Формула от смерти (джен)

Темнеет.

Я на детской площадке. Вокруг, настолько плотно прижавшись друг к другу, стоят многоэтажные дома, что между ними нет даже маленького прохода или просвета. Они словно окружили детскую площадку, уставившись на нее темными окнами. Площадка выглядит точь-в-точь также, как и та, что стоит около моего детского дома. В тот же цвет покрашены качели, карусель, скамейки и турники. У песочницы сломаны бортики, и песок рассыпан по всей площадке. Единственное отличие — фонарный столб. Он стоит ровно посередине площадки, совсем не к месту.

Оглядываюсь. Вокруг ни души. Стоит глухая тишина, неестественная для города, даже для ночи.

Все вымерли что ли? И что я здесь делаю?

Тишину разрезает тихий скрип качели.

Вздрогнув, я оборачиваюсь на звук и замираю.

— Мне было скучно, — тянет Коля, покачиваясь на качелях. Он даже не взглянул на меня. — Ну, хотя бы декорации поменялись. Тут есть качели…

Усмехается и смотрит на меня.

Что он здесь делает? Значит, это сон? Он что, теперь каждую ночь будет мне сниться?

— А ты как думал? — он прекращает качаться и с деланным удивлением смотрит на меня. — Ах, да! Я ведь знаю твои мысли. Ты так и думал. Меньше думаешь, лучше спишь… Или как там?

Он снова усмехается, дальше раскачивается.

Стою и не могу отвести от него глаз. В голове все еще свежи воспоминания о прошлом сне. Помню каждую Колину реплику, каждое его слово. А также помню, как чуть не сошёл с ума от его болтовни.

— Если у нас будет диалог, то, возможно, с ума ты не сойдёшь.

Не обращая внимания на его слова, подхожу к скамейке и ложусь на неё.

Главное просто отвлечься. Думать о чём-то другом.

Железный подлокотник скамейки впивается в шею и не даёт комфортно устроиться.

— Ну что ты возишься с этим подлокотником. Взял бы и сломал, — он чему-то своему смеется. — Раньше ты бы даже не задумался, как тогда… — усмехается. — Помнишь, ты ещё всю ночь гулял с этой компашкой… А как Людка потом кричала…

Сдвигаюсь так, чтобы голова лежала на сидушке, а ноги на подлокотнике. Я помню эту историю. Тогда мне было где-то около тринадцати, и я особо не задумывался о последствиях. Главным была компания и ее отношение ко мне.

Странно… Коля молчит. В прошлом сне он говорил не переставая. Слова что ли кончились?

— Нет, Русик, я хочу заработать твою дружбу. И не хочу, чтобы ты сошёл с ума, — последние слова произносит с усмешкой, передразнивая мои мысли.

Что? Я, наверное, ослышался.

Поворачиваю голову в его сторону. Коля смотрит на меня с совершенно серьёзным лицом. Если он таким способом хотел вывести меня на разговор, то ему получилось.

— Да какая между нами может быть дружба?! — вскакиваю со скамейки.

Он обиженно хмурит брови.

— Я думал, что заслужил твою дружбу.

Либо он прекрасный актёр, либо он верит в то, что говорит. Но я больше склоняюсь к первому.

— Ты пытался меня убить! — я уже нахожусь в метре от него. Пытаюсь найти в его лице хоть каплю фальши, но мне мешает сгустившийся вокруг нас мрак

— Вообще-то я тебя убил, — он опускает голову, и я перестаю видеть выражение его лица. — Но это было по-дружески и не по-настоящему.

Он смеётся надо мной! Зря я с ним заговорил…

— Тем хуже, — возвращаюсь обратно на скамейку и ложусь в той же позе, что и тогда.

«По-дружески», блин!

Качели продолжают скрипеть, нарушая тишину. Лампочка в фонаре, разогреваясь, мигает.

— Ну, не будешь же ты всю жизнь молчать? — его голос холодный и равнодушный. Последние слова он говорит уже сквозь зубы, словно ненавидит меня: — Я тебе нужен. Так что тебе придётся привыкнуть ко мне. И чем раньше это произойдет, тем лучше. А то ты непонятно что творишь без моего руководства. Отдал Дневник, помог Геве… Тебе здесь не благотворительный центр. Вместо этого лучше бы делом занялся.

Он нарочно меня раздражает? Его голос и слова выводят из себя. Какое ему дело до того, что я делаю?

— Заткнись.

— Уж лучше пусть будет эта злость, чем твоя вечная добродетель. И это делать нельзя и то нельзя. Подглядывать нельзя. Подслушивать нельзя. Думать своими мозгами нельзя. Чего там ещё тебе нельзя? Из-за чего ты там чувствуешь вину?

— Я сказал, заткнись уже.

Лампа перестает мигать и освещает площадку неестественно ярко.

— Хорошо, но с моей помощью, ты перестанешь чувствовать вину от всякой фигни. И быстрее научишься колдовству. Может, с Инарой или Гевой что-то получится…

— Закрой рот!

Он усмехается.

Достал уже. Стоило мне с ним заговорить, как из него полились сладкие словечки. Конечно, так я ему и поверил. Нашёлся мне помощничек-убийца.

Надеюсь, что спать мне осталось недолго…

Гева

«Дневник для рассудка»

20 июля 1404 год (365 лет назад)

Он подошёл ко мне в саду. Я как раз пришла в своё любимое место для чтения, в рощице под башней. Люблю читать, когда на фоне звуки природы. Сразу меняется атмосфера, и мне удаётся полностью, не отвлекаясь ни на что, уйти в книгу.

К моему великому сожалению, я ранее показала ему моё место.

Он вышел из-за деревьев как раз тогда, когда я начала читать. Выглядел он совершенно спокойным, несмотря на произошедшее между нами.

Я мельком взглянула на него и вернулась к чтению книги. Но читать уже не получалось. Сердце учащенно забилось в груди, и я не могла сконцентрироваться. Но всё равно делала вид, что читаю. Он сел напротив меня и, раскрыв книгу и даже не взглянув в неё, принялся бесцеремонно на меня смотреть, не сводя глаз.

Сначала я продолжала спокойно сидеть и, не вчитываясь, водить глазами по строкам, но потом мне надоело. Я ему не памятник или картина… Подняла глаза и также пристально и зло посмотрела на него. Его это нисколько не смутило. Он улыбнулся.

— Добрый день, — произнёс легко, словно не замечал напряжения между нами.

— Добрый… — мне совершенно не понравился его тон.

Мы продолжали молча смотреть друг на друга где-то с минуту. Он всё это время улыбался. Наконец, меня это начало раздражать и надоедать.

— Вы что-то хотели?

Выражение его лица резко изменилось. Он, уже без тени улыбки, с серьёзным взглядом ответил:

— Я хочу, чтобы вы стали моей женой

Я не сразу поняла, что он мне сказал. Он сделал мне предложение?

— Нет, — было такое ощущение, будто говорит кто-то вместо меня. Я, совершенно не подумав, ответила ему. Может, за меня ответил мой разум, ведь сердце до сих пор порывается побежать к нему и согласиться.

Я встала и, не оглядываясь, ушла…

Интересно, какое у него было выражение лица?