Четыре способа убить систему (гет)

Вечером Ремус, Джеймс и Сириус неспешно брели по дороге в сторону дома Ремуса, смертельно уставшие, но очень довольные.

— Вот я, честно, до последнего не верил, что ты реально сделаешь предложение, — с искренним уважением сказал Сириус, закидывая руки за голову. — Но ты крут!

— И главное — ещё и трезвый, — кивнул Джеймс, с лёгким удивлением разглядывая Ремуса. — Когда мы воровали это кольцо, мне казалось, что всё это просто такой прикол... Потому что ты же всегда твердил, что тебе нельзя заводить семью, и что ты не хочешь ничего такого.

— Ну, просто Доркас сильнее меня, — с лёгкой, счастливой усмешкой сказал Ремус. — Я не знаю... Просто посмотрел на неё сегодня утром. Она была так уверена в себе... Такая сильная, бесстрашная. И я так ею восхищаюсь. Вот и решил, что вы, в общем-то, были правы. Семья... это наверное, и правда важно. Хотя, если честно, я так и не понял, как конкретно меняется жизнь после свадьбы, если вы и так уже давно живёте вместе.

— Ну... после свадьбы разве что дети обычно появляются, — философски пожал плечами Сириус. — Ну, это в случае с Джимом было основным изменением. А так... в остальном — да ничем особо. Кстати, а мы вам там вообще не помешаем? Может, вам лучше вдвоём отметить?

— Эй! — недовольно воскликнул Джеймс. — Мы обязаны вас поздравить как следует! А потом уйдём. Практически сразу.

— Ты только, ради всего святого, не напейся на радостях, — усмехнулся Сириус. — А то как я потом в одиночку буду тащить твою тушу к порогу Лили?

— А когда свадьба-то? — оживился Джеймс, игнорируя комментарий друга. — Скоро?

— Я без понятия, — честно покачал головой Ремус. — Мы вообще ничего не успели обсудить. Я опаздывал, а ей надо было на слушание.

— Сириус... — Джеймс вдруг хитро прищурился, переглядываясь с Ремусом. — А не хочешь случайно прийти на свадьбу вместе с Марлин?..

— Что? — Сириус замер на месте. — Нет... С какой стати с Марлин?

— Ну, как же, — тут же подхватил Ремус, с трудом сдерживая улыбку. — Теперь, когда она с тобой мило общается, ты её не посылаешь и даже не злишься... Это же так... мило и подозрительно.

— Что? Нет, — Сириус замотал головой, стараясь сохранить невозмутимость. — Между нами ничего нет.

— Правда?.. — Джеймс с преувеличенным недоверием приподнял бровь, снова переглядываясь с Ремусом. — А по твоему поведению как-то не скажешь.

— Ладно! Мы... пару раз переспали, — мрачно, сквозь зубы бросил Сириус. — Да, да, да. Не надо на меня так смотреть.

— Вау... — протянул Джеймс, замирая с широко раскрытыми глазами. — Ахуеть... Серьёзно!?

— Вот только не надо орать на всю улицу, — шикнул Сириус, озираясь по сторонам. — Я... не хотел этого. Ну... наверное. Не знаю, короче.

— Так подожди... — Ремус прищурился, внимательно изучая Сириуса. — Это же... вроде как хорошо. Ты движешься дальше... Наконец-то. Уже почти год прошёл ведь... Почему тебе даже говорить об этом противно?

— Да не то чтобы противно... — Сириус поморщился. — Ну, хотя отчасти и противно. Но дело не в этом. Между мной и Марлин ничего нет. Ни любви, ни привязанности, ничего, кроме секса. Но при этом я не хочу, чтобы ее убили из-за меня. Потому что... она полукровка. И в школе она уже однажды пострадала от Беллатрисы. Поэтому... просто не надо про это трепаться.

— Точно, — прикусил губу Джеймс, мгновенно посерьёзнев. — Сириус, чего тебя на чистокровных-то не тянет?

— Да не знаю я, — он устало провёл руками по лицу, прикрывая глаза. — Видимо, они вообще не в моём вкусе...

— Ну... засада, конечно, — покачал головой Джеймс.

— А, ну и ещё, я не хочу, чтобы об этом знал Джон, — добавил Сириус, опуская руки. — Он... Просто не хочу, чтобы он знал, и всё.

— Да всё, всё, ясно, — поспешно закивал Ремус. — Как-то уже вообще не весело из-за твоих новых отношений...

— Ой, не называй это так, — махнул рукой Сириус, морщась. — Какие к чёрту отношения? Лучше вспомним о том, что у тебя скоро свадьба. И я пойду на неё с Эммой и Джоном. А Джеймс с Лили пусть развлекаются там.

— Ну тоже неплохая компания, — усмехнулся Ремус.

Они поднялись по лестнице на второй этаж и остановились у знакомой двери.

— Так, на, держи, — Джеймс протянул Ремусу пышный букет цветов. — Ты даришь цветы, а мы просто постоим с бутылками наготове как группа поддержки.

— Да, — нервно кивнул Ремус, поправляя воротник. — Так... Сначала спросим у неё, как прошло слушание в Министерстве. А то вдруг что-то пошло не так?

— Да всё у неё там идеально прошло, не сомневайся, — уверенно закатил глаза Сириус. — Она столько времени эти доказательства собирала... У неё там всё схвачено.

— Ну, я на это надеюсь, — кивнул Ремус.

— Всё, пошли, — ободряюще прошептал Сириус, подталкивая его к двери.

Ремус принялся открывать дверь ключом, но она легко поддалась — была не заперта.

— Странно... Доркас дверь не закрыла? — нахмурился Джеймс, мгновенно насторожившись. — Война же на дворе.

— Забыла, наверное... Слушанием была занята, — с лёгким, непонятным беспокойством пожал плечами Сириус, но его взгляд тоже стал более настороженным.

Ребята вошли в двери, нервно переглядываясь. Ремус включил свет.

И у всех троих разом перехватило дыхание. Крик ужаса, острый и беззвучный, застрял где-то глубоко в горле. Им показалось, что они провалились в самый настоящий фильм ужасов. Все светлые стены прихожей и гостиной были залиты тёмной, почти чёрной кровью с потолка до самого пола. Ремус, инстинктивно прикрыв рот ладонью, сделал несколько шагов вперёд и увидел на полу окровавленное домашнее платье Доркас, а на нём — одиноко блестевшее её обручальное кольцо. Он медленно опустился на колени и дрожащей, почти не слушающейся рукой поднял платье с пола, прижав его к своей груди.

Джеймс, осмотрев комнату диким, ничего не видящим взглядом, сдавленно выдохнул, и его ноги подкосились. Он рухнул на пол без сознания. Сириус стоял как вкопанный, глядя на все это опустевшим, шокированным взглядом, отчаянно пытаясь сообразить, что он вообще может сделать и чем помочь. Он сделал шаг к Ремусу, но тут его взгляд упал на кухонный стол. На нём лежал один-единственный, аккуратно положенный окровавленный листок, рядом — небольшая горстка пепла и подпаленная видеокамера.

В голове у Сириуса что-то щёлкнуло. Мысли пронеслись вихрем, и его взгляд из пустого стал острым, собранным. Он подошёл ближе, с силой выравнивая прерывистое дыхание, и прочитал чёткую, выведенную ровным почерком надпись: «Так будет с каждым, кто решит связать жизнь с оборотнем. Ф.С.». Парень вздрогнул, мгновенно обернулся на друга, который не сдвинулся с места, потом резко, почти истерично, навёл на листок палочку. Бумага мгновенно испарилась. Он взял в руки камеру, сжал её в ладони, до боли прикусив губу.

Ремус поднялся на ноги и пошел к входной двери с отсутствующим выражением лица.

Ремус поднялся на ноги с чужим, отсутствующим выражением на лице и механически направился к выходу.

— Рем... — тихо, срывающимся голосом проговорил Сириус, хватая его за локоть. — Ты куда?

— Я ухожу, — хрипло, без интонации ответил он, грубо стирая слёзы с щёк рукавом.

— Что? Куда?

— Из-за меня её убили, Сириус, — выдохнул Ремус, и в его шёпоте слышалось что-то окончательно сломленное. — Ты и сам прекрасно знаешь это...

— Не говори так... — попытался удержать его Сириус, из последних сил стараясь сохранить спокойствие. — Нет. Ты ведь...

— Её из-за меня не просто убили. Посмотри на это! — с леденящей душу интонацией вскрикнул он, обводя взглядом залитые кровью стены. — Её просто уничтожили! Её рвали на части! И всё это из-за того, что я позволил себе думать, что имею право на...

— Замолчи! — резко крикнул Сириус, с силой схватив его за плечи и тряся. — Посмотри на меня! Рем, это сделал не ты! Ты — человек... А это сделали какие-то бездушные твари, к которым ты не имеешь ни малейшего отношения!

— Я не должен был приближаться к ней! Я не смел!

— Это не так!

— Сириус... Отпусти меня. Я не останусь тут.

— Никто тут не останется! — со слезами на глазах проговорил Сириус, снова оглядываясь на окровавленный пол и на тело Джеймса. — Надо только Джеймса с пола соскрести, и мы уходим.

— Ты меня не понял, — хрипло, с неподдельной болью сказал Ремус. — Я ухожу... От вас всех. Из-за меня больше никто не пострадает! Я уйду в подземелье... Там живут такие, как я... Они этого и хотели. У них получилось.

— Нет! — закричал Сириус, в отчаянии встряхивая его. — Ты меня слышишь вообще!? Они именно этого и добивались! Ты никуда не пойдёшь, потому что в отличие от них ты — настоящий, живой человек, а не монстр!

— Ты не остановишь меня... — прошептал Ремус, пусто и безжизненно глядя куда-то сквозь него.

— Да? А я-то думал, что ты меня знаешь получше, — с горьким вызовом бросил Сириус, сжимая его плечи. — Ты не уйдешь!

Ремус резко, с неожиданной силой вырвался из его хватки и бросился бежать вниз по лестнице, захлёбываясь собственным ужасом и слезами. В этот момент его сознание могло воспроизводить только одно — снова и снова оживляя милый, светлый образ Доркас. Он вспоминал их последний утренний разговор. Как она сияла, как искренне хотела, чтобы они стали семьёй, как смотрела на него с той самой улыбкой от которой хотелось жить. А теперь от неё не осталось ничего, кроме окровавленного платья и холодного металла кольца.

Ремус вылетел на лестничную клетку первого этажа, кашляя кровью и слезами, и застыл на месте. Сириус уже стоял у выходной двери, преграждая путь, и смотрел на него не с гневом, а с полной растерянностью.

— Как ты... как ты тут оказался? — слабо, с надрывом выдохнул Ремус.

— Джон... научил меня пользоваться лифтом, — тихо, почти виновато проговорил Сириус, опуская глаза. — Послушай, Рем... Не уходи от нас. Пожалуйста.

— Я не могу остаться...

— Конечно можешь! — в отчаянии крикнул Сириус. — Ты ведь прекрасно знаешь, что ты ни капли не похож на этих уродов! Рем, мне так жаль. Очень! Ты даже не представляешь, насколько... Ты можешь сейчас ненавидеть меня за то, что я не дам тебе сбежать... Но ты же не оставил меня тогда, год назад... и я теперь последую твоему примеру. Всё вокруг рушится, разве ты не видишь? Семьи, судьбы, жизни... Но мы пока ещё есть друг у друга. Мы ведь друзья. И пока я жив, ты не спустишься в это подземелье!

Ремус хотел ответить что-то, но только прикрыл лицо руками, запачканными её кровью, и медленно опустился на холодный кафель. Сириус тут же подсел к нему и крепко, почти до боли, обнял, не обращая внимания на кровь.

— Я только сейчас... до конца понял, что ты чувствовал тогда, — прошептал Ремус, уткнувшись лбом в его плечо. — Как ты вообще выжил?

— Я... Не совсем выжил, если честно. Ты же и сам это видишь, — тихо ответил Сириус. — Прости за честность, но тебя ждет то же самое. Часть тебя сегодня умерла, и это уже не исправить... Но война ещё не закончилась. Мы должны за них отомстить, ясно? Сбежать — это слишком просто. Разве не так?

— Ты прав... — выдохнул Ремус, и его голос дрогнул. — Господи... У меня ведь почти появилась жена...

— Это... ужасно, — Сириус прикрыл глаза ладонью, и его плечи дёрнулись. — Я даже не знаю, что сказать, Рем... Честно. Просто поверь, что после такого... можно жить дальше. С трудом. С постоянной болью внутри... С отвращением к самому себе. Но можно. А ты... ты всегда был сильнее меня духом. Так что ты справишься. Пойдём ко мне, ладно? Оставаться тут нельзя.

— К тебе? — Ремус удивлённо поднял на него заплаканные глаза, будто не сразу понял смысл сказанного.

— Думаю, теперь нам стоит жить вместе, — тихо, с предельной искренностью проговорил Сириус, поднимаясь на ноги и протягивая ему руку. — Так будет проще всем. И... у меня дома всегда есть виски.

— Нет... Я не потяну такую квартиру, как у тебя, — с горькой усмешкой покачал головой Ремус.

— О чем ты? — поморщился Сириус, не убирая руки. — Ты не будешь за нее платить.

— Что? Нет.

— Рем, я аристократ. Я нереально богат, притом что лично ничего в жизни не добился, — с лёгкой, усталой улыбкой сказал он. — Так что даже не думай об этом, хорошо? Пойдём отсюда. Дома ждут Джон и Изабелла...

Они вышли из подъезда и медленно побрели по ночной, безлюдной улице, подставив лица холодному ветру.

— Не знаю, стоит ли говорить это сейчас, — после долгого молчания тихо начал Сириус. — Но... Рем, тот оборотень, который сделал это — всего лишь жалкий исполнитель. Пешка.

— Что? — Ремус приостановился, с болезненным напряжением вглядываясь в его лицо.

— Киллер, — твёрдо пояснил Сириус. — На столе лежали сожжённые документы по делу Барти Крауча... Так что то, что ты оборотень, здесь вообще ни при чём. Кто-то просто... очень не хотел, чтобы Доркас добралась сегодня до Министерства с этими доказательствами.

— Но... — Ремус сжал виски пальцами, пытаясь собраться с мыслями. — Кто ещё мог знать об этом?

— Тот, кто должен был присутствовать на том слушании, — мрачно вздохнул Сириус. — Там ведь целый совет... И вероятно, среди них был Пожиратель. Может, и не один. Министерство прогнило насквозь. Сынок начальника Департамента магического правопорядка вообще расхаживает на свободе в плаще Пожирателя... Так что... Кольцо вокруг нас сжимается.

— Я понемногу устаю быть сильным, — хрипло, с надрывом выдохнул Ремус, останавливаясь и опираясь о холодную стену дома.

— Война высасывает из нас всё самое лучшее, — тихо согласился Сириус, останавливаясь рядом. — И... нам остаётся только держаться вместе. Другого пути у нас нет.

Он взглянул на друга — на его практически мёртвенное, застывшее выражение лица, на ужасно замученный, осунувшийся вид и пустые, уставшие глаза. Его собственное сердце сжалось от острой, бессильной боли.

— Ты знал, что Эмма когда-то в школе написала о нас с тобой фанфик? — отчаянно попытался хоть как-то отвлечь его Сириус, подбирая самые нелепые темы. — Как раз почитаешь... Джон хранит многое из ее творчества.

— Что?.. — Ремус болезненно скривился, будто от физической боли. — Фанфик? Это что вообще такое?

— Ну, прочитаешь — и сразу поймёшь, — грустно усмехнулся Сириус. — Сразу предупреждаю, тебе не понравится. Мне не понравилось!

— Ты ей об этом сказал? — с подозрением протянул Ремус.

— Конечно нет... Я похож на суицидника?

— Временами — да, — безразлично пожал плечами Ремус.

Они медленно брели по осенней, продуваемой всеми ветрами улице, отчаянно пытаясь не воскрешать в памяти ту ужасную картину, что увидели всего полчаса назад. Вдруг оба застыли на месте как вкопанные и уставились друг на друга в немом, нарастающем ужасе.

— Джим! — выдохнули они почти хором и, не сговариваясь, бросились обратно к дому.

Ребята стремительно добрались до нужной двери. Сириус лихорадочно переводил взгляд с Ремуса на вход в квартиру и обратно, отчаянно соображая, как поступить. В итоге он резко выхватил палочку из кармана и, не дав другу опомниться, крикнул:

— Остолбеней!

Ремус тут же застыл на месте, как статуя. Сириус, зажмурившись от внутренней борьбы, вбежал в гостиную и склонился над неподвижным телом Джеймса.

— Джим... А ну очнись! Рему сейчас в тысячу раз хуже, чем тебе! — он быстро, с отчаянием ударил друга по щеке, и тот судорожно дёрнулся и подскочил на месте.

— Господи... — прошептал Джеймс испуганно, дико озираясь, и тут же его глаза снова закатились и он отключился.

— Отлично... Просто замечательно, — с горьким сарказмом пробормотал Сириус.

Он схватил его под руки и с усилием поволок к выходу, спотыкаясь на каждом шагу.

— Как же тяжело быть на твоём месте, Рем, — сквозь зубы проговорил он обездвиженному другу, пробираясь к двери. — Мне ужасно не нравится быть единственным адекватным человеком из нас троих... Оживи!

Ремус тут же вздрогнул всем телом, моргнул и осмотрелся с диким недоумением.

— Валим отсюда, — торопливо прошептал Сириус, подхватывая его под руку. — Насколько я знаю Джима, он начнёт блевать, когда окончательно очнётся, так что нам нужно быть уже на улице...

— На черта ты меня оглушил? — в полном непонимании протянул Ремус, потирая затылок.

— Тебе нельзя было туда входить снова, — устало, но твёрдо проговорил Сириус, уже запихивая полубессознательного Джеймса в лифт. — А оставлять тебя без присмотра сейчас — тоже не вариант. Всё, быстро, все домой.

Вскоре они с глухим хлопком трансгрессировали к знакомому многоэтажному дому.

— Рем... Мне так жаль, — давясь слезами и пытаясь не смотреть на себя, проговорил Джеймс, когда они поднимались на шестой этаж. — Это невозможно просто переносить...

Ремус только мрачно кивнул, не в силах вымолвить ни слова, и с отвращением разглядывал свою одежду, насквозь пропитанную уже потемневшей кровью, стараясь не думать о том, что все они в ней — в крови Доркас.

Джон выбежал к ним навстречу в прихожей и застыл на месте в немом ужасе, осматривая их с ног до головы.

— Прости, что тебе приходится видеть это, — тяжело вздохнул Сириус, прислоняясь к косяку. — Мы скоро снова будем выглядеть как приличные, цивильные люди.

— Что... что произошло? — испуганно, шёпотом спросил мальчик, с ужасом разглядывая Джеймса, который выглядел так, словно искупался в багровой краске.

— Доркас погибла, — сквозь слёзы и сдавленный ком в горле проговорил Джеймс, зажмуриваясь, чтобы не видеть свою одежду при ярком свете.

— Иди в душ, Джим. Только быстрее, — устало, почти автоматически проговорил Сириус, открывая бутылку виски трясущимися руками.

Ремус молча подошёл к нему, потерянно глядя в пустоту перед собой. Джон осторожно, почти неслышно обнял его, изо всех сил стараясь сдержать подступающие слёзы.

— Всё ещё будет хорошо? — тихо, растерянно спросил он, переводя взгляд с одного взрослого на другого.

— Конечно, — слабо, едва слышно улыбнулся Ремус, гладя его по голове.

— Ну, раз он говорит, что будет, значит — будет, — кивнул Сириус. — Мы теперь будем тут жить втроём, хорошо?

— Рем будет жить с нами? — чуть оживился мальчик. — Я... я сейчас уберу свои шмотки из третьей спальни.

— Да, и мои заодно забери оттуда тоже. Мы просто ее как шкаф использовали... — объяснил Сириус. — Так, всё, Рем, пей. Должно хоть чуть-чуть помочь.

— Спасибо... — тихо выдохнул Ремус, забирая бутылку из его рук.

* * *

Один мрачный осенний день навсегда врезался в память Мародерам. Прошло чуть больше недели со смерти Доркас. Все ребята получили срочное и лаконичное послание от Грюма. Никто в тот день не пошёл на задания.

Вечером в двери штаба по очереди, молча и как-то особенно тихо, вошли Джеймс с Лили и маленькой Эммой на руках, Сириус, Ремус, Марлин, Фрэнк и Алиса со своим трехмесячным сыном Невиллом.

— А что... у нас за странная тусовка? — удивлённо спросил Сириус, когда они нерешительно расселись за большим столом.

— Вам тоже ничего не объяснили? — мрачно спросила Марлин. — Это... пугает.

— Меня больше вообще смущает, что Лили попросили прийти, — озадаченно протянул Джеймс, обнимая жену за плечи.

— Эй! Я вообще-то полноправный член Ордена, — скривилась Лили. — И если будет что-то важное, я тоже хочу быть в курсе. Они вечно всё от меня скрывают, чтобы я «не волновалась».

— Ну, не удивительно, — вздохнула Алиса, качая на руках сына. — Потому что полная жесть творится...

Эмма на руках у матери лишь сонно засунула палец в рот, даже не открывая глаз. Ей уже было полгода, и с каждым днём она становилась всё больше похожей на Джеймса.

Минуты тянулись мучительно медленно, но ничего не происходило. Грозного Глаза всё не было, за окнами сгущалась осенняя тьма, и резкий ветер бил в стёкла тяжёлыми порывами. Они заварили кофе и нервно, натянуто болтали о всякой ерунде.

Только Ремус сидел с каменным, абсолютно отстранённым выражением лица, не проронив ни слова. Это место было насквозь пропитано памятью о Доркас. Она пришла в Орден ещё когда он учился в Хогвартсе... Она была его первым наставником. Здесь, в этих стенах, она была словно неотъемлемой частью интерьера — всегда уставшая, вечно чем-то занятая, работающая и днём и ночью. Находиться здесь без неё было физически невыносимо.

Сириус с Джеймсом то и дело взволнованно переглядывались и украдкой переводили взгляд на него. Они отчаянно хотели сделать хоть что-то... но прекрасно понимали своё полное бессилие.

Тут Марлин осторожно коснулась плеча Сириуса и едва заметно кивнула в сторону двери. Он ответил таким же еле уловимым кивком. Они по очереди, стараясь не привлекать внимания, вышли с кухни в пустынный коридор. Она быстрыми, решительными шагами направилась к тренировочной комнате и скрылась за дверью. Сириус, тяжко вздохнув, вошёл следом.

— Что происходит, Сириус? — спросила она сразу, едва дверь закрылась, не давая ему опомниться.

— В смысле? — протянул он, прислоняясь к косяку. — Ничего.

— Ты избегаешь меня уже две недели, — прищурилась она, плотно скрещивая руки на груди в защитной позе.

— А, ты об этом, — он вздохнул. — Марлин... То, что было между нами... это была ошибка. И она больше не повторится.

— Что? — Марлин вскинула на него удивлённый, почти неверящий взгляд своих ярко-голубых глаз. — Но... почему? С чего вдруг?

— Ты ведь прекрасно знаешь, что случилось с Доркас, — мрачно, почти шёпотом проговорил Сириус. — И это... напомнило мне о том, что сближаться с нами — опасно. С Ремусом и со мной. И я не хочу ещё одной смерти на своей совести.

Марлин задохнулась, словно от невидимого удара, но снова подняла на него взгляд, полный немого вопроса.

— А можно, я сама буду решать, что для меня опасно? — резко, с вызовом бросила она.

— Нет, — жёстко отрезал Сириус. — Ты не хочешь жить, что ли? Остынь. Между нами и так ничего не было. Серьёзно. Только вот Беллатрисе Лестрейндж хватит и этого, чтобы уничтожить тебя. Поэтому надо это просто прекратить.

— Это «ничего» было, практически лучшим, что случалось со мной в жизни! — вдруг в отчаянии, срывающимся голосом вскрикнула Марлин, и на её глазах выступили предательские слёзы.

— Чего? — Сириус искренне скривился, будто не расслышал. — Что ты несёшь?..

— Ты что, слепой? — она смахнула слёзы тыльной стороной ладони с грубым, почти яростным движением. — Я люблю тебя всю свою сознательную жизнь, придурок! Сириус, я не настолько беспринципна, как ты уверен... Я бы не позволила столько лет собой пользоваться человеку, на которого мне плевать... Я для тебя всегда была пустым местом. Ты обращал на меня внимание, только чтобы Эмма не догадалась, что она тебе нравится. За эти годы ты орал на меня, посылал, игнорировал, вытирал об меня ноги бессчётное количество раз... Но когда ты наконец обратил на меня хоть какое-то слабое внимание... Я уже была тут. Готовая на всё. По одному твоему желанию. Ты думаешь, хоть кто-то ещё может так мной вертеть? О нет... Ты такой один. И вот, когда ты дал мне самую слабую надежду... Впервые за столько лет... Ты просто хотел вот так всё оборвать? Даже не поговорив со мной?.. За что?

Сириус стоял, изумлённо глядя на неё широко раскрытыми глазами, словно она говорила на другом языке.

— Я... даже не знал об этом, — растерянно, почти беспомощно проговорил он. — За что?.. Почему ты вообще меня любишь? Ты же даже не знаешь меня по-настоящему. Тебе не кажется, что это просто... влюбленность? Потому что мы никогда нормально не общались...

— Я знаю о тебе достаточно, — сухо, с горькой усмешкой сказала она. — И иногда у меня возникает ощущение, что я просто мазохистка, которая вот уже лет десять любит какого-то морального урода.

— Ну, вообще-то, так оно и есть, — безжалостно кивнул Сириус. — Послушай... прости, что я ничего тебе не сказал сразу. Я... не знал, что это для тебя так важно. А если бы и знал... наверное, всё равно не стал бы это обсуждать. Потому что... я не влюблён в тебя и не люблю. И я искренне думал, что ты, как и я, просто... хочешь расслабиться.

— Для тебя это действительно был просто секс? — выдохнула она, глядя на него покрасневшими, полными слёз глазами.

— Да, — коротко, без колебаний кивнул он. — Потому что точно с такой же ненормальной силой я любил другого человека всю свою сознательную жизнь. И... Ты понимаешь, да? Это практически болезнь. Одержимость. И выбросить это из головы невозможно. Поэтому я не способен ни на что большее. Ни на какие чувства... Даже на простую симпатию, если честно. Прости ещё раз.

Марлин коротко, почти незаметно кивнула, до боли прикусив губу, чтобы не расплакаться снова.

— Спасибо, что хоть честно, — сказала она тихо, опуская голову. — Я даже не представляю, как теперь с этим жить. Особенно теперь. Когда я сказала тебе об этом.

— Сотри мне память, если хочешь, — безразлично, почти отстранённо пожал плечами Сириус.

— Да плевать, — вздохнула она, увидев его ледяную реакцию. — Пошли, может, Грюм уже пришёл.

Они вышли из тренировочной комнаты. Оба — потерянные, сбитые с толку и не знающие, как дальше смотреть друг другу в глаза. Однако на кухне всё оставалось точно таким же. Грюма всё ещё не было, зато все собравшиеся тут же принялись закидывать их многозначительными, любопытными взглядами.

Джеймс тут же набрал сообщение Сириусу. Тот ловко достал из кармана телефон, украдкой взглянул на экран и прочитал: «Что, она плакала? Ты настолько плох?»

Сириус едва заметно закатил глаза и быстрым движением пальцев ответил: «Она, оказывается, любит меня десять лет. Прикинь? Я думал, все, кто в меня влюбляются, забывают об этом через неделю и живут дальше».

Джеймс ответил почти мгновенно: «Я вот не забыл ♡».

Сириус лишь покачал головой, снова закатил глаза и убрал телефон в карман, делая вид, что ничего не происходит.

Прошло еще несколько минут, и вот на кухню наконец вошли Грюм и… Дамблдор.

— Ого, — удивленно протянул Джеймс, передавая Эмму, которую он развлекал все это время в руки Лили. — Профессор, а что это вы тут делаете?

Парни по очереди, слегка ошеломленные, пожали руку Дамблдору. Тот окинул собравшихся своим проницательным, светящимся взглядом и неспешно занял место во главе стола. Ребята замерли, с интересом уставившись на него.

— У директора есть некоторые новости для вас, — мрачно произнес Грюм.

— Твой настрой не радует, — вздохнул Сириус.

— Что там еще? Волдеморт захватил в заложники королеву Англии? — протянул Джеймс.

— Не совсем, Джеймс, — спокойно начал Дамблдор. — Тема очень важна. И она касается вашей семьи.

— Что? — мгновенно напрягся Джеймс.

Дамблдор сложил пальцы на столе, и его лицо стало серьезным.

— Итак… Некоторое время назад было произнесено одно весьма значимое пророчество… В нем говорится, что в середине четвертого месяца родится та, кто сможет победить Темного Лорда.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Все присутствующие медленно, почти синхронно, перевели взгляд на Эмму. Та, ни о чем не подозревая, радостно жевала свой пальчик и улыбалась во все четыре зуба.

— Она? — наконец выдохнула Алиса. — И когда? Когда ходить научится, что ли?

Лили инстинктивно крепче прижала к себе дочь.

— Дамблдор… — Джеймс прищурился, пытаясь осмыслить услышанное. — А я что-то не понимаю… Это хорошо или плохо?

— Это неоднозначно, — пояснил директор, и в его голосе прозвучала несвойственная ему тяжесть. — Насколько я знаю, Джеймс, ты трижды успешно сражался с Волдемортом лично... И в пророчестве сказано, что Избранный ребенок родится у тех, кто трижды бросил ему вызов. Так вот... в нём также сказано: «один из них не может жить, пока жив другой». Ваша дочь и Волдеморт будут связаны этой судьбой. То есть… выживет лишь один. Что означает, что Волдеморт захочет убить Эмму ещё в младенчестве, чтобы устранить угрозу.

Повисло тяжелое, давящее молчание, в котором был слышен лишь тихий лепет младенца.

— Что?.. — наконец прошептала Лили, поднимаясь с места и прижимая дочь к груди. — Идите все к черту! Это не про мою дочь!

— Успокойся, Лили, — мягко, но твердо произнес Дамблдор. — Пророчество существует уже около десяти месяцев... Пока что никто не стремится причинить вред вашей дочери. Но проблема в том... что Волдеморт знает часть этого пророчества. Знает пол ребенка, знает что девочка, которая ему нужна рождена в апреле. Рано или поздно он догадается, о ком именно говорится. Я рассказываю вам об этом, чтобы мы вместе могли найти выход.

— Какое вообще пророчество? — поморщился Сириус, скептически выдержав паузу. — В это... кто-то всерьёз верит? Я всегда думал, что прорицания — это фигня какая-то.

— Бывают настоящие пророчества, Сириус, — мягко сказал Дамблдор. — Их изрекают истинные провидцы... И всё указывает на то, что это пророчество — из их числа.

— Откуда... Пожиратели знают об этом чертовом пророчестве? — прорычал Джеймс, резко вставая. — И почему раньше нас? Откуда, Дамблдор?!

— По-твоему, это я им рассказал? — спокойно, с легкой издевкой, парировал директор. — У них повсюду шпионы... Один из них подслушал, как пророчество было произнесено в людном месте. Но ваша дочь... Она — Избранная. В ней есть сила, способная победить зло. Разве это не чудо?

— Что вы несете? — оскалился Сириус. — Она же ребенок! Маленькая девочка! Она стала мишенью для Пожирателей, а вы называете это чудом? Единственное, о чем надо думать, — как ее защитить!

— Дамблдор, я отдал ради этой войны очень... очень многое, — тихо, но вкрадчиво проговорил Джеймс. — Почти все наши близкие мертвы... Но мою дочь ты не получишь. Она не станет оружием. Я готов сдохнуть на фронте, но эта девочка должна остаться в живых и быть самой счастливой на свете.

— Выход есть, — кивнул Дамблдор. — Ваш дом станет вашей крепостью, — он повернулся к Лили и Джеймсу. — Он будет защищен нерушимой защитой. Никто чужой не сможет найти его...

— Отлично, а в чем тогда проблема? — прищурился Джеймс.

— Нужен хранитель, — мрачно пояснил Грюм, до этого молчавший. — Человек, на котором завяжется сложнейшее заклинание.

— Опять же, в чем проблема? — не отступал Джеймс. — Вон он сидит, — он уверенно махнул рукой в сторону Сириуса.

— Это самое важное решение в вашей жизни, Джеймс, — предупредил Дамблдор. — От Сириуса будет зависеть ваша безопасность... Я могу стать хранителем вашей семьи. Я изначально хотел предложить это.

— Не стоит утруждаться, — сухо отрезал Джеймс. — Сириус не скрывал от нас десять месяцев пророчество, которое угрожает жизни нашей дочери. Я доверю наши жизни только ему.

— Сириус? — Дамблдор, а за ним и все остальные, перевели на него вопросительные взгляды.

— Что? — тот напряженно оглядел собравшихся. — Давайте, колдуйте свое заклинание. Я готов.

— Оно будет действовать, пока ты будешь жив, Блэк, — хмуро предупредил Грюм. — Так что давай без твоих привычных фокусов с этого дня. Даже если Беллатриса убила Браун, ты не станешь нарываться. Ты будешь обходить Лестрейндж за километр. Потому что теперь от твоей жизни зависит слишком многое.

Сириус замер на мгновение, его взгляд скользнул к Эмме. Та, на руках у Лили, ловила его глаза и сияла беззубой улыбкой. Он слабо улыбнулся ей в ответ и твердо кивнул.

— Я согласен, — резко выдохнул он. — Никаких суицидов. Даже если встречу Беллатрису лицом к лицу.

— Хорошо, — кивнул Дамблдор, поднимаясь с места. — Мы встретимся завтра, и я объясню все в подробностях, Сириус. Где ты сейчас живешь? Твое место жительства должно быть максимально неприметным, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Неприметнее не придумать, — кивнул Сириус. — Я живу среди магглов.

— Отлично, — Дамблдор уже стоял в дверях. — Был рад вас всех видеть. До новых встреч...

Он вышел так же бесшумно, как и появился, растворившись в полумраке коридора словно призрак.

— Что... это только что было? — прошептала Лили, инстинктивно прижимая к себе Эмму.

Остальные лишь молча переводили взгляды друг на друга, бессмысленно качая головами, пытаясь осмыслить произошедшее.

— Но если у вас будет защита... — осторожно начал Ремус. — Все будет в порядке, да?..

— Если Сириус не откинется, то да, — глухо вздохнул Фрэнк.

Сириус тем временем отвел Джеймса в сторону, в дальний угол кухни.

— Ты уверен, Джим? — тихо, почти беззвучно спросил он. — Ты же знаешь, я готов ради вашей семьи на все. Но последние года полтора, каждый раз, выходя из дома, я мысленно прощаюсь с ним навсегда. Думаю, как и каждый из нас... Война есть война. Все непредсказуемо. И я боюсь... боюсь подвести вашу прекрасную семью.

— Успокойся, — так же тихо ответил Джеймс, сжимая его плечо. — Сириус... кто, если не ты? Мы с тобой... как братья, даже больше. И я не могу доверить это никому другому в этой жизни... только тебе. Слышишь?

— Я... сделаю все, чтобы твоя дочь была в безопасности, — почти беззвучно выдохнул Сириус, не отрывая серьезного взгляда от глаз друга. — Все, что только в моих силах. Ну... получается, просто не умру.

— Знаю, — Джеймс слабо улыбнулся, поднимая на него взгляд. — Зато теперь есть железная гарантия, что ты не будешь сильно рисковать.

Алиса тем временем, бледная от услышанного, подошла к Лили, инстинктивно прижимая к себе сына.

— Что теперь будет? — прошептала она растерянно. — Лили... мне так жаль, что это коснулось именно вас.

— Все будет в порядке, — с каким-то отрешенным, мертвенным спокойствием проговорила Лили. — Эмму никто не тронет... Знаешь, Алис, я... никогда не думала, что можно любить кого-то с такой силой, — она посмотрела на дочь с бесконечной нежностью. — И теперь я никому не позволю причинить ей вред. Я буду жить ради нее и, если потребуется... без раздумий отдам за нее жизнь. Хочу верить, что война обойдет ее стороной. Никогда не коснется...

Алиса обняла ее за плечи, тяжело вздохнув.

— Надеюсь, наши дети будут счастливы, — тихо сказала она, переводя взгляд с Невилла на Эмму и обратно. — А представляешь, если они когда-нибудь поженятся?

— Было бы здорово... — мечтательно улыбнулась Лили. — Но только учти, Джеймс уже пообещал, что будет отстреливать всех поклонников Эммы. Сказал, что на километр никого не подпустит к ней.

— Ну, в Хогвартсе-то его не будет, — с хитрой улыбкой протянула Алиса. — Пусть попробует их разлучить во время учебного года.

Они нервно, но искренне засмеялись.