же наследник Колдунов и должен знать, что творится в этом замке.

От нечего делать начинаю бродить вдоль полок и столов, уставленных оружием. Я даже не знаю названий половины из них. Вспомнив последний урок, беру лук и стрелы.

Хорошо, что Вальнар не снял тетиву с лука, а то я ещё не научился её надевать.

Отхожу от мишени на максимальное расстояние и, встав по направлению к ней, вспоминаю уроки Вальнара стрельбе. Встаю в стойку и направляю мушку на мишень. Выпускаю стрелу. Она, молниеносно преодолев расстояние, пролетает мимо цели и со звоном врезается в стену.

Близко, но плохо. Могу же лучше…

Особо не задумываясь, сразу же беру и выпускаю следующую стрелу. Она втыкается в последний круг мишени. Беру следующую и запускаю её. Затем еще и еще. Чем больше стрел я пускаю, тем больше забываю о проблемах. Полностью отдаюсь процессу. Стрелы свистят, прокладывая путь к центру. Последние уже прилетают точно в цель, ломая древки и оперенья других.

Войдя во вкус, начинаю менять положения, осложняя задачу. А затем пробую запустить стрелу на бегу. Это оказывается сложно, но с пятого раза у меня получается. И я уже не могу остановиться — получаю удовольствие даже от одного звука летящей стрелы.

На мишени не остается живого места от стрел, и я ищу мишени среди вещей в зале.

Вжик… Жесткая ткань боксёрской груши разрывается, стрела падает на пол, а за ней тонкой струйкой сыпется песок.

Вжик…

Вжик… Вжик… Древки копий покрываются по всей своей длине трещинами. И вряд ли

кто-нибудь сможет ими в дальнейшем воспользоваться.

Вжик…

Вот оно! Идеальная мишень. На одном из стеллажей, на самой высокой полке стоит старое облезлое чучело птицы, похожей на сову. Ее черные тусклые глаза блекло отражают свет, пол клюва отколото.

Вжик… Последняя стрела протыкает птице голову прямо между глаз. Чучело падает на землю и разваливается на части.

Инара

Не может быть…

В моих ушах всё ещё звучат насмешливые слова Вальнара: «Теперь он на всё согласен. Завтра я дам ему выпить чашу и тогда возьмусь за тебя, — подойдя к выходу, насмешливо добавляет. — Я даже дам тебе посмотреть на церемонию».

Колдун пришёл только для того, чтобы похвастаться и разрушить все мои надежды. Поэтому у него было такое хорошее настроение.

Он отказался… Отказался…

Всё пропало, даже если Вальнар не заставит меня, он сможет найти другого подходящего человека, который может отказаться и тогда…

Перед моими глазами встаёт лицо мамы.

«Я смогу сделать так, что она останется жить вместе с тобой…»

Но хочет ли мама такой жизни, ценой тысячи жизней. Она лучше умрёт вместе со всеми, чем будет жить с таким грузом на душе. Я должна устоять до конца, даже если это будет бессмысленно. Я не могу подвести маму.

— Тебе стоит потренироваться с движущей мишенью, а в целом вполне неплохо…

Вздрагиваю и оборачиваюсь в сторону говорящего. Вальнар с усмешкой на лице смотрит на развалившееся на части чучело. Во время стрельбы я совершенно забылся, я и не думал о том, что Колдун может в любую минуту прийти и увидеть то, что я натворил.

Песок из боксёрской груши всё ещё сыпется и горкой засыпает, выпустившую его на свободу, стрелу. Копьями уже не воспользуешься. А на мишени не осталось ни одного свободного от стрел места…

Оглядев последствия моей «тренировки», невольно краснею. Сняв колчан, кладу его вместе с луком на ближайший стол. Посмотрев на меня, Вальнар снова усмехается, а я раздражаюсь.

Что он смеётся? Ну увлёкся я, и что?

Я часто замечал за собой, что, если начинаю заниматься каким-либо видом спорта, настолько увлекаюсь, что иногда меня можно остановить только силой. За то время, что я занимался боксом, только голос тренера мог скорректировать меня во время тренировки.

Н-да…

Виктор Николаевич сейчас очень удивился бы тому, что я практически забросил бокс. Не поверил бы этому. В голову приходит наш последний разговор. Помню, как он пытался ободрить меня — до мелочей помню выражение его лица, тон голоса и то, что он говорил.

Но мне не следует вспоминать о моем Мире…

— Ну что, Руслан, хочешь получить первый урок магии?

Его голос выводит меня из воспоминаний, тряхнув головой, пытаюсь рассеять их, но внутри остаётся неприятное, давящее ощущение.

Так, стоп! Магии? Вальнар в первый раз употребляет это слово. Он никогда не называл себя Магом, а то, что он делал, магией. Сегодня я впервые услышал это слово, когда Инара назвала Тезурию Магом. Значит, она тоже Колдунья или нет?

— Спрашивай, давай, — Колдун смотрит на меня с нетерпением.

Странно, но в голову ко мне не залазит, чтобы узнать о моей реакции и мыслях. Я уже давно заметил, что перед тем, как Вальнар начинает читать мысли, по позвоночнику пробегают мурашки, оставляя после себя неприятное липкое ощущение.

Может, он решил в качестве исключения, не читать мои мысли без спросу?

— Чем отличаются Маги от Колдунов?

— Ничем. Но люди, не посвящённые в магию, считают, что Маги — белые, а Колдуны — чёрные.

— А что, наоборот?

Вальнар сначала не понимает мой вопрос. Он с минуту молча смотрит на меня, а затем, до него, как будто, доходит. Он усмехается.

— Нет. Нельзя магию делить на черное и белое. Колдовство и магия едины. Их цвет относителен, — он снова непонятно чему усмехается. — Просто, в основном, Маги используют магию для светлых целей, как они это называют….

— Значит, ты используешь магию в «тёмных» целях?

Две недели назад, я бы даже не подумал, что буду разговаривать на такие темы со взрослым человеком. Я бы вообще посчитал сумасшедшим того, кто бы сказал, что я наследник Колдунов и буду учиться колдовству.

— Я уже сказал, что это всё относительно…

— Ясно…

Хотя, ничего не ясно! Почему он пытается отвертеться от точного ответа? Что он может делать такого, о чем мне нельзя знать?

Но я уже убедился, что давить на него не выход, он всё равно всё расскажет в своё время.

— А почему Тезурия бессмертна?

На мой вопрос Вальнар хмурится. Он ему не нравится, но он всё равно отвечает:

— Потому что она нашла Формулу от смерти.

Гева

При виде Инары сердце сжимается. Она сидит на столе, спрятав голову в лежащих на коленях руках. Я никогда не видела её в таком состоянии. Каждый раз, когда я к ней приходила, она либо выполняла физические упражнения, либо размышляла о чем-то, стоя у окна, либо расхаживая по комнате, либо спала. Но я никогда не видела, чтобы она как-нибудь показывала тревогу или страх…

— Ина…

Она не обращает внимания на мои слова. Не слышу с её стороны ни единого звука. Подхожу к ней и дотрагиваюсь до её плеча.

— Ина, я тут принесла тебе кое-что…

Она не реагирует.

Может, уснула?

— Инара, — легонько трясу её за плечо.

Нет реакции, только правая рука безвольно скатывается с ноги и с гулким стуком ударяется о стол.

— Инара!

В груди поднимается страх, растет, заполняя меня полностью. Мысли мечутся, роем кружатся, не давая мне собраться, мыслить разумно. Я наклоняюсь к ней, силясь услышать дыхание, но ничего не слышу, кроме бешеного стука собственного сердца.

Книга выпадает из моих рук.

Необходимо начать действовать, но мне страшно. Страшно посмотреть на её лицо. Я не смогу пережить это заново!

Дрожащими рукам дотрагиваюсь до шеи девушки на месте сонной артерии. Невольно затаиваю дыхание, выжидая.

Нет… Нет…

Отдёрнув руку, отступаю на шаг.

Нет… Не может быть.

— Ина… Не верю.

Я отступаю еще на шаг, не сводя с нее глаз. Не могу поверить в реальность происходящего. Мысли продолжают ураганом кружиться в голове.

Неужели мертва? Не может быть! Это невозможно!

Как?!

Неужели…

Повинуясь неожиданному порыву, я в одно мгновение оказываюсь около неё. Хватаю руками её голову и поднимаю.

Клеймо! На правой щеке у неё клеймо!

Это Он! Но как? За что? Инара не принесла никому вреда! Она совсем еще ребенок! За что?!

В груди поднимается жгучая ярость.

Он поплатится за это!

— Вряд ли… — голос раздается из-за спины.

Я оборачиваюсь.

Вальнар. Он действует быстро — оказывается рядом, сжимает мое горло и прижимает к стене.

— Ты прежде умрёшь, как и она.

Он прикасается пальцем к моей щеке…

Я просыпаюсь.

Не помню, когда мне в последний раз снился кошмар. Этот был настолько реалистичным, что меня всё ещё пробивает дрожь, и я чувствую не моей щеке прикосновение Вальнара, а перед глазами стоит лицо Инары с клеймом на щеке.

Клеймо…

Почему оно мне приснилось? Я его двести лет не видела…

Формула от смерти?

Я впервые слышу о ней. Раньше Колдун говорил, что они ищут способ обрести бессмертие. Но про какую-то Формулу он не говорил.

Увидев, что я уже собираюсь закидать его вопросами, Вальнар отворачивается от меня и показывает пальцем на боксёрскую грушу.

— Смотри и учись.

Вот любит он так делать. Теперь сиди и гадай, что такое Формула от смерти, и зачем она. Нет, ну так-то понятно, что это какой-то порядок действий, который то ли приведет к вечной жизни, то ли будет воскрешать мертвых. Но что за формула? Типа, физических и математических формул? Или какая?

— Сначала ты концентрируешься на объекте, на который хочешь подействовать. У меня сейчас это груша. Затем сосредоточь все мысли на том, что должно с ним произойти. И, запомни, всё внимание находится на объекте. Только на нем. Отвлечешься, ничего не получится. Смотри…

Он с секунду пристально смотрит на поврежденную мною боксерскую грушу. Затем песок медленно собирается в тонкую струйку, которая поднимается наверх, обратно в грушу. Он движется сам! Будто бы фильм на обратной перемотке. Когда весь песок оказывается внутри, дыра, его освободившая, срастается, словно ничего и не было. На полу остаётся только стрела.

Офигеть, как круто!

— А теперь ты. Попробуй возвратить в колчан вон ту стрелу. — Колдун показывает на мишень, где стрел немереное количество.

И какую именно стрелу?

И не очень-то понятно, как я должен это делать. Думал, что надо будет заучивать какие-то заклинания или варить зелья, а тут какие-то «сосредоточь все мысли на том, что должно с ним произойти»…

Ладно попробую. Все-таки я так мечтал учится колдовству, а теперь чем-то недоволен. Так даже легче. Наверное…

Выбираю на мишени стрелу и смотрю на нее, пытаюсь не отвлекаться на другие. И это сложно — тут так много стрел, что невольно отвлекаешься на них. Наконец мне удается сконцентрировать внимание только на одной стреле. Сразу же зрение обостряется: я четко вижу каждую деталь оперения и древка стрелы, даже замечаю пылинки на перьях.

Круто!

Хочется оглянуться и посмотреть, буду ли я видеть всё остальное так же четко, но сдерживаю себя. Всё внимание только на этой стреле. Не сводя с неё глаз, мысленно представляю, как стрела возвращается в колчан — сначала она должна оторваться от мишени, потом долететь до меня, а затем повернуть к столу.

Оторваться от мишени, долететь до меня, повернуть к столу…

Стрела начинает дрожать.

Отрывается от мишени…

Она резко отлетает от мишени и, повторив намеченный в моей голове маршрут, залетает в колчан.

Офигеть круто!

Если честно, не ожидал такого быстрого результата. Думал, что буду стоять два часа, пока мозг не взорвётся, и глаза не вывалятся, а стрела и с места не сдвинется. А она… Так просто…

— Видишь, это просто, — Вальнар пристально смотрит на меня. Что-то настораживает в его взгляде. Такое ощущение, что он ждёт от меня чего-то ещё. Чего-то неожиданного.

Чего? Почему он вечно напрягает меня своим взглядом?

— Что? — выпаливаю слишком грубо.

Колдун не обращает на мой тон внимания. Ещё где-то с секунду пристально осматривает меня с ног до головы, затем отворачивается.

И всё вокруг приходит в движение. Все стрелы принимаются дрожать и, поднявшись в воздух, возвращаются обратно в колчан. Не знаю, как они ещё не врезались в меня или в Вальнара — просто пролетают мимо нас, как будто видят, куда летят. Древки копии со скрипом сращивают трещины, и через секунду на них не остаётся даже царапины. То же самое происходит с мишенью. А чучело, избавившись от раны на лбу, собирает отпавшие конечности и перья и, взмахнув крыльями, оказывается на своём месте. Всё это заняло Вальнару не больше минуты.

Почему он не дал мне это сделать? Это же просто. Я думал, что это будет намного сложнее. Да и мне нужна тренировка.

— А почему это оказалось так просто?

Колдун уже закончил приводить в порядок зал и пристально смотрит на меня. Его не удивляет мой вопрос.

— Потому что, у тебя есть это, — указывает на кольцо, — а ещё ты находишься на владении колдунов. Окажись ты в Секуавеллии, это забрало бы у тебя практически все силы. Поэтому я и учу тебя стрельбе, борьбе и фехтованию, чтобы тебя не угрохали в первый же день, окажись ты на чужой территории.

— А ты думаешь, что без драки там не обойдётся?

— Уверен. Ладно, пошли обедать.

Инара

Гева пришла ко мне вся не своя — бледная и взволнованная. Никогда не видела её такой. Всё время, что она пробыла здесь, она ни разу не взглянула на моё лицо, будто боялась, что я, увидев её глаза, узнаю о чём-то ужасном.

Я разом забыла обо всём, что меня волновало секунду назад, в моей голове возникла и закружилась мысль о том, что с Русланом что-то случилось. Но Гева убедила меня, что с ним всё в порядке, что ей просто плохой сон приснился, и что с ней такого очень давно не было.

И вручила мне книгу.

Не знаю, как она узнала, что я люблю Грэндо, и то, что я не читала именно этот том. Но не успела я поблагодарить её, как она вылетела из комнаты.

Что будет, если Вальнар узнает, что она принесла мне книгу? Надеюсь, что он просто заберёт ее у меня и всё.

Провожу рукой по потрёпанной обложке. Видно, что её часто читали. Многие мои сверстники считают такие книги скучными, они предпочитают романы и детективы. Энциклопедии не для них. Их не волнует, что энциклопедия — это описание мира, в котором они живут и который окружает их. С ее помощью, не уезжая из дома, можно узнать, что находится за чертой твоей страны, выяснить о культуре иных поселений и об интересных уголках мира.

Открываю том. На первой же странице поставлено множество заметок красивым женским подчерком. Интересно, кто это писал? Может и сама Гева.

Гева…

Почему она так хорошо ко мне относится? Заботится обо мне, волнуется? Почему? Я ведь ничего не делала, чтобы заслужить это. Мы с ней практически не разговариваем,

но она относится ко мне, как к собственной дочери…

Может, она тоже пленница этого места?

Наконец-то Вальнар отпустил меня «шляться без дела» по замку. Мне уже давно интересно, что находится на втором этаже, так что я решил исследовать его. Я еще недавно заметил, что вход в третью башню находится либо на втором, либо на третьем этаже замка. И мне очень хочется его найти.

Всего башен три — в первой Инара, вторая наполовину развалена, а третья, самая широкая, мне уже давно покоя не даёт. Почему-то мне всё время кажется, что в ней находится одна из тайн Колдунов. И что я многое пойму, если узнаю, что там.

Может, Вальнар постоянно пропадал именно там?

Второй этаж замка практически ничем не отличается от первого. Единственное, здесь окон, закрытых деревянными ставнями, больше. На полу бардовый ковёр. Между зажжёнными факелами, золотыми подсвечниками со свечами и окнами находятся гобелены с изображением битв или льва, несущего в зубах хвойную веточку, и массивные деревянные двери. Вроде, всё так же, как и на первом этаже, но что-то всё-таки отличается, но я никак не могу понять что.

Подхожу к первой двери и толкаю её. Она со скрипом поддается, впуская меня в ярко освещенную огнём от свечей на люстре комнату. Сразу создается ощущение, что кто-то вскочил посреди ночи, наспех оделся и куда-то убежал. У стены большая незаправленная кровать, наполовину закрытая шторой. Напротив большой раскрытый шкаф, из которого вывалена старинная женская одежда — вроде, старинная, так как я в женской одежде тех времен не разбираюсь. Рядом небольшой письменный стол, на нём разбросаны бумаги, по которым расплылось чернильное пятно из опрокинутой чернилицы, и стоит наполовину сгоревшая свеча. Прямо над столом висит портрет молодой красивой женщины, чем-то похожей на Геву. Наверное, глазами. Или улыбкой? Гева так же улыбалась, когда разговаривала с Инарой.

Интересно, кто эта женщина?

Подхожу к письменному столу. Чернильное пятно ещё не засохло, но дальше тоже не расплывается. Беру со стола листок, не задетый чернилами. Какие-то счета и надписи, выведенные мелким неразборчивым подчерком. Даже и не скажешь, что женский…

Чья это комната?

Вальнар сказал, что на втором этаже никто не живёт, но тут явно кто-то недавно был. Может, Гева приходила искать себе наряд? Или она иногда пользуется этой комнат? Или Вальнар солгал, и в замке проживает кто-то еще?

За спиной раздается громкий звук захлопывающейся двери. Я вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь.

В комнате, кроме меня, никого нет, но дверь закрыта.

Наверное, сквозняк.

Все равно становится не по себе.

Быстро выхожу из комнаты и направляюсь в следующую. Она тоже ярко освещена и выглядит так, словно кто-то здесь недавно побывал, только кровать заправлена, и одежда не вывалена из шкафа. Но чувствуется резкий запах женских духов, словно кто-то вылил на себя целый флакон, а дверь в ванную комнату раскрыта нараспашку и оттуда идёт пар.

От запаха начинает болеть голова, но я все равно заглядываю в ванную. Ничего, кроме огромной деревянной ванны, наполненной горячей водой, опрокинутого флакона и ещё более резкого запаха.

Наверное, кто-то собирался помыться, но, пролив духи, убежал. Но кто бы это мог быть? Неужели снова Гева?

Выбравшись из комнаты, плотно закрываю дверь. Снова ощущение, что в коридоре что-то не так.

Но что?

Ответ меня осеняет, когда я подхожу к следующей двери.

Здесь нет и следа запущенности, как на первом этаже! Ковёр не потускнел. Свечи кто-то всё время меняет, потому что они бы уже давно сгорели. Нигде нет ни пылинки. Тут даже чище, чем на первом этаже. При этом Вальнар сказал, что на втором этаже уже двести лет как никто не живёт.

Либо Колдун мне соврал, и здесь кто-то живет, либо Гева ходит, разводит бардак в комнатах, а потом идёт и убирается в коридорах.

Усмехаюсь.

Бред. Но по-другому я не могу объяснить…

Инара

— Теперь он будет жить у тебя до ритуала, — Вальнар заталкивает мужчину в комнату и тот, не устояв на ногах, валится на пол.

Выглядит он измученным и больным, но мне его нисколько не жалко. От одного взгляда на него, во мне поднимается волна отвращения и ненависти.

Предатель! Единственное, чего он достоин, — смерти!

Вальнар смеётся.

Знаю, что он смеётся над моими мыслями, но мне без разницы. Не сдвигаясь с места, смотрю, как мужчина, пошатываясь, встаёт. Всё это время он смотрит на меня. Не понимаю выражения его глаз, но с каждой секундой чувствую к нему всё большее отвращение. И я этого не скрываю.

— Убить его тебе, конечно, не получится. Но, может, он научит тебя уму-разуму, — ещё раз рассмеявшись, Колдун исчезает, оставляя меня наедине с предателем.

На всём втором этаже все комнаты выглядели так, словно только что тут кто-то был и в спешке вышел. Раскрыта шкатулка, из которой играет тихая мелодия. Я попытался закрыть её, но она каждый раз сама раскрывалась и продолжала играть. Лежит книга на кровати корешком вверх, а рядом стоит поднос с кружкой, наполненной каким-то, ещё горячим, напитком похожим на чай.

С каждой комнатой меня всё больше и больше одолевает любопытство, но ещё и какое-то противное чувство, из-за которого хочется уйти отсюда подальше и больше никогда не возвращаться.

Наконец, я нахожу дверь, скрывающую, устланную красным ковром, лестницу на третью башню. Я даже уже не знаю, чего мне больше хочется: узнать, что там или закрыть дверь и забыть про нее навсегда. Но отступать уже не хочется, ведь я даже не знаю, когда в следующий раз мне получится «пошататься без дела».

Лестница узкая и спиральная, с двух сторон сжатая каменными стенами, в конце она упирается в небольшую дверь — хоть меня и распирает любопытство, я открываю ее не сразу. После всех странностей, увиденных в других комнатах, я не знаю, чего еще можно ожидать в башне. От чего-то я уверен, что там должно быть нечто мрачное и ужасное.

Я толкаю дверь. Сердце невольно ускоряет ход. Я вхожу в помещение, и меня настигает разочарование.

Не знаю, что я ожидал увидеть, но точно не это…

Это библиотека.

Вдоль стен стоят упирающиеся в потолок стеллажи, уставленные книгами. Два огромных окна застеклены витражами, что очень редко встречается в этом замке. Посреди комнаты стоят пара кресел, диванов и письменных столов. Здесь столько книг, сколько я в жизни не видел.

Я не особо люблю читать — за всю жизнь, может быть, и прочитал десять-пятнадцать книг. Не было ни времени, ни желания читать, но я всегда уважал и не понимал тех, кто прочитывал по несколько книг в день.

Как они не помирают со скуки?

В глаза бросается один из стеллажей, который выделяется среди других. Он единственный, который закрыт стеклянными дверцами. Одна из створок открыта, из замка торчит маленький ключик, словно кто-то в спешке забыл ее запереть.

Странные они. Окна не застекляют, а дверцы у стеллажа с книгами решили застеклить. Да и какие книги там могут храниться, что их не только прячут за «драгоценным» стеклом, но и запирают на замок?

Открыв вторую дверцу, читаю надписи на корешках книг: «Странное и невиданное» Орва, «Удивительный мир животных. Часть первая» Грэндо, «Путешествие в себя» Улина…

Имена писателей, как и названия книг, мне не знакомы. Но в основном здесь научные книги и энциклопедии.

Беру первую же попавшуюся в руки книгу — «Средь туманов» Варид. Переплёт сделан из приятной на ощупь кожи — настоящей? Название книги практически выцвело, но разглядеть можно. Раскрываю её.

Интересно, про что она?

Гева 365 лет назад

— И про что она? — спрашивает он, внимательно рассматривая меня.

Невольно краснею и начинаю дёргать кружева на рукаве. Меня раздражает, что, как только он начинает со мной разговаривать, я краснею.

Перевожу взгляд на книгу, чтобы не видеть его изучающих глаз. «Средь туманов» мне не очень понравилась. Варид в нём описывает чувства между мужчиной и женщиной. Пишет, что они мимолётны и поверхностны, что нет такого чувства, как любовь. Да и прочую бессмыслицу…

— Не про что, — резко встаю с кресла и подхожу к своему стеллажу. Кидаю туда книгу и закрываю дверцы на замок. По неизвестной мне причине я не хочу, чтобы Метран её читал, поэтому пусть побудет там. Позже спрячу её на другой полке.

Резко поворачиваюсь и чуть не врезаюсь в Метрана.

Мы находимся в нескольких миллиметрах друг от друга. Дыхание перехватывает, и я ещё больше краснею и злюсь.

В голову приходит цитата из эпилога книги «Средь туманов»: «Часто человек настолько запутывается в своих чувствах, ощущениях и мыслях, что оказывается, словно, в тумане и не понимает, что туман развевается при малейшем ветерке.»

Мне бы сейчас этот «малейший ветерок» …

— Гева, за что ты на меня злишься? — он берет меня за локоть.

Меня напрягает его близость.

Отступаю назад и упираюсь в стеллаж.

— Я на Вас не злюсь, — убираю с локтя его руку, — у меня сейчас урок… танцев, и я спешу.

Обойдя его, я как можно медленнее направляюсь к выходу из комнаты. Как только выхожу, вспоминаю, что надо было взять другую книгу, но обратно уже не возвращаюсь.

Голова кружится, палец пульсирует.

Оперевшись на стеллаж, пытаюсь понять, что сейчас произошло.

Офигеть…

Не могу поверить! Я был… Гевой?!

Но больше всего меня шокирует осознание того, что Гева тоже раньше любила, злилась, краснела, читала. Она обычный человек! — и, как ни странно, меня это удивляет.

Но я еще не могу понять в какое время это происходило. Она казалась молодой, но не сильно отличалась от той Гевы, что я знаю. А Вальнар говорил, что Колдуны здесь более трехсот лет. Значит, когда-то Колдуны жили по-другому? Кроме них здесь был кто-то еще?

Перевожу взгляд на книгу. Она вся почернела, и края, превратившись в пепел, осыпались. Как только пытаюсь закрыть её, она целиком рассыпается и падает на землю, оставляя на моих руках хлопья пепла и черные пятна.

Инара

Предатель с жадностью набрасывается на еду, которую приносит Гева. Он ещё и не пытался со мною заговорить, а я этого от него не жду. Если он попытается заговорить со мною или попытается оправдаться, я его убью, даже если Вальнар сказал, что это невозможно.

Убью его!

Гева подходит ко мне. Она совершенно успокоилась с того раза, когда приходила в последний раз.

— Как ты? — традиционный вопрос. Она спрашивает его каждый раз, когда приходит.

В основном, я ей только киваю, но сейчас мне захотелось сделать что-то большее. Вскакиваю с кровати и обнимаю Геву.

— Спасибо, — слёзы наворачиваются на глаза, но я, чтобы предатель их не видел, прячу лицо на её плече.

Гева обнимает меня в ответ и шепчет на ухо, что всё будет хорошо. Я знаю, что это неправда, но всё равно на душе становится легче. Легче, пока…

Пока я не поднимаю глаза и вижу его. Внутри вырастает настолько сильное чувство ненависти, что я сжимаю кулаки и прилагаю все усилия, чтобы не накинуться на него.

Я убью его! И мне плевать, что он когда-то был князем Секуавеллии! Убью!

Голова всё ещё кружится.

Замечаю, что хлопья пепла осели на штанах и кедах. Наклоняюсь, чтобы стряхнуть их и замираю — на глаза бросается маленькая тоненькая книжка в коричневой кожаной обложке. Не знаю, что в ней такого примечательного, но мне сразу же хочется взять её и посмотреть про что она. Быстро отряхнув штаны, и ещё больше замарав руки, беру книжку левой рукой, стараясь ни к чему не притрагиваться правой.

На обложке нет совершенно никаких надписей, но ее краешки выглядят потрепанными и старыми. Подхожу к столу и, положив на неё книгу, открываю. С первой же страницы начинается запись, написанная красивым женским подчерком и отмеченная как двадцать пятое марта тысяча четыреста четвёртый год.

Надо будет спросить Вальнара какой сейчас год…

«Я сначала не думала вести «Дневник для рассудка», но вчера ночью передумала…»

Резко закрываю книгу и отодвигаю её.

Да почему я постоянно натыкаюсь на секреты других людей? То Дар у меня такой, то Дневники привлекают внимание. Нет уж! Хватит с меня личного. Уж сильно часто я в нем роюсь…

Мне, конечно, интересно, что это за «Дневник рассудка», и кто его вёл. Но мне также не хочется читать то, что человек скрывал от всех, запирая на ключ в стеллаже. Конечно, возможно, тот, кто вёл его, уже давно умер, но всё равно не хочется вторгаться в чужую жизнь. Со своей еще не разобрался…

* * *

— Может не надо читать мои мысли, — пытаюсь говорить как можно спокойнее, но это очень сложно, особенно после того, как я почувствовал, что в мою голову лезет Колдун.

— Ну, должен же я знать, чем ты сегодня занимался, — произносит Вальнар своим фирменным обыденным тоном, будто ничего не происходит.

Специально, чтобы разозлить его, стараюсь думать о цвете тарелки и о вкусе картошки, но, как назло, в голову лезут мысли о случившемся в библиотеке и на втором этаже.

— Дневник Гевин. Прочитаешь его, поймёшь, почему второй этаж «такой странный».

— Не буду я его читать!

Усмехается, но глаз с меня не сводит.

— Я знаю. И да, — он перестает смотреть на меня и продолжает кушать, — почему не сказал мне, что воспользовался сегодня Даром?

— Я не знал, что каждый раз должен тебе докладывать об этом, — поддавшись раздражению, отвечаю наглым тоном и вижу, как лицо Вальнара меняется, но остановится уже не могу:

— Ты ведь и так всё время читаешь мои мысли и можешь сам узнать обо всём, что захочешь. А сам мне ничего не рассказываешь! Притащил меня в этот Мир, сказал, что я наследник Колдунов, сунул это кольцо и хочешь, чтобы я тебе всё рассказывал…

Частично я понимаю, что говорю не думая, но что-то во мне переклинило — я не могу остановиться. Половина того, что я дальше говорю неправда или полуправда, но я уже не обращаю на это внимание. Лицо горит, в голове всё путается, а я кричу Вальнару нечто такое, от чего он становится всё мрачнее и мрачнее. В конце концов, я уже, как посторонний наблюдатель, смотрю со стороны на то, как несу какую-то чушь, а Колдун как-то странно смотрит на меня.

Что происходит?

— Руслан!

Я, если это можно назвать собой, не обращаю внимания на крик Гевы. Она вбегает в комнату и, схватив меня за плечи, заглядывает в глаза и говорит спокойным, тихим, успокаивающим голосом:

— Руслан, вернись, слышишь…

Чувство постороннего наблюдателя сразу же исчезает. Я ощущаю, как сильно сжала мои плечи Гева, и как жжёт средний палец на правой руке. Вальнар с таким же странным взглядом подходит ко мне и, взяв меня за плечо, говорит:

— Это пройдёт, а сейчас я телепортирую тебя в твою комнату, и ты иди спать, понятно?

Не успеваю я ответить, как от плеча идет покалывание и распространяется по всему телу.

* * *

Я уже, наверное, час лежу и не могу уснуть. Мне не дает покоя случившееся в столовой.

Со мною никогда такого не было! Не было, чтобы я начинал кричать на кого-то, как сумасшедший, и не мог остановиться!

Когда я боролся на ринге, такое бывало, но не так… не так, будто кто-то овладел моим телом, а я стою в сторонке…

И почему Гева сказала именно эти слова? Почему не «остановись» или «хватит», а именно «вернись»? Я ведь никуда не уходил. Или уходил?

Это чувство наблюдателя со стороны…

У меня никогда такого раньше не было…

Я даже не помню, что тогда говорил! Может, это какое-то психическое отклонение? Раздвоение личности? Или не знаю что. Но это же не нормально!

Перед глазами встаёт лицо Вальнара. Я его раньше таким не видел. Даже сейчас я не могу понять, что выражало его лицо. Внутреннюю борьбу? Тревогу? Сомнение? Что? Он сказал, что это пройдет. Но что это? Что со мной произошло?!

От страха все внутренности сжимаются. Просыпается необходимость в ком-то — прижаться к кому-то, сидеть и молчать. И чувствовать только кого-то рядом.

Но никого нет…

Вальнар

— Я тебе говорила! — Гева кричит на меня уже больше получаса, но я не слышу её.

Перед глазами стоит лицо Руслана. Он как будто в трансе. Глаза потемнели и в них только безграничная злость и ненависть и видно, что на меня кричит уже не Руслан.

Я уже три раза порывался прийти к Руслану и поговорить с ним, но что-то удерживало меня. И сейчас что-то удерживает меня от того, чтобы телепортироваться подальше от Гевы и её криков.

— Вальнар, — она перестает кричать, но её глаза выражают решимость, — ему не следует пользоваться Даром, пока он не сделает это, — последние слова она произносит практически шепотом.

Хоть я и прослушал, что означает её «это», я всё равно прекрасно понимаю, что она имеет в виду.

В голову приходит одна цитата, которую всё время твердил Димиорий: «Чтобы не было распада, нужно объединение». Раньше я не понимал её, но теперь ее смысл мне раскрылся. И я осознал, зачем наставник всё время её твердил и даже заставил её выучить.

Необходимо «объединить» Руслана с самим собой. Пока не поздно…

Странно, что он меня сегодня не разбудил.

Вальнар каждое утро приходил и будил меня, чтобы мы шли делать зарядку, а потом завтракать, но сегодня я проснулся сам. Выхожу из комнаты и иду в столовую. Не знаю, сколько сейчас времени, но есть хочется ужасно.

— Руслан, подожди, — Гева догоняет меня в коридоре.

Перед глазами сразу же встаёт вчерашнее происшествие. Я так и не понял, что вчера случилось, хоть и пролежал, гадая, пол ночи.

— Что?

Она уже стоит напротив и разглядывает меня с ног до головы.

— Вальнар просил передать, что ты сегодня до обеда свободен.

Ясно. Он не хочет меня видеть из-за вчерашнего. Что я ему наговорил? Ничего не помню.

Похоже, Гева замечает, что меня тревожит, как повлиял вчерашний случай на мои отношения с Колдуном, поэтому продолжает говорить не таким равнодушным тоном:

— Он сказал, что ты можешь позавтракать один. И, самое главное, тебе запрещено ходить в башню к Инаре.

— Хорошо.

Поворачиваюсь, чтобы продолжить идти в столовую, но Гева хватает меня за руку.

— Ну что ещё?! — резко выдёргиваю руку из её хватки.

Как меня все задолбало! Вальнар не может нормально объяснить мне, что со мной происходит. Передает мне какие-то послания, когда сам смог бы сказать мне всё. А Гева…

— Он запретил тебе пользоваться Даром, — произносит так быстро, что я сначала не понимаю, что она сказала.

Я так-то и не собирался пользоваться, но от этих слов мне захотелось использовать Дар назло Колдуну.

«Запретил».

Ну, нормально, вообще! Он мне кто, чтобы запрещать?!

Гева пристально смотрит на меня. Она, похоже, всё сказала, но продолжает стоять, будто от меня чего-то ожидает.

— Что ещё? — я не скрываю злости и раздражения.

Она никак не реагирует на мой тон. Только немного хмурится. Понимая, что она больше ничего мне не скажет, я резко поворачиваюсь и продолжаю идти. В столовую мне уже совершенно не хочется, но я всё равно направляюсь туда, подальше от Гевы.

Когда я в таком настроении, мне лучше ни с кем не разговаривать…

— Он заботится о тебе.

От неожиданности я замираю на месте.

«Заботится» …

— Что? — голос охрип, но я не обращаю на это внимание.

Даже не знаю, что меня больше удивляет — что она заговорила со мною на эту тему, или что Вальнар обо мне… заботится.

— Я сказала, что он о тебе заботится, — вижу, что Гева говорит серьёзно.

Что-то в её лице поменялось, она выглядит так, будто этими словами сняла с себя маску и показала своё настоящее лицо. Оно выражает бесконечную усталость. Я никогда не видел такого лица. От него внутри что-то неприятно сжимается.

— Конечно, он заботится обо мне. Он же мой наставник, ведь если со мною что-то случится, не останется у Колдунов наследника, — пытаюсь говорить равнодушным тоном, но у меня не получается.

— Нет, Руслан, он заботится о тебе, как… отец.

Отец…

Мой отец бросил маму, когда она была беременна мной. Он исчез, не попрощавшись и не сказав ни слова. Все говорили, что он пропал без вести, что его, скорее всего, убили. Ведь он был полицейским и это вполне возможно. Но я, не знаю почему, уверен, что он просто бросил нас — ушёл к другой или уехал за границу.

Из-за него умерла мама…

Она не смогла пережить его исчезновение. Умерла через несколько месяцев после моего рождения.

И всё это из-за него!

Гева «Дневник для рассудка» 25 марта 1404 год (365 лет назад)

Я сначала не собиралась вести «Дневник для рассудка», но вчера ночью передумала. Мама права, когда записываешь свои мысли и то, что произошло за день, то словно переживаешь всё заново и начинаешь рассуждать более здраво. Поэтому я решила начать его вести. Уверена, мне понадобится здравое рассуждение и осмысление тех чувств, которые я к нему ощутила.

Я решила, что никому не расскажу, что начала вести «Дневник рассудка», даже маме — не хочу, чтобы она узнала, что я что-то чувствую к «этому незнакомцу».

Его облачение было иным. Оно отличалось от повседневного облачения населения Ирангула. Я сразу же обратила на это внимание. Мама сказала, что так облачаются в параллельном Мире, и что Тезурия предлагала нам облачаться в схожую одежду, но Отец отказался. Он считает, что наш мир не должен перенимать из иного мира каждый обычай. Как он говорит: «Женщины, пока я жив, не будут мучить себя корсетами».

Я уже дочитывала «Мгновения жизни», когда услышала шум за дверью. Кто-то громко перешёптывался. Отложив книгу, я тихонько подкралась к двери и сразу же узнала голоса Сэнлы и Голны.

— Ты видела, как он одет и говорит? Он точно не из нашего мира…

Я прервала Сэндлу, резко открыв дверь.

Они замерли, испуганно взирая на меня. Я нередко общаюсь со слугами, и они знают, что я не люблю, когда мне мешают. Но тогда не было никакого желания злиться, меня распирало от любопытства.

— Кто не из нашего мира?

Увидев, что я не собираюсь их ругать, служанки заговорили разом. Из их слов я как-то разобрала, что в замок пришёл «привлекательный мужчина», и что он якобы из другого мира.

— Где он?

Девушки сразу же схватили меня за руки, и повели в холл. Я тогда и не подумала о том, что облачена в повседневное платье, и что Отец будет недоволен, если узнает, что я ходила перед гостем в таком виде.

Не зря Мама всегда говорит мне, что я чересчур любопытна…

Он стоял спиной ко мне и разговаривал с Отцом. Они не заметили нашего появления. Увидев моего Отца, Сэнла и Голна мгновенно ретировались, оставив меня. Я стояла и смотрела на его спину, к которой прилипла мокрая белая рубашка.

И не могла отвести от него глаз…

Что-то в нем было, что заставило мое сердце замереть.

Я его совершенно не знала и даже толком не видела, но почему-то замерла на месте и смотрела на него, пока он, неожиданно, не обернул голову и посмотрел прямо на меня. Я вздрогнула и быстро отвела взгляд.

Мое лицо стало гореть, и это меня разозлило. Я подняла глаза и посмотрела прямо на него. Так мы стояли, как мне показалось, около минуты.

И я до сих пор не могу забыть его лица и выражения глаз.

Потом он резко отвернулся, а я убежала в свою комнату.

Мне до сих пор стыдно, что я вообще вышла на него смотреть. Но и забыть его я тоже не могу…

Так как мне никуда не хочется идти, возвращаюсь в свою комнату. В голове роются

тысячи вопросов к Вальнару, и мне до сих пор хочется как-нибудь воспользоваться

Даром ему назло, но слова Гевы останавливают меня.

Почему она так сказала? Почему сказала, что Вальнар заботится о мне как отец? У меня никогда не было отца, но я все равно видел, что их забота проявляется по-другому. А со мной Колдун возится только потому что я ему нужен.

Но если бы ему было бы пофиг на меня, то он так себя не вел бы — не поддерживал, не волновался…

Или я сам себе это придумал. Вальнар относится ко мне самым обычным образом.

И вот я снова взялся за свое...

Я думал, что уже давно прекратил искать в каждом прохожем своего отца. Но, видимо, эта проблема останется со мной навсегда. И даже если Гева что-то такое увидела, это не значит, что она права. Не надо на Вальнара перекидывать свои проблемы, связанные с отцом…

В конце концов, мне надоедает, не двигаясь, сидеть и думать об отце. Чтобы отвлечься, принимаюсь искать какой-то предмет в комнате, на котором мог бы потренироваться колдовству. Не найдя ничего подходящего, снимаю кроссовок, закидываю его в дальний угол комнаты и устремляю на него всё внимание.

Зрение обостряется — вижу кроссовок в малейших деталях. Даже замечаю остатки пепла на шнурках. Представляю, как он взлетает и врезается в дверь ванной комнаты.

Сначала по предмету проходит мелкая дрожь, и он делает всё, что я представил.

Круто! Никогда к этому не привыкну!

Особо не раздумывая, придумываю, что ещё может сделать кроссовок и заставляю его совершить это. То он взлетает на люстру и повисает на ней, то танцует по полу, то скачет от стены к стене…

В конце концов, я перепробовал всё, что мог. Я даже заставил его обратно одеться на мою ногу и завязать шнурки.

А Вальнар всё еще не явился, и приходить, похоже, не собирается…

Ну ладно, тогда пойду на улицу. Давно пора уже пролезть в этот мертвый город рядом с замком. Уверен, что там будет интереснее, чем здесь. Может, даже получится поднять при помощи телекинеза что-то тяжелее ботинка.

Поднимаюсь с кровати, чтобы исполнить задуманное, но как только встаю, голова кружится, тело наливается слабостью. Я не могу сдвинуться с места. Сажусь обратно на кровать, но слабость и головокружение не проходят. Закрываю глаза и, опёршись локтями о ноги, прячу лицо в ладонях.

Что опять случилось? Почему не проходит и дня без того, чтобы со мной ничего не приключилось?

Хочется усмехнуться, но не получается, мышцы лица не слушаются, меня как будто парализовало. Ощущение головокружения не проходит.

— Руслан? — голос Вальнара.

У меня даже нет сил, чтобы поднять головы или как-то среагировать на его появление. Чувствую, как он залазит ко мне в голову и читает мои мысли. Сейчас я даже чувствую его присутствие в моей голове, хотя раньше никогда не чувствовал.

— Чёрт! — Вальнар практически рычит и подходит ко мне.

Не знаю, что ему не понравилось, но в эту минуту мне совершенно плевать. Болит голова.

Колдун помогает мне лечь на кровать и, взяв моё запястье, измеряет пульс. Я же словно нахожусь наполовину в этом мире и наполовину в каком-то ином. В одно время чувствую прикосновения Вальнара, и в то же самое время не повелеваю своим телом и не могу думать о том, что важно в этот момент. Даже не знаю, что сейчас важно. Я всё время думаю не про то. И как-то это понимаю и в то же время не понимаю.

Последнее, что ощущаю — Колдун отпускает мою руку.

Инара

Вальнар только что был здесь. Он принёс тёмно-красную жидкость в небольшой золотой чаше. Я сразу поняла, что это кровь. Не его кровь. Людора. Я сразу заметила, как округлились глаза предателя и затем, как он поморщился, когда увидел чашу, будто вспомнил нечто плохое и болезненное для него.

Колдун сел перед Людором на корточки, взял его за руку и принялся что-то шептать. Он делал это так долго, что я уснула, хотя была напряжена с ног до головы. А может слова Вальнара ввели меня в сон, так как не только я заснула.

Не знаю, что меня разбудило. Я открыла глаза и увидела, как Вальнар, сделав надрез на руке Людора, держит её над чашей, пока кровь наполняет её до краёв. Бывший князь Секуавеллии сидел словно в трансе, ничего не понимая и не чувствуя.

Наполнив чашу, Колдун отпустил руку Людора, глаза бывшего князя тут же прояснились, он поморщился от боли. А Вальнар встал и, непонятно к кому из нас обращаясь, начал говорить:

— Теперь всё готово к ритуалу…

Неожиданно, что-то заставило его замолчать, он, словно к чему-то прислушиваясь, нахмурился. В одну секунду его выражение лица из торжества перешло в тревогу. А затем из его рук исчезла чаша, и потом исчез он сам.

Не знаю, что могло вызвать такое беспокойство в Вальнаре. Я никогда не видела, чтобы его лицо выражало что-то, кроме злорадства, злости или усмешки.

Что может его настолько заботить?

Руслан.

Точно, это Руслан!

Неужели с ним что-то случилось?

Теперь уже я начинаю беспокоиться. От волнения я совершенно забываю случившемся несколько минут назад. Начинаю ходить по комнате от стены к стене. От распирающих меня изнутри эмоций, не знаю куда деться.

Я не могу выйти из комнаты, не могу узнать, что случилось, пока не придёт Гева…

Не могу ничего сделать. Ничего.

— Может, ты уже займёшься Русланом? — голос Гевы вырывает меня из сна.

Резко сажусь и поворачиваю голову в его сторону. Дверь в комнату чуть приоткрыта, и я не вижу, кто там, но знаю, что никого, кроме Вальнара и Гевы там быть не может.

— Почему Формулой ты не можешь заниматься ночью, когда он спит?

Мне плевать, что подслушивание считается плохим тоном — вдруг Гева скажет нечто, что хоть немного прояснит ситуацию. Мне надоело уже гадать о том, что происходит со мной и вокруг меня!

— Ещё одно такое происшествие, и он вообще может умереть. Ты должен быть всё время с ним. И почему ты раньше не объяснил ему… Что?

Дверь резко открывается и в комнату входит Вальнар. Он выглядит замученным и обеспокоенным.

— Как самочувствие, Руслан?

Колдун, не ожидая от меня ответа, залазит ко мне в голову. Меня передёргивает.

— Я и сам могу ответить.

— Знаю. Гева принеси ужин и линги.

Женщина сразу же уходит.

Оставшись наедине с Вальнаром, чувствую напряжение и вину. Колдун, не спуская с меня глаз, садится на кровать рядом со мной.

Похоже, меня ждёт длинная речь…

— Руслан, ты ни в чём не виноват… — он сжимает моё плечо.

И меня удивляет тон его голоса, будто он разговаривает с ребёнком или с сумасшедшим. Меня это раздражает.

— С чего ты взял, что я считаю себя в чём-то виноватым?!

Я ничего не понимаю! И почему никто не хочет мне хоть что-то объяснить?! Например, как понимать то, что я кричал на Колдуна, при этом был словно вне тела? Или то, почему я ни с того ни с сего падаю в обморок? Я что сам должен догадаться?!

Я уже собираюсь высказать Вальнару всё, что я думаю, но меня останавливает выражение его лица. Он удивлён.

— Что? — теперь тон голоса у него совершенно другой. Он хмурится и дотрагивается до моего плеча.

Что происходит?

Резко убираю его руку и отодвигаюсь от него.

У меня же на плече только что лежала его рука! И он не убирал её. Я помню, он не убирал её!

— Руслан?

Замечаю, что лицо Колдуна изменилось. И комната тоже. Секунду назад яркое солнце из окна освещало комнату, а на люстре горели все свечи. А сейчас… за окном ночь, а на люстре горит всего несколько свечей. В помещении мрачно и темно.

— Руслан? — слышу в голосе Вальнара беспокойство, но не обращаю на него внимания. В голове всё смешалось и мешает мне собраться с мыслями.

— Руслан, успокойся. — он берёт меня за плечи и поворачивает меня к себе. — Всё в порядке. У тебя были галлюцинации.

Галлюцинации?!

Успокоил, блин…

— Я что, схожу с ума?

Может, я, вообще, сошёл с ума, как только оказался здесь? Разве это похоже на реальность? Может я создал свой мир и живу в нём, а на самом деле я лежу в психушке…

— Нет. Но если ты ещё раз так нагрузишь свой мозг, ты точно сойдёшь с ума.

В комнату заходит Гева с подносом.

Что-то она слишком быстро… Может, она галлюцинация? Как мне теперь узнать, что галлюцинации, а что нет?

— Поешь и спать, — Вальнар отбирает поднос у Гевы и кладёт мне на колени. — Но сначала выпей.

У меня в руках оказывается чаша с какой-то зелёной жидкостью. В нос ударяет резкий запах спирта, смешанный с ароматами растений и забродившего винограда.

— Что это?

— Это линга. Целебный напиток. Что-то вроде лекарства.

От сумасшествия…

— Нет, не от него. Руслан, ты не сошёл с ума.

Сам он себе верит?

Поворачиваю голову и смотрю ему в глаза — верит…

Усмехаюсь и залпом выпиваю напиток.

Гева «Дневник для рассудка» 26 марта 1404 год (365 лет назад)

Мне и в голову не могло прийти, что его могут пригласить к общему столу. Отец только в редких случаях приглашал за стол неблизких к нашей семье людей, а если приглашал, то предупреждал об этом. Поэтому я никогда особо не волновалась над тем, во что облачиться, когда выходила к завтраку. И Отец никогда не возражал тому, как я одевалась.

Надев повседневный наряд и причесав волосы, я пошла в столовую. Если бы я знала, что он там, облачилась бы в подобающий принцессе наряд. Но я не знала…

— О, а это моя единственная и любимая дочь — Гева. Гева, позволь представить тебе — Метран, он прибыл к нам из другого мира.

Я замерла на месте. Отца, похоже, не смутило, что я одета неподобающе, но Мама нахмурилась. Но тогда я не обратила на это внимания, я смотрела на мужчину, который встал, как только Отец меня представил. Это был он — тот, кто вчера прибыл в замок. Тот незнакомец, из-за которого я не могла уснуть пол ночи. Он, как мне показалось, чуть насмешливо разглядывал меня.

Мы с секунду пристально смотрели друг на друга, но я не отвела глаз, как вчера. Потом он, чуть улыбнувшись, подошёл ко мне и, взяв мою руку, поцеловал её. Он выглядел так, будто смеялся надо мною. Я вся вспыхнула.

Может, я и одета неподобающе, но я всё-таки принцесса и он не смеет надо мной смеяться!

Я улыбнулась ему самой холодной улыбкой, на которую была способна и чуть наклонила голову. Затем я спокойно избавилась от его руки и села на своё место.

За всё время его разговора с Отцом ни разу на него не взглянула.

— Ну, и когда ты, наконец, мне скажешь, что же всё-таки произошло со мной вчера и позавчера?

Вальнар напряжённо замирает. Вижу, как напрягается его спина и шея.

Не знаю, он что ожидал, что я всё забуду? Или что я целый день буду ходить и молчать в тряпочку? Разбудил меня как ни в чём не бывало, потащил на зарядку, потом на завтрак, а теперь на тренировку. И единственное, что доказывало, что всё, случившееся со мной за два последних дня, мне не приснилось — это его пристальный взгляд. Будто он ждёт, что я что-то выкину, вроде вчерашнего.

— Хорошо, — Колдун кладёт на место меч и поворачивается ко мне лицом. — Когда ты колдуешь, ты используешь много энергии. Во время колдовства это не заметно. Ты не замечаешь, как у тебя тратятся силы. И только после, когда пройдёт несколько минут, ты начинаешь чувствовать, сколько сил ты потратил.

— Значит, я потратил слишком много энергии?

— Нет, не только это. Твой мозг получил слишком большую нагрузку. Он, как мышцы, его надо помаленьку тренировать, а ты его нагрузил без тренировки, — выглядит так, будто он подбирает каждое слово, будто боится чего-то. — Тебе ещё повезло. Ты мог умереть, либо сойти с ума. Ты ещё легко отделался.

Легко отделался…

Сразу же вспоминаю вчерашние галлюцинации.

Может, я уже сошёл с ума…

— Руслан, сколько раз тебе говорить, ты не сумасшедший. Если бы ты сошёл с ума, мне бы пришлось тебя убить.

Что?!

Меня шокирует, с каким спокойствием он говорит о моём убийстве, будто это ему ничего не стоило бы.

Невольно отступаю.

Не знаю почему, но его слова задевают меня. Неужели я уже настолько привязался к Вальнару?

Да и чему я удивляюсь? Он ведь только выполняет свою роль наставника. И, если он обязан будет меня убить, он даже не задумается. Он не будет колебаться — для него я просто ученик.

Колдун хмурится.

— Ты меня не так понял.

Да неужели. Мне кажется, я тебя прекрасно понял.

Знаю, что он читает мои мысли, и не вижу нужды в том, чтобы отвечать ему вслух. Мне хочется задеть его так же, как и он меня. Но я знаю, что это невозможно — ему на меня плевать. Я для него очередное задание, которое он не должен провалить.

— Руслан, ты не прав. Мне на тебя не плевать. Но ты должен понимать, если ты сойдёшь с ума, то ты можешь наделать кучу проблем, ведь у тебя уже есть Дар и ты умеешь колдовать…

— Да, конечно, — делаю вид, что меня не волнует его отношение ко мне, но это сложно сделать, особенно когда он роется в моей голове. — Может, ты перестанешь читать мои мысли?

Вальнар игнорирует мою просьбу и берёт меч, который до этого, как трофей, висел на стене.

— Бери лук и стрелы, сейчас ты пойдёшь охотиться.

И на кого я буду здесь охотиться? Я в Ирангуле ни разу мухи не видел, не то чтобы какую-нибудь дичь.

Всё же беру оружие.

Колдун, кинув на меня быстрый взгляд, поднимает над головой меч, и, что-то пробормотав, втыкает его в пол. Оружие входит в камень без особого труда, словно в масло.

Ого! Из чего он сделан, что даже камень с легкостью протыкает?

Сначала ничего не происходит. Вальнар отпускает меч и отходит от него на несколько шагов. Он не сводит глаз с оружия, будто пытается его загипнотизировать. Затем пол рядом с мечом зеленеет и покрываться изумрудной травой. Стены комнаты расширяются, а потолок растворяется, превращаясь в ярко-голубое небо. Вскоре, я стою посреди небольшой поляны, окружённой высокими деревьями, и сразу же замечаю, как здесь шумно: шелест листьев, возня насекомых, пение птиц…

Я больше не в Ирангуле.

Инара

Все время пытаюсь как-нибудь себя отвлечь, но не получается. Как только удается избавиться от мысли, что скоро всё население Секуавеллии вместе с мамой умрёт, как сразу в голову приходят мысли о Руслане. Не знаю, почему я не могу перестать думать о нем. Я ничего к нему не чувствую. Единственное, что мне в нем нравится — что с ним я ощущаю себя в безопасности. Мне удается расслабиться и быть собой, не заботясь о том, что обо мне могут что-то не то подумать. Но это ведь не повод так волноваться!

При том, что не было причин так себя чувствовать. Только тревога Вальнара и прерванный ритуал…

Резко захлопываю книгу и замечаю, как вздрагивает Людор. В голову приходит картина, как он пожимает мне руку — гордый, с пристальным взглядом, без единой морщинки на лице. Передо мной уже не тот человек, что был раньше. А может он всегда был таким человеком. Просто этого никто не видел. Он жил в роскоши, в любви и без забот. И как только на него свалился такой груз, он сразу же сломался.

Замечаю, что снова поднялась и начала ходить по комнате от стены к стене. Не было ведь раньше у меня такой привычки…

— А Тезурия все знала.

Замираю.

Людор ни разу не разговаривал со мною с тех пор, как Колдун притащил его сюда. От звука его голоса меня сразу же накрывает волна ненависти.

Вальнар хотел именно этого! Он только для этого его сюда притащил! Ему надо, чтобы я сдалась так же, как и Людор! Колдуну как раз и надо было, чтобы он заговорил со мной и сказал нечто такое, что меня сломает!

— Не смей со мной разговаривать!

Раньше я бы и не посмела так на него накричать. Он был князем. Он был избран Тезурией, и сомневаться в ее выборе я бы никогда не посмела. Но сейчас я уверена, что Тезурия ошиблась, она избрала не того. Он обрёк на смерть жителей Секуавеллии, лишь бы пожить немного дольше, лишь бы не мучиться.

Людор хмурится.

Не могу я так!

Как только он попадается мне на глаза, сразу вспоминаю, что он сделал. С момента его появления здесь, всё время чувствую ненависть и злость. И единственное, что мне хочется сделать, — убить его, а затем и Вальнара.

Вальнар куда-то исчез, но меч остался на месте. Он воткнут посреди поляны, и выглядит так, будто стоит здесь уже целую вечность. Лезвие заржавело и обвито вьюнком, только рукоять такая же чистая блестит на солнце, отбрасывая на деревья солнечные зайчики.

Ну, и что мне делать? Лук и стрелы при мне, но я не знаю, на кого мне охотится и где. Можно ли уходить с поляны или нельзя? Мне стоять и чего-то ждать или идти пока не наткнусь на добычу?

Так как мне некому задать эти вопросы, решаюсь действовать так, как подсказывает интуиция.

Скорее всего, Вальнар где-то недалеко и он хочет посмотреть, что я буду делать. Но почему он никогда не может сначала объяснить, что делать, и только потом исчезнуть?

Наконец, решаюсь сдвинуться с места. Подхожу к мечу и вытаскиваю его из земли. Не знаю, будет ли он с таким ржавым лезвием мне полезен, но на всякий случай надо взять его собой.

Держа перед собою оружие и чувствуя себя средневековым рыцарем, вхожу в лес. Солнце ярко просвечивает через изумрудные листья и откидывает на землю и кожу зеленоватые тени. При малейшем ветерке листья шуршат, и где-то в глубине чащи чирикают птицы. Я припоминаю свой поход по лесу Ирангула.

Да уж, эти два леса кардинально отличаются. Но почему Ирангул такой?

Не успеваю пройти и пару метров, как снова оказываюсь на поляне. Очень похожую на ту, с которой ушел.

Стоп. Это именно та поляна!

Не понял…

Снова вхожу в лес и через минуту опять выхожу на окруженный лесом клочок травы.

Так. Это странно, но становится ясно, что дичь надо ждать, а не идти за ней самому. Ладно…

Я усаживаюсь в тень деревьев в ожидании какого-нибудь животного. Солнце яростно печет, и вскоре, даже в тени, становится жарко. Снимаю футболку.

И неудивительно, что я так запарился — весь в чёрном, как на похоронах. Вот, кстати, что еще я не понимаю. Зачем мне с Вальнаром одеваться одинаково и носить только чёрную одежду? Мы и так друг на друга похожи. И неужели в гардеробе Колдунов не может быть чего-то светлого? В чем прикол? Конечно, может быть, я только придираюсь, и у Вальнара просто нет другой одежды для меня, и он отдает мне свою, — мы же примерно одного телосложения.

Наконец, мне надоедает сидеть и ждать. Пробую снова пройти через лес, но у меня не получается.

И что? Мне теперь целый день дожидаться, пока на меня выйдет какой-нибудь олень?

Сажусь на траву посреди поляны и, положив меч перед собой, начинаю его чистить.

* * *

Темнеет.

Мне уже просто надоело сидеть без дела и непонятно чего ждать. Оказалось, что меч надо просто протереть — ржавчина сходила от одного прикосновения. И теперь я просто не знаю, чем себя занять.

Не понимаю, Вальнар решил сначала научить меня терпению и выносливости? Или что? Сбой системы? Сколько я здесь сижу? Час? Два? Три?

А еще ужасно хочется пить.

От безделья в голову лезут непрошенные мысли о жизни в моем Мире. Коля, Яна, Виктор Николаевич, Людмила Александровна… Сколько бы я не пытался их всех забыть, у меня не получилось. Поэтому в замке я все время пытался чем-то себя занять, и то мысли о них всё равно приходили ко мне перед сном, а иногда посреди дня, когда я их совершенно не ждал. А сейчас мне нечем заняться. Я посреди поляны, из которой не выберешься, и на которую, вроде как, должна будет прийти дичь. И я даже не знаю, как она будет выглядеть. И мне приходится сидеть настороже и думать…

Солнце практически зашло за горизонт, и наконец-то становится прохладно. Мышцы затекли. Встаю, надеваю майку и лук с колчаном и принимаюсь ходить по поляне, чтобы размяться.

Получается, я просидел здесь целый день? Но зачем? Где то, на что я должен охотиться? Может, Вальнар мне солгал, просто отправил сюда, чтобы я ему не мешал — и не сбегу, и не натворю дел. А если сойду с ума, то он знает, где меня найти…

— Привет, Руслан, давно не виделись.

Замираю на месте.

Этот голос я узнаю из тысячи. Когда я был маленьким, я часто ему подражал. По голосу я всегда мог определить его настроение.

Что он здесь делает?

Резко оборачиваюсь.

— Коля?

Гева «Дневник для рассудка» 28 марта 1404 год (365 лет назад)

Вчера Мама меня отчитала за то, что я непочтительно веду себя с чужеземцем.

Но я не могу иначе! При виде него, я мгновенно раздражаюсь. Я сама не знаю почему. Хорошо ещё, что он всё время с Отцом и мне не надо его развлекать.

Конечно, мне всегда было интересно, как выглядит другой мир, но с ним разговаривать для меня невыносимо. Мы с ним толком и не разговаривали за эти три дня. Он всё время ходил с Отцом по Ирангулу и Отец показывал ему, как тут всё обустроено. Иногда они звали меня с собой, но я отказывалась, ссылаясь то на головную боль, то на занятость.

Метран уже практически никак не отличается от нас. Только иногда скажет какое-то непонятное слово или спросит про что-то, о чём мы никогда не слышали.

Может, я зря взялась вести «Дневник для рассудка»? Не думаю, что я влюбилась в Метрана. Он меня только раздражает. Словно то, что он прибыл из Иноземия, дает ему право вести себя надменно…

— Да, это я, — усмехается. — Что, не видел две недельки и напрочь забыл?

Он практически не изменился с того раза, как мы подрались, только после драки нос на переносице залеплен пластырем. Читаю в его глазах ненависть и злость.

Похоже, он пришёл сюда не для того, чтобы помириться…

— Как ты здесь оказался?

— Я? Я все время был здесь. Просто ты не хотел видеть этого, — он чему-то смеётся.

Становится не по себе.

Не знаю, правду ли говорит Коля или нет. Может, у меня снова галлюцинации? Но всё это похоже на правду. Движения, мимика, голос — всё это не подделаешь, всё это настоящее.

Но так ли?

— Значит, ты всё это время был здесь?

— Ты тупой, Руслан? — он морщится. — Я не собираюсь тебе объяснять, что и младенцу понятно. Ты, конечно, всегда был туповат, но не настолько.

Внутри растет раздражение.

Чего это он явился? Если он и правда всё это время был рядом, то почему не появился раньше? Почему именно сейчас, когда я жду дичь?

Дичь! Может, Коля дичь?

Что?! Нет! Он не может быть ею. Бред, какой-то…

— Ты бываешь таким смешным, Руся, — Коля снова усмехается, а я вздрагиваю. Меня уже давно никто так не называл. — Не проходит и дня, как с тобой что-то случается… — он начинает ходить вокруг меня. Напрягаюсь. Бросаю взгляд на меч, лежащий на траве недалеко от меня. Коля усмехается:

— Знаешь, неудивительно, что Вальнар взял меня на скамью запасных. Ведь ты совсем не справляешься. Да, ты никогда ни с чем не мог справиться. Ну, может, бокс тебе и удавался, но в чём сложность кулаками махать?

Я все больше раздражаюсь, но стараюсь не поддаваться провокации — не отвечаю. Вижу, что он хочет меня спровоцировать на драку, но зачем это ему?

Коля продолжает ходить вокруг меня. Я же не спускаю с него глаз.

— Русик, собираешься играть в молчанку? А, может, язык проглотил от страха? Я всегда знал, что ты меня боишься, — он останавливается прямо напротив меча. Ему остаётся несколько шагов до него. Как можно незаметнее хватаю рукой лук.

— Знаешь, а Яна это тоже чувствовала — то, что ты меня боишься. Поэтому она выбрала меня. Женщины не любят трусов…

Так. Нельзя поддаваться!

Меня распирает от злости. Не знаю, что меня ещё удерживает от того, чтобы не налететь на него, или не запустить в него пару стрел. Мне бы понять, зачем он выводит меня из себя. Почему он хочет довести меня до белого каления? Он ведь знает, что потом меня будет сложно остановить.

— Что тебе надо, Коля?

Он усмехается и делает несколько шагов по направлению к мечу. Я весь напрягаюсь, готовый при малейшем его движении обороняться.

— А ты ещё не догадался? — ещё один шаг. — Весь напрягся… Ладно, Русик, зачем тянуть? Я пришёл тебя убить.

Гева«Дневник для рассудка»1 мая 1404 год (365 лет назад)

Я уже совершенно привыкла к его присутствию. Он завоевал расположение моего Отца и теперь всё время находится с нашей семьёй. Он присутствует на каждом приёме пищи, на каждом мероприятии.

Похоже, Отец скоро решит сделать его своим наследником. Лично я не против. Я никогда не хотела быть королевой. Мне больше интересна жизнь простых людей. Они работают, зарабатывают, влюбляются, в кого хотят, живут не напоказ.

Да! Я знаю. Эта мысль нелепа! Отец никого кроме меня не коронует. Меня готовили быть правителем. Да и представить сложно, чтобы Отец по-настоящему пришел и сказал, что он решил сделать наследником Метрана.

Сегодня я заметила у Метрана немного ниже шеи странный шрам, похожий на клеймо. На нем изображены две буквы — «Б» и «Е». Или мне только кажется, что это именно эти буквы… Я не знаю, что этот знак означает, и спросить его не решилась…

Может, в его мире это знак Героя, как в Секуавеллии?

Я ожидал чего угодно, но только не этого.

«Я пришёл тебя убить…»

Сначала, я даже не понимаю, что он сказал.

Убить?

Может, он больше не мой лучший друг, но всё равно мы с ним дружили с детства. С чего это он хочет меня убить?! За что он мог так меня возненавидеть? Что такого я мог ему сделать?

Коля резко бросается к мечу, а я, готовый к этому, хоть и сбитый с толку его словами, с той же быстротой натягиваю тетиву и направляю мушку на него.

Стоит мне отпустить стрелу…

Коля замирает на месте, в руке он держит меч. Мы стоим в нескольких сантиметрах друг от друга. Стоит кому-то из нас сделать движение, и мы оба умрём.

Его губы растягиваются в злорадной улыбке.

— Ты меня не убьёшь, у тебя кишка тонка.

Не отвечаю. Просто стою и смотрю на него.

Если сделает какое-нибудь резкое движение — убью, не сделает — нет.

Странно, но я совершенно ничего не чувствую. Ни ненависти, ни боли, ни страха, ни злости. Просто стою, нацелившись на Колю, как в мишень. А в ушах до сих пор звучат его слова: «Я пришёл тебя убить».

Убить…

Для меня это слово впервые прозвучало настолько ёмко. Раньше оно не было связано со мной. Я не должен был лишать никого жизни. Никого убивать.

А сейчас я держу на мушке своего бывшего лучшего друга и готов лишить его жизни.

А готов ли?

— Да, кишка тонка… — говорит бывший друг, пристально всматриваясь в меня, будто читая мои мысли. — Это и следовало ожидать. Русик, ты — трус.

Меня его слова совершенно не задевают. Я будто превратился в бесчувственную статую.

— А хотя, может и убьёшь. Знаешь, сделаем так, — он встает передо мною на колени. — Ты меня прикончишь и докажешь всем, что ты не трус, либо я убью тебя.

Он стоит на коленях и нагло улыбается. И до меня только сейчас доходит, что я стою и мечусь в человека.

Я мечусь в человека! В живого человека!

Отступаю на шаг и опускаю лук.

Я не буду его убивать! Не могу…

— Руся, Руся… — качает головой, — я в тебе разочаровался, — встаёт, оставив на полу меч.

Он словно получает удовольствие от происходящего.

— А хотя, знаешь, я как раз этого и ожидал. До встречи, друг…

Неожиданно, он откуда-то достаёт кинжал и, в мгновения ока оказавшись рядом, вонзает его мне в грудь.

Инара

— Как ты? — Гева ставит передо мной поднос с едой, что-то в её лице заставляет меня ещё больше волноваться.

Вчера она так и не сказала мне, почему Вальнар так неожиданно исчез, оставив свою речь незаконченной. Она так спешила, что не спросила меня, как мои дела, хотя раньше делала это всегда.

— Гева, что-то с Русланом? — тихо спрашиваю, чтобы Людор ничего не слышал.

Он всё равно поднимает голову на звук моего голоса и

пристально всматривается в меня.

— Откуда такие выводы? — её явно удивил мой вопрос. Она, наверное, вообще не ожидала от меня никаких вопросов.

— Вальнар вчера не закончил свою торжественную речь и с таким беспокойством на лице исчез. Я никогда не видела у него такое лицо.

Гева заметно удивляется моим словам. Она за всё это время, пока я говорю, внимательно рассматривает меня.

— Нет, с ним всё в порядке. Было одно маленькое происшествие, но всё наладилось, — произносит со странным выражением лица. Такое ощущение, что она начинает на что-то злиться. — И знаешь что, Ина? — Гева наклоняется к самому моему уху. — Тебе следует, прежде всего, заботится о себе, а не о неудавшихся кавалерах.

Договорив, разворачивается и уходит, оставляя меня ошарашенную и красную до кончиков ушей.

Резко сажусь, хватая ртом воздух. Такое ощущение, будто я пробежал несколько километров без передышки — сердце стучит со скоростью света, а лёгким катастрофически не хватает воздуха.

Смотрю на место в груди, куда Коля только что воткнул кинжал, но там ничего нет. Нет ни боли, ни крови, ни царапинки. Как будто ничего этого и не было.

Может, я уже умер?

Быстро оглядываю помещение, в котором очнулся. Не думал, что загробный мир выглядит, как спортивный зал в Ирангуле. Замечаю, что рядом лежит меч, в том же положении, в котором его оставил Коля. По коже пробегают мурашки.

Он хотел меня убить! Или уже убил? Не успел? Может, Вальнар вытащил меня оттуда, пока не поздно? Тогда, где он?

Встаю, и, пошатываясь, кладу на место лук с колчаном.

Не могу поверить! Там был Коля! И он хотел меня убить! Но откуда он там? И правда ли все, что он сказал?

Выхожу из зала и сразу же натыкаюсь на Колдуна. У него отличное настроение, словно он только что получил билет в Рай. Какое счастье на его лице, даже смотреть стыдно.

— Ну, и как тебе охота?

Охота?! И это он называет охотой?! Интересно, кто на кого должен был охотиться: я на Колю или наоборот?!

Чему он радуется? Меня уже тошнит от его весёлой рожи! Были бы у меня сейчас лук со стрелами, я бы, наверное, пустил в Колдуна парочку.

— Просто прекрасно!

Вальнар усмехается. Чувствую, что он начинает читать мои мысли, и злюсь ещё больше.

— Не лезь в мою голову!

— Руслан, не веди себя как девочка-подросток. Ты уже большой мальчик для таких истерик.

Удивительно, но настроение у него с каждой минутой всё лучше и лучше, а у меня наоборот. Но я все-таки беру себя в руки.

— Ладно, что это было? Почему на поляне появился Коля?

Губы Колдуна расплываются в счастливой улыбке.

Ещё раз он засветится от счастья, как светлячок, я ему врежу!

— Я думал, ты будешь рад увидеть своего друга.

Друга? Он, что издевается?!

— Да, конечно, «друга», готового убить меня при первой возможности. Значит, ты знал?

Вальнар перестаёт светиться. Он серьёзно всматривается в моё лицо.

— Руслан, ты, надеюсь, понимаешь, что такое может случиться и в реальной жизни? Не все друзья остаются верными на всю жизнь.

— Ты знал и ничего не сказал? Ты сказал, что я пойду охотиться! Это ты называешь охотой? Охота — это, когда ты выслеживаешь дичь и убиваешь её. А человек не может быть дичью!

— Ладно, хорошо, успокойся. Я точно не знал, с кем ты встретишься, — Вальнар входит в зал и берёт с пола меч. Я слежу за ним, не спуская с него глаз. — Вот, видишь этот меч? Он Филактерия.

Меня сбивает с толку то, как он быстро переводит тему, но возвращаться к спору уже не хочется.

— Что?

— Это сосуд, в котором храниться частичка души Боланда.

— Офигеть! А так разве можно?

— Отделить от себя часть души и поместить его в какой-нибудь предмет очень рискованно, но зато теперь Боланд может участвовать в воспитании наследников, находясь в Коландуре, — Вальнар вешает меч обратно на стену.

Даже не знаю, тот факт, что в мече находится частичка чей-то души больше пугает или удивляет меня.

— Значит это Боланд… сделал так, что я встретился с Колей?

Даже не знаю, что мне теперь чувствовать. Вроде бы не могу злиться на часть чей-то души. Я ведь даже не знаю, какой именно это Колдун. Точнее, не помню. Получается, если я захочу на кого-то позлиться, мне придётся обидеться на меч?

— А как он это сделал?

— Боланд могущественный Маг. И даже через Филактерию он может перенести сознание человека в Сферу Влияния.

Что? Перенос сознания куда? Сферу Влияния? Вальнар решил запутать меня окончательно?

— Я не про это. Как он вселили часть себя в этот меч?

Мой вопрос его словно удивляет и настораживает. Он пристально смотрит на меня, будто я прямо сейчас собираюсь оторвать от себя кусок души и запихать в какой-нибудь предмет.

— Тебе незачем это знать. Даже, если я тебе скажу, ты всё равно не поймёшь, как это сделать.

— Я и не собираюсь это делать.

Колдун продолжает пристально смотреть на меня. Не знаю, что ему так не понравилось в моём вопросе? Становится как-то не по себе.

— А в замке есть ещё Филактерии? — перевожу тему разговора.

— Нет, — резко и категорично обрывает он мой вопрос. — Пошли, пора обедать.

О, как плавно перевёл тему разговора! Сама тактичность!

Гева«Дневник для рассудка» 6 мая 1404 год (365 лет назад)

Сегодня мы в первый раз, за всё его пребывание в замке, нормально поговорили. И я поняла, что, наверное, зря так его ненавидела. Хотя, даже не знаю толком, за что я его ненавидела.

Мы часто с ним сталкивались в библиотеке, в основном делали вид, что не замечаем друг друга — каждый брал книгу и уходил в свою комнату. Сегодня же я вошла в библиотеку и увидела его спину. Меня сразу же передёрнуло при виде него, но я сделала вид, что не замечаю его присутствия, и подошла к своему стеллажу («Путешествие по пяти Землям» Кросс — я решила, что она должна находиться на моём стеллаже. Думаю, что захочу её перечитать.).

Открыв стеклянную дверцу, я положила на полку книгу. Скоро мне придётся попросить отца выделить мне ещё один стеллаж…

— Вы не подскажите мне, что я мог бы прочесть?

Я вздрогнула от неожиданности и резко повернулась к Метрану.

— Что?

Почувствовала, как краснею, но мужчина не дал мне разозлиться. Он сделал вид, что не заметил, как я покрылась краской с ног до головы.

— Извините, я не хотел вас пугать. Я заметил, что вы часто приходите в библиотеку, и подумал, что вы можете посоветовать мне, что почитать.

Сначала, мне пришло в голову, что он надо мною смеётся, но на его лице не было и намёка на насмешку.

— Вы меня не напугали, — я невольно улыбнулась. — А что вы любите читать?

Книги для меня любимая тема для разговора. Но никто в замке не любит читать так, как я. Мама всё время занята и не может выделить время на чтение, как и Отец. Служанки в принципе не любят читать. А ученые постоянно заняты, да и понять я их

никогда не могу. Поэтому я привыкла записывать все свои мысли по поводу

прочитанной книги в Дневник. В Метране я увидела заинтересованного человека,

который, прочитав книгу, захочет поговорить о ней, разобрать её по косточкам и

построить из них пирамидку. Но увидела я это не сразу…

— Я ничего не знаю об этом месте… — он улыбнулся мне в ответ и пожал плечами.

И я впервые заметила, какие у него яркие глаза и завораживающая улыбка.

— Я только что такую прочитала, — достала «Путешествие по пяти Землям», и протянула её мужчине.

Метран, удивлённо взглянув на меня, взял книгу и, прочитав название, открыл её и с самой середины начал читать. Мне не удалось сдержать улыбку. Я всегда делаю также, когда беру прочитать новую книгу. Сначала проверяю, как пишет автор, только потом уже решаю — читать мне книгу или нет.

— Благодарю.

Я только улыбнулась в ответ.

Поклонившись мне, он вышел. А у меня осталось противное чувство, будто дав прочитать ему эту книгу, я открыла ему часть своего мира. И сделала я это слишком рано…

Гева накрывает на стол и сменяет блюда чем-то раздраженная. Бросает на меня злые взгляды. Звенит посудой. И мне всё время кажется, что на меня сейчас прольется горячий чай или нож «нечаянно» воткнётся в мою руку.

Она выходит, а я продолжаю с удивлением смотреть ей вслед.

Что такого вдруг произошло, что она готова убить меня взглядом? Мне в голову приходит наш последний разговор — то, как она пыталась подбодрить меня. После этого она относилась ко мне даже чуточку с заботой. Если мне это не показалось…

— Что это с ней?

Вальнар, похоже, не обратил внимания на странное поведение Гевы. Он удивлённо смотрит на меня.

— С кем? — ему явно не нравится, что я своими глупыми вопросами прерываю его трапезу.

— С Гевой.

Нахмурившись, он бросает взгляд на дверь, будто ожидает увидеть её там, но, не увидев никого, он снова переводит взгляд на меня.

— А что с ней?

— Ну, она ведет себя так, будто хочет меня убить, — невольно краснею.

Вальнар же совершенно не меняется в лице, только кладёт ложку на стол. Не надо было начинать этот разговор. Он воспринял мои слова чересчур серьезно.

— Тебя не так легко убить, пока я рядом.

— Это ясно, но всё равно…

— Руслан, ты становишься параноиком. Кто же захочет убить такое милое дитя, как ты? — говорит с таким серьёзным лицом, что я не понимаю, шутит он или нет.

— Не смешно, — не знаю, как ещё реагировать на его слова.

Вальнар усмехается. Затем переводит взгляд на тарелку, снова на меня и смеется.

— Не вижу в этом ничего смешного, — мне не нравится, что он не относится к моим словам серьёзно, но всё равно приятно видеть его смеющимся.

И настроение тоже улучшается.

Через несколько секунд он перестаёт смеяться.

— Ладно, тебе просто показалось. Ты устал. Но ты бы видел сейчас своё лицо, — он снова заливается смехом.

Не удержавшись, смеюсь вместе с ним.

* * *

— Я по тебе соскучился, — Коля сидит рядом со мною и пристально наблюдает за моими действиями.

На переносице больше нет пластыря. Солнце садится и отражается у него в волосах красными бликами.

— Зачем ты опять пришёл?

Он усмехается моим словам и, почесав щёку, пожимает плечами.

— Я никуда и не уходил, — злорадно улыбается. Руками поигрывает кинжалом.

Хоть я и не чувствую боли, майка вся в крови и прилипла к коже. Теперь её без горячей воды не отдерёшь. На том месте, где я только что лежал, трава побурела, руки тоже липкие и красные.

— Да, крови было много… Я мог дать тебе умереть, но мне не с кем разговаривать, кроме тебя… — он строит грустную рожицу. — Ну что лицо такое тухлое? Мы теперь навеки вместе. Не правда ли круто?

Инара

Гева входит с таким злым видом, будто собирается убить каждого, кто находится у неё на пути. Расплескав половину супа, резко ставит на пол перед Людором миску, затем подходит ко мне и также резко ставит поднос передо мной.

Пристально смотрю на неё, она же за всё это время ни разу не взглянула на меня. До сих пор не понимаю, что так её разозлило.

Когда Гева поворачивается, чтобы уйти, хватаю её за руку.

— Гева, подожди, — она останавливается и зло смотрит на меня. Даю ей книгу. — Спасибо, большое. Извини меня, если я тебя обидела.

Ее взгляд становится мягче, а раздражение испаряется.

— Ина, ты меня не обидела. Просто, я не хочу, чтобы с тобой случилось то же самое, что и со мной. Ты не должна влюбляться в Руслана.

— Я в него не влюбилась, — я невольно краснею, но глаз не отвожу.

Она с секунду пристально вглядывается в меня, а затем удовлетворенно улыбается.

— Ладно. Тебе понравилась книга?

— Очень.

— Хорошо, я тогда тебе потом ещё принесу, — она отворачивается.

— Гева, спасибо, — шепчу, чтобы Людор не услышал.

Он всё равно бросает на меня любопытный взгляд. Гева, повернув голову, улыбается мне и уходит. Хоть я и помирилась с ней, на душе осталось какое-то неприятное чувство, которое не дает мне покоя.

— Знаешь, сидеть с тобой одно удовольствие, ты такой общительный и вежливый парень… — Коля все то время, что мы находимся здесь, без передышки говорит и пытается привлечь моё внимание. А я пытаюсь держать себя в руках, чтобы не наорать на него. Не хочу начинать с ним разговаривать, не хочу, чтобы он подумал, что я получаю хоть какое-то удовольствие от общения с ним.

Коля вздыхает и встаёт.

— Тебе нравится эта поляна? Меня она уже раздражает. Посмотри на эти деревья — однообразие и скука. А солнце то заходит, то встаёт. Это же скучно… А звуки… Не люблю я этот вечный однообразный шум. Птицы поют одно и то же, будто других песен не знают. Жуки жужжат, но я ещё ни одного из них не видел. Может, поменяем декорации, а? Всю жизнь сидеть на этой поляне! С ума сойти можно.

Это с тобой сойти с ума можно…

Подходит к дереву и отламывает ветку.

— Русик, ну не будешь же ты вечно молчать? — он принимается за очистку ветки от коры и мелких веточек кинжалом.

Лежу на спине, заложив руки за голову, и смотрю на небо. Оно розовеет. Я с ним здесь уже целую ночь. И от его болтовни скоро сойду с ума.

— Придётся нам на время попрощаться, Руслан. Но не расстраивайся сильно, скоро мы встретимся снова.

Поляна вместе с Колей исчезает, как только я открываю глаза. Лежу на своей кровати. На мне нет и следа крови.

Мне это приснилось…

Но это было настолько реально, что я до сих пор слышу голос Коли, вижу розоватое небо и чувствую запах крови.

«Скоро мы встретимся снова.»

Надеюсь, что нет…

Меня настолько достала его болтовня, что мне хотелось повеситься, лишь бы не слышать его голоса.

Хоть Коля не давал мне во сне заснуть, чувствую себя бодрым и выспавшимся. Вымывшись и наскоро одевшись, выхожу из комнаты. Не знаю, сколько сейчас времени, но раз Вальнар не пришёл, чтобы разбудить меня, значит ещё нет и шести.

Решаю идти в библиотеку. Там тихо и просторно. Хочется посидеть в тишине, хотя бы десять минут, чтобы избавиться от шума в голове после непрестанной болтовни бывшего друга.

* * *

В библиотеке наталкиваюсь на Геву. Она явно не ожидала здесь никого увидеть, как и я ее. Почему-то я думал, что на второй этаж она не заходит.

Гева хватает меня за руку и зло пронзает взглядом.

— Что ты здесь делаешь? — шипит на меня, напоминая змею.

«Гева тебе бы очень понравилась, даже больше чем Яна, не будь она такая старая. Ведь она красавица, не правда ли, Руся? Только ты её боишься. Она нагоняет на тебя ужас и отвращение. Она как сексуальный труп, не правда ли? Ты мне когда-нибудь ответишь?» — у меня в голове будто кто-то переключил громкость. То, что раньше звучало глухим гулом на заднем фоне, чётко прозвучало в моих ушах, будто Коля стоит рядом и разговаривает со мной.

Почему, если это был сон, всё, что он сказал, не стерлось из моей головы? Дословно помню каждое сказанное им слово…

— Книжку пришёл почитать, — невинно бормочу я.

Похоже, её сбивает с толку мой ответ. Выражение лица сразу же меняется. Хмурится и, сжав губы, пристально вглядывается в мои глаза.

— Не думала, что ты любишь читать.

— Я и не люблю.

Ещё раз пристально взглянув мне в глаза, она обходит меня и уходит.

Странная…

Шум в ушах почти улёгся, подхожу к застеклённому стеллажу и беру первую попавшуюся книгу.

Гева «Дневник для рассудка» 21 июня 1404 год (365 лет назад)

— Не пейте много линги, завтра будет болеть голова, — я отобрала у него бокал и улыбнулась.

За эти дни мы сдружились настолько, что я совершенно не чувствую при нём ни скованности, ни ненависти. Даже не знаю, за что я на него так сердилась.

— Я думал это целебный напиток и что, наоборот, чем больше, тем лучше, — он попытался отобрать у меня бокал, но я, увернувшись, выпила остатки линги.

— Хитрая вы девушка, Гева, — схватил меня за талию и притянул к себе. — Теперь мне придётся забрать остатки линги с ваших губ. — прошептал он, наклонился и поцеловал меня в губы.

Я никогда прежде не целовалась и не думала, что Метран поцелует меня так скоро.

И я испугалась. Испугалась быстроты происходящего. Того, что скажут родители. И того, что я почувствовала…

Я вырвалась и убежала.

Не знаю, что на меня нашло.

Я теперь никогда не покажусь ему на глаза!!!

Нет, ну не понимаю, как люди могут так долго читать?! Даже если книга очень интересная, всё равно через полчаса меня клонит в сон.

Захлопываю книгу и кидаю на ближайший стол. Не могу вчитаться. В голове крутится приснившийся Коля. У меня никогда в жизни не было такого реалистичного сна, и проснулся я сразу после того, как он со мной попрощался…

Может, теперь во время сна буду находиться в «Сфере Влияния», или как её там? Если это так, то я не вынесу ещё одной такой ночи.

«Знаешь в чём моё превосходство? В том, что я знаю, кто я есть на самом деле, а ты нет. Ты меня не понял, да? Это только пока не понимаешь, пройдёт время, и ты осознаешь сказанное мною, но только к этому времени ты ничего уже не сможешь поделать… И не думай, что я разбрасываюсь философскими мыслями, чтобы поумничать…»

Чтобы хоть как-нибудь отвлечься, хожу по комнате, разглядывая содержимое полок.

Это даже как-то странно, что здесь так много книг, и никто их не читает, и вряд ли когда-нибудь прочтёт. Интересно, Вальнар их читает?

Дохожу до застеклённого стеллажа, и в глаза бросается Дневник Гевы. Я про него совершенно забыл. Вспоминаю, как кричал на Вальнара в столовой и в то же время стоял и смотрел на себя со стороны.

Почему я так и не спросил Колдуна о том, что там произошло? Хотя нет, я же спросил, а он снова ушел от ответа. Как ему это удается?

«Ты заметил, что с тобой каждый день что-то происходит? Я уже тебе об этом говорил? … Да… А я могу тебе рассказать, что с тобой происходит, ты только спроси. Русик?»

Беру Дневник и открываю посредине. Мне нравится Гевин подчерк. Красивый и каждое слово понятно. Почему она оставила его здесь? Его же все, кому не лень, могут прочитать…

Открываю последнюю страницу с записями. Только дата и одна строчка:

«10 июля 1405 года

Я сегодня скажу ему да.»

Странно, но, прочитав эти слова, я только думаю, что она обрекла себя на нечто ужасное. Мне кажется, если бы это «да» относилось к тому, чтобы выйти замуж, или чему-то хорошему, то исписана была бы вся страница. Наверное…

Запихав Дневник в задний карман джинсов, отправляюсь на поиски Гевы. Мне интересно узнать, на что она собиралась дать согласие, но в то же время мне не хочется вторгаться в её личную жизнь. Будь это Дневник другого человека, я, быть может, прочитал его…

«Знаешь, Руся, ты такой правильный, что меня от тебя тошнит…»

* * *

— Гева.

Она останавливается и дожидается, пока я её догоню, чуть повернув в мою сторону голову и уперев глаза в одну точку на стене.

— Вот, — протягиваю ей её Дневник.

Гева удивлённо смотрит на книгу, затем переводит глаза на меня. Невольно отмечаю, как завораживающе в них отражается свет, делая их глубже и ярче.

— Зачем мне это?

Меня удивляет этот вопрос. Ожидал, что она накинется на меня с криками, чтобы я не смел трогать её Дневник. Или, что она начнёт задавать вопросы, читал ли я его или нет. Но никак ни этого.

— Я думал, это твоё…

Она уже не сводит с меня пристального, изучающего взгляда.

— Да, это моё, — произносит она, но книгу так и не берет.

Меня эта неловкая ситуация уже раздражает.

И зачем я потащил ей эти каракули? Мог оставить в библиотеке. Похоже, что ей он не нужен. Ей видимо вообще на него наплевать. Вон Вальнар его читал…

— Значит, он тебе не нужен? — надоедает держать перед нею Дневник. Запихиваю его обратно в карман.

— Зачем? — у неё такое лицо, будто она вправду не понимает, зачем я только что отдавал ей её «Дневник рассудка».

— Ладно, проехали… — поворачиваюсь, чтобы уйти, но Гева хватает меня за руку и останавливает.

— Подожди. Сначала объясни мне, зачем ты принёс его? Ты его читал?

Меня удивляет, что она говорит искренне. Она не издевается надо мной, она правда не понимает, зачем я это сделал.

— Нет, я не читал, — говорю слишком быстро и, не знаю почему, краснею. Наверное, она думает, что я вру… — Я думал, что тебе дорог Дневник, как память. Ведь ты его для этого вела?

— Дай мне его.

Кажется, будто она не может полностью уловить какое-то воспоминание, и от этого только ощущает его. Вытащив книгу, протягиваю ее ей. Она забирает Дневник не сразу — несколько секунд просто смотрит на него, затем, бросив на меня взгляд, берет его.

— Значит, ты его не читал? — спрашивает без особого энтузиазма, словно пытаясь поддержать разговор.

— Я уже сказал, что нет.

— Да… — вижу, что она совершенно забывает о моём присутствии. Открыв первую страницу Дневника, читает. На лице появляется лёгкая полуулыбка.

Я вспоминаю видение про нее, которое увидел при помощи Дара. Она когда-то была простой девушкой. Что с ней случилось? Но спрашивать ее сейчас нет смысла. Она погрузилась в свои записи. И я, чтобы не мешать ей, ухожу в свою комнату.

Вальнар

Значит, Руслан ещё не «объединился» …

Не знаю, вместо того, чтобы почувствовать огорчение или нечто похожее, чувствую облегчение. Я знаю, что будет с Русланом после «объединения».

В голову приходят слова Гевы: «Может, ты уже займёшься Русланом? Почему Формулой ты не можешь заниматься ночью, когда он спит? Ещё одно такое происшествие, и он вообще может умереть. Ты должен быть всё время с ним».

Я уже давно понял, почему она так привязалась к парню, но, несмотря на это, каждый раз удивляюсь, когда она выдаёт свою привязанность.

Она права, я должен сначала сделать из парня Колдуна, а потом уже заниматься чем-то другим. Может, даже вместе с ним. Так будет даже быстрее.

Но я не могу…

Я не могу смотреть, как он с каждым нашим уроком, всё больше и больше входит во вкус. Как ему хочется стать Колдуном, как он обижается каждый раз, когда я ему не рассказываю что-то связанное с Колдунами.

Он уже просто ради развлечения колдовал! Я бы никогда не подумал, что он захочет так сделать. Вместо того, чтобы полазить по замку, как он это делал раньше, он решил поуправлять ботинком.

Теперь я понимаю, что я совершенно не знаю Руслана. И, похоже, не стремился к тому, чтобы узнать его получше. От того, наверное, что мне кажется, что я не смогу сделать из него Колдуна, если привяжусь к нему ещё больше.

Я просто не позволю ему им стать…

Глава 1

— Значит, ты отдал ей Дневник? — Вальнар с любопытством разглядывает меня.

— Ну, да, — делаю вид, что мне не интересна тема нашего разговора, надеваю боксёрские перчатки.

Колдун же сидит на одном из столов, на котором минуту назад лежало оружие.

— Интересно… — берёт с другого стола метательный нож и начинает им играться. — И как она отреагировала?

Хмыкнув, подхожу к груше и, стукнув её, поворачиваюсь к Вальнару:

— Ну, сначала, она вообще не поняла, зачем я его ей притащил. Долго смотрела на него. Потом так странно спросила меня: «Зачем?». Как будто правда не понимала. Я ей сказал, что вроде как она вела его на память, — вдруг замечаю, что Вальнар всё это время меня не слушает, он просто разглядывает выражение моего лица. — Ну, в общем, она его забрала…

Резко поворачиваюсь к боксёрской груше и бью ее.

И с чего его вдруг потянуло поговорить со мной о чём-то кроме моего обучения? Раньше он делал вид, что всё, что нужно знать, ему известно, а на остальное ему плевать. Почему сейчас в нём проснулось любопытство?

Но трудно поспорить — мне стало легко разговаривать с Вальнаром. Также легко, как раньше с Колей.

«Ты думаешь, ты такой единственный и незаменимый? Нетушки, Русик, таких как ты, великое множество. Тебя выбрали рандомно. И Вальнар, скорее всего, скоро отправит тебя обратно, или нет… Нет, он скорее всего, отпустит тебя в лес. Чтобы ты снова упал в какую-нибудь охотничью яму. Помнишь её? Странно, что он вообще пошёл спасать тебя… Из сострадания, наверное. Ты же такой «милый мальчик» …»

Блин…

Задолбало уже, что я всё время вспоминаю слова Коли! Это же был сон, почему я никак не могу забыть его?! Вальнару я так и не рассказал про него, а он и не спрашивал. Не знаю, почему мне не хочется разговаривать на эту тему.

— Значит, ты так его и не прочитал?

Его вопрос сбивает меня с толку, я уже совершенно забыл, о чём мы только что разговаривали. Останавливаюсь и поворачиваюсь в его сторону.

Может, он даст уже мне нормально позаниматься?

— Что?

— Ты так и не прочитал её Дневник?

Хмурюсь.

И почему это так его интересует? Нет, Геву понятно почему — это же её писанина, но Вальнар?

— Нет. А ты?

— Прочитал, — он запускает кинжал в мишень и силой мысли возвращает его обратно. — И узнал много интересного об этом мире… и Геве.

Мне почему-то становится противно от его слов. Читать чужие Дневники то же самое, что подслушивать или подглядывать. А, может, даже и хуже…

Если бы кто-то сунул мне свой дневник и сказал прочитать, не думаю, что я захотел бы. Уж чересчур лично.

— Ладно, занимайся, — Вальнар снова кидает кинжал в мишень и возвращает обратно.

На меня больше не обращает внимания.

Гева

«Дневник для рассудка»

3 июля 1404 год (365 лет назад)

Мы так с ним и не поговорили после того поцелуя. Он как-то пару раз пытался со мною поговорить, но я всячески избегала разговора и встречи с ним…

Пока не пришла Тезурия.

Вчера она пришла специально для того, чтобы поговорить с Метраном. Они

мучительно долго сидели в его комнате, а после этого Метран уехал к ней и до сих пор не вернулся.

Всё то время, что он пропадает с Тезурией, я не могу найти себе место. Каждый раз, когда я начинаю читать, через несколько минут замечаю, что, совершенно не вдумываясь в слова, пролистнула несколько страниц. Всё время думаю о том, как я глупо поступила, убежав от Метрана.

Ведь он меня поцеловал! Зачем я его избегала? Мне стоило с ним поговорить. А теперь он будет с Тезурией.

Конечно, она интереснее меня. Она — Маг. Она была везде. Она знает всё об нашей Земле и об Иноземии.

Знаю, что не должна на них злиться.

Но всё же я ненавижу Тезурию! И Метрана тоже…

Не знаю, почему я так убиваюсь из-за того, что он будет с другой. Пусть…

Мы же всего один раз поцеловались и всё.

Я и не заметил, что соскучился по Инаре. Странно, ведь я совсем её не знаю, и виделись мы с ней всего-то три раза.

Девушка сидит на кровати, читает. Кажется, что мы виделись совсем недавно, но она как будто изменилась — стала взрослее с прошлого раза. Останавливаюсь в проходе, смотрю на неё. Похоже, что она настолько углубилась в книгу, что не замечает ничего вокруг себя, даже меня, хотя, преодолевая последние ступени, я топал как слон. Волосы заплетены в косу. Инара всё в том же костюме, только сняла куртку и осталась в футболке, которая единственная из всего костюма не облегающая.

А нет, она не читает, а о чём-то сильно задумалась. Ее брови нахмуренные, глаза смотрят в одну точку.

Издав звук похожий на кашель, вхожу в комнату. Инара поднимает голову и смотрит на меня. Она выглядит немного растерянной, будто не ожидала меня сегодня увидеть.

— Привет, — улыбаюсь, надеясь, что это ее приободрит и разгонет растерянность.

Она машинально улыбается в ответ, бросает взгляд в угол и чему-то удивляется. Там всё еще лежит матрас, только одеяло на нём скомкано.

Почему его так и не убрали? Вальнар хранит постель ради подстраховки, на случай если я ещё раз убегу? И почему Инара так странно на него посмотрела?

— Что?

— Ничего, — Инара убирает книгу и встаёт с кровати. Она чем-то взволнована. Пройдясь по комнате, она наконец спрашивает, указывая на постель:

— Ты тоже там никого не видишь?

Снова бросаю взгляд в угол и перевожу на Инару. Не знаю, кого она там хочет увидеть, но, похоже, она видела кого-то минуту назад.

— Нет, не вижу.

Она пристально всматривается в меня, будто не верит, затем резко поворачивается в сторону матраса и, подойдя к нему, сдергивает с него одеяло. Меня почему-то совершенно не удивляет её поведение, хотя она ведёт себя как сумасшедшая.

Может, потому что я сам чувствую себя ненормальным? Или все в этом мире ведут себя как сумасшедшие?

Кинув одеяло, Инара с совершенно спокойным лицом возвращается и встаёт напротив меня.

— Привет, — улыбается по-дружески тепло.

Усмехаюсь и, тоже улыбнувшись, отвечаю приветствием. Со стороны эта сцена, наверное, выглядит странно. Но меня это не волнует. Чувствую себя свободно и спокойно, как не чувствовал себя с прошлой нашей встречи.

Чтобы хоть как-то прервать молчание, говорю о первом, что приходит в голову:

— Что читаешь?

— «Странное и невиданное», — Инара берет книгу с кровати, даёт мне. — Это о разных животных и растениях, которые обитают на Земле. Кстати, ты мог бы почитать, если тебе интересно. Ведь тебя для этого ко мне отправляют.

— Я не очень люблю читать.

Раскрываю книгу на середине и пробегаю её глазами: «Хоть название Пустынных земель, кажется, говорит само за себя, на самом деле в этих землях обитает огромное количество животных и насекомых…»

Как учебник. Не знаю, как можно такое читать?

— Тогда понятно, почему Вальнар сказал мне тебя учить… — Инара забирает у меня книгу и садится на стул. — Хотя, лучше бы тебе полюбить читать. Не уверена, что мне ещё долго придётся пересказывать тебе свои знания.

Напрягаюсь и пристально всматриваюсь в ее лицо. Она отводит глаза. Похоже, не хотела этого говорить.

— В смысле «Недолго»?

— Садись, Руслан.

Нет! Сейчас ты от меня так просто не отделаешься. Что такого может случиться, что она больше не сможет со мною видеться. Вальнар отпустит её? Нет, тогда она была бы веселее. Убьёт?

От этих мыслей холодеют внутренности, скручивает желудок.

— Нет, сначала ответь, что ты имела в виду?

— Да, ничего! — она выглядит растерянно. Похоже, не знает, как отвертеться от сказанных слов и из-за этого начинает злиться. — Просто, ничего в этой жизни не вечно…

— Нет. Говори правду.

— Это правда!

Вижу, что безнадёжно допрашивать Инару. Наверное, Вальнар запретил говорить мне причину ее пленения. Очевидно.

Резко разворачиваюсь и направляюсь к выходу.

— Руслан, ты куда?

— Раз ты не хочешь открыть мне правду, значит её откроет Вальнар.

— Руслан!

Но я ее больше не слушаю. Выбегаю из комнаты.

Инара

Как только Руслан выбегает из комнаты, на его месте появляется Вальнар.

— И как мне теперь исправлять твои ошибки? — он не выглядит разозлённым, скорее заинтригованным. — Я же тебе говорил, что буду следить за каждым твоим словом, и чтобы не было вот такого.

Не знаю, что мне сказать в ответ. Я просто почувствовала себя слишком свободно и сказала Руслану, что думала, совершенно забыв про запрет.

— Сейчас он придёт ко мне и начнёт задавать ненужные вопросы, на которые я должен был ответить только через месяц или больше, — по его лицу не видно, чтобы его это вообще волновало. Скорее всего, он знает, что ответить Руслану, просто пришёл лишний раз на меня надавить. — Ты сорвала урок. Могла провести с ним время…

Что?! Он намекает, что я влюбилась в Руслана?

Неправда!

Но не успеваю возразить — он меняет тему разговора:

— Ты ведь можешь не умирать, Инара. Тебе просто надо согласиться. И тогда ты будешь жить с матерью и Русланом…

— Нет.

Вальнар усмехается.

— На нет и суда нет, — исчезает.

Ну и где может быть Вальнар?

Я ведь даже не знаю, что он делает, пока я у Инары. Он может быть в любой части замка. На третьем или четвертом этажах, например, где меня еще не было. Или в том безлюдном городке. Или же на первом или втором этажах. Я не знаю.

Захожу в замок. Сейчас он кажется ещё пустыннее и мрачнее, чем всегда. Или я заметил это только сейчас.

Факелы отбрасывают на стены прыгающие тени. Вокруг настолько тихо, что слышно потрескивание огня, собственное дыхание и звук шагов.

Что поделаешь, придётся начать поиски с его комнаты, а потом уже перейду к другим. Никогда не был у него в комнате, только один раз видел, как он входит в неё. Да и что такого там может быть кроме кровати и шкафа для одежды?

Поворачиваю в правый коридор и сразу же натыкаюсь на Геву.

— Разве ты не должен сейчас быть у Инары? — удивлённо вскидывает брови. Смотрит на меня как-то странно.

— Нет… то есть да… А ты откуда знаешь? — по неизвестной причине краснею и из-за этого раздражаюсь.

— У нас на весь замок четыре человека, странно было бы не знать, где кто находится, — усмехается.

— Ага… — чувствую себя рядом с ней неловко. Не так как раньше, тогда внутри всё переворачивалось от отвращения, а сейчас такое ощущение, будто я всё-таки прочитал её Дневник. — Значит, ты знаешь, где Вальнар?

— Да, — она перестаёт глядеть на меня так, будто знает обо мне что-то, что не знает никто.

Убрав выбившийся из причёски локон за ухо, молча стоит и ждёт от меня вопроса. Тянет время? Зачем?

— Так где он?

— В зале с входом в Коландур.

— Спасибо, — я уже собираюсь идти, но мне не даёт крутящийся в голове вопрос, и я его задаю: — Зачем Инара Вальнару?

Ее лицо никак не меняется. Она спокойно смотрит на меня, будто ожидала, что я её спрошу подобное.

— Для Формулы от смерти, — голос спокойный, как у робота. По спине пробегают мурашки.

— Зачем?

Наконец-то хоть кто-то расскажет мне, что это такое!

Но Гева неожиданно раздражается, словно этим вопросом я задел её старую рану.

— Надо было мой Дневник читать, раз не знаешь! Не к чему мне вопросы задавать! Иди к Вальнару, он, возможно, всё тебе объяснит! — резко разворачивается и уходит, оставляя меня удивлённо смотреть ей вслед.

Офигеть! С ней разговаривать, как по минному полю ходить — чуть что, сразу взрывается. И почему я должен был читать её Дневник? Она что, его для всех Колдунов писала, как учебник по женским чувствам? Или скорее только по её чувствам. Гевоведение, блин.

Усмехнувшись, иду к залу.

Инара

Как только Вальнар исчезает, в углу на матрасе появляется Людор. Он вздрагивает и испуганно оглядывает помещение.

Странно, но я больше не чувствую при виде него ненависти…

Он, встретившись со мною глазами, быстро их отводит и упирает в пол. Мы с ним живем в одной комнате уже около трёх дней, и за всё это время мы не сказали друг другу ни одного слова, кроме как «отвернись», когда надо было сходить по нужде или умыться, и того случая, когда он пытался со мною заговорить.

Пытаюсь пробудить в себе былые ненависть и злость, но не получается. Разозлившись на себя, хватаю книгу и, устроившись поудобнее на кровати, делаю вид что читаю.

Почему Вальнар не забрал у меня книгу? Я думала, что он собирается заставить меня согласиться, замучив скукой. Но если это не так, то как? Почему он не мучает меня, как Людора? Почему посылает ко мне Руслана? Чего он добивается?

Вальнар стоит у двери в зал и смотрит на меня, пока я иду к нему. Он совершенно не удивлён, что я не на уроке у Инары. Похоже, он уже всё знает.

Но откуда? Он же не читал мои мысли — я бы почувствовал.

Когда я подхожу, он ничего не спрашивает, а продолжает молча смотреть на меня.

Итак, если он и так всё знает, тогда и будем разговаривать напрямую.

— За что ты хочешь убить Инару? — тон, возможно, слишком наглый, но я не жалею об этом. Как еще я должен разговаривать с человеком, который собирается убить невинную девушку?

Колдун удивлённо поднимает брови, хотя на его лице нет и капли удивления.

— Я не собирался её убивать. С чего ты взял?

— Будто ты и не знаешь? — меня сбивают с толку его слова. Я шёл к нему с уверенностью, что он может, и глазом не моргнув, убить человека. Я даже на секунду в этом не засомневался.

— Знаю, но как видишь, я не читаю твои мысли. И мне интересно, что именно ты думаешь.

Становится стыдно, что мое мнение о Вальнаре настолько негативное, что я без сомнений посчитал возможным совершение им хладнокровного убийства. А он не давал мне повода так думать. Он всё время хорошо ко мне относился и заботился обо мне.

— Значит, ты не собираешься убивать Инару, как часть Формулы от смерти?

— Что? — усмехается. — Как ты вообще до этого додумался? Мне совершенно не нужна Инарина смерть «как часть Формулы от смерти».

— Тогда зачем она тебе?

Может, хоть сейчас он ответит на мои вопросы. Мне уже надоело гадать о том, что происходит вокруг меня.

— Она нужна мне для Формулы, но её смерть мне не к чему.

Ну, как всегда, ответ настолько поверхностный, что мне всё ещё ничего не понятно.

— И что такое Формула от смерти?

Вальнар почесав руку выше локтя, бросает на меня оценивающий взгляд. Не ответит?

«Знаешь, почему Вальнар тебе ничего не рассказывает? Тебе даже это не интересно? А я бы мог ответить на все твои вопросы. Не хочешь, как хочешь… Так вот, Вальнар тебе ничего не рассказывает, потому что не уверен, что ты достоин быть Колдуном. И… он тебе не доверяет. Ты ему всё испортишь».

Хмурюсь. Когда уже я перестану вспоминать Колины слова?

— Ну, это то, что надо сделать, чтобы стать бессмертным, — тянет длинную паузу, и по выражению глаз я понимаю, что он мне ничего не скажет. — Руслан, ты не поймёшь. Чтобы понять саму Формулу, надо хотя бы год побыть Колдуном. А ты только-только раскрыл свой Дар и начал колдовать, — он видит, что мне не нравится его ответ. — Ладно, пошли, я покажу, как я всё узнал, — открывает дверь и входит в комнату.

Он всё время так делает!

Во мне поднимается такое сильное раздражение, что я даже не знаю, куда его девать. Сжимаю кулаки и стискиваю зубы. Может Коля был прав, даже если это был всего лишь сон.

— Почему ты мне никогда ничего не рассказываешь? — цежу сквозь зубы, еле сдерживая злость. Колдун удивлённо оглядывается на меня. — Ты мне не доверяешь? Или сомневаешься, что я подхожу на роль наследника Колдунов?

Хмурится и полностью разворачивается в мою сторону.

— Нет, Руслан. Ты очень способный ученик и…

— Тогда ПОЧЕМУ?!

— Знаешь, что меня удивляет? — Вальнар явно тоже раздражается. — Твое сильное желание стать Колдуном. И так твоё обучение идёт слишком быстро! Нет! Молчи, теперь слушай меня внимательно! Я — твой наставник и мне лучше знать, что тебе надо знать, а что не надо. Ты хочешь снова перетрудить свой мозг практически до сумасшествия, или ещё что похуже, да?! — впервые вижу его таким раздраженным, и на удивление это меня успокаивает. Он вообще ни разу не повышал на меня голоса. — Меньше знаешь, крепче спишь. Так что…

Глубоко вздохнув, берет себя в руки и спрашивает уже более спокойно:

— Руслан, почему ты так рвёшься стать Колдуном?

Я не задумывался над этим раньше. Не знаю, но что-то внутри меня стремиться стать Колдуном. Просто мне очень нравится все, что делает Вальнар — как он исчезает и оказывается в другом месте, как управляет вещами, как он спокоен и равнодушен. Мне просто хочется быть как он. Но я ему этого не говорю.

— Не знаю. Может, потому что для этого я здесь. Потому что ты вырвал меня из моей Земли и засунул в эту, и поставил перед фактом, что я наследник Колдунов. И вообще, разве это плохо?

Что-то, быстро мелькнув в его глазах, исчезает. Вальнар становится совершенно равнодушным.

— Нет… Ладно, пошли, — он отворачивается и входит в комнату.

Гева

Наверное, всё-таки стоило всё рассказать Руслану. Может, он стал бы тем, кто снимет с меня это проклятие и освободит Инару, навсегда покончив с Колдунами.

Но теперь уже поздно об этом жалеть.

Беру кружку, наполненную лингой, и выпиваю залпом. Мне уже давно не хотелось напиться и забыться, как сейчас. Не знаю, что так на меня повлияло: воспоминания из Дневника или упущенный шанс, но чувствую себя опустошенной и беспомощной, как давно уже себя не чувствовала.

Наливаю ещё одну кружку.

В голову приходит воспоминание о моём первом поцелуе с Метраном.

Какая же я была наивная дура!

Выпиваю напиток. Алкоголь ударяет в голову, вызывая легкое головокружение. Я смеюсь, но в то же время из глаз текут слёзы.

Сейчас я должна готовить обед, но меня это совершенно не заботит. Беру бутылку и пью из горла. Пусть Вальнар сам наколдует себе еду. Я снова смеюсь, представив, как Колдун будет это делать.

Вальнар подходит к зеркалу. Оно мутное и слегка искажает наши лица. На душе до сих пор паршиво. Мне стыдно, что я так плохо думал о Вальнаре. И мне не даёт покоя мысль о том, что он только что сказал о моём стремлении стать Колдуном. Я и не думал, что такое рвение научиться колдовству, может быть неправильным.

— Итак, — Вальнар говорит, как всегда, совершенно обычным тоном, как будто, между нами, только что ничего не было, — через зеркало можно наблюдать за кем-то и даже управлять.

— Управлять?

— Да, — Колдун передвигает зеркало поближе ко мне. — Но сегодня я научу тебя только наблюдению. Ты просто должен дотронуться до зеркала и сфокусировать все мысли на том человеке, которого хочешь увидеть. Давай…

Вальнар смотрит на меня ожидающе. Он, наверное, думает, что я сейчас брошусь к зеркалу с жаждой поколдовать. Мне и правда интересно попробовать, но что-то останавливает меня. Это ведь получается, я должен буду подглядывать за кем-то.

— Ты что каждый раз наблюдал за моими уроками с Инарой?

Колдун удивляется. С любопытством смотрит на меня.

— Нет, не каждый. Только сегодня.

Невольно прокручиваю в голове свой короткий, но странный, визит к Инаре. Даже не знаю, злиться мне или нет.

— Зачем?

Ощущаю, как Вальнар начинает читать мои мысли. Оказывается, у меня здесь вообще ничего личного нет, наставник не только читает мои мысли, но и подглядывает за мной. Хотя, к его вылазкам в мою голову я практически привык.

— После того, что произошло в последние дни, я не мог отпустить тебя к ней без наблюдения, — постучав пальцами по столу, переводит тему разговора обратно к зеркалу. — Ладно, ты будешь колдовать или нет?

Ну конечно, он теперь мне не доверяет…

Подхожу поближе к столу. Зеркало в нескольких сантиметрах от меня.

И когда еще Вальнар за мною наблюдал? Лучше бы он мне ничего про это зеркало не рассказывал, а то я теперь, не подумав, и шагу сделать не смогу.

Дотрагиваюсь до стекла. Оно кажется ледяным.

Ну и кого я хочу увидеть? Быстро выметаю из головы мысли о том, чтобы понаблюдать за Яной или Колей. Скорее всего, я их и не смогу увидеть, они же в другом Мире. К тому же не хочу, чтобы Вальнар знал, что я до сих пор скучаю по ним. Нужно выбрать между Гевой и Инарой. Но наблюдать за любой из них кажется одинаково неправильно.

Бросаю взгляд на Вальнара. Он смотрит на меня совершенно равнодушно. Странно, он же, наверное, до сих пор сидит у меня в голове.

Ладно, всё…

Упираю взгляд в зеркало и начинаю думать только о Геве. В голову приходит наш последний разговор. Перед глазами встаёт её лицо — злое и в то же время полное боли и грусти.

Зеркало, начиная с того места, где я его касаюсь, покрывается рябью, и через мгновение вместо моего отражения, как на экране, появляется Гева. Она, покачиваясь и опираясь на стену, стоит у бочонка с краном и наливает себе в кружку какую-то жидкость. В нос ударяет резкий запах алкоголя и каких-то трав. Линга.

Это так странно, Гева… она что? Пьяная?

Она что-то бормочет про себя, то смеётся, то плачет. Одновременно жалко и противно.

Может, это я виноват?

Слышу, как Вальнар за моей спиной усмехается, и убираю руку. Изображение тут же исчезает.

Гева

«Дневник для рассудка»

10 июля 1404 год (365 лет назад)

Он приехал!

И к счастью, Тезурии рядом с ним не было!

А я уже думала, что он больше не вернётся…

Когда я его увидела, в одно время почувствовала облегчение и радость, и ужасной силы гнев. Он шагнул ко мне, чтобы поздороваться, но я сделала вид, что не заметила этого. Кивнула и ушла.

Но в глубине души я желала, чтобы он остановил меня, и между нами все наладилось. Ведь, возможно, я себе придумала все проблемы. И у них с Тезурией ничего не было.

Ну, конечно! Ничего не было! Как он мог после поцелуя со мной так просто уехать?! Словно ничего не произошло! Значит, он не придал этому никакого значения. Значит, с Тезурией у них могло что-то быть, так как меня он не любит!

Или нет?

Мне кажется, или я слишком гордая?

— Впервые вижу Геву пьяной… — не могу определить по его тону, злится Вальнар или нет. Наверное, скорее удивлён и заинтересован, как будто прочитал какую-то сложную задачу и пытается найти решение.

А я чувствую вину такой силы, что такое ощущение, что её можно потрогать. И я не знаю её причины. Может, потому что меня преследует мысль, что Гева напивается из-за нашего последнего разговора? Но что такого я сказал или сделал? Конечно, я не виноват. Но это ощущение…

Скорее всего, эта вина из-за подсматривания за ней.

— Руслан, когда ты станешь Колдуном, ты должен будешь делать это постоянно.

Я уже забыл, что он всё ещё читает мои мысли.

— Хватит сидеть у меня в голове!

Я знаю, что срываюсь на наставнике, но ничего не поделаешь — вину заменяет раздражение. Перед глазами всё ещё стоит увиденное.

— Наблюдать за кем-то — это не самое страшное из того, чему ты должен будешь научиться, — говорит так, будто пытается обвинить меня в чём-то. — Если ты думаешь, что тебе не придётся марать руки, значит ты, похоже, понятия не имеешь что такое Колдун. Иногда, чтобы добиться своей цели… — он не заканчивает. Хмуриться.

Я понял, что он имеет в виду. Но я так же неожиданно осознал, что не знаю, какая у Колдуна цель. Формула от смерти? Но, когда он добьётся этого, какая у него будет следующая цель? Он же теперь будет жить вечно.

Мы уже около минуты стоим и молчим. Вальнар думает о своём, а я о своём. Почему-то сейчас мне особенно хочется Дар Вальнара, чтобы узнать о том, что он думает. С его Даром, я бы уже давно всё знал.

— Ты и со своим Даром можешь всё узнать. Главное задай вопрос и дотронься до чего-либо, — его голос кажется слишком громким после идеальной тишины.

Бросаю взгляд на кольцо, палец сразу же начинает пульсировать, будто я уже воспользовался Даром.

— Главное не переборщить, — добавляет он.

Не знаю почему, всё мое существование против использования кольца, даже та часть, которая рвётся колдовать.

«Ты давно стал бы одним из лучших, если бы не боялся пользоваться своим Даром. Ты мне не возражаешь, потому что знаешь, что я прав… Я всегда прав. Ты помнишь тот случай, когда…»

Достал уже меня! Во сне покоя не давал, теперь и сейчас мучает.

— Ты голоден?

— Ага, — я рад, что мы перевели тему, хотя и представить себе не могу, что мы будем кушать, если Гева пьяная сидит в погребе.

* * *

Вальнар оставил меня после обеда в моей комнате, сказав не делать глупостей. Сначала объяснил бы, что именно для него «глупости».

Захожу на кухню и зову Геву. В первый раз вижу эту комнату. Огромная печь, деревянные полки, стол…

Не знаю, что заставило меня пойти к Геве. Просто, я не могу заниматься своими делами, пока она где-то в таком состоянии. Я знаю, как бывает плохо после того, как напьёшься. Надо хотя бы помочь ей добраться до своей комнаты.

Дверь, за которой, скорее всего, должен быть погреб, настежь открыта. В узком проёме видны ступени, ведущие вниз. Вижу только пять первых ступенек, остальные теряются во мраке.

Особо не раздумывая, осторожно спускаюсь.

Такое ощущение, что я завтра пожалею, что решился помочь Геве. Я и так уже жалею, что принёс ей ее «Дневник для разума».

В погребе сыро и темно. Единственное, что освещает помещение — Гевин фонарь. Огонек внутри него дрожит, освещая небольшое пространство вокруг себя и отбрасывая прыгающие тени. Вижу только несколько больших деревянных бочек и Геву рядом. Она сидит на полу, оперевшись спиной на стену и уткнув голову в колени. Прическа развалилась, и волосы рассыпались густой волной по плечам и спине, в свете фонаря отливая медным цветом. Рядом с ней стоит большая деревянная кружка.

Чувствую неуверенность. Для меня Гева чужая, несмотря на то, что я на этой Земле достаточно долго. Почему я пошел ей помогать? Мог бы лечь спать и все. Ан нет, обязательно надо полезть в погреб, чтобы помочь женщине, которая до недавнего времени вселяла в меня лишь отвращение…

Переступив с ноги на ногу и переборов неуверенность, подхожу к Геве и дотрагиваюсь до её плеча.

— Гева?

Она резко поднимает голову и с минуту смотрит на меня пустыми, ничего не видящими глазами. Глаза у неё красные от алкоголя и слёз. Как только она узнает меня, на её лице расплывается улыбка.

— Руслан…- тянет она, немного растягивая гласные буквы. — Ты пришёл скрасить моё одиночество?

Гева тянется к кружке, но вместо того, чтобы взять, опрокидывает ее, проливая остатки линги.

— Чёрт! — она берёт пустую кружку и пытается встать, но не удаётся. После нескольких неудачных попыток встать, она, всхлипнув, протягивает мне кружку и заплетающимся языком говорит: — Сам себе налей.

Она не может сфокусировать на мне взгляд и держит кружку дрожащей рукой. И вместо отвращения меня заполняют жалость и вина. Невольно вспоминаю Колин восемнадцатый день рождения, как я на нем напился, так как друг решил отпраздновать «по-взрослому». Сначала было легко и весело, и только потом я стал терять контроль над собой. Я не помню, что я натворил, помню только как на следующее утро мне было плохо, и как меня ругала Людмила Александровна.

Забираю кружку у Гевы и, положив её на пол, помогаю встать. Она поначалу непонимающе смотрит на меня, а после начинает хихикать, как маленькая.

— Что, Руслан, решил воспользоваться моей… беспомощностью? Я… не против, — она продолжает хихикать, а я морщусь.

С трудом нам удаётся добраться до её комнаты. Мне практически приходилось тащить её на себе. Повезло, что она не тяжелая.

Уложив Геву на кровать, выхожу в тёмный коридор. Надеюсь, завтра она ничего не вспомнит.

Гева

«Дневник для рассудка»

12 июля 1404 год. (365 лет назад)

Он всё же подошёл ко мне в библиотеке.

Я как раз дочитала «Средь туманов» Варида. Варид настолько категорично выступал против того, что любовь существует, что я ему почти поверила…

Но как только появился Метран, вся вера мигом улетучилась.

— Что читаете?

Приподняла книгу так, чтобы ему было видно название. Я практически кожей ощущала между нами напряжение. И, возможно, создавала её как раз я.

— И про что она?

— Ни про что, — я начала на него злиться. Во-первых, за то, что я краснею, а, во-вторых, за то, что он передо мной так и не извинился.

Я встала и положила книжку на свой стеллаж. Мне тогда казалось, что, если он прочитает «Средь туманов», он поверит, что любовь и всё что между нами было — туман.

Я, наверное, глупо поступаю. Продолжаю отталкивать его, хотя мне хочется быть с ним. Но, после того, как он целые дни проводил с Тезурией, я не могу по-другому.

Еще в библиотеке, перед тем как я ушла, Метран спросил меня: «Почему ты злишься?». Но я так и не сказала ему. Меня вывели из себя мысли о том, что, может быть, он так же близко стоял к Тезурии. Что, может быть, он целовал её…

Темнеет.

Я на детской площадке. Вокруг, настолько плотно прижавшись друг к другу, стоят многоэтажные дома, что между ними нет даже маленького прохода или просвета. Они словно окружили детскую площадку, уставившись на нее темными окнами. Площадка выглядит точь-в-точь также, как и та, что стоит около моего детского дома. В тот же цвет покрашены качели, карусель, скамейки и турники. У песочницы сломаны бортики, и песок рассыпан по всей площадке. Единственное отличие — фонарный столб. Он стоит ровно посередине площадки, совсем не к месту.

Оглядываюсь. Вокруг ни души. Стоит глухая тишина, неестественная для города, даже для ночи.

Все вымерли что ли? И что я здесь делаю?

Тишину разрезает тихий скрип качели.

Вздрогнув, я оборачиваюсь на звук и замираю.

— Мне было скучно, — тянет Коля, покачиваясь на качелях. Он даже не взглянул на меня. — Ну, хотя бы декорации поменялись. Тут есть качели…

Усмехается и смотрит на меня.

Что он здесь делает? Значит, это сон? Он что, теперь каждую ночь будет мне сниться?

— А ты как думал? — он прекращает качаться и с деланным удивлением смотрит на меня. — Ах, да! Я ведь знаю твои мысли. Ты так и думал. Меньше думаешь, лучше спишь… Или как там?

Он снова усмехается, дальше раскачивается.

Стою и не могу отвести от него глаз. В голове все еще свежи воспоминания о прошлом сне. Помню каждую Колину реплику, каждое его слово. А также помню, как чуть не сошёл с ума от его болтовни.

— Если у нас будет диалог, то, возможно, с ума ты не сойдёшь.

Не обращая внимания на его слова, подхожу к скамейке и ложусь на неё.

Главное просто отвлечься. Думать о чём-то другом.

Железный подлокотник скамейки впивается в шею и не даёт комфортно устроиться.

— Ну что ты возишься с этим подлокотником. Взял бы и сломал, — он чему-то своему смеется. — Раньше ты бы даже не задумался, как тогда… — усмехается. — Помнишь, ты ещё всю ночь гулял с этой компашкой… А как Людка потом кричала…

Сдвигаюсь так, чтобы голова лежала на сидушке, а ноги на подлокотнике. Я помню эту историю. Тогда мне было где-то около тринадцати, и я особо не задумывался о последствиях. Главным была компания и ее отношение ко мне.

Странно… Коля молчит. В прошлом сне он говорил не переставая. Слова что ли кончились?

— Нет, Русик, я хочу заработать твою дружбу. И не хочу, чтобы ты сошёл с ума, — последние слова произносит с усмешкой, передразнивая мои мысли.

Что? Я, наверное, ослышался.

Поворачиваю голову в его сторону. Коля смотрит на меня с совершенно серьёзным лицом. Если он таким способом хотел вывести меня на разговор, то ему получилось.

— Да какая между нами может быть дружба?! — вскакиваю со скамейки.

Он обиженно хмурит брови.

— Я думал, что заслужил твою дружбу.

Либо он прекрасный актёр, либо он верит в то, что говорит. Но я больше склоняюсь к первому.

— Ты пытался меня убить! — я уже нахожусь в метре от него. Пытаюсь найти в его лице хоть каплю фальши, но мне мешает сгустившийся вокруг нас мрак

— Вообще-то я тебя убил, — он опускает голову, и я перестаю видеть выражение его лица. — Но это было по-дружески и не по-настоящему.

Он смеётся надо мной! Зря я с ним заговорил…

— Тем хуже, — возвращаюсь обратно на скамейку и ложусь в той же позе, что и тогда.

«По-дружески», блин!

Качели продолжают скрипеть, нарушая тишину. Лампочка в фонаре, разогреваясь, мигает.

— Ну, не будешь же ты всю жизнь молчать? — его голос холодный и равнодушный. Последние слова он говорит уже сквозь зубы, словно ненавидит меня: — Я тебе нужен. Так что тебе придётся привыкнуть ко мне. И чем раньше это произойдет, тем лучше. А то ты непонятно что творишь без моего руководства. Отдал Дневник, помог Геве… Тебе здесь не благотворительный центр. Вместо этого лучше бы делом занялся.

Он нарочно меня раздражает? Его голос и слова выводят из себя. Какое ему дело до того, что я делаю?

— Заткнись.

— Уж лучше пусть будет эта злость, чем твоя вечная добродетель. И это делать нельзя и то нельзя. Подглядывать нельзя. Подслушивать нельзя. Думать своими мозгами нельзя. Чего там ещё тебе нельзя? Из-за чего ты там чувствуешь вину?

— Я сказал, заткнись уже.

Лампа перестает мигать и освещает площадку неестественно ярко.

— Хорошо, но с моей помощью, ты перестанешь чувствовать вину от всякой фигни. И быстрее научишься колдовству. Может, с Инарой или Гевой что-то получится…

— Закрой рот!

Он усмехается.

Достал уже. Стоило мне с ним заговорить, как из него полились сладкие словечки. Конечно, так я ему и поверил. Нашёлся мне помощничек-убийца.

Надеюсь, что спать мне осталось недолго…

Гева

«Дневник для рассудка»

20 июля 1404 год (365 лет назад)

Он подошёл ко мне в саду. Я как раз пришла в своё любимое место для чтения, в рощице под башней. Люблю читать, когда на фоне звуки природы. Сразу меняется атмосфера, и мне удаётся полностью, не отвлекаясь ни на что, уйти в книгу.

К моему великому сожалению, я ранее показала ему моё место.

Он вышел из-за деревьев как раз тогда, когда я начала читать. Выглядел он совершенно спокойным, несмотря на произошедшее между нами.

Я мельком взглянула на него и вернулась к чтению книги. Но читать уже не получалось. Сердце учащенно забилось в груди, и я не могла сконцентрироваться. Но всё равно делала вид, что читаю. Он сел напротив меня и, раскрыв книгу и даже не взглянув в неё, принялся бесцеремонно на меня смотреть, не сводя глаз.

Сначала я продолжала спокойно сидеть и, не вчитываясь, водить глазами по строкам, но потом мне надоело. Я ему не памятник или картина… Подняла глаза и также пристально и зло посмотрела на него. Его это нисколько не смутило. Он улыбнулся.

— Добрый день, — произнёс легко, словно не замечал напряжения между нами.

— Добрый… — мне совершенно не понравился его тон.

Мы продолжали молча смотреть друг на друга где-то с минуту. Он всё это время улыбался. Наконец, меня это начало раздражать и надоедать.

— Вы что-то хотели?

Выражение его лица резко изменилось. Он, уже без тени улыбки, с серьёзным взглядом ответил:

— Я хочу, чтобы вы стали моей женой

Я не сразу поняла, что он мне сказал. Он сделал мне предложение?

— Нет, — было такое ощущение, будто говорит кто-то вместо меня. Я, совершенно не подумав, ответила ему. Может, за меня ответил мой разум, ведь сердце до сих пор порывается побежать к нему и согласиться.

Я встала и, не оглядываясь, ушла…

Интересно, какое у него было выражение лица?

— Узнай что-нибудь об этом человеке, — Вальнар снимает со стены портрет одного из Колдунов и ставит на стол передо мною.

Узнаю лицо на портрете и без того, чтобы читать надпись под ним. Я до сих пор до малейших деталей помню видение про него и Геву. Метран тогда выглядел точь-в-точь также, как и на своем изображении. Но что-то всё-таки отличалось…

— Как?

Колдун сегодня вместо утренней разминки потащил меня в кабинет с портретами. Он разбудил меня как раз посреди очередного Колиного монолога, чему я ему очень благодарен.

— Ну, через Гевин Дневник ты уже не сможешь ничего узнать, так что воспользуйся Даром, — Вальнар, не сводя с меня глаз, берет со стола стеклянную чернильницу и механически вертит её в руках.

Почему-то меня удивляет, что Колдун предлагает мне воспользоваться Даром. Ведь каждый раз, когда я пользовался им, был случайностью. И он никогда не говорил, что мы будем этому учиться.

Кольцо как будто почувствовало, что мы разговариваем о нём — палец начинает пульсировать. Сжимаю и разжимаю руку, но пульсация не проходит.

Интересно, у Вальнара тоже всё время пульсирует ухо?

— Ну, и до чего мне дотронуться?

Перед глазами встают картины следа на дереве и рассыпавшейся в пепел книги.

— Да, хоть это, — он даёт мне чернильницу. Замечаю, что она довольно сильно нагрелась в его руках и всё ещё тёплая.

— А с ней точно получится?

— Да.

— Ну, ладно.

Переложив предмет из левой руки в правую, стараюсь придумать вопрос, который можно задать.

Всё, что я знаю о Метране — Гева была в него влюблена, и он первый Колдун. И, как я понял, в момент видения он ещё не был им. Да и, если он не был Колдуном, как он сюда попал?

Метран

364 года назад

— Вот, чертяка! Оказывается, дед правду говорил, — перекрикивая шум дождя и шелест листьев, чертыхается Михаил. Он, как и я, уже промок с ног до головы, а до усадьбы Соколицких ещё около версты. Рубашка, штаны и волосы прилипли к мокрому телу. Лошади не могут двигаться быстрее — мешают деревья, грязь и скользкая трава.

— А я говорил, что нам следует послушать, и не ехать, — кричу я, но Михаил не отвечает мне и, хоть я не вижу его лица, знаю, что сейчас он всеми силами пытается придумать что сказать. Любит же, чтобы последнее слово оставалось за ним.

Усмехаюсь.

Мы выезжаем на поляну, здесь ветер гораздо сильнее. Он сгибает деревья и срывает с них листья. Один из них, врезается в мою щёку и прилипает к ней.

— И стоит ли Мария Соколицкая такого внимания? — убрав лист с лица и вложив в свои слова как можно больше иронии, поворачиваю голову в сторону Михаила, но не нахожу его. — Миша?

Он не окликается. Сердце на секунду замирает, затем ускоряет ход.

Поворачиваю коня.

— Миша! — ветер уносит слова в противоположную сторону, а дождь заглушает их. — Чёрт! Миша!

Вижу человеческий силуэт среди деревьев. Может, Михаил упал с коня, ушибся и не слышит, как я его зову.

Спрыгиваю с коня и, держа его за уздечку, иду по направлению к силуэту. Трава скользкая от дождя и грязи.

— Миша!

Фигура не двигается с места. Я уже начинаю сомневаться, что это вообще человек.

— Миша!

Неожиданно, я поскальзываюсь. Уздечка сдирает кожу на ладони, лошадь ржет и фыркает, и беспокоиться ещё больше.

— Чёрт! Миша!

Я больше не вижу силуэта и в душу закрадывается паника. В голову приходят различные образы того, что с ним могло произойти.

Не стоило нам идти к этой проклятой Мари Соколицкой. Да пусть она пропадёт пропадом, даже если самая красивая во всей России!

— Миша!

— Митя! — голос Михаила глухо раздаётся из глубины леса, но я не могу определить точно откуда.

— Слава тебе, Господи! Мишка!

Дышать словно становится легче.

— Митя!

Направляюсь в сторону голоса. Дождь постепенно успокаивается, облегчая передвижение и улучшая видимость.

— Митя!

— Стой на месте, Миша, я иду!

В следующую секунду конь встаёт на дыбы, вырывая из рук уздечку, и, толкнув меня, скачет прочь.

Что он такого увидел? Может змея? В такую погоду…

— Митя!

— Я иду!

Я уже собираюсь продолжать поиски, как замечаю в траве нечто блестящее. Ожерелье. Алые и белые камни сцеплены серебром, переплетенным в виде цветов.

Неужели его испугался конь? Беру украшение. Морщусь от боли — содранная кожа дает о себе знать. Перекладываю ожерелье в другую руку, продолжая его рассматривать. Оно тяжёлое.

Что оно делает здесь посреди леса?

Совсем рядом вспыхивает молния. От яркого света я слепну. А затем голову пронзает невыносимая боль.

— Миша!

Опираюсь на дерево. Пытаюсь не паниковать, но зрение не проясняется, а голова болит ещё сильнее.

— Миша…

Тошнит.

Шагаю вперёд, но поскальзываюсь и падаю. Последнее, что я слышу — звук дождя и голос Михаила.

Вальнар резко хватает меня за руку и выбивает из неё чернильницу. Она падает и, прикоснувшись к полу, превращается в лепёшку.

Непонимающе взглянув на Колдуна и, увидев, как он с тревогой смотрит на мою руку, перевожу на неё взгляд… и вижу страшные отвратительные ожоги. Ладонь практически прожгло до костей, но я не чувствую боли.

Я всё ещё, как будто Метран, и в то же время я вижу, что делает Вальнар. Чувствую панику и беспокойство за младшего брата — Михаила. Мне всё ещё холодно, и я ощущаю тупую головную боль и головокружение.

— Руслан.

Голос Вальнара возвращает меня к реальности. Все чувства и ощущения Метрана отходят на второй план. Остаются только головная боль и головокружение, и боль от руки растет.

— На руку не смотри. Сейчас я её залечу.

Боль становится всё невыносимее и невыносимее, до слёз. Но я, несмотря на слова Вальнара, не могу отвести взгляда от руки. Чувствую запах жженого тела, от него меня тошнит.

Колдун закрывает мою ладонь своей рукой. В первую секунду боль вспыхивает с новой силой, затем утихает. Вальнар убирает руку, когда боль полностью уходит. Моя ладонь как новенькая — ни шрама, ни царапинки. Нет даже намёка на то, что тут секунду назад был сильный ожог.

— Круто.

Голова всё ещё кружится и побаливает, а в желудке просыпается зверский голод.

— Больше ничего не болит? — слышу в его голосе беспокойство и вину. Похоже, ему не нравится мой вид.

— Нет, всё в порядке. Очень есть хочется.

Он хмурится и потирает ладонью шею.

— Хорошо, сейчас пойдём завтракать, — он ещё раз бросает на меня обеспокоенный взгляд.

Уже поворачивается, чтобы уйти, но он неожиданно резко разворачивается так, что я чуть не врезаюсь в него.

— Прости меня, Руслан.

Хмурюсь. До меня не доходит за что он извиняется. И звучит это как-то непривычно и необычно из его уст.

— За что?

— За то, что я не подумал и дал тебе эту чернильницу, — бросаю взгляд на лепёшку на полу, которая когда-то была чернильницей. — Мне стоило дать тебе что-то деревянное или бумажное, а не то, что раскаляется.

И чего он извиняется? Он же не специально, да и руку залечил.

— Да, ничего. Главное, что ты меня вылечил. А ты меня такому научишь?

Перемена темы сразу же разряжает обстановку.

— Скорее всего, да. А теперь пошли. Не хватало мне ещё, чтобы ты в обмороки от голода падал.

Усмехаюсь и иду за ним.

Инара

Гева принесла ещё одну книгу и шахматы.

Не знаю, о чем она думала, но играть с Людором, даже если я к нему больше не чувствую ненависти, я не буду. Но я не отказалась принимать их. Всё-таки Гева пытается хоть как-нибудь скрасить мою скуку.

Выглядела она ужасно больной. Никогда не видела её такой. Синяки под глазами, бледная и морщится от каждого громкого звука. Она так и не ответила мне на вопрос о том, как она себя чувствует.

Открываю книгу, чтобы посмотреть название — на обложке оно стёрто.

«Лабиринт. Записки выжившего.»

Автор не указан.

Не может быть!

Я давно мечтала прочитать эту книгу. Существует только три экземпляра, и в Центральной библиотеке Секуавеллии не было ни одной. Если кто-то и ходил когда-то в Лабиринт, то он не выжил — так нам говорили. Только как-то нашли записки о нём, но, так как посчитали, что это неправда, выпустили всего три экземпляра. Об их авторе существует много слухов и легенд, но что из них правда никто не знает.

Я так рада, что на мгновение забываю обо всех своих проблемах. Мне так хочется с кем-то поделиться, но как только я поднимаю глаза, сразу же натыкаюсь на Людора, который смотрит на меня. Настроение тут же портится.

Единственный человек, который понял бы мою радость — это мама. Она знает обо мне всё. Мы с ней всегда были не только матерью и дочерью, но и друзьями. Но сейчас её нет рядом.

Как она?

Она, наверное, страшно беспокоится, а я ничего не могу сделать…

У меня пропадает весь интерес к книге. Хочется только лечь, уткнуться в подушку и плакать, пока не останется сил. Но я не могу показывать свою слабость тогда, когда Колдун может наблюдать за мной прямо сейчас.

Если Гева что-то и помнит после вчерашнего, то никак этого не показывает. Но мне всё равно как-то неловко находиться с нею в одной комнате.

Она двигается медленно, пытаясь не делать резких движений. Но в то же время, не показывает, что у неё ужасно болит голова и хочется спать.

Сижу, не поднимая глаз со стола, но всё равно замечаю, как Вальнар, усмехаясь, смотрит то на меня, то на неё. Не знаю, знает ли он, что я помог Геве вчера или нет. Может, он всегда наблюдает за мной с помощью зеркала.

«Не думай, что ты такая важная персона. Вальнару совершенно не страшно оставлять тебя одного. Ты ведь у нас святоша. Не сделаешь ничего, что может заставить тебя почувствовать вину… »

Вздрагиваю от неожиданности. Голос раздался так громко, что мне показалось, что Коля встал позади меня и сказал мне в ухо.

Мельком взглянув на наставника, продолжаю есть, хотя от ощущения, что Коля стоит за спиной, всё ещё мурашки по коже. Меня удивляет, что Вальнар ни разу не заговаривал со мной насчет моих странных снов с одним и тем же персонажем. Ведь эти сны мне стали сниться как раз после того, как я побывал в «Сфере Влияния» Боланда.

Ещё раз бросаю на наставника взгляд и в этот раз встречаюсь с ним глазами. Чувствую, что он сейчас не читает мои мысли, но мне кажется, он знает, о чём я думаю.

Надо спросить его…

Не знаю почему, но всё моё существо против того, чтобы разговаривать на эту тему с Вальнаром. Может, потому что я боюсь, что это может быть признаком сумасшествия. Но также я знаю, что я обязан ему рассказать. Наставник говорил, что мне нельзя сойти с ума, иначе я могу натворить дел. И он меня… убьет…

Я уже готов выдавить из себя вопрос, но в это самое мгновение Вальнар прерывает меня:

— Сначала ты пойдёшь к Инаре, а затем мы потренируемся с телекинезом.

Всё… Вся моя решимость испаряется.

Неужели Вальнар тоже пытается избежать этого вопроса? Он же видел, что я собираюсь заговорить…

«Из-за своих принципов ты становишься стеснительным, прям как деваха на выданье…»

Достал уже…

Гева

«Дневник для рассудка»

20 июля 1404 год (365 лет назад)

Как только я сделала здесь последнюю запись, ко мне в дверь постучали. Бросив взгляд в зеркало, я подошла к двери и распахнула её. Мама.

— Это правда?! — она была зла и недовольна.

Я вижу это выражение лица чаще всего. Когда мама мной недовольна.

— Что? — я удивилась маминым возмущением.

Она зашла и, захлопнув дверь, подошла ко мне практически вплотную. Мне пришлось отступить, чтобы не стоять, уткнувшись друг в друга носами.

— Ты ему отказала, — я сначала не поняла, про что она говорит.

Кому я отказала и в чём? Но потом до меня начало доходить, что она про мой отказ выйти замуж за Метрана. Я совершенно не думала, что он пойдёт жаловаться на меня родителям. Ведь это всё должно было происходить только между нами. У меня тогда промелькнула страшная мысль о том, что Метран рассказал моим родителям и о поцелуе тоже.

Если так, то я его ненавижу.

— А что, он тебе пожаловался?

— Нет.

— А как тогда ты узнала?

Я почти кричала на маму во весь голос, за что мне сейчас стыдно.

— В месте, где он раньше жил, прежде чем делать предложение девушке, просят разрешения у родителей.

Я стояла где-то с минуту, поражённая услышанным. Значит, он спросил сначала разрешение у моих родителей. И они разрешили!

— Вы разрешили ему взять меня в жёны?!

Мама удивилась выражению моего лица. Тон её голоса смягчился.

— Да, он хороший, достойный и умный молодой человек. И до прихода Тезурии, мне казалось, что ты не будешь против выйти замуж за него. Но, если ты не любишь его, мы не будем заставлять тебя.

И только тогда меня как будто прорвало. Я заплакала. Мама обняла меня за плечи.

— Гевочка, ты не должна выходить замуж за Метрана, если не любишь его, мы с па…

— Мама, я люблю его.

На секунду она замерла, и лицо её стало серьёзным.

— Тогда в чём дело?

— Если он меня любит, тогда почему он выбрал Тезурию вместо меня? Почему он проводил с ней так много времени?

Мама засмеялась и погладила меня по голове.

— Милая моя, Тезурия приезжала к нему только по делам, и между ними нечего не было.

— Откуда ты знаешь?

Внутри меня всё сжалось. Слёзы сразу же высохли. Я была настолько поражена известием о том, что между Тезурией и Метраном ничего не было, что даже не знала о чём мне думать. Я была уверена в этом. Ревновала Метрана. И вела себя как дура.

— Я спросила Тезурию, а затем и Метрана. Гева, между ними ничего не было. И когда он просил твоей руки, я увидела это. Он любит тебя.

Мама поцеловала меня, а я готова была прыгать от радости, неподобающим принцессе образом.

— И что мне теперь делать?

— Иди к нему, — мама улыбнулась, ещё раз поцеловала меня и вышла.

«Ты, наверное, до сих пор думаешь о моих словах. Как же я могу помочь тебе? Да? Ой, не надо врать, Руслан Михайлович, я же знаю, о чём ты думаешь. И, даже если ты со мной не разговариваешь, я знаю, как ты реагируешь на мои слова. Ну? Если спросишь, я скажу, как я смогу помочь тебе с колдовством. Ну и с другим… Не хочешь, не надо.»

Может, всё-таки стоило заговорить с Колей? Не знаю, врёт он мне или нет, но вдруг он правда знает больше, чем я. Вдруг он поможет мне узнать то, о чем не говорит Вальнар.

Вхожу в Инарину комнату.

Не думаю, что мне получится поговорить с ним сегодня во сне. Единственное, что мне хочется, когда я вижу его — надавать ему по морде. Вообще удивляюсь, как мне хватило до сих пор терпения, чтобы не убить его.

Инара находится у окна и смотрит вдаль. На столе стоит нетронутая тарелка с едой. В голову приходит непрошенное воспоминание о попытке самоубийства Инары.

Надеюсь, что мне больше не придётся переживать подобное…

Она поворачивает голову на звук моих шагов и, мельком взглянув на угол с матрасом, улыбается.

— Привет, Руслан.

— Привет, — улыбаюсь в ответ.

В углу ничего нет.

Почему она туда смотрит? В прошлый раз она тоже туда смотрела.

Прошлый раз…

Вспоминаю о своем уходе с мыслями, что наставник хочет убить Инару. Но из-за этого ли я ушёл? Из-за того, что беспокоился за неё? Или из-за открывшейся возможности хоть что-то узнать? Становится совестно. Как вообще ко мне в голову могут приходить такие мысли? Конечно, я беспокоился о Инаре!

Выглядит Инара так, будто целую ночь не спала — бледная, синяки под глазами и лохматая. Хотя, чему я удивляюсь? Вальнар держит её в башне, как Рапунцель, по каким-то причинам, которые не хочет мне рассказывать. Наверное, Инара скучает по своей маме.

— Умеешь играть в шахматы? — она поднимает с пола игру и показывает мне.

— Если они не отличаются от наших, то да.

В шахматы меня научил играть один из парней из детского дома. Мне не особо нравится эта игра, но мне нравилось играть с Яной. Она недолго думала о каждом ходе, из-за этого игра у нас проходила быстро.

Инара раскладывает доску на столе и расставляет на ней фигуры.

— Будешь чёрными или белыми.

— Да без разницы, давай чёрными.

Пока Инара расставляет фигуры, снова бросаю взгляд в угол, где лежит матрас. Возле него стоит пустая тарелка, да и простынь и одеяло до сих пор смяты. Наверное, Гева забыла убрать, у нее же похмелье. Или ей надоело ходить каждый день по три раза по этой лестнице. Как она вообще не устаёт, ведь всю работу в замке выполняет она одна.

— Садись, — Инара отодвигает тарелку и садится со стороны белых, спиной к окну. — Я расскажу тебе правила, если в Иноземии такие же, то мы начнём играть, а если нет, то я объясню то, что непонятно.

Сажусь напротив Инары. Фигуры и шахматная доска выглядят точно так же, как и в моем Мире. Только каждая фигура как отдельный вид искусства, сделана из дерева в виде людей.

Скорее всего, правила тоже такие же.

— А когда ты будешь учить меня?

— Одно не мешает другому.

Она улыбается и показывает на белую фигуру Короля — человек с короной и в мантии, в руках он держит свиток и песочные часы. Лицо у него вырезано с особой тщательностью и кажется знакомым.

— Это Король. Если ему будет объявлен Шах и Мат, значит, игра закончена, и ты победил…

Вальнар

Людор не знает, что я за ним наблюдаю. Он сидит на полу в комнате пыток и смотрит в одну точку на полу.

Я уже давно мог бы закончить с первым этапом Формулы от смерти, если бы Руслан, без моего присмотра, не делал глупостей. Не знаю, как ему удается, но стоит мне даже на одну секунду от него отвлечься, как он делает что-то такое, что едва не убивает его или сводит с ума. Не знаю, о чём думали Колдуны в Коландуре, когда его выбирали, но мне кажется, что Руслан ещё слишком молод для того, чтобы стать Колдуном и понять всё, что мы делаем и для чего.

Перестаю думать о Людоре, фокусирую мысли на Руслане. В зеркале исчезает бывший князь Секуавеллии и появляется наследник Колдунов. Он играет в шахматы с Инарой.

Удивительно, как быстро они смогли подружиться. Я думал, что они всегда будут ненавидеть друг друга — Инара за то, что он учится быть Колдуном, а Руслан за то, что она угрожала ему. Но всё изменила моя попытка остановить Инару плющом-людоедом. Мне и в голову не приходила мысль, что Руслан бросится спасать её. Единственное, что я ожидал от него — бегство, что бы сделал любой нормальный подросток, увидев живое растение.

Но наследник оказался необычным подростком…

— Шах, — Инара улыбается Руслану.

Он хмурится и, немного подумав, передвигает фигуру Коня, закрывая Короля от Ладьи.

Он проиграет.

Усмехаюсь и убираю пальцы с зеркала.

— Ты хорошо играешь в шахматы.

— Спасибо, — Инара улыбается. Она быстро продумывает ходы. И мне кажется, что она уже знает, какой ход у меня будет следующим. Короче говоря, я прямиком иду к провалу.

— Ты когда-нибудь видела Тезурию?

Она переводит взгляд на меня с доски и обратно. Улыбка исчезает с её лица.

— Нет, никто её не видел, кроме Избранных. А каждый из них описывает её по-своему. То она красивая золотоволосая девушка, то она столетняя старуха или старичок, или десятилетняя девочка с огромными зелёными глазами. А был один раз, когда она представилась львицей.

Что? Кем? В моей голове сразу всплывает изображение львицы, которая разговаривает с человеком и передаёт ему какие-то свитки. Усмехаюсь. «Хроники Нарнии» какие-то недоделанные.

— Шах.

Белая Ладья угрожает моему Королю. Передвигаю своего единственного выжившего Коня, закрывая им Короля. Всё, коняра, тебе кранты.

— А ты до того, как попала сюда, знала о существовании другой Земли?

Ладья сбивает моего Коня и снова угрожает Королю.

— Шах. Да, все с рождения знают о существовании Иноземия. В школах нам рассказывают о ней всё, что знают. А также, у нас есть сказки и легенды о ней.

Сбиваю своей Ладьей её Ладью.

Ну всё, я точно проиграл!

— И что, интересно, о ней известно?

— Очень мало, — белая Пешка избавляется от чёрной Ладьи и начинает угрожать моему Королю. — Шах. Даже, можно сказать, почти ничего. У нас есть только предположения…

Вот это уже интересно. Какие предположения могут строить люди из этой Земле, если даже в моем Мире у каждой страны есть свои стереотипы о другой стране.

— Какие? — теряю интерес к игре, так как и дураку понятно, что моему Королю не жить.

Сдвигаю Короля на свободную клетку.

— Ну считают, что все люди в Иноземии обладают сверхъестественными способностями… — видно, что ей неловко говорить об этом. Она не поднимает глаз с доски, делая вид, что продумывает следующий ход, хотя и так ясно, что, сдвинув Ферзя, она поставит мне Шах и Мат. — Ведь все Колдуны оттуда.

— Что, правда?

Это смешно. У нас если кто-то скажет, что он Колдун, то окажется либо в психушке, либо в телевизоре. Я знаю множество подростков, которые не против были бы оказаться на моём месте, но никто из них не сможет передвигать предметы взглядом или читать мысли.

— Что смешного? Разве это не так? — Инара передвигает Ферзя. Ей не нравится, что я смеюсь над её словами. — Шах и Мат.

— Нет, конечно, — перестаю смеяться. Впервые я жалею, что плохо учился. У меня только общие представления об моем Мире и о людях, на ней проживающих, так я мог бы рассказать ей очень много интересного. — Я не знаю ни одного человека, который обладал бы сверхъестественными способностями без шарлатанства. Ну, кроме Вальнара. У нас Колдуны и Маги только в кино и книгах. Как я понял, способности у нас появляются только после Дара.

Показываю Инаре на кольцо.

Она всё время, что я говорил, с любопытством смотрела на меня.

— А что такое кино?

— Сейчас объясню.

Неожиданно во мне просыпается желание сводить её в кино. Уверен, ей бы понравилось.

Гева

— Ну, и почему ты напилась? — голос Вальнара раздаётся из-за моей спины.

Как долго он здесь стоял?

Не обращаю на его вопрос внимания, продолжаю замешивать тесто. Всё равно он прочитает мои мысли.

— Нет, я, конечно, понимаю, что жить так долго сложно, особенно, когда ждёшь своего любимого. Сколько ты уже лет живёшь? Двести? Триста? Я бы сам запил… Но вот в чём проблема — раньше ты не пила. Что случилось? — он хватает меня за локоть и поворачивает лицом к себе.

— Гева, — произносит уже угрожающе и тихо. Его глаза пронзают меня насквозь, но я уже привыкла к его взгляду. На меня и не так смотрели. — Говори!

Как всё-таки они похожи. Те же черты лица, те же глаза, волосы, телосложение…

Чувствую, как по позвоночнику пробегает холодок, оставляя за собой мурашки. Ну, так я и знала, он всё равно прочитает мои мысли. Будет заходить всё глубже и глубже в моё сознание, пока не узнает правду. Я не сопротивляюсь…

— Интересно… — Вальнар отпускает мою руку и усмехается.

Он уже поворачивается к двери, чтобы уйти, но затем останавливается и спрашивает:

— И кто помог тебе добраться?

— Я думала ты.

— Да с чего это? Нет, — и ещё раз усмехнувшись, уходит.

— Ты шутишь, да? — Инара смотрит на меня удивлённо. Она явно не верит мне.

— Нет, я не шучу. Мы летаем на самолётах, вертолётах и воздушных шарах. Ну, и еще на парочке… штуковин.

— Нет, я тебе не верю. Как это возможно? Ничто не умеет летать, кроме птиц, — она хмурится, всё ещё недоверчиво смотрит на меня.

И я её прекрасно понимаю. Если бы мне ни с того ни с сего сказали, что есть такие «штуковины», которые перевозят людей по воздуху, я тоже не поверил бы. Мне минимум надо было бы увидеть их.

— Я могу попробовать тебе показать.

— Как?

Часть меня кричит, что это плохая идея, и мне не стоит этого делать без разрешения Вальнара, а вторая часть толкает показать Инаре самолёт, а заодно и проверить получится мне это или нет.

— Я ещё не уверен, что получится, но могу попробовать. Если ты мне доверишься, — протягиваю Инаре руку с кольцом. — Дай мне руку.

Не думаю, что за пять встреч, она стала мне доверять. Ну, мало ли, может любопытство сильнее недоверия.

Инара, с секунду подумав, даёт мне руку.

Самолёт заполнен людьми. Инара сидит справа, у самого окна, слева от меня незнакомый мужчина. Он смотрит какой-то фильм.

Такое ощущение, что я здесь когда-то был, только сидел на другом месте. Уже собираюсь встать, чтобы посмотреть оправдается ли моя догадка, что я сижу где-то в этом самолёте, но чувствую, что Инара всё ещё крепко держится за мою руку. Она удивлённо и испуганно озирается вокруг.

— Не бойся, — шепчу ей на ухо. — Смотри сюда, — указываю на иллюминатор. Мы как раз пролетаем над ночным городом, сияющим в темноте красно-желтыми огоньками. Похоже, мы спускаемся, так как порой самолет крениться, а из-за небольшого расстояния можно достаточно хорошо разглядеть детали города. — Нравится?

— Да, — отвечает также тихо. Вижу на её лице восхищение. — Очень красиво!

Забываю о своих намерениях найти здесь себя, не могу оторвать взгляда с Инары. Мне нравится её искреннее выражение лица. Глаза блестят, и она ничего больше не видит, кроме светящегося города под самолётом.

— Это город. Видишь движущиеся светящиеся огоньки?

Она кивает.

— Это машины, про которые я тебе рассказывал…

— Молодые люди, можно ли потише? — голос раздаётся, как будто внутри моей головы, в то же время я знаю, что обращаются не к нам.

Резко встаю и смотрю вперёд. Мне как-то удаётся через спинки кресел увидеть себя, Яну и ещё пару ребят из детского дома. Я не слышу, о чём мы говорим, но наши голоса и смех раздаются по всему салону. Мы тогда не обратили внимания на слова женщины и весь рейс шумели.

Так странно смотреть на себя со стороны. Кажется, что я не особо изменился. Ведь сколько времени прошло? Четыре месяца или пять? Но я смотрю я на совсем другого человека — с иной мимикой и взглядом.

— Да, нет же! — голос Яны и её смех раздаются тоже, будто у меня в голове.

Я и не думал, что так соскучился по её смеху и голосу. Сердце сжимается. Не могу отвести от неё взгляда.

— Руслан, — Инара сжимает мою руку. Я совершенно забыл про неё. — Что случилось?

— Что? — перевожу на неё взгляд. Она с беспокойством смотрит на меня. — Извини.

Сажусь на место, но всё ещё слышу голос Яны. Она все говорит и говорит о чем-то.

— Верни меня обратно.

Мне не хочется уходить отсюда, но я чувствую, как Инара напряглась. Она больше не получает удовольствия от полета.

— Хорошо, — отпускаю её руку.

Гева

«Дневник для рассудка»

1 августа 1404 год (365 лет назад)

Наконец-то мы определились с датой нашей свадьбы. Она будет шестого июня.

Нам ещё ждать одиннадцать месяцев и шесть дней. Почти целый год...

Мне так хорошо и, даже если пришлось бы ждать два года, моё счастье не омрачилось бы. Мы целые дни проводим друг с другом. Мы рассказываем о себе всё, ничего не скрывая…

Все же, нет, иногда мне кажется, что он что-то недоговаривает. Он никогда не рассказывает, зачем к нему приходит Тезурия, и что они делают. А она стала приходить всё чаще и чаще.

Мне трудно признаваться себе в том, что я ощущаю это отвратительное, грязное чувство, но я должна быть честна с собой — я каждый раз его ревную к ней, но, как только мы оказываемся вместе, ревность исчезает. Но я продолжаю ненавидеть Тезурию, сколько бы не пыталась убедить себя, что у них ничего не может быть.

Может быть, я становлюсь параноиком, но у меня такое ощущение, что после каждой встречи с Тезурией, Метран меняется… И не в лучшую сторону…

Но, скорее всего, мне это только кажется.

— Надо тебя почаще отправлять к Инаре, — Вальнар с усмешкой смотрит на меня и Инару. Не знаю, сколько времени мы провели в моих воспоминаниях, так как видения никогда не занимали много времени, может, секунду или две, но выглядит так, будто наставник стоял здесь около пяти минут. Колдун продолжает:

— Раскрываешь новые границы своего Дара. Играешь в интеллектуальные игры и вселяешь в Инару ужас…

Он усмехается, а затем, как будто вспомнив что-то плохое, хмурится и пристально смотрит на меня. Инара тоже устремила на меня странный взгляд. А я чувствую себя так, будто меня застали за запрещённым делом. Похоже, Инара хочет что-то сказать, но перед Колдуном не решается. Но что-то в её лице подсказывает мне, что ее слова мне бы не понравилось.

— Пойдём, — он продолжает пристально на меня смотреть.

Этот взгляд никогда не предвещает ничего хорошего. Чувствую, нас ждёт серьёзный разговор. Будет меня ругать за то, что рискую и не рассказываю о своих намерениях. Или, может, ему что-то ещё не понравилось, он же мастер находить везде проблему.

Как только я двигаюсь, чтобы подняться, в безымянном пальце правой руки просыпается пульсация, а за ней приходят головокружение и слабость. Вальнар подходит ко мне и берёт за руку. От прикосновения идет покалывание по всему телу…

* * *

— Я же тебе говорил, что Дар забирает много энергии и крови. А ты сегодня использовал его два раза. Да и ещё энергию свою использовал… — Вальнар помогает мне лечь на кровать. Она кажется невероятно мягкой и удобной. — Надо было отложить свой поход по памяти на завтра.

Я ожидал от Вальнара укора, но он просто говорит, как будто совершенно не сердится.

— Из-за того, что ты потратил сильно много энергии, нам придётся отложить тренировку по телекинезу на завтра.

У меня нет ни сил, ни желания на возмущение. Ужасно хочу спать. Мне даже обедать не хотелось, лишь бы мне дали поспать, но Вальнар настоял на своём и заставил меня поесть.

Перед тем как полностью провалиться в сон, слышу голос наставника над самым ухом:

— Молодец, что рискнул, — чувствую, как он пожимает моё плечо. От сердца по телу расходится тёплое и приятное чувство.

Инара

Людор появился, но я не обращаю на него внимания.

На сердце до сих пор неприятный осадок. Не знаю почему. Мне понравилось летать на самолёте, но потом, когда Руслан вскочил и отвлёк меня от вида за окном, я почувствовала нечто неприятное и не просто неприятное, а темное…

Так бывает, когда сделал что-то очень плохое, но не знаешь, что именно. И ощущаешь, что после твоих действий случится что-то плохое.

Я заметила, что Руслан совершенно не замечает этого, или у него нет этого ощущения. Ему как будто что-то не даёт это ощутить…

А может, мне это показалось? Может, я спутала это чувство с тревогой из-за странного поведения Руслана? Я не знаю…

Но всё равно, несмотря ни на что, я никогда не смогу забыть восхищение, что почувствовала, увидев город сверху. Это было так необыкновенно красиво!