В открытое окно врывалось лето. С Сириона тянуло прохладой, столь желанной в зной, по небу бежали легкие облака, а доносившийся с далеких полей запах трав кружил голову.
Пообедавшая Пелла присела на шкуру, лежавшую перед пока потухшим камином, и принялась умываться. Келеборн некоторое время с умилением разглядывал рыжую подружку, вспоминая их знакомство, и наконец спросил:
— Как дела в Дориате? Ты ведь не просто так прибежала, я прав?
Лисичка бодро тявкнула в ответ и принялась рассказывать. Разумеется, синда не прибегал к осанвэ — язык зверей и птиц он знал хорошо. По мере рассказа эльф все больше хмурился и в конце концов, не выдержав, заложил руки за спину и стал ходить по комнате. Галадриэль, сидевшая рядом и внимательно слушавшая мужа, постукивала пальцами по резному деревянному подлокотнику и чуть заметно покусывала губу.
— Да, неладно, — наконец проговорил Келеборн.
Остановившись у окна, он уставился невидящим взглядом в даль. Радостно поблескивала, играя в лучах Анора, вода, и щебет птиц внушал надежду и веру в лучшее.
— Мы знали, что в Дориате дела обстоят печально, но не предполагали, что настолько, — откликнулась нолдиэ. — Похоже, твоя родина целиком под властью Тьмы.
Ее муж не ответил, и только рука, сжавшаяся в кулак до побелевших костяшек, выдала обуревавшие его эмоции. В глазах Галадриэли отразилась боль. Рывком поднявшись, она подошла к Келеборну и положила руку ему на плечо. Тот оглянулся, посмотрев с благодарностью, и легонько сжал ее пальцы.
— Мы вернемся, — произнес он тихо, — но нужен предлог. В то, что мы соскучились и хотим навестить родичей, никто не поверит.
— Согласна. Но есть еще мой гобелен.
— То самое задание Тингола?
— Верно. Я захватила его. Конечно, работа в самом начале, и до ее завершения успеет пройти много лет.
— Сколько именно? — уточнил совершенно не разбиравшийся в шитье Келеборн.
— Если не отказываться от всей остальной жизни, то лет пятьдесят, — ответила Галадриэль.
Она чуть склонила голову на бок, выразительно провела пальцем по его груди, задержавшись на мгновение на широком поясе штанов, и муж широко улыбнулся в ответ. Обняв любимую, он неторопливо погладил ее по спине, затем ладонь спустилась ниже, и когда нолдиэ, запустив руки супругу в волосы, прижалась к нему всем телом, наблюдавшая за сценой лисичка фыркнула и демонстративно отвернулась.
— Потом, когда мы прибудем наконец в Дориат, — продолжил Келеборн, ухитряясь одновременно говорить и целовать веки жены, виски, скулы и кончик ушка, — нам нужно будет доказать причастность королевы к наложенным на меня чарам. А, значит, нужно будет снять слепок заклятия с Завесы.
Он коснулся шеи жены губами, затем медленно провел языком, и та, прикрыв глаза, задышала чаще.
— Хорошая мысль, — согласилась Галадриэль. — Мы докажем их идентичность, и тогда точно сможем убедить жителей королевства.
Руки ее забрались ему под рубашку и принялись ласкать живот.
— И получим союзников, — закончил он и накрыл ладонью грудь жены.
— Да, — выдохнула та.
Она рывком стащила с него рубашку, и Келеборн, подхватив супругу на руки, понес ее в покои. Пелла проводила их взглядом и, положив морду на лапы, закрыла глаза. Поручение успешно выполнено, а, значит, можно и отдохнуть.
* * *
— Приветствую вас, леди Вайрэ, — с достоинством проговорила Мириэль.
Валиэ кивнула и оценивающе посмотрела на фэа эльфийки.
— Вижу, ты желаешь вновь обрести роа? — наконец спросила она.
— Да, — честно ответила супруга Финвэ. — Я достаточно пребывала в Чертогах и теперь чувствую силы и желание жить вновь.
— Это не тебе решать, — в разговор вмешался третий голос, вслед за которым вскоре появился и сам Намо.
— Когда твой муж просил о втором браке, — продолжил владыка Мандоса, — ты согласилась с моим решением, что никогда более не сможешь обрести тело. Что изменилось?
— Мой супруг и та, что стала его второй женой, ныне в твоей власти. Мое появление в мире живых не приведет к… неловким и двусмысленным моментам, — спокойно разъяснила Мириэль.
Намо нахмурился. Он чувствовал, что эльфийка не договаривает об истинных целях своего визита.
«Неужели она решила, что мы возродили Фэанаро?» — усмехнулся хозяин Мандоса, а вслух спросил:
— Чем ты желаешь заняться, когда вновь обретешь роа?
— О, благодарю вас, владыка! — воскликнула эльфийка.
— Я еще не дал тебе свой ответ! Мне нужно знать, чтобы принять решение.
— Мне бы хотелось заняться вышивкой, как раньше. Если ваша супруга позволит, я бы могла помочь ей с гобеленами.
«Вот оно что… Значит, она так решила найти своего сына. Что ж, сама напросилась!»
— Вайрэ, что скажешь, моя прекрасная леди? — спросил Намо.
— Я была бы рада такой помощи, — ответила та. — Мириэль настоящая мастерица.
— Да будет так!
Намо повел рукой и произнес несколько слов на валарине. Мир вокруг эльфийки закрутился, размываясь до однородной серой массы. Исчезли все звуки и запахи, пропало чувство времени и пространства. Все сущее сжалось до невообразимо крохотных размеров и одновременно стало бесконечно большим.
Ресницы дрогнули, и Мириэль открыла глаза, обнаружив себя в той же беседке, где когда-то легла отдохнуть.
* * *
— Присмотрите за крепостью? — спросил Ородрет и, погладив коня по шее, поглядел на сестру, зятя и Нисимона.
Однако, к его немалому удивлению, Галадриэль покачала головой:
— О нет, только не я — у меня теперь много иных дел.
— Понимаю. Твоя вышивка?
— В том числе.
Она обернулась на мужа и улыбнулась ему так, что у Артаресто появилось желание отвернуться, чтобы не мешать супругам. Келеборн ответил любимой таким же взглядом и, обняв ее, чуть заметно погладил по бедру.
— Но на тебя я могу рассчитывать? — спросил лорд Минас Тирита у родича.
— Безусловно, — кивнул Келеборн. — Поезжай и ни о чем не беспокойся, мы с Нисимоном справимся. Ждем тебя с женой.
— Передавай от нас привет Финьо и Армидель, — добавила Галадриэль.
— Непременно. Я долго не задержусь.
Он вскочил на коня и протрубил в рог. Ворота распахнулись, и Арафинвион в сопровождении отряда верных покинул крепость.
Конечно, он заранее отправил к Финдекано гонца с сообщением о своем визите, и уже совсем скоро, едва впереди показались горы, окружающие территорию Ломинорэ, навстречу вышли дозорные и вызвались проводить.
— Благодарю вас, — ответил им Артаресто.
Где-то далеко за спиной шумел Сирион, над головой величественно высились пики Эред Ветрин, не самые высокие из тех, что ему приходилось видеть, и, тем не менее, впечатляющие.
Он думал о том, что скоро вся жизнь его, возможно, изменится, и самому эта мысль казалась удивительно странной. Такой непривычной.
«Интересно, как оно бывает, когда любишь?» — задавал Артаресто сам себе вопрос.
Однако узнать ответ пока было не суждено — его собственное сердце по-прежнему оставалось спокойным. И все же он ни секунды не сомневался, что Глоссерин — та, что предназначена ему в жены судьбой.
«Разве так бывает? — размышлял он и время от времени, глядя в небо, с недоумением пожимал плечами. — Выходит, что да».
Скоро впереди показались очертания крепости, и Арафинвион пустил коня быстрее.
— Рад видеть, кузен, — приветствовал его вышедший встречать Финдекано.
— Alasse! — воскликнул он радостно, соскакивая с коня.
Вновь, как и в прошлый визит, двор наполнился веселой суетой и гамом. Верные повели лошадей на конюшню, а кузены направились в дом, где Ородрет приветствовал хозяйку Ломинорэ.
— Я ждал тебя раньше на несколько месяцев, — признался Нолофинвион, наливая за ужином в бокалы вина.
Армидель, сидевшая рядом, обернулась к ним, даже не пытаясь скрыть охватившего ее любопытства.
— Я собирался, — признался Артаресто и потянулся за самым симпатичным, с его точки зрения, кусочком мяса. — Но все возникали дела. Теперь время пришло.
Финдекано несколько долгих секунд внимательно смотрел на него, но ничего не сказал. Арафинвион продолжил:
— Покажешь мне завтра дорогу к дому Глоссерин?
— Охотно, — отозвался кузен. — И от души надеюсь, что твое предложение будет принято.
В распахнутое окно врывались краски вечерней зари, слышался шелест листвы и стрекот сверчков. Закончился ужин уже ближе к полуночи. Хозяева ушли, а Ородрет вышел на балкон и еще долго стоял, пытаясь угадать, что принесет ему следующий день.
Впрочем, утро, не обремененное долгим ожиданием, наступило быстро. Внимательно выслушав указания Финдекано, Артаресто вышел из крепости и отправился через поле в сторону видневшегося вдалеке леса. Он шел не спеша, от души наслаждаясь красками и ароматами утра. Скоро тропинка привела его к спрятавшемуся меж кустов и деревьев двухэтажному дому, окруженному небольшим палисадником. Арафинвион остановился и мгновение стоял, глядя на закрытые окна, но уже через минуту дверь отворилась, и на пороге показалась Глоссерин. Она замерла, разглядывая гостя, и некоторое время он любовался ее правильными чертами.
— Я ждала тебя, Артаресто, сын Арафинвэ, — произнесла она.
— И я пришел, — откликнулся он и сделал шаг вперед.
Дева тоже пошла ему навстречу, и они встретились на середине стелющейся между цветов дорожке. Тогда оба остановились и еще какое-то время молчали, глядя друг другу прямо в глаза.
Вокруг пели птицы и тихо, умиротворяюще шелестела листва.
— Я пришел просить тебя стать моей женой, — сказал он и сглотнул слюну, борясь с внезапно охватившим фэа волнением. — Не скрою, я…
Он замолчал, не зная, как точнее выразить мысль. Глоссерин едва заметно улыбнулась краешком губ и ответила:
— Не пытайся подобрать слова — я знаю, что ты хочешь сказать, потому что сама ощущаю то же.
— И ты не боишься?
— Чего же?
— Того, что мы оба сейчас совершаем ошибку?
Глоссерин уверенно покачала головой:
— Нет. Любовь бывает такая разная, и не всегда похожа на удар молнии. Случается, что она напоминает половодье запоздало пришедшей весной.
— Что ты имеешь в виду? — удивился Артаресто.
Дева улыбнулась:
— Представь, зима прошла, и Анор уже поднимается все выше и светит все жарче. Природа ждет, что уже вот-вот… Но нет, поля укрыты снегами, однако ненадолго. Настанет час, когда жаркие лучи согреют холод белого покрывала, и тогда оно начнет стремительно таять. Побегут ручьи, и совсем скоро переполненные влагой реки выйдут из берегов.
— Я понимаю, о чем ты! — воскликнул он, чувствуя, как пересохло в горле.
— Любовь придет, — продолжила Глоссерин. — Я предвижу это. И она будет прекрасна. Но ей нужно время, которого теперь, в искаженном мире, у нас нет.
— Мы женимся с тобой по взаимному согласию, — откликнулся Ородрет.
— Верно. И мы можем быть твердо уверены, что это не ошибка — наши фэар уже точно знают это.
— А любовь?
— Она придет, я предвижу. Незадолго до рождения дочери.
Артаресто улыбнулся широко своей будущей жене и протянул руку. Она вложила пальцы, и они еще некоторое время стояли, глядя друг на друга, и во взорах их с этой минуты появилось нечто новое. То, чему пока невозможно было подобрать названия.
Окончательно показавшееся из-за крон солнце осветило поляну, и травы засеребрились в его лучах, радостно заиграв.
Ородрет и Глоссерин развернулись и пошли не спеша к дому. До вечера им предстояло сделать еще много дел. Вместе.
* * *
Чертоги Вайрэ встретили Мириэль тишиной, мягким светом и еле слышным шуршанием нитей. Эльфийка, желая найти валиэ, неспешно прошла вдоль станков и пялец, за которыми трудились ученицы. Когда она приблизилась к большому, почти завершенному, гобелену, ее остановила одна из майэр, сообщив, что леди уже знает о ее появлении и сейчас подойдет. И действительно, не успела Мириэль в деталях рассмотреть полотно, изображавшее уход нолдор из Амана, как сзади раздался тихий, чуть шелестящий голос.
— Приветствую тебя, Фириэль, — произнесла Вайрэ, и нолдиэ удивилась, почему ее назвали этим именем.
Валиэ, словно прочитав ее мысли, пояснила:
— Ты начала новую жизнь. Я подумала, что в твоей сути должно что-то поменяться.
Мириэль покачала головой, не желая вслух перечить той, от которой так многое сейчас зависело.
— Это ты поймешь не сразу, моя дорогая, — ответила Вайрэ. — Сейчас же тебе следует приступить к работе, если ты, конечно, не передумала.
Мириэль напряглась, понимая, что скоро узнает про внуков, а, возможно, и про сына.
— Проходи, располагайся, — валиэ указала ей на табурет. — Я сейчас принесу то, что следует вышить.
Она быстро удалилась, оставив супругу Финвэ одну. Мысли бежали, летели, а фэа трепетала, полагая, что вот-вот увидит сына.
Однако эльфийка ошиблась — Вайрэ положила перед ней набросок, на котором один из внуков ее мужа брал в жены деву из народа телери.
— Леди, не могли бы вы рассказать, кто эти квенди? — попросила она. — Так я смогу лучше передать эмоции…
— Это не имеет никакого значения! — голос владыки Мандоса показался ей весьма неуместным в этих уютных покоях. — Свадьбу Финдекано Нолофинвиона сможет вышить любая из учениц, — обратился он к супруге. — Я принес иное. Как оказалось, многие работы брошены, не доделаны, а я люблю во всем порядок.
Майа, стоявший чуть позади вала, положил на один из столов несколько гобеленов немалых размеров.
— Пока они не будут закончены, никаких новых работ!
— Что там? — отчего-то разволновавшись, спросила Мириэль.
— Это, — Намо взял в руки первый, — горят корабли, на которых прибыл в Белерианд твой сын. Несчастный случай, — поспешил добавить он.
— Здесь, — он развернул еще один, — существа, созданные Мелькором, ведут твоего старшего внука в гости к своему господину.
— Тут, — вала недобро усмехнулся, — его пытаются убедить, что интересная работа найдется везде. Однако твой внук оказался на редкость упрямым, — вала проглядел пять или шесть гобеленов, — судя по всему его не убедили, хотя аргументы Мелькора порой были железны.
Намо хохотнул, глядя в округлившиеся глаза Мириэль.
— И наконец то, что я приберег специально для тебя, — владыка Мандоса замолчал. — Ни одна из мастериц не справится лучше. Гляди, ты удостоилась чести вышить этот гобелен!
Эльфийка подалась вперед, неверяще глядя на набросок на полотне, чуть прикоснулась пальцами и закричала.
— Работай! Ты сама выбрала свою участь! — ответил Намо и исчез, оставив ее одну, склонившуюся над сыном, окруженным огненными демонами Врага мира.
* * *
Лучи Анара привычно отражались от блестящих шпилей башен Тириона, и уже никто из немногочисленных его жителей не вспоминал с тоской иной свет, что лился не с небес. Нет, никто из нолдор не позабыл Древа и благие времена, однако прошедших лет хватило, чтобы привыкнуть к новому укладу.
Анайрэ нехотя поднялась с ложа, теперь такого большого для нее одной, и, поправив волосы, подошла к окну. Как всегда ее взгляд устремился на восток, в те края, где сейчас жили муж и дети.
«Зачем я тогда решила ждать Амариэ?! Ну зачем?! Мы ведь никогда не были особенно дружны… Что мне стоило отказать ей?» — мысли вновь и вновь возвращали жену Нолофинвэ в тот день, когда она опоздала и навсегда потеряла возможность встретиться с семьей.
Конечно, государь Арафинвэ не раз говорил, что у ее супруга есть палантир, однако нолдиэ все не решалась увидеть любимого и поговорить с ним, хотя и безмерно желала этого.
Этот день не был чем-либо примечателен — такой же свет, тот же ветер залетал в покои и чуть колыхал занавеси, тот же город и те же нолдор вокруг. Однако что-то было не так. Нечто неуловимо изменилось, заставляя супругу Нолофинвэ решительно идти к дому, где жили родители Лехтэ.
Нолдиэ не договаривалась с ними заранее, она и сама не знала, что, как только ладья Ариэн начнет снижаться и направится на запад, непреодолимое желание увидеть мужа возьмет верх. Фэа Анайрэ трепетала, металась, предвкушая и боясь.
Леди Линдэ издалека заметила эльфийку, напряженно, но целеустремленно шедшую по дороге. Узнать в ней жену бывшего короля было легко и сложно одновременно. Внешне она почти не изменилась — те же одежды, прическа, даже походка, несмотря на явное волнение, осталась неизменной. Однако взгляд… глаза Анайрэ сделались почти что мертвыми. Лишь в глубине еще теплился огонек. «Которому или суждено потухнуть, или же он в самое ближайшее время вспыхнет, оживив ее», — подумала мать Лехтэ, приветствуя гостью.
— Мне бы только взглянуть, — тихо попросила нолдиэ.
— Проходи. Никто тебя торопить не будет, — ответила хозяйка дома. — Знаешь, как пользоваться?
Анайрэ кивнула:
— Ноло научил. Еще когда…
Голос ее споткнулся, словно налетев на невидимую преграду, и она спешно прошла в комнату, где на столе был палантир. Последние шаги дались с трудом, однако, когда Анайрэ почти вплотную приблизилась к камню, сомнения исчезли, и ее ладонь легла на гладкую холодную поверхность.
Финголфин работал в своем кабинете, внимательно читая свиток, доставленный гонцом из Ломинорэ. На этот раз Финдекано писал ему не как отцу, но как королю. Хотя, конечно же, не удержался и в конце позволил парой строк поделиться тем, как он счастлив со своей супругой.
Нолдоран погрузился в раздумья, размышляя над предложением сына отправить при помощи фалатрим корабли на север и, возможно, отстроить там еще несколько крепостей, дабы не только с южной стороны осаждать цитадель Врага. План Финдекано был отчаянно смелый и рискованный, но безусловно стоящий рассмотрения. Король потянулся к чистому листу, дабы набросать на нем приблизительную схему, когда заметил, что палантир, стоявший на том же столе, ярко и немного тревожно засветился. Более не медля, он положил ладонь на камень и принял вызов.
— Анайрэ?!
Жена вздрогнула, но промолчала. В ее широко распахнутых серых глазах замерли слезы, а губы беззвучно шевелились.
— Родная моя! Скажи хоть слово. Анайрэ, прошу, не молчи!
Нолдиэ подалась вперед, словно желая шагнуть навстречу, протянула руку, чтобы коснуться и замерла. Глядя прямо в глаза мужу, она наконец тихо прошептала:
— Прости. Люблю тебя.
Ее пальцы соскользнули с гладкой поверхности палантира, прерывая связь. Чуть качаясь, Анайрэ вышла из комнаты и без сил опустилась в кресло на веранде, наконец-то дав волю слезам.
Она не знала, что в это время в Белерианде Финголфин почти разбил столешницу ударом ладони после неудачных попыток вновь увидеть и услышать ее, а затем, резко опустившись в кресло, уронил голову на руки и долго так сидел, пытаясь понять, как ему дальше жить.
* * *
— Как же красив стал наш город! — воскликнула Идриль, обернувшись к своей уже совсем взрослой подруге.
Весна в этом году была особенно хороша. Прижившиеся мэллорны устремились ввысь, похожие на тонкие серебристые свечки. Едва на ветках распустились золотые бутоны — листва опала, покрыв землю толстым сверкающим ковром. Недалеко от дворца так же пышно цвели нежным бело-розовым цветом яблони.
На праздник по случаю окончания строительства Гондолина собрался весь город. Горели светильники, отражаясь разноцветными бликами в хрустальных лестницах и башнях. На темном бархатистом небе пронзительно-ярко мерцали огоньки Варды, и нежные звуки арф, плывшие в вышине над городом, волновали души.
Идриль хлопнула в ладоши, и музыка, словно ждавшая этого сигнала, сменилась, зазвучав жизнерадостно, озорно и бодро. Ненуэль рассмеялась и принялась пританцовывать в такт. Сегодня на ней не было ни кожаного рабочего фартука, ни толстых перчаток. Волосы, уже не стянутые на затылке в косу и украшенные цветами и лентами, свободно падали на плечи, а глаза сияли, подобные звездам.
— Дочка, поможешь мне открыть праздник? — с легкой улыбкой на губах спросил подошедший к девам Тургон, и Идриль, кивнув, протянула отцу руку, чтобы пойти с ним в центр выделенного для танцев круга. Разумеется, не единственного, но одного из многих в ту ночь.
Ненуэль проводила подругу веселым взглядом и подумала, не стоит ли направиться к столам и полакомиться чем-нибудь вкусненьким — уж очень дразнящим был аромат, но тут заметила направляющегося к ней высокого нэра в серебряных одеждах и широко улыбнулась, приветствуя:
— Айя!
Тот в ответ слегка поклонился, приложив руку к груди, и на лице его зажглось неподдельное восхищение.
— Alasse, heri, — ответил он. — Рад встрече, хотя она и не была случайной.
Ненуэль вопросительно приподняла брови, на лице ее зажглось ожидание.
— Потанцуешь со мной? — предложил ее собеседник, и дочь Глорфинделя просияла.
— С радостью, лорд Эктелион! — ответила она и вложила пальцы в протянутую ладонь.
Мелодия снова сменилась, зазвучав плавно и нежно. Словно река, она текла теперь вперед, в неизведанное, то задерживаясь на краткое мгновение на перекатах, то взрываясь ярким каскадом. Ненуэль танцевала, глядя на партнера, и смех ее, веселый и легкий, летел к небесам. Лепестки яблоневого цвета, кружась, опускались на камни мостовой, на плечи танцующих, на волосы Эктелиона и Ненуэль. А голос ее, подхваченный ветром, все летел и летел, словно жил сам по себе. Парили в вышине, над круговыми горами, птицы, огни светильников становились все меньше, будто отдалялись.
И в этот самый момент далеко на востоке, в крепости Химлада, до сих пор мирно спавший в постели Тьелпэринквар вскочил и потряс головой, прогоняя остатки сна. Сердце его гулко билось, на висках блестели капельки пота.
— Что за ерунда, — пробормотал он с недоумением.
Откинув одеяло, он встал и проворно натянул штаны, затем замер и, подойдя к окну, некоторое время стоял, с тревогой всматриваясь в даль, на запад. Хотелось куда-то бежать, что-то делать, только он никак не мог понять, куда именно его зовет фэа. Потерев ладонью лоб, он стал перебирать в памяти все, что видел накануне на заставе, но не мог припомнить ничего, что его хоть сколько-нибудь встревожило бы. Раздраженно скрипнув зубами с досады, Куруфинвион подхватил и надел первую попавшуюся рубашку, сапоги и вышел из покоев.
Сначала он хотел поседлать коня и проехать, пронестись по бескрайним полям Эстолада, однако вспомнил о намеченных на утро делах и понял, что эта поездка будет плохой идеей. В покои тоже возвращаться не хотелось. Свернув в гостиную, Тьелпэ распахнул окно и уселся на подоконник, по-прежнему задумчиво глядя в ночную даль.
Совсем рядом раздалось негромкое мурлыканье, и эльда, опустив взгляд, увидел полосатую серую кошку.
— А, это ты, — невольно улыбнулся он. — Тебе тоже не спится? Или пришла поиграть?
Он приглашающее похлопал ладонью рядом с собой, и зверек принял приглашение, запрыгнув и усевшись напротив эльфа, уставившись на него задумчивым взором, в котором читалась мудрость и понимание. Или же так только показалось ее взволнованному собеседнику?
— Ты знаешь, что с мной происходит? — спросил ее Куруфинвион. Кошка промолчала, и он вздохнул. — Вот и я нет. Не пойму никак, что тревожит. Знаешь, мне вдруг во сне почудилось, что я вот-вот что-то потеряю. Или уже потерял…
Тьелпэринквар тяжело вздохнул и опустил взгляд, бессильным жестом опершись рукой о колено:
— И главное — я ничего не могу с этим сделать…
Кошка спрыгнула и убежала во тьму, однако через несколько минут вернулась, неся в зубах… его флейту. Увидев ее, эльф вздрогнул, а зверек, положив инструмент на пол, тихонько мяукнул и подтолкнул его лапой. Тьелпэ спрыгнул и быстро поднял:
— Думаешь, стоит сыграть?
Кошка ничего не ответила, только принялась умываться. Куруфинвион вздохнул и, вновь устроившись на подоконнике, поднес флейту к губам. Мелодия, красивая и тоскующая, полилась в небо, уже начавшее покрываться на востоке нежно-розовым прозрачным флером. Она летела и словно плакала, зовя кого-то.
Далеко на востоке, в самом сердце тайной долины Тумладен, все еще танцевавшая Ненуэль вдруг остановилась и, положив руку Эктелиону на плечо, удивленно прислушалась.
— Ты это слышишь? — наконец с недоумением спросила она.
Лорд Дома Фонтанов прислушался и наконец уверенно покачал головой:
— Нет.
— Странно…
— А что случилось?
— Сама не знаю. Как будто играет флейта. Так красиво и грустно…
Она вздохнула и прикусила губу, прислушиваясь.
— Принести тебе что-нибудь? — наконец спросил он, догадавшись, что дева больше не хочет танцевать.
— Да, — обрадовалась она. — Если можно, яблоко, запеченное в карамели.
— Хорошо, сейчас, — улыбнулся Эктелион и ушел.
Ненуэль, отойдя в сторонку, присела на траву и положила подбородок на колени. Музыка, слышимая, похоже, только ей одной, все лилась и лилась, кружила вокруг, увлекая и зовя за собой.
Вскоре вернулся Эктелион и протянул яблоко. Дева поблагодарила и с аппетитом перекусила.
Ладья Ариэн поднималась все выше, и было очевидно, что веселый праздник подходит к концу. Но музыка, вместо того, чтоб потихоньку угаснуть, вдруг зазвучала ярко и жарко. Ненуэль встрепенулась и огляделась по сторонам. Со всех сторон полетели крики:
— Танец!
— Пусть станцует наша самая юная мастерица!
Стоявшая неподалеку Идриль обернулась к подруге и захлопала в ладоши, и Ненуэль наконец поняла, что зовут именно ее. Эктелион улыбнулся и, отойдя на два шага, тоже хлопнул приглашающее. Дочь Глорфинделя порозовела от смущения, но, отринув сомнения, вскочила и вышла в центр площади.
Гондолинцы одобрительно загудели, а Ненуэль вскинула руки и, замерев, прислушалась. Наконец, уловив ритм мелодии, она повела одной рукой, затем второй, и закружилась, стремясь в одном танце выразить все чувства, обуревавшие ее в этот момент. Всходившее светило играло в ее золотых волосах, на лице танцовщицы читались ожидание и восторг. Она двигалась все быстрее, и музыка, шедшая из глубин фэа, сливалась с той, что издавали струны арф, превращаясь в нечто новое, необычайное и чудесное, и, подхваченное ветром, летело вперед, встречаясь с пением далекой флейты.
Над Ондолиндэ все выше и выше вставало солнце.
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Мы с соавтором обязательно будем ждать встреч с вами в новых главах! И от души надеемся, что вам понравится история! 1 |
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Новые светила зажгли свет не только в небесах! Эльдар сделают все, чтобы преодолеть трудности, какими бы они не были! И не только Курво с Лехтэ ) Апереди речь пойдет о многих и многих ) надеемся, вам понравится история! Спасибо вам огромное за внимание к истории! До встречи в новых главах! 1 |