На краю бездны (гет)

Маклагген настолько был поглощён самим процессом раздевания Гермионы, что даже не обратил внимание на то, что действие Оборотного зелья подошло к концу. Ну разве это будет волновать мужчину, который в пяти минутах от исполнения заветной мечты? Его даже не волновал тот факт, что Грейнджер была сейчас в бессознательном состоянии. Он так долго ждал этого, что терпеть больше не мог.

Превращения Кормака обратно в самого себя было достаточно для того, чтобы Кикимер тут же уловил его энергию. Поттер был доставлен сюда незамедлительно. И первое, что произошло сейчас — Маклагген улетел прочь с кровати, впечатался в противоположную стену и медленно стал стекать с неё на пол.

От увиденного Поттер был вне себя от ярости, он держал Кормака под прицелом своей палочки, обозначив ему границы передвижения всеми возможными заклинаниями, защищающими от побега. Палочку же Маклаггена Гарри незамедлительно призвал к себе, оставив своего, уже бывшего, напарника безоружным.

Поттер не смог удержаться, чтобы не взглянуть на Гермиону. Она лежала неподвижно на кровати, её грудь медленно подымалась и опускалась, наполняя лёгкие воздухом — это было главным доказательством того, что она жива. Наряд любимой поверг Гарри в шок, теперь даже сомнений не осталось — они имеют дело с сумасшедшим. Свадебный наряд был весь изодран. Как же вовремя Гарри подоспел. Опоздай он хоть на 10 минут, этот негодяй совершил бы задуманное. Поттер хотел было кинуться к Грейнджер, но тут же остановил сам себя. Ей больше нельзя было оставаться здесь:

— Перенеси Гермиону в Хогвартс, прямиком в Больничное крыло, — скомандовал Поттер Кикимеру, который застыл рядом с хозяином, ожидая новых поручений. По щелчку пальцев домовика Грейнджер взмыла в воздух и, едва коснувшись руки Кикимера, вместе с ним испарилась из комнаты.

Теперь Поттер мог быть спокоен, по крайней мере, Гермиона сейчас окажется в надёжных руках. Хотя, до полного его успокоения ещё было очень далеко, ведь для этого его возлюбленная должна открыть глаза, только в этом случае он сможет вздохнуть с облегчением.

Маклагген только-только сгрёб себя с пола, и всё это произошло с осознанием того, что именно сейчас произошло. Он уже знал, что ответит Поттеру в свою защиту. Страха не было в его глазах. Кормак стоял перед Гарри абсолютно нагой, на губах его застыла язвительная ухмылка. Он, заметив на себе ненавистный взгляд Поттера, заговорил первым:

— Вот видишь, Гарри, как иногда случается. Твоя любимая неожиданно предпочла меня. Она рассказала мне, что ей приходилось скрывать свои истинные чувства, так как боялась твоего неодобрения. Видишь, насколько она тебя боится. Ты, Поттер, оказывается, тиран.

Гарри просто слепила нагота Маклаггена, он больше не мог на это смотреть, и по взмаху его палочки покрывало с кровати поплыло по воздуху и в один миг превратило Кормака в греческого бога. Только после этого Гарри решил снизойти до разговора с Маклаггеном:

— Хватит лгать. Хоть раз будь мужчиной и скажи, наконец, правду. Сознавайся, что за всеми происшествиями, что произошли в школе, стоишь ты!

— А я и так настоящий мужчина и больше не намерен скрывать правду! Я всё это время жалел лишь тебя, но больше не буду. Мы с Гермионой любим друг друга и сегодня по-настоящему стали близки. Ну ты и сам это видел, — ухмыльнулся Кормак. — Пойми, от нас это не зависит. Ты должен с этим смириться, Поттер, и принять наш с ней выбор. Не мешай нашему счастью. Вот истинная правда и не нужно из ревности обвинять меня во всех смертных грехах.

Гарри смотрел сейчас на Кормака и видел отражение безумия в его глазах, ведь он сейчас говорил и сам верил в это, что только подтверждало его психическую нестабильность.

— Маклагген, не беси меня! Ты не в том положении, чтобы это делать. Я сообщаю тебе, что на основании доказательств, которые оказались в моих руках, ты проходишь, как главный подозреваемый дела о происшествиях в Хогвартсе, и это ещё не говоря об обвинении в похищении Гермионы и попытке совершения в отношении неё насильственных действий. Последнее Гарри произнёс с таким надрывом, так как только профессиональный долг останавливал его от того, чтобы тут же не четвертовать этого безумного казанову. Но в Министерстве его сразу предупредили, чтобы подозреваемого в отдел он доставил живого и желательно со всеми частями тела. И Поттер, к сожалению, это пообещал.

— Не понимаю, о чём ты говоришь. О каких ещё доказательствах? Я ничего подобного не делал. Не нужно мне приписывать того, в чём моей вины нет! — Маклагген поправил рукой свой греческий наряд, который намеревался соскользнуть с его плеча. — Моя вина лишь в том, что я полюбил девушку своего друга. Так уж вышло, прости. Ты не можешь помешать быть нам вместе. Она тоже любит меня. Ты, Поттер, не должен мешать настоящей любви.

Гарри поверить не мог, что мог проглядеть то, что творилось у него прямо под носом. Его безумству ведь не было предела. Но как же он хорошо маскировался, ничем за это время не выдал себя, словно актёр, замечательно сыграл эту роль. Зато внутри у Кормака, похоже, бушевали в это время настоящие страсти. Поттер не удержался от высказываний:

— Как же ты жалок! Неужели, ты сам этого не видишь? Ты живёшь в своей придуманной реальности, подменив её на свою иллюзию. Спустишь же с небес на землю. Гермиона никогда не любила тебя и не полюбит!

— Ты лжёшь! — тут же среагировал Маклагген, его глаза налились кровью, он попытался сделать шаг, но его тело сковало от удара, сравнимого с ударом током. Кормак был под колпаком. Но, превозмогая боль, он всё-таки продолжал попытки освободиться. Максимум, что он смог сделать, так это задеть головой полку, которая висела у него над головой. Послышался звон. С полки упала вазочка с монетами, они россыпью усеяли пол. Как он ни старался — бегство было невозможно. Только прекратив какие-либо движения, боль его отпустила, и он вновь смог говорить:

— Гермиона любит меня. Она сама мне это говорила. Нам вместе с ней очень хорошо. Особенно в постели... — Маклагген тяжело дышал после атаки током, но нашёл в себе силы захохотать каким-то неестественным, словно утробным, смехом.

Только вот Поттеру было не до смеха, ему становилось не по себе от одной мысли, что Гермионе пришлось оставаться наедине с этим психом.

— Я буду сражаться за неё! Так и знай! Она тебе не достанется, — уже с серьёзным лицом произнёс Кормак. Как же быстро у него менялось настроение.

— Сражаться, говоришь, будешь? Только вот чем? Твоя палочка у меня. При себе у тебя только одна палочка, да и то, я её предусмотрительно прикрыл, — усмехнулся Поттер бредовой идее бывшего напарника, поражаясь тому, насколько быстро ситуация может изменить человека. Гарри решил, что уже хватит вести с Маклаггеном бестолковые беседы. Самое время доставить его в следственный отдел. И только Поттер сделал шаг, чтобы сопроводить Кормака в то место, где его свободная жизнь закончится, как услышал совсем рядом хлопок, а затем уже свист проклятья.

Гарри за малым не попал под раздачу, увернувшись от яркого луча, отскочив в сторону. Поттер упал при этом на пол и перекувыркнулся через спину, так как проклятий было несколько.

"А Маклагген не такой уж и дурак, раз сумел предугадать и это. Вызвал же он как-то к себе на подмогу этого пухляша, — подумал Гарри, заметив кто именно сейчас усиленно пытался его обезвредить. И тут Гарри сразу догадался, как именно он это сделал. Всему виной были монеты, которые Кормак смог рассыпать на пол, задев своей бестолковой головой полку, на которой стояла вазочка. Это и было сигналом к действию для его подельников. — Ну надо же, он просто везунчик. Но, думаю, это ненадолго".

— Протего, — прокричал Поттер, выставляя перед собой щит, который максимально быстро отразил магические нападки неадекватного мага, появившегося здесь, словно из ниоткуда. Маленький пухленький маг, закутанный в чёрную мантию, видимо, пришёл своему хозяину на помощь.

— Петрификус Тоталус! — Гарри начал защищаться, и это проклятье ударило точно в цель, парализовав волшебника. Пухляш, словно каменный, повалился на пол. Гарри даже услышал в этот момент вздох разочарования Кормака, а он так надеялся на скорое спасение.

Только Поттер обрадовался тому, как он быстро смог устранить нападающего, как в подпольной спальне нарисовались ещё двое амбалов, выше Поттера на две головы, с лицами, которые так и просили магического воздействия. Мордатыми были оба, и причём широкоплечими, как шкафы. Гарри хотел было кинуться к Маклаггену и быстро удалиться вместе с ним, но не успел, проклятья, словно стрелы, полетели прямо в него одно за другим. Кикимера вызывать было уже опасно, он мог пострадать, придётся держать бой.

"Где наша ни пропадала!"- подумал Поттер и засучив рукава принялся вести бой сразу с двумя. Только и слышно было: Экспеллиармус, Протего, Остолбеней Триа! Борьба была ожесточённой. Все умудрялись уворачиваться от заклинаний и выставлять щиты.

Поттер старался не упускать из виду Маклаггена, он всё так же стоял под невидимым колпаком без возможности движения, гордо стоял в своем древнегреческом одеянии, ожидая результата противостояния. Он усмехался про себя, наблюдая, кто кого, и иногда выкрикивая:

— Давайте, поднажмите! Ну, что вы возитесь с ним? Не церемоньтесь!

Поттер старался ничего не упускать, успевая и защищаться и нападать на противников. На удивление, враги оказались не из робкого десятка и сражались достойно. Максимум каждый из них получил несколько порезов и испорченную одежду, а так сражались, похоже, не на жизнь, а на смерть. Но и они уже начали выдыхаться. Вот только Гарри совсем позабыл о том маге, который лежал на полу, поверженный Петрификусом Тоталусом. Поттер не заметил, как кто-то из его соперников отменил его проклятье, чем привёл пухляша в чувства. А тот, в своё время, стоя за спиной Гарри, позаботился об освобождении хозяина, снабдив его, ко всему прочему, запасной палочкой.

— Я же говорю, вам не надо с ним церемониться! — Гарри вновь услышал голос Маклаггена, но не стал обращать на него внимания, так как был занят очень важной работой. Поттер подумал, что Кормак просто подбадривает своих приспешников, но следующие его слова уже заставили его оглянуться.

-Авада Кедавра! — прокричал Кормак. Обернувшись, Гарри увидел, как зелёный луч летит на всех парах прямо на него и, самое главное, сделать он уже ничего не успевает, яркий свет, словно меч, пронзает его в самое сердце...

* * *

— Ничего не пойму. Мне не удаётся привести её в чувства, — сокрушалась мадам Помфри, склонившись над Гермионой. Грейнджер уложили на больничную кровать, сменили ей одежду, так как не могли её оставить лежать в таком виде. Порванное свадебное платье могло вызвать ненужные сплетни. А Помфри тщательно следила за репутацией директора. И её совершенно не касалось, что там произошло на самом деле, колдомедика больше волновало состояние самой Гермионы.

Помфри уже полчаса смешивала разные порошки, в надежде на то, что какие-нибудь из них смогут поставить Грейнджер на ноги. Но ещё ни одно зелье и микстура не подействовали так, как было нужно. Гермиона оставалась лежать без движения, даже не подавая признаков жизни. Сердце ещё билось в её груди, но настолько не часто, что даже выдержанная Помфри начала паниковать:

— Да что же такое? Что же с ней приключилось? Я уже использовала практически всё, — коломедик прямо вслух высказывала своё негодование. Рядом стояли её помощницы и тоже не знали, что делать.

Неожиданно дверь в Больничное крыло отворилась и в лазарет вбежала Милисента. Она проплыла внутрь, словно баржа, в своем сером длинном платье.

— Гермиона нашлась? Это очень хорошая новость! — Булстроуд по-настоящему была этому рада.

— Нашлась. Только вот мало поводов для радости. Я озадачена. Мне не удаётся привести её в чувства, — уже чуть не плача, проговорила колдомедик, вернув на место дрожащими руками очередную мензурку с полки.

— Согласна. Вот эта новость действительно не из радостных, — произнесла Милисента. — Известно ли что-нибудь о похитителе? Гарри его поймал?

— Я не думаю, что я могу об этом распространяться, — тут же ответила Помфри, так как ей удалось кое-что узнать от Кикимера, который доставил сюда Гермиону.

— Вы ошибаетесь. Мне как раз можно об этом рассказать. Я здесь для того, чтобы помочь, — возразила на её слова Булстроуд.

Настрой Милисенты смог убедить Помфри, и она произнесла:

— Я не совсем уверена, но, кажется, что это был Маклагген. Только я вам об этом не говорила! И вы этого тоже не слышали, — она тут же предупредила своих помощниц, чтобы они держали свои языки за зубами. Ей больше всего не хотелось вмешиваться в расследование и, тем более, стать распространителем недостоверной информации. Она не могла с уверенностью утверждать то, чего не видела собственными глазами.

— Отлично, — услышав это, просияла Милисента. — Конечно, очень плохо, что Гермиона истратила весь свой энергетический запас настолько, что, даже вернувшись в стены замка, поток энергии перестал накапливаться в её теле. У неё просто не осталось сил, чтобы удерживать его внутри себя. Поток энергии входит в неё, но не задерживается там. Именно поэтому она в себя и не приходит.

— Ничего не поняла из того, что ты сейчас сказала, — возмутилась Помфри. — Можешь выражаться яснее, — колдомедик скрестила руки на груди, посмотрев на Булстроуд с недовольным лицом.

— Долго объяснять. Времени на это нет, — начала говорить Милисента. — Но если в вкратце, то всё дело в самом замке, то есть в полярности его защиты. Она была изменена, усилена во много раз, и к тому же Хогвартс поместили словно под купол, который даёт замку сигналы о постоянной опасности. Всё это повлияло не только на поведение Хогвартса, но и на связь директора со школой. Одним словом — все беды именно от этого. Самое время их устранять. Нужно торопиться, если мы не успеем, сердце Гермионы может не выдержать...

— Говори, что нужно делать, — решительно произнесла Помфри, похоже, она готова была на всё.

— Благодаря Поттеру с основным мы уже закончили. Зелье было сварено во всех частях замка, и его пары начали уже очищать школу изнутри. Теперь нужно поработать с Хогвартсом снаружи.

— Так что же мы стоим? Вперёд! — скомандовала колдомедик и, словно полководец, повела всех за собой.